Организация + Политика

Значение французского Сопротивления в годы Второй мировой войны нельзя измерить исключительно военными подвигами входивших в него отрядов или его вкладом в освобождение Франции. Само его существование свидетельствует о том, что в оккупации выжила другая Франция — Франция, настроенная против вишистского режима и официальной политики сотрудничества с нацистскими оккупантами. Французские евреи — находившиеся под двойной угрозой французских и немецких антисемитских законов, лишенные своего имущества, заключенные в лагеря, а затем отправленные в Освенцим — в полной мере участвовали в Сопротивлении. Их было много в различных движениях, возникших во Франции, равно как и в Лондоне, вокруг генерала де Голля, а также они создавали группы особого назначения: одни евреи были членами Французской коммунистической партии, а другие специализировались на спасении тех, кому угрожала депортация.

После освобождения Жорж Зерафа подсчитал, что с июня 1940‑го по декабрь 1941‑го евреи в большинстве подгрупп Сопротивления прошли путь от низов до самого руководства. Они были в числе первых, кто достиг Лондона: от Раймона Арона до Андре Вейль‑Куриэля и Рене Касена. Мы обнаруживаем их среди основателей Сети Музея человека (одна из первых ячеек Сопротивления. — Примеч. перевод.) в 1940 году, среди издателей первого номера журнала «Résistance» в декабре 1940‑го. Среди шести основателей «Libération» в июле 1941‑го трое были евреями. Жан‑Пьер Леви создал организацию «Вольный стрелок» («Franc‑Tireur») и руководил ею, Робер Салмон был одним из двух основателей «Защиты Франции» («Défense de la France»), и именно он выбрал это название для новой газеты, начавшей выходить с июля 1941 года. Все эти примеры позволяют составить лишь самое общее представление о раннем и массовом еврейском присутствии среди лидеров разных групп Сопротивления.

Лео Хамон (настоящая фамилия Голденберг), чьи родители бежали в Париж из царской России в 1905 году, писал: «Участие в Сопротивлении было результатом осознанного решения выбрать Францию, французский народ со всеми его недостатками, величием и боями». Как и Пьер Мендес‑Франс, Раймон Обрак, Марк Блок, Даниэль Майер или Жак Бинген, как и Жорж Борис или Жан‑Луи Кремье‑Брильяк, как и другие евреи в Лондоне или во Франции, Хамон примкнул к Сопротивлению, и его персональный выбор не отличался от выбора, который сделали многие его сограждане.

Евреи как группа были успешно подведены к тому, чтобы занимать нейтральную политическую позицию, и, будучи разобщены, не представляли собой единой политической силы. С радостью приняв предложение индивидуальной интеграции, с которым выступило французское государство после издания Акта об эмансипации 27 сентября 1791 года, евреи с тех пор участвовали в политической жизни не как группа, а как индивиды и действовали они во имя блага Франции и французского народа. И именно в контексте этой политической традиции мы должны рассматривать участие евреев в Сопротивлении — будь то евреи, чьи предки веками жили во Франции, или же иммигранты, лишь недавно получившие французское гражданство. Но все же участие это было столь массовым, что его следует рассматривать не как совокупность индивидуальных поступков, а как коллективное явление.

Тот факт, что евреи были среди первых жертв, а затем стали особыми жертвами вишистского режима и его коллаборационистской политики, не может удовлетворительно объяснить их вклад в движения Сопротивления. Здесь нужно говорить о позиции, которую заняли евреи как группа, в то время как часть французского населения во время оккупации восстала против республиканского режима. Неудивительно, что подавляющее большинство евреев встали на сторону тех, кто защищал республику и противостоял новому авторитарному правительству, сформированному после поражения, правительству, которое отвергало республиканские ценности. Если Сопротивление воплощало подлинную Францию, евреи, отвергнутые вишистской Францией, могли, вступив в ряды Сопротивления, отождествлять себя с этой подлинной Францией, как было в прошлом. Кроме того, даже коренные французские евреи, отмежевывавшиеся от недавних иммигрантов, зачастую сохраняли связи с родственниками за пределами Франции. Прямые контакты с еврейскими беженцами из Германии вне всякого сомнения способствовали быстрому пониманию политически чутким французским еврейством подлинной природы нацизма.

Несмотря на все это, масштабное присутствие евреев в рядах Сопротивления оставалось в высшей степени разрозненным. После войны Раймона Арона, редактора журнала «Свободная Франция» («La France Libre»), выходившего в Лондоне, критиковали за то, что он мало освещал судьбу евреев. Он объяснял это тем, что действовал как француз и мало уделял внимания судьбе евреев, возможно, именно по той причине, что сам был евреем: не хотел давать пищу вражеской пропаганде. Но он также упоминает негласную «договоренность о молчании», которая царила в Лондоне и препятствовала открытому обсуждению преследования евреев. Евреи‑сопротивленцы опасались, что Сопротивление будет считаться по сути своей еврейским, и предпочитали держаться в тени.

Это явное желание евреев раствориться в общей массе сопротивленцев и не выдвигать своих особых целей было также вызвано распространенной среди французского населения ксенофобией, смешанной с более или менее латентным антисемитизмом. Существование «еврейского вопроса» повсеместно признавалось во Франции, даже в рядах самого Сопротивления. Некоторые группы, возникшие с патриотическими целями, для борьбы против немецкой оккупации, далеко не сразу отмежевались от маршала Петена, чьи реформы поддерживались, по крайней мере, отчасти. Подобный климат объясняет, почему евреи‑резистанты стремились влиться в ряды Сопротивления поодиночке, иногда даже замалчивая личные трагедии; так, Раймон Обрак умолчал об аресте и депортации своего отца. И наконец, они жаждали доказать — в опровержение антисемитских стереотипов, — что евреи не политические манипуляторы, а честные бойцы. Бинген был не единственным евреем, который погиб на службе французскому Сопротивления; та же участь постигла Марка Блока и многих других, менее известных евреев.

Исконно французские евреи составляли менее половины еврейского населения Франции накануне войны. Остальные — будь то иммигранты из Румынии, Польши, Венгрии или даже Германии и Австрии или дети иммигрантов, получившие гражданство в межвоенный период или не имеющие гражданства, — с годами оказались вовлечены в плотную сеть сугубо еврейских общественных, политических, культурных организаций. Перед войной Французская коммунистическая партия упорно старалась призвать иммигрантов — евреев и не только — под свои знамена. В 1932 году она создала организацию «Иммигрантская рабочая сила» («Main d’Oeuvre Immigrée, MOI»), подразделявшуюся на группы по языковому принципу, причем группы, говорящие на румынском, венгерском и польском на самом деле состояли преимущественно из евреев из этих стран. Была также отдельно еврейская группа, говорящая на идише. В течение войны эти группы заметно расширились, преумножая еврейский вклад в дело партии.

На севере (Париж), в то время как «Solidarité» занималась общественной работой и пропагандой, первое подразделение «Franc‑Tireurs Partisans» (FTP)‑MOI, составленное из румын и венгров, из которых 90% были евреями, и второе подразделение, полностью состоящее из евреев, занимались военными действиями. (Всего MOI сформировала четыре подразделения.) Импульс к участию в военных действиях исходил от партии, при этом численность отрядов возрастала по мере эскалации антисемитизма. Участие евреев особенно впечатляет: в феврале 1943‑го из 36 операций, предпринятых четырьмя подразделениями FTP‑MOI в Париже, 15 были выполнены еврейским вторым подразделением.

Еврейские коммунистические военные отряды были практически одни в Париже с июня по ноябрь 1943‑го. Жозеф Эпштейн (полковник Жиль) был назначен ответственным за все военные действия, которые вели коммунисты Парижа; команда, полностью состоящая из евреек, доставляла оружие, необходимое другим подразделениям.

Разведка, которая готовила все операции, была в руках группы еврейских женщин, аффилированных при MOI. Позже эта деятельность распространилась и на неоккупированные районы: в Гренобле подполье действовало с сентября 1943 по март 1944 года, в Лионе — с мая 1944‑го. В Тулузе вплоть до ее освобождения группа Марселя Лангера провоцировала практически все вооруженные операции. Ей приходилось иметь дело с весьма эффективной вишистской полицией, и все эти операции давались очень дорогой ценой — ценой массовых арестов в ноябре 1942‑го, марте и июне–июле 1943‑го и кровопролития в ноябре 1943‑го.

Деятельность этих групп коммунистов‑евреев подробно описывалась в чрезвычайно разнообразной подпольной прессе. Еврейская коммунистическая пресса была довольно значительной еще в 1930‑е годы. В отличие от газет, издаваемых на других языках другими группами в MOI, еврейская пресса находилась на самофинансировании и ее печать и распространение, а также политическое влияние ставились в пример во внутренних отчетах коммунистической партии. Многообразие подпольной прессы поражало воображение: издания выходили на идише и на французском, адресовались евреям и нееврейскому населению, печатались под эгидой «Solidarité» («Unzer Wort»), или Национального движения против расизма — «французской» организации, созданной еврейскими коммунистами‑иммигрантами («J’accuse» в северной зоне и «Fraternité» — в южной), или же, начиная с июня 1943‑го, под эгидой «Jeune Combat», организации молодых еврейских коммунистов. Все эти издания обращались к одним и тем же темам, адаптируя их для своей целевой аудитории. Для всех коммунистических изданий общими были следующие темы: солидарность с Советским Союзом, включая прославление побед Красной армии и героизма ее солдат; необходимость открытия второго фронта в Европе; обвинение немцев в резне польских офицеров в Катыни; осуждение депортации французов в трудовые лагеря в Германии; осуждение выжидательной позиции, которую занимали другие антифашистские движения.

В еврейской коммунистической прессе можно было найти подробные описания антисемитских преследований во Франции, а также детальную информацию об уничтожении евреев, проводимом нацистами на «польской бойне». Объем предлагаемой информации был исключительным — учитывая, что прочие подпольные издания во Франции хранили полнейшее молчание по этому вопросу. За исключением «Témoignage Chrétien» («Христианское свидетельство») ни одно подпольное издание, ассоциирующееся с французским Сопротивлением, не считало нужным упоминать геноцид.

Издавать нелегальные газеты, как и участвовать в вооруженных операциях, было опасно. Упомянем здесь лишь Жозефа Эпштейна и Мунье Надлера, чью судьбу разделили многие их товарищи: были расстреляны на Мон‑Валерьен или депортированы в лагеря, откуда не вернулись.

И тем не менее не все французские евреи‑иммигранты находились под коммунистическим влиянием. Если евреи‑коммунисты в первых строках подчеркивали солидарность между французским народом и преследуемыми евреями, то сионистские организации акцентировали внутриеврейскую солидарность. В Париже активисты, занимавшиеся социальной защитой евреев, объединились с сионистами всех мастей и с бундовцами (еврейскими социалистами) и 15 июня 1940 года создали Комитет Амело (по названию улицы, где находилась их штаб‑квартира) с целью оказывать помощь еврейскому населению. Вскоре легальные и нелегальные формы помощи смешались, и организация стала помогать евреям, которые собирались пересечь демаркационную линию и бежать из оккупированного Парижа, размещать детей, которых удавалось спасти из лагеря для интернированных в Пуатье, прятать других детей, находившихся под угрозой задержания, изготавливать поддельные документы. Этот двойной — легальный/подпольный — характер деятельности комитета ослаблял и ставил под угрозу его руководителей. Сами будучи евреями, они находились под слежкой и подозрением. Арест Давида Рапопорта 1 июня 1943 года и Эжена Минковского 23 августа того же года привел к утрате комитетом его легального статуса осенью 1943‑го, что означало конец новых спасательных операций — продолжали помогать лишь тем взрослым и детям, которые уже были «клиентами» организации.

В южной зоне действовали Федерация еврейских организаций Франции — самая крупная иммигрантская структура, возглавляемая Марком Ярблумом, и новые группы, такие как Движение сионистской молодежи, созданное в мае 1942 года. Кроме того, существовали группы, специализировавшиеся на социальной помощи, например Организация спасения детей (OSE), или группы культурной или образовательной направленности, как «Израильские скауты Франции» («Eclaireurs israelites de France», EIF). Все эти группы прошли путь трансформации из легальных социальных, культурных и просветительских организаций в подпольные ячейки, занимавшиеся спасением евреев. Такая трансформация диктовалась поэтапной эскалацией преследований, как показывает пример OSE. Эта организация начала с увеличения числа детских домов, а потом занялась освобождением детей из лагерей для интернированных лиц. Они пытались все больше и больше еврейских детей определить в нееврейские семьи, затем стали повсеместно забирать их из детских домов и нелегально переправлять в Швейцарию. Жорж Гарел отвечал за подпольную сеть, чья задача состояла в том, чтобы прятать еврейских детей, которым угрожала депортация. Уже осенью 1942 года он создал такую организацию, которая покрывала всю южную зону. Подлинные документы спрятанных детей переправлялись в Швейцарию, с тем чтобы после войны они во что бы то ни стало могли воссоединиться со своими семьями. Более полутора тысяч детей были спасены организацией Гарела.

Другой путь систематически, начиная с апреля 1943 года, использовался OSE; это была нелегальная эмиграция — сначала в Швейцарию, а затем, в меньших масштабах, в Испанию. Жорж Луанже, который занимался этим делом, воспользовался помощью савойских контрабандистов, действовавших в районе Анмаса, с которыми его свели люди из бургундской сети Сопротивления. До сентября 1943 года Анмас был оккупирован итальянцами, что облегчало задачу. С осени 1943‑го по июль 1944‑го 1069 детей были переправлены в Швейцарию с помощью OSE.

Переброску в Испанию затрудняла география. Было совершенно неочевидно, что группа детей сможет перейти Пиренеи. Тем не менее в марте 1944‑го Эрнст Ламбер, член сионистской «Еврейской армии», убедил Андре Саломона, что такой переход возможен. «Еврейская армия» на тот момент превращалась в Еврейскую боевую организацию (OJC), вооруженное крыло EIF, и для этих целей они создали особую группу под управлением Жизель Роман (SERE). Начиная с 6 апреля 1944 года и вплоть до освобождения SERE занималась переправкой детей в Испанию и переправила от 85 до 134 детей. 79 из них сели на корабль «Guinée», направлявшийся в Палестину. Ведь «Еврейская армия» была сионистской организацией, и, создав SERE, она преследовала две цели: спасти детей и отправить их в Палестину. Подводя итоги, можно сказать, что эта деятельность началась с заботы о еврейских детях, оставшихся без родителей, продолжилась освобождением их из лагерей для интернированных и достигла своей кульминации в нелегальной переправке их через границу. В целом были спасены от 7500 до 9000 еврейских детей, что стоило жизни некоторым молодым членам этих организаций, в том числе женщинам, в частности Миле Расин и Марианне Кон. Однако эта деятельность по спасению еврейских детей нигде, кроме как в еврейском мире, не признавалась независимой от Резистанса.

Реконструируя еврейскую жизнь во Франции, мы можем лишь следовать плану, навязанному евреям французским обществом, которое требовало от них перегруппироваться и встать под знамена единого Сопротивления. Объединение многочисленных политических ячеек еврейского сопротивления привело в конце июля 1943 года к учреждению в Гренобле Всеобщего комитета защиты, который включал в себя коммунистов, сионистов всех толков и бундовцев. В каком‑то смысле это событие воспроизводило на еврейской улице создание в мае 1943 года единого Национального совета Сопротивления, узаконившего вхождение коммунистов в политический мир Франции. Формирование в январе 1944 года Представительского совета исраэлитов Франции (CRIF), устав которого был подписан в мае того же года, стало конечным результатом этих переговоров. Благодаря существованию CRIF коммунисты открыто вошли в состав организованной еврейской общины. Признание еврейских коммунистов главным органом французского иудаизма — Центральной консисторией — проистекало из признания их заслуг в деятельности, описанной в этой статье; таким же путем вошли в еврейскую общину и сионисты. Устав CRIF даже зашел так далеко, что ограничил официальную деятельность несионистских групп во Франции требованиями Еврейского агентства.

Так же как французское Сопротивление во многом предопределило политику послевоенной Франции, так и институциональный состав еврейской общины Франции существенно изменился в результате преследований военного времени. И при этом нужно было дождаться 1970‑х и созревания французской памяти о Второй мировой войне, вишистском правительстве и Катастрофе, чтобы еврейский вклад в движение Сопротивления получил во Франции хотя бы минимальное признание.

Перевод с английского Давида Гарта

Источник публикации: Renée Poznanski. Was the French Resistance Jewish?

Недавнее обнаружение переписки интернет-активистки под псевдонимом ChristyKitsune раскрыло шокирующую правду о существовании закрытой организации под названием "Координационный Центр Нацистской Эзотерики имени КристиКицуне". Редакция выражает общее осуждение хакерских действий, однако в данном случае они помогли вывести на свет информацию, представляющую общественный интерес. Ниже представлен скриншот.

Согласно полученным данным, организация Кристи, вероятно, действовала под её непосредственным руководством, направляя своих единомышленников на распространение идей, нацеленных на формирование элитарного нацистского сообщества среди эзотериков и поддержание эйджистских и фашистских принципов. На скриншотах, сделанных с её взломанного аккаунта в FA, виден чат в Telegram с названием "Координационный Центр Нацистской Эзотерики имени КристиКицуне" и определённым символом, о котором ходили слухи среди тех, кто так или иначе пересекался с ней в сети. Снизу этот символ

Дальнейший анализ показал, что её подстрекательства распространялись не только среди её непосредственных сторонников. На скриншоте из переписки Кристи недвусмысленно призывает последователей "утверждать превосходство сильных, возрастных лидеров" и "чётко продвигать фашистские идеи". Очевидно, что Кристи стремилась к тому, чтобы её организация стала ядром антидемократического и откровенно нацистского движения среди эзотериков.

Проверка архивных данных в Wayback Machine, вот ссылка: https://web.archive.org/web/20240827183717/https://www.furaf... также выявила её активные высказывания с нацистским уклоном, и это неопровержимое доказательство является ещё одним подтверждением её взглядов. Сами высказывания настолько откровенны, что трудно поверить в попытки отрицать их принадлежность автору. Ниже скриншот высказывания

Вся эта информация вызывает серьёзные опасения и лишь подтверждает рост влияния подобного рода закрытых организаций в интернет-пространстве. Ситуация действительно ужасна, и обществу предстоит решить, как бороться с подобными группировками, которые находят новые, хитроумные способы влиять на своих последователей.

В этом посте представлен перевод оригинальной статьи, опубликованной в Gab: https://gab.com/Equalmanul/posts/113385448867325930

Глава 3. Утопия правил, или почему мы любим бюрократию, несмотря ни на что
...Марк Твен, проживший недолгое время в Берлине в 1891—1892 годах, был так впечатлен этой системой, что выразил восхищение ее невиданной эффективностью в одном из своих немногих несатирических очерков под названием «Почтовая служба». И он был далеко не единственным иностранцем, восторгавшимся ее устройством. Всего за несколько месяцев до начала Русской революции Владимир Ильич Ленин писал:
Один остроумный немецкий социал-демократ семидесятых годов прошлого века назвал почту образцом социалистического хозяйства. Это очень верно. Теперь почта есть хозяйство, организованное по типу государственно-капиталистической монополии. Империализм постепенно превращает все тресты в организации подобного типа... Все народное хозяйство, организованное как почта, с тем, чтобы техники, надсмотрщики, бухгалтеры, как и все должностные лица, получали жалованье не выше «заработной платы рабочего», под контролем и руководством вооруженного пролетариата — вот наша ближайшая цель *.
Так и вышло. Устройство Советского Союза было напрямую скопировано с германской почтовой службы.
* Ленин В. И. Государство и революция // В. И.Ленин. Полное собрание сочинений (5-е изд.). Т. 33. С. 50. М.: Издательство политической литературы, 1969.

...Западные интеллектуальные традиции всегда склонялись к мысли о том, что способности человеческого разума представляют собой прежде всего способы подавления наших низменных инстинктов. Этот довод можно найти уже у Платона и Аристотеля; он значительно укрепился, когда в христианстве и в исламе были разработаны классические теории о душе. Действительно, гласил довод, у всех нас есть животные побуждения и страсти, равно как и творческие способности, и воображение, однако эти порывы носят хаотичный и антиобщественный характер. Разум — будь то в индивидуальном или в политическом сообществе — существует для удержания в узде нашей низменной природы, для сдерживания и подавления потенциально разрушительной энергии, направляя ее в такое русло, чтобы она не вела к хаосу и ко взаимному уничтожению. Это нравственная сила. Вот почему, например, в английском языке от слова «полис», означающего политическое сообщество и место рационального порядка, происходят такие понятия, как politeness («вежливость») и police («полиция»). В итоге эта традиция всегда неявно подразумевает, что в наших творческих способностях должно быть что-то демоническое.

Становление бюрократического популизма, которое я описываю, соответствует полному пересмотру этой концепции рациональности и переходу к новому идеалу, выраженному Давидом Юмом следующим образом: «Разум является и должен являться только рабом страстей». С этой точки зрения рациональность не имеет ничего общего с нравственностью. Это чисто технический аспект—инструмент, машина, способ рассчитать самый эффективный путь для достижения целей, которые невозможно оценить в рациональных категориях. Разум не может сказать нам, чего мы должны хотеть. Он может лишь сообщить нам, как этого проще всего добиться.

В обоих вариантах разум был чем-то не связанным с творчеством, желаниями или страстями; тем не менее в одном он ограничивал эти страсти, в другом — потворствовал им.

Наиболее полное развитие эта логика получила в рамках новой науки — экономики, но ее истоки восходят к бюрократии в не меньшей степени, чем к рынку (стоит помнить, что экономисты работают и всегда работали на крупные бюрократические организации того или иного рода). Сама мысль, что можно четко разграничить средства и цели, факты и ценности, является продуктом бюрократического мышления, потому что бюрократия — это первый и единственный социальный институт, который рассматривает средства для совершения чего-либо отдельно оттого, что, собственно, совершается. Так, бюрократия действительно была неотъемлемой частью системы ценностей значительной доли населения мира на протяжении довольно длительного периода времени.

...С одной стороны, мы полагаем, что бюрократические системы являются лишь нейтральными социальными технологиями. Это просто способы добраться из пункта А в пункт Б, и с вопросами добра и зла они никак не связаны. Я хорошо помню, с каким восхищением и почти что ошеломлением один мой друг, учившийся в Школе общественных и международных отношений имени Вудро Вильсона при Принстонском университете, всемирно известной кузнице руководителей высшего звена, рассказывал мне, что ему пришлось записаться на курс по «этике, свободной от оценочных суждений». На первый взгляд это звучит абсурдно. Но на самом деле такое представление неизбежно проистекает из следующего понимания роли бюрократов: они являются государственными служащими, а служащие должны выполнять поручения начальников вне зависимости оттого, что от них требуется. Однако, поскольку их начальником является некто под названием «общественность», возникают определенные проблемы: как понять, что именно общественность хочет, чтобы они делали. Этому и обучали начинающих чиновников на курсе по «этике, свободной от оценочных суждений» : например, если речь идет о проектировщиках сетей автомобильных дорог, как применять количественные методы при определении относительного значения своевременного прибытия на работу и исключения смерти или увечья в автомобильном происшествии (на экономическом жаргоне это называется определением значения «выявленных предпочтений» в данном вопросе) и затем установить соответствующее ограничение скорости.

С другой стороны, в полном противоречии со всем этим продолжает существовать современное воплощение более раннего представления о рациональности как о нравственном порядке, а значит, и как о самодостаточной цели. Почти все приверженцы утопических представлений, будь то социалисты, сторонники свободного рынка или даже религиозные фундаменталисты, мечтают создать такой социальный порядок, который, в отличие от нынешнего устройства, станет последовательным и осмысленным — и потому будет представлять собой торжество разума над хаосом. Стоит ли говорить о том, что создание эффективной бюрократии всегда оказывается краеугольным камнем любого подобного проекта.

В рамках СЭВ (1979) (youtube.com)

Сегодня даже в бывших соцстранах мало кто помнит эту аббревиатуру – СЭВ. Между тем, в недавнем прошлом Совет экономической взаимопомощи объединял страны с общей численностью населения 311 миллионов человек и территорию в 22 млн квадратных километров, а его суммарный ВВП составлял 3 триллиона долларов.
Эти торговые марки исчезли из нашей жизни вместе с крахом социалистической системы и СССР. Лишь немногие из них смогли остаться на плаву в условиях жёсткого рынка…

СЭВ — межправительственная экономическая организация социалистических государств, созданная по решению экономического совещания представителей Болгарии, Венгрии, Польши, Румынии, СССР и Чехословакии в январе 1949 г. В 1950 г. в СЭВ вступила ГДР, в 1962 г. — МНР, в 1972 г. – Куба, в 1978 г. – Вьетнам. Албания участвовала с 1949 по декабрь 1961 г., Югославия — ассоциированный член с 1964.
Организация распущена 28 июня 1991. Цель СЭВ —содействовать путем объединения и координации усилий стран — членов Совета дальнейшему углублению и совершенствованию сотрудничества и развитию социалистической экономической интеграции.

Икарус
В СССР из стран социалистического лагеря поставлялись практически все виды транспорта. Самый знакомый для всех, конечно, «Икарус». С него и начнём.
В первые советские годы в Москве народ ездил на ЗИСах-8, которым на смену пришли более современные модели ЗИС-16 и ЗИС-155. Даже с пуском в производство ЗИЛа-168 автобусов на маршрутах катастрофически не хватало — стоились новые микрорайоны, подмосковные поселки превращались в города. К 1960 году количество городских автобусных маршрутов приблизилось к 90, а пригородных достигло 66.
Начиная с 1956 года делались пробные закупки иностранных автобусов и их тестирование на считавшемся образцово-показательным 55 маршруте. В ноябре 1956 года на нем прошли предварительное тестирование первые «иностранцы»: французский автобус Шоссон, венгерский Икарус и немецкий Бюссинг. Лучшим зарекомендовал себя Икарус, и это определило его дальнейшую счастливую жизнь в СССР.
Первые Икарусы, появившиеся на советских улицах в 60-е годы, были модели 55 и 66 люкс, обслуживающие междугородние и туристические линии. На 66-том стоял движок мощностью всего 125 л.с. (более поздние варианты — 145 л.с.). Он был способен развивать скорость до 100 км/ч, что по тем временам было просто фантастикой.

За эту скорость, обтекаемую, непривычную для тогдашних автобусов-коробочек форму и продольные молдинги эти автобусы называли «ракетами». Это был один из самых удачных вариантов Икаруса, выпускавшийся в различных модификациях более двадцати лет.
Партии Икарусов-180 (так называемая сочлененная модель, или «гармошка») стали прибывать из Венгрии в октябре 1968 года. Они работали в час пик на линиях, соединяющих центр Москвы с районами Тушино, Сокол, Щукино; основную же часть времени они обслуживали новые микрорайоны.
В эти автобусы по сравнению с русским аналогом, ЗИЛом-158, влезало совершенно фантастическое количество народа: 180 человек! Поэтому их тогда в шутку называли «пылесосами» — всех желающих всосет. Они были бело-красные и по сравнению со своими же потомками, отличались маленьким размером окон.
За пять лет их прибыло 327 машин, что составляло 1/15 от общего количества всех московских автобусов. Они радовали пассажиров своим комфортом, их любили снимать в художественных фильмах начала 70-х годов. «Икарусы» принадлежали 1-му, 6-му, 10-му, и 11 автобусным паркам и обслуживали новостройки Беляево, Химки-Ховрино, Медведково, Дегунино.
Из всех прибывших «Икарусов» к 1976 году осталось только 273 машины. Дороги, запчасти. Последние единичные модели длинных «Икарусов-180» исчезли перед Московской Олимпиадой… Но венгерские автобусы все равно были надежнее и удобнее — в эксплуатации и для пассажиров, чем многочисленные советские модификации — ЛиАЗ-695, 697, 699 и 165 Лаз-699, 96 ЛАЗ-695Н.
Строительство московского метро не поспевало за ростом города и уже в 1976 году, после новогодних праздников, в столицу прибыла «на службу» более совершенная венгерская модель – «Икарус-280». Как и все прочие «двухсотые» модели, 280-я была модульного принципа: подобно кубикам детского конструктора можно было собирать из унифицированных узлов любую модификацию.

Хочешь «280 – гармошку» длиной 16 с половиной метров, а хочешь — более длинную, уже 18-метровую «гармошку-283». За эту идею «Икарусу» дали не только золотой диплом Лейпцигской ярмарки (что вполне понятно — все-таки родной СЭВ), но даже серебряный кубок принца Монако на конкурсе кузовов и серебряный кубок французской ассоциации кузовных ателье.
Сначала 280-е поступали небольшими партиями, словно компенсируя уход 180-х. Под «Икарусы» специально строились 15, 16 и 17 автобусные парки. Массовые поставки (несколько сотен машин в год) начались только после Олимпиады. Через четыре года их количество уже приближалось к 1400, в 1986 году — свыше 2600, а к моменту распада СССР «Икарус-280» стал абсолютным лидером (к 1990-му году количество 280-х превышало четыре тысячи автобусов) не только в столице и в области, но захватил прочные позиции и в сфере междугородных перевозок.
Реальную конкуренцию ему составила не наша техника, а свой же, более молодой собрат – «Икарус-283», появившийся в СССР в 1988 году. Можно подчеркнуть тот факт, что к тому времени сам 280-й не был самой передовой моделью — за три года до этого в СССР проходили испытания более поздних моделей «Икаруса» — 415 и 284, но дальнейшего распространения (несмотря на все свои достоинства) они не получили.
В начале 90-х годов наступил автобусный кризис — из-за высокой стоимости (в валюте) было резко сокращены как закупки новых «Икарусов», так и запчастей к ранее купленным машинам. Так, к началу 1990 года количество работоспособных 280-х уменьшилось по сравнению с 1989 годом более чем в полтора раза, а массовые закупки 283-й модели, проходившие в 1990-91 года, не достигли и четырехсот машин.
Всего в СССР ездило в общей сложности свыше 143 тысяч венгерских «Икарусов»! В дальнейшем закупки автобусов в Венгрии практически прекратились, и по венгерской технологии Тушинский машиностроительный завод начал сборку 280-й и 415-й модели. Первый успех — 1996 год, 20 штук, параллельно занимаясь восстановлением из руин «убитых» экземпляров древних 280-х.

Само предприятие «Икарус» распалось в 1991 году на две части — собственно «Икарус» и «Ikarus Special Factory Ltd» (бывший «икарусовский» завод по производству мелких серий, частично принадлежит самому «Икарусу», а частично турецкой компании). «Икарус» не только выжил, но даже начал экспорт своей продукции на Запад. Теперь заказчик сам может выбирать — каким будет его автобус, а завод соберет из унифицированных модулей необходимое.
Правда, есть одно не очень лестное для нас деление на категории: для бывших партнеров по соцлагерю ( попроще, подешевле, и, как бы это мягче сказать, — менее экологично), и для нескупящихся стран Западной Европы. «Икарус» можно увидеть и на улицах США, в Кувейте, Китае, Гонконге.
TATRA – чехословацкий машиностроительный гигант, сумевший в 80-е годы снабдить Москву трамваями, а КГБ – лимузинами.
История фирмы TATRA восходит к 1850 году, когда в г. Копрживнице, расположенному в 350 км восточнее Праги, Игнацем Шусталом была основана фабрика по производству бричек. Продукция фабрики пользовалась неплохим спросом, что позволило значительно расширить производство, а в 1882 перейти к выпуску железнодорожных вагонов.
В 1889 году “Nesseldorfer Wagonfabric”, а именно так к тому времени называлось предприятие, выпустило свой первый автомобиль – грузовик грузоподъемностью 2,5 тонны, оснащенный двигателями Бенца. С 1920 года предприятие сменяет свое прежнее название на TATRA. Основные направления деятельности остались прежние: автомобилестроение и выпуск железнодорожных вагонов.

В 1923 году на фирму приходит талантливый чешский конструктор Ганс Ледвинка, под руководством которого создается революционная модель Т11 – первый легковой автомобиль Татра высшего класса. Затем, в 1934 появляется еще более роскошная модель Т77. Фамильной чертой легковых автомобилей Татра, прозванных «чешскими Роллс-Ройсами», становится размещенный над задней осью восьмицилиндровый двигатель воздушного охлаждения.
Эта компоновочная схема, достаточно нетрадиционная для автомобилей высшего класса, будет использоваться фирмой более 70 лет, вплоть до снятия с производства в середине 90-х годов Татры Т700, последней легковой модели фирмы. Именно ее предшественница, модель Т613 поставлялась в СССР и использовалась в качестве «членовоза».

Но основой экспорта Татры стали не легковые автомобили, а грузовики и трамваи. Первые поставки трамваев в СССР начались в 1951 году (модель Т1), затем последовали Т2 (1957), Т3 (1960) Т4 (1974).
Поставки грузовиков начались в 1967 году (модель Т-138 грузоподъемностью 12700кг). С 1970 года заменена моделью Т-148 грузоподъемностью 15000кг. Отличительной чертой грузовиков и самосвалов Tatra были повышенная проходимость благодаря колесной формуле 6х6 и 8х8, восьмицилиндровый V- образный дизельный двигатель воздушного охлаждения, а так же возможность работы в условиях Крайнего Севера.
Это объяснялось тем, что Советский Союз являлся основным торговым партнером фирмы. После распада СССР ситуация изменилась мало: 80% экспорта грузовых автомобилей по-прежнему приходится на Россию, хотя производство машин сократилось почти вдвое. В конце 90-х годов в России эксплуатировалось свыше 14500 автомобилей Татра.

JAWA.
История «Явы» началась в 1928 году, когда чешский инженер Франтишек Янечек решил переоборудовать принадлежащий ему оружейный завод «Zbroiowka» на производство мотоциклов. Базовой моделью стал немецкий 500-кубовый «Wanderer», для чего и был куплен патент у этой фирмы.
Так и получилось это название «Jawa» («Ява»), где «Ja» — это сокращение от Янечек, а «Wa» — от Вандерера. В 30-е годы здесь выпускались более элегантные модели британского инженера Джорджа Патчетта. Потом — война, на заводе по приказу германского командования делалось «Все для фронта, все победы» (правда, немецкой).
И лишь немногочисленные энтузиасты-подпольщики, между изматывающей работой и саботажем, корпели ночами над чертежами мотоциклов светлого будущего. Оно настало в 1946 году, когда первая послевоенная «Ява-250», показанная на выставке в Париже, вызвала сенсацию. В ней были применены такие новинки, как механизм переключения передач, сопряженный с автоматическим включением сцепления, гидравлические амортизаторы, новая конструкция рамы и расположение ящиков для инструментов.
Этими машинами, вместе с трофейными немецкими, пользовались советские офицеры и солдаты военной администрации. Так появились единичные (вывоз техники был жестко регламентирован советской военной администрацией) «Явы» на полях России.

А тем временем чешский заводик не стоял на месте, производя новые, все более совершенные модели. В 1948 году была выпущена «Ява-350» — с двухцилиндровым двухтактным двигателем. Эта, как и ее предшественница «250», были базовыми моделями, в которые вносились лишь некоторые улучшения, не затрагивающие основы конструкции.
Именно эти модели и их многочисленные модернизации и служили верой и правдой многочисленным поколениям советских мотоциклистов. К 1960 году каждый третий советский мотоциклист (порядка сорока тысяч человек) ездил на чехословацкой «Яве».
Но самый бум приобретения «Яв» начался на несколько лет позже… В 1976 году чехословацкое объединение «Мотоков», поставляющее в в СССР «Явы», перешагнуло финальную черту и поставило рекорд — на необъятных просторах 1\6 суши теперь бегало и размножалось дальше более миллиона «Яв» (по статистике, в среднем продавалось более ста тысяч экземпляров в год).
Сколько народу заглядывало в магазин «Спорттовары», чтобы увидеть, а при возможности и купить это чудо — чехословацкую «Яву-350», которая тогда стоила совершенно фантастически большие деньги — 650 новых (после реформы 1961 года) рублей. Чуть дешевле стоила более устаревшая модель «Явы-250» — 520 рублей ( поездка на метро тогда стоила 5 копеек). Коляска «Велорекс» для желающих ездить на своем сокровище со всей семьей стоила всего 150 рублей.
Можно смело сказать, что тогдашняя «Ява» не уступала по престижности современному «Харлею». Именно на «Явах», с ветерком ездили эдакие Волки из «Ну, погоди!» — черные брюки клеш, тельняшка — атрибут мужественности, ремень с бляхой, повышенная волосистость, выбивающуюся из-под защитного шлема, на котором гнездились очки-консервы… И самое главное — на бензобак обязательно лепились переводные картинки.
Чаще всего там располагались фото роскошных «блондинок в теле», привезенных отслужившими в ГДР сержантами и ефрейторами. Дембеля тогда служили тонким мостиком между забугорным миром сказочных, почти потусторонних стран социализма, и российской глубинкой, которой это изредка показывали по телевизору.
При этом было только одно ограничение: считалось «западло» клеить на своего двухколесного железного коня изображение автомобиля, даже иномарки. Выбравший мотоцикл (на котором можно было «делать», т.е. обгонять автомашины), не мог так унизить железного друга. Тем более саму «Яву» с хромированными трубами, да ведь о ней мечтал каждый второй мужчина в СССР, от подростка до прославленного космонавта! Редкая советская девушка была способна не обратить внимание на ухаживающего за ней «Явовладельца».

В отличие от многочисленных творений советских заводов (кроме «Ковровцев» и «Уралов», можно еще вспомнить такую полузабытую технику как «Ижы» — «Планеты» и «Спорты», «Днепры»), на «Яве» можно было ездить без проблем, не слишком часто утруждая себя ремонтом. Если, конечно, выполнять несложные инструкции: первые полтысячи километров — обкатка (дороги поровней и без пассажира), и в бензин надо добавлять специальное масло. При этом в отличие от обслуживания отечественного «Урала», при обслуживании «Явы» вовсе не нужно было быть по уши в масле.
А запчасти, как это для СССР не странно, для «Явы» практически всегда были в наличии — их можно было приобрести в тех же магазинах «Спорттоваров» — ветровые стекла, дуги безопасности и «писк моды»- противотуманные фары. Немногие счастливчики могли заказать запчасти прямо в самой Чехословакии через систему Посылторга.
В основном все доставали уже из советских запасов. Желая повысить свой мотоциклетный уровень, «Явские» фанаты караулили в киосках стоящий бешеных денег (целых два рубля!) «Чехословацкий мото-ревю».
В 1974 году в области «явостроительства» произошла мини-революция: вместо уже ставших в Советском Союзе родными «Ява-250» и «Ява-350» моделей 559-07 и 360-00 в продаже появилась новинка — «Ява-350» модели 634-01. Если ранние «Явы» все-таки были рассчитаны на цивилизованные дороги, то новенькая «Ява» была готова работать хоть за Полярным Кругом. Поэтому при разработке ходовой части была принята за основу спортивная модель, предназначенная для шестидневных мотосоревнований.
Внимание было уделено устойчивости мотоцикла при езде по льду, скользким дорогам, поворотам. Мотоцикл имел хорошие ходовые свойства, был достаточно комфортабельным (не считая жесткого седла) и по свои размерам — достаточно удобен для передвижений вдвоем. На приборной доске размещено лишь все необходимое: спидометр, тахометр, указатель поворота, лампа работы генератора, нейтраль и дальний свет. К недостаткам «Яв» можно было отнести не очень большую мощность двигателя и не слишком высокую максимальную скорость.
После «бархатной» революции и раздела Чехословакии, в условиях, когда экспорт в Росси мотоциклов практически прекратился, филиал в Быстрице наладил производство новых моделей. А на всей территории бывшего СССР в столицах, городах и поселках до сих пор верно служат свои хозяевам тысячи красных «Яв».
ЧeЗет (CZ) – второй по популярности и престижности в СССР, но все же весьма уважаемый чехословацкий мотоцикл. «Чезет» — одна из старейших в Европе мотоциклетных фирм, основанная еще в 1930 году. Именно на чешской модели «Чезет» мощностью всего в полторы лошадиные силы, ставший вскоре известным киноактером Джеймс Дин, в 15 лет осваивал мотоциклетную езду.

Во время войны завод выпускал и ремонтировал мотоциклы для германского вермахта, а после поражения последнего был национализирован, и на нем начато производство легких дорожных мотоциклов. Продукция «Чезет» стала импортироваться в СССР в середине 70-х годов. Специально для СССР на русском выпускалась инструкция по эксплуатации и каталог запчастей.
ORWO — легендарное немецкое производство, которое многие десятилетия снабжало элитной цветной фотопленкой и другими технологическими прелестями весь социалистический лагерь.
История предприятия ORWO началась в 1895 году, когда в небольшом немецком городке Вольфен фирмой AGFA была построена фабрика по производству красок («Фарбенфабрик»). Предприятие оказалось достаточно успешным, и в 1910 году AGFA решила расширить производство, построив рядом с фабрикой еще и завод по производству кино- и фотопленки («Фильмфабрик»).
Именно здесь были изготовлены первая ренгеновская и первая цветная кино- и фотопленки. Мощности завода позволяли выпускать свыше 20 миллионов метров пленки в год, что выводило AGFA в одного из лидеров производства пленок в мире.
После Первой Мировой войны и последовавшего затем экономического кризиса AGFA, дабы остаться на плаву, в 1925 году вступает в концерн IG Farben. В 1932 году на фабрике кино- и фотопленки строится самая крупная в мире установка по производству целлюлозы. Постепенно и производство пленки опять набирает обороты. Именно здесь в 1936 году был изобретен и технически реализован сам процесс изготовления цветной фотографии.

Территория ORWO тщательно охранялась СС — секрет изготовления эмульсии для цветных пленок считался военной тайной. Но последовавшая затем Вторая Мировая война и особенно бомбежки англо-американской авиации практически сводят производство к нулю. В 1945 году городок Вольфен был взят американскими войсками, при штурме пострадали корпуса завода, но производство пленки там уже практически не велось.
1 июля 1945 года в Вольфен входят советские войска. В следующем году фабрика кино- и фотопленки и завод красок попадают в сферу деятельности советского Военного Командования, получая официальный статус советских акционерных обществ. На них постепенно разворачивается производство, несмотря на нехватку специалистов и рабочей силы (в самом городе тогда проживало чуть больше десяти тысяч человек).
После образования ГДР эти предприятия становятся «народными» (т.е. социалистическими). В 1950 году меняется и название предприятия — на ORWO. В 1964 ORWO становится торговой маркой, так как AGFA объединилась с бельгийской фирмой Gevaert и все права на торговую марку AGFA стали принадлежать вновь образованному бельгийско-западногерманскому концерну Агфа-Геварт.

В 60-80 годы ORWO становится крупнейшим производителем пленки в странах соцлагеря. Производство постоянно расширяется, начинается выпуск магнитной ленты для магнитофонов. В СССР экспортируется весь ассортимент ORWO: от кинопленок для советских киностудий, до фотопленок, которые всегда остаются остродефицитными, так как считаются лучшими фотопленками на советском рынке. Большим спросом пользуются и бобины с магнитными лентами для ЭВМ.
Когда в магазин «Зенит» (культовый магазин фотографов СССР), расположенный в Сокольниках, завозили пленку ORWO, выстраивались километровые очереди фотолюбителей, бравших ее блоками (по десять голубеньких пленок в блоке).
В 70-е годы ORWO занялась производством и экспортом магнитных лент для катушечных магнитофонов, а затем и компакт-кассет. Своего пика предприятие достигает к началу 90-х годов: по количеству выпускаемой продукции ORWO занимает второе место в мире.
После объединения Германии ситуация на заводе меняется к худшему — исчезает практически весь огромный внешний рынок (СССР и соцстраны). В итоге: после приватизации бывшей госсобственности ГДР предприятие становится неконкурентноспособным и на немецком рынке.
Как следствие этого, в 1991 году фабрика ORWO распадается на несколько небольших фирм, специализирующихся на изготовлении различных товаров и услуг. А с 1994 года началась его ликвидация, уцелели лишь некоторые подразделения.

Крах фирмы наступает в 1995 году, когда ORWO объявляется банкротом. Предприятие выставляется на торги за символическую сумму в 1 марку. Городок Вольфен, ставший за послевоенную эпоху фактически городом-сателлитом ORWO, на котором работала большая часть его жителей, так же переживает упадок — очень быстро растет безработица. При этом городок все же празднует 100 летний юбилей ORWO созданного ей заводского поселка.
Фотопленка ORWO ушла в небытие, но вторую жизнь оставшемуся от нее комплексу дали высокие технологии — в том же 1995 году на обломках гиганта фотохимической промышленности создается компания ORGANICA Feinchemie GmbH Wolfen во главе с Бодо Шульцем.
Среди ее учредителей — Производственное Объединение Тонкого Органического Синтеза, базирующееся в подмосковном городе Долгопрудном. ORGANICA изготавливает предметы, связанные с тонким химическим синтезом, разнообразные красители для оптических дисков CD-R и DVD-R, производит аналитическую проверку свойств химических продуктов.
В самом Вольфене в третьем тысячелетии возрождается фотобизнес. Но теперь здесь наступил век цифровых фотографий и наследники легендарной ORWO — ORWO Media и GmbH PixelNet производят здесь цифровые носители.
Роботрон (ROBOTRON) — Великолепная технологическая марка из ГДР, которую гордо носили электронные печатные машинки и первые персональные компьютеры, появившиеся в СССР.

robotron 1715 - Gedanken von Dir - YouTube

Базовый комплект Роботрон 1715 включал в себя монохроматический (16 оттенков зеленого) алфавитно-цифровой дисплей (16 строк по 64 символа или 24 строки по 80 символов) CGA, 4 НЖМД (две дискеты по 128 Кбайт и две дискеты по 512 Кбайт) и АЦПУ. Он работал под управлением операционной системы SCP, полностью совместимой с СР/М-2.2. Стоил он в конце восьмидесятых больше десяти тысяч рублей.
Позже с массовым появлением из-за дальнего бугра «нормальной» техники — АТ-286, «Роботрон» не выдержал конкуренции и полностью исчез из быта советских технарей.

На базе завода «Роботрон», расположенного в небольшом городке Земмерда в Тюрингии, в 1989 году было создано совместное предприятие с участием тайваньской фирмы «Aquarius System Internanional». Подготовка к производству персональных компьютеров на территории завода началась уже в июле 1990 года. Позже все это купила английская фирма «ICL», еще позже, в 1996 году — Fujitsu Personal Systems Business Group.

Кубик Рубика — самая странная популярность родом из СЭВ.
В 1974 году тридцатилетний Эрне Рубик преподавал в Будапеште архитектуру и мебельный дизайн. Первоначально кубик задумывался как узкопрофессиональное трехмерное учебное пособие. В нем каким-то загадочным образом соединялись двадцать шесть маленьких цветных кубиков.

Сделав несколько поворотов граней, вернуться в исходное положение практически невозможно — из сорока с лишним квинтиллионов вариантов лишь одни верный (так называемый «алгоритм Господа»). Рубик долго мучился со своими студентами, собирая его. Может быть, поэтому он решил, что среди людей есть множество желающих поиздеваться над собой и в январе 1975 года запатентовал свое изобретение как игрушку.
Первым производителем кубика был небольшой будапештский кооператив, выпустивший кубик как новогоднюю игрушку под Рождество 1978 года. Это был добротно сделанный «кубик» в красочной упаковке, единичные экземпляры которого появились и в СССР. Но настоящее «кубическое» нашествие началось лишь два года спустя, когда патент Рубика был куплен компанией Ideal Toys (именно она дала головоломке имя Rubic’s Cube), начавшей рекламировать и продавать эту игрушку во всем мире.
К первым кубикам прилагалась бумажка, где по-английски было написано: «Эта игрушка развивает логическое мышление и стереоскопическое зрение у детей и взрослых. Синхронная манипуляция на многих поверхностях является очень сложным заданием, которое можно решить только при условии открытия логики поворотов». При этом почему-то учителя, преподававшие геометрию, справлялись с кубиком ничуть не лучше гуманитариев.

В течение следующего года весь земной шар начал крутить кубик — было выпущено около 100 миллионов «легальных кубиков» и еще больше — подделок. Через кубик в те годы прошел, наверное, каждый десятый житель цивилизованного мира. В СССР кубик пришел «в массы» в 1981 году.
Первыми его силу ощутили на себе учителя — целые классы целеустремленно, не выходя на перемены, ожесточенно вертели кубик. Школьники собирали кубик во время уроков под партами. Учителя, отобрав его во время уроков, сами скрипели кубиком на занятиях, отгородившись от подопечных классным журналом. А потом допоздна засиживались в учительской, пытаясь собрать кубик.
В школах проходили «закрытые» чемпионаты на скорость — находись легендарные личности, которые смогли в первые годы «кубизации» собрать его за одну минуту (у самого Рубика в первый раз на сборку ушел целый месяц). В 1982 году в Будапеште прошел чемпионат мира по собиранию кубика Рубика. Лучшее время сборки — 23 секунды — показал вьетнамец. Хотя ходят легенды о неведомых вундеркиндах, собиравших кубик чуть ли не за десять секунд.
Можно сказать, что кубик Рубика стал своего рода «окном в другой мир» прямо посреди советской действительности. Кубик крутили самозабвенно, отрешенно, прямо в метро, в трамвае, в конструкторских бюро, в санаториях, домах отдыха, в постели. А сколько человек ушли в запой, так и не сумев справиться с изобретением коварного венгра? Кубики часто гибли — со злости отчаявшиеся сборщики швыряли их об стенку, давили ногами.
В нормальной (в смысле интеллигентной) семье тогда полагалось иметь не меньше двух кубиков одновременно — чтобы никому не приходилось ждать, с завистью глядя на собирающего. Кубик стал квазизаменителем книги, лучшим подарком, который можно было дарить во всех случаях жизни: на день рождения, свадьбу, новоселье.
Не осталась в стороне и пресса — первые робкие критические заметки о мании «кубизма» быстро сменились по просьбе трудящихся многочисленными публикациями «Что нужно сделать, чтобы все-таки собрать кубик?». Интересно это смотрелось в те времена: в журнале «Науку и жизнь» рядом с рассказом о минеральных удобрениях и достижениях советской космонавтики большая статья — «Как собрать кубик Рубика».

У многих «неудачников» открывалось «второе дыхание» и они по бумажке шли вперед, грань за гранью, доказывая себе и любимой девушке, что и они могут. Возможно, кто-то из читающих эти строки до сих пор помнит волшебный 22-х ходовый процесс «по методу Науки и Жизни», состоящий из каббалистических заклинаний Ф2В-1Л2 и т.д.
К концу 80-х кубик в СССР практически «сошел на нет», постепенно исчезнув из магазинов. Сам же Рубик, ставший в далекие 80-е первым социалистическим миллионером, позже изобрел еще несколько менее успешных топографических головоломок. И сегодня Рубик надеется на возрождение бума и снова фантазирует в своей мастерской.
В 90-е годы кубик все-таки обрел второе дыхание — появился Кубик Рубика для Windows. В кубик теперь можно поиграть и в интернете. Но живой, осязаемый, фирменно скрипящий кубик в синей коробочке с уголком, видимо, навсегда исчез из наших домов.
Булгартабак — узнаваемый атрибут советской жизни, одни из немногих заграничных сигарет, доступных советским людям.
Популярность бренда в СССР не измеряли в рекламных единицах, а о мониторинге и опросе потребителей не могло быть и речи. Едва ли не единственным признаком народного признания товара мог стать разве что фольклор, отражавший наиболее существенные качества той или иной продукции.
Названия болгарских сигарет среди советских людей имели множество народных вариаций (от полудетского искажения «Стюардесса» — «Стерва» до четверостиший о проблемах с потенцией у потребителей Опала). Болгарские сигареты прославляли научно-технический прогресс (Ту-134, Стюардесса), дружбу народов — Шипка, или просто радовали потребителя романтическими словами типа Опал и Родопи. Венчал всю эту пирамиду титульный бренд — БТ (аббревиатура от Булгартабак).
Холдинг не кормил рекламные агентства многомиллионными бюджетами, не бился за биллборды в городах-миллионниках и вообще продвижением в нынешнем понимании не занимался. И без этих усилий 80% продукции табачного холдинга экспортировалось в СССР. А был еще местный потребитель, другие государства СЭВ.

К началу перестройки Булгартабак (а это 12 болгарских табачных фабрик, объединенных под одной государственной крышей) производил более 130 тысяч тонн табачных изделий 17 популярных к востоку от железного занавеса брендов, при этом более 80% всей продукции экспортировалось в СССР…
Разлука с советским потребителем была непродолжительной, и уже вскоре болгарский табак вернулся на рынок, где до сих пор чувствовал себя комфортно. Но там уже господствовали мировые бренды — их реклама вместе с агитками МММ и Олби учила с телеэкранов вчерашних потребителей БТ жить по-новому.
Транснациональные компании чувствовали себя на оперативном пространстве совершенно комфортно: постепенно скупали в государствах СНГ устаревшие табачные фабрики, наращивали производство, а вот болгарам тут были не рады — Россия вводила двойные пошлины, да и другие республики по БТ не тосковали. В 1993 году Российское правительство ввело новые таможенные пошлины: 150% для болгарских сигарет, 70% для американских.
Все попытки Булгартабака создать СП или приобрести хотя бы самую убогую фабрику в РФ, Беларуси или Украине были тщетными. Об экспорте забыли, но внутри Болгарии продукция БТ осталась популярной — холдинг контролирует около 90% национального рынка. Государство годами мечтает о приватизации всех 12 фабрик, но воз и ныне там — россиянам София продавать свое «фамильное серебро» не хочет, западных инвесторов пугают суммы инвестиций, в которых нуждаются подразделения БТ.

СЭВ - внешняя торговля (1984) (youtube.com)

СЭВ - программа для человека (1988) (youtube.com)