«В известное время собираются вместе соседские мужчины и женщины и, поплясав и позабавившись вместе порядком, тушат лучину, после чего каждый берет ту женщину, которая случилась к нему ближе, и совершает с ней половой акт; затем лучина снова зажигается, и снова начинаются пляски, пока не рассветет и все отправятся по домам».
Дефлорация от волхвов и свальный грех
О сексуальных традициях древних славян известно немного. Считается, что нравы в языческий период были свободнее, чем в христианский. Это отражалось и в религиозных символах - например, довольно распространенным был фаллический культ, связанный с Ярилой, богом Солнца.
Ярила (или Ярило), современная скульптура.
Нашим предкам приписываются довольно экстравагантные обычаи. Одним из таких является ритуал с целью добиться хорошего урожая. Раздеваясь догола, молодые девушки ходили по полю, чтобы поделиться с землей своей детородной силой. Мужчины раздевались при засевании. Порой все это раздевание перерастало в секс и перекатывание по полю туда-сюда. Также считается, что для славян совершенно не была критичной девственность невесты - наоборот, обширный сексуальный опыт считался в глазах жениха достоинством. Отчасти это подтверждается существовавшим тогда обычаем, согласно которому невеста не должна была лишаться девственности в первую брачную ночь - в случае необходимости эту «процедуру» организовывали за день до свадьбы волхвы.
Виктор Васнецов «Встреча князя Олега с кудесником (волхвом)»
Одной из самых ярких традиций, соединивших языческие времена и христианские, стал праздник Ивана Купалы. С этой волшебной ночью, в которую по поверью цветет папоротник, связаны многие интимные традиции. Здесь и прыжки через костер, когда у девушек задирались юбки и оголялись укромные места. Здесь и волнующие путешествия по ночному лесу, когда люди находили себе пару и предавались любви без обязательств - дети же, рожденные от таких связей, считались посланными высшими силами.
Некоторые версии склонны предавать этим гуляниям большой размах - будто бы праздничная ночь превращалась в настоящие оргии с беспорядочной сменой партнеров. Называлось такое действо «свальный грех», дав начало довольно известному выражению. Необычную сексуальную традицию описывал также итальянский путешественник Лактанций Рокколини, в XVI веке по повелению короля Карла V нанесший визит в Россию. Как-то, сбившись с пути, Рокколини с товарищами наткнулся на одно селение. Жители радушно приняли гостей и привели их в большой дом, где собрались много мужчин и женщин. Собравшиеся пели, плясали, а все пространство было освещено одной лучиной. Рокколини объяснили, что он видит древний обычай под названием «гаски», заключавшийся в следующем: «В известное время собираются вместе соседские мужчины и женщины и, поплясав и позабавившись вместе порядком, тушат лучину, после чего каждый берет ту женщину, которая случилась к нему ближе, и совершает с ней половой акт; затем лучина снова зажигается, и снова начинаются пляски, пока не рассветет и все отправятся по домам. В этот вечер лучину уже тушили два раза, и два раза совершен акт с теми, на кого случай наткнул в темноте».
Снохачество и другой крестьянский блуд
Утверждается, что подобные обычаи существовали в российских селах вплоть до конца XIX века. Этнограф Сергей Максимов в книге 1859 года «Год на севере» приводит слова священника села Койнос Архангельской губернии: «На беседах по зимам, не боясь ни чьего сглазу, мужики обнимают баб и огни гасят...»
Сергей Максимов
Архангельская губерния вообще отличалась вполне свободными нравами. В книге Юрия Семенова «Пережитки первобытных форм отношений полов в обычаях русских крестьян XIX – начала XX в.» говорится:
«В Мезенском уезде Архангельской губернии невинность девушки совершенно не ценилась. Более того, девица, родившая ребенка, имела больше шансов выйти замуж, чем сохранившая целомудрие. Не требовалась «чистота нравов» от девушек и в других местах этой же губернии. Это нашло отражение в пословице "девушка не травка, вырастет не без славки". В фундаментальном труде, посвященном этнографии Вологодской губернии, утверждается, что "в большей части деревень девичьему целомудрию не придается строгого значения. Есть местности, где девка, имевшая ребенка, скорее выйдет замуж, чем целомудренная, так как она, знают, не будет неплодна". Как сообщали местные информаторы, "редкая из наших девок не гуляет до замужества". Что же касается парней, то они начинают "баловаться" едва минет 15 лет и к моменту вступления в брак каждый из них "знает не одну девку"».
Впрочем, отношение к вопросу невинности сильно разнилось по регионам. Доктор исторических наук Владимир Безгин в труде «Крестьянская повседневность (традиции конца XIX – начала ХХ века)» пишет:
«В Воронежской губернии еще в 80-е гг. XIX в. существовал обычай поднимать молодых. Новобрачная в одной рубахе вставала с постели и встречала свекровь и родню жениха. Такая демонстрация, восходящая своими корнями к языческим верованиям, имела цель публично удостоверить невинность невесты. Тяжелыми были последствия для "нечестной" невесты. Ее родню с бранью выгоняли, саму избивали до полусмерти и заставляли трехкратно ползать на коленях вокруг церкви. За потерю чести провинившуюся девушку в деревне наказывали тем, что отрезали косу, пачкали рубаху дегтем и без юбки проводили по улице. После такого позора ее уже никто не брал замуж, и она оставалась в девках».
Непростыми были отношения и после брака. Безгин указывает:
«В крестьянском дворе, когда бок о бок жило несколько семей, порой возникали замысловатые любовные треугольники. Так, в орловском селе Коневке было "распространено сожительство между деверем и невесткой. В некоторых семействах младшие братья потому и не женились, что жили со своими невестками". По мнению тамбовских крестьян, кровосмешение с женой брата вызывалось качественным превосходством того брата, который отбил жену. Братья не особенно ссорились по этому поводу, а окружающие к такому явлению относились снисходительно. Дела о кровосмешении не доходили до волостного суда, и кровосмесителей никто не наказывал».
Но один вариант подобных отношений стал по-настоящему известен. «Нигде, кажется, кроме России, – писал журналист и политик Владимир Набоков, – нет по крайне мере того, чтобы один вид кровосмешения приобрел характер почти нормального бытового явления, получив соответствующее техническое название». Снохачество заключалось в том, что переехавшая в дом мужа молодая девушка становилась объектом домогательств со стороны еще не старого и полного сил свекра - «снохача», согласно традиционному выражению.
Владимир Маковский «Свекор»
Некоторые главы патриархальных крестьянских семей именно для этого и устраивали браки сыновей на 16-17 летних невестах. Вскоре после женитьбы новоявленный муж по повелению главы семьи отправлялся на отхожий промысел и впоследствии наведывался домой лишь несколько раз в год. Его жена же оставалась в полном распоряжении свекра. Склоняя невестку к сожительству, снохач сполна пользовался ее зависимым положением. В ход шли и подарки, и поблажки по домашней работе, а порой и физическая угроза. Подобные случаи родили на селе поговорку: "Смалчивай, невестка - сарафан куплю". Некоторые женщины пытались обращаться в суд, но там подобные жалобы предпочитали не рассматривать. Снохачи же не особенно боялись и собственных жен. Вот какой рассказ был восстановлен по корреспонденции одного из жителей Орловской губернии:
«Богатый крестьянин Семин 46 лет, имея болезненную жену, услал двух своих сыновей на "шахты", сам остался с двумя невестками. Начал он подбиваться к жене старшего сына Григория, а так как крестьянские женщины очень слабы к нарядам и имеют пристрастие к спиртным напиткам, то понятно, что свекор в скорости сошелся с невесткой. Далее он начал "лабуниться" к младшей. Долго она не сдавалась, но вследствие притеснения и подарков – согласилась. Младшая невестка, заметив "амуры" свекра со старшей, привела свекровь в сарай во время их соития. Кончилось дело тем, что старухе муж купил синий кубовый сарафан, а невесткам подарил по платку».
Иногда подобные случаи приводили к настоящим драмам. Безгин пишет:
В начале ХХ в. в калужском окружном суде слушалось дело Матрены К. и ее свекра Дмитрия К., обвиняемых в детоубийстве. Обвиняемая Матрена К., крестьянка, замужняя, 30 лет, на расспросы полицейского урядника призналась ему, что в продолжение шести лет, подчиняясь настоянию свекра, состоит в связи с ним, прижила от него сына, которому в настоящее время около пяти лет. От него же она забеременела вторично. Свекор Дмитрий К., крестьянин, 59 лет, узнав о приближении родов, приказал ей идти в ригу, и как только она родила, схватил ребенка, зарыл его в землю в сарае».
Михаил Зощенко «Волостной суд»
Ученый также отмечает, что отношение к снохачам по регионам было разным:
«В ряде мест, где снохачество было распространено, этому пороку не придавали особого значения. Более того, иногда о снохаче с долей сочувствия говорили: «Сноху любит. Ен с ней живет как с женой, понравилась ему". <...>По отзывам крестьян Борисоглебского уезда Тамбовской губернии снохачество встречалось часто, но традиционно считалось в селе самым позорным грехом. Снохачи на сходе при решении общественных дел игнорировались, так как каждый мог им сказать: "Убирайся к черту, снохач, не твое тут дело"».
Всемогущий разврат помещиков
Отдельной главой сексуальной истории России стало крепостное право. Хроники говорят, что интимное внимание помещиков к своим крепостным крестьянкам было очень даже распространено. Например, во дворе уроженца Эфиопии Абрама Ганнибала, приближенного Петра I и прадеда поэта Александра Пушкина, очевидцы встречали немало смуглых и кучерявых черноволосых детишек.
Предположительно, портрет Абрама (Ибрагима) Ганнибала
Не оставались в стороне и «борцы за народное счастье» декабристы. В материалах дела об участнике восстания Осипе-Юлиане Горском говорилось:
«Сперва он содержал несколько (именно трех) крестьянок, купленных им в Подольской губернии. С этим сералем он года три тому назад жил в доме Варварина. Гнусный разврат и дурное обхождение заставили несчастных девок бежать от него и искать защиты у правительства,— но дело замяли у гр. Милорадовича».
Василий Тимм «Декабристы на Сенатской площади»
Впрочем, крепостные любовницы не всегда получали плохое обращение. 70-летний помещик Кошкарев, державший 10-12 девушек в качестве своеобразного гарема и еще нескольких для ублажения гостей, довольно хорошо их обеспечивал.
«Девушки все были очень развиты: они были прекрасно одеты и получали — как и мужская прислуга — ежемесячное жалованье и денежные подарки к праздничным дням. Одевались же все, конечно, не в национальное, но в общеевропейское платье» - писал один из гостей Кошкарева. Несмотря на распространенность этого явления, некоторые случаи все же выбивались из общего ряда и подвергались общественному осуждению. В первой четверти XIX века таким стал случай генерала-лейтенанта Льва Измайлова из Тульской губернии. Помещик отличался своенравным и жестоким характером, издевался как над крестьянами, так и над чиновниками невысокого ранга. Еще в 1802 году император Александр I писал губернатору: «До сведения моего дошло, что отставной генерал-майор Лев Измайлов … ведя распутную и всем порокам отверзтую жизнь, приносит любострастию своему самые постыдные и для крестьян утеснительные жертвы. Я поручаю вам о справедливости сих слухов разведать, без огласки, и мне с достоверностью донести».
Александр I на портрете Степана Щукина
Однако благодаря деньгам и связям расследование тянулось десятилетиями - подробности дела открылись лишь в 1828 году. Биограф Измайлова так описывал преступления помещика, создавшего себе гарем из 30 девушек: «Несчастные эти девушки выпускались из этого своего терема или, лучше сказать, из постоянной своей тюрьмы только для недолговременной прогулки в барском саду или же для поездки в наглухо закрытых фургонах в баню. С самыми близкими родными, не только что с братьями и сестрами, но даже и с родителями, не дозволялось им иметь свиданий. Бывали случаи, что дворовые люди, проходившие мимо их окон и поклонившиеся им издали, наказывались за это жестоко. Многие из этих девушек, — их было всего тридцать, число же это, как постоянный комплект, никогда не изменялось, хотя лица, его составлявшие, переменялись весьма часто,— поступали в барский дом с самого малолетства, надо думать, потому, что обещали быть в свое время красавицами. Почти все они на шестнадцатом году и даже раньше попадали в барские наложницы — всегда исподневольно, а нередко и посредством насилия. Генерал Измайлов был тоже гостеприимен по-своему: к гостям его всегда водили на ночь девушек, а для гостей значительных или же в первый еще раз приехавших выбирались невинные, хоть бы они были только лет двенадцати от роду...» Упоминается также, что Измайлов однажды взял в гарем… свою дочь от предыдущей наложницы. Несмотря на такие злодеяния, помещика в итоге лишь отстранили от управления имением, позволив «по уважению к тяжкой его болезни» проживать в фамильном доме. Еще одной зловещей фигурой стал помещик из Киевской губернии Виктор Страшинский. От первых обвинений в его адрес до решения суда в 1857 году также прошло порядка 25 лет, но в итоге было выяснено, что Страшинский изнасиловал более 500 девушек, причем в его собственном имении следователи не нашли ни одной неизнасилованной крестьянки - в поисках разнообразия помещик наведывался в имения родственников. Среди жертв преступника оказались также две его дочери от изнасилованной ранее крепостной. Еще две девушки не пережили надругательств. Наказание, вынесенное 72-летнему Страшинскому, практически повторяло наказание Измайлова - считается, что накануне реформы крепостного права император Александр II не захотел ссориться с дворянами.
