Авторский рассказ + Крипота

— Напиши обо мне рассказ, — попросил я. — Помоги мне вырваться отсюда.

— Ты же понимаешь, что я ненастоящий, — ответил грифельный рот, едва двигаясь по бумаге, словно стираясь в процессе.

— Это неважно, — я резко подскочил, взмахнув руками. — Ты вытащишь меня отсюда... Я слишком долго здесь... Всё такое блеклое и слишком много серого. Даже солнечные дни кажутся потухшими. Прошу, верни меня туда, где есть цвет.

— Я не могу, — глумливо усмехнулся портрет.

Теперь он обрёл черты, которые сложно было не узнать. С листа бумаги смотрела идеальная копия моего собственного лица.

Мне захотелось стереть рисунок. Я схватил белый ластик. Сначала — глаза. Без взгляда стало чуть легче дышать. Потом — рот. Стало тише. Великолепно тихо.

И вот на листе остался лишь размазанный след.

Я поднял взгляд наверх с ощущением, что выиграл эту битву. И вдруг заметил: потолок стал ниже, чем прежде. Или мне показалось?

Тем временем, вместо портрета, на бумаге начали появляться слова. Пока что бессмысленные. Тарабарщина.

— Ты должен честно признаться, чего хочешь на самом деле, — две строки из символов дрогнули, разошлись, одна вверх, другая вниз, образуя подобие говорящего рта и приковали мой взгляд обратно к рисунку.

Мысли мелким бисером рассыпались в голове. Вот оно, почти осязаемо...

Я почувствовал, как моя рука сжимает карандаш до боли, а разум пытается подобрать слова:

— Хочу, чтобы всегда был летний день. Хочу… вернуться. К тому, чего никогда по-настоящему не было. Где всё просто… чай с печеньем, мама читает сказку, на улице пахнет черёмухой, — губы дрогнули, я замялся, прикусил их. — Хочу, чтобы…

— Да? — шёпот сухой, вязкий, будто в самой голове.

Слова крутились на языке, готовые сорваться, но горло сдавил ледяной страх. Признаться — значит перестать прятаться не только от него, но и от себя. Мышцы напряглись. Я уже почти решился рассказать о моём желании…

Как вдруг что-то щёлкнуло в углу.

Автоматон медленно поднял голову. Его глаза без век смотрели сквозь меня. Тёмные стебли на лице зашевелились.

— Не отвечай ему, — сказал автоматон, медленно двигая спаржевыми губами. — Он запутает тебя. Уже путает.

Его голос был удивительно похож на голос моего отца.

Огромная чёрная стрелка, оторванная от циферблата, с треском сама поднялась с пола и замерла, указывая точно вверх — полночь.

Раздался сухой шелест. Стопка вырезок опрокинулась с табурета. Они рассыпались по грязному полу. Один заголовок упал прямо передо мной:

«Время — это ничем неопределяемая непрерывная величина». Кажется, я помнил время…

Автоматон потянул ко мне руки, будто пытаясь защитить, но на полпути замер.

— Я жду! — требовательно воскликнул образ на бумаге.

— Хорошо, — смирился я и неловко выдавил, — я просто хочу быть счастливым.

И сразу понял: это — неправда. Как мог я выбрать столь скучное, столь безопасное желание?

— Ты врёшь… не мне. А себе, — грозно воскликнуло изображение, — ты боишься узнать, кто ты такой… на самом деле. Но я помогу…

Символы на бумаге дёрнулись и сплелись в слова.

Я впился в них взглядом. Осознание приближающейся катастрофы проткнуло моё тело мелкими иголками страха.

— Это не то, что… — начал я, но осёкся. Я не смог договорить.

Текст застыл издёвкой. Фарсом.

Или приговором.

Мне стало тяжело дышать. В голове запрыгали обрывки воспоминаний, а потом они растворились в тишине вокруг.

Я начал забывать. Забывать что-то очень важное.

Стены стали тонкими, как сброшенный змеёй слой кожи.

Исчезли шторы. Вместо них возникло зелёное, бесконечное поле и маленький домик с трубой, из которой всегда идёт дым.

Потолок резко приблизился и растворился, открывая чистое небо. Без облаков. Такое невероятно яркое…

Последним исчез автоматон. Он медленно уткнулся лицом в стену, а потом как-то неловко сник и распластался в углу, развалившись на отдельные завядшие стебли.

Я вцепился в ручку и начал писать прямо поверх чудовищного пятна, бессмысленно, судорожно, лишь бы за что-то уцепиться. Хотел зафиксировать, сохранить остатки себя, но когда я опустил взгляд, на бумаге было написано:

«Я щастлив!

Сегоня моё день раждение.

Мне стала… сорок годиков. Мама так сказала.

Я ел тортик? Слаткий? Не помню…»

Буквы были написаны корявым детским почерком.

Рядом на скамейке сидела пожилая женщина. Она тихо гладила меня по голове и шептала:

— Сыночек… прости, что так долго меня не было рядом…

Я поднял на неё глаза.

— Мама? — удивлённо прошептал я, прищуриваясь от солнца. — А когда я вырасту… я стану властелином мира?

Домик позади нас начал медленно разваливаться.

— Всё, что захочешь… — ответила она, — всё, что захочешь…

Её губы поплыли, а лицо затерялось в чёрной тени…

Автор: Вадим Березин

Подписывайтесь на мой ТГ: https://t.me/vadimberezinwriter

Не уверенные ни в ком, женились потом тихо..

Тесть не признаёт меня и сейчас...

Согласен - сам себе не верю.

(Ещё о свадебных подкладах писала в своём канале - https://t.me/yxasy/423)

- Знать не знаю, - заверил хозяин. – И Кабанова этого впервые вижу!

- Я такого тоже не знаю, - пожал плечами Сашка. – О! Даня, может, твои предки кого-то из знакомых в дом пустили?

- Или это – твой тайный брат, - предположила, хихикая, Наташка.

- Ага, еще скажи – близнец, - кивнул Денис. – Скорее, кто-то из родственников. Дальних. На бабкины похороны приезжал – вот и забыл…

- А резинки ему зачем? Еще и в таком количестве?

- Других объяснений у меня нет... – развел руками молодой человек.

Сашка тряхнул головой, словно отгоняя ненужные мысли, и, недолго думая, сунул презервативы в свой карман.

- Да и ладно, - буркнул он в ответ на немой укор в глазах Дениса. - Чего добру зря пропадать?

Девушки переглянулись, а Даня лишь тяжело вздохнул, понимая, что этот вечер явно пойдет не по плану.

Внезапный Юлькин вопль прорезал вечерний воздух, заставив всех вздрогнуть.

- Горит же! Горит! - кричала она, тряся руками, будто пытаясь потушить пламя приемами бесконтактной борьбы.

Парни, как по команде, рванули к мангалу. Оставленные без присмотра угли, словно обиженные, что их забыли, разбушевались не на шутку. Языки пламени лизали шампуры с мясом, превращая сочные кусочки в обугленные комки. Сашка, не раздумывая, схватил горячие шампуры голыми руками, мгновенно почувствовав жгучую боль, но героический стиснул зубы - не время ныть. Денис, не теряя ни секунды, схватил бутылку с маринадом и принялся лить на угли, отчего пламя взметнулось еще выше, зашипело, а затем, нехотя, начало сдаваться человеку.

- Ну... первый блин всегда комом, - пробормотал Даня, виновато потирая затылок.

- Не парься, - похлопал его по плечу приятель, хотя сам еле сдерживал обиду в голосе. - У нас еще куча мяса! Кстати, как насчет пивка? Охладить нервы?

- В багажнике было... если никто не выгружал.

Оставив девушек спасать ужин, парни направились к машине. В темноте вечера силуэт автомобиля казался угрюмым и недружелюбным. Водитель щелкнул ключами, багажник с легким скрипом приподнялся...

Пусто.

Там, где должен был стоять ящик с холодным пивом, зияла досадная пустота. Саня, не веря глазам, достал телефон и посветил фонариком. Ничего. Ни одной банки, ни намека на прохладный металл.

- Может, уже выгрузили? - неуверенно предположил Денис.

Но после тщательного обыска дома, веранды и даже самых неочевидных уголков участка стало ясно - пиво исчезло.

- Нет, - Даня замотал головой, лицо его выражало крайнюю степень недоумения. - Так не бывает! Мы же никуда не ходили!

- Ты еще в сарай за топором и мангалом бегал, - напомнил шахматист, скрестив руки на груди.

- Ну и что? Не мог же я утащить в сарай весь ящик! На крайняк взял бы одну банку...

Но, на всякий случай, они проверили и сарай. Пива, разумеется, не было.

Погруженные в мрачные раздумья, друзья вернулись к мангалу. И тут их носы дружно дрогнули - шашлык, наконец, покорился мастерству девушек. Мясо, обугленное снаружи, но сочное внутри, источало такой аромат, что у всех слюнки потекли, а животы предательски заурчали.

- Давайте вытащим столик с веранды и поставим тут, под яблоней, - предложила Юлька, обводя взглядом тенистый уголок двора, где ветви старого дерева создавали уютный шатер из листвы.

- В самом деле, - поддержала ее Наташка. – Не для того ж мы выбрались на природу, чтобы в четырех стенах сидеть!

Парни, недолго думая, схватили легкий плетеный столик, чтобы спустить его с веранды, но стоило сделать первый шаг, как под ногами у Дениса что-то звякнуло - он споткнулся, едва не выронив свою ношу, и громко выругался. По деревянному полу покатилась открытая банка пива, оставляя за собой мокрую дорожку пены.

- Блин блинский! - воскликнул молодой человек, разглядывая липкую лужу. - Какой дебил догадался поставить сюда банку?

- Эй! - Сашка вдруг оживился, подняв находку. - Да это же наше пиво! Из нашего ящика!

- Постой-ка... - Даня медленно соображал, и вдруг его лицо озарилось догадкой. - Выходит, мы его достали из багажника, оставили на веранде, а пока купались - кто-то спер наше пиво?

- Выходит, так... и, скорее всего – украл тот же, кто оставил сумку! Синюю!

- Ультрамариновую! – напомнила блондинка.

- Вот сволочь! - Денис сжал кулаки. - Постой! А где логика? Украсть пиво, но оставить сумку с документами?

- А логика очень простая, - отозвалась кудряшка. – Он не смог утащить одновременно и пиво, и сумку, а потому оставил сумку, чтобы вернуться за ней позже!

- Нет логики, - мотнул головой хозяин. – Отнес бы сумку куда-то… туда, куда он пиво утащил, а потом вернулся б за пивом!

- Ну ты чудак! – рассмеялся шахматист. – Ты бы что выбрал? Сумку? Или пиво?

- Тогда согласен, - со вздохом кивнул Даня. – Вот она – логика. Ух, попадись мне этот… Кабанов, да? Ух, я его…

- С такой репой, что на фотке, - напомнил Сашка. – Лучше б не попадался.

С одной стороны, тайна пропажи прояснилась, но радости это не принесло - факт воровства оставил горький осадок. Ворча, парни все же поставили стол возле мангала, и вскоре на его поверхности заалели ломтики помидоров, зазеленели огурцы, золотистые дольки лаваша и бутылка минералки, конденсат на которой блестел в лунном свете. Денис, ожидая возвращения вора, взял топор из поленницы и положил его рядом со своим стулом. Товарищ прав – на такую репу с голыми кулаками не попрешь.

Без пива вечер казался испорченным. Хотя, конечно, не для всех - Сашка с Юлькой устроились в сторонке, слившись в нежном полуобъятии, и, судя по их тихому смеху и звонким поцелуям, отсутствие алкоголя их ничуть не огорчало.

Даня и Наташка сидели напротив, украдкой поглядывая на влюбленную парочку.

- Везет же некоторым, - вздохнула Наташка, подпирая щеку ладонью. - Ночь, луна, романтика...

- И тишина вокруг, - мечтательно добавил Даня.

- И тишина... - согласилась девушка, глядя в звездное небо. - Как бы я хотела, чтобы и меня сейчас обнимали сильные мужские руки...

- Да... - протянул парень, невольно косясь на блондинку. - Я бы тоже сейчас не отказался от... ну, от тепла.

- Денис, - вдруг оторвалась от Сани Юлька, - ты дурак?

- Чего это? - обиделся тот.

- Да ничего, - фыркнула она и снова прильнула к своему возлюбленному.

Так и сидели они в темноте - двое счастливых и двое... не очень. Сверчки стрекотали в траве, угли в мангале потихоньку оседали, издавая тихий потрескивающий звук.

После полуночи, договорившись помыть посуду утром, все разошлись по спальням. Даня, как хозяин, деликатно отвел влюбленным комнату на втором этаже - чтобы никого не смущать, Наташку устроил в самой уютной спальне, а сам растянулся на диване в столовой, глядя в потолок и прислушиваясь к ночным звукам за окном, поглаживая шершавую рукоять топора, готовясь потребовать кровавую плату за украденное пиво.

Где-то вдалеке ухал филин, и казалось, будто сама природа смеется над их неудачным, но все же по-своему прекрасным вечером.

Сон не шел. Он упрямо отворачивался, будто обиженный ребенок, оставляя парня один на один с навязчивыми звуками ночи. Сначала мешал скрип кровати сверху, ритмичный и наглый, заставлявший завистливо стискивать зубы до хруста. Потом -дыхание Наташки, слишком громкое в ночной тиши.

Минут через тридцать дверь в гостиную скрипнула.

- Денис... - шепот блондинки прокрался сквозь темноту.

- М-м?

- Мне холодно...

- Да ты гонишь, - пробормотал он, уткнувшись лицом в подушку. - Лето же на дворе, тридцать градусов днем было!

- Ну и что? - ее голос стал капризным. - Я все равно замерзла!

- Ладно... щас что-нибудь придумаю.

Сдавленно ругнувшись, парень поднялся с дивана. Покрутил головой, похрустев позвонками. Наверху, к счастью, воцарилась тишина - видимо, любовники наконец выдохлись.

В спальне царил полумрак. Лунный свет струился сквозь занавеску, выхватывая из темноты стройную Наташкину фигуру.

Девушка лежала на боку, поджав колени. Тонкие кружевные трусики (черные, он невольно отметил) лишь подчеркивали белизну кожи. Одеяло было скомкано в ногах, будто сброшенное в порыве страсти. А ее задница... Да, задница была отличная - округлая, упругая, такая, что так и хотелось шлепнуть ладонью, оставив розовый отпечаток.

Денис судорожно сглотнул.

- Вот черт... - подумал он. - Родители бы продали эту хибару, купили мне BMW - я б давно уже с какой-нибудь красоткой катался, а не тут...

Грустный вздох вырвался сам собой, почти переходя в стон. Даня потянулся к шкафу, достал тяжелое шерстяное одеяло и, стараясь не шуметь, накрыл Наташку.

Уже у двери услышал шорох. Обернулся - одеяло лежало на полу, а девушка, словно нарочно, еще больше выгнула спину, подставив голую кожу лунному свету.

- Ну е-мое... - прошипел Денис.

Он снова накрыл блондинку, на этот раз почти натянув одеяло до подбородка, и ретировался, хлопнув дверью чуть громче, чем планировал.

Гордясь сделанным добрым делом, Денис вернулся на свой диван, повернулся к стенке... и тут опять заскрипела кровать на втором этаже! На этот раз - с новой силой, под аккомпанемент приглушенных стонов. Похоже, в прошлый раз был еще не финал - любовники просто отдыхали.

- Да чтоб вас там... - хозяин зарылся головой в подушку, зажал уши руками.

Уснуть удалось только под утро, когда птицы за окном уже начали свою утреннюю перекличку.

Даня проспал дольше всех. Когда он, помятый, с мешками под глазами, вышел из дома, солнце уже висело высоко. Воздух пах рекой, травой и бережно сохраненным ароматом вчерашнего шашлыка. Конечно, самого шашлыка не осталось - Сашка с Юлькой знатно потрудились, прикончив остатки мяса. И теперь они заметали следы, собирая грязную посуду со стола.

- Доброе утро, - улыбнулась Юлька, блеснув глазами.

На ее щеках играл румянец, волосы были слегка растрепаны - в общем, она выглядела так, будто отлично выспалась.

- Привет, Даня, - поздоровался шахматист, лениво разминая плечи. - Слушай, а кто у нас тут такой прожорливый, что из двух тарелок лопал?

Денис нахмурился:

- Из двух тарелок?

- Ага. Нас было трое, а тарелок - четыре!

- Может, лишняя из-под салата? Или фруктов?

- Да нет же! - вмешалась девушка, тряхнув кудрями. - Стаканов - тоже четыре. И четыре вилки! Представляешь?!

- Бред какой-то, - Денис почесал затылок.

- А я знаю! - внезапно воскликнула Юлька. - Это тот, кто вчера украл наше пиво и забыл свою сумку, вернулся ночью и объел нас!

- Да-да, - буркнул Саня. - Тебя-то объешь…

- Не, - поморщился хозяин, пнув стоявшую на крыльце сумку. - Был бы он - сумку забрал бы. А так - да, странно…

Потянувшись и зевнув во весь рот, Денис вдруг осознал абсурдность ситуации. Почему он, хозяин дома, спал на жестком диване в столовой, когда в спальне стояла прекрасная широкая кровать? Эта мысль засела в голове, как заноза, и он решил разобраться.

Шаги эхом разнеслись по пустому дому. Рука легла на ручку двери спальни...

Толчок.

Пауза.

И через секунду парень уже вылетел обратно, широко раскрыв глаза.

- Прикиньте! С нами реально был четвертый!

Саша, не отрываясь от созерцания неба, философски заметил:

- Это хорошо... Хорошо, что у нас больше красть нечего.

- Подождите! Постойте! - Юлька вскочила, размахивая руками. - С чего ты вообще взял, что тут был кто-то?

- Постель в спальне постелена, - пояснил Денис, тяжело дыша. - И... вот, - с театральным жестом он поставил перед друзьями еще одну дорожную сумку.

Кожаная, аккуратная, явно не дешевая.

- Какой омерзительный цвет, - поморщилась шатенка, разглядывая розово-перламутровый оттенок.

- Забавный у тебя дом, - протянул Саша, почесывая подбородок. - Люди приходят, оставляют сумки и уходят. Ну что, заглянем?

С любопытством, достойным настоящих исследователей, они вскрыли находку. Содержимое безошибочно указывало на женскую принадлежность: флаконы духов, тюбики кремов, аккуратно свернутые платья... И - что самое интересное - никаких намеков на личность хозяйки. Ни паспорта, ни телефона, ни даже квитанции из магазина.

- Хотел бы я посмотреть на эту кобылку, - проговорил Саша, осторожно, словно боясь осквернить святыню, извлек из глубины сумки крохотные кружевные трусики.

- Эй! - возмутилась Юлька, скрестив руки на груди. - Тебе меня, что ли, мало?

- Тебя даже мне много, - вздохнул Денис, вспомнив бессонную ночь.

- Но шмотки, конечно, шикарные, - с нескрываемой завистью протянула девушка, разглядывая тонкое кружево. - Такие труселя под сорокет стоят!

- Да ну? - Даня округлил глаза. - Там, на телевизоре, салфетка лежит - так я из нее тебе таких труселей десяток сошью! Это ж... Блин! Десять салфеток - и на BMW хватит!

- Нравятся? Дарю, - ухмыльнулся Саша, протягивая девушке деликатный предмет гардероба.

- Фу! - она брезгливо сморщила нос. - Ты бы стал после непонятно кого трусы донашивать?

- За сорок тысяч - стал бы, - невозмутимо заверил парень.

- Я лучше косметику заберу, - решила Юлька, уже копаясь во флаконах.

- Хм... - Денис почесал затылок. - А вам не кажется, что это, как бы, кража?

- А нефиг свои сумки где попало разбрасывать, - отмахнулся шахматист, засовывая в карман найденный флакон дорогих духов.

- Не стоит ли нам поискать хозяйку? - предложил молодой человек.

- Заценить, как на ней будут смотреться трусики за сорокет? - хохотнул товарищ и тут же опасливо пригнулся, ожидая еще одну оплеуху от подруги. - Нет, Юлька, ты не подумай, я не для, себя, а для Дани стараюсь. Он-то один-одинешенек! Вот будет у него телка - будут двое-двоешеньки! Совсем другое дело!

- Ну-ну, - буркнула девушка.

- Короче, Даня, вот у меня какое предложение. - Сашка вдруг подмигнул, а затем звонко шлепнул кудряшку по попке. Та вскрикнула и густо покраснела, но в ее глазах мелькнуло удовольствие. - Ты сходи к реке, там ее поищи. А мы с Юлькой поднимемся на второй этаж и там поищем.

- Могу, почему бы и нет, - буркнул Денис, размышляя о том, насколько тактично его выпнули из почти собственного дома.

- Ты только хорошо поищи, - произнес напоследок шахматист. - Минут сорок… лучше - час!

- Больше двадцати минут не обещаю, - недовольно ответил товарищ.

Повесив полотенце на плечо, он побрел к речке, ворча про себя, что лучше бы влюбленные ночью стеснялись скрипеть кроватью, чем сейчас устраивать спектакли.

Саня, выждав, пока спина приятеля не скроется за пригорком, резко развернулся к девушке, схватил ее за руку и потащил в дом.

- Саш… - она фальшиво возмутилась, но сопротивление было чисто символическим. - А как же посуда? - спросила шатенка уже шепотом, когда губы парня нашли ее шею.

- Да черт с ней, с посудой… - пробормотал он, пальцы его неуклюже скользили по спине кудряшки, пытаясь справиться с коварной застежкой лифчика. - Не убежит же она!

Они поднимались на второй этаж, оставляя за собой след из сброшенной одежды. Но на самом верху Сашку ждало коварное предательство - завязки на его шортах затянулись в тугой морской узел, который он теперь яростно дергал, краснея от нетерпения.

- Черт! - выругался он, а Юлька рассмеялась, обняв парня за шею.

- Торопишься? - прошептала она, целуя возлюбленного в уголок губ.

В ответ Саня только застонал. Жажда плотских утех придала шахматисту небывалых сил, он рванул тесьму со всей дури, и удел лопнул с громким звуком.

- Вот черт! - выругался молодой человек, озабоченно повертев в руке обрывок тесемки. - Ладно, потом разберемся. Детка, иди сюда!

- Постой! - внезапно замерла девушка. - Не сейчас!

- Ну ты даешь, подруга! -хохотнул Сашка. - Когда еще, если не сейчас?

- Нет, я не про это. Я про вообще. Как мы оказались в этом доме?

- Гонишь, что ли? На машине приехали! - он махнул рукой в сторону окна, где за пыльным стеклом виднелась белая «Гранта», одиноко стоящая на заросшей травой площадке.

- Ты за дурочку меня не принимай! - голос Юльки взметнулся вверх, оборвавшись на высокой ноте. Она вскочила с кровати, ее босые ноги шлепнули по холодному полу. - Я помню, что на машине! Но кто был за рулем?

- Э... -осекся шахматист. Его пальцы непроизвольно сжали край одеяла. - Не знаю... я вообще водить не умею!

В комнате повисла тишина.

- Да и какая разница? Давай воспользуемся моментом... - парень потянулся к шатенке, но Юлька резко отпрянула.

- А давай без «давай»! - ее голос дрожал. - Я не понимаю, что это за дом, не понимаю, как мы тут оказались! Саша, мне страшно!

Она всхлипнула и прижалась к плечу возлюбленного, словно ребенок, ищущий защиты от ночных кошмаров. Парень автоматически обнял ее, гладя по спине, но дрожь в руках выдавала неуверенность.

- Тише, зайка моя, тише. Все хорошо. Мы приехали вчера...

- Да, я это тоже помню.

- Потом купались на речке, ели шашлык... и неплохо зажгли ночью! - Сашка попытался шутить, но голос сорвался на фальцет.

- Да! Да! Да! Но кто нас привез?

- Блин, ну...

Парень опустился на скрипучую кровать, лицо его стало вдруг старше, морщины у глаз углубились. Он почесал за ухом, будто пытаясь достать оттуда застрявшую мысль.

Кто? Хороший вопрос!

Шестеренки медленно проворачивались в голове, восстанавливая картину произошедшего.

Молодой человек помнил, как они с Юлькой радовались, собираясь на отдых. Помнил, как он, укладывая сумку, соврал родителям, что отправляется на сборы - иначе точно не отпустили бы. Подумать только! На два дня! В дом где-то у черта на рогах! С девушкой! И с ночевкой! Нечего глупостями заниматься! Сперва отучись, получи диплом, устройся на работу, заслужи высокую должность - и вот потом тебе и девушки будут, и все остальное. Сашка так и не решился задать предкам вопрос: а вот там, когда он дослужится до высокой должности, все ли еще будет работать, чтобы девушками интересоваться?

Как садились в машину - это он тоже помнил. Молодые люди всю дорогу обжимались, устроившись на заднем сиденье. Но вот кто был за рулем? Парень напрягся так сильно, что голова затрещала. Только имени или лица водителя так и не вспомнил.

Саша напрягся так, что виски заныли. Он закрыл глаза, пытаясь выловить хоть что-то: голос, смех, цвет волос... Ничего.

- Может, ты нас привезла? - неуверенно пробормотал он.

- Я тоже водит не умею, - тут же парировала Юлька.

В самом деле - глупое предположение. Как бы они обжимались на заднем сиденье, если девушка была за рулем? Парадокс!

- Ладно-ладно, - молодой человек резко замахал руками. - Если за рулем был не я, не ты… значит, был еще кто-то третий!

- Фотки! - вдруг вскрикнула кудряшка, хлопнув себя по лбу. Глаза ее загорелись надеждой. - Я же вчера делала кучу фоток! Наверняка там есть кадры с водителем!

- Да ты у меня просто Эйнштейн в юбке! - Сашка подмигнул, но улыбка получилась кривой, натянутой. - Давай сюда свой телефон, быстренько проверим.

- Он… - девушка вдруг смутилась, покусывая нижнюю губу, - он в шортах…

- Ну и?

- А шорты… - ее голос стал тише, - остались внизу…

- Так сходи за ними - и всех делов! - шахматист махнул рукой в сторону двери, но Юлька лишь сильнее вжалась в угол кровати, обхватив колени руками.

- Саша… я не могу! - ее шепот был полон неподдельного ужаса. - А вдруг нас сюда привез какой-нибудь маньяк? И сейчас он там, внизу… ждет?

Парень замер, ощущая, как по телу разливается ледяная волна. Картина возникла перед глазами сама собой: темный коридор, скрип половиц, чье-то дыхание за спиной…

- И что ты предлагаешь? - голос его звучал хрипло.

- Сходи… сходи лучше ты! - Юлька посмотрела на него умоляюще.

- То есть меня тебе не жалко маньяку скормить? - он попытался шутить, но смешок застрял в горле.

- Ну ты же… - она сделала неуверенный жест руками, - мужчина!

- Ха! - Саня фальшиво рассмеялся. - А как же равноправие полов и весь этот феминистический движ?

- Саша! -голос девушки вдруг приобрел стальные нотки. - Либо ты идешь вниз и приносишь мой телефон, либо в следующий раз будешь кувыркаться не со мной, а с Дуней Кулаковой!

- Понял, понял, - закатил глаза парень, сдаваясь под напором женской логики.

Он поднял с пола свои шорты и попытался их надеть. Но лишенные завязок, они тут же сползли обратно, оставив его в одних боксерах.

- Вот замечательно, - пробормотал Сашка, глядя на свое отражение в пыльном зеркале. - Идеальный образ для встречи с маньяком: полуголый, вооруженный только веревочкой от шорт и криком «Караул!»

Юлька фыркнула, но в ее смехе слышалась нервная дрожь. Парень глубоко вздохнул, перекрестился на всякий случай (мало ли что) и рванул дверь настежь.

Девушка осталась одна, прижавшись спиной к холодной стене. Комната, еще минуту назад казавшаяся уютной, вдруг наполнилась зловещими тенями. Каждый скрип старого дома заставлял ее вздрагивать - то ли это Саша шагает внизу, то ли... кто-то еще? Она впилась пальцами в край простыни, ощущая, как учащенно бьется сердце. Мысли путались: "А если он не вернется? А если там действительно кто-то есть?"

Прошло уже слишком много времени. Тишина в комнате стала звенящей, давящей, будто само пространство затаило дыхание в ожидании чего-то.

- Что я здесь делаю одна? - голос прозвучал хрипло и неестественно, будто принадлежал кому-то другому.

Юлька с отвращением подцепила двумя пальцами валявшиеся на полу синие шорты - мужские, чужие, пахнущие потом и чем-то еще, от чего сжался желудок. Шорты шлепнулись обратно, подняв облачко пыли.

Мысль ударила, как молния: «Меня опоили. Затащили сюда. Изнасиловали.» Губы сами собой сложились в беззвучное "нет", а пальцы судорожно впились в край комода, пока глаза метались по комнате в поисках защиты. Чугунная статуэтка - какая-то безвкусная нимфа с отбитым носом - оказалась неожиданно тяжелой в руке, а тяжесть - это хорошо, тяжесть - это надежность.

Лестница вниз казалась бесконечной. Каждая ступень скрипела по-своему. Розовые шорты лежали там, где их сбросили - яркое пятно на потрепанном половике. Телефон торчал из кармана, как спасательный круг.

- 112, оператор номер 74. Что случилось?

Голос из трубки звучал нарочито спокойно, как в плохом фильме.

- Спасите! - шепот вырвался вместе с комком в горле. - Меня... здесь кто-то есть. Я ничего не помню...

В серванте мелькнуло движение. Стекло отразило бледное лицо с растрепанными кудрями, широкие испуганные глаза, синяк на плече. Рука сама потянулась к отражению, но девушка за стеклом повторила движение, как в дурном зеркале.

- Успокойтесь, девушка, - произнесла оператор. - Как вас зовут?

В голове вспыхнуло и погасло: "Юля? Лена? Катя?" Имена кружились, как осенние листья, не находя места в памяти.

- Я... не знаю, - прошептала она, и от этих слов стало еще страшнее.

Статуэтка выскользнула из потных пальцев и с глухим стуком покатилась по полу.

- Как же меня зовут? - спросила Юлька у пустоты, сползая на пол.

Тем более непонятно. Почему они едут на его, Дениса, машине, в его, Дениса, загородный дом? Хорошо, не в его личном автомобиле, в "Гранте" отца. И не совсем собственный дом - коттедж достался матери в наследство от бабушки с дедушкой. Но все равно, после смерти стариков, родители ни разу не удосужились посетить участок. Могли б продать и купить нормальную тачку, вполне хватило б и на BMW. Тогда у Дениса точно проблем с девушками не было б... нет же! Мать уперлась! Мол, отец своими руками строил - не позволю продавать, не хочу, чтобы чужие люди жили! А могла б быть BMW! А то и сами не живут, и другим не дают. Одно слово - предки!

Сперва они обломали, а теперь - еще одна несправедливость. Денис привез друзей. Обеспечил их крышей над головой, жрачкой... кстати! Снова непонятки! На мясо и выпивку парни скидывались втроем, но Сашка с Лешкой - с девушками, а Денис - нет. Получается, каждая из них объест еще и самого Дениса!

Хотя... водитель покосился на Леху. Здоровый, крепкий, упитанный... этот не оставит девушкам и шанса - сам друзей объест. И возразить-то ему не получится! Как-никак - золотой призер района по боксу. Кто пытался возразить - вон он, с серебряной медалью и сотрясом в больничке лежит.

- Э, потише там! - возмутился Денис, едва не слетев с дороги.

Наташка как раз протиснулась между спинками сидений, чтобы поцеловать Леху, и ненароком толкнула рулевого в локоть своей былобрысой макушкой.

- Долго еще ехать? - проскрипел Сашка сзади, нетерпеливо ощупывая подругу.

- Минут десять осталось, - проинформировал водитель.

- Какой-то ты непостоянный! - хихикнула Юлька, тряхнув кудрявой шевелюрой. - Полчаса назад ты говорил, что ехать еще полчаса. А час назад - что еще час.

- Ага, - поддакнул Саша. - А вчера ты вообще говорил, что поедем завтра! Нельзя ж так людей в блуд вводить!

Парень проигнорировал подколку - он как раз выискивал нужный поворот, затерянный в густой листве и практически незаметный. Кто не знает - тот вообще не найдет, можно и проскочить ненароком.

Водитель заметил сверток в последний момент и резко крутанул рулем, вводя "Гранту" в туннель между деревьями.

- Э! - крикнул кто-то из пассажиров. - Не дрова везешь, Шумахер!

Ветки звонко хлестали по стеклам и крыше, оставляя царапины на краске, за которые молодому человеку еще попадет от отца.

Лес закончился внезапно. Деревья расступились, открывая вид на реку, мерцающую солнечными бликами на волнах. Ветер гнал по воде мелкую рябь и волны, словно играясь, перекидывались друг с другом солнечными зайчиками, но, когда волна спадала, блики рассыпались, будто самоцветные камни из старой сказки.

Чуть дальше, там, где река делала плавный изгиб, песчаная коса врезалась в воду, образуя тихую отмель с ровной, как зеркало, поверхностью. Сам же песок - теплый и мелкий, похожий на желтый пух, резко контрастировал с изумрудной травой на берегу, очертивший владения водного царя от чертогов царя лесного. На косе стояла старая лодка, вросшая в песок почти до бортов и, скорее всего, столь же бездонная, что и небо, отраженное в глади заводы с потрясающей четкостью, без малейшего изъяна. Если б друзья не знали точно, что небесная синева с бархатными облаками у них над головой - подумали б, что настоящее небо именно там, в отражении.

А еще чуть дальше, на пригорке, возвышался дом, окруженный цветущими яблонями. Не дворец, не лачуга - именно дом. Тот самый дом, который принято изображать на открытках, который вызывает в душе что-то теплое, родной. Именно такой дом, от которого пахнет бабушкиными пирожками и веет уютом и безопасностью.

Его стены, сложенные из темно-красного кирпича, почти полностью скрывались под пышным покрывалом плюща. Лишь кое-где, при порывах ветра, проглядывала кладка и вновь пряталась в зелени, словно смущаясь своей наготы. Окна, широкие и низкие, отразили свет фар приближающегося автомобиля, будто наблюдая за гостями. Крыша, поросшая мхом, слегка просела от времени, но это лишь добавляло характера строению. Дымовая труба, почерневшая от дождя и ветра, намекала на то, что внутри наверняка есть камин - тот самый, у которого так приятно греться долгими вечерами. Тишина. Только шелест листьев, далекий плеск рыбы в реке, жужжание шмеля в зарослях мяты у крыльца.

- Красота-то какая! - вырвалось у Наташки.

- Ты, Денчик, конечно, извини, но твои предки - полные дур... чудаки, что не ездят сюда, - пробормотал крепыш с соседнего сиденья.

- Чудаки... - криво усмехнулся водитель. - Аха... так и запомню.

Пусть внешне он оставался спокойным, но внутри шевельнулось что-то теплое, приятное оттого, что друзья оценили жилище стариков.

- Интересно, а русалки тут водятся? - поинтересовалась Юля.

- Не знаю, - пожал плечами Денис. - Комары точно водятся. Вот, как раз, вечером у них и спросишь.

Молодой человек остановил "Ладу" во дворе, вымощенным плиткой. Вблизи стали заметны следы запустенья, следы того. что домом давно никто не пользуется, не ухаживает за ним. Через швы плитки проклевывалась трава, отвоевывая обратно то, что некогда было отнято людьми. На окнах виднелись следы пыли и разводов, оставшихся после капель дождя.

Удивительно, что дом еще стоял нетронутым. Казалось бы, давно должны найтись охотники до чужого добра - бездомные бродяги, сборщики металлолома, да и просто шпана из деревни, что по ту сторону реки, или из дачного поселка, оставшегося у самой трассы, далеко позади.

Первым из машины вывалился Леха - рослый, грузный, с широкими плечами и короткой шеей. Из-за своих габаритов он всегда сидел впереди: сзади боксер один занимал бы половину дивана.

Едва Леха ступил на землю, как на него тут же бросилась Наташка.

- Дай размяться! - проворчал крепыш, отмахиваясь от блондинки, будто от назойливой мухи. - Весь затек в этой драге! Даня, ты б задумался о джипе каком-нибудь! А то в следующий раз никуда с тобой не поеду!

Водитель скрипнул зубами, сдерживая раздражение. Подумать только! Лехину задницу усадили в машину прямо у подъезда, доставили к месту назначения, почти без тряски, а он еще и недоволен! Пусть пешком в следующий раз топает!

Саня, почувствовав настроение друга, успокаивающе похлопал Дениса по плечу. Дескать, не обижайся. На самом деле Леха так не думает, просто старательно поддерживает созданный собой же образ - грубоватого, туповатого, косноязычного - каким и полагается быть боксеру.

Долго здоровяку расслабляться не пришлось. Наташка уже копалась в багажнике, согнувшись пополам, ничуть не беспокоясь, что порыв ветра задрал ее и без того короткую юбку выше головы, выставляя на всеобщее обозрение подтянутую попку в крохотных стрингах.

- Леха, ко мне! - тоном, не терпящим возражений, приказала блондинка.

- Иду-иду, - вздохнул боксер, страдальчески закатив глаза.

Через секунду на нем висели две сумки - его и Наташкина, в руки парня девушка всучила по два пакета с едой, а сверху установила ящик с пивом.

- Стоять, - приказала она, когда Леха повернулся к дому. - Ничего не забыла?

- Ты мне еще в зубы что-нибудь дай, - пробурчал крепыш.

- О! Юлька, твою сумку брать?

- Брать! - поспешно закивал Сашка, понимая, что в противном случае багаж кудряшки придется нести ему.

Вытащив сумку подруги, блондинка повесила на Леху и ее.

- Я тебе это припомню, - процедил сквозь зубы боксер, проходя мимо товарища, покачиваясь от тяжести груза.

- Чего стоим, кого ждем? - продолжала распоряжаться Наташка. - Денис - открывай дом, девочки будут переодеваться!

- А потом приготовят пожрать? - с надеждой спросил Леха, сгружая ношу на веранде.

- А потом пойдут купаться! - ответила, пританцовывая, Юлька.

- Зашибись! А что мы жрать будем?

- Мальчики, у вас там пять кило мяса, - напомнила кудряшка. - Приготовите шашлык.

- Да-да, - поддержала ее Наташка. - Шашлык - чисто мужское дело. Как раз мы вам мешаться не будем...

- Вот же бабы, - вздохнул здоровяк. - Привези, сумки дотащи, пожрать им приготовь...

- Ага, - вновь кивнул Сашка. - Потом еще всю ночь на ней прыгай...

- А ты не прыгай на ней, - подмигнул Денис. - Руки тебе на что?

- Так это опять все самому, - поморщился друг.

Убрав палкой паутину, перегородившую проем, хозяин снял навесной замок и распахнул дверь. Внутри все оставалось таким же, как он и помнил. Старый сервант с потрескавшимся, огромный ламповый телевизор на тумбочке, накрытый кружевной салфеткой, на нем - тяжелая хрустальная ваза с засохшими цветами.

Чувствовалось, что дом соскучился по человеческому теплу. Пыльный паркет скрипел под ногами, выдавая каждый шаг. В углу гостиной притаился массивный диван, обтянутый колючей тканью «под жаккард» - его подлокотники были протерты до дыр, а на сиденьях четко отпечатались вмятины от тех, кто уже не вернется. Рядом стоял круглый стол, покрытый желтой клеенкой с разводами от чайных кружек и пятнами, которые так и не оттерли. На подоконниках застыли горшки с засохшими растениями - их кривые стебли торчали, как кости, а земля потрескалась и превратилась в камень.

На выцветших обоях с едва различимым орнаментом выделялись яркие квадраты - следы от фотографий, что мать забрала в городскую квартиру на память, но не все. Часть снимков в деревянных рамках еще продолжала висеть на привычных местах.

- Ничего себе! - присвистнул Саня, остановившись возле одной из карточек. - Даня, это ты, что ли? Вот ты жирный-то был!

- А как по мне - очень милый карапуз, - возразила Наташка.

- А это кто? - заинтересовался Леха, ткнув мясистым пальцем в еще один снимок.

- Это... - хозяин прикрыл ладонь рот, готовясь чихнуть от пыли. - Это мамка.

- Зачетная она у тебя была, - одобрительно цокнул языком парень.

- Эй! - залепила ему подзатыльник блондинка. - Для тебя только я зачетная!

- А то ж, - заверил боксер. - А это кто?

- Где?

Денис встал на цыпочки, чтобы заглянуть через плечо друга. Он смотрел на пожелтевшую карточку с потрескавшимися краями. Снимок явно пережил пару десятков лет - выцветшие черно-белые тона сливались в размытых пятнах, а по углам расползалась рыжая паутина времени.

Фотография, скорее всего, была сделана возле родильного дома - на это указывала казенная, чисто советская плитка на цоколе здания, выложенная ровными квадратами, окна первого этажа, забранные решетками, смотрели в мир одинаковыми занавесками - блекло-голубыми, с выгоревшими узорами. На переднем плане стояла молодая девушка с большими, словно распахнутыми навстречу миру глазами. В ее руках, бережно прижатый к груди, лежал туго запеленатый куль с младенцем. Рядом, подбоченившись, застыл усатый мужчина в клетчатой рубахе с закатанными по локоть рукавами. Его ладонь, грубоватая и широкая, лежала на плече девушки.

Снимок оставлял двояки чувства. С одной стороны, оба главных героя на нем светились счастьем. Счастьем столь искренним, столь заразительным, что даже тяжесть на душе молодого хозяина в преддверии одинокой ночи развеялась и сошла на нет. С другой стороны - карточка несла в себе незримую печать мрака советского времени - поры, когда не было смартфонов, интернета, а людей, как рассказывал декан, бросали в тюрьмы за глоток "Кока-колы".

- Не знаю, - пожал плечами Ден. - Наверно, родственники какие-то...

- Женщина на твою маму похожа, - заметила Наташка. - Может, это твои бабушка с дедушкой?

-  Да нет у меня никаких бабушки с дедушкой! - возмутился парень, но голос его дрогнул, выдавая неуверенность. - Нет... вернее - есть, конечно. Были, наверное... но это - точно не они!

- Ну-ну... - протянула Юлька, многозначительно подняв бровь. - Ладно, выметайтесь все! Мы будем переодеваться!

Мальчики неохотно покинули помещение, оставив за спиной тихий шепот девичьих голосов и шуршание ткани.

Леха, раздраженно кряхтя, разорвал пальцем полиэтилен упаковки, достал банку пива и опрометчиво потянул язычок. И тут случилось то, чего и следовало ожидать. Струя пены, вырвавшаяся подобно джинну, заточенному в сосуде тысячелетия, с шипением взметнулась к потолку веранды. Оставив там мокрое пятно, белая, пушистая лавина обрушилась вниз, осыпая крепыша с головы до ног, забрызгивая Дениса и Сашку, стоящих рядом, и растеклась по дощатому полу, образуя пузырящуюся лужу.

- Ну ты и придурок, - фыркнул Денис, отряхивая капли с футболки. - Перетряслось же все с багажнике!

- Вот же блин! - выругался боксер, смахивая с лица капли пива. - У тебя холодильник тут есть?

- Есть, конечно. Только он отключен. Пока согреется... тьфу! В смысле - остынет... уже ночь будет.

- Давайте ящик в речку положим, - предложил третий товарищ. - Там-то точно прохладно!

- Мысля! - обрадовался Леха. - Вот не зря ты в шахматы играть ходишь! Даня...

- Чего? - неожиданно вскипел хозяин. - Чего снова Даня? Я всю дорогу баранку крутил, дайте отдохнуть человеку!

- Ладно-ладно, - замахал руками здоровяк. - Сам отнесу!

Леха схватил коробку и тяжело зашагал по заросшей тропинке, которая змеилась вниз, к поблескивающей между деревьями воде.

- Зараза! - донесся его вопль через несколько секунд.

- Все норм, - остановил Денис ринувшегося было на подмогу другу шахматиста. - Там всегда море крапивы росло... а он в шортах.

- И в шлепках без носков, - усмехнулся Саня.

Оставив товарища, хозяин щелкнул ржавым замком на покосившейся двери сарая. Дерево скрипнуло, нехотя поддавшись, и перед ним открылось царство забытых вещей. Воздух внутри был густым, пропитанным запахом старого железа, сырости и чего-то затхлого - будто время здесь остановилось десятилетия назад.

Топор висел у самого входа. Его рукоять, потемневшая от пота и времени, покрылась паутиной, как саваном. Но лезвие, покрытое налетом ржавчины, еще сохраняло прежнюю остроту.

Вручив орудие труда Сашке, молодой человек начал перебирать хлам в поисках мангала. Нашел коробку с ржавыми саморезами, ящик сантехнических тройников и уплотнителей, батарею банок старой, засохшей краске, перекатывающейся в жестянках, как в погремушках. Руки погружались в слои пыли, вытаскивая на свет все новые обломки прошлой жизни, оставшиеся от прежних хозяев.

Денис на секунду остановился, замер, задумавшись о том, кем были эти прежние хозяева, собравшие столько разной всячины, будто готовились к многолетней осаде, а то и к зомби-апокалипсису, но решил не забивать голову. Сейчас мангал был важнее.

И вдруг - победа! В самом дальнем углу, за самодельной телегой, сваренной из детской коляски и велосипедных запчастей, лежала брезентовая сумка. Парень помнил ее с самого детства - именно в этой сумке и хранился разборный мангал, на котором делали шашлык. Всегда очень вкусный - хорошо пропеченный, но не пересушенный.

Картина встала как живая перед внутренним взором. Вот - он сам, еще совсем мелкий, радостный оттого, что наступили летние каникулы и утром не нужно просыпаться в школу. Рядом - мать, бренчит тарелками. Отец довольно крякает, замахнув стопку самогона. А еще...

Денис зажмурился и потер лицо пыльными руками. Был же кто-то еще! Кто-то же жарил шашлык! Точно не батя - он даже чтобы разогреть пиццу в микроволновке всегда обращается к маме, там слишком сложно, слишком много кнопок. И не мама, она занималась только салатами. Да и верно девчонки подметили: шашлык - чисто мужское дело. Не могла мать заниматься мангалом...

Кто же?.. Молодой человек нахмурил брови так сильно, что виски заломило, но не мог вспомнить, того, или тех, кто еще присутствовал на семейных вечерних посиделках.

- Ден! Ты там умер, что ли?

- Иду-иду, - очнулся хозяин от оцепенения.

Схватив чехол с мангалом и лежащие рядом шампуры, аккуратно перевязанные бечевкой, он вылез из сарая.

- Ну ты и черт, - рассмеялся Саня.

Денис посмотрел на свое отражение в зеркале. Паутина в волосах, равномерный слой пыли на лице и одежде... да и ладно! Речка же рядом - есть, где помыться! А одежду мамка постирает.

Шахматист, несмотря на свое кажущуюся субтильность, успел превратить в щепки десяток поленьев и не собирался останавливаться. Его жилистые руки ритмично работали, по вискам стекали капли пота, но на лице читалось явное удовольствие. Наверно, Сашка представлял, что дубасит орков в "Варкрафте". Или того лучше - расчленяет замдекана, по совместительству - историчку и истеричку, которой парень до сих пор не сдал экзамен.

- Э! - возмутился Денис. - Куда ты столько? Мы ж не еретиков жечь собираемся?

Друг замер на замахе, занеся топор высоко над головой.

- Сорян, братуха... - прохрипел он, вытирая лоб рукавом. - - Я ж не знаю, сколько нужно... у нас шашлыками обычно батя...

И тут он запнулся на полуслове. Потому что со ступенек спустились Юлька с Наташкой. Обе - в бикини такого размера, что на кеды Дениса ушло ткани больше, чем на оба купальника.

Юлька - стройная, подтянутая, со спортивным телом. В центре подтянутого живота, в пупке, сверкал стразами пирсинг.

Наташка - тоже стройная, но фигуристая. С широкими бердами, плавно покачивающимися при ходьбе, объемный бюст, испытывающий своей тяжестью тонкие лямки купальника.

Их тела дышали соблазном. Девушки знали, что за ними наблюдают, и наслаждались этом. Каждое движение было медленным, томным, соблазнительным.

- Ты того... - прошептал Ден. - Топор положи. А то уронишь себе на что-нибудь нужное...

- Аха, - прохрипел шахматист, облизывая внезапно пересохшие губы. - Юлька... может того... может, ну его - это купаться? Может, поднимемся на второй этаж?

- Не-не! - погрозила пальчиком его пассия. - Сперва - купаться, а потом - сладкое.

С озорным смехом девушки бросились к реке. Парни стояли, как два истукана, пока из оцепенения их не вывели возмущенные крики. Наверно, стоило предупредить подруг о крапиве…

Но голова у молодцов отключилась окончательно и бесповоротно. В мгновение ока оба сорвали с себя одежду и, оставшись в одних плавках, устремились вслед за девчонками.

Юлька с Наташкой, бросив полотенца на теплый песок, первыми нырнули в лазурны волны, растворившись в сверкающих брызгах. Сашка, не раздумывая, ринулся за ними, а Даня лишь осторожно ступил в воду, морщась от прохлады. Он входил медленно, разрушая границу между жаром летнего дня и холодом реки, давая телу привыкнуть к разнице температур.

- Что ты там тащишься, как беременная черепаха? - окликнул друга шахматист.

Вслед за насмешкой в воздух взметнулся сноп брызг. Капли воды, холодные и резкие, обожгли кожу, как раскаленное железо, и Денис, вздрогну, вскрикнув от неожиданности, окунулся с головой, сдаваясь стихии. Не прошло и минуты - и он был своим в этой среде, уже смеялся и плескался с остальными, словно и не было той первой нерешительности.

Река здесь текла очень медленно, лениво огибая излучину. Достаточно всего несколько легких гребков, чтобы, лежа на спине, оставаться на месте. В этом была особая магия - притвориться покорным, сдавшимся на милость реки, позволить ей унести себя… и тут же, едва заметным движением, обмануть ее, оставаясь там же, напротив брошенных на песке полотенец.

Прошло около часа. Может - чуть больше, а может - наоборот, чуть меньше. Время в воде текло совсем иначе. Друзьям не хотелось выходить из воды: душа отчаянно цеплялась за эту синеву, за тихое журчание волн, за шелест крыльев стрекоз. Но голод и жажда гнали отдыхающих на берег. Вот же ирония - мучаться от жажды, когда вокруг целая прорва воды, появляющейся из-за одного горизонта и скрывающейся за другим, с противоположной стороны!

Довольные, они вышли из воды, оставляя на песке за собой мокрые следы, которые солнце высушит уже через минуту. А река, неспешная и равнодушная, продолжала свой бег - мимо четверых друзей, мимо этого берега, мимо этого дня, унося с собой смех, брызги и мгновение лета.

- Сейчас бы мяска… - мечтательно протянул Сашка, обтираясь полотенцем подруги.

- Так за чем дело встало? - пожал плечами Денис. - Мангал я достал, дрова ты нарубил - дело за малым!

- Насадить и отжарить, - рассмеялась Юлька, прижимаясь к своему парню.

- Позже, - мотнул он головой. - Сперва - пожрать.

Ребята вернулись к домику и занялись делом. Мальчики взяли на себя самую ответственную часть работы - разожгли костер и подкладывали дрова, обеспечивая угли для шашлыка. Девушки, весело перешучиваясь, нарезали фрукты овощи, нанизывали мясо на шампуры и заправляли салаты, изредка бросая на парней оценивающие взгляды.

Солнце, словно устав за длинный летний день, медленно сползало за горизонт, окрашивая небо в багровые тона. Вместе с вечером явились его верные спутники - комары. Наглые и ненасытные, они вились вокруг людей, раздражая жужжанием и укусами. Сашка с Даней, недолго думая, натянули толстовки с длинными рукавами, прячась от назойливых насекомых, дамы же, как и всегда, выбрали красоту вместо практичности. Их ноги - длинные, гладкие и загорелые, оставались беззащитными перед домогательствами кровососов. Раз в минуту, а то и чаще, раздавалось звонкое «шлеп», награждая настойчивость крылатых кавалеров.

- Все! - вскрикнула вдруг Юлька, вскакивая с полена, служившего ей табуреткой. - Вконец достали! Сашенька, миленький, у меня там, в сумке, пшикалка от комаров. Принеси, пожалуйста!

- А? - шахматист оторвал взгляд от шашлыка, который уже начинал покрываться румяной корочкой. Его глаза, завороженные игрой огня, медленно прояснялись. - А… сейчас. У тебя какая сумка?

- Большая, ультрамариновая.

- Сейчас… - повторил он, неохотно поднимаясь.

Парень скрылся в домике, и оттуда почти сразу донеслись звуки его неуверенных шагов, щелчки выключателей, шуршание багажа. Прошло несколько минут, прежде чем дверь приоткрылась, и в проеме показалась его растерянная физиономия.

- Юлька! А ультрамариновый - это какой цвет?

- Это синий, - рассмеялась Наташка, ловко переворачивая шампур.

- Так… так там две синих!

- Ой, все! - девушка в отчаянии встряхнула кудрями. - Неси обе, пока меня не сожрали!

Ее голос прозвучал настолько раздраженно, что даже комары, казалось, на мгновение замерли, растерявшись, утратив уверенность в том, что эту жертву можно кусать безнаказанно.

Вернувшись в дом, Саня вскоре вышел обратно, согнувшись под тяжестью двух сумок. Одна - спортивная, объемная, с широкими ручками, вторая - поменьше, но тоже набитая под завязку, трещала по швам от количества набитых в нее вещей. В сгущающихся сумерках обычный человек вряд ли разглядел бы разницу в оттенках, но то - обычный человек, а то - женщина.

- Вот эта, - уверенно ткнула она пальцем в большую сумку. - Ультрамариновая! А та - сапфировая! Ты у меня дальтоник, что ли?

Саня нахмурился, переведя взгляд с одной сумки на другую.

- А вторая тогда чья? - пробурчал он. - Наташка, твоя?

- Нет, - фыркнула девушка, поправляя прядь волос. - У меня фуксия!

- Да катись оно конем! - взорвался шахматист, резко вскинув руки. - Девки, что вы за люди-то такие? Есть же нормальные цвета! Красный, желтый, зеленый! Ладно, на худой конец - синий! Откуда эта фуксия взялась? Это что еще за цвет такой - фуксия?!

Юлька закатила глаза и вздохнула, будто объясняла что-то очевидное ребенку.

- Нет, ты - точно дальтоник. Фуксия - это средний между коралловым и пурпурным.

- С вами с ума сойдешь! - простонал Саня, потирая виски. - Даня, выходит, это твоя сумка?

- Не-а, - покачал головой хозяин. - Моя - черная...

- Вот! - радостно воскликнул Саня, найдя поддержку от товарища. - Нормальный цвет - черный! А не эти ваши... светло-кошачьи в клеточку!

Денис, до этого молча наблюдавший за перепалкой, вдруг насторожился.

- Подожди... - медленно проговорил он. - Если это не моя, не твоя сумка, и не девочек - то чья?

- А я знаю? - пожал плечами Саня. - В твоем же доме, тебе виднее!

- Ой, хватит спорить! - Наташка резко махнула руками, словно разгоняя тучи ненужных слов. - Просто посмотрите, что внутри, и все сразу станет ясно!

Княжич снял с пояса плеть и развернул. Заострённый металлический кончик цокнул о деревянный пол. Княжич замахнулся, целясь по лицу Фени, но не устоял на больной ноге и повалился, да ещё и так, что оказался лицом точно перед срамным местом Василисы. Дёргаясь и перебирая здоровой рукой и ногой, он постарался встать, но, запутался в складках своей одежды и не смог даже сесть. 

– Твари! – ругался он, размахивая рукой с плетью, ударяя то по лицу Василисы, то по Фене. – Твари…

Ярослав испугался, что сейчас на шум зайдёт старик слуга и увидит его здесь, на полу, возле голой черни. Жалкий таракан с перебитыми лапами, да ещё в княжьих одеждах, что никак не может подняться, – таким он себя видел со стороны.

– Ну и пусть увидит. Пусть увидит!

Княжич начал размахивать плетью, лёжа между телами. Через несколько ударов по сторонам полетела кровь, а вместо хлёсткого щелчка послышались влажные шлепки.

– Смотрите же! Смотрите! – кричал он в истерике.

На шум действительно явился старик.

– Да что же это, да что же? – испуганно причитая двинулся он к княжичу.

– Смотрите! – всё не унимался Ярослав, даже когда руки старика потянули его вверх.

– Да чего же, ведь прибьёшь Фенечку… – бормотал старик.

– Прибью, прибью! – прорычал княжич. – А ты стой рядом и держи. Держи, я сказал!

Старик встал позади княжича, прихватил того за ворот одежды и закрыл глаза. Закрыть бы ещё уши, да нечем, и старик слышал, как с каждым ударом плети из Фени и Василисы уходила жизнь.

Вдруг Ярослав замер. Плётка упала на пол. Больная нога натянулось тугой тетивой, здоровая же задрожала, выстукивая каблуком дрожащую песнь.

– Припадок, батюшки! – сообразил старик и потащил Ярослава прочь из залы. – Эй, на помощь! Помогите княжича снести в покои!

Силами нескольких человек Ярослава перетащили в покои и позвали за лекарем. Когда лекарь зашёл в комнату, княжич неподвижно лежал в кровати, изредка подёргивая стопой и пальцами на правой руке. Лицо больного выражало полнейшее безразличие. Из-под полуоткрытых век устало смотрели тёмно-карие глаза.

– Оставить теперь можно. Больше ничего не будет. Огонь только уберите и воздуха больше дайте. Окно пошире и на ночь оставить. – Так распорядился лекарь и пошёл прочь.

– Ещё не всё, – старик слуга придержал лекаря за локоть. – Там двое лежат. Она совсем уже плоха, а Фенечка, кажется, выдержит. Погляди, а?

Лекарь прошёл в залу, где застал уже мёртвую Василису: княжич рассек той шею, и кровь залила грудь и лицо, будто бы кто-то бросил сверху красный платок. А вот Феню лекарь осмотрел внимательно. Даже поднёс свечу к ранам, глядя на свежие разрезы кожи.

– Выдержит. Давайте его ко мне…

Ярослав пришёл в себя ночью. Ему показалось, что кто-то лежит с ним рядом в кровати и гладит его по левой – мёртвой –стороне. Он резко обернулся, но никого не обнаружил. Оглядев комнату, он выдохнул – никого. Из открытого окна в комнату косо падал свет луны. Со двора доносились тихие голоса.

Княжич приподнялся и на одной ноге, придерживаясь за изголовье кровати добрался до окна. На дворе в тени забора виднелись две фигуры. Старик слуга, а с ним кто-то ещё, кажется, один из дворовых рабочих. Последний заканчивал бросать землю лопатой.

Ярослав приглядывался к темноте соображая, что они делают. Тут его осенило. Феня! Он ведь отхлестал его так, как никого раньше. И Василисе досталось. Перегнул он палку что ли? Нет, быть не может.

На миг он ощутил вину, но только на миг. А если и да? Если и перегнул. И чёрт с ними! Да, чёрт с ними. Они точно смеялись над ним, смеялись над его телом. А теперь кто будет смеяться? Кто?

Пока он так мыслил, старик с рабочим ушли со двора. Безымянная могила осталась лежать мрачным пятном в чёрной тени забора. Ядовито-жёлтая луна неслышно двигалась по небосводу глазом невидимого хищника, искривляя тени на земле. Но тут каждый предмет во дворе: старая телега, лавка, колодец, брошенные рабочими инструменты – всё отбросило вторую тень. Не такую чёрную, а будто чуть серебристую, прозрачную – и живую. Эти тени вились и клубились, будто сплетённые из змей.

Ярослав посмотрел наверх и замер. По небосводу, будто гонясь за луной, неслась звезда. Крупнее всех остальных она походила на золотое ядро с красным ореолом. Косой дугой она пронеслась над лесом и вонзилась за горизонт, осветив на мгновение даже небо. Пол под ногами Ярослава слабо дрогнул. Оживились криком дворовые псы. Неспокойно заржали в конюшне лошади. Витиеватые тени, оставленные звездой, пару мгновений ютились возле предметов, а затем бросились все в одно место. К могиле под забором.

Ярослав отстранился от окна, когда увидел, как зашевелились комки земли. Он потерял равновесие и упал, крепко приложившись затылком об пол.

– Господи, помоги, – прошептал он, услышав снаружи женский смех. – Господи помоги! – уже прокричал он, когда донёсся скрежет чего-то острого о деревянную стену княжьего дома.

Тут в открытом окне показалась фигура. Похожая на убитую Василису, только вся чёрная, с идущим от неё не то дымом, не то паром. На месте крохотных глаз – два горящих уголька. Существо забралось на подоконник и село на манер лягушки, расставив ноги и оперевшись на руки.

– Ну здравствуй, княжич… 

6

Недолго длилось его одиночество среди холмов. Через несколько месяцев отшельничества его землянку нашли охотники. Они шли по следам раненого оленя, да только зверь, видать, обхитрил мужиков. Разогретые охотой, они остановились у входа в землянку.

– Эгей! Есть хто? – прокричал старший из охотников.

Он осторожно выглянул, щурясь от яркого солнечного света.

– Ба, ты хто такой? – спросил старший, глядя в сумрак убежища.

Он решил, что больше ни с кем не будет говорить – он сам выбрал такое наказание. Деревенская девушка не смогла назвать его имени, не смогла указать, где его найти. Вот и он больше никому ничего не скажет. В память о той крови, что осталась на руках разбитых горем стариков.

– Нусь? Чего молчишь?

Он ничего не ответил. Только сердито буркнул и замахал руками, чтобы те убирались, точно назойливые мухи от тарелки с едой.

– Чудной чтоль? – спросил младший охотник, сплюнув в сторону.

– Аль блаженный, а? – старший сунул голову вглубь убежища, чтобы разглядеть получше обросшее лицо отшельника, но тут же бросился в сторону, уворачиваясь от клочка земли. – Эй! Ну-ка брось это!

Снова ком земли полетел в старшего охотника, но тот ловко увернулся.

– Тьфу, дурак! – закричал младший, поймав лицом большую часть снаряда. – Пошли отсюда! Пусть сидит себе, крот подземный!

Только надолго его не оставили. Тут же пошла молва о блаженном в холмах. Подземельник – так его окрестили охотники. Младший же вообще стал рассказывать, что с тех пор, как в него землёй запустили, так его кошмары ночные оставили. И люди поверили. Потянулись из ближайшей деревни. Сначала по одному, затем семьями, а потом и вовсе по несколько дворов разом. Несли с собой еду и питье в благодарность. Ждали, чтобы он комом земли швырнул, да с тем оставили бы их беды да болезни. И он кидал. Но это мало кому помогало. Привели к нему раз девочку немую. Он в её отца такой ком кинул – с камнем в сердцевине – что тот еле оклемался. Сам отец больше не ходил, зато немая дочь продолжала ходить, несмотря на запрет.

За несколько лет слава Подземельника поутихла, тем более, когда молодой охотник обмолвился, что кошмаров то у него и не было. Он сказал это ради пары монет, что брал вместе со старшим за то, чтоб довести страждущих до землянки блаженного.

А немая девочка, уже ставшая девушкой, продолжала ходить. Он не знал её имени, а она не могла спросить его. Так и сидели, бывало, день напролёт молча, рядом друг с другом. Он не хотел говорить, а она не могла. Лишь оба тяжело вздыхали.

Однажды весной, когда река подмыла берег, землянка его провалилась под землю. Он бы ушёл вместе с ней, если бы в тот момент не гулял по другому холму с немой. Но потеря дома его нисколько не огорчила. Он бросил всего один хмурый взгляд на прежнее жилище, пыль от которого ещё не улеглась, и двинулся дальше в холмы, выбирая новое место. О новом доме Подземника знала только немая девушка, но она умела хранить тайны. А спустя ещё несколько лет о нём и вовсе забыли, тем более что в деревне неподалёку родилась собака о двух головах, что по слухам ночами тихонько поскуливала молитвы за здравие.

Большего он и не мог желать. Укромное место вдали от людских глаз, да молчаливая спутница, что врождённой немотой будто передавала ему Божье одобрение на собственное отшельничество.

И так жизнь его шла благим забытьем, пока однажды ночь он не проснулся от грохота, что сотряс землю. Подземник перепугался и выбрался из землянки, боясь, что и та собралась уйти под землю, однако дело было в другом. Соседний холм сиял светом. Что-то на его вершине горело с яростью тысячи костров – Подземник смотрел сквозь щели меж пальцев, соображая, что же это творится. И также внезапно, как всё началось, свет пропал. Рассеялся в воздухе усталым призраком, оставив после себя лишь золотые пылинки, медленно оседающие вниз.

Подземник подождал немного, прислушиваясь и приглядываясь к вершине соседнего холма, затем осторожно взобрался наверх. В самой середине вершины появилась воронка, а на её дне лежало нечто, окутанное тёплым свечением, точно святой лик на иконе. Повинуясь ещё не совсем ясному желанию, Подземник спустился вниз по склону воронки и прошёл сквозь ореол.

Он едва не заговорил, когда перед ним открылась сердцевина того, что сотворило эту воронку. В следующий миг вся эта буря слов и мыслей оборвалась, ведь он никак не мог вместить увиденное в голове. Что же сказать о том, чего нельзя понять?! Откуда это явилось? Что это вообще такое?!

Перед ним лежало существо, прикрытое, будто плащом, шестью крыльями из золотых перьев с узорами, похожими на глаза. Крылья скрывали, точно скорлупа, ядро, состоящее из… И вот тут он боялся осознать свою правоту. Существо внутри оболочки из крыльев напоминало ему тех стариков, что сплелись вокруг убитой дочери. Убитой по его вине. Только он не мог вычленить, кто и где. Всё сливалось, один образ заканчивался другим без перехода. Осмыслить увиденное Подземник не мог, но существо точно было живым: крылья едва заметно шевелились, и то, что они скрывали также изредка подрагивало, точно беззвучно всхлипывая. И стоя вблизи он вновь ощутил – острее, чем в тот самый миг шесть лет назад – свою вину. Свою ответственность.

Он закрыл лицо руками и побежал в землянку, где забился в самый дальний угол. Он не выходил наружу несколько дней. Он не ел и не спал, а только плакал и стонал, разрывая пальцами землю, будто старался выкопать яму поглубже, чтобы закопаться живьём.

Немая девушка приходила в эти дни. Он слышал, как она стояла у входа в землянку и стучала по деревянным подпоркам своими тонкими пальчиками – так она просила его выйти. Сначала он хотел выйти, остановить её, удержать, чтобы она не ходила на тот холм. Не видела его греха. Но страх приковал Подземника к земле и не дал двинуться. И она ушла. Он не знал, ходила ли она на холм. А если и ходила, то, что видела? То же ли самое? Или она видела там свой грех?

Да какой же у неё может быть грех, тут же спохватился он. Нет. Это существо… оно упало с неба из-за него. Это знак! Но о чём он?

Подземник выбрался наружу. Серая пелена рваными клочьями ползла по небу, бурля тёмными прожилками, обещая скорый дождь. Где-то вдали дважды разлилась синева молний, но звук так и не долетел. Он взбирался на холм, глядя наверх, будто ожидал увидеть среди размытых узоров облаков ответы на вопросы, которые задал он сам себе.

Когда показался край воронки, он остановился. Не вернуться ли ему назад? А ещё лучше, не пора ли пойти дальше. Ещё дальше от людей, ещё дальше от себя.

Нет. Раз в таком глухом углу его сумели найти люди, сумело найти нечто, упавшее с неба, то дальше идти некуда. Надо столкнуться с уготованным. Надо решиться на шаг. Но шаг куда?

Существо на дне воронки изменилось. Крылья высохли, сжались, покрылись острыми углами, стали похожими на паучьи лапы, и никаких больше узоров, похожих на глаза. Фигуры внутри клетки из крыльев слились до однообразия и уменьшились в несколько раз. Они чем-то напомнили ему свернувшегося клубком младенца-переростка.

– Эгей! – послышался далёкий крик. – Принимай гостей!

7

– Кто ты, тварь? – княжич хотел сказать грозно, но голос его пискляво дрогнул, выдавая страх.

Тварь, что сидела на подоконнике, гнусно хихикнула и спрыгнула на пол. Быстрая, как рысь, она в миг оказалась точно над лежащем на полу Ярославом. Она придавила его крупным телом, застыла пухлой чёрной мордой точно над его бледным лицом. Два раскалённых уголька напротив тёмно-карих глаз.

– Я княжий сын, я…

– Не напугаешь. Знаю я, кто ты, – перебила тварь, – а вот ты меня не знаешь, хоть я и живу с тобой бок о бок с того самого дня. – Тварь ткнула острым пальцем в изогнутую черепушку княжича.

– Кто… кто ты? – морщась, спросил Ярослав. Изо рта твари пахло чем-то болотным, ядовитым. – Ты бес? Диавол?

– Я твоя самая верная тень, твоя самая тёмная ярость! Я те пятна крови на твоём полу. Я тот ночной кошмар, о котором ты молчишь.

Княжич зажмурился и отвернулся. Тварь назвала себя кошмаром? Так это, может быть, лишь сон. Одно из тех дурных видений, что преследовали его холодными ночами. Вот что это? Ну так надо всего лишь проснуться и…

Княжич ощутил, как тело его освободилось. Он судорожно задышал, поверив, что стоит ему открыть глаза, как он окажется в своей постели. Один. Совершенно один.

– Хе-хе-хе… – послышался голос.

Открыв глаза, Ярослав обнаружил тварь на потолке. Она лежала там, чуть расставив руки и ноги в стороны, отражая точное его положение. Глаза задорно горели красным. Дым от неё стелился по потолку, и казалось, что это растекается чёрное тело.

– Готов, княжич?

– К че… к чему? – запинаясь от страха, спросил он.

– Лови! – задорно бросила тварь и сорвалась с потолка.

Ярослав очнулся от звука голосов: то переговаривались лекарь и старик слуга. Сначала он слышал их точно издалека. Не открывая глаз, он весь обратился в слух, но его интересовали не голоса. Что-то новое появилось в мире, что тихим гулом, отмечало своё присутствие. Что же это такое?

Это то, что упало с неба.

– Кто здесь?! – Ярослав открыл глаза и приподнялся на лежанке.

– Тише княжич, свои. Всё будет хорошо, – лекарь хотел положить руку на плечо Ярославу, но остановился.

Нет, княжич, не все свои. В мир явилось то, чего здесь быть не должно. И ты должен это найти. Найти и изгнать в небытие!

– Тень?! Это ты?

– Бредит? – тихо спросил старик лекаря.

А тень продолжала: Я, я… А тебе стоит поторопиться. Эта штука, упавшая с неба, она притягивает к себе других. Её могу спрятать, сокрыть, нельзя этого допустить. Поэтому проси коня побыстрее, меч поострее – и в путь.

– Ты сошла с ума?! Какой путь, я же…

Княжич осёкся. Старик-слуга отпрыгнул от удивления, лекарь насупился и сжал кулаки. Обе руки Ярослава застыли в воздухе в негодующем жесте. Княжич медленно двинул левой рукой. Та охотно зашевелилась. Пальцы заходили туда-сюда, будто желая во что-то вцепиться.

– Как же это так? Почему?

Пока я с тобой – ты силён. И будешь силён, если найдёшь небесного гостя.

– Да что же это за гость?

Для меня он враг. А значит, и для тебя тоже. Не медли, княжич. В путь!

Внутренний порыв толкнул Ярослава с кровати. Он упёрся обеими ногами в пол и встал.

– Боже мой… – тихо сказал старик-слуга.

Бог тут не при чем, ответила тень в голове Ярослава.

Княжича охватила волна веселья. Глядя на сильные ноги и руки, он внезапно захохотал. Да так яростно, что старик забился в угол и начал креститься, лекарь же отошёл поближе к своему столу, где у него лежал наготове нож, которым он подрезал ветошь.

– Коня мне! – выпалил Ярослав, глядя вокруг бешеными глазами. – Самого быстрого!

В тот же миг он выбежал из комнаты, продолжая громко требовать коня. Старик и лекарь переглянулись.

– Ты видал? У него глаз один в тени горит светом красным… Одержим наш княжич?

Лекарь сдержанно хмыкнул, глядя в сторону двери.

Тут зашевелилась шторка в дальнем – тёмном – конце комнаты. Из-за шторки вышел перевязанный Феня.

– Княжич в путь собирается… – прохрипел он, жмурясь от боли в теле. – Так и мне пора.

– Рано встал, разойдутся швы – скупо заметил Лекарь.

– Бог с ними…

Когда Феня дошёл до двора, Княжич уже сидел в седле, окружённый удивлённым людом. Дворовые охали и ахали, кто-то даже смеялся, вторя тому яростному смеху, что не отпускал Ярослава. Ему подали меч. Княжич схватил его и несколько раз рассёк воздух. Затем кончиком меча поддел шапку ближайшего мужика, подбросил в воздух и разрезал пополам. Всё это левой – некогда мёртвой рукой.

Люди захлопали, принимая это за чудо.

Будет время показать удаль. Пора, княжич…

Он поднял коня на дыбы, распугав народ, и поскакал к воротам. Люди побежали следом, но очень быстро вернулись во двор, не в силах долго преследовать удалого коня.

Люди были так заняты разговорами о внезапно зашевелившемся княжиче, что никто не заметил, как скоро за Ярославом выехал ещё один всадник. Он скакал медленнее. Сидел неуверенно, морщился от боли в раскрытых ранах. Длинный охотничий лук нетерпеливо постукивал о седло, как стучат пальцами по столу в ожидании чего-то.

8

Подземник обернулся на голос. Со стороны леса к нему двигались двое: немая девушка, а за ней, обнажив меч, двигался мужчина. Он подталкивал её в спину, а девушка шла, опустив голову, худые бледные руки прижаты к груди.

Кто это такой? Зачем он сюда пришёл? За мной?

Подземник снова посмотрел на существо на дне воронки: оно больше не казалось живым. За считанный миг крылья истончились до прозрачности, а нечто в середине стало походить на самый обыкновенный камень.

Он спустился с холма и осторожно пошёл навстречу неизвестному. Чего же ему надо?

– У тебя есть кое-что! Кое-что, упавшее с неба! – словно прочитав его мысли, говорил человек. – Отдай мне, и с девушкой ничего не случиться.

Только с девушкой? Значит, его судьба уже решена этим человеком? Да, кто же он такой…

Неизвестный с девушкой подошли уже совсем близко. Молодой юноша. Богатая дорожная одежда, легкая шапка, расшитый пояс, сапоги, отличный меч. Человек был не из простых, не из разбойников. Лицо его Подземник не узнавал, хотя в глазах незнакомца он угадывал не просто ненависть, а ликующую ярость. Особенно в правом глазу, в котором скакали огненные блики.

– Вижу, не признаешь… – несколько обиженно сказал незнакомец и стянул шапку. – А так?

Череп справа был примят. Волосы в том месте росли хуже, но под ними чётко угадывалась глубокая ямка.

Подземник округлил глаза. Так княжич выжил, а значит хотя бы этой крови нет не его руках. Лишь на миг он испытал облегчение. На долю мгновения, но этого хватило, чтобы княжич заметил.

– Тебе смешно, а? Смешно?!

Княжич схватил девушку за косу, рывком подтащил к себе и приставил меч к белой шее.

– Чего не улыбаешься, а? Ну же, посмейся ещё!

Подземник насупился и выставил руки перед собой, как делают перед разбушевавшимся зверем.

– Давай сюда то, что упало с неба, и я отпущу её. Потом займусь тобой. Живее!

Немая девушка беззвучно дышала, ища глазами Подземника, но страх закрыл от неё мир застывшими слезами.

– Давай! Живо! – княжич снова дёрнул немую за косу, на шее её выступила алая полоса.

Подземник кивнул, развернулся и пошёл обратно на холм. Спустившись в воронку, он осторожно просунул дрожащие руки меж высохших крыльев и извлёк то, что стало похожим на самый обычный камень. Разве что, чуть тёплый и…

Земля под копытами его коня будет усеяна костьми! Зло, тобою открытое, должно тобой и закрыться! Затвори врата, изгони тени, очисти землю!

Голос этот прозвучал в голове Подземника громогласным эхо. Все слова были сказаны одновременно, но так, что он всё понял. Образ неба, охваченного огнём, под которым движется всадник с горящим глазом, не оставлял сомнений. Он знал, что нужно сделать. Только вот девушка… Ещё одна кровь на его руках? Нет, так больше нельзя…

– Неси сюда, живее!

Подземник выбрался из воронки и медленно двинулся с холма.

– Это оно? Это то самое? – говорил княжич с кем-то. – Хорошо, как скажешь. Да, я сделаю это… А потом ты… Да, да, да!

Тут что-то пронзило воздух. Крохотная тощая тень взвилась в воздух со стороны леса, на миг застыла у неба и с нарастающим скорым свистом устремилась к княжичу. Ярослав поймал настороженный взгляд Подземника и обернулся. В тот же миг стрела вонзилась ему точно в глаз.

– А-а-а! Тварь! Как ты… А?!

Княжич взвыл от боли и отпустил девушку. Она бросилась к Подземнику, но тот замотал головой и указал в сторону леса. Она вопросительно посмотрела, но тот снова указал в сторону сосен, откуда прилетела стрела.

Девушка побежала прочь. Ярослав же упал на колени и следом растянулся на земле, тяжело дыша и постанывая. Стрела вошла глубоко в череп, оставив снаружи лишь немного перьев.

Подземник держал в руках окаменелое нечто и ждал. Что же теперь делать? Ярослав ведь вот-вот умрёт. Зачем он теперь с этим камнем в руках? Кто-то справился за него, омыл руки кровью.

Ярослав захрипел пуще прежнего. Но вместо того, чтобы испустить последний вздох, он стал подниматься. Из головы его, помимо струи крови из глаза, тянулся чёрный дым. Тело взмыло в воздух, будто огромная невидимая рука потянула его за шкирку. Его подняло так высоко, что ноги оторвались от земли, но затем, стопы княжича опустились на траву. Его развернуло. Голова безвольно перевалилась с одного бока на другой. Один его глаз безжизненно смотрел в землю, но другой – горящий огнём – смотрел точно на Подземника.

– Отдай! – проговорил Ярослав сразу двумя голосами: своим и вторым – хриплым, загробным голосом. – Отдай мне!

В следующий миг княжич бросился вперёд. Подземник занёс руки над головой, зажмурив глаза.

Теперь! Бей! – кричали голоса.

Он опустил руки, не раскрывая глаз. Ощутил удар, послышался хруст и хриплый стон. Что-то упало в траву у его ног.

Подземник раскрыл глаза. Перед ним лежал княжич, вторая половина головы его была разбита. На траву вывалился мозг, из дыры в черепе шёл чёрный дым, что расползался меж травяных стеблей густым червячным варевом. Огненный глаз же продолжал следить за Подземником. Он не моргал, но шевелился в орбите, презрительно рассматривая противника.

Закончи! Закончи! – скандировали голоса.

Подземник вновь поднял руки над головой и обрушил ношу точно на голову Ярослава. Вместе с тем, как окончательно разбилась голова княжича, разбилось и нечто, упавшее с неба. Поднялся столб света, рассеяв чёрный мрак, что стелился по земле. Подземник закрыл глаза руками, отвернулся, но даже так свет пробивался через его веки. Когда боль в глазах казалась нестерпимой, всё кончилось. Размозжённая голова княжича тонула в траве. Левая рука скрутилась рогаликом. Левая нога безвольно завернулась носком внутрь.

Подземник простоял над телом какое-то время, затем поднял княжича на руки и отнёс его в воронку, оставшуюся от небесного гостя.

Пошёл дождь. Подземник бросил последний взгляд на тело на дне ямы. Княжич лежал на боку, неестественно подогнув ноги, в левую его, сжатую ладонь, собирались белые капли.

Без вещей, как есть, он двинулся в сторону леса. Дойдя до стены деревьев, он различил голоса. Вскоре его окликнули.

– Эй! Мужик! Ты столб света видел?

Сквозь лес двигались воины. Коней они вели под уздцы.

– Ну так, что, видел? – спросили его, подойдя ближе. – Князь поглядеть желает.

– Видел, – ответил он, улыбнувшись.

– Князь! – обернувшись, крикнул воин. – Он видел, откуда свет шёл!

Вперёд выступил человек в богатом доспехе. Сердитый взгляд знакомых тёмно-карих глаз пробежал по Подземнику.

– Поклонись перед князем Алексеем! – воин собрался ткнуть простолюдина рукояткой меча, но князь остановил.

– Отведешь, – скупо бросил Алексей. – Как звать тебя?

Он широко улыбнулся.

– Серафим.

Он бросил взгляд на её груди и открыто улыбнулся.

– Мало ли плохих людей на свете? – спросил он, глядя на капли на её коже, что медленно двигались вниз.

– И сейчас бежишь?

– Сейчас лежу. – Он подмигнул и обхватил её тяжёлой рукой.

– Больно! Дурак, пусти! – кряхтя и жмурясь, завизжала она.

– А ты будешь ещё вопросы задавать?

– Если захочу – буду.

– Ух какая! – Он снова подмигнул. – Забрать тебя с собой в бега, а?

– Не пойду.

– А если не спрошу? На плечо закину и потащу. Думаешь не смогу?

– Долго не пронесёшь. Сил не хватит! – с вызовом бросила она.

– Мне-то сил не хватит?!

Он сел и огляделся. Неподалёку лежал пузатый камень: гладкий с одной стороны, разбитый и кривой – с другой.

– Ну, гляди, – он вновь подмигнул и двинулся к камню.

Втянув ноздрями воздух, раскрыв грудь, он вцепился в камень и поднял над собой на вытянутые руки.

– Ну? – спросил он тяжело дыша.

– А покраснел-то, – засмеялась она. – Смотри, спину не сломай!

Он бросил взгляд в сторону.

– Видишь кусты? Спорим, докину.

Она села и оглянулась.

– Ну, коль докинешь – побежим.

Камень на миг взлетел к солнцу, но, будто осознав свою земную участь, тяжёлым духом устремился вниз. Затрещали ветки. Зашумели листья.

– Силён? – довольный собой спросил он.

Её ответ перебил крик из куста. Показался испуганный мальчишка.

– На помощь! Убили! Напомо-о-ощь! – взвыл он и бросился прочь.

Оба проследили за убегающим мальчишкой. Тот бежал через кусты и высокую траву, не оглядываясь.

– Матерь Божья! – сказала она, поднимаясь и в спешке набрасывая одежду. – Матерь Божья, помоги…

Он стоял неподвижно только грудь тяжело двигалась да ноздри раздувались, гоняя воздух.

Она добежала до куста и вскрикнула, но тут же опомнилась и закрыла обеими руками рот.

– Это княжий сын! – испуганно сказала она, глядя на что-то за кустом. – Ты княжича убил!

Казалось, он двинулся в сторону куста. Потупив взор, он двигался медленно, что-то соображая. Дойдя до своей одежды, остановился, поднял рубаху, натянул широкие дырявые штаны и выпрямился, глядя в сторону куста.

– Что делать-то? Что делать, Господи? – она смотрела то на него, то на тело в кустах. – И ведь мальчишка видел! Этот сын княжьего охотника. Он ведь нас видел. Знает, где нас найти!

– Меня не найдут.

Она выпрямилась от удивления. Ведь и правда, она даже имени его не знала. Несколько раз спрашивала, но он только отшучивался. Говорил, что имя его заколдовано. Говорил, что оно несчастья приносит тому, кто его знает.

Пока она думала, он двинулся по берегу в сторону леса. Он не хотел смотреть на то, что лежало в кустах. Будто бы смерть мальчишки произойдёт на самом деле только тогда, когда он на это посмотрит. А пока не видел, так Бог его знает, что там случилось. Может и есть мальчишка, а может и нет.

– Ты куда? А я? А мне что делать?! – кричала она.

Он остановился и оглянулся. Во взгляде его больше не было прежней игривой нежности. Только страх.

– Иди за мной, если хочешь… – сказал он и, не мешкая, двинулся дальше.

Он знал, что она не пойдёт. У неё был дом, семья – огромный якорь, что держал её здесь, в этом городище у реки. Не оборачиваясь, он прислушался, не приближаются ли босые ножки. Вместо этого, он услышал, как шуршит, разрываясь о кусты, сарафан.

Он быстро добрался до леса. Старые сосны и тощие берёзы встретили его и укрыли от посторонних глаз. Он прошёл вглубь, затем остановился и сел меж змеящихся у земли корней. Солнце светило на него сквозь ветви деревьев, разбрасывая вокруг тени, похожие на путину.

И снова в бегах. Видимо, таков план Божий, такова его судьба – быть вечным беглецом. Вечно озирающимся, вечно прислушивающимся к ночным шорохам. Его удел жить за чужими заборами, выпрашивая крохи еды. Но если бы только это. Его не так тяготила собственная участь, сколько беда, которую он мог навлечь на эту девушку, что была с ним последние дни. Только сейчас он понял. Она не просто не пошла с ним, она обрекла себя, а может быть, и всю семью.

Он припомнил что наполночь, откуда он пришёл, лес бугрился высокими холмами, откуда он и разглядел городище.

Добравшись до нужного места, он лег на землю. Оттуда он разглядел её двор. Во дворе находилось четверо всадников и мальчишка – тот самый, что выбежал из куста. Один из всадников спешился и скрылся под крышей дома. Мгновение спустя спешились и остальные. Они все двинулись к дому. Спустя ещё пару мгновений они выволокли во двор девушку вместе со стариками-родителями.

Ему хотелось отвернуться. Вина скручивала тело, призывая двинуться поскорее подальше, чтобы не видеть. Чтобы забыть. Но что-то ещё держало его взор.

Старики лежали на коленях и изредка поднимали головы и руки к небу, уповая больше на Бога, чем на мужчин, что пришли вершить суд. Один из них отвел в сторону девушку и подозвал мальчишку. Последний что-то сказал, и девушка получила удар по лицу. Она рухнула, но её тут же подняли за руку и придавили к забору. Она указала в сторону реки.

– Скажи им всё, что знаешь, скажи всё… – тихо говорил он, хоть и понимал, что его стараньями она ничего не могла сказать, кроме того, что между ними было в последние дни. Но он всё повторял: – Скажи всё, скажи…

Девушка опять указала в сторону реки. Мужчина вновь ударил её, но больше не поднял. Он подошёл к коню. Достал что-то небольшое, блестящее на солнце из седельной сумки. Вернулся к несчастной приподнял её голову за волосы, и что-то сверкнуло у неё под шеей. Она рухнула и уже не поднялась.

Двор опустел. Один из всадников подсадил мальчишку к себе на седло, и они двинулись к берегу. Обезумевшие старики ползли на четвереньках к неподвижному девичьему телу, будто придавленные чем-то тяжёлым или запряжённые в неподъёмный груз.

Он поднялся, держась за грубое тело сосны. Голова кружилась от увиденного. Он всё надеялся, что вот-вот девушка поднимется. Вот сейчас старики возьмут её под руки и отведут в дом, но они так и лежали втроём на земле, сплетённые в клубок из горя, страданий и смерти.

В это мгновение всадники показались по левую руку. Четыре фигуры скакали по берегу в сторону леса.

Он поднялся и побежал прочь. Бежал почти вслепую, ведь перед глазами застыло существо, составленное из трёх тел, терзаемое муками по его вине.

2

Когда княжича нашли, он дышал слабо, почти незаметно. Череп его был помят на правую половину, будто подбитый глиняный горшок, и запачкан кровью вперемешку с грязью. Его осторожно погрузили в телегу и отвезли к отцу в большой дом. Несмотря на заверения княжьего лекаря, княжич пережил ночь. Пережил и следующий день. Изредка он открывал затуманенные глаза, но миг спустя они уплывали за веки – и начинались судороги. Отец и старший брат молились у кровати несчастного каждый раз, как спина молодого княжича выгибалась дугой. Руки и ноги его сворачивало в калачи, пальцы трещали в тугом напряжении. Так по десятку раз за день.

Через неделю судороги стали отступать. Получалось напоить больного с ложки. Ещё через неделю он мог вяло жевать кашу и бессвязно мямлить. Сутками напролёт за ним ухаживали слуги: кормили, одевали, смывали с груди рвоту, которой иногда заканчивалась трапеза, садили и катали по комнате в специально смастерённом деревянном кресле на колёсах. Хоть с чужой помощью, но княжич жил.

Через несколько месяцев, когда он уже сам мог держать деревянную ложку и полупустую чашку, оказалось, что его левая сторона почти не слушается. Он едва шевелил плечом, – от этого острым углом под рубахой ходила лопатка, – и чуть подрагивал бедром, но стоило попытаться его поставить на обе ноги, как левое колено летело вперёд, а сам княжич падал на пол.

Ещё через пару месяцев его всё-таки поставили. Для ноги соорудили опору: несколько сосновых досок, что держали ногу прямой от стопы до бедра. Встать с коляски сам он не мог, но, если поставить – стоял, точно вкопанный. Стоило попытаться сделать шаг – снова летел вниз, будто никогда и не ходил. К тому времени вокруг него вечно суетился приставленный князем сын охотника. Тот самый, что был в тот день вместе с княжичем. Князь решил, что так тот отработает своё позорное бегство, хотя именно оно и позволило найти княжича вовремя.

За год княжич овладел правой рукой как прежде. Правая нога окрепла достаточно, чтобы как следует ударить зазевавшегося слугу или пнуть упавшую на пол чашку, но вот левая сторона отказывалась повиноваться. Да, он научился делать несколько шагов, но всё это вело к жуткой боли в скрюченных пальцах левой ноги, так что княжич перемещался только в коляске. Рука же и вовсе согнулась в локте и кисти, точно у нищего, просящего милости.

Когда разум пришёл в порядок, ему стало тяжелее всего. Ведь, пока он пребывал в полудрёме, он не мог осознать, что половина его тела обратилась в истукан, а как только осознал, так в сердце его поселилась злоба: злоба на всех вокруг, что без труда могли встать с кровати, снять с себя бельё, взбежать по лестнице или спрыгнуть с крыльца. Твари! Тупые твари! И отец, и брат с этим их жалким сочувствием, за которым скрывалась брезгливая неприязнь. Все они твари…

Шли годы. Княжич исправна растил внутри себя ненависть ко всему живому. За шесть лет он сменилось несколько десятков слуг. Большую часть из них он отхлестал до полусмерти. Конечно, сам он бы с этим не справился. Держал несчастных окрепший за это время сын охотника.

– Ты бы поостыл, Ярослав… – говорил он, держа за вывернутые руки очередного слугу. Никто из слуг не мог обращаться к княжичу вот так просто по имени.

– Ещё дышит, собака… Ещё дышит…

И княжич продолжал хлестать слугу своей длинной плетью со стальным кончиком до тех пор, пока пол перед ним не покрывался красными пятнами, будто поле маковыми бутонами. Затем, тяжело дыша, он откидывался в кресле, ронял плеть на пол и закрывал лицо правой рукой. Сын охотника быстро утаскивал слугу прочь. Либо к лекарю, если бедняга ещё дышал, либо на задний двор, откуда тело свозили в яму неподалёку.

– Феня! Феня! – кричал, придя в себя Ярослав. – Кати на улицу! Воздуха надо!

И Феня бежал к княжичу, старательно оттирая кровь на руках о тёмные штаны.

В один из таких дней, когда Феня выкатил Ярослава на крыльцо, подышать холодным воздухом, княжич, переведя дух, крепко задумался. Сын охотника даже решил, что тот уснул с открытыми глазами или сковала чудная судорога, но побеспокоить боялся – так и стоял молча чуть позади, придерживая коляску у края ступеней.

– Помнишь, как в кустах у берега лежали? – заговорил княжич, глядя всё также прямо перед собой.

– Угу.

– Не последний раз, а все другие.

– И другие помню.

Княжич на время замолчал. В голове его вертелись мысли, от которых он попеременно то хмурился, глядя на покалеченное тело, то улыбался, смотря вдаль.

– Хочу снова это видеть.

– Девок шоль? – открыто спросил Феня.

– Девок. И как их… И как берут девку…

– Да разве же теперь получится так? На руках мне тебя что ли снести в кусты? Да и мы не те уж, чтоб по кустам прятаться да подглядывать.

– А у тебя есть девка? – после недолгого молчания спросил Ярослав.

– Ну… – неопределённо ответил Феня.

– Так есть или нет?

– Есть.

– И что ты, уже был с ней?

– Ну…

– Что ты нукаешь?! – вспылил княжич, ударив здоровой рукой по подлокотнику. – Ты мне как есть говори! Брал уже её?

– Ну… То есть… Брал, будто…

– Будто бы?! – Ярослав обернулся. Лицо его искривилось в злобе, в глазах горел недобрый огонь от заходящего солнца. Княжич терял терпение.

– Брал, брал, – сдался сын охотника, опасаясь, как бы на этот раз его не схватили за руки и не поставили на колени.

Княжич опустил глаза. Казалось, он внезапно потерял интерес к разговору, что обрадовало Феню. Он прекрасно помнил эти игры с подглядываниями за местными девками, что прятались вдоль берега от родительских глаз со своими любимыми. Но теперь, когда Феня сам был любим местной девушкой, – дочерью гончара, –заниматься подобным ему совсем не хотелось.

– Веди в дом, – сухо сказал Ярослав.

Феня выдохнул и покатил коляску.

– До завтра, – сказал сын охотника, уложив княжича в постель.

– До завтра. Эй, погоди! – окрикнул Ярослав, когда Феня почти закрыл дверь в его покои. – Завтра с девкой приходи.

– Зачем это? – забеспокоился Феня.

– Я так хочу.

– Но зачем?

– Мне попросить брата?

Старый князь в тот год погиб в походе против степных кочевников и вместо него дела принял старший сын – Алексей. Последний славился природной грубостью и строгостью характера. Немногословный и дикий он с малых лет ходил вместе с дружиной, и в день смерти отца лично отсёк голову кочевнику, чья стрела поразила отца в сердце. Гибель князя-отца на его руках раскалила добела и без того горячее сердце.

Хоть Феня знал, что Алексей был в далёком походе с дружиной, всё же побоялся перечить.

– Приведу… – сказал он и закрыл дверь. 

3

Всадники настигли его у крутого обрыва. Несколько раз ему удавалось сбить их со следа, но каждый раз они находили его вновь. Мальчишка. Тот, самый, что выбежал из кустов, куда влетел камень, этот самый мальчишка кричал своим писклявым голосом из седла одного из всадников.

– Вон он! Вон!

Внизу шумела, разбиваясь о каменные столбы, река. Солнце клонилось к горизонту, и лучи его не проникали в узкую глотку ущелья, поэтому казалось, что это не вода там шумит, а пенится и взбивается серой дымкой сама тьма.

– Вон стоит! Вон! – визжал мальчишка, но он был больше не нужен. Сбросив ход, всадник скинул крикуна на землю и погнал быстрее, чтобы догнать товарищей, что уже обнажили мечи, настигая добычу.

– Стоять, сукин сын! Не вздумай! – кричали ему издалека, подозревая следующий – отчаянный – шаг.

Он бросил испуганный взгляд назад, затем снова посмотрел вниз – на чёрное тело реки, что бугрилось изломами и ревело воронками, разбиваясь о торчащие тут и там каменные рёбра. Судьба его была практически решена. Позади смерть непременная. Впереди же был пусть небольшой, но шанс: выжить в этой пучине тяжелых вод и каменных жерновов.

Он сделал шаг.

– Сто… – послышался крик одного из преследователей, но шум реки заполнил всё вокруг.

Всего несколько мгновений и его подхватил поток. Тут же бросило в сторону, крепко ударив спиной о грубый камень. Тот воздух, что он успел набрать наверху, оставил грудь, точно что-то ненужное – избыток прежней жизни. Лишь на миг его голова показалась над водой, он попытался вдохнуть, но спину скрутило от боли, и изо рта вырвался слабый стон. Будто бы влекомый подводными тварями он резко пошёл ко дну, где его развернуло несколько раз, причём так быстро, что понять, где верх, а где низ стало невозможно. Ещё несколько камней поприветствовали его ударами по плечам и коленям. Холод реки лишь немного сглаживал побои бездушных костоломов.

В какой-то момент голова его снова оказалась на поверхности, на этот раз он смог хорошенько вдохнуть, готовясь к новой схватке, но река больше не потянула вниз. Точно наигравшийся с добычей хищник, она успокоилась и мирно расположилась в тени, дав ему передышку.

Ненадолго.

Течение увлекло его за поворот, где перед ним развернулись пороги: безразличные каменные затылки омывались белыми космами пены, и лишь в одном месте он разглядел спокойный ход воды. Двигая замерзшими руками и ногами, он старался сместиться правее, но течение упрямо тянуло налево – в самую гущу смертельного танца реки.

Конечности свело. Он больше не чувствовал, как гребёт, да и вообще перестал понимать, есть ли у него руки и ноги: не оторвало ли их ударом об очередной камень. Отчаяние и бессилие накрыло его новой волной, поверх той, – настоящей, – что запихала его глубоко под воду.

Когда он вынырнул, оказалось, что его сместило правее, откуда уже можно было постараться догрести до берега. Неужели? Вот он конец его пытке! Он обернулся, чтобы разглядеть, далеко ли остались пороги. И в тот же миг в голову ему влетело свалившееся в реку бревно. Тело подхватило течением и двинуло налево, туда, где шум воды походил на истовый рёв грешников.

Очнулся он на каменистом берегу. Кругом ночь. Луна сверкала осколками на мокрых от брызг камнях, перекат реки тихо и угрюмо ворчал позади. Где-то дальше в высоких прибрежных зарослях переговаривались лягушки.

Он приподнялся и осмотрелся. От места, куда его выбросило, начинался пологий подъём. Сначала он пополз на четвереньках, затем, ощутив остатки сил, поднялся и побрёл. Несколько раз его качнуло в сторону, будто в память о реке, что унесла его прочь от смерти. Он вспомнил этот чёрный кипучий водоворот, вспомнил и тех четверых с мечами, что почти схватили его. Вспомнил и девушку во дворе, накрытую стариками родителями. Могла ли она выжить? Могла, останься он там, не убеги он, девушка была бы жива. Ведь виноват он. Он швырнул тот камень в княжьего сына. Только он и виноват. Но остаться он не мог. А она бы выжила, скажи она преследователям, кто он, откуда, куда он пошёл. Но ведь бедняжка ничего о нём не знала. Он ей ничего о себе не сказал, и ей нечего было сказать своему убийце.

Выбравшись на холм, он упал в траву. Он всё думал о девушке, что и рада была бы спасти свою жизнь, да только он не дал ей такой возможности. Она не знала даже его имени. Она молчала не от любви, а потому, что он ничего ей не дал взамен утех на берегу. Он забрал у неё слишком много. Забрал и ушёл. Он и прежде уходил: убегал десятки раз, но никогда не оставлял за собой крови.

Это последнее бегство, решил он. Так больше нельзя. Старики, закрывшие руками, неподвижное тело девушки, стояли у него перед глазами. Хоть он и смотрел на это издалека, но душа его сплелась воедино с чем-то, что родилось в тот миг на крестьянском дворе.

Оглядевшись, он обнаружил себя среди высоких холмов, окружённых стеной соснового частокола. Укромный уголок, зажатый между рекой и лесом. Отличное место для отшельника. Отличное место для грешника с кровью на руках. Отличное место, чтобы мир забыл о нём.

4

Феня привел её. Василиса была невысокая и крепкая девушка с крошечными испуганными глазками, что как-то нелепо близко уселись на круглом личике.

Старик слуга – единственный, кроме самого Фени, приближённый Ярослава – встретил сына охотника у покоев княжича.

– Просил проводить, – сказал старик, кивая, точно соглашаясь сам с собой. – Сюда идёмте.

Феня проследовал в ту часть дома, что прежде занимал князь, а теперь его старший сын – Алексей. Несмотря на светлый вечер на дворе, в доме были темно: все ставни были закрыты, точно готовилось какое-то таинство. Старик шаркал где-то впереди, изредка покашливая, будто проговаривая слова на неизвестном языке. Он провёл пару в комнату, освещённую небольшим количеством свечей, расставленных на большом дубовом столе.

– Сюда извольте… – сказал он, выставив дрожащую руку в сторону стола. – Ярослав велел угощаться.

Миг спустя старик растворился во тьме за закрытой дверью.

Стол был накрыт, точно для приёма гостей. Блюда с птицей, рыбой, пирогами с говядиной и луком, тут же каравай с сахаром. И один большой кувшин. Феня подошёл поближе и понюхал. Ставленый мёд из вишни. Его любимый! Это что, Княжич решил отблагодарить за службу? Феня испугался, что ничего доброго не случиться, когда Ярослав велел привести Василису, даже подумывал на миг о том, чтобы сбежать вместе с ней, а тут вот что! Стол, еда, питьё! Всё для них!

Но одно смущало его. Он посмотрел исподлобья на другой конец комнаты. Феня бывал тут и раньше: он привозил в коляске Ярослава на собрания князя с дружиной и советом. Князь думал, что Ярославу полезно будет послушать, хоть он ничего и не может сделать. Так вот зала это была просторная – два десятка шагов в длину, десять в ширину. Сейчас же свечи освещали лишь крохотную её часть. Что было на том конце – тьма не выдавала. И что, если там сам Ярослав? Сидит и смотрит, как…

– Фенечка, это для нас что ли? – прервала его мысли Василиса. Крохотные глазки её смотрели на ароматные яства. – За что же это?

Феня снова посмотрел на другой конец залы, будто ожидая знака. Но темнота осталась нема.

– Выходит так, Василиса. Садись тогда, что ли…

Он смотрел, как она с аппетитом принялась за пирог, облизывая после каждого кусочка свои пухлые пальчики. Его же никак не отпускала мысль о княжиче, что может следить за ними. Зачем ему это могло понадобиться? Чего он хочет, чего ждёт?

Феня бросил один взгляд на кувшин. Второй. На третий раз следом за взглядом к кувшину потянулась рука. Он налил немного в чашку и пригубил. Во рту широким облаком разлился медово-вишнёвый аромат. Единственный раз Феня попробовал такой мёд с подачки умершего князя – и сразу полюбил. Ничего лучше он в жизни не пробовал, а ведь однажды он пробовал с разрешения Ярослава редьку в патоке – даже она не могла сравниться с этим напитком. Но что-то было не так. Откуда-то, в самом конце, когда горьковато-сладкая гуща после доброго глотка уходила в желудок, являлся кисловатый вкус, от которого, чем больше он пил – тем более явно, во рту начинало щипать.

Окружённый медовый хмелем Феня сдался. Сначала осторожно, а затем развязно он брал еду обеими руками и впивался в неё, точно не евши несколько дней.

Василиса посмеивалась над Феней, щуря маленькие глазки.

– Так вкусно тебе? Ты дышать не забывай.

Сквозь медовый туман Феня сообразил, что Василисе тоже стоит налить ставленый вишнёвый мёд. Ну, когда и где она ещё такое попробует? Он налил ей в чашку и неловко двинул, разлив чуть-чуть на стол. Тёмно-красное пятно поползло по скатерти. Феня замер. На миг ему показалось, что он смотрит на кровяное пятно от какого-то несчастного, исполосованного плетью Ярослава.

– Ты что, Фенечка? – ласково спросила Василиса, успевшая попробовать мёд. Губы её налились глубоким цветом напитка.

Феня не сразу сообразил, где он находится и что делает. Откуда здесь еда? Почему он с Василисой? Тьма на другом конце залы дрогнула, Фене померещился отблеск чьих-то жадных глаз, но тут мысли его окончательно спутались. Лишь образ пухлых от вишнёвого цвета губ Василисы стоял перед глазами. Недолго думая, он отодвинул еду, наспех вытер руки о штаны и кинулся на девушку.

– Дурак! –смеялась она, игриво отстраняясь. – Чего делаешь? Не тут же! Ну! Кто зайдёт, увидит…

– Всё равно, – прорычал он, не веря своим же словам. – Пусть видят, коль хотят.

Феня бросил сердитый взгляд в темноту, где ему снова померещились два крохотных огонька. Но тут сквозь бредовый круговорот мыслей пробилась одна – прошла иглой до расстроенного разума. А если что-то было в мёде? Что-то не то? Но мысль эта захлебнулась в пьяном поцелуе Василисы.

Дизайн сдержанный, без ярких акцентов, с матовой поверхностью. Правда, на ней остаются следы от рук. Так что если приходится постоянно открывать ноутбук в присутствии клиентов или партнеров, лучше купить прозрачный кейс. Визуально и тактильно устройство ощущается надежно: не выскальзывает и не двигается по столу, благодаря специальным резиновым накладкам на задней части.

Шарнир работает мягко: чтобы открыть крышку даже одной рукой, не нужно придерживать корпус. Чтобы показать коллеге или клиенту презентацию, достаточно раскрыть экран на 180°. Это удобно и для работы лежа, и для подставок, которые требуют определенного угла обзора.

Также отметим 9 портов: USB-A, USB-C, HDMI, слот для карты памяти — можно забыть о переходниках.

В TECNO MEGABOOK K15S предустановлен Windows 11. Ноутбук готов к работе сразу после включения. Никаких лишних установок и обновлений. Все настроено и оптимизировано для вашей многозадачности.

Экран: яркая картинка и комфорт ночью

Экран — 15,6 дюйма, IPS-матрица с разрешением Full HD. Углы обзора отличные: изображение остается четким, даже если смотреть сбоку, цвета не искажаются. Есть антибликовое покрытие. Тестировали ноутбук при разном освещении: можно спокойно работать у окна. Когда солнце бьет прямо в экран, текст по-прежнему остается читаемым, картинки не искажаются. Это редкость в бюджетных моделях.

Неважно, работаете вы ночью или играете, выручит клавиатура с регулируемой четырехуровневой подсветкой. При среднем уровне в темноте все видно, глаза не устают. Из плюсов для тревожных людей: включали ноутбук в самолете и электричке, никто вокруг не жаловался на яркость. Все регулируется кнопками, не нужно лишний раз заходить в настройки.

Стеклокерамический крупный тачпад — 15 см. Он не залипает, не промахивается, срабатывает с первого касания. Не возникает дискомфорта, даже если несколько часов редактировать документы без мышки. После перехода с других устройств немного непривычно, что тачпад работает в двух направлениях: нижняя часть отзывается нажатием, верхняя — касанием.

В кнопку питания встроен сканер отпечатка пальцев. К нему можно быстро привыкнуть, особенно если сидишь в опенспейсе или работаешь в дороге. Один легкий тап пускает в систему даже с мокрыми руками. Безопасно, удобно и не нужно постоянно вводить пароли.

Производительность: рендерим видео, открываем вкладки

Ноутбук работает на AMD Ryzen 7 5825U (опционально можно выбрать версию техники Intel Core i5-13420H). Восьмиядерный AMD с поддержкой 16 потоков подходит для ресурсоемких операций вроде рендеринга или работы с большими массивами данных. Встроенная графика Radeon справляется с редактированием видео в Full HD или играми.

Во время монтажа 30-минутного ролика в DaVinci Resolve и параллельной работе в Photoshop с несколькими большими PSD-файлами система сохраняла стабильность. Не было ни зависаний, ни заметного падения производительности. Ноутбук уверенно держит в фоне 10 приложений одновременно. Если запущены браузер с 20 вкладками, видеозвонок в Telegram, Excel с объемной таблицей и софт для монтажа, система не тормозит и не перегревается. Переход между окнами остается плавным, ничего не «проседает», даже при одновременном скачивании файлов и редактировании видео.

Базовая комплектация включает 16 ГБ оперативной памяти в двух слотах. При необходимости можно легко увеличить этот показатель до 32 ГБ, заменив стандартные модули на более емкие. Помимо установленного SSD на 1 ТБ предусмотрен дополнительный слот, поддерживающий диски объемом до 2 ТБ.

Чтобы во время нагрузки системы охлаждения не выходили из строя, в ноутбук встроен эффективный вентилятор, способный рассеивать до 35 Вт тепла. Устройство не греется, его спокойно можно держать на коленях. Это решение дополнено тремя режимами работы, которые переключаются простой комбинацией клавиш Ctrl+Alt+T. Тихий режим идеален для работы ночью или в общественных местах, сбалансированный подходит для повседневных задач. Производительный, на котором запускали рендеринг видео и игры, практически не шумит.

Автономность: 15 часов без подзарядки

Протестили автономность MEGABOOK K15S в условиях, знакомых каждому деловому путешественнику. Утром перед вылетом зарядили ноутбук до 100% и взяли его в рейс Москва — Калининград. В зале ожидания провели созвон, потом три часа смотрели сериал и в дороге до отеля редактировали документы. К моменту приезда оставалось 40% заряда: хватило бы еще на пару часов продуктивной работы.

MEGABOOK K15S может автономно работать до 15 часов и позволяет не оглядываться на индикатор заряда. Заявленное время достигается при типичном офисном использовании: одновременная работа с документами в Word и Excel, ведение переписки, видеоконференции, веб-серфинг.

Если все же понадобится, за  час восполняется до 70% батареи. Компактный адаптер мощностью 65 Вт на базе нитрида галлия поместился даже в карман пиджака. Один блок питания заряжает и ноутбук, и смартфон, и наушники. Экономия места: не нужно никаких дополнительных проводов.

Звук, который реально слышно

В TECNO MEGABOOK K15S установлены два мощных динамика по 2.5 Вт. Звук с глубокими низами, без пластикового дребезжания, объемный. Благодаря DTS можно смотреть видео даже в шумном помещении. В тестах специально включали сцены с шагами и выстрелами: локализация настолько точная, что в наушниках нет необходимости.

Та же стабильность и в микрофоне. Благодаря AI-шумоподавлению голос передается чисто. Во время тестовых звонков из оживленного кафе собеседник не услышал ни разговоры за соседним столом, ни городской шум. И все это — на расстоянии до пяти метров.

Кстати, о созвонах. В ноутбуке встроена обновленная камера. Она отслеживает положение лица, а еще есть физическая шторка приватности. Например, можно закрыть шторку для комфортных видеоконференций.

Для тех, кто предпочитает гарнитуру, идеально подойдут беспроводные наушники TECNO FreeHear 1 из экосистемы бренда. Когда не хотелось делиться разговорами с окружающими, подключали их. Чистый звук с акцентом на средние частоты, 11-мм драйверы, которые выдают неожиданную детализацию. Музыку слушать приятно: и фоновый плейлист на телефоне, и вечерний сериал на ноутбуке. Автономно работают наушники 6 часов, с кейсом — до 30 часов. 

Bluetooth 5.4 обеспечивает стабильное соединение на расстоянии до 10 метров. Удобная C-образная форма разработана специально для длительного ношения — после восьмичасового рабочего дня в ушах не возникает дискомфорта. Наушники поддерживают одновременное подключение к ноутбуку и смартфону. Переключение между устройствами происходит быстро и без заминок.

Через фирменное приложение Welife можно выбрать один из четырех эквалайзеров и отследить местоположение гарнитуры в случае утери. А еще кастомизировать виджет для управления наушниками. Функция настройки персонализированного дизайна доступна для устройств на Android и позволяет гибко изменить внешний вид окна подключения: вплоть до установки фоновой картинки или собственного фото.

Первые пару использований может потребоваться время, чтобы привыкнуть к нестандартной форме вкладышей, но уже с третьего раза они надеваются вслепую за секунду. Что особенно приятно:  собеседники отмечают, что звук от микрофона более приятный и четкий, чем у дорогих известных моделей.

Бесшовная синхронизация со смартфоном

Благодаря функции OneLeap ноутбук синхронизируется со смартфоном TECNO. Подключение происходит за пару секунд: достаточно один раз подтвердить сопряжение. После этого открывается доступ к бесшовному переключению между устройствами — объединенному буферу обмена, дублированию экранов и передаче файлов без кабелей и пересылок в мессенджерах.

Функция выручила, когда нужно было открыть приложение, у которого нет веб-версии. Удобно работает и буфер обмена: скопировал текст на одном устройстве — вставил на другом. Например, код, полученный в сообщении на телефоне, вводится в браузере на ноутбуке. Экономит минуты, а иногда и нервы. А когда в дороге пропал Wi-Fi, ноутбук сам подключился к мобильному интернету через смартфон.

TECNO CAMON 40 и сам по себе — мощный рабочий инструмент.  Смартфон выделяется камерой высокого качества 50 Мп, ярким AMOLED-экраном 120 Гц и множеством функций, которые упрощают процесс мобильной съёмки и использование искусственного интеллекта TECNO AI.

Телефон работает на HIOS 15.0.1 на базе Android 15.В фирменную оболочку встроен искусственный интеллект:

• Голосовой помощник Ella. Отвечает на вопросы, помогает с задачами и управлением устройством.

• Решение задач. Наводите камеру на задачу, ИИ решает ее.

• AI Редактор фотографий. Интеллектуальная обработка в одно касание.

• Быстрый поиск. Находит адрес на экране и запускает навигацию, распознает объекты и события, автоматически добавляет их в календарь.

Технические характеристики

• Процессор и память. 8 ядер, 16 потоков, Кэш L3 16 МБ, частота до 4.5 ГГц Графический процессор AMD Radeon™ graphics SSD 512 ГБ или 1 ТБ, М.2, 2280, PCle 3.0 Nvme DDR4 16 ГБ, 3200 МГц.

• Дисплей. 15.6", TFT, Full HD (1920×1080), 16:9, 280нит, 45% NTSC, 16.7 млн цветов, 60 Гц, 141 ррі.

• Веб-камера. 1 Мп, шторка приватности.

• Порты. 9 портов: 1*TF Card (microSD), 1*HDMI 1.4, 1*USB-A 3.1,

  1*USB-A 3.2, 1*3.5mm аудиовход, *Ethernet RJ45 до 1 Гбит, 2*Туре-С (Full Function), 1*слот для замка Kensington.

• Другое. Сканер отпечатка пальца в кнопке питания. Клавиатура с подсветкой (4 уровня яркости). Тачпад с поддержкой одновременно 4 касаний.

• Батарея. 70 Вт∙ч (6150 мА∙ч), Li-Pol, 11.55 B 65 Вт Type-C GaN, 20 В, 3.25 А, кабель 1.8 м (Туре-С-Type-C).

• Габариты. 17.3 мм (высота), 359.5 мм (ширина), 236 мм (глубина).

• Вес. 1,7 кг.

Если хотите создать собственную экосистему, в которой технологии подстроятся под ритм дня, попробуйте технику TECNO. Мощный ноутбук, быстрый смартфон и наушники соединяются в единое пространство. Быстрое переключение между устройствами, синхронизация файлов и стабильное соединение без лишних настроек.

КУПИТЬ НОУТБУК TECNO