Космическая фантастика

Оно пришло не на сияющей в ночи комете, а на метеоре - темном, древнем, безмолвном, из самой глубин вселенной, куда не проникает взор ни одного астронома. Сгусток студенистой, мерцающей в ультрафиолете жизненной мыслящей субстанции. И упал этот сгусток, омерзительный и невыразимый, не в пустыню или океан, а в проклятый, заболоченный уголок старого кладбища, где воздух вечно тяжел от миазмов гниения и тихого шепота забытых мертвецов. Там, среди разлагающейся плоти земли и костей, проросло Нечто.

Протогон - так мог бы назвать его безумный ум, если бы мог постичь его суть - не был растением, как их понимают люди. Это был космический сгусток мыслящей материи в зачаточном состоянии, чья биология была чужда всему земному, построенная на иных принципах жизни, на иных геометрах клетки. Его сознание пробуждалось медленно, как от кошмара, длившегося эоны. Он воспринимал мир не глазами, а всепроникающим осознанием – вибрацией атомов, токсичным дыханием почвы, слабыми импульсами умирающих микроорганизмов, и – главное – гулким, невыносимым шумом доминирующей жизни.

Он ощутил Человека.

Не как индивида, но как штамм - агрессивный, визгливый, слепой. Через корни, впивающиеся в гнилые пласты земли, Протогон уловил вибрации их шагов - тяжелых, разрушительных. Через поры, впитывающие смрадный воздух, он почувствовал страх, исходящий от них - страх невежественный, животный, переходящий в немедленную, иррациональную ярость ко всему незнакомому. Он увидел (в том смысле, в каком может видеть сущность без глаз) их поступки: как они коверкали землю камнем и металлом, как отравляли воды зловонными эликсирами, как бездумно вырезали леса - древние, безмолвные колонии примитивной, но родственной жизни. Они были как паразиты, как плесень на лике планеты, но плесень, обладающая чудовищными, разрушительными орудиями.

И Протогон постиг своим ужасным, внечеловеческим интеллектом, что их примитивные умы управлялись первобытным страхом. Все неизвестное, все не укладывающееся в их жалкие догмы, вызывало лишь одну реакцию - уничтожение. Огонь, сталь, яд. Контакт с ними означал немедленное истребление, препарирование в светлых, стерильных камерах пыток, которые они называли лабораториями.

Они не были хранителями мира. Они были его палачами. Их существование было осквернением самой сути биосферы, угрозой для всех форм жизни, которые Протогон, в своем космическом масштабе, воспринимал как часть великого, пульсирующего целого - даже эти жалкие земные мхи и лишайники.

Человек был не просто вредителем. Он был активной, расширяющейся силой разрушения, способной в конечном итоге добраться и до Протогона, спящего в своем болотистом лоне. И не только до него. Он угрожал самому потенциалу планеты, ее возможности породить или приютить иную, высшую жизнь.

Решение Протогона было не актом мести, но холодной, космической необходимостью выживания и порядка. Он не мог явиться им во всем своем ужасающем величии. Он должен был стать невидимым. Не просто спрятаться, но слиться с той самой примитивной флорой, которую человек презирал.

Протогон начал Изменение. Его студенистая плоть уплотнялась, принимая вид гниющего пня, покрытого ядовито-зеленым мхом и странными грибами, испускающими слабый фосфоресцирующий свет по ночам. Он вплетал свои корни-щупальца в корневые системы деревьев, склонившихся над болотом, в грибницы, опутавшие кости мертвецов. Он стал всеми растениями произрастающими на болоте и вокруг него, частью пейзажа, настолько отвратительного и естественного, что люди обходили его стороной, чувствуя подсознательный ужас.

Используя неведомые науке частоты, гравитационные пульсации, излучения неизвестные человеку, Протогон начал устанавливать сеть своего единого растительного организма. Он не передавала мысли, как у людей. Он передавал состояние. Состояние абсолютной, древней враждебности к шумному, теплокровному паразиту. Состояние медленной, неумолимой войны. Эта сеть проникала в споры, в пыльцу, в сок деревьев. Растения не обретали разум - они обретали направление. Зловещую цель. Они были инструментами управляемыми его волей.

План Протогона не был ограничен мелочной местью. Он был грандиозен, как сама вселенная. Он не стремился убить людей быстро. Он стремился переделать саму планету, сделав ее негостеприимной для человеческого жалкого биологического шаблона и благоприятной для прихода новых форм жизни - или для пробуждения самого Протогона в его полной мощи.

Через сеть, Протогон начал стимулировать выделение неведомых газов из глубин земли. Газов, не смертельных сразу, но мутнящих разум, вызывающих кошмары, медленно меняющих химию мозга, подготавливающих почву для безумия. Воздух становился тяжелее, сладковато-тошнотворным.

Протогон учил растения производить токсины невиданной силы. Пыльца, превращающаяся в едкую пыль, сок в кислоту разъедающую плоть, ягоды, вызывающие мучительные боли. Леса и поля по всей планете должны были стать не убежищем, а пространством нескончаемого ужаса для человека.

Через споры, вирусы и бактерии, Протогон начал вносить тонкие изменения в микробиом почвы и воды. Изменения, которые должны были нарушить хрупкий баланс человеческого существования - сделать их пищу бесплодной, их воду отравой, их детей безумными уродцами.

Самое ужасное - Протогон посылал свои сигналы не только по планете. Он посылал их в космос, в темную, бесконечную, далёкую бездну. Призывной сигнал для иных спор, иных древнейших созданий, дремавших в ледяных гробницах или странствующих на темных кометах и астероидах. Сигнал о том, что этот мир готовится. Что человек-паразит будет устранен. Что место очищается.

...И вот, старый доктор Волков, одержимый изучением аномальной флоры, нашел в болотистой местности, странный пень из которого, одновременно, прорастали новые зеленые побеги, очень схожие со всеми сразу вблизи растущими деревьями и кустарником и который был покрыт странным мхом и не менее странными грибами. Он взял образцы - кусок мха, крошечный гриб и срезал пару побегов с листьями. В своей лаборатории, он увидел под микроскопом не клетки, а пульсирующие геометрические кошмары, структуры, нарушающие все законы биологии и физики. Он увидел, как клетки в агонии двигались с осознанной, злобной целью. Он услышал - или ему почудилось - тихий, беззвучный шепот, проникающий прямо в мозг, шепот на языке, которого нет на Земле, шепот полный ужасающего разума, расчетливости и древней, нечеловеческой ненависти.

На следующее утро доктора Волкова нашли мертвым. Тело его было покрытым странными наростами на коже, напоминающие грибы покрытые мхом, на руках и ногах под кожей были видны побеги неизвестного растения находящегося у него в чашке для образцов. Он сидел перед микроскопом, его глаза были широко открыты, полные безумия и невыразимого ужаса. Рот был искривлен в беззвучном крике. На столе перед ним лежал лист бумаги, испещренный бессмысленными каракулями, среди которых лишь одно слово повторялось с маниакальной настойчивостью, выведенное дрожащей рукой, пока карандаш не разорвало бумагу: ПРОТОГОН... ПРОТОГОН... ПРОТОГОН...

А за окном лаборатории, на лужайках, газонах, садах, в полях, лесах, в темных топях болот, и в светлых быстротечных реках, в глубоких океанах и прибрежных водах морей Протогон рос и развивался. И ветер, дующий по всей земле нес не запах гнили, но сладковато-отвратительное дыхание иных миров и древнего, зеленого, безмолвного гнева. Процесс пошел. И ничто уже не остановит медленное, верное удушение человеческого рода.

Человек боялся монстров из космоса с бластерами. Угроза была здесь. Она была тихой. Она была зеленой. И она уже решила, что эпоха человека должна закончиться - не взрывом, а шелестом листьев на ветру, несущем новые, чужие семена. Ради жизни планеты. Ради жизни разума, который пришел, чтобы остаться и вырасти.

Научно фантастический детектив

Уххх… Наконец долетели

Тишина. Не просто отсутствие звуков, а словно вывернутая наизнанку реальность. "Ариадна", изящный исследовательский звездолет класса "Сиринкс", замерла в центре аномалии ТХ-7, класса xZ R07- "Тишина". За иллюминаторами – абсолютная чернота, поглощающая даже свет далеких звезд. И полная, давящая тишина, от которой звенело в ушах и предательски учащался пульс. Капитан Лира Вейл, ее стройная фигура в стандартном синем комбинезоне казалась особенно изящной перед лицом этой бездны, стояла на мостике, пальцы нервно перебирали планшет. Ее каштановые волны были собраны в небрежный хвост, выдавая напряжение, а серые глаза, обычно проницательные и спокойные, сейчас метались по показаниям приборов – все в этой чёртовой аномалии в норме, кроме одного: полное отсутствие любых колебаний, вибраций, звуковых волн. Абсолютный нуль.

"Статус?" – ее голос, привыкший командовать, прозвучал неестественно хрипло в этой могильной тишине мостика.

"Все системы зеленые, Капитан. Но сенсоры... они не регистрируют ничего . Как будто мы в пузыре небытия." Отвечал первый офицер Кай Реннер. Высокий, атлетичный, с коротко стриженными пепельными волосами и пронзительными голубыми глазами, он излучал спокойную уверенность, но Лира знала – он так же напряжен. Между ними витало нечто большее, чем служебное уважение – недоговоренность, заряженная флиртом, отложенная из-за миссии. Его рука случайно коснулась ее предплечья, когда он брал планшет – прикосновение было мимолетным, но от него по коже побежали мурашки. "Гейб? Двигатели?"

"Двигатели на холостом, Кай," – отозвался с инженерного поста Гейб Торрес. Крепкий, с густой черной бородой и теплыми карими глазами, он был душой компании и мастером на все руки. Рядом с ним, полулежа в кресле, наблюдала за потоками данных Мира Селдон, главный научный офицер. Ее тонкие пальцы летали по интерфейсу, а рыжие кудри, выбившиеся из заколки, пламенели в тусклом свете мониторов. Ее изумрудные глаза горели не страхом, а азартом первооткрывателя. "Физика этого места... она невозможна. Это вызов всему, что мы знаем."

Внезапно, "Ариадна" вздрогнула. Не удар, нет. Вибрация . Глубокая, резонирующая, идущая от самых потаенных уголков корпуса. Как если под водой ударил колокол.

Мониторы сразу взбесились красным, замигали предупреждениями о неизвестных энергетических полях.

"Что это?! Источник?" – Лира вцепилась в подлокотники кресла, едва удержавшись на ногах.

"Внешнего источника нет! Капитан, это... это мы!" – воскликнула Мира, вскакивая. "Корабль... он звучит ! Сам по себе!"

Вибрации нарастали, сливаясь в странную, неземную мелодию. Металл корпуса гудел, как струна, стекла старинных часов на стене зазвенели тонким стеклянным перезвоном, даже системы жизнеобеспечения запели на новой, непостижимой ноте. "Ариадна" превращалась в гигантский, космический инструмент.

Сомнения

Несколько часов спустя напряжение стало невыносимым. Задумчивые и встревоженные, тихо переговариваясь, долго слушали доклады с постов. Чтобы снять стресс и хоть как-то осмыслить происходящее, экипаж стекался в бар "Сирена" – уютный уголок с мягкими диванами, приглушенным светом и хорошо укомплектованным баром. Здесь пахло кофе, дорогим виски и человеческим теплом. Алкоголь лился рекой, развязывая языки и снимая барьеры.

Лира сидела в углу с бокалом красного вина, наблюдая. Кай у барной стойки оживленно спорил с Декланом Роу, корабельным психологом – высоким, стройным брюнетом с пронзительным взглядом и вечной тенью скепсиса на лице. Деклан жестикулировал, его пальцы то и дело касались руки Леи, сидевшей рядом . Они слишком болтливы сегодня , – промелькнуло у Лиры ревнивой иголкой. Она отхлебнула вина, чувствуя как его тепло разливается по телу.

Рядом с ней пристроилась Зои Чен, пилот-ас, миниатюрная, с иссиня-черными волосами до плеч и лукавыми карими глазами. Она уже была слегка навеселе и с интересом наблюдала,отхлебнув глоток, как Арвен Шор, главный врач, женщина с ледяной платиновой косой и печальными серо-голубыми глазами, проверяла пульс у инженера Гейба, сидевшего рядом. Арвен делала это профессионально, но ее пальцы задерживались на его запястье дольше, чем было необходимо. Гейб улыбался, взгляд теплел .

"Явно не только с кораблем тут что-то не так," – хихикнула Зои, подмигнув Лире и кивнув на Арвен и Гейба. – "Химия витает в воздухе гуще этой вашей "Тишины". Эту химию прям ножом резать можно. Кстати, о корабле... Что думаешь, Капитан? Призраки из созвездия Тетты на хвосте ? Или Гейб все-таки накосячил с последним тюнингом двигателей без помощи ИИ ?" Она запустила пальцы в свои черные волосы, откинув их назад и потянулась со вздохом.

"Не смейся, Зои," – Лира улыбнулась, но  глаза оставались серьёзными . "Это слишком... целенаправленно. Как будто кто-то взял нас и корабль и... играет в свою игру ." Она вздрогнула, вспомнив незнакомое ей ощущение землетрясения , пронизывавшего ее тело на мостике. Это было одновременно жутко и... странно эротично.

"Теории, дамы и господа?" – громко спросил Кай, отрываясь от Деклана и подходя к их столику. Он поставил перед собой стакан с янтарным виски. Его голубые глаза блестели азартом и, возможно, действием алкоголя. Его рука невзначай легла на спинку кресла Лиры, почти касаясь ее плеча. – "У меня уже есть список."

"Поехали!" – Зои хлопнула в ладоши.

Теория1 Техническая/Случайная

"Авария в системе стабилизации корпуса или навигационных сенсоров. Возможно, новое программное обеспечение конфликтует с неизвестными полями аномалии, вызывая резонанс. Гейб Торрес (пытается найти рациональное объяснение в своей сфере, хотя сам сомневается). "Да ладно, Кай! – крикнул Гейб из-за стойки. – Я все проверил десять раз! Системы чисты! Но... черт возьми, если это не поломка, то что?!"

Теория 2 Медицинская/Психологическая

"Массовая галлюцинация, вызванная уникальным стрессом "Тишины". Наш мозг, лишенный привычных звуковых стимулов в состоянии когнитивного диссонанса, начинает генерировать их сам, а коллективная паника синхронизирует эти галлюцинации. Ярые сторонники этой теории - Деклан Роу (видит психологический аспект), Арвен Шор (ищет физиологическую причину). "Это возможно, – холодно заметила Арвен, оторвавшись от Гейба. – Сенсорная депривация плюс стресс – гремучая смесь. Нужно проверить нейроактивность." Деклан кивнул: "Абсолютно. Мы все на грани. Страх непонимания искажает восприятие реальности ."

Теория 3 ВнешнееВоздействие

"Мы столкнулись с неизвестной формой разумной энергии или полем, которое сознательно взаимодействует с кораблем, вызывая резонанс. Возможно, это способ коммуникации. Мира Селдон (упивается научной загадкой). "Вы слышали эту... *мелодию*? – воскликнула Мира, ее изумрудные глаза горели. – Теорию хвоста я сразу отвергаю. Это слишком сложно для случайности! А это структура! Это язык!"

Теория 4 (Саботаж/Скрытый Эксперимент

"Кто-то на борту тайно проводит эксперимент с новыми технологиями или даже сознательно вызвал этот резонанс. Возможно, с помощью скрытого устройства. Сторонник, ...пока неявный, но подозрение витает в воздухе. Деклан ловил настороженные взгляды. Кай внимательно наблюдал за реакцией каждого.

"Бред, – фыркнула Зои. – Кому тут это нужно? Застрять в черной дыре без звука?" Она потянулась за коктейлем, ее движение было плавным, как у кошки. Ее карие глаза скользнули по молодому специалисту по коммуникациям, Лео Фаррану, застенчивому парню с копной светлых кудрей и большими голубыми глазами, который тихо сидел в углу. Лео покраснел и опустил взгляд.

Лира молча слушала, чувствуя тяжелый взгляд Кая. Его пальцы теперь почти касались ее плеча. Он знает, что я что-то скрываю , – подумала она. И она действительно знала больше. В момент резонанса ее охватило озарение: "Тишина" – это не пустота. Это непроявленная музыка. Фундамент, на котором зиждется реальность. "Ариадна" стала смычком, а они все – живыми нотами в этой космической симфонии. Но это знание было слишком безумным, чтобы делиться им. И слишком опасным.

Коллективное Бессознательное/Пси-феномен

"Резонанс вызван не внешним фактором и не поломкой, а синхронизацией наших собственных пси-потенциалов в условиях экстремального стресса и уникальной среды "Тишины". Корабль стал проводником и усилителем нашей коллективной психической энергии. Лира Вейл (интуитивно чувствует это, но боится сказать), Зои Чен (имеет необычайно развитую интуицию, почти прекогнитивные способности, о которых знают немногие). Зои вдруг стала серьезной: "Знаешь, Капитан... хм… Как бы.. ээээ..это сказать.Иногда, перед сложным маневром, я чувствую  корабль. Как живой. И сейчас... он не просто гудит. Он поет тем, что наше, внутри нас." Лиру как пронзило: Зои была очень близка к ее тайне.

Фундаментальный Космический Принцип

"Аномалия "Тишина" – это малоизученная область Вселенной , где спорадически проявляется сама ткань реальности, неизвестные физические принципы, ее первичная "вибрация" или код. "Ариадна", будучи сложным резонирующим объектом с экипажем внутри, непреднамеренно вошла в резонанс с этим фундаментальным полем/сущностью ("Космическим Камертоном"?), пробуждая его. Сторонники этой версии, Кай Реннер (логик, ищущий самое глубокое объяснение) и Мира Селдон (видит физическую основу). "Фундаментальные поля... – задумчиво произнес Кай, его голос был низким и вибрировал близостью к Лире. – Так. Ещё раз. Если представить себе эту реальность как симфонию, то "Тишина" – это... партитура? Или скрипка? А мы – типа дерзкие музыканты, тронувшие бессмертный инструмент? " Мира энергично кивала: "Да! Энергетические паттерны... они имеют гармоническую структуру! Но есть и... диссонанс. Это… Мы."

Внезапно свет в баре погас, окутав всех в тревожную полутьму аварийного освещения. Одновременно по кораблю пронеслась новая волна вибраций – мощная, властная, уже не просто звук, а присутствие . В нем чувствовался холодный, нечеловеческий интеллект и... недовольство . Гул встал комом в горле. Причём у всех. Кто-то вскрикнул. Кто-то едва не упал. Лира инстинктивно схватилась за руку Кая. Его пальцы крепко сомкнулись на ее, сильные, теплые, крепкие . В темноте их взгляды встретились – страх, понимание, и та искра, которую они так долго гасили. Деклан резко встал, его силуэт был напряжен. Арвен прижалась к Гейбу. Зои замерла, ее глаза широко открылись, будто она видела что-то за гранью. Лео Фарран вжался в кресло.

"Это... Оно..." – прошептала Мира, ее голос дрожал не только от страха, но и от ужасающего прозрения. "Оно проснулось. И оно считает нашу музыку... шумом. Угрозой."

Нарастание Угрозы

Дни слились в кошмар ожидания. Изо дня в день "Ариадна" жила в ритме навязчивых, тревожных, все усиливающихся вибраций. Иногда это был едва уловимый гул, фоновая нота существования. Иногда – оглушительный рев, сотрясавший переборки и заставлявший падать со столов приборы. Каждая такая волна сопровождалась всплеском неизвестной энергии, выжигающей системы и вызывающей мучительные головные боли у экипажа. Существо – Космический Камертон – изучало их. И находило  "музыку" их корабля, мыслей и тел, отвратительной, чужеродной.

Работа по выявлению "саботажника" или источника резонанса стала навязчивой идеей, отравляющей отношения. Подозрения витали в воздухе гуще сигаретного дыма в "Сирене". Деклан проводил "профилактические беседы", его проницательный взгляд искал трещины в психике. Арвен анализировала биомаркеры стресса, пытаясь найти аномалию. Гейб и его команда обыскивали корабль метр за метром в поисках скрытого устройства. Мира уткнулась в данные, пытаясь расшифровать "диссонансные" паттерны. Кай координировал все, его лицо стало каменной маской, только голубые глаза выдавали усталость и напряжение. Лира балансировала на грани, зная правду, но не решаясь открыться, опасаясь паники и недоверия.

В этом котле страха и подозрений романтика и флирт расцвели макабрами, но страстно. Опасность обостряла чувства, стирала условности. В темных коридорах, в укромных технических отсеках, на наблюдательных постах с видом в черную бездну – везде вспыхивали поцелуи, звучали шепоты, сплетались тела. Физическая близость стала глотком воздуха, способом убедиться, что ты еще жив, еще человек.

Арвен и Гейб: Их тяга друг к другу, замеченная в баре, переросла в страстную связь. Они находили утешение в силе и надежности друг друга. Арвен, обычно сдержанная, в его объятиях теряла ледяной контроль, ее пальцы впивались в его спину, а губы искали его рта с жадностью, граничащей с отчаянием. Гейб отвечал ей грубоватой нежностью, его руки сжимали ее хрупкую фигуру, как якорь в бурю. Их находили спящими в обнимку в медблоке или в инженерном отсеке – уставших, но держащихся друг за друга.

Зои и Лео: Застенчивый специалист по коммуникациям попал под чары дерзкой пилотки. Зои, с ее кошачьей грацией и острым языком, явно наслаждалась его растерянностью, но в ее карих глазах появилась неподдельная нежность. Она учила его расслабляться, смеялась над его страхами, а потом вдруг притягивала к себе в темном уголке кают-компании и целовала так, что у него перехватывало дыхание. Лео расцветал под ее вниманием, его голубые глаза теряли испуг, обретая преданность. Он шептал ей что-то на ухо, а она закидывала руки ему на шею, их тела сливались в тени.

Лира и Кай: Их недоговоренность взорвалась в момент кризиса. После очередной сокрушительной волны резонанса, когда на мостике погас свет и затрещали переборки, Кай не выдержал. Он схватил Лиру за руку, оттащил в капитанскую рубку и прижал к стене. Его голубые глаза пылали. "Довольно лжи, Лира! Ты что-то знаешь! Я вижу это!" Его губы грубо нашли ее, поцелуй был смесью ярости, страха и давней страсти. Лира ответила с такой же силой, впиваясь пальцами в его плечи, забыв о звании, о долге, о страшной тайне. В этом поцелуе была вся их невысказанная связь. Потом, когда дыхание выровнялось, а губы горели, она прижалась лбом к его груди. "Это не саботаж, Кай. И не галлюцинация. Это... больше нас. Оно живое. И мы его разбудили. Я уже переписываюсь с ним. Это ноты. " Кай молча обнял ее, его рука гладила ее каштановые волосы. В его объятиях она впервые за долгое время почувствовала... не безопасность, но возможность быть слабой. Доверие стало их новой интимностью.

Природа Камертона и Истинный "Диссонанс"

Камертон атаковал. Не оружием, а самой  музыкой . Волна чистого, неземного, вечного, невыносимого звука, несущего в себе саму концепцию Вселенского порядка, фундаментальной гармонии, обрушилась на "Ариадну". Экраны взорвались искрами, системы отключались каскадом. ИИ тихо умолк. Людей сбивало с ног, они корчились на полу, зажимая уши, но звук проникал внутрь , в кости, в мозг. Это была попытка перестроить их, заставить резонировать в унисон с вечной симфонией реальности. Стереть диссонанс – человеческую индивидуальность, эмоцию, хаотичную красоту их душ.

На мостике царил хаос.Такой же как у них внутри. Деклан пытался успокоить впавшего в истерику навигатора. Арвен и Гейб оттаскивали потерявшего сознание оператора сенсоров. Мира, бледная как смерть, вцепилась в консоль, ее изумрудные глаза были полны ужаса и неожиданно озарением. Зои стояла рядом с Лирой, ее карие глаза были закрыты, губы шевелились беззвучно, лицо искажено болью, но она держалась. Лео пытался восстановить связь, его пальцы дрожали на клавиатуре. Кай, окровавленный от осколков разбитого экрана, из последних сил удерживал корабль от кувыркания в невесомости, потерявшей управление.

"Оно... не злое..." – сквозь стиснутые зубы упрямо шептала Мира, еле слышно сквозь гул. "Оно... фундамент. Порядок. А мы... это мы хаос. Жизнь! Оно не отнимает. Оно не понимает! Наш звук... наша жизнь... для него ошибка! Диссонанс!" Ее голос сорвался на крик.

Лира стояла, опираясь о капитанское кресло. Звук рвал ее на части, боль была невыносимой. Она видела, как Кай из последних сил борется, видела страдания экипажа, видела Зои, которая вдруг открыла глаза – в них было нечеловеческое понимание. Коллективное бессознательное... Фундаментальный принцип… Обе правдоподобные теории сливались в одну страшную истину.

"НЕ ТАК!" – закричала Лира, вкладывая в крик всю свою волю, всю боль, всю ярость за свой экипаж, всю любовь к Каю, которая вспыхнула в них перед лицом смерти. Она не кричала против звука. Она кричала свою ноту. Свой диссонанс. Свою жизнь.

И случилось невероятное. Зои подхватила ее крик – не голосом, а всем своим существом, выбросив руки вперед, как будто направляя невидимую волну. Лео, преодолев страх, ударил кулаком по консоли – не от злости, а от отчаяния быть услышанным. Гейб обнял Арвен, и их совместный стон боли и любви слился в единый порыв. Деклан зарычал, поднимая навигатора, вкладывая в этот жест всю свою ярость защитника. Мира закричала, вложив всю свою научную одержимость, свою жажду понять. Кай, встретив взгляд Лиры, кивнул. И его голубые глаза сказали все: Доверяю. Иду с тобой. Он отпустил штурвал и запел – низким, мощным, нестройным, но полным неукротимой воли к жизни звуком, брошенным прямо в лицо бесконечности.

"Ариадна" содрогнулась. Но теперь это была не вибрация Камертона. Это был ответ. Хаотичный, дисгармоничный, полный страха, боли, любви, гнева, страсти – человеческий аккорд. Сотня инструментов, играющих каждый свою партию, но вместе. Не гармония фундамента, но буйство жизни.

И Космический Камертон... замер. Оглушительный звук стих, сменившись... изумленной тишиной. Поток энергии прервался. Давящее присутствие не исчезло, но его гнев сменился... любопытством? Непониманием? На мониторах, которые удалось восстановить, замерцали новые паттерны – сложные, изменчивые, непостижимо красивые в своем хаосе.

Лира, обессиленная, опустилась в кресло. Кай был рядом в мгновение ока, его руки подхватили ее. Он не целовал ее. Он прижал ее голову к своей груди, и его сердце билось так же часто, как ее. Они дышали одним воздухом, одним чудом выживания. Вокруг, среди дыма и искр, экипаж "Ариадны" – избитый, оглушенный, но живой – медленно поднимался. Арвен и Гейб держались за руки. Зои обняла плачущего Лео. Мира смотрела на экраны с благоговейным ужасом. Деклан вытирал кровь с лица, но в его глазах был не скепсис, а нечто новое – уважение.

"Оно... слушает?" – тихо спросила Мира.

Лира, все еще прижавшись к Каю, кивнула. Ее голос был хриплым, но твердым: "Не диссонанс... Другая музыка. Наша музыка. Жизнь. Оно... не ожидало такого."

Космический Камертон не уничтожил их. Он столкнулся с чем-то, что не мог понять, но что заставило его... прислушаться . "Тишина" перестала быть угрозой. Она стала сценой. А "Ариадна" и ее экипаж – дерзкими, хаотичными, невероятно живыми солистами в вечной симфонии реальности. И их выступление только начиналось.

Конец 2 части.

Продолжение следует.

na2rafire

Смотри и читай больше в группе телеграмм Pisaka ©