Германия + Первая мировая война

С самого начала Первой мировой войны президент США Вудро Вильсон выступал против вступления своей страны в данный конфликт. В 1914 году он заявил, что хочет "сыграть роль беспристрастного посредника" между воюющими странами, а после потопления немецкой субмариной американского пассажирского лайнера "Лузитания" 7 мая 1915 года, в результате которого в американском обществе появились призывы объявить Германии войну, заявил, что "Америка слишком горда, чтобы воевать". Тем не менее, Вильсон ясно дал понять немецкому правительству, что США не собирается и дальше терпеть нападения на свои корабли, пригрозив кайзеру Вильгельму II задействовать военный флот США на стороне Антанты, в результате чего тот издал указ о запрете "неограниченных" действия немецких субмарин в море. Весь 1916 год Вильсон через своего помощника полковника Эдварда Хауза предпринимал решительные действия, чтобы привести воюющие стороны к переговорам на условиях, которые он полагал справедливыми для всех, и был весьма удручен провалом своих попыток. Однако в 1917 году миротворческие чувства американского президента отошли на второй план, чему способствовали два события.

Первым событием стала телеграмма министра иностранных дел Германии Артура Циммермана, обращенная германскому послу в Вашингтоне, в которой сообщалось, что Германия планирует начать тотальную подводную войну против судов Антанты, но постарается, чтобы от нападений германских подлодок не пострадали американские корабли, чтобы у США не было повода нарушить свой нейтралитет. В случае же, если Вашингтон примет решение о вступлении в войну, послу Германии в Мексике Генриху фон Экхарду было дано указание связаться с президентом Мексики, чтобы побудить его начать военные действия против США на стороне Четверного союза. В случае победы Германия обещала после войны передать Мексике южные штаты, Техас, Нью-Мексико и Аризону, ранее аннексированные США во время Американо-мексиканской войны. Данная телеграмма была перехвачена британской разведкой и передана американскому правительству, которое сильно возмутилось подобной игрой немцев.

Вторым событием стало фактическое возобновление Германией неограниченной подводной войны, в результате чего немецкие субмарины стали без предупреждения нападать на торговые суда в международных водах. Существующие в тот момент общепринятые правила войны сами по себе не запрещали нападения на торговые суда, но требовали от налетчиков остановить коммерческое судно, позволить команде сесть в шлюпки, обеспечить их пищей и водой и помочь им добраться до ближайшей суши и лишь потом уничтожить их судно. Неограниченная подводная война позволяла капитанам субмарин потопить судно орудийным огнем, не утруждая себя подобной процедурой высадки экипажа с объекта атаки. Столь агрессивное поведение на море обусловливалось попыткой немцев подорвать поставки продовольствия и других жизненноважных товаров в страны Антанты и особенно усложнить жизнь англичанам. Так, начальник германского морского штаба адмирал Хеннинг фон Хольцендорф, уговаривая кайзера отдать приказ на возобновление тотальной войны на море, приводил результаты статистических выкладок, из которых следовало, что если ежемесячно топить 600 тысяч тонн союзных грузов, то это должно за пять месяцев поставить Великобританию на грань голода. "Страх перед разрывом с США, - заявлял Хольцендорф, - не должен воспрепятствовать использованию нами этого оружия, которое обещает успех". В результате кайзер дал добро на старт неограниченной подводной кампании, развернувшейся в морях вокруг Британских островов, у западного побережья Франции и в Средиземном море.

15 марта немецкие подводные лодки совершили открытое нападение на группу американских коммерческих судов и потопили три из них. Для американского президента Вильсона это стало последней каплей. 2 апреля он объявил немецкую кампанию на море "войной против всех стран мира" и обратился к Конгрессу с предложением "принять статус воюющей державы, к чему нас упорно подталкивают". 4 дня спустя, 6 апреля 1917 года, американский конгресс, согласившись с доводами своего президента, принял решение объявить войну Германии, Австро-Венгрии, Турции и Болгарии.

Американская наземная армия в апреле 1917 года насчитывала всего лишь 108 тысяч человек, а значит, не представляла собой серьезной силы. Для помощи союзникам американцы решил сформировать экспедиционные войска в составе одной дивизии и двух морских бригад и немедленно направить их во Францию, а также объявить ограниченную мобилизацию, в результате которой армия должна была пополниться 2 млн. мужчин в возрасте от 21 до 31 года. Больным местом американской мобилизации стал вопрос о службе чернокожего населения, которое, по мнению американского командования, состоявшего практически целиком из белых офицеров, начисто было лишено боевого духа, а поэтому подавляющее большинство чернокожих солдат было решено задействовать не в боевых операциях, а на таких работах, как строительство дорог, разгрузка судов и т. п.

27 июля 1917 года 3-й батальон полностью чёрного 24-го пехотного полка был направлен охранять строительную площадку лагеря Логан в Хьюстоне, в котором мобилизованные солдаты должны были проходить подготовку перед отправкой в Европу. В Хьюстоне действовал закон о расовой сегрегации, в результате чего прибывшие в город чернокожие солдаты сразу подверглись дискриминации. Белые рабочие, приходившие в лагерь и выходившие из него, демонстрировано отпускали в сторону черных охранников ехидные шутки в самом городе черным солдатам не разрешалось ездить на трамваях, а пить воду они должны были из бочки с надписью "для черных".

К концу лета ситуация в лагере накалилась до предела, и в воздухе повисла угроза мятежа, который вскоре был спровоцирован действиями хьюстонской полиции. 23 августа двое полицейских на одной из городских улиц решили арестовать группу молодых чернокожих мужчин, которые играли там кости. Заметив полицейских, мужчины разбежались, а те бросились за ними в погоню. В поисках подозреваемых один из офицеров ворвался в дом местной чернокожей женщины Сары Трэверс, и, несмотря на то, что никого в нем не нашел, он арестовал невиновную женщину за "пособничество преступникам". Когда офицеры повели арестованную Трэверс к патрульной машине, к ним подошёл чернокожий рядовой Алонзо Эдвардс и выразил обеспокоенность тем, как полицейские обращаются с бедной женщиной. В ответ на это один из офицеров несколько раз ударил его пистолетом, а затем арестовал. Чуть позже к этим злосчастным офицерам подошел чернокожий капрал Чарльз Балтимор, который уже, в свою очередь, хотел узнать о дальнейшей судьбе арестованного Эдвардса. И вновь полицейские ответили агрессией - офицер Спаркс ударил капрала пистолетом и трижды выстрелил в него, когда тот убегал в ближайший дом. Далее офицеры зашли в дом, в который забежал Балтимор, нашли его под кроватью, после чего вытащили его улицу, где избили и арестовали.

Когда до лагеря Логан дошли слухи, что полиция застрелила Балтимора, солдаты немедленно начали собираться небольшими группами, чтобы выплеснуть свой гнев и в конечном итоге спланировать защиту от полиции. Однако когда уже солдаты были готовы поднять мятеж, Балтимор вернулся в лагерь раненый, но живой, что на время охладило пыл солдат. Впрочем спокойствие продлилось недолго. Вскоре после возвращения Балтимора по лагерю поползли слухи о том, что на их лагерь собирается напасть толпа разъярённых белых хьюстонцев. Чернокожих быстро охватила паника, и, опасаясь расправы над собой, солдаты ворвались в склад оружия и вооружились винтовками. Начался настоящий хаос. Сначала солдаты начали беспорядочно стрелять по окружающим лагерь зданиям, а затем вооруженный отряд из 150 человек направился в сторону Хьюстона. Солдаты прошли через районы на окраине города, где обстреляли дома и машину с двумя белыми пассажирами. Вскоре они наткнулись на группу из шести полицейских, в который был и офицер Дэниелс, один из тех двоих полицейских, из-за действий которых и начался весь сыр бор, попытавшихся остановить их продвижение. Солдаты смертельно ранили трех полицейских, включая Дэниелса, и двинулись дальше. Через несколько километров они наткнулись на автомобиль с открытым верхом, в котором ехал мужчина в оливково-зелёной форме. Посчитав его полицейским, они открыли огонь и мгновенно убили его. Этим мужчиной был капитан Джозеф У. Мэттес из Национальной гвардии Иллинойса. Когда мятежники увидели, что они убили военного офицера, их охватила паника, и, по всей видимости, наконец, осознав, что они натворили и какие последствия их за это ждут, часть солдат разбежалась, а часть вернулась в лагерь. Всего в результате мятежа погибли 17 человек (пять полицейских, девять гражданских лиц и три солдата). На следующее утро в Хьюстоне было введено военное положение. Чернокожих солдат в лагере Логан разоружили. Большинство из тех, кто разбежался после убийства офицера нац. гвардии, были найдены во время обысков в Хьюстоне и арестованы. В результате последовавших военных трибуналов 19 солдат были казнены, а ещё 110 приговорены к тюремному заключению за мятеж, убийство и нападение. Хьюстонский мятеж лишь утвердил американское командование в мысли, что чернокожие полки не стоит использовать в боевых операциях из-за их недисциплинированности.

Перспектива переброски в Европу двух миллионов американских солдат заставила Германию форсировать деятельность подводных лодок, чтобы обречь своих врагов на голод. Всего немецкие субмарины потопили 520 412 тонн британских грузов в феврале, 564 497 тонн в марте и 860 334 тонны в апреле, тем самым даже превысив необходимый для победы в войне уровень, обозначенный Хольцендорфом, в 600 тысяч тонн грузов ежемесячно. В свою очередь, неограниченная подводная война вынудила Великобританию, не способную предотвратить массовое потопление своих торговых судов, перейти в наступление на земле, чтобы сломить сопротивление немцев раньше, чем страну настигнет угроза голода.

В июле 1917 года на территории Бельгии началась кампания, вошедшая в историю под названием Третья битва при Ипре (или Битва при Пашендейле, по названию деревни, расположенной рядом с полем боя). В ходе первого сражения при Ипре в октябре-ноябре 1914 года английскому экспедиционному корпусу удалось закрыть разрыв между открытым крылом французской армии и фламандским берегом и таким образом сомкнуть Западный фронт. Вторая битва в апреле 1915 года была отмечена первой за время войны газовой атакой на Западном фронте, которая была проведена против англичан, которые, хотя и потеряли критический участок перед городом Ипром, удержали позиции.

В 1917 году военная ситуация в секторе британской армии была совершенно новой. Немцы, несмотря на успехи, достигнутые в операциях против войск Антанты, и прогрессирующее ослабление русской армии, были уже не в состоянии, как в год Верденского сражения, предпринимать наступательные операции. Силы их армий были перенапряжены, и немецкое командование ждало изменения стратегического баланса, к которому должны были привести успехи подводной войны, а также окончательный крах русской армии, который явно наметился из-за начавшейся смуты внутри Российского государства ( Революция 1917 года. ), что позволило бы немцам перебросить основную часть своих войск с Восточного фронта на Западный. Британцы же надеялись в ходе кампании срезать 15-километровый Ипрский выступ немцев, вдававшийся в английскую оборону, чтобы в дальнейшем начать контрнаступление, которое должно было прорвать линию германской обороны, в то время как атака десанта должна была очистить берег, лишая немцев их морских баз в Бланкенберге и Остенде, что, как они надеялись, нанести сокрушительный удар по немецким подводным лодкам.

Британская атака началась на рассвете 7 июня 1917 года. Ее предваряли почти три недели бомбардировки, в течение которых было выпущено три с половиной миллиона снарядов. Когда волны нападающих достигли позиций противника, расположенных на Мессинском хребте, оказалось, что выжившие защитники уже не способны оказать сопротивление, и они с незначительными потерями заняли то, что оставалось от немецких окопов. Одним ударом британцы отбросили неприятеля от южного крыла Ипрского выступа. Следующая фаза британского наступления началась в июле. "Фламандская позиция", как называли свою систему обороны сами немцы, была одной из самых укрепленных на Западном фронте и представляла собой сеть бетонных дотов и бункеров, имевших девять слоев в глубину. Также за немцев играло и географическое положение болотистого района Ипра, лежавшего ниже уровня моря. В результате постоянных обстрелов здесь была окончательно разрушена дренажная система, и начавшиеся дожди превратили поле боя в настоящее болото, что сильно осложняло наступательные действия британцев.

Как и всегда, британскую атаку предвещала артподготовка, в этот раз длившаяся 15 дней и в ходе которой было выпущено свыше четырех миллионов снарядов. 31 июля в 3:50 утра атакующие войска британцев двинулись вперед. По началу пехоте удалось развить устойчивый темп продвижения, однако вскоре между ней и артиллерией произошел обрыв связи, что фактически остановило британское наступление. Кабели оказались всюду перебиты, а низкая облачность делала невозможным аэронаблюдение, поэтому новости от атакующих удавалось доставить только курьерам, которым иногда требовались целые часы, чтобы доставить сообщение обратно - если им вообще удавалось это сделать. В два часа заработала германская система контратаки, и на британцев обрушился столь мощный артобстрел, что людей в первых рядах подбрасывало в воздух. К граду немецких снарядов прибавился проливной дождь, который мгновенно превратил разбитое поле боя в жидкую грязь. Дождь продолжался на протяжении трех последующих дней, в течение которых британская пехота возобновляла атаки, а их артиллерия была перетащена на новые позиции, чтобы поддержать пехоту. 4 августа командир британской батареи Белхэвен писал о "просто ужасной грязи. Земля разбивается зачастую на глубину трех метров и превращается в каше, а в центре орудийных воронок она настолько мягкая, что в ней можно утонуть с головой". В результате разразившейся непогоды британское наступление практически в буквальном смысле захлебнулось.

В течении всего августа британцы предпринимали новые попытки атак, однако все они оканчивались неудачей. До нас дошло множество воспоминаний участников Битвы при Пашендейле, ярко описывающие, какой ужас им пришлось пережить. Так описывает попытку его части продвигаться вперед офицер 1-го Уорвикширского полка Эдвин Воэн: "Мы шли, шатаясь, вокруг нас взрывались снаряды. Один человек встал передо мной как вкопанный, и я в раздражении выругался и толкнул его коленом. Очень мягко он сказал: "Я слеп, сэр" повернулся ко мне, и я увидел, что его глаза и нос вырваны осколком. "О Боже! Прости, сынок, — сказал я, — держись твердой земли", и он остался позади, шатаясь в своей темноте... Когда уже почти стемнело и неприятель не стрелял, я, пропахивая последний отрезок грязи, увидел, как гранаты рвутся вокруг вражеского дота, а с другой стороны в него вбегает группа наших. Как только все мы подошли, гарнизон немцев вышел с поднятыми руками. Мы послали 16 пленных назад через открытое поле, но не успели они пройти и сотни метров, как очередь немецкого пулемета скосила их". Позади дота Воэн наткнулся на еще одну группу пленных немцев: "Я не мог выделить человека, чтобы отправить их в тыл, поэтому пришлось собрать их в воронке от снаряда вместе с моими людьми. Из других воронок в темноте со всех сторон раздавались стоны и крики раненых - слабое, долгое рыдание, агонии и отчаянные вопли. Было до отвращения очевидно, что дюжины людей с серьезными ранениями заползали в поисках безопасности в новые воронки, а теперь вода поднималась, заливая их, бессильных куда-либо переместиться, и они медленно тонули. Эти крики вызывали в воображении ужасные картины — искалеченные люди, лежащие там в надежде, что друзья должны найти их, и теперь умирающие ужасной смертью одни среди мертвых в чернильной темноте. И мы ничего не могли сделать, чтобы помочь им".

Эта история характерна для третьей битвы при Ипре: постоянная доступность вражескому наблюдению на открытой местности, лишенной строений и растительности, размокшей от дождя и на обширных пространствах просто затопленной водой, почти без перерыва прицельно обстреливаемой артиллерией превращали поле боя в гибельную ловушку для британцев, в которой за все месяцы сражения было убито и ранено более полумиллиона человек (немецкие потери оцениваются в цифру 360 тысяч человек). С наступлением осени район Ипра окончательно превратился в непроходимые болота, что остановило боевые действия противников. Формально победу в Битве при Пашендейле одержали британские войска, так как в конечном итоге им удалось захватить ряд немецких позиций. Однако достичь главной стратегической цели - прорвать вражеский фронт и захватить побережья Бельгии, британцам так и не удалось.

У британского командования оставалось еще одно средство наступления против немцев, применить которое не позволила грязь фламандских позиций. Командир Танкового резерва генерал-майор Элле предложил командующему Третьей армией Джулиану Бингу устроить сюрприз неприятелю в виде танковой атаки на участке фронта близ французского города Камбре. Согласно плану, свыше 300 танков, сгруппированных на участке фронта протяженностью 10 тысяч метров, должны были наступать плотной группой со следующей за ними пехотой, которая должна была брать в плен людей, захватывать орудия и закреплять занятую территорию. Танки обеспечивали пехоте доступ к неприятельским позициям, прорывая проходы в проволочных заграждениях, в то время как пехота давала танкам возможность перебраться через окопы, бросая им под гусеницы связки хвороста, которые работали как мосты. Три немецкие линии обороны располагались одна за другой на глубину более шести километров. Все это планировалось преодолеть одним рывком в первый же день.

Утром 20 ноября на немецкие позиции обрушилась ураганная бомбардировку, вслед за которой на поле боя появились плотные колонны танков, ползущие перед рядами пехоты. В течение четырех часов атакующие на флангах продвинулись на глубину больше шести километров, не понеся почти никаких потерь. Однако в центре атаки, где в наступление шла 51-я Горная шотландская дивизия, все пошло не плану британского штаба. Командующий дивизией генерал Харпер недолюбливал танки, считая, что они привлекали внимание немецкой артиллерии и ставили под огонь его пехоту. Вместо того, чтобы приказать свои солдатам следовать вплотную к танкам, он отдал приказ держаться от них на расстоянии 150 - 200 метров, тем самым лишив танки какого-либо прикрытия, когда они оказались на возвышенности у деревни Флескьер, в результате чего вскоре одиннадцать машин были выведены из строя обстрелом, а ещё пять уничтожены немецким сержантом Куртом Крюгером, который был убит шотландскими пехотинцами, когда они, наконец, поравнялась с танками. К тому времени, однако, было слишком поздно, чтобы достичь цели, которая должна была быть взята в течение дня. В итоге, пока слева и справа от поля боя в Камбре немецкие позиции были полностью уничтожены, в центре перед рядами британцев выпячивался выступ. Когда британская кавалерия решила двинуться через поле боя вслед за танками в сумерках 20 ноября, она наткнулась на неразрезанные проволочные заграждения и повернула обратно. Пехота повторила этот путь 21 ноября и в последующие дни.

30 ноября немецкая армия перешла в контратаку, в результате которая она не только вернула все потерянные в результате британской танковой атаки территории, но и захватила дополнительный участок, который раньше удерживали британцы - используя оставшиеся 73 танка, британские войска отразили германское контрнаступление, однако были вынуждены отступить, оставив Маркуэн Кантен и Бурлонский лес.

На Западном фронте вновь восстановился статус-кво.

Продолжение следует.

По мотивам поста Немецкий солдат рядом со снарядом с надписью «Я не хотел войны», Шеми-де-Дам, Франция, 1917 год

— Но что я все-таки хотел бы узнать, — говорит Альберт, — так это вот что: началась бы война или не началась, если бы кайзер сказал «нет»?

— Я уверен, что войны не было бы, — вставляю я, — ведь он, говорят, сначала вовсе не хотел ее.

— Ну пусть не он один, пусть двадцать — тридцать человек во всем мире сказали бы «нет», — может быть, тогда ее все же не было бы?

— Пожалуй что так, — соглашаюсь я, — но ведь они-то как раз хотели, чтоб она была.

— Странно все-таки, как подумаешь, — продолжает Кропп, — ведь зачем мы здесь? Чтобы защищать свое отечество. Но ведь французы тоже находятся здесь для того, чтобы защищать свое отечество. Так кто же прав?

— Может быть, и мы и они, — говорю я, хотя в глубине души и сам этому не верю.

— Ну, допустим, что так, — замечает Альберт, и я вижу, что он хочет прижать меня к стенке, — однако наши профессора, и пасторы, и газеты утверждают, что правы только мы (будем надеяться, что так оно и есть), а в то же время их профессора, и пасторы, и газеты утверждают, что правы только они. Так вот, в чем же тут дело?

— Это я не знаю, — говорю я, — ясно только то, что война идет и с каждым днем в нее вступают все новые страны.

Тут снова появляется Тьяден. Он все так же взбудоражен и сразу же вновь включается в разговор: теперь его интересует, отчего вообще возникают войны.

— Чаще всего от того, что одна страна наносит другой тяжкое оскорбление, — отвечает Альберт довольно самоуверенным тоном.

Но Тьяден прикидывается простачком:

— Страна? Ничего не понимаю. Ведь не может же гора в Германии оскорбить гору во Франции. Или, скажем, река, или лес, или пшеничное поле.

— Ты в самом деле такой олух или только притворяешься? — ворчит Кропп. — Я же не то хотел сказать. Один народ наносит оскорбление другому…

— Тогда мне здесь делать нечего, — отвечает Тьяден, — меня никто не оскорблял.

— Поди объясни что-нибудь такому дурню, как ты, — раздраженно говорит Альберт, — тут ведь дело не в тебе и не в твоей деревне.

— А раз так, значит мне сам бог велел вертаться до дому, — настаивает Тьяден, и все смеются.

— Эх ты, Тьяден, народ тут надо понимать как нечто целое, то есть государство! — восклицает Мюллер.

— Государство, государство! — Хитро сощурившись, Тьяден прищелкивает пальцами. — Полевая жандармерия, полиция, налоги — вот что такое ваше государство. Если ты про это толкуешь, благодарю покорно!

— Вот это верно, Тьяден, — говорит Кат, — наконецто ты говоришь дельные вещи. Государство и родина — это и в самом деле далеко не одно и то же.

— Но все-таки одно с другим связано, — размышляет Кропп: — родины без государства не бывает.

— Правильно, но ты не забывай о том, что почти все мы простые люди. Да ведь и во Франции большинство составляют рабочие, ремесленники, мелкие служащие. Теперь возьми какого-нибудь французского слесаря или сапожника. С чего бы ему нападать на нас? Нет, это все правительства выдумывают. Я вот сроду ни одного француза не видал, пока не попал сюда, и с большинством французов дело обстоит точно так же, как с нами. Как здесь нашего брата не спрашивают, так и у них.

— Так отчего же все-таки бывают войны? — спрашивает Тьяден.

Кат пожимает плечами:

— Значит, есть люди, которым война идет на пользу.

— Ну уж только не мне, — ухмыляется Тьяден.

— Конечно, не тебе и не одному из нас.

— Так кому же тогда? — допытывается Тьяден. — Ведь кайзеру от нее тоже пользы мало. У него ж и так есть все, что ему надо.

— Не говори, — возражает Кат, — войны он до сих пор еще не вел. А всякому приличному кайзеру нужна по меньшей мере одна война, а то он не прославится. Загляни-ка в свои школьные учебники.

— Генералам война тоже приносит славу, — говорит Детеринг.

— А как же, о них даже больше трубят, чем о монархах, — подтверждает Кат.

— Наверно, за ними стоят другие люди, которые на войне нажиться хотят, — басит Детеринг.

— Мне думается, это скорее что-то вроде лихорадки, — говорит Альберт. — Никто как будто бы и не хочет, а смотришь, — она уж тут как тут. Мы войны не хотим, другие утверждают то же самое, и все-таки чуть не весь мир в нее впутался.

Э.М. Ремарк. "На западном фронте без перемен."

Предыдущая часть лежит здесь - Октябрьская революция 1917 года

26 октября 1917 года, на следующий день после Октябрьской революции, в результате которой большевики сумели свергнуть Временное правительство и захватить власть в России, Второй всероссийский съезд советов принял "Декрет о мире", в котором предложил всем воюющим государствам немедленно заключить мир без аннексий и контрибуций. 9 ноября Ленин сообщил о приостановке военных действий на Русском фронте от Балтийского моря до Черного и направил телеграмму во все фронтовые части, содержавшую прямое обращение к солдатам: "Пусть полки, стоящие на позициях, выбирают тотчас уполномоченных для формального вступления в переговоры о перемирии с неприятелем". Великобритания, Франция, Япония, Италия, Румыния и Сербия в ответ на такой манёвр выразили Советскому правительству протест против нарушения договора от 5 сентября 1914 года, запрещавшего союзникам заключение сепаратного мира или перемирия. Германская империя же, наоборот, согласилась на ведение переговоров и заключила с Россией перемирие, так как к тому времени ее войска сильно истощились, и заключение мира на востоке позволило бы немцам перебросить дополнительные силы на Западный фронт.

9 декабря в Брест-Литовске, где располагалась ставка главнокомандующего Германским восточным фронтом, начались переговоры российской делегации с представителями Четверного союза (Германия, Австро-Венгрия, Турция и Болгария). Исходя из общих принципов "Декрета о мире", российские дипломаты предложили своим оппонентам принять за основу переговоров программу из шести основных пунктов:

1. Не допускаются никакие насильственные присоединения захваченных во время войны территорий; войска, оккупирующие эти территории, выводятся в кратчайший срок.

2. Восстанавливается полная политическая самостоятельность народов, которые были этой самостоятельности лишены в ходе войны.

3. Национальным группам, не имевшим политической самостоятельности до войны, гарантируется возможность свободно решить вопрос о принадлежности к какому-либо государству или о своей государственной самостоятельности путём свободного референдума.

4. Обеспечивается культурно-национальная и при наличии ряда условий административная автономия национальных меньшинств.

5. Производится отказ от контрибуций.

6. Решение колониальных вопросов проводится на основе тех же принципов.

Представители Четверного союза в принципе согласились с формулой мира без аннексий и контрибуций на основе самоопределения народов, а немецкие делегаты заявили, что Германия готова отозвать оккупационные войска и предоставить народам Польши, Литвы и Курляндии (часть современной Латвии) право самим определить свою судьбу. Однако тут в дело вмешался заместитель немецкого Полевого генерального штаба генерал Эрих фон Людендорф, заявивший своим дипломатам, что "военное положение Германии не требует поспешного заключения мира с Россией. Не мы, а Россия нуждается в мире". В результате немецкая делегация пошла на попятную и предъявила русской стороне свои условия мира: линия фронта становится границей между Германией и Россией, что означало окончательный отход большей части Латвии, Литвы, Польши и Белоруссии под контроль Германии. Ошарашенная такими требованиями российская делегация ответила, что должна проинформировать свое правительство.

На открывшемся 18 декабря заседании Совнаркома между его участниками разгорелись жаркие споры о том, что же делать дальше. Большинство руководителей партии большевиков вообще исключали возможность подписания какого-либо документа с империалистической державой и требовали продолжение войны с немцами, так как считали, что "мир ослабит революционное движение на Западе и приведет к гибели социалистической республики в России". А будущий председатель Петроградской ЧК Моисей Урицкий и вовсе заявил - "Моя рука не поднимется подписать "похабный мир". Чуть позже, 11 января 1918 года, выступая на заседании ЦК РСДРП, подобными словами планируемый мирный договор назвал и сам Ленин: "Несомненно, мир, который мы вынуждены заключать сейчас, — мир похабный, но если начнётся война, то наше правительство будет сметено". Тем не менее, несмотря на революционные порывы, никакой физической возможности продолжать войну с Германией у большевиков не было, так как к тому времени русская армия уже фактически разложилась и не представляла собой боеспособную силу.

В результате долгих обсуждений Совнарком все же пришел к приемлемому компромиссу, идею которого выдвинул Лев Троцкий: "Войну прекращаем, армию демобилизуем, но мира не подписываем. Если немцы не смогут двинуть против нас войска, это будет означать, что мы одержали огромную победу. Если они еще смогут ударить, мы всегда успеем капитулировать". На последующем голосовании члены заседания утвердили выдвинутое Лениным предложение о "всяческом затягивании подписания мирного договора".

Затягивая переговоры, большевики во многом надеялись, что мировая революция, которую они сделали действительностью у себя на родине, угрожает всем "империалистическим державам", тем более, что в Германии к ней были прямые предпосылки. В январе 1918 года по немецким городам прокатилась волна забастовок, в которой приняло участие более миллиона промышленных рабочих, чьи лидеры призывали к немедленному миру без аннексий, а кое-где даже сумели организовать советы рабочих. Тем не менее, эти надежды быстро погасли, так забастовки были разогнаны немецкими силовиками.

На новый раунд брестских переговоров поехал Лев Троцкий, который всячески пытался увести немцев в сторону от конкретного обсуждения мирного договора. Так же в Брест-Литовск приехала украинская делегация, которая совершенно неожиданно для советских дипломатов решила принять участие в мирных переговорах с немцами как самостоятельное государство. В ночь на 9 февраля 1918 года Германия, Австро-Венгрия, Турция и Болгария подписали с делегацией Украинской Народной Республики мир и договор о помощи, после чего немецкие войска вошли на территорию Украины. Секретным соглашением Киев обещал поставить Германии и Австро-Венгрии около миллиона тонн зерна и полмиллиона тонн мяса. Договор с Украиной австрийцы называли "хлебным миром".

Что касается России, то немцы предъявили Троцкому свои окончательные требования мира, в которых под военным контролем Германии и Австро-Венгрии должны были остаться Польша, Литва, часть Белоруссии, Украины, Эстонии и Латвии, а также Моонзундские острова и Рижский залив. Троцкий в ответ на это выдал речь, в которой заявил: "Мы более не согласны проливать кровь наших солдат в защиту интересов одного лагеря империалистов против другого. Мы выводим нашу армию и наш народ из войны! В то же время мы заявляем, что условия, предложенные нам правительствами Германии и Австро-Венгрии, в корне противоречат интересам всех народов. Мы отказываемся санкционировать те условия, которые германский и австро-венгерский империализм пишет мечом на теле живых народов. Мы не можем поставить подписи русской революции под условиями, которые несут гнет, горе и несчастье миллионам человеческих существ... Мы выходим из войны, но мы вынуждены отказаться от подписания мирного договора".

Германская сторона в ответ на выступление Троцкого заявила, что неподписание Россией мирного договора автоматически влечёт за собой прекращение перемирия. После этого советская делегация демонстративно покинула заседание, мотивировав это необходимостью вернуться в Петроград для получения дополнительных инструкций. В тот же день Троцкий послал телеграмму командующему русской армией Крыленко, в которой потребовал немедленно издать приказ по действующим войскам о прекращении состояния войны с державами германского блока и о демобилизации армии.

31 января на совещании кайзера Вильгельма II и военного командования немецкой армии было принято решение прервать перемирие с Россией и начать наступление на Восточном фронте. Согласно разработанному плану, предполагалось занять всю Прибалтику вплоть до Нарвы и оказать вооружённую поддержку Финляндии. Решено было также занять Украину, ликвидировать на занятых территориях советскую власть и приступить к вывозу зерна и сырья. 16 февраля германское командование официально заявило оставшемуся в Брест-Литовске советскому представителю о том, что между Россией и Германией возобновляется состояние войны. 17 февраля вторжение началось.

Советское правительство в попытке отразить нападение 21 февраля опубликовало декрет "Социалистическое отечество в опасности! ", в котором "от Советов и революционных организаций" требовалось защищать каждую позицию до последней капли крови, уничтожать продовольственные запасы, которые могли бы попасть в руки врага. Железнодорожникам предписывалось уводить на восток подвижной состав при отступлении, уничтожать пути и железнодорожные здания. Объявлялась мобилизация рабочих и крестьян для рытья окопов, причём к этим работам под угрозой расстрела должны были привлекаться "все работоспособные члены буржуазного класса, мужчины и женщины". Принимались экстренные меры по обеспечению действующих войск продовольствием, налаживанию военного производства и укреплению тыла. В больших городах проходила запись добровольцев в Красную Армию. Формируемые части Красной Армии направлялись на наиболее угрожаемые участки фронта - под Нарву, Ревель и Псков.

Тем не менее, в конечном счете, русской армии не удалось оказать сопротивления решительно наступающему противнику, и немецкие войска вскоре взяли под свой контроль Минск, Киев, Гомель, Псков и многие другие города. 26 февраля, опасаясь захвата Петрограда немецкими войсками, советское правительство по предложению Ленина переехало в Москву, ставшую новой столицей Советской России.

На Кавказе Турция также нарушила перемирие с Россией и возобновила военные действия, в результате которых турецкая армия начала успешное продвижение вглубь российских территорий. Охваченное паникой советское руководство, опасаясь, что такими темпами под вражеской оккупацией окажется большая часть страны, в конечном итоге приказало делегации в Брест-Литовске принять все условия Германии и подписать с ней мирный договор, что и было сделано 3 марта 1918 года. По его условиям Россия обязалась: не претендовать на Прибалтику и часть современной Белоруссии; вывести войска из Финляндии и Украины, а также признать Украинскую Народную Республику независимым государством; вывести войска с территории Османской империи, а также передать ей округа Ардаган, Батум и Карс; принять режим торговли с Германской империей от 1904 года; демобилизовать армию и разоружить флот; прекратить революционную пропаганду в Центральных державах и союзных им государствах.

В общей сложности Россия должна была уступить неприятелю 750 тысяч квадратных километров, на которых проживала четверть российского населения, размещалась четверть производственных ресурсов и треть аграрных земель, а также обязалась выплатить немцам контрибуцию в размере 245 тонн золота.

7 марта немецкое правительство подписало договор о помощи с Финляндией, в которой в то время во всю шла гражданская война. 6 декабря 1917 года сейм Финляндии провозгласил независимость и объявил об окончательном выходе своей страны из состава России. Международное признание нового государства целиком и полностью зависело от позиции советского правительства, так как США и страны Европы не были готовы признать независимость Финляндии до того, как это сделает Россия. 29 декабря финское правительство Финляндии обратилось к Совету народных комиссаров: "В числе основных начал свободы российской революцией признано и провозглашено перед всем миром право полного самоопределения народов. Это великодушное признание вызвало сочувственный отклик в финском народе... По численности он не велик, но он чувствует себя нацией среди наций с самобытной национальной культурой, с особой общественной и политической жизнью. Однако до сих пор сему народу приходилось довольствоваться ограниченным правом самоопределения... Освобождение русского народа принесло свободу и финскому... Финляндия рассчитывает на признание со стороны России, от имени которой неоднократно провозглашено, что свобода – неотъемлемое право каждого народа..."

Не найдя, что на такое можно возразить, советская власть 31 декабря признала независимость Финляндии.

Однако, делая такое заявление, Ленин и компания планировали, что в соседней стране в ближайшие месяцы также свершится красная революция, а поэтому независимость финнов не будет иметь никакого значения. Ещё 14 ноября 1917 года на съезде Социал-демократической партии Финляндии (СДПФ) в Хельсинки выступил Иосиф Сталин, который в своей речи призвал к "решительному повторению в Финляндии рабочей революции, произошедшей в России", и почти сразу после объявления финнами независимости эта революция началась. 22 января 1918 года СДПФ принял решение создать революционный "Исполнительный комитет финляндских рабочих", составивший план переворота, который было решено осуществить с помощью военной помощи, обещанной Лениным. 28 января финские революционеры захватили все ключевые объекты в Хельсинки и объявили, что "Буржуазное правительство свергнуто революционным движением рабочего класса". Правительство Финской республики бежало из восставшей столицы в город Вааса, где опубликовало воззвание к своему народу, в котором призвало граждан оказать сопротивление мятежникам и уточнило, что вооружённое сопротивление правительственным войскам будет оцениваться как измена стране. Главнокомандующим правительственных войск был назначен Густав Маннергейм, в прошлом генерал-лейтенант царской русской армии, вернувшийся в Финляндию после Октябрьской революции.

В течение февраля 1918 года обе стороны готовились к схватке. Силы красных насчитывали около 90 тысяч человек, в расположении Маннергейма было только 40 тысяч, однако его войска находились под командованием профессиональных военных, в то время как красным командирам недоставало подготовки. Кроме того, после заключения договора о помощи немцы перекинули в Финляндию опытные экспедиционные войска из состава Балтийской дивизии, в то время как Советы после оглашения Брестского мирного договора наоборот начали отводить свои войска из Финляндии, впрочем, продолжая тайно поддерживать и снабжать местные красные формирования. Воспользовавшись ослаблением войск противника, Маннергейм двинулся вперед. Его план заключался в том, чтобы организовать концентрическое наступление на коммуникационные линии между расположением красных формирований и Петроградом, что должно были одновременно перерезать эти линии и поставить красные войска на пересечение двух сходящихся направлений атаки. В результате успешных боевых действий правительственные войска 6 апреля заняли город Тампере - главный оплот красных войск на юге, что позволило Манергейму перебросить войска на юго-восток страны в Карелию и вынудить формирования Красной гвардии к поспешному отступлению через границу в Россию. 2 мая сопротивление революционеров прекратилось.

Тем не менее, победа финского правительства над "иностранной идеологией, которую красные пытались укоренить на ее земле" не сделали Финляндию полностью независимой страной, ведь немцы взяли высокую плату за свою поддержку и вмешательство. Договор, подписанный между двумя странами 7 марта, предоставлял Германии право свободной торговли с Финляндией, тем самым сделав из нее, по сути, рынок сбыта немецких товаров. Также он связывал Финляндию обязательством не заключать никаких союзных договоров с другими государствами без согласия Германии. Маннергейм, узнавший о том, что правительство фактически лишило его страну суверенитета, за который он сражался, пришел в ярость. Когда ему было заявлено, что он должен формировать новую армию с помощью немецких офицеров и фактически в подчинении у немцев, Маннергейм в возмущении подал в отставку и уехал в Швецию.

Правительства стран Антанты с ужасом наблюдали за событиями, происходившими в границах развалившейся Российской империи. Высадка немецкого десанта в Финляндии создала угрозу захвата немцами стратегически важных портов в Мурманске и Архангельске, не говоря уже о том, что развал русской обороны позволял Германии перебросить значительную часть своих войск на Западный фронт. В результате к концу весны 1918 года, когда окончательно стало ясно, что советская власть не может оказать сопротивление немцам, у руководства Антанты появились планы по восстановлению Восточного фронта вне зависимости от желания большевиков...

Продолжение следует.

Спасибо @MistyTatiana и @user9880464 за донаты, отправленные в поддержку моего блога!

После окончательного свержения династии Романовых, случившегося в результате Февральской революции ( Февральская революция 1917 года ), власть в России перешла в руки Временного правительства, которое возглавил князь Георгий Львов, славившийся своей благотворительной деятельностью, в результате которой заработал уважение среди простого народа. В Государственной думе I созыва князь возглавлял врачебно-продовольственный комитет, который занимался открытием столовых и санитарных пунктов для голодающих, погорельцев и малоимущих. В годы Первой мировой войны Львов возглавлял "Всероссийский земский союз помощи больным и раненым военным", который занимался оборудованием госпиталей и санитарных поездов, поставками одежды и обуви для армии.

Получив 2 марта 1917 года пост премьер-министра, Львов провел серию реформ, направленных на радикальную либерализацию России. Под его руководством Временное правительство начало подготовку к созыву Учредительного собрания, которое должно было установить форму правления и принять конституцию страны. При нем были отменены все сословные, вероисповедные и национальные ограничения. Объявлялась свобода союзов, печати, слова, собраний и стачек. Отменялись смертная казнь и военно-полевые суды. 10 марта был упразднен Департамент полиции, в результате чего из городов исчезли полицейские и жандармы, что вполне предсказуемо быстро привело к чудовищному всплеску преступности. Оправдывая данный указ, Львов говорил: "Применять силу не нужно, так как русский народ не любит насилия. Все само собою утрясется и образуется... Народ сам создаст своим мудрым чутьем справедливые и светлые формы жизни".

Не менее значимую роль во Временном правительстве играл Александр Керенский, назначенный на пост министра юстиции и также пользующийся широкой поддержкой среди народа.

Окончив юридический факультет Петерсбурского университета, Керенский начал карьеру адвоката и вскоре прославился участием в крупных политических процессах. Так, в 1906 году он защищал крестьян, разграбивших поместья эстонских и латвийских баронов, а в 1910 году он был главным защитником на процессе туркестанской организации социалистов-революционеров, обвинявшихся в антиправительственных вооружённых акциях, и спас своих подзащитных от смертной казни. В 1912 году Керенский был избран депутатом IV Государственной думы и на ее заседаниях выступал с критическими речами в адрес правительства, благодаря чему приобрёл славу одного из лучших ораторов левых фракций. В ходе Февральской революции Керенский был назначен представителем Петросовета в созданном в Думе революционном Временном комитете и поспособствовал окончательному свержению монархии в России. Заняв пост министра Юстиции, Керенский объявил амнистию по всем политическим и религиозным делам, что, как показали дальнейшие события, оказало огромное влияние на будущее российского государства, ведь в результате этого указа в Петроград из ссылок, тюрем и эмиграции вернулись многие видные революционеры прошлых лет. В частности среди амнистированных был Иосиф Сталин, который, вернувшись в Москву, вошел в число руководителей ЦК РСДРП и в редколлегию газеты "Правда", со страниц которой начал выступать в поддержку Временного правительства, исходя из того, что "демократическая революция ещё не завершена и свержение правительства не является практической задачей". Однако после возвращения в Россию лидера большевиков Владимира Ленина, призывавшего своих соратников к пролетарско-социалистической революции, позиция Сталина резко изменилась в ту же сторону.

После поражения революции 1905 года ( Революция 1905 года в России ) Ленин эмигрировал в Европу, где он активно участвовал в деятельности РСДРП, заседаниях Второго Интернационала, а также в издательстве газеты "Правда", для которой он написал несколько сотен статей. После начала Первой мировой войны Ленин, проживающий в то время в деревне Поронин (Польша) на территории Австро-Венгрии, был арестован австрийскими жандармами по подозрению в шпионаже в пользу российского правительства. 6 августа 1914 года после помощи депутата-социалиста австрийского парламента Виктора Адлера Ленин вышел на свободу и эмигрировал в Швейцарию, где и прожил вплоть до 1917 года. Февральская революция стала для Ильича полнейшей неожиданностью, и еще за несколько месяцев до нее он в своих публичных выступлениях заявлял, что не рассчитывает дожить до грядущей революции, однако он уверен, что её увидит молодёжь. Тем не менее, узнав из газет, что в России произошло свержение монархии, вождь большевиков принял решение немедленно вернуться на родину, чтобы воспользоваться благоприятным моментом.

В условиях идущей войны из Швейцарии в Россию можно было легально проехать через Францию, Англию, Норвегию и Финляндию. Однако страны Антанты составили чёрные списки людей, которым было запрещено появляться на их территории, и Ленин оказался среди них. Соратник Ленина Юлий Мартов предложил запросить проезд через Германию. Немецкое правительство, рассчитывавшее, что радикальные русские социалисты по приезду на родину станут агитировать за выход России из войны, что позволило бы немцам перебросить все силы на Западный фронт, разрешило большевикам проезд через свою страну. 29 марта 1917 года канцлер Теобальд фон Бетман-Гольвег говорил в рейхстаге: "У нас нет ни малейших оснований враждебно относиться к борьбе русского народа за свободу или желать возвращения автократического старого режима. Наоборот, мы хотим, насколько это в наших силах, помочь нашему восточному соседу в деле строительства счастливого будущего и избавления от английского засилия. Германия всегда была и остается готова заключить почетный мир с Россией."

Деньги на поездку, около 3 тысяч франков, Ленин одолжил у швейцарских социал-демократов, а также у своих товарищей по партии. В последствии среди оппозиционных большевикам политических деятелей появилась версия, что деньги на возвращение в Россию и организацию дальнейшей революции коммунистам выдало немецкое правительство, перечислившее Ленину в общей сложности 80 миллионов золотых марок, однако прямых доказательств финансирования большевиков Германией до их прихода к власти до сих пор не обнаружено. Вероятно, на большевиков "записаны" те финансовые средства, которые получали от Германии другие политические группы и лица как до Октябрьской революции, так и после нее.

Почти безостановочно проехав через всю Германию, поезд с Лениным и его соратниками прибыл в город Засниц, где эмигранты пересели на пароход "Королева Виктория" и на нем переправились в Стокгольме. В шведской столице они пересели на поезд, на котором доехали до границы Великого княжества Финляндского, входившего в состав Российской империи. На санях через покрытую льдом реку добрались до пограничного города Торнио, а оттуда уже на поезде – в Петроград. Накануне прибытия в русскую столицу Ленин телеграфировал своим сестрам, чтобы они не забыли его встретить и заодно оповестили товарищей по партии: "Приезжаем в понедельник ночью. Сообщите "Правде". Ленин не был на родине десять лет и, будучи лидером небольшой эмигрантской группы, совершенно не ожидал такого приема, который в итоге случился. Его товарищи по партии в России сумели в короткий срок организовать торжественную встречу своего вождя, и благодаря их усилиям вся площадь перед Финляндским вокзалом была залита народом. На перроне стоял, выстроившись вдоль всей платформы, почетный караул, а также играли три оркестра, которые спели "Варшавянку", "Замучен тяжелой неволей"" и, по просьбе самого Ленина, "Интернационал". Забравшись на стоящий на площади броневик, Ленин произнес перед народом зажигательную речь, которую закончил словами - "Да здравствует социалистическая революция"

Спустя несколько недель после возвращения Ленина в Россию на родину вернулся еще один политический деятель, которому было суждено сыграть ключевую роль в грядущей Октябрьской революции. 4 мая в Петроград приехал Лев Троцкий, который вел кипучую деятельность еще во время революции 1905 года, активно участвовая работе Петербургского совета рабочих депутатов, призывая народ к всеобщим стачкам до полного падения монархии. После победы реакции Троцкий за свои радикальные взгляды был осуждён на вечное поселение в Сибирь с лишением всех гражданских прав. По дороге к месту ссылки Троцкий симулировал приступ радикулита, из-за которого его поместили в больницу в деревне Березово. По воспоминаниям самого Троцкого: "Режим в больнице был совершенно свободный. Я уходил на целые часы, когда мне становилось «легче». Врач поощрял мои прогулки, так как побега в это время года (февраль) никто не опасался". Тем не менее, Троцкому сумел осуществить побег благодаря помощи нескольких местных крестьян, сочувствующих революционному делу. Беглец, преодолев на оленьих упряжках более 700км, добрался до Урала, оттуда уже на поезде приехал в Петербург, из которого перебрался в Финляндию, а из нее уже в Швецию. За 10 лет эмиграции Троцкий сменил множество стран, а Февральская революция застала его в США, куда он был вынужден переехать в 1916 году после высылки из Франции за свои антивоенные взгляды.

Узнав о перевороте в России, Троцкий немедленно сел на корабль, плывущий в Европу, однако уже в порту канадского города Галифакс он был задержан британскими властями, обвинившими его в получении немецких денег с целью свержения Временного правительства в России. Троцкого поместили в лагерь для военнопленных, где он пробыл три недели, в течении которых вел активную пропаганду антивоенных и коммунистических идей среди пленных немцев. В середине апреля Министр иностранных дел России Павел Милюков, находясь под сильным давлением большевиков, требующих от Временного правительства немедленно выступить в защиту своего арестованного соратника, обратился к британским властям с официальной просьбой об освобождении Троцкого. 20 апреля Троцкий был посажен на датский пароход Хелиг Олав, идущий в Европу. 4 мая 1917 года он добрался наконец до Петрограда и прямо с Финляндского вокзала отправился на заседание Петросовета, где в память о том, что он уже был председателем Петросовета в 1905 году, ему предоставили место с совещательным голосом.

Также после объявленной Керенским амнистии на свободу вышел Нестор Махно, впоследствии ставший настоящим идолом движения анархистов. Махно родился 7 ноября 1888 года в городе Гуляйполе в семье украинских крестьян. С началом революции 1905 года 18 летний юноша быстро пропитался идеями анархо-коммунизма и в 1906 году примкнул к "Союзу вольных хлеборобов" - революционно-террористической организации, действовавшей в Запорожской области. Участники данной банды поджигали помещичьи усадьбы и посевы, убивали агентов царской охранки, а также грабили банки и магазины. 26 августа 1908 года Махно был арестован за убийство чиновника военной управы, а 22 марта 1910 года приговорён к смертной казни через повешение, которая была заменена бессрочной каторгой. В 1911 году он был переведён в каторжное отделение Бутырской тюрьмы в Москве, где познакомился с известным анархистским активистом Петром Аршинов, который быстро идеологически обработал буйного революционера, окончательно привив Махно мысль, что "любое государство и любые партии - это абсолютное зло". Освободившись в 1917 год, Махно вернулся в Запорожье, где быстро сколотил вокруг себя новую банду из крестьян, пропитанных анархистскими идеями, и при их поддержке объявил себя комиссаром Гуляйпольского района. На своем новом посту Махно провел конфискацию помещичьих и церковных земель и разделил её между крестьянами, чем заработал колоссальную поддержку среди народа и в дальнейшем сыграл довольно значительную роль в ходе начавшейся гражданской войне.

Тем временем страны Антанты с тревогой наблюдали за революционными событиями в России. Выход русских из войны был бы тяжким ударом для союзников, а поэтому правительства Англии, США и Франции быстро признали новую власть в Российской империи и немедленно вступили с ней в переговоры, склоняя ее к продолжению боевых действий. Новые российские министры после ожесточенных споров все же пришли к выводу, что войну требуется продолжать. В мае 1917 года на пост военного министра был назначен Александр Керенский, сразу приступивший к чистке среди главного командования, которое, как он считал, было охвачено пораженческими настроениями. На пост начальника штаба армии он назначил генерала Брусилова, считавшегося самым успешным военачальником русской армии ( Самые кровопролитные сражения Первой мировой войны: "Битва на Сомме" и "Брусиловский прорыв". Изобретение танка ). Согласно разработанному вместе с союзниками плану русского наступления, войска Юго-Западного фронта должны были охватить с флангов войска 2-й австро-венгерской и Южной германской армий и вынудить их к глубокому отступлению.

Стоит отметить, что дисциплина в русских войсках к тому времени была уже практически на нуле. Сразу после Февральской революции солдаты фактически начали саботаж войны, который выражался в чрезвычайно медленном передвижении частей, постоянном требовании отвести фронтовиков в тыл на отдых, а также в банальном дезертирстве. Военные комиссары, назначенные временным правительством, без устали перемещались на автомобилях из полка в полк, уговаривая солдат продолжать войну, уверяя их, что победа не за горами! Однако уговоры с каждым днем помогали все меньше, и армия стремительно теряла боеспособность.

Все чаще стали случаться случаи братания русских и немецких войск, которое, по воспоминаниям прапорщика Крыленко, выглядело так: "С утра на междуокопном пространстве началась типичная картина добродушного смеха и бесед между нашими и немецкими солдатами о том, каким образом надлежит в дальнейшем прекратить войну". Также сохранились воспоминания рядового немецкой армии Карла Фалькенхайна, который писал своей жене с участка фронта на нынешней польско-белорусско-украинской границе, что некоторые его товарищи "уже неоднократно ходили в окопы противника, получали у русских хлеб и возвращались снова и снова".

Тем не менее, русскому командованию все же удалось отправить свои войска в запланированное наступление, которое началось 16 июня с массированного арт-обстрела позиций австро-германских войск, продолжавшегося два дня. 18 июня русские армии перешли в наступление в направлении Львова. Первые два дня принесли наступающим некоторый тактический успех. На отдельных участках были захвачены 2-3 линии неприятельских окопов, а 11-я русская армия сумела полностью прорвать первый рубеж обороны, окружить и пленить часть солдат противника. В телеграмме Временному правительству 18 июня 1917 года Керенский заявлял: "Сегодня великое торжество революции, Русская революционная армия с огромным воодушевлением перешла в наступление". Однако "огромное воодушевление" длилось совсем недолго. Передовые русские части, столкнувшись с ожесточенным сопротивлением врага и понеся большие потери, отказались продолжать наступление и начали массово дезертировать с линии фронта. В результате, несмотря на значительное превосходство в живой силе и технике, 20 июня русское наступление на Львов было окончательно прекращено ввиду невозможности заставить войска идти вперёд.

Через три дня, 23 июня, началось еще одной наступление русских сил - на этот раз в атаку пошла армия генерала Корнилова, нацеленная прорвать оборону противника в районе городов Калуш и Болехов. Имея двукратное преимущество в численности, войска Корнилова смогли оттеснить австро-венгерские войска и занять Калуш, однако после этого в армии начались те же проблемы, что и у соседних войск - передовые части понесли огромные потери в первых штурмовых боях, ввиду чего отказывались продолжать наступление. Более того, после взятия Калуша солдаты вышли из-под контроля и устроили в городе массовый погром.

Остановкой продвижения русских воспользовались австрийцы, которые срочно перебросили к Калушу подкрепления и в результате контрудара вернули город под свой контроль. В дальнейшем русские войска фактически полностью утратили боеспособность, и перешедшие 6 июля в контрнаступление немецко-австрийские войска без труда обратили противника в паническое бегство. По словам генерала Головина "отступающие, пехотинцы расстреливали попадавшихся у них на пути офицеров, а также грабили и убивали местных жителей под лозунгом "режь буржуя! " Комиссары 11-й армии в своей телеграмме командованию так описывали сложившуюся ситуацию: "Начавшееся 6 июля немецкое наступление на фронте 11-й армии разрастается в неизмеримое бедствие, угрожающее может быть гибелью революционной России. В настроении частей, двинутых недавно вперёд героическими усилиями меньшинства, определился резкий и гибельный перелом. Наступательный порыв быстро исчерпался. Большинство частей находится в состоянии всё возрастающего разложения. О власти и повиновении нет уже и речи, уговоры и убеждения потеряли силу — на них отвечают угрозами, а иногда и расстрелом... Некоторые части самовольно уходят с позиций, даже не дожидаясь подхода противника. На протяжении сотни вёрст в тыл тянутся вереницы беглецов с ружьями и без них — здоровых, бодрых, чувствующих себя совершенно безнаказанными. Иногда так отходят целые части... Положение требует самых серьёзных мер... Сегодня Главнокомандующий с согласия комиссаров и комитетов отдал приказ о стрельбе по бегущим. Пусть вся страна узнает правду... содрогнётся и найдёт в себе решимость обрушиться на всех, кто малодушием губит и предаёт Россию и революцию..."

В результате дальнейшего наступление австро-немецкие армии полностью очистили территорию Австро-Венгрии от русских войск, оттеснив их к довоенной границе.

Провал июньского наступления значительно подорвал авторитет Временного правительства. Лозунг "война до победного конца" окончательно потерял свою актуальность в народе, а ему на замену пришли антивоенные настроения, которые активно подпитывали большевики, требовавшие немедленного мира и сепаратного выхода России из войны.

В России начала назревать очередная революция.

Продолжение следует.

История всемирно известного снимка грандиозной катастрофы самого большого в истории дирижабля "Гинденбург" рассказана здесь.

Но это случилось где-то далеко, за границей, и к России не имело никакого отношения. А по причине отсутствия в 1920-х — 1930-х годах социальных сетей и мессенджеров даже событие исторического масштаба запросто могло пройти мимо внимания российской аудитории. Могло — и проходило...
...или всё-таки нет?

Между Первой и Второй мировыми войнами авиация развивалась, как принято говорить, семимильными шагами. В 1920-х воздушные коммуникации компенсировали отсутствие или небольшую пропускную способность наземных и водных трасс между городами и странами. А рост производства алюминия, да и прогресс во всех высокотехнологичных областях, подстёгнутых войной, стимулировали работу инженерной мысли, на воплощение которой государства не жалели денег — помня опыт Первой мировой войны и готовясь ко Второй.

Во Франции фирма "Фарман", успевшая прославиться благодаря бомбардировщикам и разведывательным аэропланам, создала гигантский пассажирский биплан с подходящим названием "Голиаф".

В Германии, обнищавшей после войны, всё же не ограничились выпуском моноплана-гиганта G-34 с четырьмя моторами, который поднимал в воздух до 30 пассажиров. Модель Dornier Do X, построенная в 1929 году, представляла собой огромную летающую лодку. При размахе крыльев 48 метров и длине 40 метров это чудо авиационной техники с двенадцатью мощными радиальными двигателями, установленными попарно на каждом крыле, развивало крейсерскую скорость 175 км/ч и могло перевозить 169 пассажиров, утопающих в роскоши.

Правда, в большую серию модель не пошла: демонстрационные полёты в Африку, Северную и Южную Америку показали её невысокие лётные характеристики...
...однако ведущие авиапроизводители мира ориентировались именно на конструкции, способные взлетать с воды и садиться на воду. Это позволяло не зависеть от количества и качества аэродромов, которые развивались менее быстро и подходили не для всех крылатых машин.

В Советской России тогда делали упор на создание цельнометаллических многомоторных бомбардировщиков, которые в мирное время адаптировались для пассажирских и грузовых перевозок. Лидирующие позиции занимало конструкторское бюро под руководством Андрея Николаевича Туполева. Его шедеврами стали дальние бомбардировщики, одни из первых и лучших в мире: двухмоторный ТБ-1 и четырёхмоторный ТБ-3. Их грузоподъёмность и дальность полёта поражали воображение современников...
...а перелёт на ТБ-1 из СССР в США с несколькими промежуточными посадками навсегда остался в истории.

Создал Туполев и пассажирский АНТ-20 "Максим Горький". Но в 1935 году этот восьмимоторный гигант подобно дирижаблю "Гинденбург" погиб на глазах публики во время модного в те поры авиационного праздника — или авиашоу, как сказали бы сейчас: он столкнулся в воздухе с истребителем сопровождения. И выпуск модернизированной шестимоторной версии "Максима Горького" АНТ-20-бис сопровождался уже более скромной рекламной шумихой.

Итальянцы ещё в 1921 году создали, пожалуй, самый большой гидроплан своего времени Caproni Ca.60 Noviplano — летающую лодку длиной почти 24 метра, с восемью двигателями, девятью крыльями размахом 39 метров и грузоподъёмностью до ста пассажиров. Увы, некоторые технические проблемы при обкатке и пожар, который уничтожил прототип при загадочных обстоятельствах, не дали этому проекту развиться в трансатлантический лайнер на 150 пассажиров.

Но всё это касается аэропланов, для которых поэт Велимир Хлебников придумал русское название — самолёт. А законодателями в области строительства дирижаблей оставались немцы.

В 1928 году Германия в очередной раз доказала своё первенство: со стапелей сошёл самый большой и самый передовой в техническом отношении дирижабль своего времени "Граф Цеппелин" длиной почти 240 метров и максимальным диаметром больше 30 метров. За девять лет он совершил 590 полётов в разные страны мира, провёл в воздухе около 17'200 часов и, помимо разнообразных грузов и почты, перевёз больше 13'000 пассажиров.

Россия тогда крепко дружила с Германией. Немецкие военные, лишившись по результатам Первой мировой возможности тренировать лётчиков и танкистов на своей территории, делали это в Липецке и других российских городах. А гигантский красавец-дирижабль "Граф Цеппелин" появлялся в небе над Ленинградом: событие запечатлел этот летний снимок 1931 года.

Оригинал по ссылке: https://dzen.ru/a/Z-ck5hrI1VzJGFtr