Читая книги и журналы о жизни школьников в конце XIX – начале XX века, за голову схватиться можно. Тут вам и «приходские», и «внучки́ позорные», и «серые», и «чёрные». Кто такой реалист? Чем он отличается от гимназиста? А ведь были ещё и прогимназии (и, соответственно, ученики прогимназий «прохоры» и «прошки»), и кадеты, и юнкера, и всякие «Разумовские училища» (читали «Храбрых беглецов» Куприна?). В общем, самый настоящий зоопарк, от которого мозги набекрень. А всё почему?
Это страшное слово «профориентация»
Науке достоверно неизвестно, что понимают под словом «профориентация» чиновники системы образования. Но в переводе на обычный русский язык оно должно означать примерно следующее: «кем ты хочешь быть, когда вырастешь?», «какие взрослые работа и профессия тебя интересуют?».
У совсем младших школьников (и даже старших дошкольников) на этот счёт обычно в голове самая настоящая чехарда. Сегодня ребёнку интересно одно, послезавтра другое, а завтра – вообще семидесятое. Рассказ «Друг детства» про Дениску Кораблёва помните?
…То я хотел быть астрономом, чтоб не спать по ночам и наблюдать в телескоп далекие звезды, а то я мечтал стать капитаном дальнего плавания, чтобы стоять, расставив ноги, на капитанском мостике, и посетить далекий Сингапур, и купить там забавную обезьянку. А то мне до смерти хотелось превратиться в машиниста метро или начальника станции и ходить в красной фуражке и кричать толстым голосом: «Го-о-тов!». Или у меня разгорался аппетит выучиться на такого художника, который рисует на уличном асфальте белые полоски для мчащихся машин…
Впрочем, можно вспомнить и чудесную повесть «Баркентина с именем звезды» Владислава Крапивина:
– Зачем же тебе морской словарь? – спросил отец.– Так просто… – неловко ответил Мальчик, но тут же подумал, что лучше отвечать прямо. – Я буду моряком дальнего плавания.– Не царапай вилкой скатерть, – сказала мама. – Моряком дальнего плавания! Этого еще не хватало.– Ну, хорошо, хорошо, – торопливо сказал отец. – Я подумаю. Может быть. После зарплаты.Он знал, что почти половина мальчиков хочет стать моряками дальнего плавания, и никто из них не собирается быть зубным врачом, бухгалтером или управдомом…
Скажем, автор этой заметки уже в двенадцать лет понял, что больше всего на свете он хочет быть разработчиком компьютерных видеоигр. И «профориентировался» на полном серьёзе – получал всякие награды за олимпиады по информатике и похвальную грамоту всё за ту же информатику по окончании школы, успешно поступил «на математику и информатику» в вуз… Вот только в итоге автор этого текста разработчиком видеоигр не стал.
А стал… Ну, вы знаете. Журналистом. Детским. В «Лучике». И даже немножко писателем. Которым быть в детстве и в школе вот ну решительно никогда не мечтал и не хотел! Интересно, правда?
Отчего мечты сбываются и не сбываются
На самом деле всё с профориентацией намного сложнее, и вопрос «кем ты хочешь быть, когда вырастешь?» – это только половина вопроса. Дело в том, что человек живёт не сам по себе, а внутри огромного общества, и то, чем он занимается, определяется не только его личными желаниями и интересами («хотелками»), но и запросами всё того же самого общества. Непонятно? Сейчас объясню.
Вот, скажем, все-все мальчики в классе (или даже в школе) мечтают стать моряками дальнего плавания. Как у Крапивина в «Баркентине». И представим себе, что мечта их сбывается! Здорово, правда? Только вот одна проблема. Если все-все станут моряками дальнего плавания, то кто же будет водить по улицам автобусы? Или выпекать хлеб? Или строить новые дома? Или добывать нефть и газ? Если все-все девочки класса хотят стать модными певицами и супермоделями – и в итоге станут, все-все до единой? А кто тогда будет учить детей в школах? Или лечить людей в поликлиниках? Или продавать игрушки в магазинах?
Дело в том, что в обществе есть такое сложное понятие – «рынок труда», «структура занятости». Скажем (условно), чтобы отремонтировать лопнувший водопровод и вернуть людям в микрорайон подачу холодной и горячей воды, нам нужно десять рабочих, два шофёра, один экскаваторщик, один крановщик и один бригадир, который всеми этими людьми руководит. Всего пятнадцать человек. А если нам вместо них предложат пятерых блогеров, пятерых юристов и пятерых программистов? Вроде тоже пятнадцать человек – только водопровод они не починят!
Человек хочет быть «кем-то» – а обществу «здесь и сейчас» нужны «кто-то другие»! И такая «борьба» человека и общества происходит постоянно – и случаются самые разные истории, «коллизии», «столкновения интересов». «Я хочу быть художником, а от меня хотят, чтобы я стал радиотехником!», грубо говоря. Поспрашивайте у взрослых на этот счёт – ой, сколько вы узнаете интересного…
Возвращаемся в школу
Вот для «регулирования будущего рынка труда» в царской России и существовала очень сложная и многоуровневая система образования. Цель такой системы была довольно очевидна и проста – чтобы «на выпуске» получались именно те специалисты, которые нужны стране, и именно в нужном количестве – а не больше и не меньше необходимого.
Итак, «гимназисты» и «реалисты» – в чём разница между гимназией и реальным училищем? У гимназистов форма – серая с синим, у реалистов – чёрная с жёлтым, это понятно. Но единственная ли это разница? Нет. Смотрите: в гимназии химию, рисование и черчение вообще не преподавали. Не было там таких уроков! Зато иностранных языков было сразу целых четыре – латинский, греческий, немецкий и французский. А вот в реальном училище дети химию, черчение и рисование учили, а вот латинский и греческий языки – нет. И курс физики у них был более сложный и глубокий, чем в гимназии!
Идём дальше: школьник, который окончил гимназию (гимназист), имел право поступать в любой университет – прежде всего на философский, историко-филологический и юридический факультеты. А вот реалисты такого права вообще не имели! Выпускники реальных училищ могли поступать только в технические (политехнические) и коммерческие (торговые) институты. Позже, правда, им дали право поступать и в университеты тоже – но только на физико-математический или медицинский факультеты. А, скажем, на юридический – ни-ни!
А ещё были так называемые «внучки́», то есть ученики высших начальных училищ и «прошки», то есть ученики прогимназий. Программа в таких школах была легче и короче, чем у реальных училищ или гимназий, а выпускники могли поступать в учительские семинарии (то есть получить профессию учителя начальной школы), технические училища или юнкерские (военные) училища – но не в институты и не в университеты.
Впрочем, чисто теоретически никто не мешал перевести ученика в реальное училище или гимназию – но нужно было выдержать очень сложный экзамен, и деньги за обучение платились совершенно другие. Скажем, высшее начальное училище стоило родителям ученика примерно десять рублей в год, а гимназия – пятьдесят рублей в год! Чувствуете разницу?
Короче говоря, чтобы стать в итоге адвокатом и «юристом-богачом», в те годы нужно было начинать «решать вопрос» в возрасте… девяти-десяти лет! Потому что юридический факультет – это сто процентов гимназия, то есть самая дорогая оплата, самые жёсткие требования, да плюс ещё и дорогостоящее домашнее начальное обучение. Кстати, о жёсткости требований: за одну ошибку оценку в гимназиях снижали сразу на балл. Одна ошибка – четвёрка. Две – тройка. Три – двойка. Четыре – единица. Пять ошибок – позорнейшая оценка «нуль». И никаких переэкзаменовок, никаких «на второй год» – двойка на экзамене? Вон из гимназии, поступайте заново, если что… Вот вы смогли бы учиться при таких требованиях, а?
А зачем?
Уже начинаете догадываться, для чего правительству России нужно было такой сложный огород с разными школами городить? Растущая империя прежде всего остро нуждалась в грамотных технических специалистах – военных, инженерах, строителях, механиках, железнодорожниках. Она нуждалась в работниках торговли и логистики, в школьных учителях (для начальных школ и тех самых технических/коммерческих училищ). А вот «элитные гуманитарии», типа философов, историков, языковедов, юристов (современных социологов, психологов и политологов тогда ещё не изобрели) ей требовались в намного меньших количествах!
Само собой, люди (те же самые родители детей) всеми силами такой системе старались противостоять – ведь всем хочется для своих детей самой лучшей карьеры, самой престижной и «непыльной» работы, ну и плюс самого качественного образования! А в гимназиях, при всей их дороговизне и тяжести обучения, учителя были самые лучшие. Родители употребляли все возможные силы, чтобы отдать любимое дитя именно в гимназию – но часто просто «не тянули» ни по деньгам, ни по силам. Одна из самых часто встречающихся в русской литературе «школьных» тем тех лет – вылет из гимназии. Вспомните рассказ Чехова «Случай с классиком» – четвероклассник Ваня Оттепелев «режется» на экзамене по греческому, и его мама плачет:
– Нет, не ты, а я у тебя несчастная, подлый мальчишка! Я у тебя несчастная! Щепку ты из меня сделал, ирод, мучитель, злое мое произволение! Плачу за тебя, за дрянь этакую непутящую, спину гну, мучаюсь и, можно сказать, страдаю, а какое от тебя внимание? Как ты учишься?
– Чего же ты его ругаешь? – набросилась на нее тётя, нервно стаскивая со своей головки платочек кофейного цвета. – Нешто он виноват? Ты виноватая! Ты! Ну, с какой стати ты его в эту гимназию отдала? Что ты за дворянка такая? В дворяне лезете? А-а-а-а… Как же, беспременно, так вот вас и сделают дворянами! А было бы вот, как я говорила, по торговой бы части! И себя ты замучила, и мальчишку замучила учёностью этой, чтоб ей пусто было. Худенький, кашляет… погляди: тринадцать лет ему, а вид у него, точно у десятилетнего…
В финале рассказа несчастного Ваню наказывают ремнём и… «отдают по торговой части», то есть – в намного более дешёвое и легкое по программе (вообще без изучения не то что греческого, а любых иностранных языков!) коммерческое училище.
Можно вспомнить и «Золотого телёнка» Ильфа и Петрова, а именно Васисуалия Лоханкина:
– Сермяжная? – задумчиво повторил Бендер. – Она же посконная, домотканая и кондовая? Так, так. В общем, скажите, из какого класса гимназии вас вытурили за неуспешность? Из шестого?– Из пятого, – ответил Лоханкин.– Золотой класс! Значит, до «Физики» Краевича вы не дошли? И с тех пор вели исключительно интеллектуальный образ жизни? Впрочем, мне все равно…
Можно вспомнить и «Серебряный герб» Корнея Чуковского – будущий знаменитый критик, переводчик и автор «Бармалея», как и Лоханкин, был выгнан из пятого класса гимназии. В повести, правда, он уверяет, что его отчислили по так называемому «закону о кухаркиных детях», то есть как ребёнка бедных родителей, но тут Корней Иванович лукавит – «циркуляр о кухаркиных детях» был издан ещё за пять лет до того, как Колю Корнейчукова выгнали из гимназии – за всё ту же самую неуспеваемость…
Николай Корнейчуков (будущий Корней Чуковский) гимназист
И что было потом
После революции всю эту сложную и громоздкую систему с «разделением школьников на разные сорта с самых малых лет» отменили, введя бесплатную «единую школу». С одной стороны, это было справедливо – детей больше не делили на «первосортных» гимназистов-гуманитариев, «второсортных» реалистов-инженеров, «третьесортных» внучков и так далее. С другой – но как же быть с тем самым «рынком труда», с его запросами? Довольно быстро советское правительство решило этот вопрос по-своему радикально: окончив единую школу, можно было поступать (или не поступать) в абсолютно любой вуз, только вот работать надо было совсем не там, где ты хочешь, а «куда пошлют» – то есть ввели обязательное распределение выпускников…
И как стало сейчас
Сейчас и среднее, и высшее образование в России единые – с равными правами и возможностями для всех учеников/студентов. И это хорош о. И обязательного распределения выпускников сейчас тоже нет – и это, наверное, тоже больше хорошо, чем плохо. Хотя (честно скажем) не все с этим согласны. И прежде всего – то самое государство, тот самый бизнес, промышленность и так далее. Потому что слишком часто возникают «перекосы» – скажем, в год выпуска автора данного текста программистов (ну модная тогда была профессия!) понавыпускали столько, что работу по специальности найти было очень трудно, если вообще возможно. Потом такая же ситуация была с «модными» профессиями юристов, экономистов и бухгалтеров – впоследствии на каких только работах и должностях не оказывались в итоге оказавшиеся «лишними» нотариусы, финансисты и адвокаты!
Однако вмешательство государства в такие вопросы (скажем, путём введения того самого «узкоспециализированного образования с самой начальной школы», как в царские времена) упирается в абсолютное незнание того, какие же именно профессии будут наиболее востребованы к концу полного цикла обучения, то есть через десять – пятнадцать лет. Так что пока проблема «у меня растут года, будет мне семнадцать / где работать мне тогда, чем заниматься?» как была неразрешимой «по справедливости», так и остаётся.
А вам лично какая система нравится больше?
