Первая мировая война

Автор: Виталий Илинич

ВНИМАНИЕ! Эта статья рассматривает ряд гипотетических сценариев, основанных на изучении тактики ПМВ, тактики ВМВ, послевоенной тактики и наставлений (Field manual) армии США касательно применения химических и биологических боеприпасов.

Статья про химическое оружие в ПМВ - Химическая война

И до, и после выпуска моей статьи про химическое оружие я видел много возражений относительно его использования. Дескать применять его можно эффективно только против тех, кто просто не может покинуть позиции. И вообще в маневренной войне оно не годится. А зачем его применять, когда есть ядерное оружие, так и вообще решительно непонятно. Я считаю, что это происходит как из-за непонимания способов применения химоружия, так и от непонимания самых базовых принципов военного дела. Про ядерное оружие же вообще представления у людей совершенно пещерные, а о биологическом даже говорить страшно. Давайте разбираться.

Использовать я буду те же материалы, что использовал для текстов по ПМВ, но, разумеется, их нужно дополнить. В этом мне помогут сведения о химических учениях РККА, проведенных в 1930-е годы, а также американский Field Manual 1960-х, посвященный применению химического и биологического оружия. Объединять всё будет моё знание общих принципов военного дела. Сначала мы рассмотрим гипотетическое применение химоружия в потенциальном конфликте времен ВМВ, т. е. будем рассматривать войну в том виде и с тем оснащением, которое имело место в ВМВ, но с учетом применения химоружия. А затем посмотрим, что предполагалось делать в 1960-70 гг.

Для своих старых читателей, кто внимательно просмотрел мои статьи, я сделаю короткое отступление. В этом материале будут повторяться некоторые вещи, которые вы уже знаете. Я делаю это для новых читателей, которые еще не видели мою «Химическую войну». Так как у меня очень большая сторонняя аудитория на разных платформах, меня могут прочитать многие тысячи человек, которые никогда раньше меня не читали. И поэтому ряд уже ранее рассказанных вещей я обязан объяснить и в этой статье.

Напомню, что у нас уже не 1915 год с газобаллонными атаками хлором. Уже разработаны различные средства, летальные и нелетальные, стойкие и нестойкие, жидкие, газообразные и твердые, доставляемые снарядами, минометными минами, ракетами, самолетами и прочими интересными средствами, вплоть до химических танков, которые едут и поливают всё вокруг себя. Или не всё…

Коротко разберем потенциальные средства, которые могли бы быть применены в этом гипотетическом конфликте. Разумеется, я не буду тут делать нудный справочник, тем более что вся эта информация есть в широком доступе. Но короткие пояснения дам. Из нестойких веществ для периода 40-х я буду использовать дифосген (зеленый крест) и дифенилхлорарсин (ДФХА, синий крест, а также его аналоги, типа дифенилцианарсина, адамсита и подобного). Оба распространяются в первую очередь в снарядах (хотя тот же дифосген можно и в бомбах). Первое средство (дифосген) обладает смертельным удушающим действием, но эффект достигается с большой задержкой (несколько часов). Второе (ДФХА) действует почти мгновенно (достаточно одного вдоха, сильный эффект наступает примерно спустя 15 минут), вызывает кашель, чихание, боль, неудержимую рвоту, ступор, действует несколько часов. Стойкость обоих средств на местности очень малая, то есть они быстро улетучиваются. Могут применяться совместно – ДФХА заставляет человека сорвать противогаз (в нем сложно блевать), а там уже он вдыхает еще и дифосген.

Со времен ПМВ произошел рост защитных и эксплуатационных свойств противогазов. К 40-м годам они и защищают лучше, и удобнее в пользовании. Разумеется, в них уже есть эффективные противоаэрозольные вставки, защищающие от проникания ДФХА через сам фильтр (как он это делал с примитивными противогазами в 1917-м). Суть применения ДФХА в данном случае будет в том, что он распространяется в осколочно-химических снарядах, взрыв которых сложно отличить от взрыва обычных ОФС. Причем внешне взрыв ОХС тоже не то чтобы прям виден – он не формирует зеленое облако, как газобаллонная атака хлором. Поэтому можно успеть вдохнуть ДФХА до того, как наденешь противогаз. А в боевой концентрации он действует с первого вдоха. Поэтому внезапные атаки такими снарядами могут быть крайне опасны. Имеются сведения также о том, что такие вещества способны проникать через уплотнения противогазов, например, в полосе обтюрации, а также через уплотнения и клапан выдоха. Ряд других подобных веществ также вызывает при попадании на кожу нарывное действие.

Из стойких средств, разумеется, иприт (дихлор-диэтил-сульфид). Жидкость, опасная как при попадании на кожу, так и при вдыхании паров, и при попадании на одежду и обувь. Более того, свойство иприта проникать через преграды делает опасным даже длительное пребывание в зараженной местности в противогазе и защитном костюме – вещество способно постепенно внедриться даже в резину и просочиться через нее. Особенно важно понимать, что массовые средства защиты тех времен были довольно примитивны, и представляли из себя плащи и накидки чуть ли не из вощеной бумаги или пропитанной ткани. Эффективность их была ограниченной как по способности закрывать тело, так и по времени. При этом стойкость иприта измеряется в днях и может достигать недели. Неделю он будет лежать на поверхностях и медленно испаряться, создавая опасность и для кожи, и для дыхания.

Иприт распространяется широким спектром средств доставки. Это и классические артснаряды, но также и специальные поливочные машины (буквально, да), химические танки и полив с самолетов с помощью ипритных бомб и просто выливных авиационных приборов (ВАП). Причем, в случае применения его с машин и самолетов, можно быстро создавать очень широкие полосы заграждения. Настолько широкие, что при попытке преодолеть их срок работы средств защиты закончится раньше, чем будет преодолено препятствие. Детали этого процесса мы рассмотрим ниже при описании тактики.

Похожим на иприт будет еще одно средство – люизит. По принципу действия он похож и на иприт, и одновременно на этилдихлорарсин – кожно-нарывное, но к хлорарсинам люизит роднит скорость воздействия. Если иприт действует через несколько часов (в смысле, у него долгий скрытый период), то люизит и этилдихлорарсин начинают «нарывать» очень быстро. Но и стойкость их намного ниже, чем у иприта. Сам по себе люизит – это тоже хлорарсин. Хлор-винил-дихлор-арсин, если точнее. Иприт и люизит применяют в смесях, если надо достичь быстрого эффекта. За счет люизита обеспечивается быстрота, а за счет иприта – стойкость и долговременность поражения.

Это основные средства, которые я буду использовать в той части гипотетического конфликта, которая затронет 1940-е годы. Разумеется, какие-то из них могут быть уже несколько устаревшими, да и в реальности в тот период всё же массово применять не стали никакие, но моя задача стоит в пояснении самой тактики применения, а не в рассказах о реальных сражениях. Об истории реальных сражений вам расскажет куча историков, а вот о принципах военного дела – мало кто.

Интересно в данном случае рассмотреть мнение довоенных советских специалистов, которые проводили учения по созданию ипритных заграждений (вместо иприта применялись более безопасные средства, так как в ходе учений по заграждению проходили войска, но есть сведения об опытах с реальными БОВ, например, на добровольцах). В ходе учений создавались районы ипритных заграждений глубиной примерно в 10 км. В ходе преодоления преграды такой глубины (пусть она не на всем протяжении сплошная) защитные средства переставали работать просто по исчерпании защитных возможностей. Мало того, что иприт может проникать через одежду и обувь, так еще и средства защиты в виде пропитанной бумаги или ткани, как выяснили в СССР, довольно быстро перестают работать.

Второй же особенностью, дополнительно и многократно усугубляющей проблему носителей защитного снаряжения, было сочетание действия ипритного поражения и обстрела обычными (осколочно-фугасными) боеприпасами и пулеметами. Разрывы снарядов, бомб, и пулеметный огонь заставляли бойцов в защитном снаряжении применяться к местности и залегать (применяться к местности – это использовать местность для маскировки и укрытия). Солдаты падали на зараженную ипритом землю, вымазываясь в нем и вымазывая оружие. Защитное снаряжение повреждалось, продырявливалось и рвалось. Помимо этого, прикрытие заграждения огнем мешало преодолевать его с наскока на автомобилях. В общем, преодоление «ипритного» заграждения оказалось делом непростым даже на учениях. Более того, при достаточно концентрированном поливе, как выяснили на учениях, вещество проникало даже внутрь танков тех лет.

Но пора заканчивать с вводной частью и переходить к тактической. Многие, я напомню, высказали сомнения, что химическое оружие можно применять в маневренной войне, так как, по мнению этих товарищей, если противник может покинуть место поражения, то эффективность уже и заканчивается. А если противогаз наденет, то и вообще в домике. Сперва мы коротко рассмотрим эти заявления, а затем перейдем к конкретным способам, применимым в условиях ВМВ.

Основное заблуждение, связанное с «противник покинет место применения химоружия», равно как и «надел противогаз, и ты в домике», проистекает из неверного целеполагания применения химоружия. То есть, люди, не понимая, как и зачем применяется химоружие, и оружие вообще, считают, что основной его целью является убийство людей. Вроде логично. А на деле всё намного-намного сложнее. Как я уже не раз объяснял, в военном деле важную роль играют такие вещи как подавление и воспрещение. При этом можно никого вообще не убить, но если враги не делают то, что нам не нравится, то это и не важно.

Если мы обстреляли артбатарею противника химснарядами, а расчеты всё побросали и сбежали, то и отлично! Стрелять они в ближайшее время не смогут. А нам это и надо – чтоб не стреляли. А если они, убегая, успели вдохнуть немного ДФХА, то буквально через считанные минуты они начнут адски кашлять и блевать. Несколько часов кряду. Это сильно ограничит их возможности по повторному занятию мест у орудий.

Если мы обстреляли опорник, и бойцы из него выбежали и убежали черт знает куда, в том числе под огонь нашей артиллерии и пулеметов, то тоже отлично. Даже если от газа не умер ни единый солдат, главное, что они уже не занимают укрепление, не стоят у пулеметов, минометов и пушек, а значит не могут мешать нашим бойцам продвигаться мимо них или занимать это укрепление (ДФХА и подобные ему средства очень нестойкие, и можно быстро занять недавно обстрелянную ими местность).

Наконец, если мы создали ипритное заграждение, и противник вынужден его объезжать, то мы опять в выигрыше. Да, именно так, заграждения не должны и не могут обеспечивать полную непроходимость. Считать, что если заграждение можно хоть как-то преодолеть или обойти, то оно неэффективно, значит не понимать, что такое вообще заграждения в военном деле, и как они применяются. Суть заграждений в том, чтобы замедлить противника, обеспечить возможность своим войскам нанести ему потери или провести некие действия без немедленного вмешательства войск неприятеля. Даже на танках проехать по ипритной полосе напрямую непросто, потому что без фильтровентиляционной установки внутрь будут засасываться пары иприта. Да и если проехать одними танками, без пехоты и артиллерии, то большого эффекта не добьешься.

Если противник начинает объезжать длинную полосу ипритного заграждения, то он одновременно теряет время и становится более предсказуемым. Время на обход полосы длиной в 20-30 км (а такую реально создать, и это подразумевалось в военном планировании) может даже у механизированной колонны занять несколько часов – маршевая скорость танков 20 км/ч, скоростных (а не любых) полугусеничных БТР и арттягачей – 25 км/ч, колесной грузовой техники – 30 км/ч. Вот только едут они не по прямой, а по дорогам, поэтому для объезда полосы длиной в 20-30 км им придется проехать больше. А если это пехота?

Причем ведя при этом и химразведку, и находясь в предчувствии боя, так как если идет наша наступательная операция, в которой мы ставим фланговые заграждения, противник в любой момент может встретиться с нашими частями, в том числе внезапно. Это всё может задерживать и ограничивать его в свободе маневра. А ведь, помимо прочего, мы можем воздействовать на его резервы авиацией и артиллерией, тем более, если наша разведка установила, что он обходит наше заграждение, а значит более-менее можно предсказать, где он точно не пойдет. А вот где заграждение заканчивается, там мы можем уже быть готовы его встретить.

Если же противник решит преодолевать химзаграждение войсками, то отряды прикрытия, артиллерия и авиация устроят ему веселую жизнь, где солдатам придется падать мордой в ипритную грязь (даже если они двигались на автомобилях). При этом сами отряды прикрытия, передовые наблюдатели и огневые средства могут находиться в локально незараженных узких участках или разрывах в заграждении, прикрытых артиллерийским огнем с возможностью экстренно «дозаразить» участок, если отряд прикрытия будет вынужден отступить.

Ну и, конечно же, вариант «да надел противогаз и всё тебе побоку». Мало того, что это не так, и защитное снаряжение 30-х годов давало только временную и неполную защиту, а лошадям, которые во многих армиях до сих пор тягали артиллерию, так и подавно, так еще и в применении химоружия один из способов как раз подразумевал, что все наденут защиту. Это применение для изнурения противника. Если противник не убежал, а надел противогаз и иные средства защиты, то пусть в них и сидит. Будем ему по чуть-чуть газку поддавать, чтоб не расслаблялся. Уже само надевание на себя защитного комплекса или просто одного лишь противогаза снижает эффективность бойцов, а если в нем еще несколько часов посидеть – ух какие все будут бодрые… А если так сидеть пару дней, да еще окажется, что ипритом заражена вода и еда… В общем, не всё так просто.

Теперь рассмотрим конкретные способы и тактики. Каким образом можно применять химическое оружие в наступлении? Для начала – ровно так же, как в ПМВ. Вот буквально в этом плане почти ничего не изменилось. Вторая Мировая изобиловала случаями позиционного фронта, который надо было прорывать. В бой шла длительная артподготовка, огневой вал, идущие в притирку к нему штурмовые группы, сопровождающие их легкие пушки, танки. Да, теперь танки стали быстрее, авиация стала мощнее, артиллерия тоже, но принципиально прорыв обороны едва ли прям сильно отличался от выработанной в 1918-м году методики.

Что же мешает применить тут химоружие? Ну, кроме страха, что оно потом польется на твои города и промышленность, о чем англичане в 1942-м году не преминули предупредить немцев относительно потенциальной возможности применения химоружия против СССР. Но мы тут рассматриваем оперативно-тактическую сторону всё же, так что продолжим.

Артиллерийские снаряды и бомбы с нестойкими веществами, в первую очередь с ДФХА (синий крест) могут применяться для подавления артиллерии, штабов, узлов обороны, да для чего угодно – в любом месте удобно провести скрытную внезапную атаку осколочно-химическими снарядами или бомбами, которые по взрыву мало отличатся от обычных, поэтому их непросто распознать сразу. А после того, как бойцы вдохнут разок-другой этого чудного средства, то всё. 15 минут, и они корчатся на земле, заходясь в неостановимом кашле, чихании и рвоте, ощущая при этом сильную боль на протяжении нескольких часов. А если сильно надышатся, то вообще в ступор впадут.

Можно применять ДФХА и в составе огневого вала, проходя первой волной – химической, а второй – обычной, главное чтоб удаление от своей пехоты при применении ДФХА было более 600 м (поэтому он и идет первой волной, а не второй, за которой штурмовые группы пойдут в атаку, прижимаясь местами на 300 м и ближе). Конечно, это не значит, что выведены из строя будут все, но тут и обычная артиллерия всех-то из строя не выводит. А вот то, что часть пехоты будет весело блевать, а другая часть все время ведения артподготовки просидит в противогазах, еще больше снизит ее боевые качества к моменту атаки штурмовых групп. Которые, кстати, могут атаковать уже без противогазов, так как ДФХА быстро рассеивается, и они знают план атаки.

С подавлением артиллерийских батарей и подобных опасных целей отлично справятся ДФХА и ипритно-люизитные смеси. Особенность применения химоружия для этой задачи состоит в том, что снижаются требования к точности определения местонахождения цели. Достаточно примерно накрыть прямоугольник 200х300 м, в котором где-то находится цель. Химические и осколочно-химические снаряды создадут плотное покрытие газовым (а точнее аэрозольным) облаком, при этом еще и поражая технику, людей и их костюмы защиты осколками.

Еще одним преимуществом будет скорость подавления. Так как газовое облако формируется даже при неточных попаданиях, и расходится на большее расстояние, чем осколочное поле, следовательно, эффект на артиллерийскую батарею будет оказан быстрее даже при относительно неточном огне.

Не менее важным будет длительность подавляющего эффекта. Она состоит из нескольких особенностей. Во-первых, если это ДФХА и расчеты успели «нюхнуть газку», то очень скоро они начнут часами корчиться, заходясь в кашле. Даже если каким-то чудом они решат после первых падений снарядов не разбежаться и не залечь, а собирать гаубицы и менять позицию, то очень скоро они выйдут из строя на часы.

Но очень важно понимать, что буксируемая артиллерия далеко не так лихо меняет позиции при обстреле, как это видится с дивана, особенно если она конная. Собирая гаубицы в конные повозки под огнем, мы рискуем остаться и без личного состава, и без гаубиц, и без коней. Лучше переждать огонь в укрытиях, он далеко не всегда точный. А вот если накрывает газовым облаком, то тут уж и часть людей выйдет из строя, и коням станет не очень хорошо. Даже самоходная гаубичная артиллерия тех времен, которая может быстро собраться и уехать, негерметична, и обычно не имеет даже крыши (если не брать в расчет штурмовые орудия и подобную артиллерию прямой наводки). Поэтому даже САУ 40-х годов уязвимы как к ДФХА, так и к поливу ипритно-люизитной смесью.

Во-вторых, длительность эффекта обуславливается тем, что газовое облако может сохраняться какое-то время после прекращения обстрела. Осколочно-фугасные снаряды прекращают подавлять примерно с последним разрывом, а вот газовое облако может висеть еще довольно долго – какое 15 минут, а какое и час. А если огонь велся стойкими БОВ, типа ипритно-люизитных смесей, то сама жидкость может лежать на поверхностях еще несколько дней, а то и неделю, постепенно испаряясь.

Ну и в-третьих, и это особенно важно в случае использования ипритно-люизитных смесей и прочих стойких БОВ, – даже если удалось без потерь выйти из-под удара, то потом потребуется еще немалое количество времени отмывать и себя, и орудия, и средства тяги от этих самых БОВ. В буквальном смысле мне писали, мол, да какая разница, ну постреляли ипритом по позициям, ну разбегутся расчеты, но потом орудия отмоют и можно снова стрелять. Классно! Сколько времени-то пройдет, пока расчеты отмоются, вернутся, отмоют пушки обратно? Всё это время батарея огня вести не будет. В этом и суть подавления.

С ипритно-люизитными смесями вообще шутки плохи. Они опасны во всех проявлениях. Во-первых, еще в ПМВ существовали осколочно-химические снаряды с ипритом. Так называемые «снаряды с промежуточным дном». Я уже неоднократно писал, чем опасны осколочно-химические снаряды – обстрел ими сложнее отличить от обстрела обычными снарядами, так как они, в общем-то, вполне прилично взрываются. Послабее обычных, но не так слабо, как химические. Поэтому при внезапном обстреле такими снарядами можно было успеть получить поражение БОВ до того, как сообразишь и успеешь надеть защитное снаряжение.

При этом снаряжение осколочно-химических снарядов именно ипритом опасно тем, что в этом случае при взрыве снаряда иприт распространялся не капельно-жидкий, а аэрозольный. Его можно было успеть вдохнуть, а дальше при неудачном стечении обстоятельств будет очень плохо. По некоторым данным при поражениях аэрозольным ипритом смертность растет в десять раз в сравнении с поражением жидким ипритом или его парами.

Но опасна и жидкая фаза. Она покрывает все поверхности: землю, оружие, боеприпасы, транспорт, людей, лошадей. Поражает продукты питания и воду. Оседает на траве, кустарниках, деревьях. Заражает всё вокруг – контакт с любой зараженной поверхностью оставляет ипритное загрязнение, а оно чревато крайне болезненными волдырями и язвами, а то и временным ослеплением. Особенно это опасно при сочетании химического и обычного обстрела или при использовании осколочно-химических снарядов, так как разлетающиеся осколки заставляют личный состав залегать на землю, покрытую ипритом, при этом повреждаются и рвутся костюмы защиты.

Ну и, наконец, последний эффект – в теплую погоду иприт начинает неплохо так испаряться с поверхностей. Особенно сильно это отмечается, если имеется высокий травяной покров, кустарники и подобная растительность. В этом случае очень растет площадь испарения. Пары иприта опасны и для дыхания, и для глаз, и при долговременном воздействии на кожу.

При обстреле можно комбинировать средства и способы. В частности, начинать стрельбу осколочно-химическими снарядами с ДФХА и ипритом, чтобы добиться начального мощного поражения тех, кто не успел надеть противогазы, а затем вести некоторое время обстрел ипритно-люизитными химическими снарядами для большего заражения (без осколочной части снаряд влезает больше химагента). При этом не очень стойкая, но быстрее действующая люизитная часть смеси будет отвечать за быстродействие, а очень стойкий иприт, имеющий скрытый период действия, – за долговременность эффекта. Для гурманов можно добавить немного этилдихлорарсина, который действует на кожу, но ОЧЕНЬ быстро. А если есть желание прям побольше убить, то можно чуть поддать дифосгена (зеленый крест) – он загубит тех, кто из-за вдыхания ДФХА был вынужден снять противогаз.

Сразу скажу тем, кто считает, что свои войска там не смогут пройти. Ведь иприт – стойкое вещество, логично, что он мешает своим войскам! Это так, но не совсем. Во-первых, своим войскам вовсе не обязательно ходить вообще везде. Как бы наступление пехоты идет не широкой цепью на всю глубину фронта. Какие-то участки можно и обойти. Главное понимать, какие. Участки, атакуемые стойкими БОВ, должны очень четко распределяться, наноситься на карту и сообщаться наступающей пехоте. При этом химические войска (РХБЗ) сопровождают наступающие части и делают необходимые замеры: противник тоже может применять иприт, только уже в обороне.

Не хуже работают стойкие БОВ и при атаке узлов дорог, станций выгрузки, логистических центров, путей подхода резервов и подобного. Причем здесь важна больше не внезапность, а долговременность и площадь заражения. Поэтому подключим авиацию. В 30-е и 40-е годы авиация уже была достаточно развита, отработаны химические бомбы и выливные авиационные приборы, причем от малой и средней до очень приличной вместимости в 700 с лишним литров в ВАП-1000, который весил заправленным почти 1000 кг.

Большая группа самолетов, оснащенная химическими бомбами и ВАП-ами, могла натворить много дел в ближнем тылу противника. Заливая ипритом и люизитом узлы дорог или подходящие резервы, мы и прямой урон наносим, и очень задерживаем маневр атакованного подразделения, и в целом ограничиваем движение на участке, особенно если это узел дорог или важная магистраль. Ее придется расчищать, проводить дегазацию матчасти, эвакуировать пораженных бойцов и персонал служб снабжения. Особенно хорошо, как вы уже знаете, работает сочетание атаки химическими и обычными боеприпасами, заставляя падать лицом в иприт и повреждать защитное снаряжение об ветки и различные конструкции, особенно уже поврежденные взрывами. Если в обычных условиях порванная форма – это не такая уж и проблема, то вот порванная противоипритная накидка в условиях, когда ты должен упасть на иприт, чтобы защититься от взрыва фугасных и осколочных бомб – это так себе ситуация.

Опять же, да, когда-нибудь раненых эвакуируют, и многие из них даже вернутся в строй. Только случится это через пару месяцев, а к тому времени уже операция закончится. Конечно, не стоит закидывать ипритом вообще всё, но лишение противника возможности к маневру резервами в некоторых случаях даже важнее, чем обеспечение себе свободы пользования этим узлом, когда он будет захвачен в ходе операции. Во-первых, авиация может бить по узлам, находящимся достаточно глубоко в тылу или не планируемым к занятию в этой операции. Во-вторых, транспортные узлы могут размещаться не очень глубоко, но на фланге, и опять же не быть планируемыми к захвату в этой операции. Ну и в-третьих – если уж фронт до этого узла дойдет, то уже пройдет какое-то время, иприт как бы не вечный. Те три-четыре дня или неделя, что станция будет недоступна для противника, могут сыграть ключевую роль в операции из-за сложностей с подводом резервов. А когда мы в результате этой операции на какой-то там шестой день захватим этот узел, фронт будет давно прорван.

Конечно, если загадить ипритом вообще всё так, что вообще нигде невозможно пройти, то и наступление не получится. И такие случаи имели место в ПМВ! Но с тех пор был получен опыт, и в осмысленном плане операции такого повториться не должно. План операции должен предусматривать, где стоит бить стойкими веществами, а где – нестойкими, а то и вообще только обычными снарядами или бомбами. Не стоит упарываться в какое-то одно средство. И да, у подготовленных армий грамотно составленный план и порядок атаки вполне себе воплощается в жизнь. Военные действия только кажутся каким-то бессистемным хаосом, а на деле хаос там присутствует далеко не на всех уровнях и не во всех ситуациях, или хотя бы не всепоглощающий.

Ну и, наконец, создание сплошных ипритных заграждений. Этот способ применяется как в наступлении, так и в обороне. В данном случае такое действие упрощается наличием авиации с выливными приборами. В наступлении заграждения выставляются на флангах в створе прорыва, чтобы помешать контрударам под основание. А в глубине могут ставиться на путях подхода резервов противника, если этими путями не планируют в ближайшее время пользоваться сами наступающие. Разумеется, такие заграждения не остановят противника совсем, но задержат его, заставят идти другими путями, упростят размещение заслонов, а если уж он решит во что бы то ни стало идти по иприту – то понесет значимые потери.

Важно учитывать возможности химоружия при обороне от контратак. В наступлении обязательно будут контратаки противника. В этом случае на первое место выйдут нестойкие вещества, такие как ДФХА, этилдихлорарсин или люизит. Заградительный огонь этими снарядами, особенно в осколочно-химическом исполнении или в комбинации с обычными ОФС, очень неплохо должен отсечь пехоту от танков. Даже если пехота противника успеет надеть противогазы и накидки, сама по себе быстрая атака в противогазе, бахилах и накидке уже непроста, и пехота вымотается и отстанет, а уж когда ей надо будет постоянно падать на землю от обстрелов и защитное снаряжение будет повреждаться – ну, вы знаете. Танкистам тоже придется действовать в противогазах, так как пары и аэрозоль БОВ будет проникать внутрь машины. Из танка и так-то ни черта не видно и душно внутри, а тут еще противогаз! Не просто так немцы в конце ВМВ даже начали внедрять маркеры для быстрой идентификации атаки ипритом прям на танки и разрабатывали средство коллективной защиты – фильтровентиляционную установку.

Потому, при отражении контратак потребуется и подавлять артиллерийские батареи противника, ведущие огонь в том числе и химическими снарядами. Однако, при всех понятных тактических шагах, закрепленных еще в ПМВ, развитых военными теоретиками и отработанных на учениях к 40-м годам, немного сложно представить себе детально химическую войну 40-х. Рост возможностей химической промышленности по массовому производству, расширение спектра эффективных отравляющих веществ уже может изменить реальность химической войны так, как мы даже не предполагаем. Война – это взаимные действия, рождающие новые тактики.

А появление новых средств доставки, в том числе массированной, таких как РСЗО (Nebelwerfer) и авиация с химбомбами и выливными приборами, дополненное увеличением дистанции работы артиллерии, однозначно должно было значимо изменить картину на поле боя. Артиллерийское химическое сражение, дополненное воздушными и ракетными атаками, а также использованием химических танков, вместе с подвижностью механизированных войск должно было показать миру совершенно новый вид военного искусства. Стоит, наверное, порадоваться, что в итоге этого не случилось, в немалой степени благодаря Великобритании, которая весной 1942 в ответ на беспокойство и просьбу Сталина в явном виде публично высказала, что в случае германской химической атаки на Советский Союз Великобритания ответит химическими атаками авиации по территории Германии.

В этом разделе мы рассмотрели гипотетическую химическую войну 1940-х, пусть мы и не в полной мере можем представить себе ее ход.

Подпишись на сообщество Катехизис Катарсиса, чтобы не пропустить новые интересные посты авторов Cat.Cat!

Пост с навигацией по Cat.Cat

Также читайте нас на других ресурсах:
Телеграм ↩ – новости, заметки и розыгрыши книг.
ВК ↩ –наша Родина.

• Warships of the First World War

• Warships of the Second World War
  Purnells History of the World Wars Special
  PDF | 12 MB | 72 - 68 стр.
  Цветные и ч/б иллюстрации

Автор: Виталий Илинич

Цикл статей будет рассматривать темы в средней детализации, в некоторых случаях крупными мазками, и выражать моё (автора) понимание ситуации, основанное на мнении участников ПМВ с высших командных должностей, выраженном после войны, на данных современных исследователей и исследователей времен Интербеллума, в том числе военных, а также на воспоминаниях офицеров, сражавшихся на фронтах ПМВ.

Предыдущие статьи цикла:

• Вступление – Что мы знаем о ПМВ?

  • Первая Мировая. Почему ничего не получалось?

  • Химическая война. Часть 1

  • Химическая война. Часть 2

  • ПМВ. Рождение современной артиллерии. Часть 1

  • ПМВ. Рождение современной артиллерии. Часть 2

  • Первая Мировая. Рождение тактики пехоты

  • Первая Мировая. Рождение тактики пехоты. Часть 2

Итак, в прошлых статьях мы с вами рассмотрели, почему не удавалось прорвать фронт, и какой был получен опыт. Что изменили, как зародилась тактика пехоты и как появился новый подход к применению артиллерии. Собственно, это всё вместе привело к ряду успешных прорывов обороны в ходе «весеннего наступления» – череды наступлений германской армии весны-лета 1918, в некоторых из которых оборона не только была полностью прорвана, но еще и удалось добиться продвижения на глубину во многие десятки километров, причем быстро, чуть ли не 60 км за четыре дня.

Да, многие вообще не знают, что оборона в итоге-то была полноценно прорвана, и что в ПМВ наступления могут быть не только по 5–10 км за полгода. Могут быть еще по 60–80 км за неделю-две, включая завершающие бои с затухающими продвижениями. С моей точки зрения тактика, позволившая прокручивать такие фокусы, легла потом в основу тактики прорыва обороны, имевшей место после ПМВ, да и в целом в действия пехоты и артиллерии.

В этой статье я бы хотел рассмотреть некоторые особенности этих наступлений, а также полученный в них опыт и то, как он, по моему мнению, повлиял на дальнейшее развитие военного дела. Ключевыми вещами, я напомню, была внезапность, уменьшение длительности артподготовки за счет нового к ней подхода, а также новая тактика пехоты. В рассказе об артиллерийской части я буду в основном опираться на материалы Георга Брухмюллера - полковника германской армии, который, во многом, и был организатором нового способа использования артиллерии.

Вопросу внезапности, а, следовательно, сокрытия приготовлений в тайне, уделялось особенное значение. Помимо того, что о подготовке к наступлению особо не распространялись, и знали в основном только необходимые люди, предпринимались и меры маскировки. Каждая батарея артиллерии или иная часть получали памятную записку с описанием мер сохранения тайны. Это, кстати, важный шаг – информированность людей о том, что конкретно надо делать способствует пониманию задачи.

На местах стоянок ничего не должно выдавать наличие частей. Повозки следует располагать неправильными группами под деревьями и другими укрытиями. При появлении неприятельских самолетов людям запрещалось двигаться по дорогам. Запрещалось прокладывать новые колеи, разводить огонь днем на новых местах. Полевые кухни для готовки еды уезжали в населенные пункты или на существовавшие ранее стоянки. По возможности всё маскировалось и не выдавало себя, разведка тоже проводилась максимально скрытно.

Все новые передвижения производились ночью. Движение днем не должно было превышать обычных значений. Принимались особые меры против загромождения дорог, чтоб к утру части не стояли в пробках. Движение регулировалось заставами, которые перегораживали дороги шлагбаумами и цепями, пропуская только конкретные части или тех, у кого есть пропуск.

Шум от езды тоже по возможности заглушался. С этим связана забавная история, как в одном из весенних наступлений сокрытию шума от передвижения артиллерии очень помогли лягушки. Рядом с участком фронта находилось озеро, и по ночам на всю округу раздавалось оглушительное кваканье. Я думаю, это неспроста. У лягушек были к французам свои счеты…

Все приказы и документы, связанные с наступлением, хранились в особых сейфах. Брать их с собой в разведку на передовые линии запрещалось. А в открытое пользование – наоборот – выдавались приказы, указывающие на возможное скорое наступление Антанты и необходимость упрочнить оборону. Контроль за всеми этими мерами осуществляли специальные патрули с широкими полномочиями (видимо, полномочиями проверять и наказывать, но у источника нет деталей на этот счет), а также самолетами и аэростатами с воздуха.

Еще одной особенностью этих немецких наступлений было максимально точное и подробное составление приказов. В приказах указывалось буквально почти всё, артподготовка проводилась по четкому расписанию. По моему мнению это делалось для того, чтобы максимально поразить все цели, ничего не оставив на волю случая. Слишком многое стояло на кону и слишком быстро по меркам ПМВ надо было сделать работу. Второй же причиной, как я думаю, была высокая степень децентрализации пехоты, из-за чего артиллерия как бы должна была вести ее за собой, обеспечивая движением огневого вала темп наступления, подобранный с учетом возможностей пехоты.

При этом проводились также встречи с пехотными командирами, вплоть до взводного уровня, на которых артиллерийские начальники знакомили пехоту с особенностями артподготовки, подкрепляя тем самым веру пехоты в свою артиллерию, без которой наступать было бы сложно. Подготавливались сообщения для пехоты, дополненные схемами и картами с подробным описанием артподготовки. Слушатели также могли задавать вопросы и высказывать свои соображения, на которые давались ответы. Даже отмечалось, что пехота питает безусловное доверие к артиллерийским офицерам.

В частности, эти «конференции» были необходимы ввиду особенностей артподготовки по строгому плану, когда различные участки поражались в разное время, и не знающая плана пехота могла подумать, что ее участок не обстреливается по причине какой-то неурядицы. Это приводило порой к постоянным прозвонам по линии связи с лишними докладами, которые загромождали эти самые линии связи и связистов ненужной информацией. А если офицеры будут знать, что так и должно быть, и по плану назначенный им участок обстреляют в определенное время, то и паники будет меньше.

В этих немецких успешных артподготовках были свои нюансы. Одним из них было то, что разрушение проволочных заграждений передавалось минометам. Разумеется, минометы в германской армии были не только легкие, но также средние 170-мм и тяжелые 240-мм калибром. Второй особенностью было колоссальное внимание к контрбатарейной борьбе. Считалось необходимым для надежного подавления выделять минимум по батарее своей артиллерии на каждую обнаруженную батарею противника, но в планах мне встречалось распределение в три батареи на одну батарею противника. Также имелись «дежурные» батареи для экстренного подавления новых, ранее неизвестных, и вскрывших себя в ходе артподготовки батарей противника. Но поскольку количество немецкой артиллерии было конечным, эти «дежурные» батареи усиливали и обычную артподготовку с возможностью экстренно прекратить задачу, если понадобится подключиться к контрбатарейной борьбе.

Третьей важной особенностью было то, что предпочтительным средством подавления батарей выступали легкие пушки (77-мм). Их было много, они стреляли относительно далеко, и были скорострельными. А поскольку подавление артиллерии велось преимущественно химическими снарядами, то мощность каждого отдельного снаряда была не так важна. Важнее была огневая производительность – количество химии, доставленной в единицу времени. Легкие пушки тут были не хуже более тяжелых гаубиц за счет темпа стрельбы и многочисленности. Гаубицы или тяжелые пушки же применялись для подавления преимущественно в случае расположения целей далеко или за обратным скатом холма, то есть целей недоступных для легких пушек.

В интересах артподготовки артиллерия делалась на четыре группы:

Ika – (Infanterie Kampf – борьба с пехотой). Она предназначалась для подготовки непосредственно участков прорыва, нейтрализации фланкирующих построек, обстрела участков фронта, соседних с участком прорыва, воспрещающего огня на путях подхода резервов (изоляция участка прорыва), ну и огневой вал тоже был в первую очередь в её компетенции. Может поддержать контрбатарейную борьбу обстрелом наблюдательных и командных пунктов, телефонных станций, а иногда и артбатарей. Подчинялась наступательной дивизии на своем участке (Angriffsdivision).

Aka (Artillerie Kampf – борьба с артиллерией). Подавляла артиллерию. Находилась в ведении стационарной дивизии на своем участке (Stellungsdivision), так как стационарная дивизия знает свой участок и ведет там разведку батарей противника. В какой-то мере подключается к огневому валу.

FeKa (Fern Kampf – дальняя борьба). Обстрел узлов дорог, расположений, командных пунктов, станций связи, путей подхода резервов. В некоторых случаях подключается к огневому валу когда он уйдет на большое удаление. Находились под руководством штабов корпусов.

SchweFla (Schwerste Flachfeuer – буквально, тяжелейший настильный огонь, назовем ее «тяжелейшая группа»). В нее входили, например, 150-мм, 170-мм и 240-мм пушки. Она занималась обстрелом самых дальних целей, например штабов корпусов или путей подхода резервов и станций выгрузки. Находились под руководством штабов армий.

Минометы и группы артиллерии непосредственного сопровождения пехоты учитывались отдельно, хотя иногда пушечные батареи сначала выполняли обязанности в рамках Ika, а потом сопровождали пехоту непосредственно. Также иногда буквально чуть ли не в окопах первой линии устанавливали 1–2 105-мм гаубицы под руководством энергичного командира, чтобы они с короткой дистанции поражали пулеметные точки и опорные пункты, уцелевшие к началу атаки пехоты. Ну и в целом артиллерию располагали близко к передовой, часть орудий чуть ли не прям за первой линией окопов, в том числе некоторые «легкие» орудия тяжелейшей группы (например, 150-мм пушки), чтобы с началом артподготовки они сразу могли поражать оборону противника на всю глубину.

С опытом первых прорывов ранней весны 1918 порядок артподготовки чуть подправили, и он стал следующим:

Первый период – ураганный обстрел всей обороны, всех целей, с применением химических снарядов. Мог вестись, например, 10 минут (майское наступление на р. Эна, далее везде сроки подготовки по нему)

Второй период – усиленная борьба с артиллерией. Борьбу ведут и батареи Aka, и большая часть батарей Ika, чтобы сразу вывести из строя максимальное количество артиллерии противника. Часть батарей Ika, FeKa и SchweFla продолжают обстрел главнейших командных пунктов, расположений, штабов и т.п. Разумеется, каждые группы бьют по целям в пределах своей досягаемости. Группы Ika будут бить, например, по командным пунктам полков, а более дальние группы дотянутся и до корпусных штабов. Батареи Ika также могут держать под обстрелом тыловые районы своих квадратов обстрела для изоляции участков прорыва от подхода резервов и прочей деятельности. Длительность – 65 минут.

Третий период – планомерная стрельба в соответствии с назначением групп. Ika по узлам обороны, Aka – по артиллерийским батареям, дальние группы (FeKa, SchweFla) по дальним целям. Часть батарей Ika продолжает держать под обстрелом тыловые районы для изоляции участка прорыва, а другая часть переносит огонь с одних укрепленных пунктов и полос обороны на другие. Иногда в этот период возобновлялся массированный обстрел артиллерии как во втором периоде. Длительность – 85 минут (внутри себя он разделялся еще на три периода, но я не буду лезть в такую детализацию).

Особенность в том, что, в сравнении с начальным распределением между Ika, Aka, FeKa, было решено несколько изменить порядок приоритетных целей. Это привело к некоторому смешению ролей групп борьбы с пехотными и артиллерийскими целями. Однако, сами группы переименовывать не стали. Поэтому пусть вас не путает то, что группа борьбы с пехотой стреляет иногда по артиллерии, а группа контрбатарейной борьбы участвует в огневом валу.

При этом схема не была прям железной, от наступления к наступлению она менялась, чтобы противник не привык к шаблону. Артподготовка могла идти три часа, а могла и пять. Применялись разные способы для введения в заблуждение и деморализации противника. В частности, внезапные ложные переносы огня, а затем возврат обратно, чтобы заставить противника бояться выходить из укрытий сразу после прекращения обстрела. Имелись даже ложные атаки с криками «Ура!» и мельканием касок над бруствером, чтобы заставить противника выйти из укрытий. Реальная же атака пехоты, наоборот, производилась максимально скрытно. Без изменений темпа стрельбы, без криков, пехота скрытно подбиралась на расстояние последнего рывка.

Во время штурма продолжалась неостановимая борьба с артиллерией противника, а иногда и обстрел тыловых районов (изоляция). Ну и, разумеется, огневой вал. Непосредственно перед началом пехотной атаки батареи Ika, за исключением самых тяжелых, а также некоторые батареи Aka брали под обстрел передовую линию противника. Тяжелые и средние минометы, а также очень тяжелые орудия (тяжелее 150-мм) не участвовали, так как от них слишком большой разлет осколков. Затем орудия переносили огонь скачком вперед на 200 метров (или более), и пехота устремлялась в атаку. Далее огневой вал двигался подобными скачками с расчетом строго по времени, кроме случаев, когда пехота сама просила его ускорить (на уровне командира батальона). Батареи FeKa подключались к огневому валу когда огонь достигал их целевых рубежей.

Особенно важно отметить, что огневой вал двигался настолько строго по времени, что при его переносе учитывалось также время подлета последних снарядов, так как требовался перенос с точностью до секунды. Буквально, так написано у того, кто внедрял этот способ. После каждого скачка на 200 м огонь ведется примерно 6 минут, затем переносится дальше. В некоторых случаях на отдельных рубежах были запланированы более длительные остановки. На прохождение одного километра тратится примерно 40-50 минут. Максимальные дистанции ведения огня в составе огневого вала подразумевают, что огонь не должен вестись самыми сильными зарядами (т.е. на предельные для орудия дистанции огонь в составе вала не ведется).

Отдельно стоит упомянуть, что в этот период уже велась инструментальная разведка (засечкой света и звука с разных направлений), которая в ходе сопровождения атаки обнаруживала вскрывшие себя огнем батареи противника и обеспечивала новыми данными батареи Aka, а методом отмечания собственных попаданий и корректировку батарей FeKa. В целом от точной корректировки во многом отказались, но хоть какая-то в отдельных случаях велась. Велось наблюдение с самолетов с подачей сигналов на специальные дежурные батареи в случае обнаружения контрударов противника. Эти батареи, как и дежурные батареи контрбатарейной борьбы, могли участвовать в артподготовке, пока не поступал сигнал к их основной задаче, ради которой они дежурят. Также в случае, если пехота сильно отстала от огневого вала, могла быть произведена экстренная доподготовка в полосе отстающей дивизии.

Об эффективности разведки и поражения целей можно судить как по успешности атак немецкой пехоты, так и по тому, что в наступлении на реке Эна из-за успешного огня немецкой артиллерии удалось захватить 14 железнодорожных орудий, который обычно располагаются довольно далеко от фронта. Французы не смогли их эвакуировать из-за успешного обстрела немецкой артиллерии. То есть, разведка успешно установила их наличие в глубине обороны, затем были успешно рассчитаны данные для стрельбы, а артиллеристы попали в цель на большой дистанции.

Ну и еще разок хотел бы напомнить о массовом использовании химических снарядов. В частности, в майском наступлении батареи Aka и FeKa имели для легких пушек наряд из 500 осколочных, 2000 синего креста (дифенилхлорарсин – сильно раздражающее) и 250 зеленого креста (дифосген – смертельное). 105-мм гаубицы имели 400 осколочных, 1600 синего креста и 200 зеленого креста. Заметно отличалось соотношение у 105-мм пушек – они имели 420 осколочных, 780 синего креста и 120 зеленого креста (зеленый крест только у контрбатарейных – Aka). 150-мм пушки имели только осколочные. Они могли бы иметь снаряды желтого креста, особо дальнобойные, но в данном случае описано распределение для той части артиллерии, которая ведет огонь в полосе наступления своей пехоты.

Среди батарей Ika – борьбы с пехотной обороной – распределение было другим. Примерно 750–1750 осколочных к 350–1000 химическим снарядам, в зависимости от калибра. Например, 105-мм гаубицы имели 1500 осколочных, 500 синего креста и 200 зеленого. В другой группе батарей Ika было наоборот – 105-мм гаубицы имели 500 осколочных, 1500 синего креста и 250 зеленого, и так далее. Батареи же непосредственной поддержки, разумеется, газовыми снарядами особо не пользовались, зато имели, кроме осколочных, еще по 10 картечей и по 30 бронебойных – немцы уже как следует научились бороться с танками и понимали их опасность.

Также отмечается, что, помимо указанных снарядов, батареи 105-мм пушек могли иметь зажигательные снаряды, снаряды с баллистическим наконечником (особо дальнобойные, однако не указано, с каким наполнением, это могли быть и снаряды желтого креста – ипритные), а для гаубиц – осветительные и дымовые.

Всё это вместе, а также решительные и инициативные действия пехоты, позволило прорвать оборону противника, причем не только в одной операции. Части очень быстро продвигались вперед, беря пленных или добивая сопротивляющихся, и уже чуть ли не в первый-второй день полностью преодолевали оборону. Казалось бы, вот оно, преодоление позиционного тупика! И во многом оно так и было, но не совсем.

Всё дело в том, что если до этого могло казаться, мол, стоит пробить оборону до подхода резервов, и всё пойдет как по маслу, то вот когда это наконец удалось сделать, то выяснилось, что дальше снова есть проблемы. Да, пехота вырывалась на оперативный простор. Да, она быстро, порой чуть ли не по 20 км в день, продвигалась в глубину. Но здесь она встретилась с двумя вещами. Во-первых, местность была совсем не пустыми степями и полями, как могло быть на Восточном фронте. Здесь же наоборот, местность была очень урбанизированной и густонаселенной до войны. Поэтому наступающим постоянно приходилось двигаться через населенные пункты, городки, преодолевать каналы, и так далее. А это замедляет продвижение, плюс в городках и селах проще обороняться оставшимся горсткам защитников. Пусть они и не остановят продвижение, но могут его задержать.

А второй проблемой было то, что противник двигался во многом не пешком. Густая сеть дорог этой урбанизированной местности и развитие транспорта в 1910-х годах позволяли перебрасывать подкрепления по железной дороге и на автомобилях. Соревноваться в скорости движения с автомобилем и паровозом пехотинец не мог. Поначалу, пока подкрепления подвозились в небольшом количестве, можно было их громить и двигаться дальше. Но это вызывало замедление движения частей, потери убитыми, ранеными, потерю времени. А значит у противника появлялось больше возможностей подвезти серьезные резервы и дать им хоть сколько-то времени на занятие обороны.

Упершись в эту оборону, немецкие части сталкивались с тем, что без артиллерии уже трудно их преодолеть. А артиллерия отставала. В итоге либо потери росли, когда пехота пыталась своими силами быстро взломать эту пусть слабую и поспешно занятую, но оборону, либо случалась задержка в попытке дождаться поддержки орудий. А задержкой пользовался противник.

Еще одной проблемой могли стать танковые контратаки. Пехота с отставшим тяжелым вооружением перед танками практически беззащитна, поэтому, конечно, важно было иметь какие-то средства борьбы с ними, кроме гранат. В 1918 году, пусть и не к первым наступлениям, немецкая пехота получила противотанковые ружья Mauser Tank-Gewehr. Это здоровенная «слонобойка» калибра 13,2-мм, которая пробивала танки тех времен в лоб. Правда, повреждений не сказать чтоб много наносила, но возможность пробить уже много стоит. Ну а если успели подтянуть минометы (они могли у немцев стрелять настильно по танкам) и 77-мм пушки, то тут танкам уже несдобровать. 1918 – это не 1916, и немцы довольно хорошо научились с танками справляться.

Этот опыт был учтен в какой-то мере. Так, выделялось специальное инженерное снаряжение для ускорения движения артиллерии. Например, мостки и саперное оборудование для преодоления сложных участков местности, где пушки могли просто надолго встать даже перед небольшой канавой. Дополнительно было осознано, что продвигать максимально быстро за пехотой нужно не как можно больше батарей, а столько, сколько удастся обеспечить боеприпасами. Грубо говоря, если нужно выбрать, какие 10 повозок протолкнуть вперед, то нужно проталкивать не 10 орудийных, а 5 орудийных и 5 снарядных (реальное распределение будет иное, я просто упрощаю для понятности). Потому что проку от кучи орудий без снарядов не так много, а вот дороги они загромождают о-го-го как!

С одной стороны, ускорению могло бы помочь использование кавалерии. Но тут есть ряд важных нюансов. Дело в том, что кавалерия движется быстрее пехоты, но разница там не колоссальная. Она всё равно медленнее автомобилей и поездов. Кто-то вспомнит про соревнования всадников, где они обгоняют паровозы, но мы говорим о темпах марша соединения (дивизии), а не о спринтерских забегах единичных всадников. Но большей проблемой была уязвимость кавалерии. Она была не менее, а местами и более уязвима, чем пехота. Ведь какая была у пехоты проблема – засевшие в селах, городах, лесах, у каналов, и так далее, бойцы противника, которые… стреляют. Из винтовок, станковых и ручных пулеметов (Льюисов, например), ружей-пулеметов (Шоша), которых стало много, и которые можно было носить прям с пехотой. Не говоря уж о легких орудиях, стреляющих шрапнелью, и авиации.

Всё это поражало конников ничуть не слабее, чем пехотинцев, только в конника вместе с лошадью намного проще попасть. А без лошади он, даже если выживет, перестает быть конником. Не говоря уж о том, как быстро пехота может залечь, и как скрытно может подойти в складках местности. То есть да, кавалерия давала бы некоторую добавку к скорости, но я считаю, что решительного роста бы не вышло. А вот артиллерия скорее всего отстала бы еще сильнее. Конная артиллерия от пехоты-то отставала.

Здесь могли бы очень помочь танки. Разумеется, не те жуткие ромбы, которые ехали со скоростью пешехода и ломались через 10–20 км пути. Нет, тут нужнее были бы танки более легкие, но зато более скоростные и надежные! В чем суть? Во-первых, танки могут ехать хоть сколько-то быстро. Ну, 10 км/ч маршевой скорости хотя бы на уровне технологий 1918-го года можно было осилить, ну пусть 8 км/ч, это темп марша кавалерии! Английский танк Mk A Whippet вполне ехал и быстрее 10 км/ч, и был при этом относительно надежен по меркам того времени.

Во-вторых, танки сами на себе несут вооружение. Это могут быть пулеметы и легкие пушки. Банально, если взять танк уровня Рено ФТ, он может быть либо пулеметным, либо пушечным (37-мм пушка в башне), плюс на его базе делали САУ с короткой 75-мм пушкой в башне. Вполне нормальный набор! Можно сделать подразделение, например, танковый взвод из двух пулеметных и одного 37-мм танка, а в роте (из трех таких взводов) иметь одну-две 75-мм САУ. Можно и иначе распорядиться этим всем, но в итоге получится броневая группа, которая будет иметь и пулеметы, и орудия разных калибров, включая 75-мм, способные разрушать даже легкие укрепления.

Третьей, и в данном случае одной из важнейших, особенностей будет их бронирование. Здесь даже не обязательно делать его прям мощным (по меркам ПМВ), достаточно будет чтоб винтовка не пробивала танк вплотную, т. е. 16 мм. Хотя Рено ФТ имел почти круговую защиту 16 мм и весил что-то в районе 7 тонн. И вот этот момент с бронированием, он будет ключевым! У немцев тоже были свои наработки по легким танкам, но в 1918-м году их не успели начать выпускать.

Это то, что, с одной стороны, позволяет не очень-то останавливаться и не нести потери при столкновении с мелкими силами противника, вооруженными только стрелковым оружием. А значит продвигаться дальше, занимая важные рубежи. Но это также и то, что позволит в принципе «заткнуть» эти самые силы противника, которые не имеют ПТ оружия, и не очень прям морально крепки. Высовываться и начинать стрелять, когда у противника есть танки, выйдет себе дороже. А значит, опять же, больше групп противника выберут вместо боя бегство или сдачу в плен.

Ну и, наконец, если эти группы всё же решат сопротивляться, танки помогут пехоте быстро с ними разобраться, особенно если среди них будут машины с 75-мм орудиями. Как бы, не надо ждать артиллерию, если она в какой-то мере вот, под боком, в танках. Всё это вместе обеспечит намного более решительное продвижение вперед. Можно будет даже формировать небольшие группы из пехоты и танков – пусть легкие танки и не могут возить на себе много, парочку солдат каждому на броню, я думаю, посадить можно. Это обеспечит возможность прочесать занятые рубежи и уберечь танки от ближнего боя с пехотой противника в городах и сёлах. Ну и будет, кому занять оборону.

Конечно, в идеале дополнить эти танки грузовиками для мотопехоты и саперов, тылов, бронетранспортерами, скоростными (по тем меркам) тягачами для артиллерии и новыми подрессоренными лафетами, допускающими относительно быструю буксировку. И что же у нас получится?

А у нас получится немецкая танковая дивизия времен ВМВ. Ведь это подвижные танки, моторизованная пехота, а позже и БТР, быстроходные тягачи для артиллерии, САУ и тылы на автотранспорте. Это то средство, которое после прорыва обороны может устремиться в глубину, причем очень быстро, в разы быстрее пехоты. Многие даже когда пишут про тактику немцев в ВМВ, то говорят о некоей «подготовке к новой войне». Этот момент я бы хотел отдельно разобрать.

Наверняка вы слышали фразу, мол «генералы всегда готовятся к прошедшей войне». И, дескать, немцы готовились не к прошедшей – позиционной войне, а к новой – маневренной. С моей точки зрения как раз вышло ровно наоборот. Немцы просто лучше знали опыт ПМВ, которую они наполовину успешно перевели в 1918 в маневренную фазу. Научившись пробивать фронт и наступать дальше, они очень хорошо изучили уроки именно ПМВ. Поняв, что именно требуется в этой новой маневренной войне 1918 года, они именно к ней отлично и подготовились. Тут вам и танки, и моторизация, и поддержка тактической авиации, и всё такое прочее. Готовились, на всякий случай, и к химической войне, иначе кто придумал фосфорорганические соединения (например, зарин)?

В итоге военная мысль обогатилась и способом прорыва обороны, и, в дальнейшем, способом развития этого прорыва в глубину. Так сформировалась тактика полномасштабных войн 20-го века с их прорывами, охватами, обходами. С мощью и математической точностью артиллерии. С глубокими рывками механизированных частей. С повышением уровня тактики пехоты, которой предстояло вынести на себе кучу локальных конфликтов. Всё это так или иначе получило своё рождение в Первой Мировой войне. Во Второй Мировой же по большей части происходило уже развитие ранее обдуманных и внедренных решений, хотя было и кое-что новое, что в ПМВ не успели опробовать или придумать.

Подпишись на сообщество Катехизис Катарсиса, чтобы не пропустить новые интересные посты авторов Cat.Cat!

Пост с навигацией по Cat.Cat

Также читайте нас на других ресурсах:
Телеграм ↩ – новости, заметки и розыгрыши книг.
ВК ↩ –наша Родина.

"Фландрия, 1919 год, самая страшная война в истории человечества все еще грохочет. Волю кайзеров и королей диктуют танками и аэропланами, а еще ей верны магильеры – фронтовые маги XX века.
Германия еще не приняла капитуляцию, и ее последняя надежда – «мертвецкие части», в которых служат вчерашние мертвецы, поднятые из могил штатными армейскими некромантами-тоттмейстерами.
Они уже отдали жизнь за страну, но все еще в строю, хоть их сердца давно не бьются – искалеченные и заштопанные, знающие вкус иприта и шрапнели не понаслышке.
Они – последняя надежда Германии, но сослуживцы косятся на «мертвое воинство» с ужасом и отвращением, называют их «кайзерскими консервами», «гнильем», «мертвецами в форме» и «некрозными марионетками».
Живые боятся того, что могут рассказать мертвые. "

Шикарный цикл, гарантирующий полное погружение. Атмосферный, цепляющий героями, языком, подачей. Понравится заклепочникам, любителям харизматичных персонажей, а также интересных идей. Книга, в которой смерть и война такие же участники как и герои. По мере чтения, впечатления были схожие, с впечатлениями от книг Ремарка, однозначно, продолжу знакомство с автором.