Первая мировая война

Автор: Виталий Илинич

Вступление – Что мы знаем о ПМВ?

• Первая Мировая. Почему ничего не получалось?

• Химическая война. Часть 1

• Химическая война. Часть 2

Что мы знаем про артиллерию в Первой Мировой войне? Ну, кроме общих фраз про «бога войны» и артподготовок по две недели, которые не помогали. Собственно говоря, многим ПМВ представляется в виде бессвязных картин пулемет – хлор – танк. Первое – это то, что остановило пехоту. Второе – это то, чем пытались кризис преодолеть, но не преуспели. А третье – танк – это то, чем в итоге смогли прорвать оборону. А артиллерия? А она просто впустую выпускала сотни тысяч снарядов, бесцельно перепахивая грунт. Так может она вообще не нужна была? Нет, именно артиллерия в первую очередь смогла эту самую оборону прорвать. Давайте рассмотрим, какие были проблемы и как их в итоге удалось решить.

Как мы уже с вами знаем, Первая Мировая война – это не некая единая картина длиной в четыре года. И судя по тому, что нам как будто бы известно, может сложиться мнение, что артиллеристы, а вместе с ними и всё командование, были какими-то умственно-отсталыми людьми. Ведь нам одновременно видно, что артиллерия всё превращала в лунный пейзаж, но при этом как будто бы атаки пехоты останавливались постоянно пулеметами, не успев пройти и несколько сотен метров. А порой не успев даже преодолеть нейтральную полосу!

Как так выходит? Может быть, артиллеристы стреляли не туда? Или оборона противника была так сильно укреплена? Ну как же так может случиться, чтоб раз за разом был такой эффект?! Всё дело в том, что война была разной. Как я уже писал, методы наступления развивались, но вместе с ними развивались и методы обороны. И на каждом этапе были свои проблемы. При этом было не так уж и мало наступлений, прошедших в глубину на несколько километров, и завязших только потом – когда они вышли из-под «зонтика» собственной артподдержки. Здесь мы постараемся разобраться детально в том, какие были проблемы, и как их удалось решить – а ведь их удалось решить!

Для начала еще разок рассмотрим проблемы артиллерии. На начало ПМВ артиллерия, в первую очередь французская, была совсем не похожа не то, что мы привыкли себе представлять. Чуть ближе к современному представлению была немецкая, но и ей еще многое предстояло сделать. Я рассматриваю в первую очередь Антанту, потому что после остановки изначального немецкого наступления лета 1914-го, Антанта в значительно большей степени на Западном фронте была в наступательной позиции. А в первую очередь французов, потому что, они играли основную роль: война шла на их территории, и они выставили больше всего дивизий на этом направлении.

В отличие от немцев, делавших большой упор на тяжелую артиллерию (например, на 150-мм гаубицы), французы почти совсем не придавали ей значения именно в полевой войне. Происходило это по разным причинам, среди которых серьезная недооценка как значения артиллерии вообще, так и мощи огня тяжелой артиллерии, в частности. ПМВ стала первой крупной войной, где реально массово применили скорострельные пушки. До того, за неимением опыта, особо не понимали, какой же огневой мощью они обладают. По некоторым данным, французы также опирались на негативный опыт русской артиллерии ажно чуть ли не русско-турецкой войны 1877 - 1878 гг., когда наша артиллерия оказала слабое воздействие на турок.

Да вот только в те годы не было полноценных осколочно-фугасных снарядов. Те, что были, снаряжались чуть ли не дымным порохом. Могущество снарядов, снаряженных дымным порохом, в сравнении, например, с тротилом, различается очень сильно. Порох и взрывается заметно слабее при равной массе, так еще и плотность у него ниже, т. е. в том же объеме масса пороха будет меньше. Это не говоря ещё об отставании его в прочих параметрах. В общем, 150-мм артиллерийская граната 1870-х, начиненная дымным порохом, и 150-мм граната 1910-х, начиненная тротилом, – это просто небо и земля!

И в итоге французская артиллерия подходит к началу ПМВ, вооруженная в основном 75-мм пушками. Тяжелых орудий именно в полевой артиллерии (уж не судите строго за такой термин) почти не было. Не лучше ситуация была и у англичан, насколько мне известно. Разумеется, как мы уже читали в предыдущих статьях, французы нашли своеобразный выход из положения, переведя в полевую артиллерию различные устаревшие орудия, однако они имели недостаточную дальность и скорострельность. Требовалось срочно начинать массовый выпуск новых пушек и гаубиц калибром более 75-мм, а также средств тяги к ним.

Давайте рассмотрим немного конкретных цифр. На начало войны французская полевая артиллерия имела на вооружении 75-мм легкие скорострельные орудия, у горных частей имелись 65-мм скорострельные орудия, а части тяжелой полевой артиллерии располагали 155-мм скорострельными гаубицами образца 1904-го года, 120-мм пушками Баке и 120-мм пушками Банжа обр. 1878-го года. Помимо этого, некоторое количество старых орудий Банжа предназначалось для обороны крепостей и для осадных парков.

В частях, мобилизуемых в первую очередь, имелось примерно следующее количество орудий:

3840 – 75-мм пушек;

120 – 65-мм горных пушек;

308 – тяжелых орудий, состоящих на вооружении полевых частей;

380 – тяжелых орудий Банжа, предназначенных для комплектования осадных парков.

Помимо этого, разумеется, было еще огромное количество (порядка 7000) очень старых орудий, предназначенных для обороны крепостей. Они позже очень пригодятся.

Для сравнения, в германской армии к началу войны имелось:

5500 – легких орудий, из которых 75% было калибра 77-мм пушками, а 25% - гаубицы 105-мм.

2000 – тяжелых орудий, среди которых 105-мм и 135-мм пушки (да, такой вот необычный калибр), 150-мм гаубицы и 210-мм мортиры, при этом орудия в основном были современные на тот момент.

Не стоит, однако, сравнивать напрямую именно цифры – не забывайте, что к французским орудиям присоединилось и некоторое количество английских, правда, с похожим распределением по классам. Важнее тут то, какую долю орудий составляли тяжелые.

Еще немного про ТТХ – французские орудия отличались недостаточной дальнобойностью. Шутка ли, баллистически 75-мм пушка могла стрелять и на 8 километров, но прицел и лафет были рассчитаны только на 6,5 км. Для сравнения, у немцев на такую дистанцию стреляла 105-мм гаубица с существенно большим уровнем могущества снаряда (он как бы весит примерно вдвое больше). Немецкая 150-мм «тяжелая» (а реально очень легкая по массе) полевая гаубица образца 1902 г. била уже на 7,4 км. Более мощная 150-мм гаубица 1913-го года – на 8,6 км. 210-мм «короткая» мортира била на 9,4 км, а имевшиеся с конца прошлого века 150-мм пушки – дальше 10 км. 135-мм пушка, которых на начало войны было небольшое количество, доставала и на 14 – 16 км, по разным данным.

Таким образом, вы уже видите, насколько велики были проблемы артиллерии Франции с точки зрения материальной части. При всех реально высоких характеристиках 75-мм пушки, даже уже она была конструктивно и организационно ограничена как в достижении дальности, так и в стрельбе с закрытых позиций. А других орудий во французской полевой артиллерии по большому счету и не было. У немцев же были и тяжелые орудия, и с дальней стрельбой было лучше. При этом особенно я бы хотел отметить, что немцы еще и по боеприпасам создали очень большой запас именно для тяжелой артиллерии – 4000 снарядов на ствол. Для сравнения, для 77-мм пушек имелось 800 снарядов на ствол. Во французской артиллерии для 75-мм пушки имелось 1300 снарядов на ствол. Разница, так сказать, налицо.

Второй важной проблемой было отсутствие понимания того, как артиллерию применять. Французы считали не особо важным и эффективным методом артиллерийскую подготовку вообще, да еще и не придавали особого значения стрельбе на дальние дистанции и с закрытых позиций. А это значит, что с контрбатарейной борьбой тоже были заметные проблемы. В этом плане немцы их, конечно, далеко обходили, имея и мощные 105 и 150-мм гаубицы с большой дальнобойностью, и готовность применять их именно с закрытых позиций, в том числе по артбатареям.

Французский генерал Фредерик Эр жалуется, что немцы нанесли немало урона французской артиллерии, оставаясь в недосягаемости для ответного огня. Причем особенно он отмечает, что немецкая гаубичная артиллерия в некоторых случаях могла поражать французскую пушечную даже находясь на доступной дистанции, но на таких позициях, поразить которые настильным огнем нельзя. В то время как немецкие гаубицы стреляли навесным огнем, позволявшим «перестреливать» преграды.

Не менее важной проблемой было и то, что французские артиллеристы не были подготовлены и должным образом оснащены для стрельбы с закрытых позиций. Даже если применять простейшие методы ее ведения – наблюдение с гребня высоты с отдачей команд батарее. Для этого желательно иметь телефонные аппараты и провод, а ими пушкари были обделены. Телефон не считался пригодным средством связи в бою, поэтому их было что-то типа два на батарею и на штаб дивизиона. И 500 метров провода.

Поэтому, когда требовалось корректировать огонь на большую дистанцию, командиры нередко удалялись от своих батарей на большое расстояние, в том числе больше километра, до ближайшего гребня, за которым было видно цели. А связи с батареей у них при этом не было – нет лишнего телефонного аппарата и провода. Да что телефон, недостаточно было даже биноклей!

Не лучше обстояло дело и с авиацией. В более поздние периоды авиация стала важным средством корректировки артиллерии, но на начало войны у нее не было ни надежной связи с землей, ни соответствующей подготовки. Да и самой авиации было еще мало, чтобы массово выделять ее на эту задачу.

Вот и выходило, что и пушки слабые, и стреляют недалеко, и подавить артиллерию в достаточной степени не могут, да и не очень-то стремятся. Французы считали артиллерию чуть ли не вспомогательным средством. В отличие от них немцы, по мнению того же генерала артиллериста, как раз очень уповали на огневую мощь артиллерии и считали нейтрализацию артиллерии противника важной предпосылкой для успешной атаки пехоты. Имея большое количество тяжелых орудий и снарядов к ним, а также артиллеристов, подготовленных вести бой на больших дистанциях с закрытых позиций, немцы находились на промежуточном положении от артиллерии конца 19-го века к той артиллерии, к которой мы привыкли (то есть как в ВОВ и далее).

Но война началась, первые проблемы были осознанны, и, столкнувшись с убийственным огнем немецкой тяжелой артиллерии, французы поняли, что им надо обзавестись своей и начать стрелять с закрытых позиций. Одновременно с этим французы решили не ждать у моря погоды, а наступать. С одной стороны, немцы стояли на французской земле и с морально-психологической точки зрения французов можно понять. А с другой – стратегически в конце 1914-го начале-середине 1915 года немцы перекинули немало сил с Западного на Восточный фронт. Перекидывались и резервы из Германии. Стратегическая ситуация для удара Антанты как будто бы улучшалась и можно было попробовать нанести немцам ряд поражений в каком-то виде. Но на этом пути их ждала куча проблем.

Кто-то может возразить, мол, ну че лезть на рожон, сиди жди, пока не сделаешь себе артиллерию. Но «сделали» они себе артиллерию где-то году к 18-му, потому что пушек надо было реально много. Если б они сидели и ждали столько времени, у немцев были б полностью развязаны руки на Восточном фронте. А так, коль скоро французы и англичане атаковали то тут, то там, причем крупными силами, немцы не могли еще больше дивизий запросто перекинуть на Восток и полностью разгромить Российскую Империю. А ведь Россия имела не меньшие, а то и большие проблемы с вооружением и боеприпасами, чем Франция и Англия. Чем это опасно Антанте? Это вывод из боя важнейшего союзника. После поражения России немцы смогли бы со всеми силами ударить по Франции.

Но тут беда, а как наступать? Что делать-то? Прошлые методы, видимо, не подходят, надо было придумать новые. Так вот, чтобы понять, как правильно наступать – надо наступать. К сожалению, военная наука требует практики, просто так из ничего очень сложно придумать нечто решительно новое, что при этом будет еще и работать.

Новых орудий нет, но есть старые – орудия системы де Банжа 1870–80 гг. и некоторые другие. Да, у них есть куча недостатков, но всё же это орудия, которых так не хватает. А не хватало к этому моменту уже и легких орудий тоже – ведь имелись потери. Как от огня немецкой артиллерии, так и от разрывов стволов – экстренный рост выпуска боеприпасов не мог не сказаться на качестве продукции. А выпуск требовалось наращивать колоссальными темпами, так как снаряды начали заканчиваться еще осенью 1914-го.

Орудия системы де Банджа – это 80-мм, 90-мм, 120-мм и 155-мм пушки, 155-мм гаубицы, 220-мм и 270-мм мортиры. Также имелись 240-мм и 270-мм береговые орудия. Архаичные и громоздкие, не имеющие механизмов торможения отката – это те самые жуткого вида пушки, которые мы порой видим в кинохронике по Первой Мировой. Современные на тот момент орудия выглядели куда более привычно. Помимо орудий де Банжа были и некоторые другие старые системы, благо снарядов для них было выпущено очень прилично.

При этом нельзя не отметить, что, наряду с экстренной работой по запуску в производство новых орудий, французы также усовершенствовали орудия старые. В частности, улучшали конструкции лафетов и создавали новые, более дальнобойные боеприпасы. Вместе это позволило увеличить дальность некоторых орудий на 30 – 35%. В частности, 90-мм пушка «удлинилась» с 7700 м до 10500 м, а 120-мм – с 9200 м до 12400 м. Правда, немцы тоже вводили новые орудия и новые конструкции снарядов, но деятельность артиллерии состоит не только в контрбатарейной борьбе. Надо еще иметь досягаемость для поражения обороны в глубине позиций противника и для больших возможностей концентрации огня – чем больше дальность стрельбы, тем больше орудий с разных позиций смогут обстреливать одну цель.

Но вернемся же к наступлениям. Банально, вот уже поняли, что надо делать артподготовку и стрелять с закрытых позиций, и при этом иметь больше тяжелой артиллерии. Но сколько надо этой артиллерии? А как долго стрелять? Для этого надо понять, какие цели вообще есть на поле боя, как они мешают наступлению пехоты, как сложно и долго они поражаются и сколько их бывает.

В наступлениях конца 1914-го – первой половины 1915-го года было выявлено, что артиллерии надо больше, чем считалось поначалу, а также что нужно четко определять план атаки с распределением целей, наряда боеприпасов и так далее. Сколько надо снарядов для разрушения проволочных заграждений (да, это делает артиллерия), для разрушения окопов, для уничтожения укреплений и тому подобное. Все эти данные, разумеется, можно рассчитать заранее, но вот скорректировать по реальности можно только на практике. Вот это и делали. По мнению французов, в некоторых наступлениях уже в 1915 году им удалось грамотно организовать поражение немецкой обороны артиллерией, что позволило занять местность с небольшими потерями. Правда и местность заняли небольшую. Беда в том, что помимо этих некоторых относительно успешных наступлений были и некоторые другие, где успешность была ниже, а достижения измерялись сотней-другой метров в обмен на многие тысячи жизней.

Среди относительно успешных можно выделить Атруа мая 1915-го. Французское командование грамотно организовало артподготовку длиной в шесть дней, также имелись случаи подрыва немецких позиций заранее заложенными в подкопах зарядами. 9-го мая французская пехота поднялась в атаку и прошла на некоторых участках чуть ли не четыре километра вглубь обороны немцев, разумеется, выйдя за пределы досягаемости огня своей артиллерии. Подтянуть артиллерию быстро было непросто ввиду ее малой подвижности и «лунного пейзажа», перекопанного вдобавок траншеями. Однако достаточно узкий реальный фронт прорыва (не везде удалось продвинуться далеко, фланги отстали) не позволил и быстро подвести подкрепления – этому мешал огонь немецкой артиллерии.

Затем случилось то, что так или иначе повторялось затем много раз. Первый рывок нередко удавался неплохо, если не было оплошности с артиллерией и если пехота не опаздывала нанести удар непосредственно за огневым валом – он тогда уже потихоньку начинал применяться. А вот затем пехота выходила за пределы дальности своей артиллерии и попадала под огонь артиллерии немецкой, будучи при этом отрезана (как этим огнем, так и немецкими контратаками) от связи, подкреплений, доставки боеприпасов и даже воды. Тут-то немцы обрушивали контратаку пехоты на этих несчастных прорвавшихся французов, оказавшихся отрезанными от своих на незнакомой местности в разрушенных окопах без боеприпасов.

Одновременно с этим долгая артподготовка (несколько дней, а то и неделю) показывала немцам, где же будет нанесен удар, поэтому они могли подтянуть туда резервы и артиллерию. Если же французам/англичанам быстро удавалось своевременно подтянуть свою артиллерию, то для прорыва следующей полосы уже не было ни столько времени, ни столько снарядов. А артподготовка в несколько часов, с учетом примитивности методов, устаревших орудий и отсутствия надежных разведданных, не давала должного эффекта. Огневые средства оказывались не уничтоженными и встречали атакующую пехоту огнем.

Вот на этих этапах, во многом, и получались все эти ситуации с битвой за 200 м территории с потерей многих тысяч человек. Ну и, разумеется, в случаях, когда первичная артподготовка была провалена, разведка проведена плохо, а пехота еще и пошла в атаку с задержкой. Такое бывало и во Второй Мировой войне и тоже вело к чудовищным потерям без значимых продвижений.

Эти операции также дали богатый опыт в том, насколько же войска не умеют пользоваться артиллерией. Например, что тяжелым дальнобойным орудиям зачем-то назначали поражать цели в непосредственной близости от фронта, хотя это могли бы сделать менее дальнобойные (и более распространенные) орудия того же калибра. Потребовалось составить различные указания, чтобы описать, как используются орудия для различных целей, чтобы это делалось по плану, а не только по «вдохновению момента», как выразился французский генерал. Немаловажно было и неумение «осадных» и «крепостных» артиллеристов взаимодействовать с пехотой – их раньше этому особо не учили.

Отрабатывались и новые методы стрельбы. Постепенно в этом деле достигался большой прогресс. Как я уже писал, поначалу банально не хватало даже телефонов – не было возможности корректировать огонь по невидимой (в прицел орудия) цели, если нечем передать данные. Не было и подходящих карт – ведь если мы ведем огонь по невидимой цели где-то в глубине обороны противника, очень желательно представлять, где она находится. Теперь надо было пользоваться таблицами стрельбы (в них указываются данные по наведению орудий при разных дистанциях и условиях). И тут – новая проблема!

Выяснилось, что довоенные таблицы стрельбы очень неточные, а местами и вообще ошибочные! Проверочные стрельбы, которые каждый артиллерист буквально так или иначе вел на фронте ежедневно, показали существенные отличия реальности от записанного в таблицах. Пришлось таблицы составлять заново...

Продолжение следует...

Подпишись на сообщество Катехизис Катарсиса, чтобы не пропустить новые интересные посты авторов Cat.Cat!

Пост с навигацией по Cat.Cat

Также читайте нас на других ресурсах:
Телеграм ↩ – новости, заметки и розыгрыши книг.
ВК ↩ –наша Родина.

Пикабу, держите альтернативную историю, где Россия — это не просто страна, а космический гигант, который сохранил Аляску, уделал Гитлера, приструнил бандеровцев и заставил Европу кланяться, как в очереди за шаурмой! Представьте: золото рекой, армия — как из “Терминатора”, а царица Екатерина III запускает марсоходы с балалайкой наперевес. Погнали в эту эпичную сагу, где мы всех сделали, а мир в 2025-м — наш личный борщ!

1867: Золотой джекпот на Аляске

Зима 1867-го. Александр II, попивая чай с бубликами, смотрит на карту и думает: “Аляска? Продать? Да я лучше самовар в ломбард сдам!” Вместо сделки с америкосами он посылает туда геологов с приказом: “Копайте, пока не заблестит!” И вот, в 1868-м, бам! На Клондайке находят золотые жилы — такие, что даже медведи начали скупать цепи и качать права. Казна трещит от богатства, а царь заказывает трон с подогревом.

Золото Аляски — это не просто блестяшки, а билет в светлое будущее. Александр II запускает реформы: крестьяне получают земли и кредиты, земства рулят регионами, а суды становятся такими честными, что даже взятки берут по-честному. Армия? О, это теперь не мужики с берданками, а машина с пушками от Круппа и броненосцами, которые пугают чаек в Тихом океане. Аляска превращается в Ново-Архангельск — город, где медведи с балалайками, а порт готов к приключениям.

1877–1885: Турки в ауте, Александр III качает империю

К 1877-му Россия — это рок-звезда геополитики. Русско-турецкая война? Турки думали, что они крутые, но наши с новыми винтовками зашли в Константинополь, как в бургерную за шаурмой. Болгария и Сербия — наши кореша, Босфор — наш бассейн, а Османская империя плачет в углу.

Александр III, взойдя на трон в 1885-м, говорит: “Реформы — это круто, но без бардака!” Он создаёт Думу, где дворяне и купцы тусуются, как в модном клубе, но под его чутким взглядом. Золото с Аляски льётся рекой, Транссиб строят быстрее, чем блогеры снимают сторис, а армия такая, что даже японцы начинают учить русский. Аляска? Там уже города, порты и медведи с Wi-Fi (шутка, но ненадолго).

1904–1916: Японцы в пролёте, Первая мировая — наш триумф

1904 год. Японцы решили, что они ниндзя, но наш флот, подкачанный аляскинским золотом, разнёс их в Цусиме, как кот разносит тапки. Порт-Артур — наш, Маньчжурия — тоже, а Сахалин мы забрали, потому что он красиво смотрится на карте.

К 1914-му — Первая мировая. Николай II, в этой реальности не нытик, а стратег, командует армией, как босс в “Call of Duty”. Наши поезда мчат войска быстрее, чем курьер с пиццей в пятницу. Австро-Венгрия падает в Галиции, Германия сдаётся в 1916-м, а мы забираем Константинополь, Галицию и кусок Пруссии. Аляска шлёт нефть и золото, пока Европа тонет в окопах. Россия — царь горы, а Николай II — герой нации.

1920-е: Николай II — реформатор, а не лох

Николай II говорит: “Революция? Не, не слышал!” В 1912-м он выдаёт конституцию: Дума теперь решает, где строить заводы, а царь пьёт квас и подписывает указы. Рабочие получают 8-часовой день, пенсии и профсоюзы, так что Ленин с его идеями идёт работать баристой. На Украине? Националистов ловят, как покемонов, и отправляют на курсы “Как любить Россию”. Параллельно строят школы, заводы и даже метро в Киеве. Социализм? Это где-то в подворотне, а у нас — стабильность и борщ.

1930–1955: Алексей II — Гитлера в утиль, бандеровцев в компост

Алексей II, сын Николая, — это царь, который пьёт протеин и читает разведдонесения. В 1935-м он с Польшей и Францией устраивает Гитлеру “вечеринку-сюрприз” в Польше. Нацисты не успели даже шнапс допить, как их режим развалился, а Гитлера отправили мести улицы в Кракове. Вторая мировая? Отменяется, как концерт Стаса Михайлова!

Бандеровцы? В 1940-х эти ребята решили поиграть в сепаратистов, но русская разведка их вычислила быстрее, чем тёща находит грязные носки. Лидеров — в ссылку, а Украину засыпали деньгами: заводы, школы, дороги. К 1950-му Украина — это как Дубай, только с салом и вышиванками. Национализм? Забыли, как вчерашний мем.

1955–1985: Михаил II — Европа, на колени!

Михаил II делает монархию круче, чем рок-концерт. К 1960-му она церемониальная: Дума рулит, а царь режет ленточки на космодромах. Россия запускает спутник в 1955-м, а в 1967-м наш космонавт на Луне пьёт квас и ставит флаг с орлом.

Европа? На коротком поводке. Мы качаем газ, нефть и редкоземельные металлы, а немцы с французами кивают, как болванчики. Евразийский союз — это наш клуб, где все танцуют под нашу балалайку. Европейские армии? Сократили, потому что “зачем вам танки, если у нас дроны с медведями?”

1985–2025: Екатерина III — царица, которой позавидует Илон Маск

Екатерина III, первая царица, взошла на трон в 1985-м и сказала: “Пора в космос и ИИ!” К 2025-му Россия — это межгалактический стартап с ВВП 10 триллионов баксов. Аляска — как Силиконовая долина, только с оленями и нефтью. Ново-Архангельск — город мечты, где стартапы клепают марсоходы.

Украина? Процветает, как кот на сале. Киев — IT-хаб, где программисты пьют кофе с видом на Днепр. Национализм? Это как VHS-кассеты — никто не помнит. Европа кланяется: Германия и Франция согласовывают всё с Москвой, иначе останутся без газа. Россия рулит в ООН, а США с Китаем — запасные игроки.

2025: Россия — царь горы

2025 год. Россия — конституционная монархия, где царица Екатерина III фоткается с космонавтами, а премьер Анна Воронцова, техно-гуру, запускает ИИ, который варит борщ и пишет законы. ВВП на душу — 50 штук баксов, медицина и образование бесплатные, а в Аляске медведи с айфонами. Европа? Кланяется, как официант в ресторане с тремя звёздами Мишлен. Украина — наш Дубай с салом, где бандеровцев помнят только в музее. Космос? На Марсе наша база, а Илон Маск просится в стажёры.

Пикабу, вот вам Россия, которая не продала Аляску, нашла золото, уделала всех и поставила Европу на колени! Хотите ещё? Пишите в комменты, я накатаю про марсианские дачи или как мы Китай в шашки обыграли! Собрал для вас полный диалог с реформами у себя в канале тг... в шапке профиля

Следите за альтернативной версией событий у меня в канале. Там весело

Вступление Российской империи в Первую мировую войну в августе 1914 года вызвало в обществе невиданный патриотический подъём.
Ликование на улицах российских городов, массовая запись в добровольцы — казалось, немцы, австрияки, турки долго не продержатся.
Но у тех тоже был свой патриотический подъём, ликование и уверенность в скорой победе.

Война двух примерно равных по силам коалиций постепенно перешла в стадию окопного противостояния, изнурительного, малоперспективного и совершенно лишённого боевой романтики.
Газы, бомбардировки и обстрелы с дирижаблей и самолётов, холод, вши, болезни….

Уже в начале 1915 года в российской армии стали появляться дезертиры.
Не отдельные желающие «откосить», такие бывают во все времена во всех армиях, а организованные группы и целые войсковые подразделения. Патриотические порывы быстро сменились унынием и тоской по мирной жизни.

Окопы зачастую оставляли не с целью побега с фронта, а чтобы просто прогуляться в соседний город или селение, выменять на спиртное казённое обмундирование или даже боеприпасы.
Потом возвращались на передовую, но далеко не все….
Дисциплина, по донесениям
командующих фронтовыми частями, резко падала, это одна из причин неудач русской армии, преследовавших её всю вторую половину войны.

Сдача в плен стала массовым явлением, особенно после того как в армии в 1915 году начались серьёзные перебои со снабжением продовольствием и обмундированием. Сдавшиеся в плен солдаты не скрывали, что бегут «за границу за горох и чечевицу», то есть от голода.
Плохое снабжение солдаты справедливо считали следствием злоупотреблений со стороны армейского начальства.

В том же 1915 году в русской армии ввели телесные наказания, солдат стали пороть розгами за малейшую провинность.
Ожидаемого укрепления дисциплины это не дало, скорее наоборот, стимулировало дезертирство.
По данным комиссии тогдашней Государственной Думы, за период с 1914 по 1917 год дезертировали и перебежали к противнику 1, 4 млн. человек, это в десятки раз больше, чем аналогичные показатели в других странах Антанты.

Разбегающуюся армию с большим трудом удавалось удерживать до 1917 года.
Революция убрала последние сдерживающие мотивы, война потеряла смысл.
И солдаты побежали с фронтов.
Иногда организованно, взводами и ротами, и совершенно открыто.

В архивах сохранились письменные обращения бывших солдат к местным властям, начинавшиеся словами «Мы, группа дезертиров…».
Именно дезертиры стали «пушечным мясом», белым и красным, на начавшейся вскоре Гражданской войне.

Немецкий солдат со своим MG-08, 1916 год.

Подборка интересных раскрашенных фотографий с разных фронтов и коалиций времен Первой Мировой Войны.

Первая мировая война стала катализатором глобальных изменений: рождение новых государств, революции, технологический прогресс и трагедия масштаба, который тогда казался невероятным. Её последствия отразились на Второй мировой войне, Великой депрессии и формировании современного мира.

За период войны погибло около 16 млн солдат и гражданских. Миллионы солдат остались инвалидами или психически травмированы.

Французские женщины на сельскохозяйственных работах, 1917 год.

Во время войны, для нужд армии, была реквизирована каждая четвертая лошадь в стране.

Лошади играли ключевую роль в военных операциях, используясь для транспортировки артиллерии, снаряжения и продовольствия. В условиях окопной войны, газовых атак и артобстрелов они погибали в огромных количествах. Например, только в битве при Вердене (1916 год) погибло более 10 тыс. лошадей.

Солдат с кошкой. Армейский тренировочный лагерь, 1917 год.

Солдаты часто заводили домашних животных (собак, кошек, даже обезьян) для поддержки. Животные олицетворяют тихую семейную жизнь, а на войне это главная мечта.

Американский военнослужащий целится из пулемёта Colt M1895 на станке, установленном на спине слона, 1914 год.

Слоны применялись в древних войнах (например, в армиях Александра Македонского) для перевозки тяжестей и поражения укреплённых позиций.

Верблюды использовались в арабских и азиатских кампаниях в Синайской пустыне.

Подвесные носилки в товарном вагоне для раненых солдат. Рядом сотрудник Красного Креста. Нидерланды, 1914 год.

Нидерланды в Первой мировой войне придерживались нейтралитета, но приняли у себя большое количество интернированных солдат. Вероятно некоторые из них были ранены.

Женщины на работе во время Первой Мировой войны. Производство боеприпасов. Чилуэлл, Англия, 1917 год.

С началом Первой мировой войны мужчины массово уходили на фронт, что создало кризис в промышленности. Женщины, ранее ограничены в доступе к высокопроизводительным работам, стали замещать их в ключевых отраслях: производство боеприпасов (снаряды, патроны, взрывчатка), железная и оборонная промышленность, Сельское хозяйство, как уже писал выше.

Чилуэлл — один из крупнейших британских заводов по производству боеприпасов. Его основали в 1915 году, и к 1917 году там работало 12 000 человек , 80% из которых были женщинами («амулеты» — так их называли из-за синего цвета одежды от взрывчатых веществ).

Разведчики во главе русского наступления на Австро-Венгерскую империю. Август 1914 года.

Восточные районы под немецкой оккупацией. Проститутки в Ловиче, 1916 год.

Две женщины работают над производством боеприпасов на военном заводе в Ноттингемшире во время Первой Мировой войны, 1917 год.

Снаряды часто детонировали во время производства, так например более 70 человек погибли и более 400 получили ранения в результате взрыва в Силвертауне в 1917 году, а более 130 рабочих погибли в результате взрыва на заводе National Shell Filling Factory в Чилвелле в 1918 году.

Бельгийские беженцы бегут от ужасов Великой войны (так называли Первую Мировую - до начала Второй Мировой) в Англию, 1914-1918 год.

Начало войны в 1914 году оставило многих бельгийцев бездомными и без гроша в кармане. Германия вторглась в Бельгию по пути во Францию, вынудив сотни тысяч бельгийских беженцев спасаться бегством.

По оценкам, не менее 250 000 человек отправились в четыре страны Великобритании в поисках безопасности. Фактически, бельгийцы в Британии военного времени составили самый большой этнический приток беженцев в Британию на сегодняшний день. Примерно каждый третий остался в Лондоне или его окрестностях.

Французская девочка и 380-мм немецкий снаряд на улице города Нанси. 1916-й год.

Британский солдат, окруженный пустыми снарядными гильзами, которые отстреляли за один день во время Первой мировой войны на Западном фронте, Франция, 1916 год.

Однако эта фотография рассказывает только половину истории, а другая часть истории — это урон, который снаряды из этих гильз нанесли врагу.

Испытание трицикла "Indian" с пулемётом Кольт-Браунинг. США, 1916 год.

За пулемётом сидит офицер русской военной миссии в США, которая занималась закупками вооружения. Видимо машина наших не впечатлила, так как в русской армии таких не было.

Немецкий солдат уводит старого русского крестьянина, подозреваемого в шпионаже, в Слониме (Беларусь), 1915-1916 год.

Пики на каске у немецких солдат назывались пикельхаубе и изначально были предназначены для защиты голов кавалеристов от сабельных ударов.
В начале XX века такое устройство потеряло свое значение и сохранилось как декоративно-исторический элемент германской военной формы.

Немецкий военный дирижабль L49 совершает аварийную посадку в лесу близ города Бурбон-ле-Бен, Франция, 20 октября 1917 года.

Крушение немецкой подводной лодки UC-61, севшей на мель у берегов Булони, Франция,1917 года.

Подводная лодка была уничтожена своим же экипажем при отступлении.

Бельгийский король Альберт в ходе визита на фронт рассматривает подбитый под Аррасом британский танк Mk.II с номером 777 и собственным именем «Чарли Чаплин», май 1917 года.

Немецкие солдаты покупают фрукты в оккупированной Бельгии, 1915 год.

Восточный фронт, Российская империя. Немецкий часовой на озере Нарочь в Белоруссии, 1918 год.

Эрих Мария Ремарк очень хорошо описал настроения того времени, сломанные судьбы целого поколения людей, прошедших через мировую войну.

Экскаватор для рытья окопов. Франция, 1916 год.

Это цепной экскаватор американской фирмы "GW Parsons Co". Подобную технику, помимо французской армии, закупала и российская в ходе войны.

Также буду рад всех видеть в телеграмм канале, где публикуется множество раскрашенных исторических снимков со всего мира или в группе ВК.