— Эй, бугор! — старик махнул паяльником. — Помнишь, как мы Ильичу серп с молотом ставили?
— Помню, — Керосинов хмыкнул. — Ты тогда два пальца спалил.
— Ага. Зато теперь они светятся в темноте!
Рабочие Гильдии правили городом железной рукой и ржавым гаечным ключом. Они сохранили технологии, дисциплину и главное — монополию на спирт. «Батарейки», люди с наночипами в животе, а ещё точнее, Гильдия Таксоидов превращали выпивку в электричество. Это называлось прогрессом. Прогрессом, который пах перегаром и горелой изоляцией.
Керосинов припарковал «Варяг» у входа в депо. Механик Кистень, покрытый татуировками с техническими схемами и жёстким конским волосом, уже ждал с паяльником в зубах.
— Ну что, командир, как ты после ранения? — он плюнул на раскалённый металл. — Опять поцарапали мою красотку?
— Да что мне будет? А твоя «красотка» еле ползает, — Керосинов спрыгнул на землю. — Если бы не я, она бы уже в металлоломе была.
— А если бы не я, ты бы в отработке плавал!
Они вдруг как по команде замолчали, услышав гул. Сначала тихий, как шёпот, потом нарастающий, как рёв бегущего по лесу зверя. Туман над площадью сгустился, приняв форму чего-то огромного, извивающегося.
— Это не гром, — прошептал Кистень.
Туман смачно сплюнул ещё один бронетрам. Совсем не похожий на «Варяг». Старая «Татра», облепленная ржавыми шипами, с крестами из арматуры на бортах. На лобовом стекле — надпись кровью: «КРЫСы».
— Бля… — Кистень отпрянул. — Его же год назад в утиль сдали!
«КРЫСы» завизжал тормозами, выплюнув из «пасти» поток чёрной слизи. Она ударила в баррикаду, и бетонные блоки ожили. Слизь склеила их в гуманоидов с пустыми глазницами и когтями из арматуры.
— ЗАРЯЖАЙ ДУРУ! — заорал Керосинов, вскакивая в рубку.
— Не могу! — Кистень бился с панелью, из которой сыпались искры. — «Батарейки» в отключке!
Через момент что-то тяжёлое рухнуло на крышу «Варяга». Керосинов нервно взглянул вверх и увидел, как через треснувшее бронестекло сползает фигура в рваном плаще. Одна рука — человеческая, вторая — механическая, с клешнёй вместо кисти. Лицо — бледное, как у трупа, глаза — жёлтые, будто споры агрономов.
— Привет, бугор, — хрипло произнёс Гильза. — Заскучал без меня?
Керосинов выхватил гаечный ключ.
— Успокойся, — Гильза поднял клешню. — Если бы я хотел тебя убить, ты бы уже дыру в полу лизал.
— Ну, типа того. — Он плюхнулся на сиденье стрелка. — Агрономы Алиски впихнули в меня симбиота. Говорят, теперь я и человек, и гриб, и немножко трамвай.
— Ага. Зато могу вот так. — Гильза ткнул клешнёй в панель, и моторы «Варяга» взвыли. — Видишь? Я теперь как батарейка, только лучше.
Снаружи загрохотало. Зомби-гуманоиды ломились в двери, царапая броню.
— Если устроились поболтать, — рявкнул Кистень, — я пока сварю нам гроб!
Гильза усмехнулся, доставая из-за пазухи флакон с зелёной жидкостью.
— Это антидот. Единственный. Чтобы его получить, надо завалить того, кто управляет «КРЫСами».
— Твой братец, Юрка. Он в бункере,, ну где товарищ Сталин ни разу не был. И знаешь, что смешно? — Гильза выстрелил плазмой в толпу зомби. — Он думает, что контролирует эту чёрную хрень. А на самом деле… она контролирует его.
Керосинов схватил рычаги.
— Тогда поехали. Только сначала, Алиску навестим с её грибными мужеложцами!
«Варяг» дёрнулся, сминая зомби колёсами. На площади остались крики, огонь и старик, приваривший наконец бензопилу к руке Ленина.
— Вперёд, товарищи! — заорал он, дергая за шнур. — Революция не ждёт!
Глава 1: Завод «Прогресс»
Куйбышев. 21:13.
Бронетрам «Варяг» полз параллельно старым рельсам, минуя участки разбитых рельс, скрипя, будто его оси были начинены пеплом прошлого. До завода нужно было пилить через весь город, в промзону, которая сейчас напоминала древний лес, населенный разными мифическими тварями. Порядком обжитых Гильдиями районов тут и не пахло. Снаружи, сквозь щели в броне, пробивался ядовитый жёлтый свет — завод «Прогресс» дышал, как затравленный собаками медведь на последнем издыхании. Трубы извергали дым, окрашивая небо в цвет гниющей серы. На въезде висел перекошенный знак: «Добро пожаловать в рай. Оставь надежду святому Джа».
— Ты уверен, что это не ловушка? — спросил Кистень, ковыряя в зубах отвёрткой.
— Агрономы не строят ловушек, — ответил Керосинов, вглядываясь в темноту. — Они сеют грибы и хаос. А хаос не нуждается в планах.
Гильза, прислонившись к стенке, щёлкнул клешнёй. Его симбиот светился тускло, как угасающая звезда.
— Ты когда-нибудь задумывался, бугор, почему грибы растут на говне? Это природа намекает: даже из дерьма можно сделать что-то красивое.
Двери цеха №3, некогда сборочного, теперь зияли провалами. Внутри царил полумрак, нарушаемый лишь мерцанием синих огоньков — грибы-биолюминофоры ползли по стенам, образуя узоры, похожие на картины шизофреников. Посреди зала гидропонной фермы, на троне из ржавых станков, сидела Алиса Махно. Её рыжие волосы сливались с тенями, а плащ из брезента шелестел, словно крылья летучей мыши.
— Керосинов, — она улыбнулась, сверкнув зубами, отполированными до бритвенной остроты. — Ты пришёл просить помощи у изгоев? Или сдать свою жопу?
— Я пришёл спросить, зачем ты убиваешь своих, да заодно про моего братишку — Всеволод шагнул вперёд, рука на рукояти плазмобола.
— Своих? — Алиса рассмеялась, и эхо разнеслось по цеху. — Мои «свои» — те, кто не боится стать удобрением для нового мира. Твои же… — Она махнула рукой, и из-за станков вышли агрономы. Их глаза светились изумрудной зеленью, а из карманов торчали споровые гранаты. — Твои — просто мусор. А по поводу Юрки, понятия не имею, причем тут я.
— Мусор? — Гильза выдвинулся вперёд, клешня заряжена. — Мусор горит ярче, грибная королева.
Алиса встала, и её плащ распахнулся, открывая маузер с гравировкой «Смерть вождям».
— Горите? — Она кивнула. — Как раз вовремя.
С потолка рухнула сеть из стальных тросов. «Варяг» дёрнулся, но слишком поздно — колёса застряли. Из-за станков высыпали мародёры в масках с символикой «Банды Одина». Их вожак, Барс, щёлкнул ножом-гильотиной.
— Мясо свежее! — зарычал он.
— Гаечка! — рявкнул Керосинов. — Давай энергию!
Инженер-алкоголик, сидевший на бочке с надписью «Спирт. Опасно для жизни», дёрнул рычаг. Двигатель «Варяга» взвыл, но вместо ускорения из выхлопной трубы вырвалось пламя.
— Бляя! — Гаечка схватился за голову. — Это не должно было…
— Ты же говорил, что починил! — заорал Кистень.
— Я… экспериментировал! — Инженер потянулся за бутылкой, но мародёр с топором уже вскарабкался на борт.
Гильза выстрелил плазмой, снёс ему голову, но толпа уже лезла со всех сторон. Гаечка, спотыкаясь, побежал к панели управления, обливаясь спиртом из пробитой бутылки.
— Не подходи! — закричал он, чиркая зажигалкой. — Это… сука, научный прорыв!
Огонь охватил его мгновенно. Мародёры отпрянули, а Гаечка, пылая, рухнул на них, как факел.
— Оно ещё и горииииит! — его голос растворился в хрипе.
"Вот еблан, надо вздрючить отдел кадров за таких камикадзе", - подумалось Всеволоду.
Через два удара сердца он вытащил Алису за руку из-под обломков.
— Твой план? С мародерами сошлась, курва?
— В душе не ебу, мне одинаково на всех с большой колокольни. Хошь верь, хошь нет, выжить бы, — она вырвалась, швырнув споровую гранату в толпу. — И сжечь всё это дерьмо.
Грибы взорвались, заполнив цех ядовитым туманом. Агрономы смеялись, стреляя наугад, мародёры задыхались. Гильза, прикрывая отход, выстрелил в потолок.
— Бугор! — он толкнул Керосинова к выходу. — Ты ещё нужен.
Когда «Варяг» вырвался из цеха, завод «Прогресс» уже пылал. Алиса стояла на крыше, её силуэт танцевал в огне.
— Запомни, Керосинов! — её голос донёсся сквозь грохот. — твой братец уничтожит нас всех, если не разнесем его логово, двигай к бункеру, а я подскочу, только разберусь с главарём мародёров!
— Сильная и независимая, — добавил Гильза, плюнув в пламя.
Глава 2: Кровавый берег
Куйбышев. Набережная Волги. 03:11.
Вода в реке была густой, как нефть, и пахла гниющими ранами. Волга больше не текла — она ползла, оставляя на берегу слизь, в которой копошились слепые рыбы с человеческими челюстями. Бронетрам «Варяг» продирался сквозь туман, его колёса скрипели по рельсам, проржавевшим до дыр. На горизонте маячили остовы кораблей-призраков, их мачты торчали из воды, словно кости великанов.
— Ты уверен, что это кратчайший путь? — спросил Керосинов, всматриваясь в темноту.
— Альтернатива — через район «Самарки», — Гильза тыкнул клешнёй в карту-голограмму. — Там сейчас банда «Когтя» устраивает гладиаторские бои. Пленных кормят грибами агрономов и стравливают с мутантами.
Кистень, сидевший на крыше с паяльником, вдруг заорал:
— Отец! Справа по борту! Шевелятся!
Из тумана выползли фигуры. Сначала казалось, это люди, но когда они приблизились, стало ясно — что-то иное. Их кожа была покрыта чешуёй, пальцы срослись в плавники, а рты растянулись до ушей, обнажая ряды игольчатых зубов.
— Рыбочеловеки… — прошептала Гроза, поправляя очки. — Я читала, они охотятся стаями. Как пираньи.
— Только пираньи не носят ржавые ножи, — Гильза зарядил плазмобол.
Первая тварь прыгнула на борт, вонзив клинок в броню. Керосинов выстрелил в упор, разорвав ей грудь, но из тумана вынырнули ещё десятки.
— Вперёд! — рявкнул Керосинов, давя на газ. — Если остановимся — сожрут!
«Варяг» дёрнулся, сминая тварей колёсами, но они лезли со всех сторон. Один, с головой как у сома, вцепился в дверь рубки. Гроза ударила его гаечным ключом по жабрам.
— Физика, сволочь! — крикнула она. — Это закон Архимеда!
Мутант свалился под колёса, но его место заняла следующая пара. Гильза выстрелил плазмой, превратив их в пепел.
— Бугор! Мост впереди! — заорал Кистень, указывая на полуразрушенную конструкцию. — Он не выдержит!
— А что выдержит? — проворчал Керосинов. — Наша удача?
Мост шатался, как пьяный. Рельсы проржавели, шпалы гнили. «Варяг» въехал на него, и металл застонал.
— Гроза! — Керосинов повернулся к подрывнице. — Готовь заряд.
— Уже… — Она прицепила динамит к опоре. — Но если рванёт, мы все…
— Если не рванёт, нас съедят. Выбирай.
Мутанты уже карабкались на трамвай. Один вонзил нож в борт, едва не задев Гильзу.
— Давай, училка! — рявкнул он. — Или ты ждёшь звонка на урок?
Гроза дёрнула рычаг. Динамит зашипел.
— Прыгай! — Керосинов схватил её за руку, Гроза вместе к командиром «Варяга» полетела долой из бронетрама навстречу серой земле. Керосинов приземлился на колени, крякнул, откатился в укрытие, скосив глаза на то место, куда менее удачно упала Гроза. Она торчала на обломке арматуры, медленно сползая к земле. Остановившийся в небе взгляд застыл, полиэтиленовой плёнкой.
Взрыв разорвал мост. «Варяг» пролетел над пропастью, ударившись о землю так, что искры посыпались из-под колёс, а волна смыла мутантов в воду.
— Сука… — Гильза вытер клешнёй лицо. — Жалко Аньку, хорошая она была. Вот зачем она десантирование прогуливала? Один хрен, герой!
— Второй боец за один день, Михалыча надо под товарищеский суд за таких рекрутов, что это за нахер? Инстинкты самосохранения где, я вас внимательно спрашиваю! — запылал Керосинов.
Трам, после падения, получивший две большие дыры в борту, остановился, у ржавого корабля «Волгарь». На палубе виднелся мародёр в плаще из рыбьей кожи.
— Привет, Таксоиды! — он размахнулся трезубцем. — Я — Нептун этого дерьма. Плата за проход — ваши батарейки.
— Плата? — Гильза вылез на крышу. — У меня для тебя монетка.
Он швырнул споровую гранату. Грибы взорвались, осыпав мародёров парализующей пылью. Нептун закашлялся, упав на колени.
— Ты… нечестно… — прохрипел он.
— Честность — роскошь для мёртвых, — Гильза наступил ему на грудь. — А ты ещё дышишь.
Керосинов осмотрел берег. Подошёл к трупу Грозы, сжимающий до сих пор обугленный гаечный ключ.
— Она говорила, физика — точная наука, — сказал Кистень, глядя на пепел. — Но ошибки всё равно случаются.
— Ошибки — это мы, — Гильза плюнул в воду. — А наука просто считает трупы.
«Варяг» двинулся дальше, благо, что ему не всегда нужны рельсы, оставляя за собой дым и шепот Волги. На горизонте, за туманом, мигал красный свет — сигнал «Энергостанции-42».
Глава 4: Бункер Старой Власти
Куйбышев. Сталинский бункер. 23:59.
Стены бункера дышали. Не метафорически — бетон пульсировал, как живая плоть, а голограммы Ленина и Сталина на стенах перемигивались, словно зрители в ожидании кровавого спектакля. В центре зала пульсировало ядро чёрной энергии — гигантский кристалл, испещрённый трещинами, из которых сочился дым цвета ночного неба.
— Похоже на сердце, — пробормотал Кистень, плюнув на раскалённый пол. — Только если сердце съело своего хозяина.
Всеволод отчаянно сжал рукоять плазмобола. Его кожаную куртку, сшитую из агитплакатов, теперь покрывала гарь и кровь.
— Юрка всегда любил пафос. Даже в детстве строил крепости из песка и называл их «оплотом революции».
Гильза, наполовину человек, наполовину симбиот, щёлкнул клешнёй. Его жёлтые глаза внимательно следили за тенями.
— А теперь он строит крепости из трупов. Прогресс налицо.
Дверь в зал скрипнула. На пороге стояла Алиса Махно, её рыжие волосы слипались от копоти, а плащ из брезента был прожжён в десятке мест.
— Кукусики, герои. Я не опоздала на банкет? Сева, милый, я там Одину от тебя привет передала. Твой долг уплачен. Банда влилась в фракцию Агрономов, вернее фракция Агрономов влилась в мародёров, хихик!
— Ты жива? — Керосинов не скрывал удивления.
— Агрономы умеют прятаться. Как тараканы, и жалить, как скорпионы — она кивнула на ядро. — Это и есть ваш «спаситель»?
— Это конец, мои дорогие контры! — из тени вышел Юрий Керосинов. Его тело было голограммой, мерцающей между обликом Сталина и Троцкого. Голос звучал как скрежет металла. — Вы не понимаете… Чёрная энергия — не оружие. Она — эволюция. Сила революции в эволюции, услышьте голос разума, бестолочи!
— Эволюция? — Гильза фыркнул. — Ты выглядишь как голограмма дешёвого клуба.
Юрий взмахнул рукой. Стены содрогнулись, и из трещин выползли зомби-инженеры. Но это были не те ржавые уродцы из метро — их тела сияли чёрным металлом, глаза горели кровавым алым.
— Его личная гвардия, — Алиса выхватила маузер. — Натренированная на преданность и тупое повиновение. Как ваша Гильдия.
— Стреляй в ядро! — крикнул Керосинов, уворачиваясь от удара зомби с лезвиями вместо рук.
Кистень бросился к панели управления, покрытой пылью и паутиной.
— Тут всё на древних схемах! Как будто Чернобыль проектировали.
— Время не властно над гениальностью, — Юрий парил над ядром. — Я стал больше, чем человек. Я — идея!
— Идея? — Гильза выстрелил плазмой в голограмму. Луч прошёл навылет, но Юрий рассмеялся.
— Ты стреляешь в тень, киборг. Настоящий я — везде.
Алиса метнула споровую гранату в ядро. Грибы взорвались, но кристалл лишь поглотил энергию, став ярче.
— Бесполезно… — Юрий протянул руку, и чёрные молнии ударили в Кистеня.
Механик закричал, его татуировки-схемы вспыхнули, как проводка под напряжением.
— Я… не… винтик… — он рухнул, превратившись в груду пепла.
— Энтропия победила, — проворчала Гроза, выдавая очередь из пулемёта.
Керосинов осознал в этот момент, что все возможные попытки победить исчерпаны, кроме последней, бредовой идеи. Их штатный повар Бородач, должен был приготовить нечто взрывоопасное, пока они отвлекали внимание монстра, в которого превратился его брат.
"Время обеда!" - заорал в рацию командир "Варяга".
Бородач, оставшийся на «Варяге», вдруг ворвался в зал с котелком в руках.
— Суп готов! — он швырнул ёмкость в ядро. Внутри булькала смесь спирта, пороха и перца чили.
— Тикаем братцы! Мы вообще не голодные! — заорал Гильза, но было поздно.
Котелок взорвался, и чёрная энергия дрогнула. Юрий завизжал, его голограмма распалась на пиксели.
Керосинов прыгнул к панели, вонзив имплант-проводник в ядро.
Кристалл треснул, и волна энергии сбила всех с ног. Когда дым рассеялся, от Юрия осталась лишь статичная фраза в эфире:
— Энергостанция-42… активирована…
Алиса поднялась, вытирая кровь с лица.
— Поздравляю. Дебилы, вы убили призрак.
— Зато живы, — Гильза поднял обугленную клешню. — Почти.
На экране рухнувшей панели мигало: «Активация: 99,9%».
Бородач, сидя на полу, помешивал обугленные остатки супа.
— Рецепт надо доработать…
Эпилог: «Свет в конце тоннеля»
Куйбышев. Площадь Революции. Рассвет.
Небо было цвета ржавчины, словно его выкрасили кистью, обмакнутой в кровь и пепел. «Варяг» стоял посреди площади, его корпус изрешечённый тонной снарядов, броня покрытая ожогами. На крыше, вместо электромагнитной пушки, торчал обугленный обломок рельсы. Внутри пахло горелой изоляцией и спиртом — как всегда.
Всеволод Керосинов сидел на ступеньках памятника Ленину, поправляя имплант на руке. Его куртка из агитплакатов висела лохмотьями, обнажая шрамы, похожие на карту Куйбышева.
— Ты видел? — Гильза вылез из люка, держа в клешне обугленный половник. — Энергостанция-42… Она не взорвалась.
— Она проснулась, — Керосинов кивнул на горизонт. Там, за туманом, пульсировало багровое зарево. — Как Юрка и хотел.
— Значит, всё зря? — Гильза плюнул. — Мы убили призрак, чтобы разбудить чудовище?
— Не всё. — Из тени вышла Алиса Махно, её плащ из брезента теперь напоминал сеть из дыр и заплат. В руке она держала маузер, ствол которого был согнут под прямым углом. — Мы убили идею. А идеи, как грибы, прорастают только в темноте.
— Ты говоришь, как библиотекарша.
— Она права, — Керосинов встал, разминая плечо. — Юрка хотел стать богом. А боги умирают, когда в них перестают верить.
Город был мёртв, но не сдался. На руинах завода «Прогресс» агрономы разбили новые плантации — теперь они выращивали грибы, светящиеся в темноте, чтобы отпугивать мутантов. Мародёры из банды «Когтя» рыскали у Набережной, но уже не убивали, а торговали рыбой-мутантами — их мясо, пропитанное чёрной энергией, дарило галлюцинации, которые кто-то называл «просветлением».
В метро «Революционная» зомби-инженеры всё ещё бродили по тоннелям, но теперь они чинили рельсы, словно одержимые забытым долгом. Может, это был эффект Энергостанции? Или просто кристалл чёрной энергии, пульсирующий под землёй, дирижировал их движениями.
Бородач, оставшийся единственным поваром Куйбышева, открыл «Кафе „Последний глоток“» в вагоне старого трамвая. В меню значились:
- «Суп из ностальгии» (вода, крыса, щепотка пепла).
- «Компот из надежды» (спирт, подкрашенный свекольным соком).
- «Десерт: Печенье с предсказанием» (обломки снарядов с записками внутри).
Над входом висел лозунг: *«Едим, чтобы забыть. Забываем, чтобы выжить»*.
Ночью они сидели у костра, сложенного из обломков баррикад. Алиса чинила маузер, Гильза пытался припаять клешню, а Керосинов перебирал карту с пометками.
— Что теперь? — спросила Алиса, швырнув сломанный прицел в огонь. — Бежим? Дерёмся? Или просто ждём, пока эта штука там… — она махнула в сторону зарева, — не решит нашу судьбу?
— Я жду, — Керосинов развернул карту. На ней красовалась надпись: *«Энергостанция-42. Последняя надежда?»*. — Она активирована на 99,9%. Может, это не конец.
— Или начало конца, — Гильза вытащил из огня раскалённый болт, приложил к клешне. — Как в старых сказках: «И жили они долго и счастливо, пока не пришёл пиздец».
— Оптимист, — Алиса фыркнула. — Ты бы грибами торговал.
— Агрономы предложили мне долю, — Гильза усмехнулся. — Говорят, мой симбиот — лучшая реклама.
Керосинов встал, потянулся.
— Самоубийство, — Алиса подняла бровь.
— Исследование, — он поправил куртку. — Если Юрка стал частью энергии, может, и мы сможем…
— Стать богами? — Гильза засмеялся. — Ты смотришь слишком много старых фильмов.
— Эволюционировать, — Керосинов посмотрел на зарево. — Или хотя бы понять, за что мы сражались.
Утром «Варяг» тронулся в путь. На борту не было пушек, запасов или надежд — только три человека, бензобак, полный спирта, и котелок Бородача с надписью: *«Рецепт: 50% безумия, 50% упрямства»*.
Алиса сидела на крыше, всматриваясь в горизонт.
— Думаешь, она нас сожрёт?
— Энергостанция? — Гильза чистил клешню ножом. — Нет. Она как наш город — любит страдания.
Керосинов молчал. Он вёл трамвай, как двадцать лет назад, когда был простым таксистом. Рельсы вились к Станции, а вдалеке пульсировало багровое сердце, обещая ответы.
— Знаешь, — Гильза разломил патрон, высыпав порох на ладонь. — Если всё это — фарс, то мы лучшие клоуны.
— Тогда смейся, — Алиса зарядила маузер. — Пока не началось настоящее веселье.
