Сидели много волосатых обезьян на поляне, зеленая трава, разноцветные цветы, кустики, кротовые норы, мошка всякая, умиротворение идиллия и покой. Много это больше чем один. Волосатых это, потому что лысые обезьяны это люди, а их еще не существовало. На поляне, это потому что там росло банановое дерево.
По заветам великого кого-то там, имя и образ которого, было надежно забыто уже давно, лет может сорок назад, живыми обезьянами. Но заветы жили. Важным заветом было хотеть банан. Еды вокруг было много, трава была сочной, кроты были жирными и доступными, а яблоки круглыми, но был завет, хотеть банан, обезьяны его хотели. Их обезьянье общество считало недопустимым не хотеть банан. Это считалось грязным извращением, не хотеть банан. Были робкие попытки отдельных обезьян, в каждом поколении, выражать свое несогласие по поводу хотеть банан, но жестко пресекались навешиванием ярлыков и звездюлей. Поэтому банан хотели все.
По заветам великого обезьяньего предка, или предкихи, этого тоже никто не помнил, чтобы получить банан, необходимо было полюбить себя, принять себя, осознать себя, стать достойными в своем сознании для получения банана. И обязательно аффирмировать. И обязательно отправлять запросы во вселенную. Без этого банан получить ну никак нельзя. Других путей нет.
Никто из обезьян не понимал, может интуитивно что-то и проскальзывало, но точно никто не знал, что такое любить не то что себя, но и других тоже. Никто не знал, что такое любить и не помнил, кто этот термин придумал и для чего придумал. Но неистово верил, что с помощью него можно ловить бабочек и это не точно.
Вот так и сидели обезьяны на лугу, яростно аффирмировали, каждый по своему, но каждый одинаково. Неистово и ежедневно, по три раза в день, а по пятницам-субботам-воскресеньям предавались групповым аффирмациям. Зачитывали внутреннюю мантру, я люблю себя, я достоин банана, я самый лучший бананодостоинец. И все глядя во вселенную внутренним взором.
Потому что внешний взор, полученный посредством зрения, говорил им, что небо это небо, днем голубое, ночью черное с белыми точками и туда ори не ори ответа нет. Ну никто из живых его не получал. Но вера во вселенную воспитанная предками бананохотельцами говорила, что вселенная есть, она разумна, в ней все знания, и сила, и возможности, и много-много бананов.
Тех кто говорил, что бананы не во вселенной, а на дереве нещадно били, обзывали плохими словами, говорили что на дереве нет банана это иллюзия, а настоящие бананы и их много они во вселенной их не видно, их надо визуализировать и их там много и они появятся, а вы все кто не видит бананов во вселенной, но видит бананы на дереве недалекие материалисты и будете подвергнуты гонению взашей, но сначала аффирмировать научим принудительно. Банан же иногда падает с дерева. Он падет почему? Потому что вселенная сделала так чтобы банан упал, а все потому что одна из обезьян правильно сегодня аффирмировала.
Отвлекся блин…
Ну вот сидели они как обычно, стандартно, каждый о своём, но в рамках установленных правил. И тут одна обезьяна, а может и обезьян, так-то я за гендерное равенство, но само слово «обезьяна» женского рода. Так вот эта обезьяна сказала: «Да катись оно всё росой по песчаному берегу, я жрать хочу!» Взяла в руки палку и от души херанула по дереву, сбила себе банан. Тем самым получила осязаемое реальное преимущество.
— Ничего себе анчоус! — сказали остальные обезьяны.
— А что так можно было что ли? — спросила вселенная и впала в депрессию. Потому что отвечаешь — не отвечаешь, но пока на тебя аффирмируют, это приятно.
Обезьянье сообщество, слегка отойдя и пережив новый неизведанный либо надежно забытый опыт, традиционно отзвездюлили слишком умную палконосную обезьяну и даже немного покидались в нее камнями и прочими окаменелыми экскрементами.
Что же делать дальше, воскликнуло сообщество. Попытались придать логическое обоснование полученному опыту, посредством представления, что палконосная оказалась рядом с палкой, деревом и поляной в следствии намеренного действия и фактор случайности исключить. Но сова противно скрипела, больно кусалась и никак не желала натягиваться на глобус. Далее, обезьяны пытались придать нумерологический смысл подобному действию, но вовремя вспомнили, что цифры, нумерологию и прочий сюцай они еще не изобрели. Палконосную обезьяну отзвездюлили еще раз, без всякого смысла, так, на всякий случай, потому что могли и потому что их просто больше.
Долго думало обезьянье сообщество и в итоге постановило.
Применение палки с целью добычи бананов, считать аффирмацией с применением подручных средств, считать такой вид аффирмаций недопустимым и запретить. Вселенную реабилитировать путем признания ее ответственной за возникновение идеи использовать палку как подручное средство для аффирмаций.
Вселенная пробовала возмутиться, на основании довода, что она неодушевлённое физическое тело, бесконечное и не подлежащая пониманию глубины явлении, не приспособленное для хранения и материализации идей. Но ее грубо заткнули, посредством демонстрации голых, не покрытых волосяным покровом задов. Ну ок, ответила вселенная и повторно впала в депрессию и пошла дальше масштабироваться и увеличиваться в бесконечных размерах.
