Потеха + Смерть

Старость – некоторая сытость жизнью, сытость любовью. Старость – это мы покорили собственное сердце, победили любовь к жизни. Мы так или иначе утолили жажду и голод. В нас уже нет тех прежних (ярких и насыщенных) желаний.
Всё вокруг теряет ценность для нас, бледнеет, блекнет. Весь мир (вся иллюзия, весь туман) потихоньку растворяется, рассеивается.

Не жалею, не зову, не плачу,
Все пройдет, как с белых яблонь дым.
Увяданья золотом охваченный,
Я не буду больше молодым.
...
Я теперь скупее стал в желаньях,
Жизнь моя? иль ты приснилась мне?
Словно я весенней гулкой ранью
Проскакал на розовом коне.

Мы теряем лишь то, чем никогда и не владели. Например, здоровья у нас никогда и не было. Мы болеем с самого рождения. Жизнь – это ни что иное, как болезнь. Здоровье – это, по большому счёту – небытие. Мы здоровы до рождения и после смерти, плюс в глубоком сне без сновидений.

В этом смысле «стареем» - выздоравливаем от болезни - от жизни, от невзгод, от потерь, от лишений, от неутолимой жажды, от постоянного голода. А чем «таким» мы напоены и насыщены в старости?

«Я там был,
Мед, вино и пиво пил;
По усам хоть и бежало,
В рот ни капли не попало».

Мы напоены чувствами - дефицитами, мы утомлены голодом и жаждой, которую нам так никто и не утолил. Мы жили всю жизнь в жажде и голоде. Мы и умираем (сохнем) от жажды и голода. «Цапля чахла, цапля сохла, цапля сдохла».

По сути, никакой сытости и напоенности нет (и быть не может). Всю жизнь мы гоняемся за собственной тенью, но она же бесплотная. Да мы сами – лишь призраки и привидения. Нам никогда и не нужно ничего - у нас всегда «всё есть» (=«ничего нет»). У нас «ничего нет» и «ничего не надо». Мы и сами «ничего»?

Мы всю жизнь лишь воображаем все наши потребности. А «на самом деле» нам это всё даром не нужно. Мы просто развлекаемся, валяем «дурака».
Мы устаём «валять дурака» (с его насквозь надуманными невзгодами и потерями) и постепенно убиваем того «дурака», которого мы родили на потеху самому себе.

На как только мужчина находит женщину (=находит свою «смерть»), женщина становится мужчине, вдруг, не важна. Находя женщину, мужчина так или иначе «умирает» (от «любви» к женщине). И, пребывая в «смерти» (=в женщине), в мужчине появляется «любовь» к жизни - «любовь» к отсутствию женщины, «любовь» к предательству женщины, "любовь" к измене женщине. Мужчина убегает от женщины - убегает от своей «смерти» к своей "жизни".

Таким образом, человеком управляет (по очереди) – то «любовь» к «смерти» (поэтому мужчина ищет женщину, бежит к женщине), то «любовь» к «жизни» (поэтому мужчина бежит прочь от женщины).

Можно говорить о периодическом извращении, перемене вектора в «любви». «Туда сюда обратно – тебе и мне приятно». Люди то сходятся, случаются, совокупляются, то расходятся, разлучаются, развокупляются - мастурбируют друг с другом, занимаются, развлекаются, тешатся "любовью". "Чем бы дитя не тешилось - лишь бы не плакало" (?).

Человек постоянно бегает между жизнью (днём) и смертью (ночью во сне БЕЗ сновидений) с самого рождения. Чего ж вы хотите? "Смерти" (="бабы") или "жизни" (=поиска женщины ="любви")? Определитесь, на-конец.

Жабу (=бабу ="смерть") за борт!

«Солдаты, в путь, в путь, в путь!
А для тебя, родная,
Есть почта полевая.
Прощай! Труба зовет,
Солдаты — в поход!..»

Иначе говоря, вся (так называемая) «жизнь» человека – это расстройство сна - расстройство «смерти». Человек «мёртв» (=глубоко спит), но не до конца, не как положено. И поэтому ему снятся «люди» и прочие твари, снится «прошлое», «настоящее» и «будущее», снится изменчивое пространство и течение времени – снится "жизнь" в пространстве и времени.

«Живые» (=спящие) думают, что они заняты в их «жизни» важным, серьёзным делом, имеющим глубокий смысл.
«Мёртвые» уже вышли из этого плена. Они видят всю чудовищную глупость жизни "живых", и поэтому «мёртвые» (=пробуждённые) в жизни "живых" НЕ участвуют.

«В себя ли заглянешь? – там прошлого нет и следа:
И радость, и муки, и всё там ничтожно… 
Что страсти? – ведь рано иль поздно их сладкий недуг 
Исчезнет при слове рассудка; 
И жизнь, как посмотришь с холодным вниманьем вокруг, – 
Такая ПУСТАЯ и ГЛУПАЯ ШУТКА…»

Теоретически «мёртвые» могут чуть-чуть помогать «живым». Но, фактически, помочь сомнамбуле очень сложно. Ведь пока он сам не пробудится (пока не протрезвеет), он будет вести себя как последний дурак (как обкуренный таракан).

Как трезвые могут помочь пьяному? Они могут надеть на него смирительную рубашку (связать его, посадить его в клетку, в зоопарк) - чтобы он сам себе (и другим таким же дуракам, как он) не навредил.

"Жизнь в зоопарке"

Помощь «мёртвых» можно считать (разве что) некоторой потехой для «мёртвых» (пробуждённых, трезвых, разумных) над «живыми» (=спящими, пьяными, неразумными).

"Как яблочко, румян,
Одет весьма беспечно,
Не то чтоб очень пьян -
А весел бесконечно.
*
Есть деньги - прокутит;
Нет денег - обойдется,
Да как еще смеется!
«Да ну их!..» - говорит,
«Да ну их!..» - говорит,
«Вот, - говорит, - потеха!
Ей-ей, умру...
Ей-ей, умру...
Ей-ей, умру от смеха!.."

Например, взрослые (почти) не участвуют в играх детей друг с другом. У взрослых свои (взрослые) игры, в которых дети не могут принимать участие. Взрослые посмеиваются (потешаются) над детьми. Дети для взрослых - это маленькие смешные идиоты, которых они могут опекать, но не могут сделать взрослыми "в одночасье". Дети "излечиваются" от их детского идиотизма постепенно, медленно.

Аналогично, "мёртвые" теоретически могут жить своей "жизнью" (играть в какие-то свои игры), а на "живых" смотреть, как на идиотов, которым до "мёртвых" нужно ещё дорасти. "Мёртвые" теоретически могут опекать "живых" примерно так же, как взрослые опекают детей.

Ты НЕ СТАЛ обычным и никому неинтересным. Ты всегда был таковым - всегда ЕСТЬ таковой. «Аз есмь». «Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить».
Ты всегда не существуешь, тебя всегда "нет". А это - обычно и никому (=тебе самому) не интересно.

Посмотри правде в глаза - ты никогда не был необычным и интересным! Не рассказывай самому себе сказки. Ты всю "жизнь" внушал "себе" необычность и интересность. В этом тебе помогали (так называемые) "родители", "друзья" и прочие льстецы, твоя "влюблённость" (=очарованность, околдованность) в "себя". "Любовь" (очарование, чудное сновидение) прошло и самообман вскрылся (?).

"Раньше" тебя никогда не было. Ты (="Я") всегда на одном и том же "месте" - "сейчас" (=нигде и никогда =везде и всегда). Ты всегда - обычное, ничтожное, неинтересное "никто, ничто, никакое", время от времени путешествующее во "времени" и "пространстве" - в твоих радужных фантазиях и мечтах.

Фауст и Мефистофель. "Мне скучно бес..."

У тебя, по сути, нет выбора – либо ты не «живёшь» (=не лжёшь) вообще, либо «живёшь» в само-надувательстве, в собственной лжи. Не «жить» (=не лгать) ты не можешь. Поэтому тебе остаётся одно – «жить» во лжи (лукавстве, плутовстве). Ты (="Я") – прирождённый лгун, потомственный плут.

«Но притворитесь! Этот взгляд
Всё может выразить так чудно!
Ах, обмануть меня не трудно!..
Я сам обманываться рад!»

Ты (="Я") – самый первый и ЕДИНСТВЕННЫЙ обманщик, плут, лицедей и лицемер. Ты ("Я") – самый первый и единственный дурак, дебил, кретин.

Ты обманут (ты – жертва обмана) строго в той мере, в какой ты сам себя обманываешь. Ты – единственный сказочник во всех этой (всегда только твоей собственной) сказке (=в море лжи), которую ты называешь «жизнью».

«Да и люди, хоть видели мало хорошего,
Точно так же доверчивы, как в старину:
Точно так же беспечно взирают на прошлое
И считают последней любую войну.
*
Точно так же все верят в свою исключительность,
Удивляясь, что нет подтвержденья тому,
Без обмана все так же не мыслят действительность,
Точно так же идут под расстрел и в тюрьму.
*
Только время летит, от движенья от быстрого
Всех заносит порою, не только меня.
Но сильней отличается выстрел от выстрела,
Чем сегодняшний день от минувшего дня.»