Война + Концентрационный лагерь

Есть такой модник и в нашей команде. Это жизнерадостный, никогда не унывающий поляк Метек. По профессии он военный музыкант, трубач-подхорунжий из полка вольтижеров. В нашу команду Метек попал не случайно: по воскресеньям он играет в лагерном оркестре и поэтому его вызволили из каменоломни и нашли местечко потеплее.

Пан подхорунжий, как и все польские кадровые военные, большой щеголь. Даже в лагере он не перестает следить за своей внешностью. На нем — ушитая по его стройной фигуре полосатая куртка, отутюженные брюки, начищенные до блеска альпийские башмаки и — это в апреле! — кожаные перчатки. Можно быть уверенным, что Метек не один вечер протолкался на лагерной толкучке, прежде чем подобрать для себя такую обновку и обменять ее на украденный хлеб.

А вчера вечером Метек появился в бараке с наголо обритой головой. Стефан, Адам и другие поляки из нашей команды пытались поднять его на смех, но не удалось.

— Кретины! — сказал пан подхорунжий. — Вы что, и домой собираетесь заявиться со «штрассой»? А я хочу выйти из лагеря с нормальной, человеческой прической...

«Штрассой» в лагере называют полосу, пробритую ото лба до затылка. Такие почерневшие от загара полосы украшают всех узников, кроме почетных заключенных. Заботиться о том, чтобы эта полоса не зарастала, — первейшая обязанность каждого лагерника. Забыл пробрить «штрассу» — значит, готовишься к побегу и пощады не жди!

Вот почему в день бритья (обычно это пятница) к парикмахеру барака длиннющая очередь. А парикмахер — не последняя фигура в лагере: в его инвентаре «холодное оружие» — несколько бритв, за которые он отвечает головой. Он сдает их дежурному по главным воротам в субботу утром и получает в следующую пятницу — после вечерней поверки.

...Наша повозка медленно преодолевает подъем. Обливаясь потом, мы тащим громоздкую колымагу на вершину холма, в которую упирается дорога.

— Разем! Разем! — покрикивает неунывающий Метек.

— Нох айн маль! Лoc! — вторит капо Роберт — огромный гамбургский мясник, попавший в лагерь за чересчур усердную торговлю на черном рынке.

Наконец мы выкатываем повозку на ровную площадку, где пересекаются две дороги.

— Хальт! — командует Роберт. Он дает эту команду не из жалости к нам, не для того, чтобы мы отдышались. Наш путь пересекает колонна эсэсовцев, уходящих на фронт. Впереди колонны ковыляет старая кляча, влекущая повозку с ранцами и чемоданами. А за повозкой, не в ногу, вразнобой понуро шагают любители парадов. Ох как они любили отбивать шаг перед Гитлером, Гиммлером и другими вожаками третьего рейха! А сейчас для них пришло время последнего парада, когда не столь уж важно умение маршировать и орать: «Хайль!»

Мы, воспользовавшись неожиданной передышкой, поставили повозку на тормоз, бросили лямки и сгруппировались вокруг неунывающего Метека. А тот, как всегда, острит:

— Берегитесь, русские! Теперь, когда в бой пошла последняя тотальная кляча, советским танкам не устоять!

Чувствуя, что мы понимаем и оцениваем его юмор, Метек в порыве смелости срывает с себя черную бескозырку, машет ею в сторону эсэсовцев и кричит:

— Глюклих райзе! Счастливого пути!

Эсэсовцы делают вид, что не слышат и не понимают насмешки. Однако один из них снимает с плеча автомат и приближается к нам. Я узнаю в нем своего бывшего командофюрера Унтерштаба. А с этим не пошутишь!..

Так оно и есть.

Унтерштаб подходит к Метеку, упирает дуло автомата ему в грудь и тихо спрашивает:

— Где у тебя полоса, собака?

Метек молчит. Да и что тут объяснишь...

—  Приготовился к побегу! — так же тихо резюмирует Унтерштаб. — Будь у меня время, я вытряс бы из тебя душу... Жаль, что у меня нет времени.

И он нажимает спусковой крючок автомата. Эхо выстрелов прокатывается и замирает в ущельях каменоломни. Прикрывая перчатками рваную рану на животе, падает лицом вниз Метек...

— Капо. Где капо? — так же тихо и спокойно спрашивает Унтерштаб.

— Я здесь! — с необычной для него прыткостью выскакивает из-за повозки Роберт. — Я вас слушаю...

— Заберешь эту падаль с собой, — говорит Унтерштаб. — А дежурному по главным воротам доложишь, что этот дерьмо-поляк был убит при попытке к бегству. Ясно?

— Так точно! — отвечает Роберт.

Всеволод Остен «Встань над болью своей»

Как не занять самую опасную роль в тусовке?

Советские военнопленные, доставленные в концлагерь Заксенхаузен. Только в период с августа по ноябрь 1941 г. в концлагере были убиты по меньшей мере 10 000 советских военнопленных и еще 3 000  умерли от голода.

https://waralbum.ru/384878/

22 апреля 1945 года войска 16-й кавалерийской дивизии 1-го Белорусского фронта освободили концлагерь Заксенхаузен. На тот момент там находилось около 3000 больных и умирающих заключённых.

За период существования лагеря в нем погибло, по разным оценкам, от 55 до 100 тысяч человек. 14 апреля 1943 года там был убит сын Сталина Яков Джугашвили.

Когда Красная армия была всего в нескольких километрах, рано утром 21 апреля, администрация лагеря повела маршем смерти 33 000 узников на северо-запад. Они шли группами по 500 человек, преодолевая до 40 километров в день в холодную сырую погоду, ночевали в переполненных сараях и под открытым небом. Тех, кто не мог идти дальше, эсэсовцы расстреливали или забивали до смерти. Та же участь ждала заключенных, пытавшихся добыть по дороге пищу или воду. Лишь немногим удалось оторваться от колонн с усиленной охраной и бежать. Колонны проходили через города и деревни, маршировали по лесным тропам и оживленным проселочным дорогам, встречая поезда с беженцами и отступающие части вермахта. Большинство зрителей реагировало на них с безразличием, лишь некоторые предлагали помощь.

Еще в августе 1941 года состоялось совещание лагерной администрации, при участии коменданта Ганса Лорица, инспектора концлагерей Рихарда Глюкса, начальника его штаба Артура Либехеншеля (будущий комендант Освенцима) и посетившего лагерь с визитом командир дивизии СС «Мертвая голова» Теодора Эйке, на котором Эйке объявил о том, что фюрер санкционировал уничтожение советских пленных, особенно комиссаров и сторонников коммунистической партии, в качестве возмездия за расстрелы немецких военнопленных. Обсуждая различные способы быстрого массового убийства, эсэсовцы Заксенхаузена разработали процедуру, которую РСХА позже рекомендовало к применению в других концлагерях: Флоссенбюрг, Маутхаузен, Бухенвальд…

По проекту коменданта Лорица, заключённые из столярной мастерской превратили стоящий на промышленном дворе сарай в барак смерти, где пленных убивали выстрелами в затылок – быстро и точно, как на конвейере. Раздетых заключенных по одному заводили в комнату, обставленную как медицинский кабинет. Эсэсовец в белом халате, изображавший врача, проводил краткий осмотр на предмет наличия золотых коронок. Далее пленному предстояло зайти в соседнюю комнату и встать спиной к ростомеру у стены. В линейке ростомера была проделана узкая щель, позволявшая эсэсовцу, находившемуся за перегородкой, нацелить пистолет прямо в шею обреченному узнику. Как писал немецкий историк Николаус Вахсман, «судя по зияющим отверстиям в черепах, эсэсовцы применяли специальные разрывные пули».

Командир моторизованной дивизии СС «Мёртвая голова» («Тотенкопф») группенфюрер СС Теодор Эйке в автомобиле направляется на фронт. Теодор Эйке является одним из создателей системы концентрационных лагерей в нацистской Германии. Эйке погиб 26 февраля 1943г. во время третьей битвы за Харьков. Легкий самолет «Шторхь» на котором летел опенгруппенфюрер был сбит пулеметным огнем.

Капо из команды крематория оттаскивали тело в морг в задней комнате барака, где эсэсовец вырывал изо рта золотые коронки, а тех узников, что еще подавали признаки жизни, добивал блокфюрер. После этого капо сбрасывали труп в печь передвижного крематория и возвращались в камеру, чтобы смыть следы крови и осколки костей.

Первый массовый транспорт советских пленных прибыл в Заксенхаузен из лагеря военнопленных Гаммерштейн 31 августа 1941 года. Это были 500 человек, попавших в плен под Минском. Вскоре стали привозить еще тысячи и тысячи. Всего за осень 1941 года в Заксенхаузене уничтожили от 13 до 18 тысяч советских военнопленных.

После окончания войны бывших сотрудников лагеря судили в зонах оккупации, в ФРГ и ГДР, однако далеко не все преступники, принимавшие участие в массовых убийствах, понесли заслуженное наказание. Комендант лагеря Ганс Лориц покончил жизнь самоубийством 31 марта 1946 года в лагере для интернированных, опасаясь выдачи СССР. Его заместитель Генрих Форстер скрылся под чужим именем и умер 25 октября 1955 года в Ханау. Адъютант и «правая рука» Лорица Альберт Обершмид никогда не привлекался к суду.

Обершмид спокойно жил в Инсбруке. Центральное управление по расследованию нацистских преступлений, конечно, информировало австрийское министерство внутренних дел об австрийских и немецких гражданах, обвиняемых в преступлениях в Заксенхаузене. Окружной суд Леобена даже начал расследование в отношении шести бывших сотрудников комендатуры, но оно было закрыто в январе 1968 года, т.к. «не было найдено никаких доказательств преступлений». Сам Обершмид на допросах утверждал, что «никогда не был адъютантом в концлагере Заксенхаузен» и «лишь несколько недель находился в офицерском помещении в качестве бронебойщика и артиллериста», а также «ничего не мог вспомнить из-за травмы головы». Сохранившееся досье СС на Обершмида могло бы доказать обратное, однако по неясным причинам было проигнорировано австрийскими властями. Он умер 9 июля 1996 года в Инсбруке.

Самый первый известный процесс по делу о преступлениях в концлагере Заксенхаузен был проведён советским военным трибуналом с 23 октября по 1 ноября 1947 года в здании берлинской ратуши. Перед судом предстали бывший комендант лагеря Антон Кайндль, его заместитель унтерштурмфюрер СС Август Хён, рапортфюрер Густав Зорге, блокфюрер Вильгельм Шуберт, другие эсэсовцы, один капо и лагерный староста. Подсудимым вменялось участие в массовых и индивидуальных убийствах, в том числе и в убийстве советских военнопленных осенью 1941 года.

Так, подсудимый Вильгельм Шуберт признался, что лично расстрелял 636 советских военнопленных, 30 немецких и 33 польских заключённых. В расстрелах также принимали участие Манне Заатхоф, Фриц Фикер, Густав Зорге, Хорст Хемпель и Мартин Книттлер. Всех подсудимых признали виновными, 14 приговорили к пожизненным каторжным работам, а двое получили по 15 лет каторжных работ. Для отбывания наказания бывшие эсэсовцы отправились в Воркутлаг. Пятеро умерло там в 1948 году, в том числе Антон Кайндль. Остальные в январе 1956 года в качестве неамнистированных военных преступников были отправлены в ФРГ.

Большинство из них вновь предстало перед судом: 6 февраля 1959 года суд Бонна приговорил Густава Зорге за 64 убийства узников концлагеря и советских военнопленных к пожизненному заключению и дополнительно к 15 годам. Такой же приговор получил и Вильгельм Шуберт; проведя в общей сложности 27 лет в заключении, он в 1986 году был освобождён условно-досрочно и умер 12 января 2006 года в Золингене. Густав Зорге умер в тюремной больнице Бохума 3 октября 1978 года.

Командир батареи 14-го гаубичного полка Красной Армии старший лейтенант Яков Джугашвили, старший сын И.В. Сталина, попавший в немецкий плен в районе белорусского города Лиозно 16 июля 1941 года.

Впоследствии немцы широко использовали факт попадания в плен сына Сталина в своей пропаганде — выпускались листовки с его фотографиями, призывающие красноармейцев последовать примеру самого сына Сталина.

После пленения Яков содержался в различных лагерях для военнопленных. 14 апреля 1943 года, находясь в концлагере Заксенхаузен, бросился на колючую проволоку и был застрелен часовым.

https://waralbum.ru/158134/

Перед судом также предстали заместитель коменданта Август Хён, врач лагеря Хайнц Баумкёттер, блокфюрер Хорст Хемпель, начальник лагерной тюрьмы Курт Эккариус и руководитель по использованию рабочей силы Людвиг Рен. 15 октября 1960 года суд приговорил Августа Хёна к пожизненному заключению. Хорст Хемпель получил 5 лет, но ему засчитали срок заключения в СССР; умер он только 6 июня 1990 года в Дюссельдорфе. Хёна же помиловали 31 мая 1968 года, и умер он 7 августа 1982 года в Дюссельдорфе. Курт Эккариус дважды представал перед судом Кобурга, но в обоих случаях через несколько лет был освобождён условно-досрочно и умер 9 октября 1984 года в Кобурге.

Людвиг Рен до своей смерти в 1982 году больше не привлекался к суду за преступления в Заксенхаузене. 5 февраля 1971 года земельный суд Падерборна оправдал его по всем пунктам по обвинению в убийстве узников в концлагере Нидерхаген. 27 февраля 1962 года бывший врач лагеря Хайнц Баумкёттер, проводивший псевдомедицинские эксперименты на узниках лагеря, был приговорён земельным судом Мюнстера к 8 годам заключения, которые уже считались отбытыми в период нахождения в Воркуте. Он умер 22 апреля 2001 года в Мюнстере.

Другим известным судебным процессом стал первый Кёльнский Заксенхаузенский процесс, проходивший с 15 октября 1964 по 28 мая 1965 года. Перед судом предстали бывшие блокфюреры, один рапортфюрер и начальник крематория лагеря. Рассматривалось участие бывших надзирателей в массовом убийстве советских военнопленных.

Суд проявил небывалую снисходительность к эсэсовским палачам: почти все они получили сроки от 1 года до 1 года и 10 месяцев, а Вальдемар Киндерфатер и вовсе был оправдан. «Осужденных» вскоре освободили условно-досрочно, некоторых уже в день оглашения приговора (им зачли срок нахождения в следственном изоляторе, который практически полностью погасил приговор). Только бывший обершарфюрер СС Отто Кайзер был приговорён к 15 годам заключения за покушение на убийство в 6 случаях, а затем 20 апреля 1970 года – к пожизненному заключению за 8 эпизодов убийства и 5 эпизодов покушения на убийство. 4 апреля 1988 года он освобождён условно-досрочно и умер 17 августа 1996 года в Бергиш-Гладбахе.

Господствовавшая тогда в судебной практике по делам нацистских преступников тенденция разграничения главных военных преступников в лице Гитлера, Гиммлера и других, которые «организовали и запланировали убийства» и пособников, к коим причислялись остальные нацистские преступники, якобы не имевшие собственного умысла, позволила тысячам убийц получить минимальные сроки или и вовсе избежать наказания. Действия подсудимых квалифицировались как «пособничество». Судьи приходили к выводу, что подсудимые не проявили ни собственной воли к совершению преступления, ни личной заинтересованности в нём, а лишь выполняли приказы.

https://vk.com/wall-144904445_761977

«Сегодня ночью мы должны пройти тринадцать километров. Придется пересечь две проселочные дороги и овраг, по дну которого протекает ручей. На рассвете мы выйдем к небольшому лесу. Судя по карте, лес небольшой, но все же это укрытие. Да и другого выхода у нас нет...»

Трудным был этот последний переход. Особенно для майора, раненного в бедро. Иногда он со стоном садился на землю, и тогда к нему подбегала санинструктор, доставала из сумки обезболивающие таблетки. Да и погода была не лучше, чем сейчас. Всю ночь шпарил дождь. Через овраг мы переправлялись почти по горло в воде...

А перед рассветом нас остановил один из лейтенантов, высланных в головной дозор.

«Товарищ майор! — задыхаясь, доложил он. — Леса впереди нет...»

«Как нет? Должен быть! Вперед!»

Мы пошли вперед и вскоре убедились, что лейтенант был прав. Леса не было. Там, где когда-то росли деревья, теперь торчали гнилые пни. Майор устало сел на пень, вытянул простреленную ногу. Потом окинул взглядом наши недоумевающие лица и со злостью выдохнул:

«Нас подвела карта. Она датирована 1934 годом...»

От этого нам было не легче. Тем более что с каждой минутой становилось все светлее и светлее. И где-то совсем рядом натужно ревели моторами не то танки, не то мощные грузовики...

«Остановимся здесь, — ровным голосом сказал майор. — Заляжем среди пней, а ночью пойдем дальше. Другого выхода нет. Вокруг нас голая степь. Старшина! Раздайте завтрак!»

Старшина выдал по одной пачке концентрата горохового супа на двоих, и мы разместились кто как мог. Каждый старался найти место посуше, но так, чтобы не возвышаться над вырубкой. А дождь все лил и лил...

Борис замолкает. Внизу, под нами, на втором ярусе нар, в мучительном кашле бьется умирающий от чахотки испанец. Кто-то по-немецки спросонья бормочет: «Хоть бы сдох скорее!» Потом наступает тишина. Борис продолжает:

— Когда окончательно рассвело, мы убедились, что положение у нас — хуже некуда. Буквально в тридцати метрах от места нашей дневки немцы проложили по опушке вырубки полевую дорогу. Ночью по ней шли лишь одиночные машины, а с наступлением дня движение заметно оживилось...

А тут еще, как назло, прямо против нас забуксовал огромный, крытый брезентом грузовик. Остановилась ехавшая следом такая же машина, потом еще одна. Офицер, сидевший в кабине второго грузовика, что-то крикнул, и через задний борт первой машины посыпались солдаты в плащ-палатках. Они, подбадривая друг друга, начали подталкивать застрявший грузовик.

Я так увлекся наблюдением за событиями на полевой дороге, что до меня не сразу дошел окрик майора Терещенко:

«Стой! Ложись!»

«Что он, спятил? Чего он так орет?» — подумал я. Глянул направо, налево — и обомлел. По направлению к немцам, виляя между пнями, бежал кто-то из наших. Нелепо дергалась между высоко поднятыми руками взлохмаченная голова, горбом коробилась на спине перепачканная грязью шинель...

Бой, как говорят военные, был скоротечным. Немцы — а их было около шестидесяти — обрушили на нас огонь всех своих автоматов, забросали гранатами. Из наших уцелели только трое раненых. В том числе и я...

Борис ложится на спину и замолкает. Молчу и я: каждому нелегко вспоминать такое. Потом спрашиваю:

— А тот подонок?

— Тогда он остался жив, — говорит Борис. — Я встретил его летом 1942 года в шталаге IV- «A», в Баварии, куда меня перевели из Польши. Он явно процветал: ходил в офицерской шинели, рожа у него лоснилась. Я не успел выяснить, какой пост он занимает в лагере, как к нам пожаловал пропагандист из РОА. Нас построили перед типом в форме фельдфебеля вермахта. Этот штатный говорун из власовской армии начал уговаривать нас последовать его примеру. Особенно он нажимал на легкую жизнь: на шнапс, шоколад, сигареты и публичные дома. Кое-кто из доходяг не выдержал, вышел из строя. Однако первым шагнул этот, с лоснящейся мордой...

Снова наступает пауза. В бараке тихо, только под нами тяжело, с посвистом дышит испанец: у него уже нет сил на кашель.

— А может быть, ты ошибся? Может быть, это был не он? — спрашиваю я.

— Нет уж, извини, — говорит Борис. — Этого типа я знаю почти так же, как самого себя. Я прожил с ним бок о бок около двадцати лет.

— Разогни, Боря! Так уж и двадцать...

— Если не больше! Мне было три года, когда в нашу коммунальную квартиру на Якиманке въехали новые жильцы — семья Кисловых. Их было трое: муж, жена и прелестный кудрявый мальчик по имени Славик. Этот Славик был великий пакостник.

Впрочем, мальчишки-сорванцы, видимо, были у всех народов и во все времена. Но этот был особый. Он умел ловко маскироваться: перед взрослыми изображал воспитанного пай-мальчика, а пакостил, когда его никто не видел...

До сих пор помню, какой скандал поднял бывший буденовец пенсионер Кузьмич на нашей коммунальной кухне! Старик среди ночи схватил Славика за шиворот в тот момент, когда пай-мальчик руками вытаскивал мясо из его кастрюли со щами и жадно запихивал в рот...

Но за Славика горой стали его родители.

«Плевать мне на ваше мясо!» — орала мадам Кислова...

«Ребенок просто перепутал кастрюли. Ведь в кухне темно», — авторитетно пояснял папа Кислов. Он был важной шишкой в горторготделе, жил на широкую ногу и всех, кто не достиг его жизненного уровня, считал дураками.

Помню еще такой эпизод. Мы играли в футбол во дворе, и Славик угодил мячом в окно подвала, где жила дворничиха. Старуха ухватила Славика за рукав и привела к родителям. Надо, мол, заплатить за разбитое стекло.

Но где там! Славик сердито топал ножкой, размазывал по щекам крупные слезы и вопил:

«Неправда! Это не я! Это не я!»

«Мой мальчик никогда не врет. Ищите виновных в другом месте», — сухо отрезала мадам Кислова и вытолкала дворничиху из передней.

А Славик тут же вытер слезы и хитро подмигнул мне:

«Бабка сама ищет неприятностей... Жаль, что дома не было отца...»

Учился он, надо признать, хорошо, ходил в активистах, часто выступал на собраниях и клеймил позором лодырей и прогульщиков. Учителя были от него в восторге.

Нас вместе призвали в армию, и мы попали в один взвод. И здесь Славик ходил в любимчиках у командиров...

— Все это хорошо! — говорю я.— А как же он попал в наш лагерь? Может быть, бежал от Власова, пытался перебраться к своим?

— Не болтай ерунду! — сердится Борис, — Вместе с Кисловым в Гузен привезли еще одного гуся из власовцев. Этот гусь рассказывает, что они со Славиком изнасиловали одну девицу на пляже. И ошиблись: думали, что перед ними француженка, а девица оказалась немкой...

Борис приподнимается на локте, прислушивается к шорохам за окном и говорит:

— Кажется, дождь прошел...

И в самом деле за окном тихо.

— Прошел, — соглашаюсь я.

— Тогда пойдем! — говорит Борис. — Я тебе что-то покажу.

Мы выходим из барака и идем к зданию умывальника. Этим умывальником пользуются заключенные нашего и соседнего — семнадцатого — бараков. На бетонированном полу лежат несколько трупов. Борис подводит меня к крайнему. У этого мертвеца в испуге выкатились наружу глаза, в зверином оскале обнажились крупные зубы. Судя по всему, смерть застала его не врасплох. А на впалой груди кто-то наспех вывел химическим карандашом одно слово — «Бротдиб» (хлебный вор).

— Это он! — брезгливо касаясь трупа носком ботинка, говорит Борис. — Это Славик Кислов...

А я вспоминаю, как несколько дней назад поляк из соседнего барака жаловался на то, что у них начали пропадать пайки хлеба. И вор очень ловкий: никак не поймаешь...

Всеволод Остен «Встань над болью своей»

Достоверных данных об успешных побегах через Берингов пролив в 1930-1950-х годах нет.

ГУЛАГ расшифровывается как Главное управление лагерей НКВД СССР. Считается, что эта аббревиатура фактически возникла 90 лет назад – в 1929 году. Отцом-основателем ГУЛАГа стал некий Нафталий Френхель, который в том далеком году внес предложение использовать труд заключенных для строительства и эксплуатации промышленных объектов. Этот человек начинал свою карьеру обычным зеком, после чего стал надзирателем на Соловках. Хотя сегодня такой поворот в его биографии кажется удивительным, в те суровые времена заключенные нередко становились надзирателями, а еще чаще надзиратели оказывались на месте своих подопечных.

По словам Александра Солженицына

Александр Солженицын говорил, что, возможно, был и удачный случай побега в США. Он говорил, что в лагерях знали о семерых заключенных, которым удалось захватить самолет и улететь в Соединенные штаты Америки.

Писатель не был уверен в правдивости истории и думал, что такая попытка была, однако оказалась неудачной.

Попытки

Один из немецких военнопленных рассказывал, что в ИТЛ в районе Чукотской культбазы (село Лаврентия) в 1948 году он встретил лётчика из США, приговорённого в СССР к 20 годам лагерей за шпионаж. «Он часто говорил о побеге на Аляску через Берингов пролив», – сообщается в книге Майкла Аллена «Исследование ГУЛАГа».

В ноябре 1950 года 1-й отдел Чаун-Чукотского лагеря «Дальстроя» арестовал членов «контрреволюционной повстанческой группы» из шестерых заключённых во главе с 35-летним Семёном Добрицким. Согласно документам, опубликованным в сборнике «История сталинского ГУЛАГа», у зэков был конкретный план действий. Они похищали на производстве аммонит и изготавливали из него ручные гранаты. В декабре 1950 года заговорщики планировали разоружить и уничтожить охрану. Освободив других заключённых и завладев складами с продовольствием и взрывчаткой, Добрицкий собирался «продвигаться к Берингову проливу для последующего перехода на территорию Аляски».

Известно, что руководители Зеленомысского восстания стремились попасть в Соединенные Штаты. Восстание началось в 1937 году в районе поселка Нижние Кресты на северо-востоке Якутии. Для достижения Аляски были подготовлены две лодки и небольшой пароход в порту Амбарчик. Однако восстание, которое продолжалось с 22 ноября по 15 декабря, было подавлено.

От журналиста Григория Мишкевича

В воспоминаниях журналиста Григория Мишкевича «Черная быль». Сам он не был очевидцем событий, но ссылается на свидетеля – Евсея Капланского, бывшего советского корреспондента при ООН, работавшего в ТАСС. По его словам, в начале 1950-х годов американцы привезли на заседание Комиссии ООН по правам человека тридцать русских мужчин в пронумерованных бушлатах, ватных штанах и обуви из автомобильных покрышек. «Это были уцелевшие во время массового побега из одного колымского лагеря зэки. Основную массу беглецов положили на льду Берингова пролива пулемётным огнём с воздуха, но горстке удалось добраться до США (район островов Диомида)», – сообщает Мишкевич. Когда бывшие заключённые «Дальстроя» стали рассказывать в ООН о холоде, голоде, издевательствах и унижениях, которые им довелось пережить, советский представитель Андрей Вышинский демонстративно покинул зал заседаний Комиссии. Стоит отметить, что даже если данная история соответствует действительности, на страницы западной прессы она в те времена не попала.

Как можно было

Помочь перебраться на Аляску зэкам могли туземцы, часто посещавшие соседнюю страну для торговли с эскимосами. Однако на помощь чукчей беглецы, по-видимому, рассчитывать не могли. По одной из версий, сотрудники НКВД были в хороших отношениях с чукчами и платили им за зеков, пойманных живыми или мёртвыми. Если же беглецам всё-таки удавалось дойти до побережья, то здесь путь им преграждали армейские и пограничные подразделения.

Ставьте лайки, подписывайтесь на канал, делитесь ссылками в социальных сетях. Спасибо за внимание!

https://dzen.ru/a/Z50Vjj8DUVP12xgf

Доброго времени суток, уважаемый читатель. Вот уже готова и третья часть цикла статей о героях и событиях Великой Отечественной войны. Сегодня, мы вспомним необычного человека: стойкого генерала, талантливого профессора, доктора военных наук и Героя Советского Союза - Карбышева Дмитрия Михайловича.

Во многих городах России и стран бывшего СССР есть улицы, названные его именем, в том числе и в моем родном Красноярске. Именем этого человека названы также и железнодорожные станции, учебные заведения, аэропорт. Из необычного: именем Дмитрия Михайловича Карбышева названа гора на Сахалине и малая планета совершающая путь по околосолнечной орбите между Марсом и Юпитером. Еще, Карбышев навечно зачислен в ряды войсковой части 51171, находящейся в г. Гродно (Беларусь). До сих пор его имя звучит на каждой вечерней поверке, а в казарме сапёрного батальона стоит его койка.

Так кто же он и почему его имя наслуху спустя столько лет?

Краткая биография:

• Дмитрий Карбышев родился в Омске 26 октября 1880 года в семье военного. С детских лет он мечтал продолжить дело своих предков, начатое отцом и дедом. Дмитрий поступил в Сибирский кадетский корпус, однако, несмотря на старание, проявленное в учёбе, числился там среди «неблагонадёжных» (из-за участия старшего брата в революционном кружке, которого в наказание отправили в тюрьму где он и погиб), что не помешало ему закончить учебу на отлично.

• Начал военную службу в 1900 году в чине подпоручика в Российской императорской армии. В 1904–1905 годах участвовал в Русско-японской войне. В 1906-м по обвинению в революционной агитации среди солдат предан офицерскому суду, после этого уволился в запас. Спустя год вернулся в армию командиром роты саперного батальона. Принимал участие в строительстве фортов Брестской крепости. (о которой была предыдущая статья, можете ознакомиться по ссылке тут).

• В годы Первой мировой войны воевал в составе армии генерала Алексея Брусилова. В начале 1915-го — участник осады крепости Перемышль, где в одном из боев был ранен в ногу.

• После начала гражданской войны колебаться с выбором стороны не стал и в декабре 1917 года вступил в Красную гвардию. Служил в штабе Северо-Кавказского военного округа, участвовал в обороне Царицына. Позднее занимался строительством укрепленных районов. В 1920 году на Южном фронте руководил инженерным обеспечением штурма Чонгара и Перекопа, успех которого окончательно решил исход Гражданской войны.

• К концу 1930-х годов Дмитрий Карбышев считался одним из виднейших специалистов в области военно-инженерного искусства не только в Советском Союзе, но и в мире. В 1940 году ему было присвоено звание генерал-лейтенанта, а в 1941 года – степень доктора военных наук.

Накануне Великой Отечественной войны генерал Карбышев работал над созданием оборонительных сооружений на западной границе. Во время одной из поездок на границу его и застало начало боевых действий...

Великая Отечественная война.

Новую войну генерал-лейтенант Карбышев встретил в Белоруссии, куда он был направлен в инспекционную командировку. 27 июня штаб армии, где находился генерал, оказался в окружении. До начала августа Дмитрий Карбышев, как и тысячи других окруженцев, искал возможность выйти к своим из немецкого кольца, о плене даже мыслей не было. Но судьба, к сожалению, распорядилась по-другому: 8 августа 1941 года во время попытки перейти через Днепр в районе деревни Добрейка (20 км севернее Могилева) генерал был контужен, потерял сознание и был пленен немецкими солдатами. С этого момента и до 1945 года в его личном деле будет значиться короткая фраза: «Пропал без вести».

Опознать среди пленных известного военного инженера, автора сотни трудов, хорошо известного за пределами СССР, для немецкого командования не составило труда. И практически с первых дней плена, генерала Карбышева начали склонять к сотрудничеству с руководством Германии, имея четкую цель - сделать из известного офицера фигуру, способную стать символом «русского сопротивления большевизму». По данным некоторых историков, именно Карбышева первоначально планировали поставить во главе РОА ("русской освободительной армии"), однако уговорить или заставить его пойти на предательство, враги так и не смогли. Не помогли ни «советы» бывших сослуживцев по Русской императорской армии, ни многодневное содержание в карцере с постоянно горящим ярким светом, ни переброски из одного концлагеря в другой со все более и более ужесточающимися условиями содержания. Карбышев оставался верен Отечеству.

В марте 1942 года Карбышева перебросили в офицерский концентрационный лагерь Хаммельбург. В нём велась активная психологическая обработка высокопоставленных советских офицеров с целью заставить их перейти на сторону Германии. Ради этого создавались самые гуманные и доброжелательные условия. Многие хлебнувшие лиха в обычных солдатских лагерях, на этом ломались. Карбышев, однако, оказался совсем из другого теста – никакими благами и послаблениями «перековать» его все также не удалось.

Гитлеровцы записали в своих архивах: «… Этот крупнейший советский фортификатор, кадровый офицер старой русской армии, человек, которому перевалило за шестьдесят лет, оказался фанатически преданным идее верности воинскому долгу и патриотизму… Карбышева можно считать безнадёжным в смысле использования у нас в качестве специалиста военно-инженерного дела». Вердикт нацистов в 1943 году после двух лет уговоров: «Направить в концлагерь Флоссенбург на каторжные работы, никаких скидок на звание и возраст».

Несмотря на свой возраст, был одним из активных руководителей лагерного движения сопротивления. Он призывал не только советских, но всех военнопленных антигитлеровской коалиции помнить о своём Отечестве и не идти на сотрудничество с врагом.

Гибель храброго генерала.

Флоссенбюрг не стал первым и единственным лагерем для Дмитрия Михайловича. Оттуда непокорный генерал начал свой путь по лагерям смерти: Майданек, Освенцим, Заксенхаузен — и, наконец, Маутхаузен, где ему и суждено было погибнуть. Причем точные обстоятельства смерти Дмитрия Карбышева неизвестны и по сей день.

Широко разошлась версия пленного майора канадской армии Седдона Де-Сент-Клера, который якобы оказался одним из нескольких десятков военнопленных, кому удалось выжить в страшную ночь на 18 февраля 1945 года в концлагере Маутхаузен.

«Как только мы вступили на территорию лагеря, немцы загнали нас в душевую, велели раздеться и пустили на нас сверху струи ледяной воды. Это продолжалось долго. Все посинели. Многие падали на пол и тут же умирали: сердце не выдерживало. Потом нам велели надеть только нижнее бельё и деревянные колодки на ноги и выгнали во двор. Генерал Карбышев стоял в группе русских товарищей недалеко от меня. Мы понимали, что доживаем последние часы. Через пару минут гестаповцы, стоявшие за нашими спинами с пожарными брандспойтами в руках, стали поливать нас потоками холодной воды. Кто пытался уклониться от струи, тех били дубинками по голове. Сотни людей падали замёрзшие или с размозженными черепами. Я видел, как упал и генерал Карбышев», — рассказывал канадский майор.

Однако, согласно сохранившимся документам концлагеря Маутхаузен выходит интересная ситуация: Сент-Клер прибыл в лагерь 26 февраля 1945 года в составе партии заключенных из концлагеря Заксенхаузен под эшелонным номером 1121 и получил в лагере номер 134721. То есть, он прибыл в лагерь через 8 дней после официальной даты смерти Карбышева.

Возможно, что-то напутали с датами. Возможно и Седдон Де-Сент-Клер просто пересказал то, что ему сообщили другие узники. Есть ли другие свидетели?

Есть. Но тот уже честно говорил, что пересказывал слова других узников.

«…21 февраля 1945 года я с группой в 12 человек пленных офицеров прибыл в концентрационный лагерь Маутхаузен. По прибытии в лагерь мне стало известно, что 17 февраля из общей массы пленных была выделена группа в 400 человек, куда попал и генерал-лейтенант Карбышев. Эти 400 человек были раздеты догола и оставлены стоять на улице; слабые здоровьем умерли, и их немедленно отправили в топку лагерного крематория, а остальных дубинками гнали под холодный душ. До 12 часов ночи эта экзекуция повторялась несколько раз. В 12 часов ночи во время очередной такой экзекуции товарищ Карбышев отклонился от напора холодной воды и ударом дубинки по голове был убит. Тело Карбышева сожгли в крематории лагеря…»

Какой можем сделать вывод из имеющихся данных? Генерал Карбышев Дмитрий Михайлович, был действительно убит показательной казнью на глазах у изможденных узников, за свое благородное упрямство, патриотизм, верность Отечеству и своей присяге, а также за борьбу с врагом, даже оказавшись в стенах разных концлагерей. Гитлеровцы просто не могли дать возможность Красной армии освободить генерала, потому что такой талантливый человек, мог еще много принести пользы для своей Родины, чего враги допускать явно не хотели. Свидетели же смерти генерала, вероятно или были убиты, или не дождались освобождения, ибо как вы сами понимаете, условия жизни в тех местах были отнюдь не легкими, а ужасными и нечеловеческими.

Официальная версия гибели генерала такова:

18 февраля 1945 года в Маутхаузен группу пленных вместе с Карбышевым на 12-градусном морозе обливали холодной водой, после чего 64-летний генерал не выжил.

16 августа 1946 года за исключительную стойкость и мужество, проявленные в борьбе с немецкими захватчиками в Великой Отечественной войне, генерал-лейтенанту Дмитрию Михайловичу Карбышеву было присвоено звание Героя Советского Союза.

В 1948 году на территории бывшего концлагеря Маутхаузен был открыт памятник генералу. Надпись на нём гласит:

«Дмитрию Карбышеву. Учёному. Воину. Коммунисту. Жизнь и смерть его были подвигом во имя жизни».

Генерал Карбышев до сих пор является олицетворением мужества, крепкого русского духа и верности своему офицерскому долгу. Герой остался героем до конца, до последнего не соглашаясь выторговать свою жизнь через предательство и сотрудничество с врагом.

Мы всегда будем помнить этого отважного человека. Гордиться тем, что в нашей стране рождались и рождаются такие герои. Будем равняться на них и ставить в пример другим.

Спасибо за прочтение. Предыдущие статьи можете прочитать на моем канале https://dzen.ru/id/66cbd79fa927611e520a3d31. Новый материал совсем скоро.

Советских военнопленных уничтожали с особой жестокостью. Их кормили раз в три дня, держали в неотапливаемом бараке и ежедневно заставляли выполнять изнурительные упражнения: ползать и бегать без остановки. Даже за малейшую провинность их жестоко избивали, часто до смерти. Более того, «20-й блок» служил тренировочной площадкой для новобранцев СС, которые отрабатывали на узниках свои навыки пыток и убийств. Иногда охранники оставляли на крюках, предназначенных для пыток, ремни, предлагая таким образом измученным людям покончить с собой.

Живых обитателей «блока №20» в Маутхаузене практически никто не видел. Изображение истощенных до предела и покрытых гноящимися ранами трупов, доставляемых в крематорий, стало нестерпимым символом ужаса для всех, кому довелось это увидеть. По разным оценкам, в «блоке №20» погибли от 3500 до 6000 советских военнослужащих.

Нечеловеческие условия в блоке смертников были призваны сломить волю к сопротивлению, однако, в начале 1945 года, узники начали готовить восстание прекрасно понимая, что нацисты не позволят им дожить до освобождения.

План восстания заключался в разделении узников на несколько штурмовых групп, которые должны были атаковать пулеметные вышки, используя в качестве оружия подручные средства: два огнетушителя, обломки умывальника, камни, уголь и даже деревянные колодки. Далее, планировалось закоротить электрическое ограждение из колючей проволоки при помощи досок, набросать на нее тряпки и перебраться через него на свободу.

Восстание планировалось в ночь с 28 на 29 января 1945 года, однако накануне 25 заключенных, включая руководителей восстания Исупова и Власова, были выведены из блока и казнены. Остается неизвестным, стало ли нацистскому командованию известно о заговоре, или же казнь была случайностью. Это не сломило узников и оставшиеся офицеры продолжили подготовку к побегу.

В ночь со 2 на 3 февраля заключенные Маутхаузена вне 20-го блока проснулись от криков «Ура!» и пулеметной стрельбы, которая вскоре прекратилась. Утром, по выражениям лиц охраны, стало ясно, что узники «20-го блока» совершили невероятное. Несмотря на крайне слабое состояние, полуживые и безоружные люди предприняли отчаянную атаку. Неся огромные потери (около 80 человек погибли в бою), им удалось захватить одну из пулеметных вышек, расстреляв охрану на остальных. Прорвав заграждение, они бежали из Маутхаузена.

Одетые в тонкие тюремные робы, босые, при -8 градусах они бежали по глубокому снегу. В результате восстания 419 человек обрели свободу.

За беглецами началась настоящая охота, в которой приняли участие и местные жители. Последующие события в Австрии стараются не вспоминать. Массовое убийство бежавших советских военнопленных получило название «Mühlviertler Hasenjagd» («Охота на зайцев в Мюльфиртеле»). Сохранившиеся свидетельства о зверствах, совершенных местными, в том числе женщинами, детьми и подростками из «Гитлерюгенда», шокируют своей жестокостью: люди убивали беглецов вилами, разбивали им головы, вспарывали животы, собирали отрезанные уши в качестве трофеев.

Количество схваченных беглецов подсчитывали с помощью зарубок на доске, и, объявив о полном совпадении счёта, эсэсовцы сочли операцию завершенной. Это было не так – некоторым узникам «блока №20» удалось выжить. Это были Виктор Украинцев, Иван Битюгов, Владимир Шепетя, Александр Михеенков, Иван Бакланов, Владимир Соседко и Иван Сердюк.

Точное число выживших смертников до сих пор неизвестно.