Писательство + Русская литература

- Да не то, чтобы, - вздохнул он, снова поворачиваясь, - Твою фразу с подставой я просто так орал, испугался очень. А вот про этого, - ткнул он в направлении ушедшего Коха пустой бутылкой из-под воды, - я не просто так подумал. Сразу, когда эту поездку только предложили, чувство было такое… Но ты же помнишь, какие там были деньги?! И потом, когда он мне этот амулет одевал, меня как током шарахнуло. Я почему и поспешил от него избавиться. Но Бесс ныла, и я подумал, что это просто побрякушка, мне показалось, и ей ничего не будет. Я в это все не очень верю. Но парень прав, что-то тут не так, не сходится. Как будто мы знаем не все.

- А про парня что думаешь? Он нам правду говорит? Все рассказал?

- Ну…- Уильямс пересел поближе к моим ногам, и стал говорить немного тише, - ты масштаб построек здесь видела? Вот! А я видел! Индейцам здесь принадлежит земля практически «от рассвета до заката». Живут они обычно в небольших резервациях, поэтому кажется, что земли не много. Да у некоторых ее и, правда, нет. Но не у этих. Застроили здесь практически все, причем, насколько я знаю, за последние два года. Даже если парень лечит только глав государств и членов их семей без сна и отдыха, двадцать четыре часа в сутки, сильно сомневаюсь, что ему удалось поднять такое бабло за столь короткий срок. Так что, скорее всего, зарабатывает он не этим.

- Или зарабатывает тут не он… - задумчиво дополнила я то, что Тони дальше должен был сказать. За почти десять лет сотрудничества мы научились в вопросах финансирования понимать друг друга с полузвука.

Внезапно раздался мощный рев мотора совсем близко, и под отчаянный визг тормозов дверь палатки распахнулась, впуская растрепанную с выпученными глазами Бесс, как будто сам Вельзевул наступал ей на пятки.

- Скорей! Скорей! Поднимайте жопы! Быстрее! – орала она, размахивая руками и делая пасы в воздухе, которые, по ее логике, должны были поднять нас с места.

Мы с Тони резво вскочили. Помня о превратностях и каверзах судьбы последнего времени, я резво замоталась в плед и вцепилась в него, стараясь не потерять. За палаткой раскинулся целый город. Улицы, магазины, повседневно одетые люди неспешно шагали по своим обычным делам… Палатка стояла сбоку у небольшой площади, в центре которой из круглого каменного фонтанчика брызгала вода, искрясь на солнце. Рядом в четыре стороны расходились аллеи, с пышными кустами, несколькими деревьями и зеленой травой между ними. Прямо у входа в мою недавнюю «медицинскую обитель» стоял светло-желтый кадиллак с откидным верхом, за руль которого и прыгнула, дымящаяся от скорости, недавно спасенная, подруга.

- Откуда это? – спросила я, усаживаясь на переднее сиденье, Уильямс без лишних вопросов с безразличием на лице загрузился и расположился сзади.

- Потом объясню. Угнала, - увидев мои взлетевшие вверх брови, от открывшихся в близком человеке свежих навыков, она пояснила, - Ладно, это была единственная машина, где в замке зажигания оставили ключи.

- А ты уверена, что хватать в индейской резервации машину с ключами внутри – хорошая идея? – попыталась я вразумить подругу, когда она уже дала по газам, и мы с лихо выруливали вокруг фонтана.

- Уверена. Надо срочно драпать отсюда. Как можно скорей. И я не знала, что ты уже можешь идти! – стараясь смотреть на дорогу, и все больше набирая скорость, деловито уведомила меня Бесс.

За считанные секунды мы оказались на длинном, как стрела, и, на удивление, пустом шоссе, где она просто вжала педаль газа в пол и вцепилась в руль двумя руками. Признаться честно, такое поведение настораживало. Я уже открыла рот, чтобы в очередной раз задать свой любимый, за последнее время, вопрос: «Что происходит?», как мир вокруг нас начал меняться. В воздухе пошла вибрация, зрительно выглядевшая как рябь, затем волны стали крупнее, переливаясь всеми цветами радуги, а впереди на шоссе открылся проход, напоминающий круглую дыру в пространстве. И прежде, чем я успела сориентироваться, остановить машину, выпрыгнуть или сделать хоть что-то, кадиллак уже пересек черту странного неровного шара, ныряя неизбежному навстречу.

Рука так сильно вцепилась в плед, что пальцы на ней начали болеть и не хотели разжиматься. Я открыла глаза – все вокруг было белым, а из кулака торчал кусок одеяла. Запахи…звук птичек за окном… Я же просто моргнула! Еще не поворачиваясь, я уже знала, что за моей спиной.

Мотель. Тот самый мотель, где мы должны были отдохнуть с Ником, и куда, из-за его работы, я поехала одна. Утро. Утро того же дня? Другого? А может, мне просто приснился страшный сон? Просто плохой сон, до ужаса реалистичный, такие были у меня раньше… От него сложно избавиться, выбраться из того, что смогло так напугать среди ночи…

- Проснулась, сука? – все мои слабые надежды разбились об этот голос. Что же за «день сурка», черт!

От момента, как я проснулась, до того как придет Ник, у меня было не более трех-пяти минут. В прошлый раз они показались мне вечностью, но на самом деле времени прошло очень мало. Не упустить его сейчас, не упустить…

- Да, - сообщила я ей, скидывая ноги с левой стороны кровати и утягивая за собой одеяло, которым хотела прикрыться.

Гостье рефлекторно пришлось чуть отклониться назад, отведя руку с оружием в сторону, чтобы пропустить кусок одеяла, тащившийся за мной. И этого было достаточно, чтобы я со всей силы зарядила ей ногой в правое плечо так, что она, кувыркнувшись через стул, рухнула у стены. Пистолет, к моему великому сожалению, при падении срикошетил под кровать, а доставать его времени уже не было. Слишком рискованно оказаться вверх пятой точкой, когда противник находится за твоей спиной в узком пространстве. К тому же, я не знала, есть ли что-то из подобного арсенала у Ника.

Не дожидаясь, пока незнакомка поднимется, я рванула в сторону балкона, увидев, как к лестнице мотеля от машины приближается мой благоверный. Бежать к двери нельзя, он намного сильнее, и рукопашную с ним я не потяну, особенно если учесть, что в комнате есть и еще один человек. Решение пришло стремительно, повернув ручку балконной двери, я с разбегу перемахнула через перила и покатилась по земле, обмотанная в одеяло, которое так и не выпустила из рук. Краем глаза заметив оторопевшего Ника, его вытаращенные глаза, когда он развернулся в мою сторону и что-то кричал, вскочила и побежала к своей машине. Отвратительная привычка забывать и не запирать ее, сейчас спасала мне жизнь. Комплект вторых ключей всегда лежал под сиденьем, поскольку терять их, а так же телефоны, сумки, и прочий хлам – до карьеры певицы, было практически моим основным занятием. Руки не тряслись, это странно. Но я захлопнула за собой дверь, заблокировала их все, и быстрым движением найдя ключи и заведя мотор, уже выкрутила руль и выехала на дорогу.

Я видела Ника позади. Какое-то время он бежал за машиной, но быстро отстал. Проехав километров пятьдесят в нарушении всех знаков и правил, я, наконец, смогла привлечь внимание полиции, и практически выпала в руки подъехавшему экипажу.

Моя известность сыграла мне на руку. Правда, доказать свою идентичность с известной певицей удалось не сразу. По настоянию Тони, я всегда выступала в разных мистических образах и с большим количеством грима, так что даже не все ярые фанаты знали мое истинное лицо. В отличие от Бесс, меня редко узнавали на улицах, что позволяло передвигаться практически везде свободно и без охраны. Один из полицейских, оказалось, даже слышал мой последний альбом. Не все ему понравилось, но сейчас это волновало меня меньше всего. Ника сразу арестовали, он находился в мотеле и даже не собирался куда-либо убегать. Никаких следов его новой дамы, как и ее пистолета, обнаружено не было. Ник утверждал, что приехал утром, выспавшись и закончив вечером работу, чтобы отдохнуть вдвоем, как мы и договаривались. И застал меня, вываливающейся через балкон в одеяле, а затем стремительно удаляющейся на машине. Он очень переживал, долго рассказывал про мою слабую нервную систему, стрессы, преследующие меня, как творческого человека, и даже заикнулся о возможном злоупотреблении или наркотиках. К счастью, ничего подобного в моей крови обнаружено не было. Отпускать его в участке не торопились, задержав на какое-то время до выяснения всех обстоятельств. Получить в конце дня труп, окажись, что мой супруг врет, пусть маленькой, но все-таки звезды, не улыбалось всему отделению полиции. Еще через какое-то время, кто-то привез мои вещи, я смогла, наконец, нормально одеться и получить свою сумку, в которой находились все карты, деньги и телефон. Сидеть в участке, и есть пиццу, что мне заказали (вот оно где пригодилось, бремя славы), прикрывая сиськи одеялом, и отвечая на глупые вопросы, одновременно с улыбкой фотографируясь – не самое приятное времяпровождение в жизни. Только тогда я почувствовала, как же я была голодна…

Телефон Тони не отвечал. Бесс тоже куда-то пропала. Приятный женский автоматический голос сообщал, что ее аппарат заблокирован, разряжен или покоится где-то на дне реки. От шефа в ухо шли долгие невыносимые гудки…

Наконец, меня отпустили и даже проводили до дверей квартиры, напоследок осмотрев помещение. За что полицейским я была премного благодарна. Квартира принадлежала мне, это одна из первых самостоятельных покупок на заработанные на концертах, деньги. С Ником мы проводили время большей частью здесь, но когда он оставался один, то ночевал у себя. Дом оснащен современной системой видеонаблюдения, охранной системой и кнопкой быстрого реагирования, а так же консьержем внизу, так что я не особенно беспокоилась за свою безопасность, пока находилась внутри. Смогла принять душ, положив телефон рядом с мыльницей и настроив автонабор, а так же снова перекусить остатками еды из холодильника. Еще с голодных времен осталась привычка делать запасы.

Телефон Тони, по-прежнему, не отвечал, Бесс – не доступен. Обзвонив команду, с которой должны проходить съемки клипа, удалось выяснить, что ее никто не видел со вчерашнего вечера. И съемку отменили. О местонахождении старшего друга никто не мог знать лучше Вальдоса, а звонить ему ох как не хотелось.

Собрав в сумку все, что может пригодиться, на все случаи в жизни, я остановилась, и еще раз оглядела свое жилище. Не похоже, чтобы здесь промышлял кто-то чужой. Вещи на тех же местах, как я оставила, выходя вечером, перед отъездом в мотель. Нового тоже, вроде, ничего не появилось. Не считая огромного гардероба, занимавшего целую комнату, в остальном я практически ничего не меняла с тех пор, как въехала сюда. Не было времени. Огромная кровать, картины по стенам, несколько кресел, туалетный столик, белый ковер с мягким ворсом на полу, встроенный шкаф с пустыми полками. Еще была гостиная, с овальным столом посредине и шестью стульями вокруг, телевизором на стене, и разбросанными подушками и пуфиками – уже мое приобретение. Бедное детство, и последующая жизнь в разъездах с концерта на концерт, приучили меня к умению носить все в одной сумке, и не особо привязываться к вещам. Свить свое гнездышко пока не удавалось. Что Ник мог подложить мне? Наркотики в крупу? Заменить таблетки от головной боли на какие-нибудь запрещенные антидепрессанты? Я прошлась еще раз по квартире, выгребая все в пакет для мусора, что могло показаться подозрительным, осмотрела пол, стены, залезла на верхние полки в гардеробной, перенюхала все флакончики в ванной, а затем смахнула туда же и их все. Что еще могло быть? Если был какой-то план моего убийства, то зачем? Как он готовился к чему? Что предпринимал? Где же Тони, когда он так нужен…

Страшно выходить на улицу. Пока я здесь, со мной все хорошо, я могу разговаривать с полицией, приглашать их к себе, или запросить охрану. А там? Что если она ждет меня в одной из припаркованных машин? Просто выстрелит, и уедет, я даже ойкнуть не успею? Что тогда?

Я подошла к окну и посмотрела вниз. Автомобили ехали по мокрому проспекту, разбрызгивая на редких прохожих грязную воду, из успевших образоваться, многочисленных лужиц. Деревья поникли остатками пожелтевшей листвы, многие – уже совсем облетели. Вода стекала по стене и окнам соседнего здания, моему стеклу, мешая смотреть… Внимание привлек голубой дом. Дом яркой расцветки весеннего задорного неба выглядывал слева за небоскребом. Он очень выделялся на фоне остального скучного пейзажа, и так было всегда, с того момента, как я сюда переехала, только, я могла поклясться, до этого момента он всегда находился с правой стороны. Не мог же дом перебраться справа налево сам по себе? Или мог? Слышала, такие технологии раньше существовали. Но так перевозили в конце девятнадцатого века деревянные дома, а никак не современный с пентхаусом на крыше. Как же это тогда произошло? И труба. Ржавая старая труба на плоской крыше противоположного дома. Откуда она здесь? Зачем и кто мог ее поставить? Бред какой-то. В этот момент что-то нехорошо сжалось внутри. А может, я действительно схожу с ума? Постоянно в разъездах, стресс. Может, и не было никакой любовницы Ника с пистолетом? Мне просто привиделось? Приснилось? И я приняла сон за реальность? Если проснуться и снова заснуть, то сон может присниться два раза, или один стать продолжением предыдущего. Неужели я… Карты! Бегом я бросилась к шкафу, там, на одной из полок, в уголок одиноко забились карты Таро. Я вспомнила, что не понравилось мне, когда я осматривала квартиру в поисках гадостей от Ника. Колода, купленная как-то давно, для развлечения, лежала без упаковки, и верхний аркан явно имел другой рисунок, не такой, какой имела эта карта раньше. Я схватила и рассыпала колоду по кровати. Нашлось еще шесть карт, изображение которых не были знакомы мне. Хотя я тасовала арканы не один раз, и изначально выбирала с дизайном понравившихся образов в Интернете. Сейчас я не узнала картинки на них, более того, я помнила в деталях, что на их месте были другие. Быстрый поиск в гугле ясно показывал, что я схожу с ума, потому как выдал именно тот набор, который я сейчас держала в руках, с шестью видами незнакомых мне картинок, а не те мистические узоры, которые должны быть на них, как я помнила в своей голове.

Сжав кулаки, я тихо прошептала: «Ты подставил меня!» и закрыла глаза. Открыла снова, за окном был все тот же пейзаж, с выглядывающим слева голубым уголком игривого дома. Попробовала чуть громче, голос охрип и сорвался. Закричала в полный голос. Ноль. Попробовала вспомнить страх, когда выбегала из мотеля, пистолет, Тони, нож в руках Вальдоса, я повторяла фразу снова и снова, закрывая и открывая глаза, но ничего не менялось вокруг.

Посидев немного в оцепенении на кровати, я выхватила листок, быстренько зарисовав все изменившиеся вещи: переехавший справо-налево голубой дом, странная ржавая труба, взявшаяся из ниоткуда, и образы семи карт из колоды Таро, неизвестных мне сегодня. Бросила рисунки на полку шкафа и вышла из квартиры. Даже если я окончательно слетела с катушек, Тони все равно следует найти. В крайнем случае, он может, подскажет хорошую клинику, куда можно лечь.

Продолжение следует...

- Раскачивайся! – гаркнул подоспевший Тони, зависнув на цыпочках на последних сантиметрах пола и жадно отслеживая глазами метания ткани на ветру вокруг, - Сильнее! Давай!!! – подбадривал он ее. И, в какой-то момент, у Бесс почти получилось. Она как-то подпрыгнула, рванулась вперед, и даже встала кончиками пальцев на пол так, что Уильямс успел поймать ее за руку. Но предательская балка уже слишком сильно наклонилась вниз, увлекая за собой ее привязанную за веревку. В последний момент Бесс взмахнула руками, вырвавшись от Тони, и полетела вниз, вместе с железной опорой, увлекавшей ее за собой. Продюсер лихорадочно махал руками, в попытках уцепиться хотя бы за что-нибудь, и неожиданно в его руке что-то сверкнуло, но тут же выскользнуло, звякнуло об пол и разбилось, распадаясь на части. Это был небольшой кулончик из серебристого материала, висевший у девушки на шее, который удалось в суматохе ухватить Тони, но не удержать в руках.

Все происходило так стремительно быстро, что этот момент я успела увидеть, заворачивая на лестнице, когда бежала вниз. Спускаться оказалось значительно легче, и все же даже в этой ситуации, мне казалось, безумием пытаться опередить на спуске падающего с железной балкой, человека. Тони нагнал меня на четвертом этаже, сзади слышались шаги отставшего оператора.

- Беги! – истошно орал мой давний друг, - Она нужна нам живой!

При всем моем трепетном отношении к подруге, стремительности и трагичности ситуации, наши действия казались мне безумием.

- Те..па..я! – хрипел он где-то сзади, булькая и, давясь кашлем, но я поняла, что он хотел сказать «телепортируйся».

- Ты… ты подставил меня! – сделала я попытку, пытаясь представить пространство внизу, но проблема заключалась в том, что Бесс падала с противоположной стороны здания, а не с той, с которой мы заходили, и я просто не могла мысленно воссоздать картину того, что там находится, - Ты подставил меня! Ты подставил меня! – снова и снова повторяла я, - Не получается!

- Ладно, тогда я, - услышала я сзади, продолжая бежать.

Сначала ничего не происходило. Потом наступила оглушительная тишина, нарушаемая только топотом шагов, моих и Тони. Он успел нагнать меня в холле на первом этаже, но на повороте на улицу я значительно вырвалась вперед. Один поворот за здание, второй, третий… «Только бы не упасть, только не упасть!»- мысленно повторяла я, еще один и… Она упала на меня, я сама даже не поняла как. Только за долю секунды начала поднимать глаза вверх и увидела черное летящее нечто, которое с грохотом рухнуло на меня, раздробливая кости, размазывая по асфальту и принося невыносимую боль. В сантиметрах от наших голов рухнула железная балка, дернув слегка за собой Бесс, и меня следом за ней.

- Тихо девочки, тихо! – кудахтал подоспевший Тони, оббегая нас вокруг и не зная, с какой стороны подступиться, наконец, он угнездился у наших голов, пытаясь приподнять и сложить себе на колени и одну, и другую, - Сейчас, сейчас…

- Как ты это сделал? – прохрипела я.

- Похоже, я могу останавливать время, - ласково пояснил он, - Не дергайся. Сейчас, сейчас, вот так…- шептал он, устраиваясь под нашими головами поудобнее. Бесс молчала, лишь то, что она хлопала широко открытыми, без выражения, глазами, давало понять, что она жива.

Высоко в небе, куда был обращен мой взгляд, творилось что-то невообразимое. Как большая белая змея, сотканная из облаков или ваты, кружилось нечто, то сплетаясь и образуя узор, то вновь разъединяясь, но продолжая круговое движение, с нервным движением длинного хвоста.

- Что это такое? – прошипела я, голос не давался.

Тони поднял глаза к небу.

- Черт! Ты можешь перетащить нас куда-то? Лиз, ты слышишь меня? – мысли в голове путались, я не могла сосредоточиться, вспомнить, собрать их в слова, глаза стремились закрыться, сознание уходило.

- Попробуй! Попробуй! Не отключайся! Не отключайся! О черт!!! – я моргнула, и, вновь открыв глаза, увидела, как существо в небе отделилось от облаков и с невероятной скоростью понеслось прямо на нас, оно было огромных размеров, и при приближении больше напоминало мчащийся белый поезд с головой дракона из китайских легенд.

Тони зажмурился и начал повторять, сначала тихо, а потом все громче, пока не заорал в голос:

- Ты подставила меня-я-я-я!!!!

За секунду до столкновения я отключилась.

Глава 2.

Свет мешал даже через закрытые глаза, а звук газонокосилки, въедался в самую кору мозга и вибрировал там. Я попробовала поднять веки, получилось не сразу, с третьей попытки. Возник вид на темно-желтый потолок и такие же стены палатки, чуть распахнутой спереди, где, по бирюзово-голубоватому небу, плыли белые облачка над песчаной дорогой. Я лежала на какой-то ровной поверхности, как будто кожаной, напоминающей медицинские носилки, на высоте около полтора метра над землей, укрытая коричневым пледом. Под ним было жарко. Везде было жарко, воздух сухой, казалось, трескался на губах и лице.

Заметив движение, я скосила глаза влево и обнаружила молодого полуголого индейца в набедренной повязке, ожерелье из остроконечных белых то ли растений, то ли чьих-то зубов, с несколькими перьями в волосах. Он сидел на корточках около моего лежбища, так что виднелась только макушка на уровне моих глаз, которая весело подрагивала, в такт его движениям. Он что-то толок в маленькой глиняной ступе. Чуть поодаль, ближе к выходу из палатки, индейская девушка, одетая в национальные платье и куртку с бахромой, с красной повязкой на лбу с белым непонятным узором, раскладывала вещи. Тони обнаружился не сразу. Оказалось, он сидел у самого дальнего угла в глубине (и его я увидела лишь, когда немного повернула голову), на песчаном полу, вытянув волосатые ноги, слегка прикрытые запахнутым халатом, облокотившись об одну из опор спиной. И невидящим взглядом смотрел на кусочек неба, видневшийся впереди. Я тихонечко цыкнула на него, что привело к тому, что индеец, сидевший рядом, тут же вскочил и дико оживился, пытаясь осматривать меня целиком и в частности, светя фонариком от телефона в мои зрачки и прожигая глазами плед, который трогать он, видимо, боялся. Наконец, и до Уильямса дошло, что что-то происходит, он повернул на меня голову, обнаружив красные усталые глаза, и даже сделал вялую попытку пошевелиться, но в результате так и остался сидеть на своем месте.

- Как ты? – медленно спросил он, и, как мне показалось, без особого интереса.

- Где мы? – в свою очередь решила поинтересоваться я, - Где Бесс?

- С ней все в порядке, не волнуйся. Ушла за водой. Ужасно хочется пить…

Я недоверчиво уставилась на него, и, что-то прочитав в моем взгляде, он добавил:

- Да не вру я! Сама сможешь убедиться через десять-пятнадцать минут! С ней все отлично. Как будто никуда и не летала…- добавил он глухо, и виновато посмотрел на меня, - Как ты себя чувствуешь?

Я попробовала пошевелить руками, затем левой и правой ногами, приподнялась и медленно села, прижимая плед к груди, и свесила ноги вниз.

- Вроде ничего. Так, слабость и голова немного гудит, а так норм. Убила бы эту газонокосилку! – рявкнула я в сердцах, так что стоявший рядом индеец, с интересом и беспокойством наблюдавший за мной, отскочил и вылетел из палатки, а девушка – плюхнулась на тюки, которые до этого расправляла, - Где мы? – снова повторила я свой вопрос Тони.

- А ты не узнаешь никого?  - в ответ я лишь покачала головой, - Помнишь, пару недель назад мы летали на небольшой частный концерт в резервацию? Вот. Мы снова здесь, - устало и как-то отстраненно добавил он.

- То есть у тебя получилось? Получилось так же перетаскивать нас в пространстве, как у меня? – в качестве согласия он многозначительно моргнул, - Но как? И зачем ты притащил нас сюда? Что, ничего другого в голову не пришло?

- Кохкэхикьюмст сейчас тебе все объяснит, - кивнул он на вновь входящего парня, который выбежал из палатки чуть ранее, пока мы разговаривали с Тони. Сейчас он нес в руках бутылку с водой. И я заметила, что газонокосилка замолчала.

- Попей, тебе надо больше воды, - протянул он мне тару, заботливо открутив крышку, - Марада сейчас принесет что-нибудь поесть, - при этих словах девушка встрепенулась и бесшумно выскользнула на улицу.

- Кохкм.. Кохмикью… - я честно попыталась вспомнить и воспроизвести его имя.

- Называй просто Кох. Белые наши имена не выговаривают.

- Еще можешь звать его – Сломанная Стрела! – хохотнул из угла Тони, а парень поморщился.

Я вопросительно перевела взгляд с одного на другого.

- Нет-нет! Не поэтому! Моей физиологии это не касается, - отрицательно замахал руками последний, - Ну почти… Просто случай был… На посвящении. Моя мама, она наполовину индианка, а на половину кореянка, так получилось, еще в детстве увезла меня отсюда, и свое племя до взрослого возраста я не видел. Приехал перед самой кончиной деда, начали проводить посвящение, а я лук со стрелами никогда в руках не держал, ну и… Просто, не повезло. Как твое состояние? Как она? – спросил он и у меня, и у Тони.

- Говорит, только голова болит, а так – ничего.

- Надо же… Неужели, получилось?! – восхищенно-ошарашено снова посмотрел на меня индеец, явно сдерживая желание залезть под плед и прощупать мои кости и внутренние органы лично.

- А что не так? – насторожилась я.

- Ты помнишь, как на тебя упала Бесс? – с некоторым напряжением в голосе задал вопрос Уильямс, я кивнула, - Она, если так можно выразиться, «приземлилась на мягкое», и как-то крайне удачно. Если общий шок не считать. Сейчас уже пришла в себя, у нее особо нет повреждений. А вот твое состояние мне не понравилось сразу, еще когда я подбежал. Рентген мы не делали, не до того было. Но по внешним признакам – она просто размазала тебя, я видел несколько открытых переломов: два на правой руке, и один у колена правой ноги. И это только открытые. Я не специалист, но выглядела ты крайне не важно, скорее всего, закрытых тоже имелось с избытком. А Кох может лечить. И дед его мог. Я это еще когда приезжали сюда, знал. Очень влиятельные люди с уважением отзывались о нем. Потому мы и приехали сюда, в качестве подарка от одного его клиента. Пффф… Ну и никто другой не пришел в голову, мы перескочили сюда.

- Ты хочешь сказать, что он все это залечил? – я недоверчиво покосилась на парня, тот выглядел абсолютно счастливым, - А за какой период времени?

- Пятый час тут сидим! – с показным недовольством в голосе хмыкнул Тони, слегка улыбаясь.

На всякий случай я стала под пледом ощупывать себя, мужчины вежливо отвернулись: индеец встал спиной, а Тони лишь скосил глаза в другую сторону. На ощупь на мне не нашлось хоть каких-нибудь признаков, говорящих о том, что на меня совсем недавно приземлился человек с седьмого этажа.

- Интересно, а ты мертвых поднимать можешь? – вдруг спросил Тони, теперь вглядываясь в потолок палатки.

- Не знаю, не пробовал, - озадачился Кох, потирая рукой гладко выбритый подбородок, и перекидывая за спину длинные волосы, судя по виду, задача не показалась ему невыполнимой.

- Попробуй. Интересно, - снова возник голос продюсера из угла, но на этот раз, и Кох посмотрел на него с сомнением, заподозрив, что тот издевается.

Мысленно оценив масштаб вопросов, которых срочно необходимо было выяснить, я заерзала и начала дико вращать глазами. Понаблюдав за мной секунд пять, Уильямс соизволил обронить:

- Все в порядке. Говори здесь.

- Он знает? – я недоверчиво покосилась на индейца, продолжавшего явно радоваться моему исцелению.

- Более чем, он эту кашу и заварил, судя по всему.

- Я ни в чем не виноват! – тут же оживился парень, - Это пророчество! Вы бы все равно не ушли от него…

- Да иди ты со своим пророчеством…- сагрессировал Тони, но тут я вспомнила еще одну вещь.

- Стойте! А эту штука, которая летела на меня с неба? Она настоящая?

- Да, - краткость сегодня стала основной чертой моего друга, видимо, он слишком устал.

- Дракон? – поинтересовался парень.

- Да. Но если он настоящий, Тони, нужно вернуться туда, там же люди! – я уже начала слазить со своего належенного места, но шеф остановил меня, властно выкинув вперед кисть руки.

- Не беспокойся, с людьми все в порядке! Он опасен только для вас! И видите его только вы, – радостно ответил Кох.

- Прекрасно… Но все равно…

- Я там был, дракона уже нет, все бегают, не могут понять, куда Бесс пропала, - вяло и глухо отозвался Уильямс.

- Кто-нибудь может мне объяснить, что здесь происходит?! – терпение мое лопнуло. Неприятно было осознавать, что ничего не понимаю здесь только я.

- Ок. Ты начни, - кивнул продюсер на парня, одновременно отбирая у меня бутылку с водой и жадно присасываясь к ней.

Кох устроился с удобствами, подтащив пару туго набитых мешков, и уселся на них в позе «лотоса», поджав под себя ноги.

- Как я уже сказал, я жил обычной жизнью, с матерью, ходил в школу, потом университет. О своих родственниках я знал, конечно, но отец давно умер, почти сразу после моего рождения, а остальных мама не жаловала, - пока он говорил, я обратила внимание на его рот и зубы, без какого-либо изъяна, а когда перевела взгляд на руки, ища следы уколов, он вывернул их ладонями вверх и вытянул вперед передо мной, показывая, что абсолютно чист, - И, когда я учился на последнем курсе, приходит новость, что дед умирает. Маме позвонили, и, что меня крайне удивило, она вдруг засобиралась в резервацию, причем сообщив, что едет вместе со мной и этот вопрос не обсуждается. У меня были совершенно другие планы на этот уикенд, но мама иногда бывает очень убедительна. Мы приехали и,…- тут он замялся, погружаясь в воспоминания, которые сложно рассказывать мало знакомым людям, - Мой дед – шаман. Он мог лечить руками большинство болезней, и передал этот дар мне. Я до сих пор еще не понял, насколько широки возможности этого чуда, и каждый раз удивляюсь, когда получается вылечить кого-то. Еще он просил меня остаться здесь и занять его место. Я женился на Мараде, это девушка, которую ты видела… А еще, когда он умирал, он передал мне амулет. И сказал, что это самое важное, ценнее его и моей жизней, нашего племени, нашего дара… Он сказал передать амулет иноземцу, который скоро прибудет. Узнать его я смогу по шраму на руке и отметине чудовища на его спине и шее.

Непроизвольно я перевела взгляд на Тони, на правой руке которого красовался широкий и длинный шрам от локтя до плеча, а с задней части шеи вперед  выглядывали языки пламени и черные морды каких-то существ. Татуировка шла от шеи на всю спину, что-то в японском стиле, детально я никогда не разглядывала ее.

- И когда мы приехали, этот… - Тони сжал челюсть, удерживая рвущееся слово, - не придумал ничего умнее, как просто всучить мне этот амулет в качестве подарка. Помнишь, мы фотографировались здесь? – я отрицательно замотала головой, фотосеты стали настолько привычной частью жизни, что давно уже делались автоматически, не попадая в зону внимания, - Когда он решил нацепить побрякушку на меня и стал одевать на мою шею, Маркус, наш фотограф, решил запечатлеть этот момент. А вы с Бесс, по привычке, прижались ко мне с двух сторон, крепко обняв каждая за свою руку. И, по теории, этого юного Дарвина, энергия или как ее там, сила, амулета, перескочила на всех троих, начав крушить по своему наши жизни. Спасибо тебе большое!

- Но я же не знал, что так получится! – виновато оправдывался Кох, судя по тону, уже не первый раз, - Дед сказал, что я должен его отдать. Это важно! Что я за этим и приехал сюда!

- Стойте! Но если посредине Тони, мы с Бесс с двух сторон, а ты одеваешь эту штуку ему на шею, и она в этот момент сработала. Тебя, что не зацепило никак? – я уставилась на индейца, в ответ тот тяжело вздохнул.

- Зацепило, еще как зацепило! Его первого в этот «около мир» выбросило! – хохотнул Тони, устало и почти не злобно.

- Да, - печально кивнул паренек, - все началось со смерти деда. Но я тогда не понял… Всего, что может происходить. В ту же ночь, как дед умер, резервация загорелась. Я оказался запертым в вагончике вместе с ним, с его телом, мать вышла куда-то. Честно скажу, это не самые приятные воспоминания из тех, что у меня есть. А затем я очнулся здесь неподалеку, в лесу, в темноте. С абсолютно здоровой и не поврежденной кожей. Сначала подумал, что этот кто-то меня спас, или мне удалось выбраться, а я просто от шока не помню. А кожа, может, показалось, или, на крайний случай, дар деда так проявился. Сложно верилось, что даже при даре, кожа смогла нарасти за секунды без следов повреждений, но… В темноте там особо и не рассмотришь, а боли я не чувствовал. К тому же, в резервации оставалась мать, и я побежал обратно. А там тишина, все спят, и никакого пожара нет, нигде. Я все оббежал, уже подумал, что привиделось, хотел в трейлер обратно идти, и тут увидел свет фар, несколько машин, больше десяти, заворачивали в нашу сторону на верху дороги, а потом свет пропал. Я разбудил наших, и когда мы подбежали, эти сволочи уже успели облить бензином несколько домов и продвигались дальше. Завязалась драка, но у нас было значительное численное преимущество, так что удалось их связать, и даже выяснить все до приезда полиции. Особенно если учесть, что они к нам не торопились и приехали только к утру. Один влиятельный джентльмен давно зарился на эту землю. Но земля принадлежит индейцам, и люди никуда не уходили. Он подумал, что можно решить вопрос проще – просто сжечь поселок. Доказать ничего не удалось, он выкрутился, но пока шли эти разборки, и к нам подъезжали разные высокопоставленные ребята, переходя с угроз на уговоры, я понял, что могу хорошо лечить. И еще вижу болезни по роду, через человека, кто у него в семье чем болен или может заболеть. И вылечил дочку одному из них. Так обо мне узнали, и народ стал чаще приезжать… Когда их стало слишком много, я стал брать услугами и деньгами. Теперь у нас обычный городской район, с небоскребами, школой, больницей, магазинами, и не подумаешь, что резервация когда-то была, если не знать.

- Да, я помню…- ответила я, прокручивая в голове кадры о том, что когда мы давали концерт, пара человек в набедренных повязках и вождь в центре зала в короне из перьев, достаточно сильно коррелировали с окружающим пространством, -  А что мы..?

- Делаем здесь? – закончил за меня Уильямс, - Мы грохнулись посредине площади, я боялся тебя переносить. Поставили палатку там, где оказались, чтобы народ не глазел. Спасибо Коху, эта идея была хорошей.

- А что сейчас с этим амулетом? Где он?

- Я подарил его Бесс. Этот дурачок же даже не объяснил мне, что это такое! – продюсер злобно зыркнул в сторону парня, тот виновато опустил глаза, - Хотел выбросить. А ей понравилось. Одел ей на шею. А когда мы ее спасали, я зацепился за него, но кулон выскользнул у меня из руки куда-то на пол, по звуку – разбился. Не до того было, сама помнишь.

- Так надо вернуться туда! – завопила я.

- Я был там. Как выяснилось, каждый из нас обладает какой-то способностью. Твоя – сказать через пространство, моя – останавливать время, Коха – лечить. А у Бесс – пока не понятно, скорее всего, неуязвимость. Она была на таком кураже, что не удалось расспросить ее толком, пусть пока придет в себя, погуляет. Видимо, все это должно было принадлежать одному человеку или я не знаю, может, у каждого проявляется что-то свое, - в ответ на эти слова индеец активно закивал, но Тони не дал ему вставить ни слова, - В нашем же случае дары разделились. Правда, судя по всему, если понять, как дар действует, то можно перенимать, учиться у другого. Я попытался рефлекторно воспроизвести то, что ты делала, когда переносила нас, ту же эмоцию нервного возмущения, четко представил, куда хочу попасть, ну и на всякий случай орал твою фразу. Все разы получилось. Не знаю, что из этого действительно работает, а что просто часть антуража. Со мной еще проще, представляешь на секунду как будто все замерло, и мысленно говоришь себе: «Стоп!» Но на какой промежуток времени это действует, я не в курсе. Можно попробовать повторять, если действие закончилось. С Бесс надо разговаривать отдельно. Кох желает людям добра, и представляет, как на месте пораженного болезнью участка тела возникает яркий слепящий свет, который исцеляет все. Можем ли мы делать это, находясь далеко друг от друга – без понятия. Советую пока не рисковать и не разделяться.

Я внимательно слушала, пытаясь запомнить и переварить то, что происходит.

- А что там кулон?

- Его не было. Я вернулся туда, так же как ты скачешь. Пока Кох лечил тебя, думал, если он не справится, может, это поможет. Обыскал там все – пусто. Ни на последнем этаже, где Бесс навернулась, ни в ее вещах, ни внизу в радиусе километра примерно. Ни у других участников группы в вещах или на теле – ничего.

- Тебя никто не заметил?

- Ты забыла, я останавливаю время, при этом не понятно, почему вроде как люди временно исчезают, но это не так важно.

- Что же теперь делать? – в отчаянье проронила я.

- Я не знаю, - устало и как-то безучастно отозвался продюсер, - И это еще не все. Еще есть момент, который ты, возможно, не заметила. Всех нас пытались убить и, судя по всему, мы все умерли.

- Но вся группа Бесс же видела нас! И сейчас… – возмутилась я.

- А вот это самое интересное. И еще у нас есть дракон! Как хорошо, что среди нас есть образованные ребята! С теорией! – съязвил он в сторону Коха, и тот, отводя взгляд, передернул плечами, поеживаясь.

- Это старая легенда нашего племени! Я ее знаю! – снова попытался обрадоваться тот, но под взглядом Тони немного притух, - Когда конкистадоры появились на континенте, у нашего племени было знамение, точнее – пророчество. Тут надо уточнить, кому поклонялись мои предки. Они поклонялись Ингулу. По легенде, он дал нам знания о вселенной, как лечить, письменность, грамматику, и многое другое.

- Как ему это удалось только! – снова влез с иронией Уильямс, намекая на недалекость предков Коха, по-прежнему злясь и желая оскорбить его. Не обращая внимания, потомок местных аборигенов продолжил:

- Судя по описанию, Ингулу был такой человек – кот. По-крайней мере, то, как описывают его верхнюю часть, мне больше всего напоминает кошачьих. Как человек, только с головой кота, а остальное – как у людей, только между пальцев перепонки.

- Как Бастет в Египте что ли? – освежила я в памяти школьный курс истории.

- Да! Только круче! И до прихода конкистадоров он снова явился племени и рассказал о том, что произойдет. И позвал людей уйти с ним, в его мир, чтобы защитить их. Но вождь Акирасу отказался. Он был очень гордым, и не особо дальновидным правителем, как показали последствия. Посчитал, что войны смогут отстоять земли своих предков. И, что для меня слегка странно, люди послушали вождя, а не Ингулу. Тогда кошачье божество отдал Акирасу свой последний подарок, заключенный, как я понял, в украшение, которое носят на шее. Он сказал, что каждый раз, когда смерть будет приходить за Акирасу, у него будет шанс избежать своей судьбы, и помочь своему народу победить в этой битве. Что в кулоне заключен дар, в котором Акирасу больше всего нуждается. Есть лишь одно условие – ни при каких обстоятельствах вождь не должен сам убить себя. Акирасу согласился. Но подарок оказался не так прост и замечателен, как показалось вначале. То ли Ингулу обиделся на то, что его приглашение к спасению отвергли, и хотел проучить Акирасу, то ли в этом есть более глубинный смысл… Но каждый раз, когда смерть должна была настигнуть Акирасу, он ускользал от нее. Вот только оказывался в более худшем, униженном положении, чем был секунду назад в момент предполагаемой героической гибели. Вождь обнаруживал себя то избиваемый толпой конкистадоров на глазах у своих воинов, то в плену, привязанный как собака веревкой за ногу в хлеву, то в луже собственных испражнений, то в того же самого – но лошади. И с каждым разом момент, опускающий его достоинство на дно, становился все хуже и печальнее, но умереть ему не удавалось. В конечном итоге, он сам свел счеты с жизнью, не буду рассказывать при каких обстоятельствах, тут женщина… Скажу лишь, что так на его месте поступило бы большинство. Когда же он умер, то его униженный мечущийся дух не смог обрести свободу, и остался заключенным в своей боли на Земле, превратившись в огромного змея-дракона, пожирающего свое племя и имя ему стало - Зирингль. И лишь благодаря помощи тайных знаний шаманов удалось обуздать его и заключить в плен в другом мире, находящемся на границе нашего и Низходящего и Возходящего. А кулон перешел к шаману, победившему дух Акирасу в драконе, так что тот мог пользоваться его благами, при этом оставаясь вечным стражем на границе миров. Пока Ингулу снова не явится в этот мир, чтобы забрать свой подарок и освободить мой народ от своего проклятья.

- Класс. Какое отношение это имеет к нам? – спросила я.

- Дед сказал, что не я следующий страж, и мне нужно передать его человеку, очень похожему на Тони, что я и сделал, - закончил Кох.

- Похожим на Тони – как это? Белый человек, который привезет к вам музыкантов или что? Как ты его определил? – нахмурилась я.

-Он сказал, что страж придет очень скоро. Я узнаю его по шраму, и по изображению Ингулу побеждающему Акирасу-Зирингля, - гордо и с чувством затаенной радости от правильно сделанного решения, возвестил абориген, и ткнул пальцем в Уильямса.

- Здорово. На бред похоже, - вздохнула я, - Удиви меня. Ты успел нарисовать на себе дракона с котом?

- А ты не помнишь, какая татуировка у меня на спине? – почему-то обиделся Тони, повернулся ко мне спиной и сбросил верхнюю часть халата.

Большую часть поверхности кожи сзади продюсера занимала красочная картина, значение которой раньше я не придавала, не разглядывала и не стремилась запомнить детали, почему и слегка присвистнула сейчас. Центральная большая фигура изображения - обнаженный (лишь в набедренной повязке) человек, сидящий в позе лотоса, с длинными вьющимися волосами, которые венчала корона из каких-то в перемешку то овальных, то остроконечных элементов. Особенно фантазия художника отыгралась на лице персонажа, увеличив и вытянув разрезы глаз, а так же сделав зрачки вертикальными и красными, соединив с двумя полукругами под треугольным носом, что придало облику кошачьи черты. В мускулистых руках божество держало длинное змееподобное создание с четырьмя или больше коротенькими ножками, обивающее его тело в области талии и бедер. Верхняя часть которого, с мордой китайского дракона, с длинными усами и пламенем изо рта, вырывалась из крепких объятий на задней части шеи моего друга. Всю картину дополняли различные непонятные мне элементы, похожие на иероглифы, части огненных всполох, мягко тонущие по контуру в темноте. Лишь в области головы человека была сделана попытка наваять слабое свечение, наподобие нимба.

- Это что за фигня еще? – как можно более емко постаралась я выразить свое изумление и негодование открывшимися деталями.

- Совсем ничего не помнишь, что я тебе говорю? – обиделся Тони, - В молодости по глупости на спор сделал в Лас-Вегасе. Так и хожу до сих пор. Нервов не хватает сводить или перекрывать.

- Так может татуировщик был их ваших? – кивнула я на гостеприимного хозяина, который тоже с интересом снова изучал изображение Ингулу на чужой спине.

- Исключено, - отрезал Тони, - мы тогда пили, и просто по кругу каждый добавлял свою деталь, в том числе и я. Это сборный проект. Счастье, что все уже оказались прилично пьяны и особо фантазии на большее ни у кого не хватило.

- Ну не скажи, - протянула я, намекая на то, во что мы вляпались сейчас благодаря его татуировке, - А когда ты успел здесь раздеться так, что даже шаман твою спину увидел? – задала я вопрос, ставший новой загадкой, но Уильямс не посчитал нужным на него ответить и перевел тему.

- Меня не покидает чувство, что я просто перебрал виски вчера, и сниться один из моих дурацких бессмысленных снов, и вот-вот проснусь, - возвестил из угла Тони, снова сидевший облокотившись о стену палатки, не открывая глаз.

- Но если он напал на нас там, то значит скоро нападет и здесь? – заволновалась я снова, вспомнив о драконе, - Что же мы сидим?! Надо найти Бесс!

- Не должен. У меня тут защита стоит, как раз от него, как дед показал, - деловито и решительно указав рукой в стену палатки, вскочил Кох, как будто собирался прямо сейчас идти показывать нам свою «защиту» от духа дракона-своего предка.

- Бесс, правда, давно должна уже прийти. А так, мы тут пять часов, и пока вроде бы, в безопасности. Наверняка плохо, если эта чушь воздушная нашла амулет. Хотя, с другой стороны, может дракошик сожрал его и успокоится. Или он его боится? У тебя есть какие-нибудь сведения еще? – снова напустился он на парня. Тот лишь пожал плечами.

- Есть пара старожил, но им лет по сто, и пока они не в состоянии говорить, - он многозначительно посмотрел на Уильямся, - Отойдут чуть попозже, попробую расспросить их, может что-нибудь знают. А так бы хорошо, конечно, если бы все так и закончилось. Но что-то мне подсказывает, если дед так долго хранил амулет, и просил его передать иноземцу с определенными столь характерными признаками, то многое предстоит еще.

Продолжение: Подарок Ингулу: глава 2 часть 2

К моему удивлению, моё отделение встретило меня с великой радостью.

- Мы думали, тебя там убили и разрезали на органы. А ты вон какой! Совсем живой!

- Эх, братцы! Как же я соскучился по всем вам, - заявил я и бухнулся на свой матрас. - А особенно соскучился по вашему храпу, стону и пердежу. Выключайте свет и немедленно приступайте!

В один прекрасный вечер я сидел в своём маленьком личном кабинете и планировал план работ отделения на следующий день.

Раздался робкий стук в дверь.

- Войдите! Открыто! - крикнул я, не вставая с места.

Зашёл один из больных моего отделения, лысенький маленький мужичок в очках, примерно сорока лет.

- Я - Никита Шифлиц, - доложил посетитель. - Я из вашего отделения.

- И что же хочет Никита Шифлиц из моего отделения?

- Я хочу предложить Вам бескорыстную искреннюю помощь по управлению отделением. Я заметил, что у Вас проблемы с памятью. Это подрывает Ваш высокий авторитет среди пациентов отделения.

- Ладно, идите, - буркнул я несколько раздражённо. - Я подумаю над Вашим предложением.

Ну, вот уже стали замечать мои проблемы. Это плохо, когда подчинённые знают о проблемах начальника. С другой стороны, это же, как его там? Уже забыл! Не важно. Так вот, они сразу всё замечают, от них ничего не скроешь в любом случае.

- Никуда я не пойду, пока Вы не примете моё предложение! - вдруг заявил назойливый посетитель.

- Это как же понимать? Бунт на корабле? - удивился я.

- Поймите, Константин Иванович, - посетитель просительно протянул руки. - Я уже десятый раз подряд прихожу к Вам с этим предложением. И каждый раз Вы отвечаете, что "подумаете".

- Не помню такого!

- В этом и проблема. Если бы только я это замечал, то это ещё полбеды. Другие в отделении начинают замечать. И это с учётом того, что они сами нервные больные и не очень наблюдательные. Так вот, даже такие начинают замечать. А некоторые даже, мне страшно об этом говорить, начинают издеваться над Вами!

- Примеры! - потребовал я.

- Да, пожалуйста. Вот хотя бы вчера, эта сволочь Якин. Дурак дураком, а заметил. Говорит Вам, мол, сходите в туалет, а то сейчас там всё хлоркой засыпят.

- Что-то такое было. И что?

- Так он Вам это пять раз говорил в течение получаса. И Вы каждый раз ходили в туалет. Понимаете?

- Так вот в чём дело! А я помню, сильно переживал! Решил, что у меня какие-то проблемы с мочеиспусканием. Ну и гад же этот… Как его? Тыкин?

- Якин! Конченная мразота!

- Ладно! Что же Вы конкретно предлагаете, как там Вас? Лифшиц?

- Шифлиц. Никита Шифлиц. Я хочу стать Вашим помощником. Буду Вам подсказывать, когда Вы что-то забудете. Стану Вашим вторым мозгом, лучше сказать, компьютером. Буду заместителем командира отделения по общим проблемам.

- Так ведь нет такой должности в штатном расписании.

- Пусть буду внештатным заместителем.

- В принципе, я согласен. Только есть у меня пара вопросов. Зачем это Вам надо?

- Всё просто. Вас скоро пригласят на следующую должность, а это точно случится, если Вы вылечите свой склероз или хотя бы научитесь его скрывать. Вот тогда я прошу Вас порекомендовать меня на должность командира отделения. Принцип эскалатора.

"Вот это да", - удивился я, - "даже в таких условиях богом избранному народу не чужды карьеристские устремления".

- Скажите мне, Шилфиц, если Вы такой умный, почему Вы вообще здесь?

- Шифлиц. Никита Шифлиц. Дурак я был. Мошенники меня нагнули на три миллиона рублей, да ещё кредит заставили взять на пять миллионов. Да, вот так. Не надо так на меня смотреть. Среди наших тоже дураки встречаются. Зато теперь я стал очень умным. Скрываюсь тут от кредиторов. И есть у меня к Вам маленькая просьба. Добудьте для меня новый матрас. Конечно, не такой хороший, как у Вас, но пусть хоть чуток получше, чем тот, который у меня сейчас. Я измучился на нём спать. Не матрас, а куча тряпок с кусающимися пружинами.

- Насчёт матраса похлопочу. Твёрдо не обещаю, трудно это будет пробить, но я постараюсь.

- Хотите я прямо сейчас, в рамках нашего сотрудничества, протестирую Вашу память? - предложил Никита.

- Давайте, очень интересно.

- Как меня зовут?

- Никита Шифлиц. Это простой вопрос. Я успел записать Ваше имя. И не успел забыть, куда именно записал.

- Тогда вопрос посложнее. Сколько дней вы здесь находитесь?

- Сейчас подсчитаю. До изолятора три дня, изолятор десять дней, после изолятора десять дней. Чуть меньше месяца. Правильно?

- Три месяца и пять дней.

- Охренеть! - искренне удивился я.

- И я о том же, - грустно согласился Никита. - Быстро летит время. Даже здесь оно летит быстро. А как быстро оно летит на свободе! Страшно даже представить.

...

Первоисточник:

https://wpvi.ru/pages/story/00108/

===

–…Клянусь, находясь на службе в космическом флоте, быть честной, добросовестной, достойно переносить все трудности….

Спасибо брату, приехал: вон его такая же светлая шевелюра маячит в углу зрительных рядов. Хотя Лиза и накричала: Сергею пришлось ненадолго, но всё же оставить больного отца. Головой-то она понимает, что в больнице медперсонал, нужная аппаратура, но поделать с собой ничего не может: слишком сильный страх поселился где-то внутри, под лопатками.

Тишина над пустыней, только её голос раздается звонким ручьём, улетая куда-то далеко и оставаясь навсегда в бескрайних просторах, возле древнего, уже не используемого, но всё еще колоссального космодрома «Байконур».

Вот улетели в ярко-синее небо последние слова клятвы, и Елизавета заняла своё место в строю. Теперь дождаться остальных. Тех, кто через несколько минут станут её коллегами, а не просто соучениками. Кто так же, как и она, превратится из кадета в офицера космофлота и будет напряженно дожидаться решения: куда же его распределят?

Лиза на последнем курсе кадетства подала прошение в исследовательский корпус, успев попробовать себя и навигатором, и ксенобиологом, и, к ее глубокому сожалению, штурмовиком. Как ни пыталась она избежать этой участи, но важный этап кадетского обучения пропустить не удалось. Впрочем, от роли штурмовика она отказалась почти сразу, едва окончился этот изнуряющий обязательный курс. Слишком уж сильное неприятие у девушки вызвала, пусть даже гипотетическая, возможность отобрать жизнь у другого существа, неважно – у известного ей или ксеноморфа. Услужливая память тут же начала подкидывать совершенно ненужные сейчас образы, сливающиеся в единый фильм, хотя Лиза и пыталась их забыть:

– Огонь! Фетисова! Огонь! – раздраженный инструктор в мгновение ока материализовался над нервно дергающей курком девушкой. – Встать! Смирно! По какой причине плазменная винтовка не переведена в боевой режим? Курсант, вы не знаете своё оружие? Почему не сделали ни единого выстрела?!

С каждой следующей фразой лицо инструктора становилось все более жутким. Почему-то именно для штурмовой подготовки набирали инструкторов-солдафонов, желающих непременно «вкричаться» в курсанта. Вот и сейчас своим ором инструктор перекрывал грохот учебного боя. Но при этом, если говорить честно, особо грохотать было нечему: плазмоганы и винтовки работают практически бесшумно, выдавая лишь лёгкое «ш-ш-ш-ш-ш» в момент выстрела. Конечно, во время боя с жутким треском падали пораженные мишени, некоторые вспыхивали и сгорали в считанные секунды, другие – валились набок. Больше всего же громкого шума на тренировочном поле создавали спрятанные в глубине пространства динамики, полностью повторяющие звуки фауны расположенной в созвездии Девы одной из ближайших экзопланет, Росс 128 b. Той самой, печально известной, как «карантинная планета», передавшей на Землю опасные бактерии. К счастью, в прошлый раз с ними удалось справиться, хотя вместо нескольких дней карантин продлился пару месяцев. А над всем этим раздавались громкие команды инструкторов.

Тот свой ответ Лиза сейчас поменяла бы принципиально. Ответив по уставу и взяв на себя вину. Но тогда…

– Не могу…. Не могу! Они – живые! – Технологии делали ситуацию на поле боя осязаемой, задействуя не только слух и зрение, но и запахи, и страх, и даже эмпатию.

– Отставить! Это – враги!

– Нет, невозможно! Надо договариваться, нужен ксенобиолог!

– Они не разумны, Фетисова! Их единственная цель – сожрать тебя и команду! – Инструктор вырвал из рук перепуганной курсантки винтовку и в один прием перевел предохранитель в боевое положение, с силой втолкнув оружие обратно Лизе, одновременно очень страшно заорав:

– Стреляй! - В этом месте воспоминания Лиза всегда отключала эмоции: продолжение «фильма» было ещё более тяжёлым.

Неожиданно чья-то рука толкнула её в плечо:

– Сестрица, ты, никак, влюбилась? Чего такая задумчивая и глаза на мокром месте? Ты как будто не заметила, что всё закончилось? Нет, я, конечно, понимаю, выпуск, присяга, всё это, - обвёл плац, наполняющийся ликующими кадетами, Сергей.

– Дурак… – Лиза выдохнула с облегчением: слишком сильны переживания сегодняшнего торжества, чтобы ещё больше усугублять их флешбеками неприятных моментов учебы. И, хотя последние теперь остались позади, глубоко в подсознании сидели врезавшиеся в тот злополучный день слова, сказанные, на удивление, очень тихо и устало: «Однажды именно от твоего выбора может зависеть жизнь корабля, Фетисова, и не только, как навигатора. Кто знает, когда нужно будет снова взять оружие. Запомни: три секунды отделяют экипаж от смерти. Три секунды твоего решения».

– Чего это сразу дурак? – Деланно возмутился Фетисов-младший. – Стоит тут, витает в облаках, даже не кивнула брату, хотя я видел – заметила, что приехал.

– Сереж… Спасибо тебе огромное! Я… Мне… - молодая девушка в форме курсанта космического корпуса обхватила брата руками, уткнувшись в его плечо и беззвучно затряслась.

– Мать, ты чего? Давай, прекращай… Лиз? Лиза… – Растерявшись от такой резкой трансформации будущего космонавта исследовательского флота обратно к его чувствительной сестре, Сергей не знал, как реагировать, смущаясь под взглядами случайно оказавшихся поблизости кадетов.

– Всё-всё. – Продолжая всхлипывать, быстро брала себя в руки Елизавета. – Я просто… О папе постоянно думаю… Перед тобой виновата – не приехала на посвящение… И всё как-то вдруг и сразу…

– Допустим, не вдруг. Мы с отцом одобрили твой выбор, когда ты решила сюда поступать. И болезнь его тоже помогаешь переносить: без твоей ежемесячной стипендии было б гораздо хуже.

– Ой, да сколько там…

– Не «ойкай»! Во-первых, ты полностью на обеспечении корпуса, что очень помогло еще пока я заканчивал школу, во-вторых, после того, как ты стала перечислять нам стипендию, я совершенно спокойно смог подать документы в Морскую Академию, так что на самом деле «спасибо» должен говорить я. В-третьих, – продолжал загибать пальцы Сергей, – на моём посвящении ты быть никак не могла: твоё обучение на Луне и годовой курс практической навигации в пределах Солнечной Системы – да, мы с папой наблюдали – это важная часть, чтобы стать хорошим навигатором. Так что не стоит себя винить. А теперь, если готова – с той стороны зрительных рядов я поставил гравилёт. Поехали к отцу.

– Помчались! Только, как же...

– Ответ? – Дождавшись кивка сестры, Сергей улыбнулся. – Кто из нас кадет Корпуса? Ты же знаешь, что результат распределения будет в течение месяца, в том числе с ответами на ваши прошения. Сейчас тебя здесь ничего не держит, кроме казармы. Но, думаю, там за твоей койкой присмотрят.

Естественно, брат оказался прав: окончившим обучение кадетам давался год на проживание в казармах, пока они получали ответы по распределению и устраивались, согласно полученным специальностям, на немногочисленных кораблях и катерах космофлота. Лиза всё это знала, но навалившаяся в последние несколько дней усталость и стресс словно выключили какое-то важное реле её памяти. И поэтому сильнее чувствовалась благодарность за то, что Сергей не только проигнорировал её возмущение по поводу собственного приезда, а ещё озаботился личной доставкой к больному отцу. Правда, вот уже несколько часов неслись они в полуметре над землей с максимально разрешенной для гравилётов скоростью, но пока добрались только до зеленеющей степной зоны.

Путь от древнего космодрома до Приазовья на гравилёте занимает почти половину дня. Однако ни Лиза, ни Сергей не любили общественные гиперзвуковые поезда, предпочитая провести больше времени в пути, зато насладиться видами и надышаться врывающимся в лёгкие свежим ветром. Дополнительную радость обоим давала возможность самостоятельно выбирать маршрут, скорость и в целом –свобода движения.

– Сестра, а, сестра? – раздался прямо в голове передаваемый встроенным в гермошлем нейрофоном голос брата. – Меня дико разрывает от любопытства: зачем вы в такую глушь забрались? Ты же училась под Уралом. И вдруг – пустыня! Да ещё и отсутствие минимальной климатической регулировки. Спасибо навесным козырькам над зрительными рядами, иначе бы испёкся на солнце.

– Традиция, – пожав плечами и ни на секунду не задумываясь ответила Лиза. – С Байконура началось покорение космоса, поэтому Корпус решил сделать ритуал символичным. Для этого построили плац, на котором ты был. А насчет климат-контроля – то ли денег не хватило, то ли решили намекнуть на трудности, с которыми может быть связана жизнь космонавтов, то ли дань тем временам, когда не было никакого климат-контроля – не знаю.

После изнурительной космической подготовки, длившейся весь прошлый год, она была рада оказаться на Земле. Хотя желание участвовать в исследовательских миссиях никуда не пропало. Но за время учебы Лиза уяснила главное: жизнь не будет тебя ждать. Поэтому старалась наслаждаться каждой секундой, проведенной на родной планете, отобрав у Сергея руль и заставляя гравилёт входить в опасные, как раньше сама думала, виражи. При этом не забывала снижать скорость перед маневрами: всё же на борту, кроме неё, есть пассажир, да и в целом мысль нездорового риска ей претила.

Гравилёт давал именно ту, необходимую сейчас, степень свободы. В космосе не чувствуешь расстояний и скоростей: ускорение происходит плавно, а гиперпрыжок выполняется уже в самой конечной точке разгона. В подпространстве не работают многие известные физические законы. Само существование космонавтов в этом измерении до сих пор не может объяснить наука. Однажды «упав» в подпространство, корабль продолжает двигаться по инерции, используя тот конечный импульс от главных двигателей, пока не выйдет в конечной точке. И все, кто в данный момент находятся на корабле, к этому моменты должны быть в анабиозных капсулах: единственной возможной защите. Погружение в крио-сон позволяет пережить время прыжка. Странным образом в этой новой физике, которую доказали совсем недавно, что позволило найти гиперпространственное измерение, совпадают несколько условий. Первое: человеческое тело не переживет более полутора лет такого сна, второе: корабль не может – пока не может – находиться в подпространстве дольше четырнадцати, иногда, при удачном стечении обстоятельств, пятнадцати земных месяцев. Есть и другие, но к выживанию экипажа они уже не относятся. Эти новые данные Лиза узнала, ведя учебный катер сначала к Юпитеру от Луны, потом – к орбите Плутона и затем, возвращаясь назад. Едва она дала команду выполнить стандартный прыжок, и выйти перпендикулярно земной орбите, чтобы не терять несколько месяцев пути, автоматика корабля запретила манёвр. Объяснение было понятным и ужасным одновременно. Но самое главное – этого не было в общедоступных и даже учебных файлах.

Лиза помнила, как держала в руках длинную распечатку объяснений на самоуничтожающемся носителе. Она почему-то не поверила данным, вспыхнувшим в мозгу, и затребовала, подражая брату, физический протокол, чтобы еще раз, неспеша, всё прочесть. В памяти всплыла её перепалка с учебным катером, занявшая всего доли секунды, благодаря навигационному нейрочипу:

«Разгон до стартовой, прыжок»

«Отклонено»

«Разгон до стартовой, прыжок, объяснить причину отказа»

«Отклонено. Причина: катер не оборудован крио-капсулами»

«Полномочия старшего навигатора на время учебного полёта. Фетисова Е.В. Допуск второго уровня. Команда на выполнение с полными правами. Разгон до стартовой, прыжок»

«Полномочия подтверждены. Отклонено»

После этого ей ничего не оставалось, как связаться с ЦУП и долгие девять часов ожидать, пока прийдет протокол с объяснениями. Но даже после ответа она затребовала ту самую распечатку, которую с удовольствием выплюнула навигационная панель на упомянутом самоуничтожающемся носителе.

Только после возвращения на Луну, удивленную, растерянную, но при этом достаточно возмущенную, чтобы накричать на инструкторов из-за огромного риска, которым они подвергают курсантов, Лизу настигло облегчение. Обычные люди не должны знать, какую цену на самом деле платят покорители космоса. И потому, до самых первых тренировочных полетов никого из курсантов не посвящают в детали, несмотря на подписание бумаг о неразглашении. Правда, обычно инструктаж проводится сразу всему курсу, но отсутствовавшая пару дней, по причине перевода отца в другую клинику, Елизавета узнала обо всём лично.

– У-у-у-у-у, - гудел двигатель гравилёта, выполняя очередной вираж, в который отправляла его бывший курсант.

– Ух, хорошо!  – Вторила ему Лиза, откровенно улыбаясь сквозь фотохромное забрало гермошлема.

– Неплохо, но хватит уже вилять из стороны в сторону, чай, не на свидании, – издевательски комментировал её пируэты брат, прекрасно понимая, что эти подколы не могут помешать сестре наслаждаться моментом. К тому же он не ставил такой цели, а просто ненавязчиво напоминал о своём присутствии.

– Да ты бы знал, как мне не хватало этого в космосе! – Мгновенно после этой фразы Сергей ощутил её восторг, усиленный нейроинтерфесом. Но по негласному правилу, принятому между ними после того, как Лиза отправилась первый раз на орбиту, на Земле за старшего оставался он. При этом продолжал советоваться с сестрой по важным поводам. Сейчас же они приближались к месту назначения, и потому он ответил:

– Представляю… А теперь сбавляй скорость, почти добрались.

– Как добрались? Ещё ведь почти час полета?

– Оглянись, узнаешь места? – Слегка забавляясь, спросил брат.

– Ммм? Стоп! Ты хочешь сказать, что… Снова тут?! – не сдержала своего удивления Лиза.

– А то! Хотя советую приберечь эмоции до встречи. Думаю, отцу будет, что тебе показать. – Загадочность Сергея набирала обороты, как и хитрое выражение лица, которое он транслировал через нейронный интерфейс: сквозь забрало шлема всё равно ничего не было видно.

– Он сильно изменился? Последний раз я с ним говорила лишь перед тем, как его снова уложили. И тогда он был дома… На самом деле очень страшно и постоянно беспокоюсь, как он? Да только совсем не вижу смысла постоянно и его и тебя донимать своими звонками. Спасибо, что присматриваешь…

– Погоди, сейчас войдём в палату, сама всё увидишь. Не нужно так сильно переживать, — заметив, что Лиза всё сильнее хмурилась с каждым словом, брат решил её подбодрить.

Те же прохладные, выкрашенные с алюминиевой крошкой зеленоватые коридоры. Другая, но такая же уставшая, как и в прошлый раз, медсестра на посту. Правда есть и некоторые отличия от той далекой фельдшерской станции трехлетней давности. По коридорам теперь деловито шмыгают, моргая всевозможными сигналами, автоботы. Вот один из них шустро помчался, вспыхнув красным цветом всем корпусом – явно что-то срочное. А вот другой, со светящимся сиреневым ободком вокруг какого-то отсека, вероятно, для анализов, аккуратно посторонился, пропуская Фетисовых. По стенам, как и раньше, транслировались обучающие голограммы, рассказывающие о важности своевременного обращения к врачам. А возле диванов для посетителей всё так же стояли горшки c живыми растениями.

Его палата. Снова страшно входить, несмотря на загоревшийся приглашающим светом зеленый диод. Собравшись с духом, словно ныряя в ледяную воду, Лиза шагнула в мягкую тень больничной обители. И обомлела.

Этот человек однозначно был её отцом. Такие же седые волосы, та же улыбка, телосложение, взгляд. Но при этом уже давно забытая жизнерадостность. Последние годы болезни заставляли тратить большинство ресурсов его организма на поддержание нормальной деятельности. А сейчас за столом сидел – сидел, не лежал в койке! – очень весёлый пожилой человек.

– Папа! – То же самое приветствие, что и три года назад. Объятия, слёзы, восхищение, непонимание, вопрос, радость – всё смешалось в следующие секунды. Сергей стоял рядом и просто улыбался, наблюдая за растерянной сестрой, наконец-то встретившейся с отцом. В её вопросах сквозило сплошное непонимание произошедших изменений, мгновенно отображавшееся и на лице:

– Привет, привет, папочка! Как я соскучилась, ты бы знал! Тебе лучше? Вылечили? Я очень рада, но как? Ты голоден? А почему в больнице, если здоров?

– Лизочка, дочурка, здравствуй! Ну, не дави так, ребра сломаешь. Нет, меня не вылечили, но подлатали очень хорошо. Ты успокойся, я всё потихоньку расскажу. Садись вот на стул. У меня самого вопросов к тебе накопилось выше крыши. Шутка ли, полтора года не виделись, хоть и созванивались. – Василий мягко отбивался от града вопросов дочери, ощущая, как его наполняет гордость: воспитать космического офицера для смертельно больного человека – задача совершенно непростая.

Лиза, последовав отцовскому примеру, заняла место за столом, подперев подбородок ладонями, как делала в детстве, когда слушала интересную сказку и реальность вокруг неё перестала существовать. Остался лишь такой родной голос увлеченно рассказывающего о своих достижениях папы:

– Ты помнишь, как я тут впервые оказался? – отец почти не дожидался ответов, ему слишком сильно хотелось поделиться секретами с дочерью. – Если бы не тот карантин, возможно, мне пришлось гораздо хуже. Да вот какая заковыка: длительное нахождение на свежем воздухе, спокойная обстановка, плюс долгое лечение, а не стандартная пара недель, наверное, положительно повлияли на моё состояние. Врачи не берутся утверждать, что именно помогло. Но ты, помнится, и прошлый раз сильно радовалась тому, что я самостоятельно смог добраться домой… А тот дрон, за который ругала, не поверишь, но очень меня удивил. И даже не потому, что привёз сюда, а… Хотя, как раз именно этому. Но ещё… Как бы это сказать?

– Ой, пап, говори, как есть. Расскажи ей, что именно нашёл в тот раз дрон. – Помог решиться отцу Сергей.

– Да… Пожалуй, так лучше. Нет-нет, —заметив настороженный взгляд дочери, тут же поспешил её успокоить Василий. – Ничего страшного. Но! – Поднял он вверх указательный палец. – Ты сама посмотри. Думаю, теперь разберешься.

И отец толкнул через стол к Лизе нейрофон с включенным экраном. Первые секунды дочь всматривалась в длинный ряд изумрудных строчек на темном фоне и вдруг заметила:

– Семнадцать? Ты попал сюда только потому, что дрон уловил какой-то сигнал в диапазоне FM с семнадцатью знаками после запятой?

– Ты дальше смотри, – хмыкнул, подошедший к столу, брат.

– Точная настройка… тридцать знаков, – Лиза мельком глянула на отца, удивляясь, как он, обычно такой педантичный, допустил подобную ошибку. – Повторы сигналов… Погоди… Один явно выбивается. Нет… Здесь что-то ещё.

– В том-то и дело – «что-то еще», - повторил за дочерью Василий. – Видишь ли, мы с Сергеем, сколько ни бились, так и не поняли, что это. А то, что вместо трёх я тридцать указал – наверное, механически ошибся. Может, случайно пальцем вместо кнопки ввода в ноль ткнул. Кто ж сейчас разберет? Главное – если бы не та автонастройка в полете, сюда бы я не добрался. Зато тут смог и карантин избежать, и подлатали меня тогда хорошо. Как говорится, нет худа без добра.

– То есть ты рад совершенно необъяснимой случайности? – От волнения Елизавету начало слегка трусить, несмотря на абсолютно не разделяющего её испуг отца:

– Тихо-тихо, чего ты? Это же оказалась полезная случайность. Так что тут радоваться надо.

– Радоваться? Радоваться?! – Сначала почти сорвалась на крик, и сразу же после перешла на страшный шёпот дочь. Каждое слово, будто чеканный строевой шаг, теперь разделялось равными интервалами, заставляя ёжиться, словно от холода, всех, находившихся в палате. – Да ты понимаешь, что могло произойти? Ты осознаешь, насколько высока была вероятность твоему дрону упасть просто в поле? Где бы нам пришлось тебя искать? И я об этом узнаю только через три года? Ну, знаешь, папа… У меня не то, что нет слов… У меня даже нет слов выразить, насколько у меня нет слов!

Это была не злость – страх. Чистый, незамутненный, непорочный. Тот самый, который заставлял человечество выживать. Тот самый, однажды позволивший эволюционировать проконсулу. Тот самый, оберегающий звездные экспедиции от ошибок. Первозданный.

Холодный пот, мурашки, радость встречи, ужас. Злости почти не было, разве что на себя – оказаться такой слепой дурой. Как можно было не замечать их постоянные сходки в этой самой палате тем летом? Она сразу вспомнила, как ругала брата за частые ночные переписки с отцом: оба отдавали предпочтение работе в темное время, утверждая, мол, так меньше шума и ничего не отвлекает.

Единственным в палате, кого нисколько не смутил ни холодный чеканный полушепот, ни резко побледневшая, вскочившая на ноги, Лиза, оказался Сергей:

– Хотел бы заметить: если у тебя нет слов – это говорит о скудном словарном запасе.

– Я. Сейчас. Вспылю. – Три коротких слова, разделенных уже не паузами – точкой, обрушили стену льда на брата.

– Отставить! – Натренированным за годы учебы движением, Лиза мгновенно развернулась к источнику нового звука. В дверном проеме стоял тот же самый врач, лечивший отца несколько лет назад. Казалось, он нисколько не изменился, только стало слегка меньше волос. – Если вы, девушка, вспылите, мы сделаем вам укол. Медсестре даже кнопку нажимать не придется: вы, конечно же, заметили у нас новых автоботов?

Теперь-то и она обратила внимание на синтетического медицинского сотрудника с красно-желтым световым сигналом, прячущегося позади доктора. Малыш будто стеснялся войти, подъезжая к двери, в которую не мог протиснуться без того, чтобы не помешать стоящему там человеку. Разворачивался в поисках достаточного прохода и, не находя такой, выезжал обратно. Это выглядело настолько уморительно, что Лиза прыснула.

– Теперь мне действительно придется вас осмотреть, – вздохнул эскулап. – Сначала радость, затем паника, а сейчас смех: это, знаете ли, нехорошие симптомы. Давно на Земле?

– Пару месяцев, – она даже не поморщилась, когда автобот, всё-таки нашедший способ попасть внутрь, сделал пробы крови, быстро пробежавшись несколькими игольными жалами по бедру. – Ну вот, попортили казённую юбку…

– Здоровье дороже, – парировал врач и продолжил, считывая данные анализов, мгновенно поступившие ему на планшет, – ваши показатели в норме, но находятся в районе верхней границы. Это не страшно, когда они там остаются пару часов, однако некоторые результаты ясно говорят о более длительном периоде. Скорее всего, вы находитесь в стрессе два-три дня. А если брать во внимание время года и парадную форму – присяга?

– Совершенно верно, Роман Александрович, она самая. – Наконец подал голос молчавший до этого вопроса отец: чувствовал свою вину перед дочкой и теперь хотел попробовать как-то её загладить. Ответив врачу, он попытался быстро, насколько позволяла пауза в возникшем между врачом и дочерью разговоре, объяснить то, что мог:

– Теперь понимаешь, Лизочка, почему я попросил Сережу сюда меня привезти? Люди тут замечательные. И природа. А ещё Роман Александрович позволяет мне с программами и моими приборами возиться. Да Сережа помогает решать этот ребус, что показали. Ты уж прости старика, надо было сразу сказать всё, только непонятно было, что говорить. Я и сейчас не понимаю, что именно мы нашли. Вот, собрал прибор, – с этими словами Василий достал из кармана какое-то устройство, похожее одновременно на радиоприёмник и на осциллограф, – да, видишь ли, на той волне больше нет никаких сигналов. На других есть, а на той – нет.

– Что же, присяга – дело важное. Поэтому пара вечеров валерианы лекарственной вернет спокойствие. – Дождавшись окончания тирады своего удивительного пациента, сделал вывод врач. В ту же секунду Лиза ощутила новый укол – это автобот мгновенно кинулся выполнять предписание.

– За юбку не рассчитаетесь… - насупилась она.

– Да ладно тебе, заладила, «юбка», «юбка». Лучше послушай, как папу с того света доставали, – Сергею надоели эти споры, и он взял инициативу в свои руки. – Роман Александрович, расскажете?

– Извини, но моя миссия на данный момент выполнена, так что снова оставляю вас наедине. Думаю, Василий Игоревич и сам вполне в состоянии объяснить многие нюансы, ещё и без моих скучных медицинских подробностей.

Доктор слегка задержался в дверях, еще раз окинул собравшихся в палате внимательным взглядом и, довольно улыбнувшись, исчез в коридоре. А семья Фетисовых тем временем заново рассаживалась за больничным столом, готовясь к интересному, но длинному разговору.

*** Глава 7. Изолятор ***

Я зашёл в комнату третьего отделения третьего взвода и осмотрелся. Общая площадь примерно метров 40. Половину комнаты занимали лежащие на полу матрасы. Один из матрасов выделялся в лучшую сторону внешним видом и местом расположения. Вероятно, он для меня и предназначался. Всё моё отделение в составе девяти человек сидело за единственным в комнате столом и играло в карты.

- Я ваш новый командир Константин Иванович Оборотов! - громко представился я, - приказываю быстро построиться в одну шеренгу.

Вероятно, взгляд у меня был достаточно безумен, поэтому личный состав отделения довольно быстро выполнил мой приказ.

- Теперь каждый по очереди должен представиться. Полностью фамилия, имя, отчество. Дата рождения. Специализация. Краткое описание болезни и основные симптомы.

Слушая эти краткие презентации, я пожалел, что у меня не было с собой смартфона или диктофона. Я пытался запомнить понемногу всех, но в результате не запомнил никого и ничего.

Я приказал выключить свет, лёг на самый хороший матрас, который приметил заранее и немедленно заснул. Сквозь сон я слышал чьи-то крики, стоны, храп и шумное газоиспускание. Это меня нисколько не раздражало. "Главное, чтобы не прирезали", - думал я сквозь сон, - "а эти могут, психи всё-таки. Зря я, наверное, с ними так строго. Вдруг, обидятся?"

Однако, никто меня не зарезал, на следующий день моё отделение успешно отправилось на погрузочно-разгрузочные работы. Куда именно, я не запомнил. Наверное, мы таскали что-то такое крепкое и не бьющееся. Деликатные грузы нам бы точно не доверили.

Так прошёл этот день, а за ним и несколько следующих дней. Всё было хорошо, но в один ужасный день я почувствовал, что начинается приход в состояние два. Начались сильные головные боли. Я немедленно обратился к доктору Волкову.

- Прошу выдать мне мои лекарства, - попросил я, - мне становится плохо.

- Я понимаю Вас, Константин, - вежливо сказал Волков, - теперь, Вы поймите меня. Ваша проблема как раз и заключается в "лекарстве", как Вы деликатно называете эту жуткую наркоту. Что я предлагаю сделать. Мы запрём Вас в изолятор, где посадим на строгую диету. Вода и немного полезных фруктов. Даже лучше так. Закатим Вам пять камышинских арбузов. На десять дней хватит. Прочистите весь организм. Вот это должно реально помочь. Предупреждаю, будет очень тяжело. Даже больно. Вы или умрёте, или поправитесь. Это от организма зависит. Согласны?

- А у меня есть выбор?

- Нет.

- Почему же вы спрашиваете?

- Из деликатности.

Первый день в изоляторе прошёл довольно комфортно. Боли немного меня беспокоили, но их вполне можно было терпеть. Чем я занимался? Ел арбуз и смотрел фильмы. Делал лёгкие физкультурные упражнения. Проверял память. Кое-что помнил, кое-что нет. Имя своё и имя сестры вспомнил сразу. Текущую дату не мог вспомнить даже примерно. Текущий год помнил уверенно: 2025. С месяцем были проблемы: июнь или июль?

Уже на второй день комфорт полностью завершился. Начались мучения. Боль носилась по всему телу, не давая покоя ни днём, ни ночью. Так прошло три дня. Где-то на пятый день наступил апогей этого кошмара. Боль усилилась настолько, что захотелось умереть. Я стучался в дверь. Никто не реагировал на мои стуки. Я кричал как раненный зверь. Никто не отзывался на мои крики. Я пытался есть арбуз. Меня тут же рвало им. Я не мог заснуть, меня мучали ужасные кошмары. То мне казалось, что моё сердце взорвалось в груди. То какие-то адские чудища откусывали мне голову. Но даже это почему-то не давало облегчения.

Примерно на седьмой день случилось чудо. Всё прошло. Вся боль куда-то ушла, куда-то спряталась так глубоко, как будто её никогда и не было во мне. Я спокойно и с аппетитом поел арбуз. Кстати, рекомендую есть именно камышинские арбузы. Удивительно вкусные. Затем с удовольствием посмотрел несколько фильмов, прочитал случайную книгу и лёг спать. Проснулся в отличном настроении без малейших признаков болезненных ощущений.

На десятый день в изолятор зашёл лично доктор Волков:

- Как самочувствие космонавта?

- Жив-здоров! Готов к новым полётам! - бодро доложил я.

- Теперь понял, какова она, моя система на практике? - гордо спросил Волков, - я ещё по этой системе докторскую диссертацию защищу. Если меня не посадят во время защиты кандидатской. Что ж, возвращаемся теперь к обычному режиму лечения.

...

Первоисточник:

https://wpvi.ru/pages/story/00108/

===

Более того, как правильно заметили в комментарии, после вопроса о принадлежности к искусству литературных конкурсов и Кружков стоит задать вопрос: а судьи кто? Кто в наше время может судить о качестве литературы? Читатель? Ха! Писатель? Какой? Вот есть условная Клавдия Петровна, увешанная всевозможными наградами уровня "Деревянное слово Тамбова", но чьи книги не выходят за пределы крошечных тиражей для друзей по причине своей неактуальности. И есть условная Рита Буррито, фанфики про вампиров которой прочитали 10 миллионов уникальных читателей по всему СНГ, но которая не имеет ни одной награды ввиду низкого качества сюжетов. Впрочем, могу привести и более сложные примеры: филолог-пенсионерка и инста-поэт. У одной за плечами образование, у другого за плечами внимание аудитории. Кто из них может судить о качестве авторских текстов? Раньше все было гораздо проще: был "толстый журнал" и был дядя, который определял, кто будет в нём опубликован. Еще раньше было: владелец типографии и редактор, причём часто в одном лице. Хочешь-не хочешь, но выбора не было для продвижения своего творчества: нужно было идти на поклон. Если не считать несчастный самиздат. Сегодня же ситуация кардинально изменилась: из рук всех этих "дядей" вырвали инициативу, и теперь каждый сам себе редактор. Это уже следующий уровень глубины затронутой темы.

Российская литература находится в состоянии сферического вакуума. Огромный удар по ней нанес развал СССР и машины цензуры. Речь идет про методологию появления новых авторов под госконтролем. В 90-е начала становиться на ноги новая литература, но начала это делать прежними способами: через "авторитетные" издания, к числу которых просто добавились более либеральные. Так продолжалось примерно 15 лет, пока по современной российской литературе не был нанесен второй удар: доступный интернет. В 2006 году появляется Вконтакте, где каждый может найти себе миллионы читателей, а дяди из "толстых" журналов остаются у разбитого корыта. Всё, что формировалось 15 лет после развала СССР, вновь идёт прахом. Формируется новая модель литературы - цифровая, когда своё творчество декламируют не по очереди и расписанию, а буквально каждую минуту со всех сторон и в любом направлении. Общество не было готово к такому, новая модель литературы формировалась с нуля. До 2022 года... Очередной удар был нанесен не столько по литературе, сколько по институту репутации писателей. Каждый может дать свою оценку этому событию, но важно отметить, что с 2022 года уже сформировался очень важный фильтр, который влияет на российскую литературу - политический. И вновь ни авторы, ни читатели не были готовы к такому повороту, а всей российской литературе пришлось заново искать способы существования в новых условиях. Российскую литературу 35 лет подряд шарахает из стороны в сторону в связи с текущими мировыми событиями.

В итоге мы получаем раздробленное положение дел. Образно выражаясь: был континент под названием Российская литература (литература на малых языках тоже сюда входит, поэтому используется не слово "русская"). Произошла катастрофа, и от континента остались лишь несколько островов, между которыми нет вообще никакой связи. Какая связь может быть между АТ, АСТ, Проза.ру и премией "Золотое дупло"? При этом некоторые умудряются вплавь добираться до соседних островов, но дальше берега у них уже сил нет уйти. Ах, да, есть еще корабли маститых и уважаемых писателей (как Донцова), которые сами не могут стать островом, но могут обойтись и без суши в принципе. При том, что после 2022 года часть таких кораблей затонула. И молодые российские авторы смотрят на все это безобразие и даже представить не могут, куда в этом бедламе поместить своё творчество, свой маленький плот, к какому берегу пристать. Я уже молчу про то, что вместо строительства мостов, многие продолжают создавать насыпные острова с новыми премиями и прочим. В конце концов мне самому не понятно, какую роль в этом архипелаге литературы играет государство и хочет ли играть ее. Вот и получается, что с одной стороны жизнь на литературном острове в бунгало кажется неплохой и самодостаточной, но когда посмотришь на происходящее не с берега, а с высоты, всё это выглядит последствиями катастрофы, а не райской жизнью.

Возможно, в будущем у меня появятся идеи, как можно было бы всё исправить, и я о них тоже напишу.

Всем спасибо!