Cat_Cat + Римская империя

,,Колыбель Иуды,,: страшное средневековье

Инструмент для пыток

,Колыбель Иуды,, - одно из самых жестоких орудий пыток, когда-либо созданных. Использовался в средние века, дизайн был простым, но ужасающим: скамейка с вершиной в форме пирамиды. Пострадавший находился на кончике, обычно без одежды, а его вес причинял сильную боль и страдание.

Чтобы пытки стали еще более жестокими, к ногам пострадавшего часто привязывали тяжести, повышая давление. Колыбель Иуды, кроме причинения сильной физической боли, также служила для унижения и запугивания, использовалась для получения признаний или публичного наказания.

Этот темный инструмент напоминает о том, как стремление к власти и контролю уже привели человечество к бесчеловечным практикам.

Сегодня это музейный экспонат и предупреждение никогда не забывать ошибки прошлого.

• Интересный факт: Хотя кажется, что-то из очень древних времен, некоторые формы пыток сохранились до недавнего времени, хотя и по - разному.

Автор: Владимир Герасименко (@Woolfen).
Читайте ранее: Хитрые кабанчики или Римское право. Часть I

В прошлом посте мы уже убедились, что римское право в период расцвета этого самого Рима было сложным и запутанным. И я, наверное, не удивлю вас, если скажу, что его применение было ещё причудливее, нежели вы можете себе представить. Присаживайтесь поудобнее, мы отправляемся в Рим.

На форуме многолюдно. Сегодня тут судят только что вернувшегося из провинции наместника. Обвинение уже типичное для эпохи — коррупция: воровство на подрядах, поборы и введение незаконных налогов. Вот он сидит на скамейке и перекидывается фразами со своей группой поддержки. На другую скамейку присел обвинитель — молодой политик, для которого этот суд станет ступенькой в карьере. Он только что пламенно зачитал обвинения, обличая наместника и описывая страдания народа, введённого им в долговую кабалу.

Встаёт защитник. Он начинает речь с обязательного призыва к справедливости людей и богов, после чего переходит к сути дела. Он не отрицает полностью обвинения, но подаёт их как незначительные и не стоящие разбора в суде. После чего переходит к похвалам своему клиенту, который многое сделал для Республики и укрепления её безопасности. А пострадавшие, хм, они люди ненадежные, происходящие из дикого варварского племени ранее враждебного Риму. Очевидно же, что словам их доверять нельзя. И если начать потакать их грязным обвинениям, то вскоре Рим пойдет по миру.

Очень эмоциональная речь, но не доказывавшая убедительно невиновность наместника. А потому, казалось, что он будет неминуемо признан виновным в нарушении уголовного закона и будет подвергнут санкции — изгнанию. Однако через год бывший наместник на “честно заработанные” деньги купит себе в Неаполе виллу, где проведёт остаток жизни в богатстве и почете. Но как же так? Неужели суд был подкуплен? На самом деле всё проще и сложнее. Забудьте о современной судебной системе в странах романо-германского права. Римское судопроизводство имело мало общего с ним в рассматриваемый период.

Все дело в том, что в основе римского правосудия лежала не идея наказания за нарушение закона, а поиск справедливого разрешения судебного процесса. Совершенно недостаточно было доказать судье, что подсудимый нарушил закон, требовалось ещё и убедить его в справедливости наказания за данный проступок. Однако справедливость штука умозрительная — у каждого человека её понимание своё. А уж в Риме и подавно: там попросту не было самой концепции равенства всех перед законом.

Понимаете в чем дело, Рим, он хоть к 1 веку до н.э. и захватил большую часть Средиземноморья, но по самоощущению оставался все ещё большой деревней. Римляне, как деревенские бабки, делили всех на уважаемых людей и “быдло”. Вот Маркус пашет свою землю, ну пару раз в поход ходил, небось и врага то ни разу не видел вблизи, а так голытьба и хоть бы чего полезного сделал. Хтьфу! То ли дело Кабанус Кабаний — у него и предки все уважаемые из сенаторов, да и он сам карьеру неплохую делает, и деньги не скупится тратить — вот базилику починил за свой счет. Очевидно, что Кабанус для общины гораздо полезнее и важнее Маркуса, даже при том, что на труде таких вот Маркусов и держится Республика. И эта логика бытия будет пронизывать жизнь римлян веками.

Поэтому в судебном процессе роль личности жертвы и преступника имели колоссальное значение. Уважаемому человеку можно и простить кое-какие грешки за его достоинства. А неуважаемому, наоборот, дать ещё более жесткое наказание. Собственно, по этой причине юридическая сторона дела подчас была куда менее важна, нежели риторическая, ставящая своей целью убедить суд в нужном отношении и к делу, и к человеку. Отсюда возникло занятное разделение: законоведы обычно помогали подготовить иск и аргументы на суде, но выступали там только ораторы.

С учетом столь высокой роли личного фактора в определении “справедливого вердикта” наверное все участники процессов, особенно судьи, должны были быть профессионалами с огромным опытом и чутьем на ложь и манипуляции. И снова нет! За исключением законников, для которых это действительно была профессия, все остальные участники (обвинители, защитники и судьи) были людьми гражданскими, которым запрещалось получать за их деятельность вознаграждения. Участие в судебном процессе было гражданским долгом, а не работой!

То есть, в судебном процессе участвовали непрофессионалы, судили не по букве закона, а по духу, как они его понимали, так ещё и считали, что статус человека в обществе может быть оправданием для смягчения наказания. Ну а вишенкой на торте было то, что в римском государстве, до 3-4 веков н.э. ни у одного должностного лица не было обязанностей преследовать граждан за нарушение закона. Поэтому если наш глубокоуважаемый Кабанус Кабаний нарушил закон, а на него за это никто не подал в суд, то преступления как бы и не было. Казалось бы, рай для разного рода злоупотреблений. И так и было, но с нюансами.

Для начала следует пояснить, что в Риме суды можно разделить на два разных типа: по уголовным делам и гражданским. В их процедурах были некоторые не очень существенные отличия, но главная разница была в другом — в ставках для обвиняемого. Гражданские процессы касались в основном споров из-за денег и наказание там носило характер штрафа. Уголовные же процессы охватывали убийства и отравления, а также весь спектр преступлений против государства (предательство, казнокрадство, коррупция обычная и электоральная, превышение полномочий и т.д.).

Из-за того, что бОльшую часть преступлений против государства совершали сенаторы и всадники (только они имели средства на участие в выборах и органах власти), то они чаще всего становились жертвами уголовного преследования (причем всадники сумели добиться, чтобы законы о подкупе на них не распространялись). Ставки в таких процессах были крайне высоки: обычно конфискации имущества и изгнание! А так как процедуры обжалования судебных решений не существовало, то для обвиняемого процесс разбирательства часто был буквально борьбой за жизнь. По этой причине уголовные процессы стали типичным способом потопить своего врага, конкурента — если удастся выиграть суд, то его карьере и влиянию конец. Благо состав преступления в период поздней Республики можно было накопать почти на любого.

Итак. Предположим, что наш дорогой Кабанус Кабаний не отдает нам деньги и шлёт лесом, а мы — простые селюки — не имеем рычагов давления на него. Что делать? Конечно же подавать в суд! Да, у нас лично против Кабануса шансов маловато, но у каждого римлянина обычно был патрон (patronus, от pater — отец), а у Кабануса мог найтись ещё и Антикабанус, готовый потащить того в суд просто потому что. Главное, чтобы обвинитель поавторитетнее был и обладал талантом оратора.

Далее наш истец должен подать иск одному из преторов. Для начала он просто оглашал суть дела, и претор решал, есть ли вообще состав преступления. Уже на этом этапе появлялось небольшое узкое место — претор мог в нарушение законов дать или не дать ход иску из дружеских или корыстных мотивов. Однако это было явление нечастое, так как рассмотрение исков было публичным, и за явные нарушения претору после окончания его полномочий мог вполне прилететь уголовный иск от недоброжелателей.

Далее подавалось письменное исковое заявление — с применением специальных словесных конструкций, зависящих от состава преступления. Неправильно оформленное заявление претор просто не принял бы и, более того, повторно даже не стал бы рассматривать. А потому нам пришлось бы пойти к одному из законников, чтобы тот за денежку помог составить исковое заявление по всем правилам. В случае гражданского процесса претор мог попытаться убедить стороны достичь досудебного разрешения спора. Если делу было решено дать ход, то в присутствии обвиняемого претор оформлял официальный иск, переписывая подробности дела по устоявшейся особой форме и снабжая собственными соображениями, важными при рассмотрении дела.

И вот на этом этапе наш дорогой Кабанус может подложить огроменную свинью. Римская судебная система не запрещала подавать иски по одному и тому же преступлению разным лицам. Однако претор должен был избрать только одного обвинителя из них. И теперь начинается веселье. Критерии, по которым претор выбирал обвинителя, нигде не были закреплены. Чаще всего таковым выбирался наиболее достойный (знатный), опытный, уважаемый и нравственный из истцов. Это открывало для нашего дорогого Кабануса потрясающую возможность: найти знатных и уважаемых подставных истцов, один из которых станет обвинителем и развалит дело в суде. Так, например, было с одним из дел о коррупции против Катилины.

Однако данная хитрость могла и не прокатить. Все дело в том, что по мнению римских же юристов и политиков, например Цицерона, едва ли не важнейшим критерием для обвинителя должна быть личная заинтересованность в исходе процесса. Только в этом случае можно быть уверенным в том, что он приложит все силы для поиска доказательств вины преступника. Ведь следствие по делу, поиск доказательств и свидетелей — всё это задачи обвинителя. И, например, если личный враг Кабануса или патрон пострадавших, выйдет с иском, то они будут в глазах претора иметь большую заинтересованность в процессе, нежели просто неравнодушный гражданин. Кроме того, на уголовных процессах обычной нормой было назначение субскриптора — помощника защитника, формально независимого от него. Субскриптор должен был помогать обвинителю и выступать гарантом (хоть не очень-то и надежным), что того не подкупят.

Далее, претор должен был определить судью для процесса. В случае гражданского иска чаще всего судьей назначался кто-то знакомый истцам по договоренности с ними. В случае, если дело было о наследстве, то привлекалась коллегия центумвиров, отобранная по жребию претором из представителей каждой из триб.

В случае уголовного процесса дело передавалось в судебные комиссии: со времен Суллы такие постоянные комиссии были организованы для каждого уголовного состава и состояли из сенаторов, а с 70 года до н.э. поровну из сенаторов, всадников и эрарных трибунов (обладатели состояния, меньшего чем у всадников). Во главе комиссии был либо сам претор, либо выборный судья, а остальные её члены исполняли роль аналогичную современным присяжным. Что центумвиры, что судебные комиссии обновляли свой состав каждый год. Состав комиссии определялся жеребьевкой, результаты которой можно было подкорректировать. Также жеребьевкой определялись конкретные члены комиссии для участия в суде. Поэтому иногда было выгодно оттянуть срок подачи дела или заседания суда, чтобы сменился состав судей на, возможно, более удобный.

Но если не повезло с судьями, то тоже не стоило отчаиваться. Можно было, как Клодий, через друзей подкупить всех судей, хотя часто было достаточно подкупа самых влиятельных. Также список судей можно было подкорректировать, потребовав отвод тех у кого был явный конфликт интересов. Если такового не было, то можно было попытаться найти лжесвидетеля, который за денежку его придумает.

За взятку же можно было попытаться вообще развалить процесс, купив обвинителя. Были и более экзотические методы прекращения суда — подать встречный иск по другому делу и убедить своего оппонента, взаимно снять обвинения.

Однако, положим, Кабанусу Кабанию не повезло и он до самого судебного заседания так и не смог обеспечить себе выигрыш. Штош, в дело вступает ораторское мастерство защитника. Его задача выставить деяние Кабануса не стоящим внимания, самого Кабануса достойнешим и полезнейшим членом общества, а его обвинителей мерзкими клеветниками. Для подтверждения данных тезисов лучше всего было привлечь “заступников” (advocati) — влиятельных и авторитетных людей, готовых просто фактом своего присутствия на суде подтвердить, что обвиняемый не мутный пассажир, а уважаемый человек, столп общества!

Кроме того, обычно присутствовали и “хвалители” (laudatores), чья задача была буквально хвалить подсудимого, когда им давали речь. Можно было также попытаться подкупить свидетелей обвинения, или найти лжесвидетеля в свою пользу, слить компромат на истца, выставив того в дурном свете. И давить, давить на эмоции, как любил это делать Цицерон.

Как видите, вариантов для помощи суду в правильном определении справедливости было много. Наказывались ли они? Ну, если кто-то подаст иск о подкупе или коррупции в суде, то доказать его будет очень проблематично, так как требовалось найти прямые доказательства, например расписки или свидетелей преступления. В случае же лжесвидетельства требовалось ещё и доказать его намеренность — что обвиняемый соврал сознательно. Известен случай, как Цезарь сумел доказать подложность и намеренность обвинений Луция Веттия, в том, что Гай Юлий был участником заговора Катилины. В наказание суд лишил Веттия имущества. Однако, как считается, это было, скорее, исключение из правила.

У вас может сложиться впечатление, что всё плохо и римский суд совершенно негоден и коррумпирован. Однако все же это не так. Не будь ораторское искусство важнейшим условием победы в суде, не услышали бы мы о Марке Антонии Ораторе, Гортензии или Цицероне. Защита Секста Росция и обвинение Гая Верреса Цицероном - это эталонные примеры того, как победить в процессе, когда против тебя сильнейшие люди Республики. Немало примеров есть и когда явный подкуп не помогал в суде, а проигравшие вынуждены были отправиться в изгнание. В римском суде очень многое зависело от личных качеств участников, а потому всегда существовали возможности обставить оппонента, играющего грязно.

В имперские времена судебный процесс будет сохранять описанную форму едва ли не до 3-4 века н.э., когда появятся государственные суды. Однако даже они будут действовать исходя из описанных выше принципов.

Римляне очень любили судиться. И спасибо им за это — ведь благодаря судебным процессам мы знаем об их жизни гораздо больше самых разных подробностей, в том числе грязных. Слава римскому суду, самому человечному суду в мире!

Пост с навигацией по Коту
Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!

Также читайте на других ресурсах:
Телеграм
ВК
Дзен

А у нас намечается сходка с пикабушниками! Подробности - здесь!

Автор: Владимир Герасименко (@Woolfen).

Наверное, все знают, что римляне очень любили воевать. Хлебом не корми, а дай кого-нибудь из соседей завоевать. Не то чтобы они были как-то аномально агрессивны, просто ресурсов в Италии было не очень много, а вот претендентов на них таки да. Поэтому воевать римляне любили, умели и практиковали. Однако будь у них только воинственность, то никакой империи, отголоски которой будоражат умы до сих пор, у них не вышло бы. А все дело в том, что римляне кроме войн ещё очень любили юриспруденцию. Так любили, что их правовая система пережила века и с изменениями используется в огромном числе стран мира. Сегодня римское право это база, однако, так было не всегда...

Давайте перенесемся на 2500 лет назад в маленький город на семи холмах, затерянный посреди Лация. Да, римляне уже умеют и любят воевать, чем они заняты летом. Весной и осенью они собирают урожай, без чего город просто умрет. Однако что делать все остальное время? Концепция праздных развлечений в то время была римлянам ещё мало известна. Гладиаторские бои имели религиозный статус, а потому проводились только при похоронах кого-то важного. Греческие развлечения типа чтения, поэзии, театра, спорта считались педерастией недостойной суровых римских мужиков и активно порицались. Пиры тоже были не в почете, так как римлянин должен быть подтянутым и боевитым, а не толстым и изнеженным. А вот выяснение отношений в суде — вот дело достойное уважения. Да только дело это было очень непростым, так как в Риме попросту не было законов в привычном нам понимании.

Что вообще такое закон и зачем он нужен? Это некая норма, которая регулирует одну из сторон жизни общины. Соответственно, появляется закон обычно в тот момент, когда в обществе назревает необходимость однозначно зафиксировать на бумаге некую норму. Однако отсутствие письменного закона не означает, что община живет в режиме анархии, где ничто не истинно, все дозволено. Нет, это достаточно простое по структуре общество может вполне обходиться обычаями (mores) — неписаными традициями (мой дед так делал, мой отец так делал и я так буду делать), которые разделяет община или значимая её часть.

Так как люди имеют свойство по-разному понимать одно и то же, то и трактовка обычая в устах разных спорщиков может быть отличной. Поэтому для разрешения коллизий в толковании обычаев в Риме использовали жрецов, ибо всё исконное и древнее, очевидно, спущено в наш мир самими богами, а значит, и толковать это требуется людям, к богам приближенным. Именно за жрецом при разборках в суде было финальное слово по тому, существует ли некий обычай и применим ли он в конкретной ситуации.

Тут-то римский Кабанус Кабаний понимает, что карта ему так и прёт. Ведь достаточно было быть родственником жреца или его другом, чтобы тот в суде правильно пояснил за обычай. А так как до 1 века до н.э. жрецы были преимущественно из аристократов, да ещё и кооптировались междусобойчиком, то очевидно, в чью сторону они предпочитали выносить решения.

Согласитесь, что, мягко говоря, система несправедливая: мало того, что обычай сам по себе как кот Шредингера, так ещё и жив он или мертв определяют не совсем беспристрастные люди.

Поэтому уже при римских царях начали появляться первые законы (leges) — нормы, которые были однозначно определены властями и зафиксированы. Таковых законов было первоначально два типа:

1) Священные законы (leges sacratae): эти законы регулировали саму основу функционирования общины — её государственные институты. Они запрещали нарушать установленное налогообложение, обряды, праздники, посягать на неприкосновенность жрецов, магистратов, сдвигать межевые камни и т.д. Так как община существует по воле богов, то и на нарушителей должна была обрушиваться кара высших сил за их нарушение. Люди же помогали богам эту кару свершить: за соблюдением законов следили жрецы, они же следили за исполнением наказания — взиманием штрафа в виде подношения богам или изгнанием из общины за особо общественно опасное преступление.

2) Далеко не все проблемы требовали внимания богов, а потому существовали Царские законы (Leges regiae), регулирующие прочие стороны жизни общины: семейное право, культовую деятельность (в частности проведение праздников и похорон), частично устанавливали правила торговли и наказания за преступления не связанные с божественным.

Фактически хранителями записей об этих законах были тоже жрецы, равно как и толкователями их норм. Так как законотворческую деятельность царей и жрецов никто не регулировал, то уже на заре Республики возникла проблема: законы никогда и никем не были систематизированы, часть из них вообще, вероятно, существовали только в устной форме, и возникали споры при попытке их зафиксировать на бумаге.

Более того, в римской правовой системе древний обычай, существование которого имеет подтверждения, имел в суде силу равную закону. Чаще всего "обычное право” применялось в случаях, не охваченных законами. Но сама суть священного характера обычаев позволяла апеллировать к ним в суде даже в случае их противоречия законам!

Все это создавало хаос в правовой системе, который лишь усугубился с установлением республиканской формы правления. Захватившие власть в государстве аристократы решили, что теперь они будут определять, как всем жить. Поэтому судебные функции были переданы выборным магистратам и судебным комиссиям из сенаторов или комициям. В отличие от прежней системы, завязанной на небольшую группу жрецов, теперь судебная система была в руках большого числа людей с разными интересами, а значит, и её использование с собственными целями стало сложнее. Ведь теперь метаться кабанчиком нужно было не к паре знакомых жрецов, а к куче сенаторов.

Законотворчество уважаемые люди тоже взяли в свои руки: магистраты (преторы, а позже и консулы) и народные трибуны выдвигали законопроекты, сенат их обсуждал и народное собрание утверждало. До эпохи кризиса Республики утверждение в комициях чаще всего было формальностью, поэтому если какие договорнячки и были, то на уровне сената, и в комиции выходил уже проект гарантированно проходной.

На волне головокружения от “мы тут власть” сенаторы за первые 50 лет республики умудрились поотменять и ввести столько новых законов, что сами же в ворохе законодательных актов запутались. Поэтому в середине 5 века до н.э. сенаторы дошли до мысли, что законы нужно кодифицировать. С самим процессом кодификации вышла отдельная драма, однако сам её итог — Законы 12 таблиц — стали на долгое время настоящей римской конституцией.

Эти законы регулировали все сферы жизни общества и основные проблемы. Законы 12 таблиц отменяли действие всех существовавших до этого норм, противоречивших им, и стали базой римского права. Правда, от некоторых норм у современного юриста волосы дыбом бы встали (разрубание должников, да), но в целом, это уже была твёрдая основа для юридической системы. Однако после этого бешеный принтер не остановился, и к 1 веку до н.э. римская правовая система имела сотни законов, которые дополняли или вообще отменяли положения законов 12 таблиц.

Стоит ещё отметить, что все эти законы действовали немного непривычно нам. Государство, в лице магистратов, в случаях, когда дело не касалось его безопасности (например, подозрения в заговоре), не следило за выполнением законов. Даже если какой-то Кабанус нарушет закон, пока на него не подадут в суд, преследовать его обычно никто не будет.

Если вы думали, что это всё, то хе-хе. Мы только начали. Немного особняком в правовой системе стоят сенатусконсульты (Senatus consulta или, по-русски, декреты сената). Эти акты не имели обязательной юридической силы и являлись лишь советом сената о том, как поступать конкретному магистрату в той или иной ситуации. Обычно сенатусконсульты появлялись как ответ на какую-то неоднозначную или кризисную ситуацию. Хотя исполнение сенатусконсульта магистратом формально было необязательно, но фактически их исполняли, чтобы не рассориться с уважаемыми людьми. Как и законы, все сенатусконсульты записывались и хранились в архиве, на случай, если понадобятся.

Кроме сенаторов свои правовые нормы формировали и магистраты — эдикты. Это были устные или письменные декларации магистратов по конкретным вопросам в рамках их полномочий. Они имели обязательную силу для самого магистрата. Эдикты обычно уточняли отдельные моменты действующих законов, но не могли им противоречить. Удачные положения эдиктов сами могли стать обычаями. К 1 веку до н.э. корпус таких вот удачных эдиктов преторов, возглавлявших судебную систему, принял форму “постоянного эдикта”, который каждый новый претор обязан был подтвердить, но мог дополнить своими идеями. А уже при Империи постоянный эдикт будет закреплён в законе.

Вам тоже кажется, что вся эта система немного запутана? Не стоит удивляться, что со временем, при столь сложной системе юридических норм, росла и роль их знатоков, так как далеко не все, в принципе, могли разобраться в хитросплетениях римского права. Собственно, и появление “постоянного” преторского эдикта было вызвано желанием дать преторам хоть какие-то постоянные ориентиры в применении юридических норм.

Однако никаких попыток кодификации права после 5 века до н.э. в Риме не предпринималось. Чем это вызвано, неясно. С установлением принципата ситуация… лишь усугубилась. Принцепсы взяли на себя роль высшей судебной инстанции, своими эдиктами дополняя существующие законы. При этом императорские эдикты фактически ничем не отличались от законов — имели формально неограниченный срок действия и обязательный характер для всех магистратов и чиновников.

Так как каждый император сам себе голова, то эдикты могли противоречить друг другу. В связи с чем, начиная со 2 века н.э., при императорском дворе трудились учёные-правоведы, которые пытались составлять учебники права, по сути являющиеся кодексами с комментариями. А первая серьезная кодификация права состоится только в 5 веке при императоре Феодосии II, так как к тому моменту юристы уже сами толком не понимали как работают законы империи и что в них актуально, а что — нет. При этом кодекс Феодосия охватит не все вопросы права, а потому позже будут проведены ещё несколько кодификаций, самая известная из которых — Юстинианова.

И вот уже эта система права — результат тысячи лет эволюции римских законов — через кодекс Юстиниана позже будет перенята в Западной Европе.

А о том как работало это всё великолепие во времена Поздней Республики, будет уже завтра.

Пост с навигацией по Коту
Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!

Также читайте на других ресурсах:
Телеграм
ВК
Дзен

А у нас намечается сходка с пикабушниками! Подробности - здесь!

Автор: Ксения Чепикова.

В 1649 году папа римский Иннокентий Х решил восстановить некий 16,5-метровый обелиск, привезенный в Рим аж из самого Египта в качестве трофея императором Каракаллой, и воткнуть его на верхушку фонтана прямо перед своим уже почти достроенным дворцом. Чтобы получилось красиво и могущественно. Дедушка Фрейд нашел бы, что сказать, но да ладно…

Обелиск, лежавший расколотым на пять частей на Вилле Максенция, спешно доставили в центр Рима и склеили, понтифик пригласил к себе Афанасия Кирхера – пожалуй, крупнейшего в Европе египтолога, много лет работавшего над расшифровкой древнеегипетских иероглифов, – и приказал перевести надписи на обелиске. Чтобы любой, значит, мог прочитать. Табличку сделаем. Что мог ответить иезуит отец Афанасий, давший обет абсолютного послушания церкви и ее главе? «Есть, Ваше Святейшество!»

Одна проблема. Точнее, две. Первая: иероглифы на обелиске оказались в плохом состоянии, сильно повреждены временем и климатом, отдельные части поверхности откололись и поблизости от обелиска не наблюдались. Пффф, - отмахнулся наместник Господа на земле, - узнай, что там было, и восстанови! Вторая: несмотря на многолетние штудии, отец Афанасий пока что не достиг успеха в расшифровке иероглифов, не понял принципов древнеегипетской письменности. То есть ему периодически начинало казаться, что у него что-то получается, что отдельные надписи он прочел, что уже вот-вот… Но как объяснить все это святейшему шефу?

Пикантности ситуации добавляло то, что существенная часть отколовшейся от обелиска облицовки находилась в руках частных коллекционеров – римских собирателей древностей. И теперь они запаслись поп-корном, чтобы наблюдать с лучших мест в партере за потугами отца Афанасия – мол, поглядим-поглядим, что ты там восстановишь… А потом сравним с теми кусочками, что у нас, и все вместе посмеемся. То есть они не предложили свою помощь, не дали посмотреть и скопировать – нет, они давно уже недолюбливали ученого иезуита, а кто-то ему желчно завидовал, так что приготовились смотреть, как он облажается.

Те, кто немного разбираются в истории искусства, знают, что предприятие завершилось полным успехом для всех участвовавших сторон. Иннокентий Х получил фонтан перед Паллацо Памфили на Пьяцца Навона, с обелиском и переводом. Великий Джованни Лоренцо Бернини получил важный и крупный заказ и создал прекрасную композицию этого самого Фонтана Четырех Рек с мужскими фигурами, символизирующими Дунай, Нил, Ганг и Рио-де-ла-Плата (кстати, всю эту символическую концепцию ему подсказал именно Кирхер). А отец Афанасий героически посрамил злобных критиков, совершенно правильно восстановив все фрагменты и сделав точный перевод.

То есть, так он пишет в своей автобиографии, и это явно художественное преувеличение собственной значимости, потому что в реальности… сами понимаете. Естественно, иероглифические надписи он «перевел» неправильно, даже если убедил себя в обратном. Благая весть о том, что древнеегипетские иероглифы расшифрованы римским ученым, быстро разлетелась по Европе, достигнув даже далекой снежной России – чего уж теперь, разве откажешься от славы? А что касается недругов-коллекционеров, то как они могли быть уверены, с каких именно мест обелиска происходят «их» обломки, и вообще – с того ли обелиска они происходят?

Но да, у них была возможность сравнить «восстановленные» Кирхером символы с теми, что имелись у них, и констатировать совпадение. Как ему это удалось? Дело в том, что он действительно был хорошим египтологом, и – даже не понимая смысла иероглифов и принципов письменности – годами рассматривал различные надписи, анализируя типичные сочетания символов, наиболее часто встречающиеся слова и обороты. Думаю, он просто поставил на пустые места те символы, которые могли бы там находиться с наибольшей степенью вероятности. И они – по крайней мере, частично – совпали с теми, что имелось у коллекционеров.

Композиция фонтана Бернини задумывалась как аллегория с неким символическим значением, а по факту получилось даже две аллегории; вторая – о том, что бывает, когда от теоретической науки требуют быстрого и практического результата. Бессмысленный – реставрационными стараниями отца Афанасия – иероглифический текст, совершенно фантастический перевод, да и сам обелиск, как выяснилось впоследствии, того… не египетский. И не ассуанского гранита… На самом деле он создан в Риме при Домициане специально для храма Исиды и Сераписа на Марсовом поле и в Египте никогда не был. Эх, сплошной обман, в общем… Но великий и прекрасный обман!

Пост с навигацией по Коту
Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!

Также читайте на других ресурсах:
Телеграм
ВК
Дзен

А ещё у нас намечается сходка с пикабушниками! Подробности - здесь!

Автор: Владимир Герасименко (@Woolfen).

Меня попросили рассказать про братьев Гракхов. И хотя я не раз в рассказах про предпосылки гражданки их упоминал, но всегда между прочим. Так что исправим упущение. Тем более, что именно эти парни своими попытками спасти Республику сделали гражданские войны в Риме неизбежными.

Тиберий Гракх

Братья Тиберий и Гай Гракхи происходили из знатного плебейского рода. Их мать была дочерью того самого Сципиона Африканского, что победил Ганнибала, а отец был дипломатом, военачальником и консуляром из знатного плебейского рода. То есть происхождение у них было очень крутое. С самого детства оба брата были втянуты в окружение "реформаторов" их двоюродного брата Сципиона Эмилиана (внук Сципиона Африканского) от которого можно вести происхождение движения популяров.

Появление кружка реформаторов было вызвано коренным переустройством Рима после Ганнибаловой войны. Разорение Италии войной, гибель многих римлян и огромные богатства, захваченные у пунов, привели к росту благосостояния и влияния довольно узкой прослойки сенаторов. Эти фамилии сумели аккумулировать значительный объем земли в своих руках и тем самым приобрели большую власть, которую смогли конвертировать в еще большие возможности для упрочения своего положения. Укрупнение землевладений и концентрация больших объёмов земли в руках сенаторов, а также большой приток рабов, приводили к разорения многих малых хозяйств. Это в свою очередь приводило к к множеству проблем: от скопления больших масс безземельных крестьян в Риме, до ослабления мобилизационного потенциала - римский ополченец должен был сам себе покупать снаряжение, а безземельные крестьяне на такое были не способны.

Для воюющего 24/7 Рима вопрос мобилизационного потенциала был краеугольным. Решение же проблемы безземельного плебса было вторично и напрямую увязывалось с вопросом комплектации армии. Из-за того, что сама по себе проблема комплектации армии во второй трети II века до н.э. была не совсем очевидна, то сенат, естественно, разделился во мнении по методам решения вопроса. Значительная часть консервативно настроенных сенаторов (оптиматов) считали, что менять ничего не надо, а когда приспичит, то можно будет снизить ценз и набрать безземельный плебс в армию за счёт государства. Реформаторы же считали, что для восстановления мобилизационного потенциала Рима требуется не снижать ценз, а решить коренную причину - перераспределить общественные земли в Италии и расселить там безземельных крестьян, чтобы они были способны обеспечить себя.

Проблема заключалась в том, что именно занятие общественных земель и было залогом усиления многих сенаторов, и подрывать основы собственной власти никто не собирался. Реформаторы были малочисленны и не то чтобы едины, но понимали, что в любом случае реформы нужны, чтобы Республика не деграднула настолько, что стала бы полноценной олигархией. Поэтому между консерваторами и реформистами шла глухая позиционная борьба в которой у сторонников реформ было очень мало возможностей. Сам Сципион Эмилиан всегда был сторонником умеренного компромисса, так как понимал, что любые попытки продавить реформы вызовут смуту и могут стать причиной падения Республики в анархию.

Тиберий Гракх, вероятно, не раз участвовал в диалогах кружка Сципиона Эмилиана о проблемах Республики. Он видел, как сенат упорно раз за разом проваливает все инициативы по исправлению всё усугубляющихся проблем. Он видел, как день ото дня на страданиях плебса жиреют отдельные фамилии сенаторов. Но старт карьеры Гракха был крайне неудачный. Война с Нуманцией, шедшая уже 4 года, из-за ошибок командования чуть не была проиграна Римом - огромная 30-тысячная армия была загнана в ловушку и в любой момент могла быть уничтожена. В этих условиях консул Гай Гостилий Манцин вынужден был пойти на заключение мира, посредником в котором выступил военный легат Тиберий Семпроний Гракх, чей отец добился за 40 лет до этого мира в Испании и пользовался определённым уважением у иберов.

Но «позорный» мир с признанием старого статуса-кво в Испании в условиях угрозы полного разгрома римской армии оказался неприемлем многим сенаторам, в том числе и Сципиону Эмилиану, считавшему, что долг настоящего римлянина сражаться даже в самых неблагоприятных условиях. Теберий, видя как его родственник и кумир выступает против его мирного договора, разочаровывается и в Сципионе Эмилиане, и в реформистах из-за их осторожности. Всё это вместе взятое делало дальнейший путь по cursus hinorum для Тиберия крайне сложным и толкало его сторону радикализма. Он осознаёт, что компромисса с сенатом недостаточно, да и он скорее всего невозможен, что нужно прогнуть его и сделать то что должно пока не стало слишком поздно. И для этого была лазейка которой реформаторы вынуждены были пользоваться все чаще - комиции (народное собрание).

После Ганнибаловой войны в этом органе власти доминировал городской плебс, положительно настроенный к идеям реформаторов. С помощью комиций реформисты устраивали с консерваторами торг в результате которого рождался очередной компромисс. В текущих условиях это было очень большим достижением, но двигаться к цели малюсенькими шажками было не для Тиберия. Он решает избраться народным трибуном, ради права вносить в комиции проекты законов и провести свой проект реформ, не считаясь с волей сената. По традиции любой такой законопроект нужно было сначала утвердить в сенате, но традиция это не закон, ее можно обойти, имея на то мандат народа. И во время избрания Тиберий такой мандат получил, так как едва ли не большая часть городского плебса была за его политическую программу.

Проблема заключалась в том, что далеко не все реформисты готовы были поддержать план Тиберия. Для римлян того времени древняя и уважаемая традиция была ничуть не менее важна, чем любой закон, а значит нарушать её можно только в случаях кризиса. Кризис есть? Нет. Тогда извольте поступать по традиции. Да, в этом случае консерваторы прокатят инициативу в сенате, но лучше уж так, чем самим своими действиями создать прецедент для дальнейших нарушений правил и заодно политический кризис. Тиберия не поддержали многие, в том числе и Сципион Эмилиан, опасавшийся и анархии в Риме, и того, что союзники Гракха, усилившись, могут стать опаснее любых консерваторов.

Суть реформы Тиберия была в создании инструментов для ограничения размеров владений семей и перераспределении освободившейся земли в пользу малоимущих. Комиции не без противодействия сторонников нобилитета приняли законопроект. Правда для этого пришлось нарушить еще одну традицию и отозвать через комиции полномочия у народного трибуна Октавия из-за "утраты доверия". Но даже после этого сенат стал саботировать теперь уже реализацию реформы. Весь оставшийся год Гракх безуспешно боролся за организацию работы комиссии по распределению земли, но ему просто катастрофически не хватало времени сделать всё, чтобы она заработала. Тогда он решил еще раз нарушить традиции - повторно избраться в народные трибуны, пользуясь пока имеющейся популярностью у плебса.

И вот такого Сенат уже спустить ему не мог, так как это был прямой плевок на всю республиканская систему. Тиберий ведь мог вместо переизбрания провести в трибуны своих сторонников, помогать им своим авторитетом, но не стал. С точки зрения сенаторов всё это было презрением к республиканизму и тягой к тирании. Хотя на самом деле Тиберий просто боялся, что его после окончания полномочий могут осудить за мнимые злоупотребления и ему нужен был трибунский судебный иммунитет. Ведь самого Тиберия активно обвиняли в нарушениях традиций и по Риму поползли слухи, что он хочет стать царём.

Решить возникшую коллизию миром было невозможно: сенаторы не могли дать показательно нарушить одну из важнейших традиций государства, даже под давлением плебса, так как это открыло бы ящик Пандоры. Стремясь купировать еще не случившийся кризис, Тиберий Гракх сумел вызвать к жизни другой, отлично продемонстрировавший, что старый социальный договор уже недееспособен. Не сумев законными методами отстранить от выборов Гракха, сенаторы объявили его бунтовщиком и убили в драке прямо во время проведения выборов.

Гай Гракх

Победив Тиберия Гракха, сенат оказался в непростой ситуации. С одной стороны, по горячим следам были осуждены многие сторонники мятежного трибуна, с другой - требовалось не допустить раскола в обществе, так как и плебс продолжал бурлить, и ряд консерваторов были недовольны некоторой неконституционностью убийства. В результате сенат вынужден был ради укрепления безопасности и сохранения стабильности Республики не только не преследовать лидеров гракханского движения, но и пообещать сохранить и продолжить все начинания Гракха, а инициатора убийства Тиберия, вынудили отправиться в добровольное изгнание на загородную виллу. Консерваторам требовалось хотя бы на время показать, что мир и стабильность снова вернулись в Республику.

В изменившихся условиях младший брат убитого трибуна - Гай Гракх - возглавил комиссию по перераспределению земли. Он стремился честно продолжить политику брата, но из-за давления сената был поставлен в неудобное положение. Значительная часть общественных земель, которые были переданы комиссии, располагались в южной Италии и принадлежали в массе своей италикам из римских союзников. Тиберий Гракх при лпанировании реформы намеревался обеспечить поддержку италиков раздачей участков земли и италийским беднякам. Но знатные италики, естественно возмутились, что у них отбирают землю и завалили сенат жалобами, что стало причиной сначала для приостановки деятельности комиссии, а потом и вовсе для её закрытия.

Гай не смирился с торпедированием наследия брата и решил пойти по пути занятия магистратур (государственных должностей), дабы с их помощью добиться возобновления работы комиссии. Но и тут сенат, разумно опасавшийся роста влияния Гракха, всячески вставлял ему палки в колёса, а после окончания срока полномочий его и вовсе попытались судить. Всё это убедило Гая, что альтернативы пути Тиберия нет - если он хочет чего-то достичь, то должен тоже стать народным трибуном.

Понимая, что одной из ключевых причин проигрыша Тиберия была ставка только на городской плебс, Гай предлагал комплексную программу, выражавшую чаяния различных слоёв общества. Городскому плебсу он обещал продолжение выделения земли и установление максимума цен на хлеб, всадничеству - расширение представительства сословия в судах, ополченцам из сельского плебса - полное обеспечение государством, находящихся на военной службе солдат, италикам - расширение гражданских прав. Единственная страта общества, которой Гаю было нечего предложить, оставался нобилитет, но на какой-то разумный компромисс с ними он, похоже, и не рассчитывал.

Обещания Гракха легли на благодатную почву. Сенат опять пытался помешать его избранию, но ничего не вышло. В отличии от Тиберия, Гай, получив трибунские полномочия, начал сразу зачищать поле деятельности от сторонников сената, грамотно пользуясь народными настроениями. Так как на проведение реформ ему нужны были деньги, а сенат их давать не хотел, то Гракх по мере необходимости проводил через комиции законы, позволявшие ему получить доступ к тем или иным финансовым потокам. Ключевой задачей своей деятельности он всё ещё ставил решение земельного вопроса. Но вместо точечных перераспределений, он сделал ставку на выведение колоний, как в Италию, так и за её пределы, что было новшеством для Рима. Причиной для столь крупных переселений было то, что после организации колонии отыграть обратно все изменения в земельном фонде было бы очень трудно.

Так как в Италии основным фондом для включения в состав колоний были земли италиков, то им в обмен на выведение туда колоний Гракх предлагал расширение прав. Всадники должны были поддержать инициативы Гая из-за значительного расширения им системы откупа и введения в суды по делам провинций всадников - что лишь усугубило проблемы с коррупцией в провинциях. Для того, чтобы обеспечить колониальную деятельность, Гай начал создание системы складов, для обустройства которых активно привлекался городской плебс. Таким образом меньше чем за год Гай создал вокруг себя едва ли не параллельную систему власти, почти никак не связанную с Сенатом и пользующуюся полным доверием городского плебса. Популярность Гракха была столь велика, что его избрали на второй срок даже без его участия, что в очередной раз стало триггером для консерваторов.

Сенат, столкнувшийся с тем, что власть в городе по факту перешла в руки Гракха, отложил кирпичи и начал активно шатать группу поддержки Гая, ибо его деятельность нравилась далеко не всем. Во-первых, закон об ограничении цен на хлеб больно ударил по сельскому плебсу, выращивавшему зерно на продажу. Во-вторых, всадничество, получив расширенное представительство, хотело закрепить эти изменения, что мог обеспечить только сенат. В-третьих, италики не горели желанием ещё больше делиться землёй ради эфемерных обещаний дать им больше прав. В-четвёртых, уже сам городской плебс испугался, что расширение гражданства на италиков поставит их на одну ступень в конкуренции за землю. В результате всего за год Гракх растерял значительную часть популярности и проиграл очередные выборы.

В отличии от брата он не стал устраивать столкновения со своими противниками, чего, вероятно, от него ждали. Но избежать разборки он не мог: сенату нужно было добить Гая, если не физически, то политически. Для этого на голосование в комициях поставили закон о сворачивании колонизационной деятельности в Африке и упразднении колонии Юнонии, расположенной на месте бывшего Карфагена. Это был самый дерзкий проект Гая, и его уничтожение было очень символично. Сам Гракх сомневался стоит ли вступать в решительное противостояние, так как сил его сторонников было явно недостаточно. Тем не менее, другие гракханцы стали стихийно собираться на Форуме, где их уже ждали сторонники сената. В завязавшейся потасовке был кем-то убит ликтор (очень может быть, что это всё была большая подстава), после чего сенат молниеносно принял решение о введении в город войск и подавлении бунта. На этот раз сенаторы не стали допускать ошибки прошлого, и Гай, как и все, кто встал на его сторону в конфликте, были уничтожены в ходе последовавшей зачистки.

Каковы же были итоги деятельности братьев Гракхов? Очень неоднозначные. С одной стороны, они пытались проводить реформы в верном направлении в попытках решить земельный кризис и предотвратить кризис мобилизационный. С другой стороны, так как делать это они были вынуждены экстраординарными методами, то толком не решив один кризис, они простимулировали другой - политический. Как я уже говорил, срочная необходимость решения проблемы c обезземеливанием плебса была в тот момент совершенно неочевидна, а при этом выбранные методы решения гарантированно задевали интересы всей правящей верхушки. Тем более, что попытка вместо медленного пошагового решения через ряд компромиссов, была отброшена братьями в пользу решительного удара не считаясь ни с чем.

И так уж вышло, что именно братья Гракхи впервые настолько дестабилизировали внутреннюю систему сдержек и противовесов Республики, что она начала разваливаться и единственным выходом для разрешения кризиса стало физическое уничтожение одной из сторон. И как бы мне не хотелось выставить виноватыми во всём консерваторов, но не они ломали через колено сложившиеся устои так, что часть реформаторов без всяких угроз свалила в стан консерваторов, считая, что Гракхи зашли слишком далеко.

Да и последствия реформ Гракхов были, мягко говоря, сомнительными. Кроме самого по себе подрыва многих республиканских институтов, тактические шаги Гая Гракха во многом усугубили уже имевшиеся проблемы. Расширение системы откупа и прав всадничества привело к усугублению коррупции в провинциях. Заигрывания с италиками привело к началу их сознательной борьбы за уравнивание в правах с римлянами, что в конце-концов выльется в Союзническую войну. При этом если бы не радикализм Гракхов, то сама идея реформ у консервативно настроенных сенаторов встречала бы куда меньше сопротивления. Но после двух попыток сломать всю систему реформаторами никакого вразумительного диалога быть не могло и общество все сильнее поляризовалось.

В конечном итоге реформы Гракхов потерпят крах, а линия консерваторов на снижение ценза для новобранцев всего через 20 лет победит, но принята она будет под давлением Мария, симпатизировавшего реформаторам.

Читайте далее: Годы позора: нумидийцы, кимвры и Марий

Пост с навигацией по Коту
Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!

А ещё вы можете поддержать нас рублём, за что мы будем вам благодарны.
Значок рубля под постом или по ссылке, если вы с приложения.

Также читайте на других ресурсах:
Телеграм
ВК
Дзен