Истина – это соответствие идей объективной действительности. Такое соответствие обычно только частично и приблизительно. Истина, которую мы можем установить, всегда зависит от наших способов открытия и выражения истины, но в то же время истинность идей, хотя она и относительна в этом смысле, зависит от объективных фактов, которым соответствуют идеи. Мы никогда не можем достигнуть совершенной, полной, абсолютной истины, но всегда приближаемся к ней.
Если мы признаем, что, за исключением небольшого количества раз и навсегда установленных безусловных фактов, истина всякого утверждения частична, приблизительна и только условна, то отсюда вытекает, что мы всегда должны быть готовы корректировать и изменять наши выводы в свете нового опыта.
Это показывает, что, как писал Энгельс, «истина и заблуждение, подобно всем логическим категориям, движущимся в полярных противоположностях, имеют абсолютное значение только в пределах чрезвычайно ограниченной области... Как только мы станем применять противоположность истины и заблуждения вне границ вышеуказанной узкой области... оба полюса противоположности превратятся каждый в свою противоположность, т. е. истина станет заблуждением, заблуждение – истиной».
Или, как писал Сталин: «Диалектика говорит, что в мире нет ничего вечного, в мире всё¸ преходяще и изменчиво, изменяется природа, изменяется общество, меняются нравы и обычаи, меняются понятия о справедливости, меняется сама истина, – поэтому-то диалектика и смотрит на всё¸ критически, поэтому-то она и отрицает раз навсегда установленную истину...»
Относительность и объективность.
Мы видели, что большинство истин приблизительно, частично и неполно, и что заблуждение обнаруживается в истине и истина – в ошибке. Следовательно, в отношении всякого предмета мы в общем обладаем какой-то степенью истины, но не абсолютной истиной. Степень истины, которой мы обладаем в познании чего бы то ни было и которой мы можем достичь в определенную эпоху, как – в каких пределах и насколько полно – мы ее выражаем, зависит от средств, которыми располагает эта эпоха для открытия и выражения истины.
Истина всегда связана с теми средствами, которыми мы ее установили. Мы можем выразить истину о вещах лишь в пределах нашего опыта в отношении этих вещей и тех операций, при помощи которых мы приобрели знания об этих вещах. Вместе с тем эта истина, безусловно, связана с объективным материальным миром и представляет собой все более полное отражение действительных свойств и законов движения объективных вещей и процессов.
Поэтому, хотя форма выражения истины и пределы ее приближения к объективной реальности зависят от нас, ее содержание, то есть объективная реальность, которой она соответствует, не зависит от нас. В этом смысле элемент относительности, который принадлежит истине, не только не несовместим с объективностью истины, но эти два элемента до некоторой степени неразрывно связаны друг с другом.
Истина относительна, поскольку она выражена в форме, зависящей от конкретных условий, опыта и средств ее достижения, которыми располагают люди, формулирующие истину. Она объективна, поскольку то, что выражено или воспроизведено в данной форме, является объективной реальностью, существующей независимо от знаний человека о ней.
Если подчеркивается только сторона относительности, то мы имеем субъективный идеализм и релятивизм, согласно которым истина распространяется исключительно на наши наблюдения и действия, но не на объективный мир, сущность которого, как утверждают сторонники этих учений, непознаваема и невыразима.
Сэр Артур Эддингтон, например, отмечая, что наши сведения об атоме были получены главным образом в результате наблюдений показаний стрелки измерительных приборов и вспышек на экране – поскольку они были именно показаниями, даваемыми приборами, используемыми для изучения мира атома, – пришел к выводу, что на самом деле мы ничего не знаем об атомах, существующих в объективном мире, а знаем лишь «о показаниях стрелки измерительных приборов и других подобных показаниях».
Если, с другой стороны, подчеркивается только второй момент – абсолютность или объективность, тогда мы имеем догматизм. Прежние физики, например, уверенные, что их физические теории отражают объективную материальную действительность, утверждали, что мир состоит не из чего иного, как из твердых частиц, подобных микроскопическим бильярдным шарам, и что никакой другой материальной действительности не существует.
Очевидно, необходимо принимать во внимание и то, что истина – отражение объективной действительности, и то, что в то же время — это отражение обусловлено и ограничено особыми обстоятельствами, при которых оно происходит. «...для диалектического материализма, – писал Ленин, – не существует непереходимой грани между относительной и абсолютной истиной... Материалистическая диалектика Маркса и Энгельса безусловно включает в себя релятивизм, но не сводится к нему, т. е. признает относительность всех наших знаний не в смысле отрицания объективной истины, а в смысле исторической условности пределов приближения наших знаний к этой истине».
Задавая вопрос, существует ли объективная истина, Ленин указывал, что необходимо различать и не смешивать два вопроса: «1) существует ли объективная истина, т. е. может ли в человеческих представлениях быть такое содержание, которое не зависит от субъекта, не зависит ни от человека, ни от человечества? 2) Если да, то могут ли человеческие представления, выражающие объективную истину, выражать ее сразу, целиком, безусловно, абсолютно или же только приблизительно, относительно?».
Ответ на эти вопросы ясен:
1. Человеческие идеи могут иметь и имеют содержание, которое не зависит ни от тех или иных людей, ни от человечества вообще, поскольку эти идеи воспроизводят объективную действительность, существующую независимо от идеи какого бы то ни было субъекта о ней.
2. Эти идеи не воспроизводят объективную действительность целиком и полностью и с абсолютной достоверностью, но только приблизительно и относительно, в той мере, в какой люди могут обнаружить и выразить истину. Поскольку истина представляет собой соответствие идей объективной действительности, то совершенно очевидно, что нам всегда приходится иметь дело с обеими сторонами этого соотношения – с субъектом так же, как и с объектом. С одной стороны, существует объективная действительность, ни в какой мере не зависящая от идей, которые мы можем создать относительно нее; с другой стороны, идеи формируются в процессе деятельности человека и поэтому обусловлены характером этой деятельности, из которой они и возникают.
Как и в какой форме, с какой степенью приближенности выражается действительность в наших идеях – зависит от нас и нашей деятельности, то есть от субъективных факторов, но то, что выражено в наших идеях, их содержание, то, что они определяют, не зависит ни от каких субъективных факторов, а является «...объективной, независимо от человечества существующей» меркой или моделью, «к которой приближается наше относительное познание»
