В начале XX в. никто не мог даже подумать, что небольшое дачное село Дарница, отделенное от Киева руслом Днепра, вскоре станет частью будущей столицы независимой Украины.
На планах и схемах города, составленных к началу Первой мировой войны, его даже не наносили. О Дарнице заговорили во времена войны, поскольку именно здесь решались вопросы жизни и смерти большого количества людей. С началом боевых действий Киев стал важным тыловым пунктом русского Юго-Западного фронта...
Важное значение Киев приобрел главным образом благодаря военной логистике, а именно Печерской крепости и железнодорожному узлу. В подавстрийской Галиции и Буковине, а также в подроссийской Волыни армии русского Юго-Западного фронта воевали против австро-венгерских войск, которые также были многонациональными, имея в своих рядах, в частности, значительную часть военнослужащих юго- и западнославянских национальностей, многие из которых симпатизировали неославизму и русофильству...
В системе военного плена Российской империи город Киев, а вскоре и поселок Дарница, играли чрезвычайно важную роль, поскольку сюда прибывало огромное количество военнопленных Центральных Держав...
(Киевский железнодорожный узел по данным австрийского генерального штаба. Черным квадратом, возможно, обозначен Дарницкий лагерь веннопленных.)
В первые девять месяцев войны, которые отличились огромными потерями с обеих сторон воюющих, в Киеве (район Печерской крепости) было обустроено приемно-сборный пункт для военнопленных. Его полностью хватало в течение первых зимних месяцев войны, когда австрийская и русская стороны противостояли друг другу в кровавой позиционной Карпатской битве.
В то время солдаты армий Центральных Держав попадали в плен относительно редко. Но когда 22 марта 1915 г. капитулировала австрийская крепость Перемышль, ситуация резко изменилась. Начиная с 25 марта в течение шести недель в глубь России было отправлено 118 тыс. пленных австрийских военнослужащих, к которым добавились пленники, захваченные на фронте в Карпатах.
(Австро-венгерские военнопленные, захваченные в Карпатах.)
В начале лета 1915 г., именно учитывая медико-санитарные причины, на небольшой станции Дарница Московско-Воронежско-Киевской железной дороги (левый берег Днепра) были созданы новый изоляционно-пропускной пункт, необходимость обустройства которого чувствовалась уже достаточно долгое время. До этого функции изоляционно-сортировочного пунктов для пленных выполняли несколько стационарных товарных поездов, которые стояли на станциях Киев-I (Пост-Волынский, в настоящее время Киев-Волынский Юго-Западной железной дороги) и Киев-II Товарная (в настоящее время Киев-Московский). Вторая была расположена относительно недалеко от крепостного военного госпиталя.
Упомянутые пропускные пункты оказались временными и были полностью переполнены по прибытии первых «перемышлян» — так называли австрийских военнопленных, захваченных в крепости Перемышль.
В апреле 1915 г. в Киев прибыло свыше 100 тыс. пленных австрийской армии, а еще через несколько недель новый сборно-пересылочный лагерь в Дарнице был готов к приему военнопленных. В соответствии с документами, лагерь был открыт 14 июля 1915 г., хотя, достовернее всего, он стал принимать военнопленных на несколько недель раньше...
За железной дорогой было открыто новое дополнительное кладбище. По официальным данным за время войны здесь похоронили свыше 2 тыс. военнопленных, хотя, вероятно, эта цифра была значительно больше. В больничных бараках отсутствовал водопровод, а возможность постирать одежду была только около больницы. В лагере были операционная и аптека.
(Осмотр личных вещей австро-венгерских военнопленных в Дарницком лагере.)
В начале 1916 г. основной лагерный персонал из пленных насчитывал 306 лиц. 1170 пленников из Дарницы использовалось на уличных работах в Киеве, а всего на тот момент лагерю было передано свыше 2 тыс. лиц. При этом к началу летнего наступления 1916 г. (Брусиловский прорыв) новых военнопленных с Юго-Западного фронта почти не поступало. В этот иллюзорно спокойное время Дарница под руководством Грибоедова, который, к тому же, был доцентом военно-медицинской академии и считался опытным специалистом-управленцем, переживала постепенное расширение.
В начале июля пост руководителя лагеря занял генерал-майор Ярюгин. В то время, когда десятки тысяч пленных, прежде всего австрийцев, находились на пешем марше к Киеву, к лагерному персоналу принадлежали уже 209 лиц.
10 июня в Дарнице получили приказ императора, который предусматривал как можно скорее выслать всех пленных во внутреннюю Россию. В одной из последних служебных инструкций Грибоедов еще спрашивал о мероприятиях, которых следует применять относительно ожидаемых пленных. Нужно ли их, как и раньше, распределять по этническому признаку? Можно ли их передать на работы в Киев и его околицы, возвращать ли на фронт для строительства укреплений?
Если да, то какое процентное соотношение австрийцев (Здесь и в некоторых других местах немецкоязычного варианта своей статьи Р. Нахтигаль часто применяет определение «немцы» не только относительно собственно немцев, но и относительно этнических австрийцев — титульной нации Австрийской империи. В переводе этот народ при согласии автора называем австрийцами ) и венгров могло быть в той партии пленных? Но, когда с конца июля началось их массовое прибытие, практика показала, что все предыдущее планирование и подготовка оказались недостаточными. Особенно большим провалом стала систематическая регистрация пленных, когда ежедневно через Дарницу проходили тысячи человек....
Для разделенных по национальному признаку «лояльных» военнопленных Дарница была адом, из которого они стремились выскользнуть как можно скорее. Вместе с распределением по национальному признаку большинство вновь прибывших пленников испытывали в лагере еще и бесстыдный грабеж. Имеем сообщение о том, что военнопленных вынуждали отдавать последние личные вещи, какие они могли выкупить за деньги (если те еще оставались).
По-видимому, все это испытал и самый славный австрийский военнопленный в России — Ярослав Гашек (1883–1923 гг.). Его литературный последователь Карел Ванек (1887–1933 гг.) пишет о чем-то подобном в своем романе «Приключения храброго солдата Швейка в русском плену»...
(Австро-венгерские военнопленные получают еду.)
После развала русской армии из лагеря убежали последние удерживаемые здесь узники — военные пленники (ноябрь 1917 г.). Однако, одновременно прибыли военнопленные из областей интернирования во внутренней России, которые стремились попасть в Киев, чтобы потом выбраться на запад.
19 ноября в Дарницу из Царицина добрались двое пленных офицеров австро-венгерской армии — Евгений Коновалец и Андрей Мельник, которые немедленно стали формировать украинский добровольческий легион Сечевых стрельцов. Неизвестно, как долго они находились в опустевшем лагере. В начале декабря временный русский комендант лагеря сообщил, что в Дарнице еще находится 400 южных славян.
Присяга Сечевых Стрельцов. Самый крайний слева - Евгений Коновалец
Следует отметить, что австрийские украинцы, в отличие от почти всех других этнических славян из дуалистической австро-венгерской монархии, не перевербовывались русской стороной в период Первой мировой войны. Невзирая на то, что языкознание подтвердило статус отдельного украинского этноса в Российской империи, он в первый раз был признан только после революции 1905 г. и созыв Государственной Думы.
Однако, ненадолго, ведь уже перед Первой мировой войной реакционные взгляды русского руководства опять обратились к тезису, что об украинцах следует говорить лишь как о «малороссиянах», которые пользуются «диалектом» русского языка.
Не очень отличалось отношение и к австрийским украинцам (русинам), которых россияне рассматривали как «земляков», однако никаких политических или культурных уступок для них в России не делалось, хоть, как правило, с русинами россияне хорошо общались и легко договаривались. И все же, в России их не замечали до конца 1917 г.
Привилегированное обращение с австрийскими украинцами и создание для них национальных частей, подобных тем, которые существовали для чехов, южных славян и поляков уже с первого года войны, было предусмотрено только Временным правительством.
То, что для непривилегированных или незавербованных национальностей не было специального жилья, видно из рассказа молодого немецкого офицера Вильгельма фон Бюлова, который в конце октября 1916 г. находился в Дарнице.
Он узнал, что для определенных категорий пленных здесь существует жесткая система распределения по национальностям и привилегиям, но не понял суть внутренней структуры лагеря, что косвенно раскрывают строки его воспоминаний: «В канцелярии [...] австрийские военнопленные были заняты главным образом как писари. Мы надеялись, что наконец сможем передать отсюда домой весть о нашей судьбе, а также получать письма. Однако когда я доставил написанные письма в канцелярию, австрийский солдат показал мне целые ящики, полные писем и почтовых открыток [...], отсылку которых сурово запретил комендант лагеря. [...] Как спальное место нам указали на пол зала ожидания [на железнодорожной станции Дарница]. [...] Это была жалкая ночевка. Когда на следующее утро я пошел на лагерный двор, то увидел, что оттуда выносили несколько трупов австрийских солдат, которые умерли за ночь. В бараках проживала только часть военнопленных. Остальные проводили ночь под открытым небом. Ими оказались почти все немецкоязычные австрийцы. Они выглядели оборванными и запущенными. В одном бараке, где начался сыпной тиф, лежали только больные. Для них также не хватало места [...] врач в этот лагери приезжал только раз в неделю.
Ежедневно были умершие также и среди пленных, которые временно расположились во дворе. В остальных бараках были размещены только австрийские подданные славянских национальностей. [...] Они нанимались здесь на русскую военную службу. Немцев из Германии и венгров в этом лагере не было»
В январе 1918 г. там размещалось подразделение Чешского легиона. Из этого всего можно сделать вывод, что зимой 1917–1918 гг. Дарница часто служила пересыльным лагерем для военнопленных определенных национальностей, которые больше не считались пленными и размещались здесь временно на время перевозки к местам назначения.
(Карел Вашатко - командовал над чехословаками, содержавшимися в Дарницком лагере для военнопленных.)
В ту пору военные власти не пользовались авторитетом и чуть ли не половина России находилась в состоянии перемещения. Один из датских уполномоченных по делам военнопленных сообщал, что в январе 1918 г. в Дарнице все еще находились 2230 пленных, которые сидели без работы и собирались отправиться в Киев.
С марта 1918 г. в Киеве, куда опять вернулась Центральная Рада, находились немцы и австрийцы. В это время Дарница служила лагерем для немецких военнопленных, которые возвращались на Родину.
В Федеральном военном архиве Германии хранится детальное служебное расписание, написанное рукой немецкого коменданта лагеря 6 мая 1918 г., буквально через неделю после падения Центральной Рады в результате поддержанного немцами переворота генерала Павла Скоропадского . Среди прочего, здесь упоминается «русский госпиталь» с русскими врачами. Возможно, что кроме прежних пленных в Дарнице находились также солдаты прежней царской армии или военные беженцы.
(Митинг германских военнопленных-репатриантов в Дарницком лагере (13 ноября 1918 г.)
Если два с половиной года Дарница была местом сортировки и отбора в основном военнопленных из Австро-Венгрии, то с февраля 1918 г. она становится пересылочным лагерем для возвращающихся на Родину сугубо немецких пленных (невзирая на то, что по стране блуждала масса прежних австро-венгерских пленников). Немцы были хорошо осведомленные об удачном расположении Дарницы в системе транспортных коммуникаций и использовали лагерь исключительно в своих целях.
