CreepyStory + Дети

Начало - Ботаник (1/3)

Его жизнь - сплошная боль. Он был изгоем. Школа его личным адом. Его хобби - биология, в лаборатории он чувствовал себя богом Его мечта - чтобы все они пожалели.

Первый год пролетел незаметно. И в течении этого года издевательства со стороны одноклассников постепенно сходили на нет. Не знаю в чём было дело. Может быть в элементарном взрослении, когда мальчиками становятся интереснее обращать внимание на созревавших девочек, чем на затравленного сверстника. Или изменилось моё отношение к происходящему. Или им стало сложнее дотянуться до меня, поскольку всё свободное время я проводил в маленькой лаборатории номер два. Часто задерживался там допоздна, и Геннадий Артемьевич провожал меня до дома. Иногда я видел, что группа ребят поджидала меня возле школьных ворот, но они не осмеливались на какие-то действия, в присутствии взрослого. Видимо, были и какие-то внешние изменения во мне, потому что родители тоже не могли нарадоваться, глядя на сына, который больше не приходит домой в слезах в грязной одежде, с оторванной лямкой от рюкзака.

Говорят, всему хорошему приходит конец, пришёл конец и моей спокойной жизни, когда в школе появился он. Никита Харламов. Невероятно здоровый для своих лет, я был уверен, что несколько раз оставался на второй год. Оказалось, что это не так и он вполне себе умный. Учился Никита действительно неплохо, может быть даже лучше всех в классе. Он моментально стал любимчиком учителей, в особенности нашего классного руководителя, которая закрывала глаза на определенные особенности его поведения. Особенности, связанные со мной. Никита возненавидел меня с первого своего появления в классе. Я даже и не знаю, что вызывало в нем такую лютую ненависть. Он даже ни разу не попытался исковеркать моё имя. Он просто ненавидел меня за то, что я существую.

Благодаря острому уму Никиты его издевательства были куда изощерённее, чем просто обозвать меня педиком или спрятать мой рюкзак. Самое яркое воспоминание, от которого до сих пор у меня случаются рвотные позывы. Я совершил глупость – оставил рюкзак на перемене в классе. Следующий урок дублировался и переходить в другой кабинет необходимости не было. Я вспомнил, что не выполнил просьбу Геннадия Артемьевича и не полил цветы специальным раствором. Это был его самый затяжной эксперимент, результаты которого превосходили даже самые радужные ожидания. Сам он уехал на какую-то конференцию и в мои обязанности входило поливать этим самым раствором три раза в день. И пока я бегал до кабинета биологии, а это заняло практически всю длинную обеденную перемену, Никита успел привести свой план в действие.

Когда я вернулся в кабинет, то сразу понял, что что-то не так. Практически все одноклассники сидели за партами, словно в ожидании чего-то. Обычно такую картину можно было наблюдать только в одном случае – когда урок проводил директор или завуч. В любой другой ситуации, даже после звонка учителю требовалось не меньше десяти минут, чтобы успокоить учеников. А тут такая тишина. Я медленно, с каждым шагом ожидая подвоха проследовал к своей парте, ожидая неприятности в любой момент. Рюкзак стоял на стуле, там же где я его и оставил, и я прямо чувствовал, что подвох именно в нём. Я аккуратно переставил рюкзак на пол, проверил стул на наличие жвачки, краски, канцелярской кнопки. Всё было чисто. Я не должен был приклеиться, испачкаться или получить больнючий укол в задницу. Однако, всё оказалось гораздо хуже испачканных штанов или проколотой пятой точки. Класс вокруг меня так и молчал. Я начал сильно потеть, в руках появилась дрожь, которая грозилась перекинуться на всё тело. Я боролся как мог, стараясь успокоиться, досчитал до десяти, представил, как вечером окажусь в лаборатории номер два среди пробирок, горелок, центрифуг, стеклянных шкафов, заполненных разнообразными склянками, пакетиками, коробочками. Не помню, но в каком-то фильме про магию у главного героя была способность перемещаться в пространстве, при условии, что он может скрупулёзно представить место, куда хочет попасть. Так и я старался подальше оказаться от этого кабинета, от сверлящих мне спину взглядов одноклассников и от такой знакомой и мерзкой ухмылки Харламова. Я был на сто процентов уверен, что в тот момент он именно ухмылялся.

Ничего не происходило, пока я не почувствовал неприятный запах. Пахло точно не от меня, шлейф тянулся из-под парты. Я скосил на глаза на рюкзак, словно пытаясь рассмотреть не тянется ли от него зеленоватая дымка. Как это обычно рисуют в мультиках. Естественно ничего видно не было, но вот уверенность моя, что дело именно в рюкзаке росла с каждой секундой. Именно поэтому они, молча и сидят, и ждут, когда я наконец открою рюкзак. Они хотят увидеть мою реакцию. Я постараюсь их разочаровать. По своей наивности в то время я ещё верил, что если не реагировать на обидчиков, то они потеряют к тебе интерес и скорее всего изберут себе другую жертву. Так вот, это не работает. С максимально большой долей вероятности, экзекуторы только усилят давление, пока не добьются нужного им результата. Успокоить агрессора можно только силой, и никак иначе

Я наклонился к рюкзаку, и мне показалось, что за моей спиной стало ещё тише, словно они все затаили дыхание. Когда я расстегнул молнию на рюкзаке, мой желудок свело судорогой – в нос ударил запах, описать который не хватило бы фантазии самого извращённого графомана садиста. Это была какая-то термоядерная смесь самых противных ароматов, которые только можно представить. Такой запах реально осязаем, об него можно удариться, им можно порезаться. Он проникает внутрь, потом пытается вылезти наружу, прихватив вместе с собой все твои внутренности. Так получилось и со мной, спустя буквально несколько секунд, после того, как я открыл рюкзак, меня вывернуло наизнанку, всё содержимое завтрака (и, возможно ужина) выплеснулось из меня, колючей дурно пахнущей струёй, прямо на парту, превращая тетрадь и учебник в непотребное месиво.

Класс сзади меня взорвался. Я успел заметить, перед тем начал блевать, как отскочила подальше Лиза Кормухина, как схватилась за рот и выбежала из класса Аня Мыларщикова, а вместе с ней и пара ребят, кто именно, я не успел заметить, в глазах помутнело, и я без сил опустился на пол. Я слышал вокруг себя шум голосов, видел неясные размытые силуэты, но мне стало всё равно. Как выяснилось немного позже это была идея Никиты. Он смешал в этом, как он назвал его «бульоне» всё, что только смог найти дома. Там был суп, просроченная молочка, которую его мама собиралась выкидывать, моющее средство для пола, какое-то удобрение, которое он подрезал у бабушки в кладовке и много чего ещё. И потом уже, как он сам выразился, отполировал весь этот «бульон» мочой. Говорит специально долго терпел, чтобы концентрат получился, что надо. Концентрат действительно получился, что надо. И последствия получились, что надо. Для всех. Никита Харламов больше не учился в моей школе, какой бы умный он не был, а скрыть то, что именно был инициатором у него не получилось – мои одноклассники оказались не очень устойчивыми к вопросам, которые могли как-то отразиться на их будущем и спокойно слили Никиту. Правда, это им не особо помогло и несколько человек, причём именно тех, кто сдал Никиту поставили на учёт в детскую комнату милиции.

История с «бульоном» изменила не только меня, поменялся и весь класс, все издевательства сошли на нет, они как будто забыли пор меня. А я как мог старался избавиться от противного запаха, словно пропитавшего мне всё тело. И даже от только что постиранной одежды мне казалось, что пахло «бульоном». Со временем запаха становилось меньше, но он так и не выветрился окончательно. И сейчас, спустя много времени, он появляется время от времени, стоит мне начать волноваться и потеть. В такие моменты, если есть возможность, я стараюсь как можно быстрее оказаться в душе, потому что иначе живот начинает скручивать судорога, перед глазами всё мутнеет, и я вижу лицо Никиты Харламов, окруженного мутной дымкой, в которой угадываются силуэты других одноклассников.

--------------

Мне не нравится слово месть. Это звучит так не по-настоящему. Мне даже про себя трудно проговорить это – я хотел отомстить. Это похоже на слова затравленного очкарика, который миллионы раз прокручивает в голове планы возмездия один изощрённее другого, но так и никогда не приводит их в исполнение. Или на предельно пафосного героя индийского кино, у которого изнасиловали подругу, и он не прокручивает планы мести в голове, он сразу бросается в пекло и наказывает обидчиков. Мне не близки не первый не второй образы. Я не собирался мстить, наказывать или сводить счёты. Я просто захотел очистить этот мир от такой никчемной живности, как Никита Харламов. Он именно живность. И не только для меня. Просто по определению. Индивидуум, который уничтожает существо своего же вида не может больше принадлежать к этому виду. И единственный вариант для него – это быть уничтоженным, растертым в порошок, вырезанным как злокачественное новообразование, вырванным как сорняк, остаться не более чем назидательным воспоминание для тех, кто даже просто задумается пойти по подобному пути. А чем же тогда я буду отличаться от него, если буду уничтожать себе подобных. Так это же очевидно, я врач, палач, судья, и даже ассенизатор, если угодно. Эту нелёгкую ношу возложило на меня само провидение. И я должен нести её, я должен приложить все усилия к исполнению своей миссии. Только так я смогу навсегда избавиться от этого едкого запаха, который плотно засел в моих носовых пазухах. Только так я смогу вернуть на место маятник, который старательно расшатывает Никита Харламов и ему подобные.

Я преступил к изготовлению лекарства. К тому времени я уже был достаточно осведомлён о многих аспектах работы Геннадия Артемьевича и мне не составила труда создать свой «бульон». В нем было куда меньше компонентов, чем у Никиты, но эффект должен был быть гораздо сильнее. А самое главное это было лекарство, прививка от мерзкого вируса, который с лёгкостью поражает окружающих, превращая их в своё подобие. И теперь их всех ждало излечение. Эффект должен быть сглажен, результат должен быть мягким, пролонгированным. Ничто не должно указать на меня. Средство должно быть полностью незаметно, но при этом максимально эффективным. Такие были вводные.

И, надо признать, задача оказалась гораздо сложнее, чем мне казалось на первый взгляд. И это было абсолютно нормально для подростка, особенно для обиженного и разозленного подростка. Но именно обида и злость давали бесконечную целеустремленность. Ничто так не мотивирует как ненависть. Любая светлая и чистая мотивация даже рядом не стояла с ненавистью. Ненависть заставляла меня искать рецепт до поздней ночи, когда уже вся школа погружалась в темноту, когда Геннадий Артемьевич уходил домой и я оставался предоставленным самому себе. Обида не давала мне остановиться и прекратить работать. Злость заставляла меня каждый день, уделять время учёбе и экспериментам. Мне хватало ума заметать следы, чтобы учитель биологи не заметил, для чего я использую его наработки.

Но всё же процесс двигался медленно. Никита Харламов как я слышал целый год провёл в спецшколе для трудных подростков. Но и там успел натворить дел (каких именно мне узнать не удалось), и на этом след его терялся. Я правда и не прилагал усилий к его поиску, все в своё время. В конце концов он не является самой целью, особенно сейчас, когда моя прививка пока не готова. Всему и каждому своё время.

Я и не заметил, как пролетело два года. И вот в один прекрасный момент у меня всё получилось, та пропорция, которую так долго искал наконец была готова. Лечебная смесь из нескольких смертельно опасных токсинов, выделенный мной из растений, растущих в самых диких местах нашей планеты. Готов поспорить вы даже и не слышали таких названий. Спасибо Геннадию Артемьевичу и его связям, достать из мира ботаники я мог практически что угодно. Только однажды он спросил над чем я работаю. Но у меня был готов ответ, который его удовлетворит.Я сумел все свои наработки выставить как мощнейшее средство, способное значительно повысить адаптацию растений к разным условиям окружающей среды. Грубо говоря, я пытался сделать так чтобы растения из жаркого климата спокойно чувствовали себя в условиях низких температур и наоборот. Не думаю, что учитель поверил мне, но виду он не показал и я продолжил спокойно заниматься своими делами в лаборатории номер два, стараясь как можно реже пересекаться там с Геннадием Артемьевтчем.

В выпускном классе я был близок к завершению, но мне требовалось одна немаловажная деталь. Мне были нужны подопытные. И само собой, я не мог обратиться напрямую к своим обидчикам с просьбой поучаствовать в эксперименте по излечению мира от них.

Врачи же не обращаются к вирусу с просьбой о проведении над ним опытов, создатели косметики не спрашивают разрешения животных. Так и мне не нужно их разрешение. Признаться, я уже давно определился с шортлистом своих морских свинок. В первой партии их было двое – Олеся Егорова и Саша Тимофеев. Именно они чаще всего оказывались рядом с Никитой Харламовым, когда он в очередной раз творил хрень в отношении меня. Они буквально заглядывали ему в рот, когда он что-то говорил, особенно Олеся. Все в классе понимали, что она бегает за ним, и он немного отвечает ей взаимностью – ему нравится внимание, и он использует девочку, чтобы насытить чувство собственного восхищения, которое у него болезненно раздуто. Олеся, будучи уверена, что она действительно ему нужна, ведёт себя как преданная собачонка, готовая исполнять любые его команды. Было видно, как она расстроилась, когда Никита был вынужден покинуть школу, я даже слышал, что ставила ультиматумы родителям, что не будет больше ходить в эту школу и требовала перевести её вслед за Харламовым.

Она идеальный кандидат для первого эксперимента. Осталось только придумать, как моя прививка попадёт к ней в организм. Пути было два. Первый – укол шприцом, в этом случае я рискую отправиться в исправительное учреждение вслед за Никитой, сказать, что меня это не устраивало – не сказать ничего. Второй – дождаться удобного момента и подмешать препарат ей в еду, а точнее в питьё, это будет более долгий процесс срабатывания вакцины. Предложить ей напиток я не мог, это было бы подозрительно, и скорее всего она отказалась бы, а даже если бы и не отказалась, то в последствие подозрения могли пасть на меня. Значит надо ждать, когда выпадет шанс. С того дня, когда я выбрал Олесю, вакцина всегда была со мной в рюкзаке, в маленькой непрозрачной колбе с завинчивающейся крышкой.

Ждать пришлось около недели. На одной из перемен я остался в классе один. Что-то случилось в школьном дворе и весь класс прилип к окнам в коридоре откуда открывался вид на двор. С улицы доносился вой сирен, громкие крики, и естественно мои одноклассники не могли не сорваться, как только прозвенел звонок. Я посмотрел на парту, и по рукам побежали мурашки. На парте стояла полулитровая коробочка апельсинового сока. Таким моментом я не мог не воспользоваться. И хотя я понимал, что времени немного, я не сразу решился совершить задуманное. В самый последний момент маленькая колония червяков, прогрызающих мою гранитную уверенность, словно заморозила меня. Я понимал, что в любой момент кто-то может войти в кабинет и мне опять придётся ждать удобного случая неизвестно сколько. Может быть до самого окончания школы. Вспомнив запах из рюкзака, ухмылку Харламова, я решился. Думаю, всё заняло меньше минуты. Я даже успел хорошенько взболтать полупустую коробку сока. Лучше не придумаешь. В кабинет никто так и не зашёл, пока не прозвенел звонок на урок. Первая стадия испытаний официально запущена.

Финал тут - Ботаник (3/3)

Авторский канал - t.me/writer_path

Фея Снов. Часть 1 Ритуал. Глава 1

Михаил Дворкин, известный так же как Сумашедший Гном, мечтательно закрыл глаза. Он был у себя дома, в небольшой двухкомнатной квартире, такие ещё называют полуторками. Дверь комнаты была заперта на ключ – никто, даже родители не должны были видеть и знать, чем он занимается. Дворкин писал рассказы. Рассказам никогда не суждено быть опубликованными - ни одно издательство не взялось бы за раскручивание подобного творчества. Порнографические извращения – от некрофилии до банального садомазохизма – таков был их стиль. Правда, сам автор предпочитал называть своё творчество романтическими элегиями. Если и было совокупление с трупом, то обязательно при свечах; ну а если избиение с последующим изнасилованием, то обязательно на фоне заката и на ложе, усыпанном лепестками роз.

Сегодня он, закрыв глаза, готовился перенести на бумагу сцену из новой элегии под названием «Секс после уроков». Сцена была такая. Дворкина учительница по русскому языку Тамара Игнатьевна попросила задержаться после уроков. Сначала она что-то писала на доске, а потом подошла к нему и стала медленно раздеваться. Затем женщина сорока от роду лет принялась гладить его и страстно целовать, а потом он взял её прямо в кабинете на учительском столе. Она извивалась и кричала в его крепких руках.

Громкий стук в дверь вернул его из кабинета русского языка в комнату. Он облизнул пересохшие губы и рявкнул:

- Чего надо?

- Сын, ты завтракать будешь? – Приглушённый голос из-за двери принадлежал матери, кстати говоря ровеснице Тамары Игнатьевны.

- Отстань, я занят. – Крикнул Дворкин.

Мать отстала, а он взял ручку и принялся писать. Через час элегия была закончен. Рассказы Сумашедшего Гнома не отличались большим объёмом, как и он ростом, зато их было много – около семидесяти. Михаил достал из стола большую чёрную папку со встроенным скоросшивателем, где уже покоились «Мой любимый из могилы», «Собачники и их питомцы», «Групповуха на физкультуре» и другие. «Секс после уроков» занял соответствующее место среди подобных. Дворкин радостно улыбался, созерцая плоды своего творчества. Завтра он напишет новый рассказ, несколько идей уже есть.

Раздался телефонный звонок, едва уловимый сквозь закрытую дверь. Спустя несколько секунд, мать постучала в дверь.

- Тебя к телефону. - Коротко бросила она и вернулась на кухню. Мише показалось, что в голосе матери появилась какая-то не злость, не раздражение. Наверное опять участковый звонит. Слышать этого полудурка с самого утра Михаилу хотелось меньше всего. Тем не менее к телефону он подошёл.

- Алло… - Максимально недовольным тоном прохрипел Миша.

- Привет, Михан. – К счастью это оказался Белкин. – Как сам?

- Замечательно. – Он расслабился, после написания рассказов (элегий) он действительно чцвчствовал себя прекрасно. – А ты чё?

- Да вот, на площадь с Лёхой собрались – только тебя не хватает для полного комплекта.

- Вы что? Уже приняли? Без меня!? – По голосу Белкина легко было определить, пил он или нет. Дворкин на этот раз определил правильно. И эйфория от эротических фантазий моментально сошла на нет.

- Немного совсем. У нас есть ещё децл. Если тормозить не будешь, и тебе хватит.

- Ну, смотри, чтоб было! Уже иду. – Сказал Дворкин и бросил трубку.

Он вернулся в комнату, ещё раз взглянул на свою папку и, сладко вздохнув, положил её в стол. Затем, сорвавшись с места, бросился искать свои джинсы. Через пять минут он уже захлопнул входную дверь и помчался вниз, перепрыгивая через три ступеньки. Площадь в пяти минутах неспешной ходьбы от дома, он добрался за три. Дворкин шарил глазами по стоящим тут и там скамейкам, пока, наконец, не заметил двух друзей и опрометью бросился к ним. Не добежав десяти метров до них, он заорал:

- Где? Где?

- Вот….. – Белкин протянул ему наполовину пустую бутылку пива.

- И это всё? – Выдохнул Дворкин. Но бутылку взял и присосался к горлышку. – Уф. Ещё есть?

Белкин покачал головой.

- Лёха, как так? – Обратился Дворкин к Перцову, но тот лишь пожал плечами. – И что делать?

Оба его друга молчали. Наконец Перцев протянул ему руку и куда-то указал за спину Михаилу. На скамейке, метрах в пятидесяти от них, сидели четверо их вчерашних жертв.

- Ха. – Хохотнул Дворкин. – Надо закончить начатое.

- Стоит ли? – Засомневался Белкин. – День. Народу полно.

И действительно народу было много. Открылся универмаг, принимал посетителей овощной рынок, да и просто гуляло много народу.

- Никто и не заметит. – Сказал Дворкин.

- К тому же все к нашим выходкам привыкли. Я считаю надо пошерудить в их маленьких кармашках.

- Довод не ахти какой. – Заметил Белкин.

- Выбора у нас как такового и нет. - Парировал Дворкин. – Пусть Лёха скажет.

Как обычно последнее слово было за Перцевым. Тот подумал, или, по крайней мере, сделал вид, что думает, и изрёк:

- Идём.

Этого оказалось достаточно, все трое встали и вразвалку направились к сидевшим неподалёку друзьям.

-----------

Артём пришёл первым. На городских часах, украшавших фасад бывшего автовокзала, без двадцати двенадцать. Он выбрал скамейку, что стояла в некотором отдалении от других, в тени большого тополя. На всяких случай провёл рукой по сиденью, убедившись, что оно вполне чистое, Артём сел и осмотрелся. Вроде бы нечего такого не происходит, люди ведут себя, так же как и всегда. Правильно, а чего им суетиться, никто не знает, что произошло ночью, вернее знают, только истинная причина им неизвестна. Всем невдомёк какой груз лежит на плечах четверых подростков, и что тьма уже забрала двоих, а сегодня ночью число жертв увеличится. Им всем нет никакого дела до этого. А расскажи им - рассмеются, да пальцем у виска покрутят. А вот что они скажут, когда очередь подойдёт к ним, будет ли смешно? Почему-то Артёму казалось, что, вряд ли кто- то из них улыбнётся.

Он пришёл раньше остальных, не потому, что был пунктуальным, просто не мог оставаться больше дома. Сразу после звонка Кости к нему заявился следователь с расспросами о погибшем старике. Артём, естественно, сказал, что ничего не знает, и ничего не слышал. А потом, когда следователь удалился, пообещав почему-то вернуться, опять зазвонил телефон. То была мать Ани. Она интересовалась местонахождением своей дочери. Артём наговорил ей, что Аня ушла от него в половине третьего, сказала, что идёт домой, и он понятия не имеет, где сейчас находится его подруга. Но обещал, что если что-нибудь узнает, то непременно об этом сообщит, благо телефон знает. Сказал ещё, чтобы мама не беспокоилась, что Аня наверняка зашла к какой-нибудь подруге и, не удержавшись, заснула, и что она вот-вот позвонит домой. Потом мать Ани повесила трубку, и Артём ещё долго слушал короткие гудки, пытаясь поверить в то, что он сейчас говорил. Само собой, у него это не получилось.

Вдобавок ко всему ему совсем не нравились двое, что сидели на скамейке неподалёку и распивали пиво. Видимо, для начала развлечений им не хватало третьего. Ещё не хватало, чтобы эти три придурка сейчас докопались до него. У Артёма ещё не остыли воспоминания о последней встрече с троицей. У него в тот вечер хватило ума пойти не обычной дорогой к дому по освещённой улице, а попёрся прямиком через двор, где жил Сумасшедший Гном. Думал, так быстрее получится, надеялся, что троица «квасит» где-нибудь на площади. Как, оказалось, «квасили» они прямо во дворе. Сам двор, как назло, был пуст за исключением парочки задержавшихся ребятишек, но они и ухом не повели, когда хулиганы заулюлюкали, увидев Артёма. Они буквально приказали Артёму остановиться. Но парень их ослушался и рванул прочь во всю прыть. Трое сорвались в погоню за ним. Вскоре Артём понял, что допустил ошибку. Во-первых, силы были неравны. Что мог противопоставить один подросток троим отморозкам с разгоряченной алкоголем кровью? А во-вторых, подойди он к ним сразу и не разозли бегством, может, всё обошлось бы не так плачевно, а так ещё и побили. Артём поймал себя на том, что смотрит с явной ненавистью в сторону двух придурков. Он отвёл от них взгляд и уставился на деревья.

- Что сидишь?

Артём вздрогнул. Это пришёл Костя.

- Хорош пугать. – Артём шумно выдохнул.

- Неужели так страшно? Страшнее, чем ночью? - То ли с издёвкой, то ли серьёзно поинтересовался Костя

- Это вряд ли.

- Брат с сестрой ещё не явились? – Костя сел на скамейку рядом с Артёмом.

- Как видишь. – Ответил Артём.

- Ну, ничего. Время вроде как ещё есть.

Артём кивнул, ничего не ответив.

- Может, расскажешь поподробнее, что случилось?

- Да нет больше подробностей! Я вообще стараюсь забыть обо всём! - Артём повысил голос, но быстро спохватился и замолчал, оглядываясь по сторонам.

- Это ты зря. Для нас сейчас важна каждая подробность. - Спокойно ответил Костя, стараясь не провоцировать друга сильно шуметь. Незачем им сейчас лишнее внимание взрослых.

- А какие там были детали? – Грустно усмехнулся Артём.

- На первый взгляд никаких. Но если копнуть поглубже, то можно кое-что и выяснить. – Костя говорил с таким серьёзным видом, что Артёму стало смешно.

- Чего лыбишься? Лучше бы выход из ситуации искал! – Обиделся Костя.

- Что тут искать? И так всё ясно. Никто нам не поможет, а сами мы всё равно не справимся. – Артём грустно посмотрел на небо, словно хотел попросить помощи у высших сила, потом опустил глаза и уставился на Молчуна и промежность, сидевших неподалёку.

Костя проследил за его взглядом.

- Они тебя волнуют? – Спросил он таким тоном, как будто был готов пойти и разобраться с ними прямо сейчас.

- Иногда. – Неопределённо ответил Артём.

- Они безопасны, когда хоть одного из них нет. В принципе, это обыкновенные трусы.

- Ага. - Отстранёно согласился Артём и серьёзно взглянул на Костю. – Ты действительно думаешь, что нам поможет кто-нибудь или что-нибудь?

Костя пожал плечами.

- Думаю, у нас есть все шансы выкрутиться. А что поможет нам – это и предстоит выяснить, когда явятся брат с сестрой. А ты, судя по всему, уже не веришь ни во что?

- Я верю в то, что вижу. Сегодня ночью видел кое-что похуже троицы. Я видел смерть. – Артём горестно усмехнулся. – Но не ту смерть, что может случиться со всеми, а кусок тьмы, сгусток пустоты. Когда я думаю об этом, я чувствую, что она рядом, что она смотрит. Не пытается забрать меня, но она существует, она физически также реальна, как ты или я.

- Не переживай так. – Попытался успокоить друга Костя, но Артём как будто не слышал его.

- Я воистину понял, что означает холодное дыхание тьмы, я до сих пор ощущаю. – Артём перевёл дух. – Я понял, что, значит, смотреть смерти в глаза, только это не мы смотрим, это она смотрит на нас. Она изучает нас, она знакомится с нашими душами, примеряет их на себя. Нет ни бога, ни Сатаны, ни рая, ни ада. Есть только пустота. Холодная, бессердечная, которую ничто не остановит, потому что нельзя повлиять на пустоту.

- Можно заполнить её. - Тихонько вставил Костя.

- Нашими душами. - Мрачно ответил Артём.

- Пусть так, но мы остановим её. - Громко сказал Костя. Артём опять не обратил внимания на его слова.

- Мы вступили в игру. Игру со смертью. И итог у этой игры только один. Нам никогда не победить. Невозможно победить того, кто пишет правила игры.

Артём замолчал. Костя задумался над словами друга. В отличие от Артёма он был не столь пессимистичен. Он считал, что если есть возможность бороться, то нельзя её упускать. Смерть пришла в реальный мир, а, значит, и правила игры изменились, причём не в её пользу. Это их мир, мир живых, и здесь не место тьме. Осталось только убедить её в этом. Из любой ситуации всегда есть выход. Не может быть всё так ужасно! Если можно вызвать её в наш мир, то можно и загнать обратно! Если его можно ранить, значит можно и убить, как говорил один австрийский культурист.

- Артём, - Костя обратился к другу, сидевшему, напротив, с закрытыми глазами, со стороны казалось, что он спал.

- Ты же смотрел сотни фильмов — неужели ты не можешь найти хоть что-нибудь, что может помочь нам? Хотя бы идею, мысль, направление.

- Знаешь. - Артём открыл глаза и посмотрел на Костю. - Ты знаешь. - Артём сделал паузу, собираясь с мыслями. - Мы все умрём.

- А ты собираешься жить вечно?

- Где-то я это слышал.

- Возможно.

- Но ты не ответил на мой вопрос. Может, тебе его повторить?

- Что за вопрос? - Раздался голос за его спиной. Костя обернулся. Подошёл Максим. Один. Без Юли.

- А где сестра? — Испуганно спросил Костя. - Ползёт потихоньку.

- Дружелюбно бросил Максим и махнул рукой в сторону, откуда только что пришёл. - Ты же знаешь этих девчонок - они вечно хотят зайти в какой-нибудь магазинчик. - Даже если это продуктовый.

- Это точно.- Подтвердил Костя. - С моей матерью идти, так это вообще вешалка!

- Очень интересная тема. - Язвительно-мрачно заметил Артём. Костя и Максим переглянулись.

- Что с ним? - Спросил Максим. - Переживает. Ночью с ним неприятность случилась.

Максим улыбнулся:

- Что? Неужели штанишки обмочил?

Но ребята не улыбнулись в ответ. Максим переводил взгляд с одного на другого, но они молчали. Неизвестно, сколько бы ещё продолжалась игра в гляделки, но тут подошла Юля.

- Привет!

- Да вот, - Пожаловался Максим. - Скрывают что-то.

Юля сложила руки на груди и с наигранно-серьёзным видом сказала:

- Значит так, дорогие. - Последнее слово прозвучало так, словно она имела целью их сильно унизить. - Я вас слушаю. Особенно тебя, Костя. Кажется, это твоя была идея нам не встречаться. Так в чём всё-таки дело?

Костя развёл руками, Артём даже не поднял на неё взгляд.

- Вот видишь. - Максим горько усмехнулся. - И тебя они не слушают.

- Ну, тогда пойдём отсюда. - Сказала Юля. - Если, конечно, никто не передумал и прямо сейчас.

Костя глубоко вздохнул и посмотрел в глаза девочке. Что-то в его взгляде заставило Юлю поёжиться.

- Необходимо, чтобы знали. – Костя, старательно подбирал слова, но опыта сообщать подобные вещи у него не было.

- Что знали? Что-то нехорошее? Что-то на счёт Феи? – Тревожно спросила Юля.

Костя просто кивнул в ответ. Артём опустил голову ниже плеч.

- И что же? Только не говори, что кто-то умер! – Почти приказала Юля.

- К сожалению… - Тихо ответил Костя.

– Расскажи, как было, Артём.

И он рассказал. Говорил тихо, но слушали и слышали все. К концу рассказа он перешёл почти на шёпот, но казалось, что мир замер вокруг четверы- Может, всё-таки свалим отсюда. – Максим кивнул куда-то в сторону. Со стороны памятника городским первопроходцам к ним двигалась троица, в полном составе. Первым вышагивал Перцев, следом шёл Белкин, по правую руку, почему-то подпрыгивая через шаг, перемещался Дворкин, наверное, он или перевозбудился от происходящих событий, или просто дурак, подумал Костя. Второе предположение, как ему казалось ближе к истине.

- Стойте! На него уставились три пары глаз, в которых, кроме того, что он идиот ничего не было.

- Не спешите. – Спокойно сказал Костя. – Давайте сначала узнаем, что они хотят.

- Ты что заболел? – Спросил Артём, в принципе не сомневаясь в ответе. Только человек с больной головой мог предложить подобное в их ситуации.

- Нет, со мной всё в порядке. Я, похоже, единственный из всех вас, кто ещё имеет голову на плечах, ибо с памятью у вас, как я погляжу, совсем туго.

- Давай обсудим твои уникальные способности чуть позже, в другом более безопасном месте. – Быстро проговорил Максим. - Они уже совсем близко.

- Неужели никто из вас не помнит, о том, что сказала Фея в лесу сегодня ночью. - Беззаботно, будто сзади не надвигалась троеликая гроза подростков города, осведомился Костя.

- А что она сказала? – Спросила Юля. Ответить Костя не успел. Сзади его обняла рука Перцева, за плечо, совсем по-дружески.

- Отдыхаем? – Заботливо проворковал Дворкин и сел на скамейку, при этом широко расставив ноги, на всеобщее обозрение протертые до дыр в паху, джинчы. Заметив взгляды, направленные на него, он небрежно бросил: - Что-то не нравится, ублюдочные недомерки?

- Сомневаюсь, что ты зеркалу можешь понравиться, урод. – Сказал Костя, с уверенностью, которой позавидовал бы любой из самых оптимистичных людей в пределах вселенной. Все присутствующие уставились на него, открыв от изумления рты. Такой наглости не ожидал никто из троицы, не говоря уже о его собственных друзьях.

- Что ты сказал? – Дворкин встал со скамейки и сжал кулаки.

- У тебя и со слухом проблемы? – Понесло Костю. Его друзья зашикали на него. Ведь в итоге биты будут все.

- Давай, Миха! – Подначивал сотоварища Белкин.

Дворкин размахнулся и наотмашь ударил Костю по лицу.… И ничего не произошло. Костя остался стоять, даже не шевельнувшись, а Дворкин разглядывал свою руку с полным недоумением в глазах. Такими же глазами на него взирали и все остальные.

- Не понял… - Промычал Дворкин. – Всего бутылочка пива и уже по роже жалкого педика попасть не могу.

- А ты попробуй подпрыгни, может достанешь. - Костя улыбался во весь рот, он знал как Сумасшедший гном ненавидит шутки относительно его невысокого роста. Дворкин зарычал и нанёс целую серию ударов по парню, по лицу по груди, пнул в пах, по коленке. Костя стоял и улыбался, будто ничего не произошло.

- Я понял! – Проорал Максим. Дворкин прекратил бесполезно махать руками и ногами и остановился. Все, включая троицу, и исключая Костю посмотрели на него. - Я понял. – Торжественно повторил Максим. – Сучка не врала, мы неуязвимы.

- Что это значит? – Удивлённо спросил Молчун.

- Это значит, что время кончилось. – Сказал Артём и пошёл прямиком на Перцева. Тот попятился, но упёрся спиной в дерево.

- Ну что вы стоите, бьём им! – Закричал Дворкин и бросился на Костю.

Молчун и Белкин бросились к Артёму и Максиму. Но ребята не побежали, наоборот они перешли к активным действиям. Костя немного отошёл в сторону и подставил ногу Дворкину, тот во весь (маленький) рост растянулся в пыли. Костя принялся пинать Гнома. Он несколько раз попал ему по лицу, пока до Дворкина не дошло прикрыться руками. Костя видел, что разбил ему нос и губу. Он для порядка пнул ещё несколько раз под рёбра. А затем, заметив, что Дворкин не сопротивляется, наклонился к нему и прошептал достаточно громко:

- Повезло тебе, что я в кроссовках, мелкий урод.

В это время Артём бил Белкина, точнее будет сказать – добивал. Белкин уже не сопротивлялся. Артём наступал. Почти все его удары достигали цели. У Промежности из носа шла кровь, один глаз заплыл. Артём ударил, что есть силы в ухо несчастному алкоголику. Белкин упал на колени. Артём схватил его за волосы, сальные, пропитанные, и стал бить по лицу. Успокоился он лишь, когда увидел, что крови чересчур много и испугался, что покалечит подонка. Молчуну тоже досталось по полной. Максим, самый молодой из компании, имел претензий к троице ничуть не меньше, чем его друзья. Перцев пытался отбиваться, но без толку, его удары, пусть и точные, вреда Максиму не приносили.

- Выпить охота? – Спросил он у Молчуна, ударяя в очередной раз. – Драться охота? – Ещё удар. – Избей тех, кто послабее. – Пинок по яйцам.

Всё продолжалось не более минуты. Когда пыль улеглась, Максим, Костя и Артём подошли к Юле, что стояла в сторонке, в ужасе закрыв рот ладошкой. Около скамеек, где они сидели в полном спокойствии пару минут назад, лежали три мешка, некогда представлявшие угрозу для всех подростков Лесного. Теперь каждый желающий мог подойти, пнуть любого из них, не опасаясь за своё здоровье. Наверное, это и есть справедливость.

- Я хочу уйти. – Сказала Юля тоном, не терпящим возражений.

- Ага, пошли. – Весело ответил Костя. И они пошли в сторону от площади, куда неважно, просто подальше отсюда.

- Здорово было! – Сказал Максим. Он посмотрел на свои руки, они немного тряслись от притока адреналина. – Надо обязательно повторить!

- Дадут повод, повторим. – Ответил Костя, так спокойно, будто драки и не было вовсе.

- И всё-таки я недопонимаю, почему они не смогли причинить никому из вас вреда? – Спросила Юля.

Костя посмотрел на неё, как на дуру.

- Ты вчера с нами в лес ходила? – Спросил он. Теперь она смотрела на него, аки он рехнулся. - Ну и что?

- А то. – Изрёк Костя и ударил ребром ладони Юлю по шее. Ничего не произошло. Юля инстинктивно дёрнулась, но удар не причинил бы ей вреда в любом случае.

- И что ты этим объяснил? – Обиженно заявила Юля.

- Всё просто, как жизнь таракана. – Ответил ей брат. – Старой сучке надо, чтобы мы жили. Мы нужны ей, как это ни прискорбно.

- Что же, во всём есть свои плюсы. – Улыбнулся Артём, потирая кулаки. - Мало того. – Сказал Костя. – Я знаю, что делать, я знаю, как выпутаться из этой ситуации. Друзья застыли на месте и уставились на него удивленными глазами.

Продолжение следует

Авторский канал - t.me/writer_path

Одна семья переехала из маленького города в Москву: мама, папа и дочка Света. Пока родители вещи разбирали, Света вышла во двор осмотреться. Ходит, по сторонам смотрит, а навстречу ей старушка идет:

— Раньше не видела тут тебя, — говорит.

— Потому что раньше меня тут не было, — ответила Света — мы переехали только что.

— Тогда добро пожаловать, — сказала старушка. — У нас тут район тихий, спокойный. Ты только вон, видишь, дом высокий посреди пустыря стоит?

— Вижу, — сказала Света.

— Туда не ходи. А то что-то плохое случится.

— Ладно, — кивнула Света, — спасибо.

И пошла дальше гулять. Если бы она обернулась, то увидела бы, что старушка провожает ее долгим печальным взглядом. Но она смотрела вперед и по сторонам, а назад не смотрела.

И вот зашла она в соседний двор, весь в полупрозрачной тени от домов и тополей, видит, там мальчик ходит, будто высматривает кого.

— Ты в прятки играешь? — спросила Света, подойдя.

— Да ищу, с кем поиграть, — пояснил мальчик, — сегодня никто гулять не выходит. Куда-то подевались все. Я уже и в кустах искал, и за гаражами, а тут ты. Давай знакомится?

— Давай, — кивнула Света, — меня Света зовут. Мы только что сюда переехали, родители еще вещи разбирают.

— То-то  раньше тебя не видел. А меня — Миша.

Он протянул ей руку. Света ее пожала: рука была липкой. Немного трудно было отцепиться, а Миша стоял и ждал, улыбаясь.

— А! — вспомнила Света — я же приготовилась к переезду и сделала из бисера несколько колечек. Чтобы дарить новым друзьям. Вот, выбирай! — и она вынул из кармана пригоршню мягких колечек. Миша выбрал белое, с красными бусинками.

— Здорово! — улыбнулась Света — Знаешь, я сделала его самым первым и мне оно нравится больше всего.

— Спасибо, — тихо сказал Миша. Они немного помолчали. — Ты голишь! — Миша резко хлопнул Свету по плечу и побежал.

Они играли до вечера и договорились завтра встретиться тут же. Перед сном Света долго умывала ладони, но они все равно оставались липкими.

На новом месте, в незнакомой постели Свете спалось плохо, она все ворочалась и вспоминала слова старушки про заброшенный дом. Незаметно провалившись в сон, она ходила вокруг этого дома среди высохшей высокой травы, дул беспокойный ветер, небо затянуло тучами и откуда-то из дома ее звал мишин голос:

— Меня тут заперли, помоги!

И Света очень понимает, что там, где заперли Мишу, живет она и уже очень давно. И сейчас она зайдет и выпустит его и все будет хорошо — и просыпается.

Почему-то все лицо у нее в слезах. Она быстро вытирает их.

Но стоит ей выйти на улицу, как сон начисто вылетает у нее из головы.

Миша уже ждет ее в соседнем дворе: они снова бегают вдвоем по пустому прохладному от тени двору. Странно, думает Света, других детей нет совсем. Только женщины выгуливают собак, да старушки кормят голубей, а больше никого.

После салочек Света совсем запыхалась:

— Пойдем ко мне попить, хочешь? — спросил Миша. Он тоже тяжело дышал.

— А это где?

— Да вон рядом — Миша показал одинокий дом в просвете между домами двора.

— Но мне сказали, что туда лучше не ходить! — с опаской возразила Света.

— Да все в порядке, я же пойду с тобой, — успокоил ее Миша. Это прозвучало убедительно и Света согласилась. Они вышли со двора на пустырь: к дому вела узкая протоптанная тропинка, в по обе стороны колыхалась высокая, по  пояс, сухая трава. Ее шуршание казалось печальным, хотя светило солнце и было начало лета.

В доме был всего один подъезд: за дверью было темно и сыро: Миша уверенно шел впереди, Света, озираясь, плелась следом. Она хотела сказать, что уже не хочет пить, но вроде они уже почти пришли.

— Долго еще? — спросила она. На темной лестнице ее голос показался ей дрожащим и совсем испуганным.

— Все в порядке, — не оборачиваясь, ответил Миша. — Пришли.

И открыл железную дверь.

— Заходи, — пригласил Миша. Света прошла в просторную комнату, в глубине ее шевелилось что-то большое. Вдруг Миша сзади резко схватил ее, прижав ее руки к бокам.

— Мааам, у нас гости, — громко крикнул он.

Темное шевеление увеличилось: Света смогла различить длинную пятнистую шею, паучьи ноги, слизистую, складчатую кожу.

Кто-то громко и пронзительно закричал. Через секунду она поняла, что это ее собственный крик и начала вырываться изо всех сил. Но Миша держал крепко.

Чудовище приблизило свою маленькую узкую голову к Свете, шея была такая длинная, что тело даже не пошевелилось из своего угла.

«Это жираф! Жираф-людоед!» — поняла Света.

В этот момент жираф раскрыл свои челюсти и одним движением головы, будто отрывал ветку от дерева, вырвал из плеча светину левую руку. Брызнула кровь. Мишино спокойное лицо стало все красное. Света обмякла в его руках, ее голова упала на грудь. Жираф жевал светину руку бархатными губами.

Прошло несколько месяцев и в тот же двор, в ту же квартиру переехала из маленького города другая семья: папа, мама и их сын, Дмитрий, потому что он был очень рассудительный. Даже родители его как-то сразу начали уважать, как только он начал говорить, а когда в школу начал ходить, тут и говорить нечего. Бывает, придет он со школы, а мама его спрашивает: Дмитрий, будешь  суп есть? А Дмитрий и отвечает: а это смотря какой суп. И не поспоришь с ним.

В общем, переехали они и Дмитрий пошел во двор осмотреться и сделать выводы. Видит, старушка на лавочке сидит, скучает. «Старушка во дворе — самый осведомленный человек» — подумал Дмитрий и подошел знакомиться.

— Добрый день, старушка, меня зовут Дмитрий, я уже хожу в школу. Мы с семьей только что сюда переехали и я решил разузнать от вас местные особенности проживания. Вы выглядите осведомленным человеком с достатком свободного времени.

— Здравствуй и ты, мальчик. Верно ты решил: да, я про все тут знаю и скажу тебе: ох не к добру вы сюда переехали. Знаете, почему квартира ваша такая дешевая оказалась?

Дмитрий помотал головой. Выяснить это ему не удалось.

— Так я тебе скажу: девочку там убили. Страшно убили, на куски разорвали. Только туфельки хоронили. Родители ее жить тут после такого не смогли, развелись и уехали в разные стороны: он на запад, она — на восток.

Так что берегись, мальчик.

Дмитрий серьезно кивнул.

— Где нашли туфельки? — подумав, спросил он.

— В заброшенном доме посреди пустыря. Вон, видно его отсюда.

Дмитрий кивнул.

— Спасибо, бабушка. Заходите в гости. А я пойду искать напарника по детским играм.

— Иди-иди, милый. — сказала старушка и улыбнулась. А за приглашение спасибо, зайду. Если... — она не договорила.

— Если что?  — уточнил Дмитрий.

— Если… ноги не разболятся. Бабушка старенькая уже.

— Понял, — сказала Дмитрий и пошел в соседний двор.

Там он встретил мальчика. Тот как раз искал, с кем бы поиграть. «Мы играли с одной девочкой, но она больше не приходит. Волнуюсь, как бы не случилось с ней чего» — сказал он. Это был, разумеется, Миша.

— Дмитрий, — емко представился Дмитрий. — Что ж, сыграем.

Он сразу отметил: что-то с этим Мишей не так. Вроде смеется, бегает, даже показал, где на стене гаража неприличные рисунки — но Дмитрия не покидало ощущение, что все это Миша делал уже много-много раз, и сейчас играет заученную роль.

Поэтому ближе к вечеру он сказал, что ему пора домой. Миша кивнул. «До завтра?»

— До завтра. — сказал Дмитрий, но, сверну из двора за угол дома, он вовсе не пошел домой, а стал следить: куда пойдет Миша. А тот постоял еще немного, колупая веточкой в песочнице, потом вздохнул и пошел через просвет между домами на пустырь. Дмитрий — за ним, благо, трава высокая: он пригнулся в нее и тихонько шел следом прямо до заброшенного дома.

Миша зашел внутрь: Дмитрий немного постоял возле дома, ему было непонятно, что делать дальше. Но вот в одном из окон первого этажа зажегся свет. Дмитрий подошел туда и заглянул:

Миша стоял, опустив голову, а над ним возвышался слизистый жираф-людоед.

— Почему ты сегодня никого не привел? — грозно спросил он.  —  Я слышала, сегодня въехала новая семья.

— Да, я познакомился с мальчиком. Но он умный. Может догадаться. 

— Скажи ему завтра: бабушка приболела, а ты забыл лекарства ей купить. Скажешь, да мы сейчас быстро их отнесем да и дальше играть.

— Сработает ли?

— Лучше пусть сработает. Придешь опять один — съем тебя. Я уже очень голодна.

Дмитрий отпрянул от окна. Он слышал достаточно.

…Миша теснее прижался к склизском пятнистому боку жирафа-людоеда и вздохнул.

— Что-то случилось?

— Да ничего. Все хорошо. Завтра я приведу мальчика.

— Он мне не понравился. Весь такой взрослый-взрослый, посмотрите на него. Фу ты, ну ты.

— Вот именно.

— Легко быть самостоятельным, когда ты потом возвращаешься домой к маме и папе. И вы смотрите телевизор. И папа перед сном читает тебе книгу.

Миша кивает и гладит пятнистый бок. Бархатные губы накрывают его лицо. Миша глубоко вздыхает.

— А что это у тебя на руке?

— А, это? Это колечко подарила мне та девочка.

— Ты скучаешь по ней, да?

— Не знаю, — Миша отстранился и повернулся к окошку под потолком, из которого на пустую комнату лился серебряный ядовитый свет луны. — Я думаю о ней.

— Сними.

Миша медлит.

— Сними. Нам никто не нужен. Они все предатели, так устроен мир. Они сдадут тебя обратно, туда, где было так страшно и темно. Они против нас. Это не подарок, это метка: она сказала главному врачу, что тебя можно узнать по этому колечку и в милицию сообщила эту примету. Сними.

А я был там, где страшно и темно? Я ничего не помню.

Я спасла тебя оттуда. Но эти люди ищут тебя.

Я хочу спать.

Но Миша не спит. Он прислушивается к дыханию жирафа-людоеда: постепенно оно становится медленным и глубоким. Миша тихонько отстраняется, оглядываясь, выходит. Залитый лунным светом, он лежит, примяв высокую сухую траву и пытается вспомнить.

Ночью Дмитрий смотрел, как по потолку едут полосы света от автомобильных фар и о чем-то думал, иногда кивая своим мыслям, иногда нахмурившись, мотал им головой, наконец, выдохнул глубоко, закрыл глаза и повернулся лицом к стенке.

Во дворе Миша уже ждал его. Они стали играть в салочки и Дмитрий не мог отделаться от ощущения, что игра воплощает буквально происходящее между ними. И вот они запыхались бегать, как угорелые, и Миша говорит:

— Ой, забыл! — и Дмитрий отмечает, как это неестественно звучит — бабушке надо таблетки отнести. Давай щас быстренько до меня сбегаем, а? А потом обратно? Давай! — прямо уже подталкивает он — кто последний, тот черепаха!

— Я все знаю, — медленно и спокойно говорит Дмитрий.

— А? — недоуменно оборачивается Миша, — ты про че?

— Про жирафа-людоеда. Я вчера шел за тобой и видел все через окно.

Миша разом поник.

— Но я — продолжил Дмитрий — кое-что придумал. Мы избавимся от него.

— От нее... — поправил Миша и вздохнул. Потом до него, видимо, дошел смысл сказанного: — в смысле, избавимся?

— Да. Ты ведь понимаешь, что детей в округе больше не осталось. Она съест тебя.

— Нет, ты чего, я нужен ей! – горячо возразил Миша.

Дмитрий молча ждал.

— Ты прекрасно понимаешь, что так и будет, если ты сегодня вернешься один. А ты вернешься один.

Миша молчал.

— Что ты собираешься делать, — наконец, тихо произнес он.

— Что МЫ собираемся делать, — поправил его Дмитрий.

Миша кивнул и поднял взгляд: лицо его было бледным, губы подрагивали, будто он хотел что-то сказать, но не мог. Он протянул Дмитрию руку. Тот без раздумий пожал ее. Она была немного влажной и совсем не липкой.

— Итак, план такой... — начал рассказывать Дмитрий.

— Все понял? — строго спросил Дмитрий.

Миша кивнул.

— А что, если...

— Никаких если быть не должно. Идем.

Они прошли в гаражи мимо непристойных рисунков, не замечая их. Дмитрий достал ключи и открыл замок на жестяной двери. Та распахнулась, запахло бензином и железом. Дмитрий достал из-под тряпок пустую канистру и шланг. Откинул крышечку бензобака, протянул в темное отверстие шланг, изогнул его и подставил горлышко канистры под пахучую прозрачно-золотистую струю бензина. Подождал, пока наполнится, осторожно опустил на землю. Завинтил канистру крышкой. Вынул шланг и протер его тряпкой. Убрал на место. Захлопнул крышечку бензобака.

— Выходим, — сказал он. Миша вышел из гаража и Дмитрий закрыл дверь.

Молча они прошли через солнечный, совершенно безлюдный двор, ступили на тропинку среди травы. Подошли ко входу в дом.

— Иди. — Дмитрий подтолкнул Мишу в худую спину в красной майке. — Удачи.

— К черту, — тихо отозвался Миша и вошел в темноту.

Дмитрий помедлил чуть и, стряхнув оцепенение, открыл канистру и начал поливать дом по периметру, следя за тем, чтобы горючее не попало ему на обувь и одежду.

— Я слышу тебя, — сказал жираф-людоед. — Ты один.

— Нет, — тихо, но отчетливо сказал Миша, встав в открытой двери, — Не один. — И резко захлопнул дверь, подперев ее снаружи скелетом железной кровати, на которую начал спешно накладывать все, что он успел по пути припомнить тяжелого: сломанный телевизор, ящик со своими игрушками, тяжелые полки перекошенного шкафа. «Только бы хватило» — отчаянно думает он. Снаружи слышится треск горящей травы — это Дмитрий уже поджег бензин. Пламя заплясало в окнах, в комнате забегали тени. Дверь сотряс удар изнутри.

— ТЫ ПРЕДАЛ МЕНЯ! КРОМЕ МЕНЯ ТЫ НИКОМУ НЕ НУЖЕН! ОТКРОЙ СЕЙЧАС ЖЕ! НЕБЛАГОДАРНЫЙ!

Миша резко отворачивается и бросается бежать. Черный дым заползает через щели в оконных рамах.

— ТЫ ПРОСТО МОЯ ПРИМАНКА! – кричит в ярости жираф-людоед и голос его уже совсем незнакомый – Я СОЗДАЛ ТЕБЯ ТОЛЬКО, ЧТОБЫ ПРИВОДИТЬ КО МНЕ ДЕТЕЙ!

Миша стоит перед пылающим домом, свет от пожара прыгает на его лице, по которому безостановочно текут слезы.

Дмитрий молча подошел и положил руку ему на плечо.

—Да, — сказал он наконец.

— Да, — согласился Миша. — Потому что, а что а что тут еще скажешь.

Мишу потом усыновила та старушка. А Дмитрию немного прилетело за то, что он забыл канистру возле сгоревшего дома.

Цикл рассказов Заозёрный.

Цикл рассказов, связанных местом действия - городом Заозёрный. Каждый рассказ вполне самостоятельное произведение, которое можно читать отдельно. История за историей вырисовывает цельную картину происходящего в городе, подводя к развязке.

Свора

Свора. День Второй

Дверь кладовки резко открылась. Маленький мальчик зажмурился. Но не от яркого света, разрезавшего темноту. От страха. Он опять не дотерпел и обмочился прямо в кладовке. Коля терпел сколько мог, до болезненных судорог внизу живота. Он забыл о непрекращающемся чувстве голода, забыл о свежих царапинах, которые жгли нежную кожу, за «лужу» он будет наказан особенно сильно и поэтому он терпел. Терпел, пока не стало так больно, что казалось ещё секунду и внутри разорвется всё. Коля был бы рад, если разорвалось, и он превратился в маленький трупик, что бы всё это наконец закончилось.

Но организм предательски поступил по-своему.

Видимо, отчим почувствовал резкий запах мочи, потому что по ощущениям мальчика время каждодневного наказания ещё не закончилось, и решил ускорить неизбежное. Сильная мужская рука схватила мальчика за волосы, он почувствовал, как нестриженые ногти царапают кожу на голове. Коля зажмурился ещё сильнее и до крови прикусил губу, чтобы не закричать. Он вылетел из кладовки, как пластмассовая пробка из бутылки шампанского. Пролетел несколько метров по воздуху и спиной врезался в стену, словно ненужная плюшевая игрушка.

- Какая же ты мразь! - Проорал отчим. - Паскуда!

Коля свернулся калачиком на полу, он слышал приближающиеся шаги и старался стать как можно меньше, меньше самой маленькой пылинки. Старался провалиться сквозь пол, туда к соседям снизу, что иногда угощали его обычными для них, но такими редки для него вкусняшками. Он представил, как раздвигаются доски, как исчезает бетонная перегородка между этажами. Он летит вниз, и в последний момент успевает извернуться и приземлиться на ноги. Соседи смотрят на него, спокойно, без удивления, как будто это происходит регулярно. Потолок над ним становится целым, создавая преграду для разъяренного отчима.

Мальчик никогда не был в гостях у соседей снизу и возможно их квартира сильно отличалась от его представлений, но ему нравилось именно так. Большая светлая кухня, освещённая мягким солнечным светом, какой бывает на закате, который не заставляет щуриться и можно смотреть во все глаза. Семья из четырёх человек собралась за большим круглым столом. Аромат свежеприготовленного ужина перебивает запах мочи и недельной немытости Коли. Отец семейства смотрит на неожиданно появившегося гостя.

- Привет, Николай. - Он приветливо улыбается. - Присаживайся к столу.

Дядя Миша всегда называл его полным именем и звучало это совсем не так, когда мать орала на него. Глубокий мягкий голос дяди Миши успокаивал. Коле нравилось это ощущение, он чувствовал себя, едва ли не равным этому взрослому человеку, который так не похож на отчима. Добро и зло. Коля замер в нерешительности.

- Очнись, паскуда!

Сильный удар по голове. Колю, словно пылесосом засосало обратно, где он лежит, свернувшись калачиком, а отчим заносит руку для очередного удара…

**************

Он проснулся. Сильно болел живот. Похоже это опять случилось, сделал «лужу». Однако, Николай не торопился вставать, несмотря на неприятный холод в области спины. Сейчас за это уже никто не накажет. Отчима нет в живых уже очень давно, два года назад умерла мать.

Одеяло и простынь сбились в бесформенную массу. Николай закрыл глаза и сжал кулаки, стараясь очистить голову от остатков сна. В последнее время сны о детстве приходили всё чаще и с каждой ночью становились всё более реалистичными. Он чувствовал на коже грубые руки отчима, затхлый запах кладовки. И сейчас, спустя тридцать лет, возвращался страх, заставляющий сворачиваться калачиком и проваливаться сквозь пол к добрым соседям.

Николай посмотрел на электронные часы на прикроватной тумбочке. Середина ночи. Он не будет пытаться сегодня заснуть, всё равно не сможет. Существует только один способ спокойно спать дальше. Пусть временно, но это помогает, он знает, он уже делал это несколько раз. И он готов вновь. Главное, чтобы погода наконец встала на его сторону. Несколько дней подряд шёл сильный дождь и трое ребят, которых он наметил, не появлялись во дворе несколько дней. Два мальчика и девочка. В этот раз он решил попробовать, что называется взять числом. Быть может большая жертва, на дольше отложит прошлое. Вот и проверим. Только бы погода не подвела, потому что ждать становится совсем невыносимо.

Совсем не много времени потребовалось чтобы узнать их имена, более-менее понять распорядок дня. Дима, Света и Артем. На первый взгляд они одного возраста, не старше двенадцати лет. У Светы русые волосы, раскосые глаза, смуглая кожа. Чаще всего на ней одеты спортивные штаны. Иногда он видел её в юбке ниже колен. Признаться, в день, когда всё случится он хотел, чтобы она была именно в юбке. Не принципиально, но всё же. Дима почти на голову выше Светы, он казался самым старшим. Из-под копны угольно черных волос смотрели ярко голубые глаза. Почти всегда он был в коротких шортах и в одной и той же футболке желтого цвета, на которой едва угадывался профиль Гомера Симпсона. Николай подозревал, что Дима из не совсем благополучной семьи, не такой конечно, как была у него самого — синяков на руках и ногах мальчика он не замечал. Артем самый тихий и спокойный из троих. Если Света и Дима находятся в постоянном движении, Артем может спокойно сидеть на лавочке возле песочницы и наблюдать за своими друзьями, как Света делает трюки на турнике, а Дима носится по всему двору то за маленькими детьми, то наоборот убегать от старших. На голове он носил большую, совсем не по размеру бейсболку, которая регулярно слетала с головы и ему приходилось гоняться за ней.

Времени на улице они проводили много, это играло ему на руку. Но самое главное — большую часть времени они проводили в подвале дома. Под много подъездной высоткой, в одном из помещений, они оборудовали себе местечко, которое сами незатейливого окрестили — штаб. Николай наведывался туда, глубокой ночью. Он, конечно, боялся наткнуться на агрессивного бомжа или обнюханную молодежь, истории о которой в количестве, стремящемся к бесконечности передавались от подъезда к подъезду местными пенсионерками наседками. К счастью, единственное живое существо, которое он встретил в запятнанных коридорах под домом, оказалось трехцветной кошкой. Она проигнорировала его появление, лишь слегка поведя ушами в его сторону, когда услышала хрустящий под ботинками гравий, которым был засыпан пол в подвале. Ночью, среди бетонных стен все звуки становились много громче, и фантазия рисовала довольно неприятные картинки. Где-то в отдалении громко капала вода. Николаю казалось, что он буквально слышит, как капли воды, разбивались о гравий на множество более маленьких капель, которые разлетались в стороны и создавали немыслимо громкий шум. Кроме звука воды, ему постоянно казалось, что он слышит чьи-то шаги, он подолгу вслушивался в темноту, особенно, когда проходил мимо темных проходов, за которыми скорее всего были технологические помещения, проверять это он не собирался. А вот от чувства, что оттуда на него кто-то вот-вот выпрыгнет, начнет избивать… Николай несколько раз едва сдержался, чтобы не обмочить штаны от страха. На поиск Штаба Николай потратил не меньше получаса.

В какой-то момент он был готов сдаться, как и батареи в фонаре — плотный луч время от времени становился тусклым, но яркость возвращалась довольно быстро. Луч света выхватил из густой темноты подвала занавешенный желтой шторой проход. Это был Штаб, никаких сомнений не было. Желтая штора в сером подвале смотрелась настолько неестественно, как хороший подарок от отчима на день рождения маленького Коли. Он остановился и медленно осветил проход, который прикрывала штора — импровизированная дверь в Штаб, где скоро всё случится, и Николай сможет ещё какое-то время спать спокойно, не меняя каждое утро простынь. Несколько осторожных шагов, ему показалось, что они стали намного громче. Он медленно отодвинул штору и проскользнул внутрь.

Николай осветил небольшое помещение. Сразу по правую руку стоял старый потертый диван, возле него относительно новая на первый взгляд тумбочка, с настольной лампой. Николай не стал включать её, фонаря вполне хватало, да и не хотел он, оставлять следов пребывания. Бетонный пол тщательно выметен от гравия, посреди помещения лежит небольшой резиновый коврик, какой обычно используют в ванной комнате. Напротив, дивана на кухонном столе взгромоздился старенький пузатый телевизор, проводов Николай не заметил, так что вполне возможно он был просто декорацией. Ребята создавали своё видение взрослого быта. Николай усмехнулся, на несколько секунд он почувствовал себя хозяином положения, совсем не гостем в этом детском доме. Он даже хотел присесть на несколько секунд на диванчик, но вовремя взял себя в руки. И быстро закончил осмотр помещения. Ничего интересного он не увидел. Вдоль стены шли две большие трубы, скорее всего отопление и холодная вода. Значит здесь и зимой не холодно. На трубах разместились какие банки, коробочки, что было внутри мало интересовало Николая. Он уже продумывал финальную часть плана.

**********************

Остаток ночи он провел без сна, прокручивал в голове план на следующую ночь. Будильник пронзительной трелью вырвал его из мечтаний. Николай сладко потянулся, одно только предвкушение придавало ему сил. Он чувствовал себя, как будто выспался на несколько дней вперед. После того, что случится сегодня будет ещё больше сил.

Николай подошел к окну. Он не рассчитывал увидеть их на улице, ещё слишком рано. Он посмотрел на утреннее небо, чистое, ни единого облачка. Всё складывается просто замечательно. Он приоткрыл деревянную раму и пустил свежий воздух. Уже давно у него не было такого хорошего настроения. Напевая вполголоса, он принялся готовить завтрак. Пусть сегодня это будет нечто особенное. А оно таким и будет. И главный ингредиент — это брусничный морс. И это не просто приятный бонус с утра в его скудном рационе. Это один из главных элементов его плана. Даже не сам морс, а одна небольшая добавка, приготовленная им лично из нескольких препаратов, купленных в аптеке на другом конце города. Мера предосторожности, как могло показаться излишняя, учитывая, что составляющие, каждая по отдельности не могли вызвать подозрения у фармацевта. А вот их смесь, давала определённый эффект, схожий с параличом. Они будут все видеть и чувствовать, а сделать ничего не смогут. Он проверил это на попрошайке, что поселился возле вокзала.

Ранее он не использовал подобное - жертва всегда была одна. Всего одна сложность — заставить их выпить. Всех троих. Одновременно. Это решаемо, именно благодаря штабу в подвале. Несколько дней назад в магазине спецодежды он купил синий рабочий комбинезон. Именно в таком виде он и предстанет перед ребятами, как работник сантехнической службы. Он не сомневался, что ему хватит уболтать их выпить брусничный морс. В такие моменты у него включалось красноречие, которое обычно отсутствовало полностью. Хотя, если быть честным, не только красноречие. Он чувствовал небывалый приток энергии, ощущал себя способным на всё. Казалось нет ничего невозможного. Власть над жизнью возбуждала его. Возбуждала не в сексуальном плане, а скорее в духовном. Страх быть пойманным появлялся спустя долгое время, не меньше нескольких месяцев после очередной вылазки. Сначала легкое волнение, потом, как правило, по вечерам непрекращающийся поток мыслей. Он начинал пугаться каждого шороха, постоянно подходил к входной двери, смотрел в глазок, не собирались ли у его двери полицейские или разгневанные родители, чтобы устроить суд Линча. Постепенно к страху быть пойманным добавлялись сны, которые с каждой ночью становились всё реальнее. Он даже иногда осматривал себя по утрам, потому что удары, что наносил отчим маленькому мальчик казались реальнее многого, происходящего с ним в течение дня. Вот и сейчас он погрузился в ощущения позапрошлой ночи и ему стоило больших усилий, чтобы вернуться к реальности и продолжить приготовление к предстоящему действу.

Время до обеда пролетело быстро. К полудню у него всё было готово. Каждые минут десять, никак не меньше, он выглядывал в окно на кухне, чтобы не пропустить, когда ребята появятся на улице. Погода не предвещала никаких катаклизмов. Изредка яркое солнце скрывалось за облаками, а потом опять освещало двор. Николай слегка отодвигал желтую занавеску и выглядывал, словно из-а угла во двор. Но ребята пока не показывались. Только две молодые мамы с колясками прогуливались вдоль детской площадки. Народу во дворе не было — будний день, большинство на работе, подъездные бабушки выползали обычно к вечеру. Скамейка, которую облюбовали для своих посиделок пожилые наседки находилась как раз воле детской площадки, так что Николай вполне мог остаться незамеченным, когда направится в подвал. Мало того, в подвал дома было несколько входов. Чаще всего использовался выходящий на проезжую часть, через него проходили работники коммунальных служб. Ребята почти всегда использовали не забитое окно возле одного из подъездов, кроме редких случаев, когда тащили что-то крупногабаритное в штаб. Николай планировал зайти через вход, которым не пользовался никто уже очень давно. С торца дома, спрятанный от посторонних глаз густым кустарником, это было идеальным решением — никто не увидит, как он выходит и заходит. Вот уже несколько дней, как на обитой жестью тяжелой деревянной двери висел замок, купленный Николаем.

Он выглянул ещё раз во двор. И Мурашки пронеслись по спине, словно толпа голодных муравьев к кусочку сахара. Все трое во дворе. Он на несколько секунд потерялся в прострации, наблюдая за Светой, она интересовала его больше, чем мальчики. И если Диму и Артема он заставит пережить многое и того с чем сам столкнулся в детстве, а это многие и многие варианты причинения боли и не более. Препарат, изготовленный им обездвижит, чувствительность он не притупит, они будут чувствовать каждое его прикосновение. А вот на Свету у него были отдельные планы. Он постарается, что бы ей не было больно. Опыта у него немного, но он сделает всё возможное. Она была в юбке, как он и хотел. Николай закрыл глаза и постарался вернуться в реальность. Сейчас нельзя терять концентрацию, он должен быть предельно собран. Он должен помнить, что любая мелочь может испортить весь план. Необходимо все проверить ещё раз. Ключи от подвала, перчатки, сумка с инструментами и рабочий костюм, термос с морсом, солнцезащитные очки, прячущие чуть ли не половину лица, кепка. Он готов.

Николай одетый в синий комбинезон, в кепке надвинутой на глаза, стоял в коридоре перед закрытой дверью. В руке он держал сумку с инструментами. Он стоял так уже несколько минут, никак не решаясь открыть дверь и сделать шаг. Ему не было страшно, немного тревожно. Он закрыл глаза и положил руку на дверную ручку. Сталь приятно охладила горячую ладонь, он нажал на неё и вышел в подъезд.

Далее все прошло по плану. Как ему показалось, во дворе никто не обратил внимания на мужчину в рабочем комбинезоне. Да и не сказать, что было кому обращать — двор практически пустовал. Несколько минут ему потребовалось, чтобы закрыть за собой дверь между теплым ясным днем и сырым, пахнущим плесенью подвалом. Николай достал фонарь, днем тут ненамного светлее, и стал продвигаться в сторону штаба. Он часто останавливался и прислушивался. Наконец в далеке показался мутный свет и послышались приглушенные голоса. Николай глубоко вздохнул, не обращая внимание на резкий запах, которым был буквально пропитан воздух в том месте, где он остановился. Он сделал ещё несколько шагов в сторону штаба. Ребята были там и о чем-то оживленно спорили. Слов он не мог разобрать, но его и особо не интересовало, о чем они говорят. Он чувствовал, как в него пучками входит знакомая энергия, он был почти готов. Температура тела повысилась, сердце практически вскакивало из груди. Он дышал всё чаще и глубже. И вот в один момент мир вокруг замер на несколько секунд. Сердце вернулось к обычному ритму, напряженные мышцы расслабились. Волшебная легкость подхватила его под руки и он сам не заметил, как оказался возле шторы, закрывающей вход в штаб.

- А неплохо вы здесь устроились! - Николай отодвинул шторку и вошел внутрь. – Родители знают, что вы здесь?

Он немного зажмурился. Свет хоть и не был яркий, но после сумрака подвала немного резал глаза. Дима и Артем сидели на диване, Света напротив их в видавшим виды мягком кресле. Они не выглядели испуганными, даже удивленными. На секунду Николаю показалось, что они ждали его, но эта мысль быстро ушла, не оставив заметного следа. И правильно, чего бояться сантехника, спустившегося в подвал по рабочим моментам. Наверняка он не первый работник ЖЭК, кто вот так вламывается к ним. В руках у ребят он заметил начатые упаковки чипсов, это ему на руку. У него есть чем запить соленное.

- А что здороваться со старшими вас не научили? - наигранно строго спросил Николай.

Первой на его слова отреагировала Света.

- Здрасте…

Мальчики продолжали молчать. Он не обратил внимания на их молчание. Он впервые услышал её голос так близко и обращенный к нему непосредственно. По ногам пробежала легкая судорога. Скоро, уже скоро. Нельзя терять концентрацию.

- Так что, родители не против, что вы в подвале играете. - Голос предательски дрожал, но вряд ли дети могли это заметить.

- Мы тут уже давно. Нам разрешают. - Негромко сказал Дима. - Можете спросить у них.

Николай даже не повернулся в его сторону.

- Да, ладно вам, расслабьтесь. Я шучу. Всё понимаю, сам в детстве любил с друзьями по подвалам прятаться. - Он почти что не соврал, только стоило заменить подвал кладовкой, а друзей единственной игрушкой, что он помнил — обезьянка мама из известного мультика.

Николай сделал ещё один шаг в глубь помещения, его тень появилась на стене позади Светы.

- Меня тетя Зина из двадцатой квартиры вызвала, казалась бы просто смеситель поменять на кухне. А пришлось весь стояк на подъезд отключать. Так что воды несколько часов не будет. Я уже вылазить собрался, а смотрю свет, голоса. Думал, может хулиганы какие-то или бомжи.

- Здесь нет хулиганов и бомжей. - Сказала Света. - Что вы от нас хотите?

- Устал, пока стояк искал, думаю не будете против, если я немного с вами посижу, передохну немного. К тому же, я ведь не с пустыми руками, как говорится. - Он посмотрел на мальчиков и подмигнул им.

- Мы не пьём алкоголь. - На этот раз громко сказал Дима. - Это похвально, конечно, молодой человек. Только я Вам и не собирался предлагать ничего такого. Я разве похож на человека, который может предложить алкоголь детям?

- Не стоит судить о человеке по внешнему виду. - Сказала Света. - Но и доверять каждому тоже не стоит, так моя мама всегда говорит.

- Твоя мама умная женщина. Так, что я немного посижу с вами? Недолго, а то тетя Зина будет нервничать, а там и до жалоб начальству недалеко.

Николай посмотрел по очереди на каждого. Артем пожал плечами.

- Пусть сидит, всё равно родители знают, где мы и если нас долго не будет в первую очередь они пойдут сюда.

Николай тоже это прекрасно понимал, а потому и не собирался задерживаться. Но в любом случае несколько часов у него было. Он ни разу не видел, как родители ищут их, а значит и сейчас время у него определенно есть.

- Чипсов хотите? - Артем неожиданно подошел к нему вплотную и протянул упаковку. Николай успел заметить, что чипсы были с крабовым вкусом.

- Было бы неплохо. - Николай улыбнулся и протянул руку ладошкой вверх. - А запить есть чем?

Артем покачал головой.

- Сегодня только на чипсы денег хватило. Скажем спасибо нашему щедрому другу. - Артем посмотрел на Диму, но тот только махнул рукой.

Какая удача. Николай чуть не подпрыгнул от радости. Он и представить не мог, что всё будет так просто.

- Ну а кружки то есть? Просто у меня есть что пить. - он посмотрел на ребят и поспешил их упокоить. - Не алкоголь. Гораздо лучше. У меня матушка делает великолепный брусничный морс. Только вот, если пить его по несколько раз на дню всё великолепие исчезает, даже такой великолепный вкус приедается. Она делает его постоянно, утверждает, что очень полезно для здоровья. Но как же он мне надоел. Я очень трепетно отношусь к матушке, но уже вынужден выливать то, что она дает мне с собой на работу. Мне немного стыдно, конечно, но честно уже оскомина. Ну, что вы как?

Он достал из сумки термос и поставил на журнальный столик, от чего тот предательски закачался.

- У стола ножки нет. Кружек тоже нет. - ответил Артем. - На термосе есть крышка, можем из неё пить, только мы первыми, что бы ничем не заразиться от вас.

Николай нисколько не обиделся, наоборот он внутри ликовал. Ведь именно такую фразу он заготовил на тот случай, если придется уговаривать их пить из одной кружки. Сегодня точно все известные звезды на его стороне. Даже неизвестно откуда взявшийся мерзкий запах не мог испортить момента. Тот самый запах, что он почувствовал, когда шел к штабу.

- Что за вонь… - поморщился Николай, пока откручивал крышку с термоса. - И часто здесь так пахнет? Такое ощущение, что кто-то сдох.

Он заметил, как ребята переглянулись. Но ответа на свой вопрос он не получил.

- Кто первый?

Николай налил теплую жидкость в пластиковую крышку термоса и, повернувшись спиной ко входу, посмотрел на ребят. Они молчали и не двигались с места. Артем стоял в паре метров от него, Дима сидел на диванчике, а Света в кресле. И как ему показалось смотрели они не на него. У него по спине пробежал холодок. И где в области желудка появилась ощутимая пустота.

Запах быстро становился сильнее, Николаю казалось, что воздух вокруг него превращается в бесцветное желе с отвратительным вкусом, он попробовал дышать ртом, но ему показалось, что он откусил кусок чего-то мерзкого, словно смесь прогнивших фруктов. дерьма и тухлой рыбы. И это самое мягкое сравнение.

- Что же здесь так воняет…

- Это им пахнет. - Света смотрела на него исподлобья. - Так пахнет настоящий страх.

- Я не понимаю… Кем им? Что за страх?

- Его зовут Кролль.

Николай обернулся, сзади стояло существо, отдаленно напоминающее человека. Очень отдаленно. На него смотрело два больших мутных глаза, размером с куриное яйцо, носа практически не было видно, рот разорван практически от уха до уха, одно из которых отсутствовало. На кровоточащих деснах осколки зубов, длинный блестящий язык, свешивающийся чуть ниже подбородка. Кожа покрыта наростом, через трещины на котором выделяется бесцветная слизь, на секунду ему подумалось, что именно эта слизь и источает запах. Обрывки одежды, пропитавшиеся слизью. Длинные руки существа свисали почти до колен и везде была слизь. Существо хрипло дышало и не отрывало глаз от Николая.

Кружка с морсом выпала из руки и ударившись о пол покатилась в сторону. Но он этого не заметил. Он не мог оторвать глаз от существа. Теперь уже и отчим не казался ему таким страшным. Но это... Оно было живым, оно дышало и смотрело на него, не моргая, не отрывая взгляд ни на секунду. Он не знал сколько продолжалось это безмолвное переглядывание, но тут его в спину сильно толкнули, и он полетел прямо на существо. Которое с ловкостью, на которую вряд ли было способно, учитывая свой внешний вил, отступило в сторону, и Николай упал на бетонный пол сильно ударившись головой и ободрав руку. Существо издало новый звук, что-то похожее на булькание. Он почувствовал, как кто-то переворачивает его на спину. Он открыл глаза и увидел Свету, а позади неё мальчиков. Она посмотрела на него, немного наклонив голову и проговорила:

- Неужели ты думаешь, что мы не замечали, как ты следишь за нами. Каждый день смотришь из окна. С того самого дня как переехал в наш дом. Как ты думаешь, почему в нашем подвале нет бомжей и хулиганов. Да, именно потому что здесь есть Кролль. Теперь здесь не будет и таких как ты.

Николай попытался что-то ответить. Но Света продолжила:

- Ты даже не представляешь, как много значит для такого существа как Кролль простое человеческое отношение. Достаточно просто подкармливать. Всего-то ничего…. Ты кажется хотел, чтобы мы выпили твой замечательный морс… Теперь ты сам его выпьешь. Иначе Кролль сделает тебе так больно… Так как умеет.

Существо как будто ответило ей, но может Николаю показалось. Он закрыл глаза и представил кладовку, которую так ненавидел, но теперь искал в ней спасение. А в следующую секунду почувствовал, как что-то придавило его руки к полу, он понимал, что это Кролль, дети не могли обладать такой силой, словно несколько тонн. И тут же маленькие прохладные пальцы зажали ему нос. Черт, они хотели, чтобы он пил этот проклятый морс. Он попробовал дернуть головой, но в туже секунду руки пронзила адская боль и он закричал. И сразу же теплая жидкость заполнила рот. Николай подавился, закашлялся. Давление на руки немного ослабло. Чуть ниже живота стало тепло.

- Он обоссался. - констатировал Артем.

Эти слова окончательно сломали Николая, и он сдался. Сделал несколько глотков.

- Интересно что там было? Он собирался нас усыпить?

- Скорее всего. Только теперь это не имеет значение. Ты же знаешь, что будет дальше. - Ответила Света. - Кролль не даст ему умереть просто так. Он любит свежее, он умеет делать так, чтобы добыча долго оставалась свежей.

Николай понимал, что они слова обращены скорее к нему, но особо не обратил на них внимание. Он пытался спрятаться. Закрыть дверь кладовки как можно плотнее, остаться одному в темноте, не видеть ни существо, ни детей. Оградиться от этого запаха.

Но дверь не закрывалась, у неё не было ручки с внутренней стороны.

Никогда не было.

Последние слова, что он услышал перед тем как существо потащило его по гальке куда-то вглубь подвала, были сказаны Светой.

- Знаешь… К запаху быстро привыкаешь.

Конец

Авторский канал - t.me/writer_path