Корабль + Крейсер

Летом 2023 года я добрался таки до Новороссийска и конечно посетил крейсер "Михаил Кутузов". Предлагаю фотоэкскурсию по крейсеру, комментировать буду аккуратно, так как совсем не специалист в этой области.

"Михаил Кутузов" - двенадцатый из четырнадцати построенных крейсеров серии 68-бис и единственный сохранившийся. Заложен 22 февраля 1951 году в Николаеве, спущен на воду в 29 ноября 1952 года, зачислен в состав Краснознаменного Черноморского флота приказом от 21 января 1955 года. Базировался в главной базе ЧФ в Севастополе, в 1987 году выведен в резерв ВМФ. В 1999 году было принято решение открыть на борту музей, а в августе 2001 года крейсер был отбуксирован в Новороссийск.
Габариты крейсера впечатляют - длина 210 метров, высота над водой 52 метра. Говорят сейчас на мачте установлена базовая станция сотовой связи.

Поднимаемся на корму. Доступ на корабль только в составе организованной экскурсии, которые проводятся по расписанию.

Герб СССР - кстати, еще с шестнадцатью республиками.

Главный калибр крейсера - 12 орудий 152-мм Б-38, расположенных в 4 башнях МК-5бис. Две башни на носу и две на корме, размещались по линейно-возвышенной схеме. На фото ниже кормовые башни.

Идем дальше. Зенитные установки дальнего радиуса - четыре спаренные установки СМ-5-1С со 100-мм орудиями В-54, расположены парно по бортам. Внутри башни СМ-1-1С №5129 1951 год. Зенитная установка ближнего радиуса действия - кормовая и носовая группа зенитных автоматов. Каждая группа включает в себя 8 спаренных щитовых установок В-11 с 37-мм зенитными автоматами 70-К с водяным охлаждением. В 70-х годах было установлено восемь зенитных автоматов АК-230 со спаренными 30-мм пушками НН-30. Система имела скорострельность 2000 выстрелов в минуту и досягаемость по высоте до 4800 метров. Стабилизированный пост наводки "СНП-500"

На носу расположено якорное устройство с двумя якорями Холла, каждый из которых весит 7 тонн. Носовые башни главного калибра.

Идем в "стальные джунгли" крейсера. По коридорам, лестницам проходим в кают-компанию

Кают-компания просторная, уютная

Бытовые условия. Офицерская каюта. Санчасть. Кубрик матросов.

Камбуз команды. Раздаточное окно и помещение. Телефонный аппарат внутрисудовой связи. Снова коридоры, коридоры и выходим на палубу. Экскурсия закончена. Конечно хотелось бы посетить не только бытовые помещения, но и рубку, машинное отделение, БЧ. Возможно со временем откроют доступ и туда.

Спускаемся на причал. Общее впечатление от экскурсии хорошее, много информации и новых ощущений, но есть куда развиваться. Несколько ночных фото крейсера.

Полную версию поста (больше фото) вы можете увидеть в моем блоге по этой ссылке.

После подписания в 1922 году Вашингтонского морского соглашения Франция была вынуждена приступить к разработке первой в своей истории серии тяжёлых крейсеров. Это стало ответом на аналогичные действия остальных подписантов. Результатом этих мер стало появление кораблей типа Duquesne.

В начале 1920-х годов французский флот должен был пополниться новыми лёгкими крейсерами типа Duguay-Trouin. Однако заключённый договор разрешал постройку крейсеров со стандартным водоизмещением до 10 000 тонн и калибром орудий не более 203 мм. На фоне таких ограничений Duguay-Trouin были крайне слабыми. Было очевидно, что другие страны-подписанты воспользуются условиями соглашения для введения в состав флотов новых 10 000-тонных крейсеров. Поэтому Франции требовались аналогичные корабли.

Для ускорения процесса и экономии средств на разработку кораблестроители из Морского министерства взяли за основу чертежи лёгких крейсеров типа Duguay-Trouin и просто увеличили проект до максимально разрешённых договором размеров. Таким образом, новые корабли должны были иметь высокие мореходные качества в ущерб защите и выполнять роль разведчиков или охраны конвоев. Впоследствии французы начали разработку кораблей с противоположными требованиями — усиленная защита при худшей мореходности, ставших в итоге крейсерами типа Suffren.

Что же касается типа Duquesne, то его технические характеристики выглядели следующим образом. Длина 191 м, ширина 19 м, осадка 6,3 м, стандартное водоизмещение 10 160 тонн или ровно 10 000 английских “длинных” тонн, так что французские кораблестроители не ошиблись. Энергетическая установка мощностью 120 000 л.с. состояла из четырёх паровых одноредукторных турбин Rateau-Bretagne, работавших на четыре вала. Пар подавался восемью котлами Guyot du Temple на мазутном отоплении от фирмы Indret. Проектная максимальная скорость составляла 33,75 узла (62,5 км/ч). Однако идти с такой скоростью корабли могли меньше, чем планировалось — на ходовых испытаниях Duquesne продержался только 4 часа, а Tourville — 6 часов. По мореходным характеристикам тип Duquesne превосходил всех одноклассников — даже при сильном волнении корабль мог развить полный ход без риска для себя. Повышению характеристик способствовало и наличии двух центральных рулей — главного и вспомогательного.

Бронирование соответствовало лёгким крейсерам. Масса брони корпуса составляла всего лишь 368 тонн. Главный бронепояс отсутствовал: 30-мм броней защищались лишь 2 секции длиной примерно ¼ длины корпуса, расположенные в районе погребов боезапаса под башнями. Переборки толщиной 20 мм прикрывали спереди и сзади 4 котельных и 2 машинных отделения. 30-мм переборками была защищена главная палуба, 17 мм брони закрывали рулевой отсек, 30 мм — рубку и башни главного калибра.

Корпус был разделён на 17 водонепроницаемых отсеков с расчётом, что при поражении миной или торпедой не более 3-х отсеков корабль не только останется на плаву, но и сохранит ход.

Вооружение состояло из 4×2 203-мм/50 орудий главного калибра, зенитная артиллерия была представлена 8×1 75-мм/50 и 8×1 37-мм/50 орудиями (в середине 1930-х годов эти установки были заменены на четыре спаренных). Лёгкое зенитное вооружение изначально состояло из 8×1 8-мм пулемётов Hotchkiss Mle 14, которых постепенно заменили на 6х2 13,2-мм пулемётов Hotchkiss. На крейсерах было установлено также 2×3 550-мм торпедных аппарата. Имелось и авиационное вооружение — сперва в виде самолётов FBA 17 и CAMS 37A, опускаемых краном на воду, а затем двух Gourdou-Leseurre, взлетавших с установленной между передней трубой и грот-мачтой катапульты. С 1937 года крейсеры несли два самолёта Loire 130.

Головной корабль Duquesne, названный в честь французского адмирала XVII века Авраама Дюкена, был заложен 30 октября 1924 года на верфях Arsenal de Brest, спущен на воду 17 декабря 1925 года и вступил в строй 6 декабря 1927 года, хотя отдельные работы продолжались вплоть до начала 1929 года. Tourville, получивший название по имени графа де Турвиля, служившего под началом адмирала Дюкена, был заложен на верфях филиала той же компании в Лорьяне 4 марта 1925 года, спущен на воду 24 августа 1926 года, вступил в строй 1 декабря 1928, но, как и систершип, достраивался до начала 1929 года.

По вступлении в строй оба крейсера были назначены в Первую лёгкую дивизию, в составе которой совершили поход вокруг Африки. Duquesne вернулся в октябре и сразу стал флагманом 1-й легкой дивизии 1-й эскадры в Тулоне. Tourville прибыл в метрополию только в декабре. В 1930 году Duquesne участвовал в военно-морском параде по случаю столетия Алжирской экспедиции, а в следующем году отбыл в США на празднование очередного юбилея осады Йорктауна.

В 1934 году оба крейсера были приписаны к третьей дивизии, в составе которой после начала гражданской войны в Испании в 1936-1937 годах вывозили беженцев и защищали французские интересы. После этого Duquesne был передан артиллерийской школе, на балансе которой числился до сентября 1939 года, а Tourville прошёл модернизацию и стоял на базе в Тулоне.

С началом Второй мировой войны оба крейсера были возвращены в строй. Tourville в составе эскадры с 8 по 26 декабря совершил поход из Бизерты в Алжире до Бейрута, останавливая и проверяя торговые суда — таковых набралось 32. С 20 января по 7 февраля 1940 года крейсер перевозил золото из Франции в Бейрут для обеспечения кредитного займа у Турции. Duquesne тем временем был восстановлен и в январе-апреле 1940 года оперировал из Дакара в Атлантике в поисках вражеских транспортов.

К 4 мая 1940 года оба крейсера прибыли в Александрию и вошли в состав соединения X вице-адмирала Рене-Эмиля Годфруа. Под его командованием флотилия крейсировала на востоке Средиземноморья и проверяла торговое судоходство в Эгейском море. 22 июня эскадра готовилась к отплытию для обстрела итальянцев на Сицилии, но в связи с капитуляцией рейд был отменён. 3 июля британцы предъявили Годфруа ультиматум — либо разоружиться, либо затопить корабли. 7 июля 1940 года все французские силы в Египте были демилитаризованы.

17 мая 1943 года, после оккупации Германией Свободной зоны во Франции, французские силы в Александрии перешли на сторону союзников. Duquesne и Tourville через мыс Доброй Надежды прибыли в Дакар, где с сентября 1943 года по февраль 1944 года охотились на немецкие блокадопрорыватели и проводили противолодочные патрули. Оба крейсера из-за ветхости не вошли в состав сил Свободной Франции, направленных на модернизацию в США, поэтому все работы были проведены сначала в Великобритании, а потом в Бресте и Бизерте на Duquesne и в Тулоне на Tourville. С кораблей сняли грот-мачты, торпедные аппараты и катапульты, а также заменили 37-мм орудия и 13,2 пулемёты на 8×1 (на Tourville) и 6×1 (на Duquesne) 40-мм пушки Bofors L/60 и 16 ×1 (на Tourville) и 18×1 (на Duquesne) 20-мм зенитные орудия Oerlikon.

После модернизации в мае 1944 года Duquesne доставил в Великобританию боеприпасы для французских кораблей, назначенных на поддержку высадки в Нормандии. Американцы сочли вооружение Duquesne слишком слабым и не решились использовать его в операции, а потому крейсер вернулся в Касабланку, где некоторое время пробыл транспортом. В декабре 1944 года Duquesne всё же прибыл в Плимут и присоединился к линкору Lorraine в обстрелах немецких позиций на континенте. Что касается Tourville, то он весь 1944 год простоял в африканских портах в качестве резерва, а с декабря участвовал в сопровождении транспортов в Тулон.

По окончании войны оба крейсера прошли ремонт и были назначены в Индокитай для восстановления французского контроля над колонией. Tourville отбыл из Франции 5 декабря 1945 года и уже с 23 января по 9 февраля 1946 года обстреливал Камрань и Кап-Падаран, после чего с прибывшим из метрополии Duquesne участвовал в захвате Тонкина. Затем оба корабля были передислоцированы во Францию, но ещё до конца 1946 года вновь возвращены в Индокитай.

В декабре 1946-январе 1947 года Tourville вёл непрерывные обстрелы Турана (современный Дананг), на последнем этапе битвы за город к нему присоединился и Duquesne. Крейсеры продолжали активно поддерживать французские части в битве за Аннам в феврале-марте, после чего осуществляли прикрытие транспортов.

Duquesne вернулся во Францию 16 мая 1947 года и уже 1 сентября был переведен в резерв с передачей для нужд учебного центра десантных операций Арзеве (Алжир). В феврале-августе 1948 года в Оране была проведена необходимая модификация, после чего крейсер прибыл на базу в Арзеве и встал там на прикол. 2 июля 1955 года его списали, переименовали в Q 52 и в августе отбуксировали в Мерс-эль-Кебир, где 27 июля 1956 года выставили на продажу. Некоторое время спустя он был продан на металлолом и разделан.

Tourville прибыл из Индокитая в Тулон 11 декабря 1947 года, после чего 13 декабря перешёл в Брест. Там 1 января 1948 года его вывели в резерв и назначили к линкору Paris в качестве плавучей казармы для Второго морского округа. На борту крейсера разместили сначала школу офицерского  резерва, а затем навигационную школу. 28 апреля 1961 года Tourville был переведён в резерв второго эшелона, а 8 марта 1962 года окончательно списан. 15 января 1963 года на буксире из Бреста его перевели в Ла-Сейн, где порезали на металл.

Таким образом, служба тяжёлых крейсеров Duquesne и Tourville вышла довольно насыщенной, несмотря как на ряд серьёзных технических недостатков, вроде слабого вооружения и тонкой брони, так и общефранцузские проблемы — капитуляцию, поиск союзников и послевоенный кризис. Вдобавок, как и французские адмиралы, в честь которых они названы, значительную часть своей службы корабли прошли вместе.

Материал подготовлен волонтёрской редакцией «Мира Кораблей»

6 февраля 1942 г. наблюдатели на Острове Рождества, небольшом клочке вулканической суши, затерянном в Индийском океане в полутора тысячах миль от Австралии и 220 милях от Джакарты (Индонезия), заметили неподалеку от берега странный объект темного цвета. Население этой «колониальной территории», находившейся под властью британской короны (две тысячи китайцев, малайцев и индийцев, работавших на добыче фосфатов, несколько десятков европейцев и небольшой гарнизон сикхской полиции) со дня на день ожидало вторжения японцев.

Потому предмет поначалу приняли за рубку японской подводной лодки, идущей в полупогруженном положении. Однако, заметив, как он свободно качается на волнах, капитан порта Дж.Р.Смит (Harbour Master Сapt. J.R.Smith) отказался от этого предположения. Он приказал своему заместителю Э.Крейгу (E.Craig) взять лоцманскую шлюпку и произвести осмотр «неопознанного гостя этих вод». В послевоенные годы Крейг так описал жуткую находку и дальнейшие события: «С помощью двух матросов-малайцев я вывел нашу моторную лодку в море и обнаружил свободно дрейфующий спасательный плот системы Керли (Саrley float). На плоту находился труп моряка, одетый в выгоревший на солнце синий комбинезон, который полулежал, откинувшись на борт, подогнув под себя ноги и опустив правую руку в море. Останки выглядели хорошо сохранившимися благодаря воздействию соли и ветра, однако там, где они были погружены в воду, подверглись разрушительному воздействию прожорливой морской живности, а лицо совершенно расклевали птицы. Мы взяли плот на буксир и привели его в гавань, где он был поднят на берег при помощи крана… После этого тело доставили в госпиталь для посмертной экспертизы…»

Местный врач, доктор Скотт (Dr.Scott, Medical Officer) установил, что останки принадлежали «молодому европейцу, ростом 6 футов 2 дюймов (187,8 см.) и широкоплечему». Комбинезон, «напоминавший образец, установленный для военно-морского личного состава и офицеров (naval ratings & officers) Британского содружества» и найденный на плоту матросский ботинок, имевший клеймо военных поставок, свидетельствовали о принадлежности погибшего к экипажу боевого корабля. Разобрав спасательный плот, носивший на себе следы повреждений осколками снаряда, вынужденные эксперты обнаружили на металлической раме бренд австралийской фирмы-производителя (LYSAGHT DUA-ANNEAL ZINC. MADE IN AUSTRALIA INSIDE.). По обросшему водорослями днищу они заключили, что плот с его страшным грузом не менее пары месяцев носило по волнам.
Останки неизвестного моряка были преданы земле на старом европейском кладбище острова с отданием военных почестей. Заведовавший местной радиостанцией инженер Джозеф «Банни» Бейкер (Joseph Bunny Baker), в духе военного времени - боец «взвода Острова Рождества Сингапурcких добровольцев» (Christmas Island platoon of the Singapore Volunteers), оставил описание этой печальной церемонии: «Мы отнесли его на склон холма, в живописный парк с видом на поселок… Он нашел последний покой на кладбище в окружении кофейных садов. Губернатор (The District Officer) провел короткую службу, а мы, несколько добровольцев, обеспечили почетный караул. Сикхский полицейский сыграл «Последнюю стражу» (The Last Post), и грустные звуки горна далеко разнеслись в тихом вечернем воздухе… Все поняли, что война приближается к нашему острову».

На теле или на плоту не было найдено ничего, что позволило бы идентифицировать личность погибшего моряка. Однако, изучив косвенные доказательства, скромное начальство крошечного британского владения пришло к выводу: на их уединенный островок по воле судьбы и течения вынесло последнего свидетеля гибели легкого крейсера Королевского Австралийского флота (Royal Australian Navy, RAN) НMAS «Сидней» со всем экипажем… Впоследствии к история «неизвестного моряка с Острова Рождества» не раз обращались австралийские официальные органы и западные историки, пытавшиеся приподнять мрачную завесу тайны, скрывающую последние часы крейсера и его команды.

Обстоятельства последнего боя НMAS «Сидней» 19 ноября 1941 г. известны довольно хорошо, в первую очередь благодаря их почти сюрреалистическому характеру. Современный легкий крейсер с отличным вооружением и опытным экипажем, краса и гордость Австралии, построенный в Великобритании по успешному проекту «Улучшенный Линдер» и вступивший в строй RAN только в 1935 г., в скоротечном сражении получил смертельный удар от гитлеровского рейдера «Корморан», представлявшего собой торговое судно, переоборудованное во вспомогательный крейсер. В тени печального для репутации крейсера исхода его «карьеры» теряется то обстоятельство, что к моменту роковой встречи с «Корморанам» австралийский крейсер отнюдь не был новичком в морской войне. Дебютировав участием в операциях Британского флота (Rоyal Navy) против «карманного линкора» гитлеровского кригсмарине (Kriegsmarine) «Адмирал Граф Шпее» в ноябре 1939 г., «Сидней» (командир кэптан Джон А. Коллинз - Captain John A. Collins) затем сопровождал конвои, перебрасывавших через Индийский океан австралийские и новозеландские войска, отправлявшиеся в Европу (Anzac convoy US 1, 2 и 3). 10 июня 1940 г. он прибыл в Александрию для участия в боевых действиях на Средиземном море. Будучи включен в состав британского 7-го дивизиона крейсеров (7th Cruiser Squadron), 21 июня 1940 г. крейсер впервые вступил в огневой контакт с неприятелем во время обстрела англо-французским отрядом кораблей итальянского порта Бардия. Тогда же «Сидней» понес первые потери: корабельный самолет-амфибия «Супермарин Валрус», корректировавший огонь с воздуха, подвергся ошибочной атаке тройки британских истребителей «Глостер Гладиатор» и получил «невосстановимые повреждения». После капитуляции Франции австралийский крейсер принял участие в интернировании действовавших совместно с британцами французских морских сил, а затем был брошен на сопровождение мальтийских конвоев. В бою 27 июня он одержал первую победу, потопив итальянский эсминец «Espero», серьезно поврежденный другими британскими кораблями, однако отважно пытавшийся оказать «Сиднею» сопротивление. Австралийские моряки отнеслись к поверженному противнику со всем возможным благородством. Несмотря на угрозу атаки подводных лодок, крейсер в течение двух часов оставался на месте сражения, подбирая из воды выживших итальянских моряков (спасено 47 чел.) и, уходя, оставил там полностью оборудованный катер для тех, кто не пожелал сдаться.

В июле 1940 за участие в морском сражении при Калабрии «Сидней», успешно накрывший огнем итальянский крейсер и поразивший ставивший дымовую завесу эсминец, а также израсходовавший весь запас зенитных боеприпасов при отражении яростных авианалетов противника, получил традиционную британскую боевую награду (Battle Honour) – ленту к своему гербу с надписью: «Сalabria 1940». Однако звездный час крейсера наступил 19 июля в первом сражении у мыса Спада, тем более что его командир был тогда командующим офицером с британской стороны. Совместно с 5 британскими эсминцами «Сидней» перехватил итальянские легкие крейсера «Giovanni dalle Bande Nere» и «Bartolomeo Colleoni» и после интенсивного обмена залпами повредил и принудил к поспешному отходу первый, а второй окончательно вывел из строя. Эсминцам оставалось только добить «подранка» торпедами.

При этом кэптан Коллинз снова принял все меры к тому, чтобы экипаж потопленного «Bartolomeo Colleoni» был спасен (555 чел. спасено, 121 погиб). Герб HMAS «Сидней» после этого украсила новая лента – «Spada 1940», командир крейсера получил орден Бани, а многие моряки крейсера – различные британские отличия. Не менее высокой оценкой доблести корабля, сражавшегося в своем крайне динамичном стиле, с почти полным расходом боезапаса к 6-дюймовым (150-мм) орудиям главного калибра, и вышедшего из жестокого боя без существенных повреждений и потерь (пробитая снарядом труба и 1 раненый), стало то, что он заслужил у союзных моряков уважительное прозвище: «Серый гладиатор» («The Gray Gladiator»).

В продолжение своей службы на Средиземноморском ТВД «Сидней» сопровождал транспорты на Мальту и Крит, отражал авианалеты противника, обстреливал военные объекты на побережье Италии, принял участие в разгроме итальянского конвоя в проливе Отранто в ночь 11-12 декабря 1940 г. (совместно с британскими крейсерами и эсминцами потопил 3 грузовых судна и самостоятельно повредил эсминец), прошел модернизацию в Александрии (усилено бронирование). 8 января 1941 г. «Серый гладиатор», уже несший к тому времени камуфляжную окраску, получил приказ возвращаться в Австралию для противостояния активизировавшимся действиям германских вспомогательных крейсеров в Индийском океане. Поучаствовав по пути в безрезультатной «ловле» удачливого рейдера кригсмарине «Атлантис» у побережья Сомали, «Сидней» и его храбрый экипаж вернулись к родным берегам, где 10-11 февраля были с ликованием встречены в порту города, имя которого носил крейсер. За всю свою средиземноморскую компанию единственными безвозвратными потерями на крейсере стали один матрос, скончавшийся от болезни, и другой, убитый в драке в одном из кабаков Александрии. Впрочем, опытный экипаж корабля все же сократился на 100 чел., оставленных в распоряжении Rоуаl Navy. Невольно вспоминаются слова Константина Симонова, посвященные другим участникам этой войны, но такие уместные здесь: «Судьба уже разделила их на живых и мертвых»…

После краткого отдыха, за время которого моряки с «Сиднея» наслаждались репутацией героев, крейсер вновь приступил к несению службы. В основном она сводилась к сопровождению войсковых конвоев в восточной части Индийского и в юго-западной части Тихого океанов. Очевидно, что после жарких боев на Средиземноморье эти обязанности представлялись экипажу крейсера едва ли не курортным круизом. Несмотря на назревавшее столкновение Союзников с Японией, единственным реальным напоминанием о войне были спорадические действия немецких вспомогательных крейсеров, которые на «Сиднее» вряд ли считали опасным противником Как результат, австралийские моряки позволили себе чересчур расслабиться. К тому же 15 мая 1941 г. испытанного Джона Коллинза на посту командира корабля сменил кэптан Джозеф Барнетт (Captain Joseph Burnett).

Служебные характеристики этого офицера, особенно с учетом специфики военных традиций Британского Содружества, выглядели отлично: «Очень толковый, лояльный и эффективный офицер, который выполнял обязанности старшего офицера корабля и штабного работника с заметным успехом. Хороший организатор, тактичный, уравновешенный... Пользовался авторитетом на корабле, особенно как председатель офицерского клуба… Отлично играет в футбол, регби и теннис. Сильный характер, полностью заслуживающий доверия». Словом, лучший легкий крейсер RAN вел человек, не имевший ни опыта командования кораблем, ни боевого опыта (служба 18-летним мичманом в последний год Первой мировой вряд ли могла быть принята в расчет).
Передав под «опеку» британского легкого крейсера HMS «Дюрбан» транспорт «Зеландия», доставлявший части австралийской 8-й дивизии в Сингапур, 19 ноября 1941 г. HMAS «Сидней» направлялся в порт приписки Фримантл. После скучного похода моряки уже предвкушали увольнение на берег со всеми его желанными развлечениями, когда около 16.00 по местному времени в точке 26°S 111°E всего в 150 милях от западного побережья Австралии сигнальщики крейсера доложили об обнаружении неопознанного торгового судна на удалении 8 миль (около 15 км.). Встреча с немецким рейдером представлялась командиру «Сиднея» маловероятной (судя по его дальнейшим действиям), однако, будучи дотошным службистом, проведшим многие годы в военно-морских штабах, он принял решение «подстраховаться». Легкий крейсер пошел на сближение с «купцом» и с помощью сигнального прожектора затребовал от него идентификации. На гитлеровском вспомогательном крейсере «Корморан» (командир фрегаттен капитан Теодор Детмерс - Fregattenkapit;n Theodor Detmers), безнаказанно пиратствовавшем в водах Атлантики и Индийского океана уже около года, вскоре поняли, что боя не избежать. В его экипаже служили опытные и фанатичные нацистские морские волки, и теперь они решили не сдаться и не погибнуть в бою - что было бы логично, учитывая огромную разницу в боевом потенциале кораблей, - а попытаться победить…

Дальнейший ход событий слишком хорошо известен, чтобы подробно излагать то, как «Корморан», выдававший себя за голландский теплоход «Straat Malakka», используя обмен световыми и флажковыми сигналами и «паническое» радиосообщение о «преследовании рейдером», сумел усыпить и без того ослабленную бдительность австралийцев и «подманить» их под жерла своих орудий. По мнению отечественного военно-морского историка И.Чернышева, командир «Корморана» Детмерс был «отнюдь не выдающимся моряком»; тем не менее, он сумел вчистую переиграть своего «визави», имевшего репутацию блестящего офицера. За прошедшие годы было выдвинуто немало предположений, почему кэптан Барнетт не использовал для разведки бортовой гидросамолет, почему он беспечно приблизился к «Корморану» на дистанцию 1,3 км (а по некоторым версиям – даже на 800 м.), причем против солнца, и, наконец, почему он даже не удосужился сообщить по радио о встрече с «чужаком»… Ответ на эти вопросы командир «Сиднея» унес с собой в пучину Индийского океана. Наведенные на противника 8 орудий главного калибра «Сиднея» и быстрота, с которой артиллеристы крейсера ответили на внезапный залп «Корморана», свидетельствует, что австралийцы не исключали возможности «встретить волка под овечьей шкурой». В то же время в своем рапорте о сражении Теодор Детмерс подробно описывает картину, увиденную им на палубе противника за минуту до боя: легкомысленно столпившиеся у лееров моряки (в т.ч. узнаваемые по рабочей форме вахтенные из машинного отделения и с технических постов), отсутствие расчетов у 4-дюймовок (100-мм) вспомогательного калибра, но при этом половина зенитных расчетов на местах (плюс Барнетту). Очевидно, моряки «Сиднея» все-таки предполагали, что с «голландским купцом» не все чисто; в то же время они, прошедшие через огонь сражений на Средиземноморье, были настолько уверены в своем подавляющем превосходстве, что допустили самую фатальную из военных ошибок: недооценили врага.

Жестокая расплата наступила в 17.30, когда трехцветный голландский флаг пополз вниз, а на гафель «Корморана» взвился зловещий «kriegsfahne» с тевтонским крестом и нацистской свастикой. Фальшивые борта рейдера упали, и по «Сиднею» в упор ударили четыре 150-мм орудия рейдера (два с противоположного борта не могли вести огонь), а пять 20-мм зенитных автоматов и 37-мм скорострельное орудие открыли кинжальный огонь по палубе «австралийца», в буквальном смысле сметая с нее несчастных зевак. По утверждению австралийского историка М.Монтгомери, автора работы с интригующим названием «Кто потопил «Сидней»?» (Michael Montgomery, Who Sank the Sydney?), в бою участвовали даже бойцы абордажной партии «Корморана», вооруженные пулеметами МG34. Командирский мостик «Сиднея», центральный пост управления огнем и радиорубка были разбиты почти сразу. Кэптан Барнетт, вероятно, погиб вместе с другими старшими офицерами, едва успев отдать приказ: «Огонь!». Однако первый и единственный «регулярный» залп австралийского крейсера был неэффективен, а мгновение спустя немецкие комендоры вывели из строя носовые башни главного калибра («A» и «B»). Помимо этого, гитлеровцы в первые минуты боя крайне успешно поразили носовую часть «австралийца» торпедой, заставив его «сесть носом». Гулявший по палубе «Сиднея» град осколков и смерч 20-мм снарядов разносили на куски всех, пытавшихся добраться до четырехдюймовок и торпедных аппаратов. Корабельный самолет, по ряду свидетельств готовившийся к взлету, был разбит прямым попаданием вместе с катапультой. Все возможности сопротивления австралийского экипажа свелись к стрельбе кормовой башни «X» (кормовая «Y» замолчала после всего четырех залпов), отчаянной, но неточной из-за отсутствия управления огнем и слепившего артиллеристов солнца. В 2008 г. австралийские подводные археологи, обследовавшие обломки «Сиднея», насчитали на них 87 пробоин от снарядов главного калибра «Корморана».

Несмотря на попытку вести ответный огонь, герои мыса Спады и Калабрии добились всего 3 эффективных попаданий в "Корморан". А немецкие артиллеристы стреляли убийственно точно. За каких-нибудь 15 минут мощный красавец-крейсер превратился в объятые пламенем развалины. Тем не менее, смертельно раненый «Серый гладиатор» дрался до конца. В 17.45 он внезапно сменил курс и пошел наперерез «Корморану». Позже появилась версия, что «Сидней» потерял управление, однако участвовавшие в бою немецкие моряки охарактеризовали этот маневр как попытку тарана. Рейдеру повезло проскочить перед самым носом у изувеченного «Сиднея», который прошел за его кормой так близко, что, по свидетельству немецкого лейтенанта Мессершмидта, «были слышны жуткие крики погибавших в пламени людей», а какой-то австралийский моряк палил по врагу из… револьвера (!!!). На расходящихся курсах «Корморан» продолжал обстреливать своего погибающего противника до 17.35. Австралийцы не могли отвечать, так как их последнюю боеспособную башню заклинило в прежнем положении. Однако среди пожаров и разгрома еще была жива воля к борьбе: внезапно «Сидней» выпустил по вспомогательному крейсеру две торпеды (некоторые свидетели упоминали четыре), избежать которых «немцу» удалось по чистой случайности: капитан Детмерс в это время развернул корабль вслед «Сиднею». Однако из-за серьезных повреждений в машинном отделении, куда угодил один из австралийских снарядов, гитлеровцы отказались от преследования. Окутанный дымом «Сидней», теряя ход, продолжил свое агонизирующее движение. На «Корморане» сомневались, что «корабль находится под контролем». Лейтенант Мессершмидт отметил, что он имел глубокий дифферент на нос, надстройки и носовые орудийные башни были разрушены, мачты сбиты, в передней части корпуса и в районе катапульты бушевало пламя. Гитлеровские моряки замечали на горизонте отблески большого огня, в котором погибал их враг, примерно до 22.00, потом все поглотила тьма.
Из полученных «Кормораном» в бою повреждений смертельным оказались возгорание цистерны с горючим вкупе с выходом из строя противопожарных помп. Поняв, что с пламенем справиться не удастся, Теодор Детмерс отдал приказ покинуть корабль.

В сгустившихся вечерних сумерках немецкий экипаж спустил шлюпки и плоты, последними обреченный рейдер покинули офицеры, открывшие кингстоны, чтобы ускорить его гибель. Вскоре после полуночи на «Корморане» взорвался запас морских мин, и он быстро затонул. HMAS «Сидней» все же послал на дно своего убийцу. Из 399 членов экипажа гитлеровского рейдера погибли 82 чел., однако в бою или от полученных ран – лишь около четверти из них; остальные (частично – раненые) утонули, когда внезапно перевернулся один из перегруженных плотов, накрыв находившихся на нем людей. Остальные 317 чел. в период между 23 и 26 ноября были подобраны в море австралийскими и британскими кораблями или (в случае с капитаном Детмерсом и его группой) достигли на спасательных плавсредствах берега Австралии. Остаток войны они провели в плену.___________________________________________________М.Кожемякин.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.

Начало: часть 1.

Морской "гол престижа" Франции в ворота Королевства Сиам.
На завершающем этапе войны французской эскадре в Индокитае удалось провести удачную и эффектную операцию против военного флота Таиланда. Французские авторы полагают, что именно эта мини-Цусима заметно отрезвила военно-политическое руководство Таиланда и заставилa его пойти на мировую. Тайская сторона, как водится, отрицает...

Вне зависимости от оценок, в бою у острова Ко-Чанг 17 января 1941 г. французские моряки накостыляли тайским коллегам красиво. И еще раз подтвердили прописную истину: в войне на море профессионализм и тактическое превосходство (плюс храбрость) всегда берут верх над просто храбростью.

Итак, силы французской эскадры, которая на основании данных воздушной разведки внезапно накрыла в Сиамском заливе тайское корабельное соединение прямо на якорной стоянке:
- легкий крейсер "Ламотт-Пике" (типа "Дюгэ Труэн), флагман командира соединения капитана 1-го ранга (Capitaine de vaisseau) Режи Беранже:

- авизо "Дюмон д'Юрвилль" (типа "Бугенвиль"):

- авизо "Адмирал Шарнье" (систршип "Дюмона.."):

- устаревший авизо (колониальный шлюп, согласно другой классификации) "Марн" (головной корабль своей серии):

- устаревший авизо "Таюр" (типа "Аррас").

...А все-таки французские боевые корабли чертовски изящны! Только "Таюр" не в счет...

Командир соединения капитан 1-го ранга (capitaine de vaisseau) Режи Беранже на мостике крейсера "Ламотт-Пике":

Тайские корабли, спокойно покачивавшиеся в то роковое утро на водах Сиамского залива, уверенные, что война выиграна и "жабоеды не сунутся":
- броненосец береговой обороны "Тонбури" (командир: капитан Луанг Промвиирапан):

Группа офицеров из экипажа броненосца:

-миноносцы "Сонгкла"(№33) и "Чонбури" (№34), неплохие современные корабли итальянской постройки, вооруженные 76-мм артиллерией и торпедными аппаратами. На фото - "Сонгкла" в доке:

- еще несколько вымпелов, не принимавших участия в бою; вернее, французы до них не добрались.

...И грянул бой!
Карта маневров французских сил в бою и места гибели тайских миноносцев, отстреливавшихся "стоя" (так и не смогли дать ход!):

Неожиданное появление французских кораблей из утреннего тумана 17 января 1941 г. заметили только сигнальщики тайских кораблей - трехдневный боевой поход врага флот Таиланда попросту проморгал. Миноносцы "Сонгкла" и "Чонбури" так и не успели дать ход (хотя за два часа до начала боя над ними летал французский авиаразведчик, надо бы было догадаться) и отстреливались "стоя". На удивление, они продержались в таком положении минут 40... Разгромленные сосредоточенным огнем французской эскадры, храбрые миноносцы один за другим пошли на дно. Вновь удивительно, что за время боя на "Чонбури" погибли только двое, а на "Сонгкла" - 14 человек...
Выжившие моряки из экипажа "Сонгкла", подобранные после боя другим тайским миноносцем:

Броненосец береговой обороны "Тонбури", которому миноносцы своей гибелью купили время изготовиться, попытался навязать французам маневренный бой и отчасти преуспел. Ему удалось прикрыться прибрежными мелями и держать противника на дистанции. Однако при этом его тяжелые снаряды безнадежно косо падали в воду (французы отрапортовали об отсутствии прямых попаданий в их корабли - только осколки), а попытки командира корабля переносить огонь с "Ламотт-Пикета" на авизо и обратно только путали недоученных тайских комендоров. В это время моряки с французского крейсера расстреливали "Тонбури" метко, как на учениях... Авизо, впрочем, стреляли неэффективно, зато честно "играли свиту" своего флагмана, несмотря на встающие вокруг гигантские столбы разрывов.

Снимки, сделанные с борта французского авизо "Дюмон д'Юрвилль" во время маневренного артиллерийского боя с броненосцем "Тонбури", завершившего сражение.
Авизо "Марн" маневрирует и ведет огонь, на заднем плане - остров Ко-Чанг:

Вся "свита" крейсера "Ламотт-Пике" в сборе: "Адмирал Шарнье", "Таюр" и "Марн":

Через час боя тайский корабль горел в трех местах, на нем были убиты около 20 человек, 67 ранены. Сам командир корабля Луанг Промвиирапан получил смертельное ранение. Хотя его командование в бою было, мягко говоря, не безупречным, официальная пропаганда Таиланда впоследствии сделала из него национального героя.
В Королевском военном музее Таиланда воссоздана драматическая обстановка последних минут боя на мостике броненосца:

Появившиеся в небе легкие бомбардировщики "Воут Корсар" V-93S ВВС Таиланда нанесли несчастному броненосцу "удар милосердия" - приняв его за "француза", атаковали и повредили бомбами... После этого изувеченный "Тонбури" ретировался в устье реки Чантабун и выбросился на мель. Экипаж стал перебираться на берег и эвакуировать раненых.
Один из моряков успел заснять ад и хаос на борту на камеру:

Впоследствии броненосец удалось снять с мели, но активной службы тяжело поврежденный корабль уже не видел: он ржавел в порту Бангкока как несамоходное судно, пока через 26 лет не был разобран на металл...

Один из молодых офицеров с "Тонбури", погибший в бою, и группа его выживших товарищей, получивших награды:

Боевая рубка и башня главного калибра (203-мм) с броненосца "Тонбури", сохраняющиеся в Бангкоке как памятник военно-морской славы:

Считается, что французы упустили возможность продолжить нападение на побережье Таиланда и потрепать огнем сухопутного противника. Однако победа была и без того полной.
Отбив все атаки тайских бомбардировщиков, французское военно-морское соединение триумфально вернулось в Сайгон без потерь и существенных повреждений.

Французская сторона, имевшая, как победитель, меньше поводов для уязвленной гордости, увековечила память сражения гораздо скромнее. Памятная табличка в форте-музее Монбари в Бресте:

"Третий радующийся".
Восточная мудрость об осторожном тигре, дождавшемся, пока его соперники изнемогут в борьбе друг с другом, и завладевшим потом их владениями, хорошо известна.
Императорская Япония 1941 г. меньше всего напоминала "осторожного тигра" - она была готова сама драться насмерть за главенство в Азиатско-Тихоокеанском регионе, и вскоре доказала это.
Участники Франко-Таиландской войны, конечно, попортили друг другу шкуру, но явно не изнемогали в борьбе. Оружие Таиланда увенчалось не особенно пышными победными лаврами, Франция же могла удовлетвориться тем, что дешево отделалась (всего около 300 погибших и умеренные территориальные потери в Камбодже).
Тем не менее Япония, настоятельно предложившая сторонам свои посреднические услуги по ведению мирных переговоров, оказалась наиболее реально выигравшей стороной в конфликте, именно применив тактику "третьего тигра". Отказаться не могли ни Таиланд, считавший Токио своим союзником, ни французский Индокитай, куда японцы и так уже залезли "с ногами"...
Не стану вдаваться в хитросплетения дипломатических "многоходовочек", приведших к подписанию 09.05.1941 в Токио мирного договора.

ОДНАКО: по его условиям спорные с Королевством Сиам пограничные территории французского Индокитая занимали... ЯПОНСКИЕ ВОЙСКА!
Такие себе банзай-миротворцы... Которые в декабре 1941 г. вторглись в Таиланд (в том числе с этого плацдарма) и "жесткий реалист" генерал Пибунсонграм, чтобы сохранить иллюзию власти, как миленький заплясал под их дудочку, превратившись в сателлита Японии... А в марте 1945 г. отважные "сыны Ямато" подмяли под себя и французский Индокитай, сместив колониальную администрацию и разоружив ее войска... Ненадолго, правда: не за горами были ядерный кошмар Хиросимы и Нагасаки и их собственное поражение.

Но это будет потом.
А пока в Бангкоке с помпой отметили победу. В присутствии королевского двора, дипломатов (в т.ч. из Японии и нацистской Германии), при парадировании победоносных войск и большом стечении народа был открыт надлежащий помпезный монумент, в котором чувствовалось явное желание переплюнуть Францию и по части арок:

Награды нашли героев. Генерал Пибунсонграм вручает ордена отличившимся летчикам:

Число же погибших в боях, чтобы "не травмировать население", в благоденствующем и могучем Королевстве Сиам определили в... пятьдесят четыре человека! Это когда только в морском бою погибли 36 военнослужащих, а в небе - несколько летчиков...
Неизменные во все времена гримасы власти и войны :(
________________________________________________________________________________Михаил Кожемякин.

15 (28) октября 1914 г., у берегов  Малайзии, очень далекой от основных фронтов Первой мировой войны и, тем не менее, ставшей свидетельницей одного из ее морских сражений, во время дерзкого набега германского рейдера "Эмден" на бухту Пенанг ПОГИБ КРЕЙСЕР 2-го ранга "ЖЕМЧУГ" Российского императорского флота.

Боевой российский бронепалубный крейсер, вырвавшийся из огня Цусимского сражения с отрядом крейсеров адмирала Энквиста, флагман Сибирской флотилии (1911), встретил врага беспечно дремавшим на якоре на рейде Пенанга, с неподготовленной к бою артиллерией, с угашенными котлами и... без командира на борту! И погиб.

О несчастном сражении 28 октября 1914 г. в бухте Пенанг  написано достаточно, чтобы еще раз подробно останавливаться на предыстории этих событиях. Поэтому перейдем непосредственно к представлению участников этой морской драмы.

"И в таком раю они друг-друга снарядами фаршировали!" - написал один из современных авторов, рассказывая об этом сражении... Кстати, у него очень толковый рассказ в жанре военно-исторического фарса ;)

Германский бронепалубный крейсер "Эмден" (SMS "Emden"), самый, пожалуй, знаменитый из плеяды корсаров Первой мировой, с августа 1914 г. "наводивший шорох" на британское судоходство в Индийском заливе.
Десять 105-мм и пять 52-мм орудий, два торпедных аппарата (именно они и нанесут "Жемчугу" смертельный удар), броня от 20-30-мм (палуба) до 100-мм (боевая рубка), максимальная скорость до 24 узлов.

За время своего крейсерства "Эмден" затопил или захватил 23 торговых судна (преимущественно британских, но 4 августа 1914 г. ему попался и пароход российского Добровольного флота "Рязань"), однако никто из экипажей и пассажиров при этом не пострадал, все они принимались на борт "с вещами" и при первой возможности отпускались на свободу со встреченными нейтральными судами.
Однако корабль - это просто машина, пусть даже очень совершенная и чертовски красивая.
Благородство - человеческая черта.
Командира "Эмдена" корветтен-капитана Карла Фридриха Макса фон Мюллера британцы действительно называли "благородным (gentelmanry) врагом". Правда, уже побежденного и сидящего в плену, а до этого предпочитали величать просто "проклятым пиратом".

Наверное, на самом деле он был и жесткий командир, и карьерист (вообще характерные для германского офицерского корпуса черты), но при этом смелый талантливый моряк, не лишенный некоторой человечности.

Крейсер 2-го ранга "Жемчуг" Российского императорского флота был уже представлен... Главный калибр: восемь мощных 120-мм орудий (в равном бою да при точной стрельбе - "кердык" немцу!), девять стволов вспомогательного калибра, три торпедных аппарата. Бронирование слабовато: 30-50 мм.

С началом войны совместно с крейсером "Аскольд" вошел в состав союзнической эскадры британского адмирала Т.Джеррама для охраны судоходства Антанты. Есть версия, что здесь "Жемчуг" заснят после патрулирования в сентябре 1914 г. в Сингапуре, откуда и вышел в свой последний поход - в Пенанг.

Кстати, про "Эмден" "под русским флагом" - гг. петроградские журналисты явно перегибают палку. Германский крейсер вел бой под своим собственным.
А вот четвертая фальшивая труба, сделавшая его похожим на британские крейсера класса "Ярмут" и обманувшая бдительность французской брандвахты на входе в Пенанг действительно была - военные моряки всех стран мастера на такие "обманки".

"Жемчуг", как это не досадно признать, погиб по своей беспечности.
Вот что рассказывал артиллерист крейсера лейтенант Ю.Рыбалтовский, кстати, если не герой этого боя, то по крайней мере признанный смельчак, так что щадить свое самолюбие ему незачем:
«Обстановка была полу-мирная. Вражеский австро-германский флот скрывался далеко в Европе в своих базах. Тихоокеанская немецкая эскадра пробивалась на родину и находилась где-то у берегов Ю.Америки. Единственной угрозой был крейсер “Эмден”, блуждавший где-то в водах Индийского океана, но по сведениям английской контрразведки он находился, во всяком случае, не ближе тысячи миль от Пенанга».

Да и сам Пенанг, шумный богатый порт у живописной бухты, заполненной торговыми судами, производил впечатление совершенно мирного города. Маяки, входные и створные огни приветливо светились, здания не были затемнены, "купцы" стояли освещенными, с включенными якорными огнями.
Впоследствии в британской прессе раздавались голоса, что, не подготовив Пенанг к войне в угоду интересам торгового судоходства, колониальная администрация сама проложила в него смертоносный курс "Эмдена".
Изумительное спокойствие демонстрировало и британское военно-морское командование.
Командир "Жемчуга" капитан 2-го ранга И.А.Черкасов запросил у британского адмирала Джеррама разрешения на переборку машин и щелочение котлов, износившихся после долгого плавания - и получил его!
А что, стоянка же совершенно безопасна!
Она и воспринималась экипажем российского крейсера как отдых после утомительных и безрезультатных патрулирований в поисках неуловимого "немца".
Котлы (кроме одного) были угашены, и "Жемчуг" остался фактически без хода и без нормального энергоснабжения, а ведь именно электричество приводило в действие корабельные помпы и подавало из элеваторов снаряды!

Но сваливать всю вину на британцев нельзя. Не только потому, что офицер связи Royal Navy на "Жемчуге" лейтенант Моунд "все уши прожужжал и изрядно надоел" офицерам крейсера (и местному штабу гарнизона) с постоянными предупреждениями: "Пенанг в таком виде - потенциальная ловушка, не расслабляйтесь!"
Но и еще по одной важнейшей причине: человек, отвечающий за боеготовность и безопасность боевого корабля, отвечающий за все на борту, где он "царь, бог и воинский начальник" - это его командир!

Позвольте представить - капитан 2-го ранга барон И.А.Черкасов:

Приятное открытое лице, несколько мягкое, быть может.
Наверняка считался неплохим командиром. Был храбр и умел отвечать за свои поступки - мы это еще увидим.
Но "кавторанга" в ту роковую ночь на 28 октября увел с борта непреодолимый "человеческий фактор" - он любил свою жену! Супруга командира за тридевять морей, презрев угрозу германского рейдерства, прибыла в Пенанг и ждала его на берегу, в отеле. Жаль, не удалось найти фотографий этой женщины, которой, наверное, казалось, что она свершает подвиг любви. А получилось по старой морской пословице: "Баба на флоте - к несчастью!"
Спускалась душная ночь с 27 на 28 октября 1914 г.
Командир передал "бразды правления" старшему офицеру капитан-лейтенанту Н.Кулибину, вскочил в катер и полетел на крыльях любви - прямо в страстные объятия супруги.
Старпом немного позавидовал, приказал на всякий случай зарядить два орудия, направленных в сторону внешнего рейда (грамотно, но мало), поднять к ним на палубу по пять зарядов (просто мало!), выкурил на мостике папироску и пошел спать.
На "Жемчуге" сыграли отбой.
Утомленные работой матросы, позевывая, забирались на пробковые матрасы в своих койках-гамаках и задавали могучего храпака. Со спокойной совестью тружеников и воинов, честно закончивших день забот, хорошо спится. Уж они-то точно не несут ни малой доли вины!
Вахтенный офицер, молодой мичман Сипайло, всматривался в блиставший мирными огнями сумрак южной ночи и, наверное, вспоминал кого-то, мечтал о чем-то... Жить ему оставалось до утра.

В Пенанге стоял отряд союзных французских кораблей. На внутреннем рейде на якорях находились авизо "Д'Ибервилль" (aviso-torpilleur D'Iberville), корабль немолодой (1893 г.) и не очень мощный (одно 100-мм орудие и шесть торпедных труб, остальная артиллерия - 65-47 мм), к тому же тоже щелочевавший котлы, а также миноносец "Фронда".

Брандвахту у входа в залив в ту ночь несли два эскадренных миноносца (contre-torpilleur) класса "Аркебуз" - геройски погибший "Мушкет" (Mousquet) и не догнавший "немца" "Пистолет" (Pistolet).
На каждом по два торпедных аппарата, по одному 65-мм и по шесть 47-мм орудий. Скорость (их главное оружие после торпед) - 30 узлов.

Дальнейший ход событий слишком хорошо известен, чтобы еще раз пересказывать подробно, как "Эмден", принятый за британский крейсер, в предрассветных сумерках 28 октября вошел в спящую бухту, даже не будучи вызван брандвахтой.
Как он с "пистолетной" дистанции в 5 кабельтовых (около 900 метров) поразил русский крейсер торпедой и накрыл артиллерийским огнем...
Каким страшным было пробуждение матросов среди грохота, пламени и смерти...
Как офицеры метались, пытаясь что-то сделать (а что они могли сделать на фактически выведенном из строя еще до боя корабле?!)...
Как не нашли ключей от артиллерийских погребов и ломали двери топорами...
Как механик наощупь в кромешной тьме выводил людей из заливаемого водой машинного отделения, а раненых несли на руках...

Так увидели гибель "Жемчуга" в бою с "Эмденом" разные художники-маринисты:

С большей или меньшей степенью патетики, но и так видно: "Эмден" стреляет, а "Жемчуг" тонет...

Впрочем, "Жемчуг" тоже стрелял. Артиллерист крейсера лейтенант Рыбалтовский, выскочив на палубу тяжело поврежденного корабля, понял, что организовать централизованное управление артиллерийским огнем уже не удастся. Среди хаоса и паники он сделал единственное, что еще мог: сам встал к орудию - одному из двух изготовленных к бою. Ему удалось произвести, по разным данным, шесть или семь выстрелов.
Из второго орудия выстрелил вахтенный офицер мичман Сипайло, но сразу после этого был убит.
Рыбалтовский, между прочим, утверждал, что добился двух попаданий в "Эмден". В вахтенном журнале германского крейсера и очевидцами этот факт, увы, не подтвержден.

Однако разгромить британские торговые суда, стоявшие на рейде, "Эмдену" так и не удалось. Взбудораженный канонадой, на всех порах в бухту мчался исправлять свой "косяк" храбрый миноносец "Мушкет", и немецкий рейдер был вынужден повернуть обратно, навстречу новому бою.
А "купцов" остались увлеченно громить со своих якорных стоянок французские авизо и миноносец, открывшие по ним огонь, приняв в утреннем тумане за атакующего неприятеля.
Впрочем, когда ошибка выяснилась, французские моряки не очень-то переживали: ведь им предоставилась удачная возможность безнаказанно пострелять по ненавистным "ростбифам"!
"Вы нам за Жанну д'Арк и Ватерлоо ответите, гады!!"

На обратном пути "Эмден" всадил в умирающий "Жемчуг" еще одну торпеду. После этого на русском крейсере произошел взрыв артиллерийских погребов, "желтое пламя и обломки взметнулись выше мачты" (вспоминали очевидцы), несчастный "Жемчуг" разломился надвое и быстро затонул. Уцелевшие члены экипажа спасались, кто как мог, и помогали, кто кому мог...

Из команды погибли 86 человек, 250, включая 112 раненых, были спасены.
Среди убитых и утонувших был только один офицер - молодой храбрый мичман Сипайло, среди раненых - трое.
Гибель "Жемчуга" - один из редких в истории Российского императорского флота случаев боевой потери корабля, при которой погибло множество нижних чинов, а подавляющее большинство офицеров остались в живых. Что бы ни было известно о сословных проблемах взаимоотношений между чинами в дореволюционном русском флоте, и офицеры-дворяне, и офицеры-разночинцы (каковых, впрочем, до Первой мировой было немного) считали бесчестьем не разделить судьбу своих матросов.

Французский миноносец "Мушкет" сражался храбро, но недолго.
У его командира был реальный шанс поразить "Эмден", если бы он сразу вышел в торпедную атаку. Но француз принял врага за союзника (опять роковой обман из-за четвертой фальшивой трубы!), начал обходить - и попал под сосредоточенный огонь рейдера.
Первым же попаданием был смертельно ранен командир "Мушкета", а потом 105-мм орудия немцев быстро отправили маленького "француза" на дно.

В бою погибли 30 французских моряков, в т.ч. все офицеры, кроме одного. 36 выживших были приняты на борт "Эмденом". Там трое из них скончались от ран, а остальных "тевтонский рыцарь" фон Мюллер счел возможным 30 октября отпустить с "пощаженным" британским пароходом "Ньюборн". Предварительно заставив их подписать отказ от дальнейшего участия в боевых действиях, за что по возвращению из плена французские моряки получили серьезные служебные неприятности.

Французский миноносец "Пистолет", появившийся в районе боя, когда все было кончено, начал преследовать уходящий "Эмден", но вскоре отстал из-за неисправности машин.
Возможно, к счастью для себя.

Российский императорский флот провел тщательное расследование гибели "Жемчуга". С заключением следственной комиссии можно познакомиться ниже текста этого материала.
Командир и старпом крейсера, несомненно несущие огромную степень вины за трагедию, однако и сами - жертвы безжалостных обстоятельств войны, не могли избежать ответственности.
Их наказание в конечном итоге оказалось суровым, но дающим шанс сохранить честь и вернуть чин: разжалование в рядовые и отправка на фронт.
"Дальнейшая судьба разжалованных морских офицеров сложилась следующим образом. Матрос 2-й статьи Иван Черкасов воевал на Кавказском фронте в составе озерной флотилии, был награжден солдатским Георгиевским крестом и в апреле 1917 года восстановлен в чине капитана 2 ранга. Скончался он во Франции в марте 1942 года. Матрос Николай Кулибин воевал в ударном батальоне особой морской бригады на Двинском участке Северо-Западного фронта. В ходе боев, руководя подвижным пулеметным расчетом, Кулибин неоднократно отличился – получил звание унтер-офицера и был награжден солдатскими Георгиевскими крестами 4 и 3 степеней. За проявленные отличия, в сентябре 1916 г. по ходатайству командующего Балтийским флотом перед Императором Кулибину были возвращены все его прежние боевые награды, он был восстановлен в прежнем чине, а вскоре – произведен в капитаны 2-го ранга. Скончался Кулибин летом 1918 года от последствий тяжелого ранения, полученного в революционные дни в феврале 1917 года, когда в него несколько раз выстрелил взбунтовавшийся матрос." (Из статьи: "Застигнутый врасплох", http://http//ruskline.ru/history/2014/10/30/zastignutyj_vrasploh/)

Погибшие моряки с крейсера "Жемчуг", тела которых отдало море, упокоились в братской могиле на  христианском кладбище Пенанга. Экипаж русского вспомогательного крейсера "Орел", проводившего водолазные работы на месте затопления "Жемчуга", в 1915 г. установил там скромный и суровый памятник: чугунный крест.
На протяжении столетия он тщательно реставрировался прибывавшими в Пенанг нашими соотечественниками, в том числе - советскими военными моряками.
Стоит и поныне:

Неподалеку от него находится могила французского офицера с "Мушкета", погибшего в том же бою.
Союзники и в смерти...

Что же касается "Эмдена", то набег на Пенанг стал фактически последним аккордом его пиратских приключений.
9 ноября 1014 г. у острова Дирекция Кокосовых островов он был настигнут и после ожесточенного боя уничтожен австралийским крейсером "Сидней" (HMAS "Sydney").
________________________________________________________________________Михаил Кожемякин

Гибель крейсера «Жемчуг» (из материалов следственной комиссии).

Гибель крейсера «Жемчуг» от торпед крейсера «Эмден» в ночь с 14 на 15 октября на рейде Пенанга.

Крейсер «Жемчуг», находившийся вместе с крейсером «Аскольд» к началу войны в составе морских сил Дальнего Востока во Владивостоке, ввиду недостатка у союзников крейсерских сил для защиты торговли и борьбы с немецкими крейсерами, был включен в состав английской эскадры, охранявшей северо-восточную часть Индийского океана и район Зондского архипелага, где в этот период оперировал германский крейсер «Эмден».
За период с середины августа по 13 октября крейсер «Жемчуг» выполнил ряд поручений по конвоированию военных транспортов и торговых судов и по осмотру различных районов и групп островов архипелага в поисках крейсера «Эмден» и его угольщиков.
Вернувшись 13 (26) октября 1914 года в Пенанг из своего последнего похода к Никобарским и Андамским островам, «Жемчуг» получил разрешение произвести переборку механизмов и чистку котлов, Несмотря на то, что Пенанг являлся незащищенной якорной стоянкой, где все меры охранения сводились к высылке в море для дозора одного миноносца, командир «Жемчуга» капитан 2 ранга барон Черкасов, вопреки предупреждениям местных портовых властей, не нашел нужным обеспечить корабль необходимыми мероприятиями по повышению бдительности и усилению его боеготовности на случай нападения противника.
Считая, что при появлении последнего он будет своевременно предупрежден местным командованием, командир крейсера, ссылаясь на нездоровье, съехал на берег в гостиницу, оставив корабль на старшего офицера и не обеспечив на крейсере боевой готовности в условиях стоянки на незащищенном рейде.
Съезд командира на берег создал на корабле представление, что стоянка в Пенанге является периодом отдыха после походов, и это не замедлило сказаться на всем режиме наружной службы корабля, его боеготовности и бдительности. Положение крейсера на рейде кормой ко входу из-за отсутствия шпринга не позволяло в любой момент открыть огонь по входу всем бортом, служба неслась «по-якорному», и хотя орудия, обращенные к выходу, были «на всякий случай» заряжены, но личный состав их не находился в полной готовности. При этом корабль стоял ночью с якорными огнями. На «Жемчуге» велось щелочение котлов, и все котлы, кроме трех, были вскрыты, чтобы с раннего утра приступить к чистке трубок.

В момент подхода «Эмдена» с вахты было доложено старшему офицеру о трехтрубном, а затем вторично о четырехтрубном крейсере, что и вызвало его желание посмотреть лично и проверить идущий корабль. Он встал и начал одеваться, чтобы выйти на верхнюю палубу, как вдруг послышались орудийные залпы. Все остальные офицеры находились в каютах.
Взрывом торпеды с «Эмдена» были затоплены: кормовая машина, 6-я кочегарка, кормовые патронные погреба, разрушен лазарет и командирская каюта. Проходя мимо «Жемчуга», «Эмден» стрелял залпами по шкафуту, после чего сосредоточил огонь по носовой части.
Развернувшись, неприятельский крейсер выпустил вторую торпеду, попавшую в носовой отсек «Жемчуга». От взрыва торпеды взорвался носовой патронный погреб. Одним из залпов был сбит вельбот № 2, выведено из действия 6-е орудие и заклинено 4-е. После взрыва погреба на полубаке было уничтожено баковое орудие, а кормовое осело и не могло вращаться. На палубе находилось много убитых и раненых. Взрывом и снарядами перебило паровые трубы, водоотливные средства не действовали и электрическое освещение погасло. С момента начала атаки личным составом овладела паника, усугублявшаяся растерянностью командного состава. Когда старший офицер вышел на верхнюю палубу, он увидел дым и пар у кормового элеватора, идущие из люка. Опасаясь взрыва погребов, он приказал их затопить. Необходимо отметить, что, даже осознав происходящее, старший офицер не отдал приказание играть боевую тревогу, и, оставаясь свидетелем событий, ходил по верхней палубе, отдавая ряд не имевших значения распоряжений.
Инициатива открытия погребов для подачи снарядов к орудиям принадлежала одному из матросов, обратившемуся к старшему офицеру за ключами. Последний отправился в каюту, но ключей на обычном месте не оказалось, так как каюта была разрушена. После бесплодных поисков их на палубе, он приказал ломать замки погребов. В дальнейшем, выйдя снова наверх, старший офицер находился на шканцах, когда раздался взрыв второй торпеды в носовой части. Крейсер вздрогнул, и весь бак был засыпан осколками. «Жемчуг» стал садиться носом и валиться на правый борт.
Попытки офицера-ревизора достать снаряды для отражения атаки закончились неудачей, потому что погреба были заперты, а взломать замки не удалось.
Войдя в кают-компанию, наполненную удушливыми газами, ревизор начал искать предметы для взлома замков и выбрал шток от вентилятора. Позже, находясь на верхней палубе, он пытался освободить одну из пушек от висящего на ней вельбота, как вдруг послышался оглушительный взрыв. Пламя характерного желтого цвета, какое бывает при горении бездымного пороха, взвилось выше клотика мачты. Это был взрыв носового погреба. Всевозможные осколки посыпались на палубу. Видевшие эту картину утверждали, что крен корабля в это время был не менее 15 градусов, причем он быстро увеличивался, так что личному составу пришлось держаться, чтобы стоять на палубе; корма сильно поднималась. Вода начала заливать верхнюю палубу, людей смывало волной, а крейсер захлестывало все больше и больше. После взрыва старший инженер-механик, выбежав из каюты, бросился в машинное отделение. Он приказал зажечь масляное освещение, так как электричество погасло, и внизу было совершенно темно. Вспомнив, что все котлы открыты для чистки, он решил, что ему незачем идти в машину.
В это время ему доложили, что дежурная 3-я кочегарка уже затоплена. Ища пробоину, он шел навстречу бегущей воде и пробрался в развороченную командирскую каюту, где вода стояла по колено. Место поступления воды находилось в командирской спальне. Проверив, не остались ли люди в машинном отделение, и убедившись, что все они вышли, инженер-механик направился к левому трапу. В это время корма сильно поднялась с креном на правый борт. Ввиду погружения корабля старший инженер-механик прыгнул с палубы в воду. Отплыв от корабля и оглянувшись, увидел, что от крейсера видна над водой лишь одна мачта.
Разбуженный взрывом младший инженер-механик, не одеваясь, выскочил из каюты, чтобы бежать в машину. Однако, сообразив, что проникновение в машину бесцельно, так как она не прогрета и хода дать не может, он решил спуститься в кочегарку, чтобы развести пары. Спустившись в темноте в кочегарное отделение, он почувствовал под ногами воду. Оказалось, что шахту уже залило водой. Спустившись затем в другую кочегарку, он обнаружил и в ней воду. Люди, находившиеся там, были частью ранены, остальные, охваченные паникой, бесцельно бегали, не предпринимая каких-либо мер борьбы за живучесть корабля и собственного спасения.
Через несколько минут в помещении почувствовался глухой удар, крейсер содрогнулся. И вода в отделении сразу стала прибывать, так что уровень ее быстро повысился почти до колен. Крейсер сильно накренился. Видя неизбежность гибели корабля, младший инженер-механик разрешил личному составу, находившемуся в кочегарке, подниматься наверх. Выскочив на верхнюю палубу и взглянув за борт, он увидел, что вода уже вливается в иллюминаторы кают-компании. Крейсер быстро пошел ко дну с креном около 40 градусов, образовав большой водоворот. Вахтенный начальник, давая показания по вопросу гибели «Жемчуга», подтвердил, что корабль к отражению атаки готов не был. На верхнюю палубу было вынесено всего около — 12 снарядов; заряженными были орудия № 1 и № 6, однако огня из них открыть не успели. Штурман «Жемчуга», находясь уже на верхней палубе и увидев проходящий «Эмден», решил открыть по нему артиллерийский огонь, но пушка была заклинена, а замок ее был открыт. Офицер бросился к кранцу, где должны были находиться снаряды первых выстрелов, но их там не оказалось.
Вскоре он услышал ответную стрельбу «Жемчуга», но из других орудий. Артиллерийский офицер, выбежавший на верхнюю палубу, считал, что «управлять огнем на столь малой дистанции было излишне, обстановка же требовала немедленного открытия огня». Он открыл огонь из кормового орудия, успев дать только 3 выстрела. Когда «Эмден» развернулся и проходил обратным галсом, артиллерийский офицер дал еще 3-4 выстрела, но в этот момент произошел второй взрыв, корабль подпрыгнул и начал валиться на правый борт.
Весь эпизод длился не более 4-5 минут. Минный офицер, выбежав на шкафут, направился к полубаку, чтобы проникнуть в отделение торпедных аппаратов и приготовить вынутые из аппаратов, торпеды, но это ему не удалось, так как оттуда шел черный густой дым и огонь, вырвавшийся из входного люка и носового элеватора. Проход оказался заваленным грудой каких-то обломков. Желая выяснить по переговорным трубам, что успела сделать прислуга аппаратов, он взобрался на полубак, но в это время «Эмден» дал залп по полубаку. Одним из обломков его ударило в бедро, и он упал на палубу.
Следствием было установлено, что из-за отсутствия ключей от погребов их пытались вскрыть топором. В это время в помещение подачи сквозь дыры переборок из кормовой машины уже вливалась вода, которая быстро заполнила помещение, так что людям пришлось выйти, задраив дверь. Когда замок у погреба был открыт, оттуда успели подать лишь два патрона. К этому времени положение «Жемчуга» было настолько критическим, что на верхней палубе уже слышались крики: «Спасайся, кто может!»
Погибли: 1 офицер и 81 человек команды. Ранены: 3 офицера и 112 человек команды. Всего вышло из строя 55,63 процента экипажа. По прибытии в Россию, командир корабля и старший офицер были преданы суду, приговорившему их к разжалованию в матросы".
(Цитируется по книге К.П.Пузыревского «Повреждения кораблей от подводных взрывов и борьба за живучесть».Л.-М., 1938 г.)