Война + Сражение

Спасибо Таинственный пикабушник за донат, отправленный в поддержку моего блога! )

Верденская операция, начавшаяся в феврале 1916 года, по задумке начальника генерального штаба Германии Эриха фон Фалькенгайна, должна была нанести колоссальный урон французской армии и тем самым выбить "из рук Великобритании ее лучший меч" ( На Западном фронте без перемен: Газовое оружие и "Верденская мясорубка" ). Однако наступил июнь, битва продолжалась уже шесть месяцев, стороны несли чудовищные потери, но запланированного разгрома французов так и не случилось. Более того, успешно выдержав натиск немецких войск, французы сумели пойти в контратаку и оттеснить противника на исходные позиции, что, в конечном счете, сильно снизило доверие к Фалькенгайну как главнокомандующему.

Еще до "Верденской мясорубки" страны Антанты разработали план крупномасштабного наступления, согласно которому русские, итальянские, британские и французские войска должны были задействовать все доступные силы своих армий, чтобы начать согласованное наступление на Западном и Восточном фронтах, тем самым не позволив Центральным державам перебрасывать резервы между театрами сражений. План действий на Западном фронте предусматривал проведение большой операции силами трёх французских и двух английских армий с целью разгрома германских войск на севере Франции. Однако гибель десятков французских дивизий при Вердене привела к значительной коррекции плана союзников, в результате чего вся ответственность за успех наступления на Западе была возложена на плечи британского экспедиционного корпуса под руководством генерала Дугласа Хейга. Генерал Хейг был крайне неординарной личностью. Еще будучи молодым офицером, он принимал участие в спиритическом сеансе, в ходе которого медиум вызывал по его просьбе дух Наполеона... Занимая пост главнокомандующего, он находился под влиянием одного пресвитерианского священника, чьи проповеди укрепили в нем веру в то, что он напрямую общается с Богом и играет главную роль в осуществлении божественного замысла в этом мире. Хэйг был убежден, что его религиозные воззрения разделяют и его солдаты, и что они вдохновляют их, вселяя готовность переносить опасность и страдания, бывшие их участью на войне, которой он управлял.

Невзирая на свои странности, Хэйг, безусловно, был очень опытным военачальником, прекрасно разбирающимся в аспектах военного ремесла, поэтому именно перед ним была поставлена задача прорвать германский фронт в районе реки Сомма, разгромить Северную группу германских армий и освободить оккупированные районы Северной Франции. Немецкие позиции на Сомме были одними из самых укреплённых позиций всего Западного фронта. Твердая, сухая меловая порода легко разбивалась взрывами, благодаря чему немцы сумели на своем участке фронта построить блиндажи глубиной до десяти метров, непроницаемые для артогня и оборудованные для того, что бы выдерживать осаду. Для прикрытия окопов на поверхности соорудили сеть пулеметных точек со всех сторон перекрывавших подступы к ним, а также выставили плотные заграждения из колючей проволоки. Британское командование, прекрасно осознавая, что столь защищенные позиции с наскока прорвать не удастся, также предварительно очень тщательно подготовило свои позиции к наступательной операции. Были построены большие склады боеприпасов и продовольствия, в полосе наступления было проложено около 750 км железной дороги, оборудовано 6 аэродромов, сооружено 150 бетонированных площадок для артиллерии большой мощности и развернуто 13 полевых госпиталей.

Датой начала британского наступления было выбрано 1 июля 1916 года. За неделю до этого, 24 июня, началась невиданная по мощи артиллерийская подготовка, длившаяся 7 дней, в ходе которой было выпущено около трех миллионов снарядов из тысячи полевых орудий. Британцы планировали артобстрелом уничтожить проволочные заграждения перед вражескими окопами и разрушить опорные пункты противника, однако ничего из этого достичь не удалось. Германские позиции оказались укреплены гораздо сильнее, чем об этом докладывала английская разведка, а десятиметровые блиндажи, где укрывались передовые германские гарнизоны, оказались почти недосягаемы для британской артиллерии и сохранились до последнего дня, предшествующего атаке британцев. Не удалось разрушить и проволочные заграждения, которые в результате бомбардировки просто завалились на бок, став еще более непроходимым препятствием, чем были до этого. 1 июля британская пехота пошла в фактически в самоубийственную атаку на по-прежнему прекрасно укрепленные позиции немцев. Британские солдаты шли в наступление под плотным пулеметным огнем, в результате чего не сумели дойти до вражеских окопов и, понеся чудовищные потери, отступили. Из 100 тысяч человек, отправившихся в атаку, 20 тысяч были убиты, а из вернувшихся назад 40 тысяч получили ранения. Тем не менее, генерал Хэйг считал, что наступление должно быть продолжено завтра или в один из последующих дней, так как он верил в то, что противник, "несомненно, сильно потрясен, а у него в распоряжении есть определенные резервы". В реальности, если же немцы и были чем потрясены, так это отвращением, которое вызывала произведенная ими самими бойня - на многих участках, где немецкие солдаты не видели больше угрозы для своих собственных жизней, они прекращали огонь, чтобы легко раненные британские бойцы могли проделать обратный путь до собственных позиций. Тяжелораненые так и оставались лежать на поле боя без какой-либо помощи, медленно умирая. Британский офицер Джеральд Бренан после войны вспоминал, как, пересекая впоследствии захваченную британцами территорию, он обнаруживал тела солдат, раненных 1 июля: "Они заползали в воронки от снарядов, заворачивались в свои водонепроницаемые плащи, сжимали в руках свои библии и так умирали". На протяжении следующего месяца британцы раз за разом пытались прорвать немецкую оборону, однако всего, чего им удалось добиться ценой чудовищных потерь (к 31 июля англичане и французы потеряли свыше 200 тысяч человек, а немцы - около 160 тысяч) - это перемещение линии фронта на пять километров по сравнению с 1 июля.

В попытке склонить чашу весов в свою пользу британское командование решило применить в битве на Сомме совершенно новое оружие, недавно разработанное английскими инженерами. Это были танки. В декабре 1914 года молодой офицер Королевских инженерных войск Эрнест Суинтон направил письмо секретарю Комитета имперской обороны Великобритании сэру Морису Хэнки, в котором заявил, что "только революционные средства вооружения могут прервать уже ставший явным застой колючей проволоки и окопов на Западном фронте". Он предложил проект постройки вездехода, защищенного броней от пулевых попаданий, который мог бы использоваться с целью нападения. Суинтон предложил взять за образец грузовики на гусеничном ходу, использовавшиеся в Великобритании для сельскохозяйственных нужд, начиная с 1905 года. Среди основных требований к новой бронемашине он перечислил: скорость движения до 6,4 км/ч, достаточную маневренность, чтобы успешно передвигаться по полю боя, возможность преодоления препятствий, к примеру, траншей шириной до 2,4 м. и земляных парапетов высотой до 1,5 м. Вооружение бронемашины должно было быть представлено двумя пушками и двумя пулеметами. Летом 1915 года концепция Суинтона была принята, и уже в декабре того же года свет увидел первый в мире прототип танка, получивший название "Малыш Вилли", а в январе 1916 года появилась более продвинутая модель "Марк 1". К сентябрю было изготовлено 49 подобных машин с целью дезинформации противника, названных цистернами (tanks).

15 сентября 1916 года англичане впервые применили танки в бою. Появление невиданных до этого машин перепугало германскую пехоту, защищавшую сектор, выбранный англичанами для наступления в районе Соммы. Бронированные чудовища, за которыми следовала британская пехота, прошли примерно 3200 метров, после чего были вынуждены остановиться - некоторые из-за механических поломок, другие же просто застряли в рыхлой земле. Застрявшие танки попали под артиллерийский огонь и были разбиты. В результате атаки почти все 36 танков, задействованных в операции, вышли из строя, и хотя британская пехота сумела закрепить достигнутый успех, немцы, заняв воронки от снарядов, блокировали направление возможного прорыва. Застойная ситуация восстановилась. Серия сражений в течении следующих нескольких месяцев также не принесли никаких изменений, и к 19 ноября, когда наступление сил союзников было официально прекращено, самая дальняя линия их продвижения находилась лишь в десяти километрах от позиций, с которых начиналась атака 1 июля. За время Битвы на Сомме противники потеряли убитыми и ранеными в общей сложности 1 200 000 человек (около 600 тысяч с каждой стороны).

Восточный фронт в 1916 году в ожесточённости сражений ни чем не уступал Западному. Летнее наступление русской армии являлось частью общего стратегического плана Антанты. Начало кампании на русском фронте было назначено на 15 июня, однако гибель французских дивизий в "Верденской мясорубке", а также тяжелое положение итальянцев на Итальянском фронте, оказавшихся под чудовищным натиском войск Австро-Венгрии, заставило русское командование пойти в наступление раньше обговоренного срока. 11 мая 1916 года командующий Юго-Западным фронтом генерал Алексей Брусилов получил телеграмму из штаба Ставки Верховного главнокомандующего, в которой ему ставилась задача в ближайшее время начать наступление в связи с необходимостью оттянуть часть сил противника с итальянского фронта. 4 июня в 3 часа началась артподготовка, которая привела к сильному разрушению первой полосы обороны и частичной нейтрализации артиллерии противника. Перешедшие затем в наступление русские армии прорвали хорошо укреплённую позиционную оборону австро-венгерского фронта сразу на 13 участках. Чтобы закрепиться на занятых позициях и сохранять непрерывность наступления, русская пехота была разделена на "волны атаки". Каждый полк образовывал 4 волны, идущих одна за другой на дистанции 150−200 шагов, интервал между бойцами 5 шагов. Вооруженные гранатами, пулеметами, дымовыми шашками, ножницами для резки проволоки, первые две волны брали первый окоп и, не задерживаясь, атаковали второй, где и закреплялись. Это делалось с учетом тактики противника, который обычно открывал огонь по прорвавшимся и застрявшим на первом окопе солдатам. Затем тяжелые батареи отсекали подход помощи атакующим и мощным контрударом прорвавшиеся истреблялись. Но теперь в каждой роте была штурмовая группа из наиболее ловких солдат. Идя в голове атаки, они гранатами и массированным ружейно-пулеметным огнем ликвидировали огневые точки, расчищая путь наступающим товарищам. Третья-четвертая волны быстро перекатывались через первые две и свежими силами брали третий окоп и артиллерийские позиции. Этот метод потом стал широко использоваться под названием "атака перекатами". После столь удачного наступления русских армий австро-венгерские войска охватила паника, в результате чего было захвачено огромное количество пленных, так как потрясенные австрийцы сдавались каждому, кто мог взять их в плен. На некоторых участках русские армии прорвались вглубь фронта на 60 км, обратив противника в паническое бегство.

Вскоре части Брусилова вышли на город Ковель - важнейший транспортный узел. Чтобы остановить наконец решительно наступающие русские армии, командование Центральных держав начало экстренную переброску войск в Галлицию со всех остальных фронтов, однако начатый 29 июня контрудар австро-германских войск против армии Брусилова с треском провалился - австро-германские войска были разбиты и отброшены за реку Стырь, где и закрепились, отбивая русские атаки. В дальнейшем армия Брусилова несколько раз предпринимала окончательно прорвать оборону противника, ведя с ним ожесточённые бои, однако взять Ковель ей так и не удалось. Постепенно утратился и общий темп наступления - сражаясь против свежих германских дивизий и не получая подкрепления, войска Брусилова к середине сентября достигли естественного препятствия - Карпат и были вынуждены остановиться и закрепиться на достигнутых рубежах. В результате Брусиловского прорыва Юго-Западный фронт продвинулся на глубину до 120 км, а русские части освободили почти всю Волынь, Буковину и часть Галиции. Операция дала и стратегические результаты, так как немцы и австрийцы были вынуждены перебросить свои войска с Западного фронта, благодаря чему итальянская армия была спасена от разгрома, французы сумели сохранить Верден, а англичане выстоять на Сомме. Наступление Брусилова по меркам Первой Мировой войны, где успех измерялся метрами, доставшимися с боем - было величайшей победой, одержанной на любом из фронтов с тех пор, как два года назад во Франции появились первые линии окопов. Суммарные потери убитыми и раненными за время Брусиловского прорыва составили около 2 300 000 человек, что делает его одним из самых кровопролитных сражений в истории человечества. После этой победы русской армии Эрих фон Фалькенгайн был смещен с поста начальника Генерального штаба Германии, а его место занял будущий президент Веймарской республики Пауль фон Гинденбург.

Весной 1917 года англо-французские войска предприняли очередную попытку прорвать немецкую оборону, на этот раз в районе реки Эн. Первый день данной кампании стал триумфом для британцев, проводящих вспомогательный удар по немецким позициям близ города Аррас. За несколько часов германский фронт был прорван на глубину от двух до пяти километров, в плен попало 9 тысяч человек, а главное, был очищен путь для дальнейшего продвижения, однако развить успех англичане не смогли. Остановка наступления произошла из-за нарушения взаимодействия пехоты с артиллерией и танками. Артиллерия не поспевала за пехотой по изрытой воронками от снарядов местности, и британские солдаты, оказавшиеся без поддержки артиллерии, стали жертвой немецких пулеметов. В последующие дни обстановка для англичан осложнилась еще и начавшимися сначала дождями, а затем и метелями. В результате бои приняли затяжной характер, не принесших сторонам существенного успеха. 16 апреля началась атака главных сил французских армий. Наступавшая французская пехота сразу попала под огонь германских пулемётов, однако, неся большие потери, продолжила продвижение вперед. В данном сражение французы ввели в бой 128 танков модели "Шнейдер". Чтобы увеличить запас хода, на танки снаружи поместили бидоны с горючим, малейшее попадание пуль в которые воспламеняло их как факелы, в результате чего немцы быстро подбили 39 танков. Большинство остальных же танков также не достигли противника, завязнув в грязи и забуксовав на подступах к передовой. Наступление Нивеля, названное так по имени главнокомандующего французской армией Роберта Нивеля, оказалось абсолютно безрезультатным и стоило британцам и французам потери 340 тысяч человек (потери германской армии составили 163 тысячи).

После провала операции Нивель был снят со своего поста, а во французской армии вспыхнул мятеж. На многих участках фронтах солдаты отказывались возвращаться в окопы или переходить в наступление. К июню 1917 года неповиновением были охвачены 90 пехотных полков, 67 стрелковых батальона и 19 артиллерийских полков. Солдаты требовали для себя больше отдыха, лучшей пище, а главное, прекращение бессмысленных атак и скорейшее заключение мира. Эти требования часто перекликались с требованиями участников гражданских забастовок, охвативших Францию в то же время и вызванных высокими ценами, негодованием на тех, кто наживается на военном положении, и уменьшающейся перспективой заключения мира. Гражданские протестующие жаловались на то, что "в то время как простые люди должны работать до смерти, чтобы наскрести жалкие крохи на жизнь, боссы и крупные промышленники наращивают жир". Сменивший Нивеля на посту главнокомандующего французских войск Филипп Петен, который в будущем, после захвата Франции нацистами в 1940 году, возглавит коллаборационистское правительство, предпринял серию мер, разработанных, чтобы восстановить в армии моральное благополучие. Петен обещал солдатам отпускать их в более длительные и более регулярные увольнительные периоды, а также обещал впредь вести наступательные операции не столь прямолинейно, что позволило бы сберечь множество жизней. В конце концов, уговорами и игрой на патриотических чувствах солдат командирам все же удалось навести порядок в своих войсках. В результате мятежа под трибунал военного суда попали 3427 военнослужащих, из которых 554 солдата были приговорены к смерти, однако действительно расстреляны были только 49 человек. Сотням других смертный приговор был заменен на пожизненное заключение. Характерной особенностью этого юридического процесса было то, что подследственные выбирались собственными офицерами с подразумевающимся согласием рядового состава.

Не только французская армия к 1917 году начинала испытывать возмущение от непрекращающейся ужасной войны и той цены, которую им приходилось платить за ее продолжение. Так русская армия начала трещать по швам еще в конце 1916 года. Жалобы русских солдат были те же, что и у французских: плохая пища, нерегулярные увольнения, беспокойство за благосостояние семейств, оставшихся дома, злость на спекулянтов, помещиков и прогульщиков - тех, кто избежал воинской повинности и теперь получал хорошую заработную плату в тылу, занимаясь обычным делом - и, что было самым угрожающим, неверие в полезность атак собственных войск. Среди солдат вовсю ходили разговоры о немедленном заключении мира, независимо от последствий для государства. Экономическая ситуация в стране также оставляла желать лучшего. Промышленная мобилизация в России, финансируемая огромным расширением бумажного кредита, создала неослабевающий спрос на труд, который спровоцировал огромный приток крестьян в город, в результате чего государственные заводы за время войны увеличили численность рабочей силы более чем втрое. Крестьяне-переселенцы также находили работу на шахтах, где занятость к 1917 году по сравнению с 1914 возросла вдвое, на железных дорогах, на месторождениях нефти, в строительстве. Все это привело сначала к росту заработной платы, а затем и к стремительной инфляции, которая особенно разрушительно повлияла на сельскохозяйственное производство. Крупные землевладельцы продавали землю в обмен на производственные мощности, поскольку не могли позволить себе тройное увеличение заработной платы. К довершению бед в начале 1917 года в России грянули сильные морозы, и в городах возрос спрос на топливо и пищу, чьи запасы быстро иссякли. В марте даже в столице Петрограде запасов зерна на складах оставалось только на несколько дней. В конце концов, именно эта нехватка продовольствия привела к Февральской революции, в результате которой в Российской империи была свергнута монархия.

Продолжение следует.

Во время Первой мировой войны основными соперниками в борьбе за морские просторы стали Великобритания и Германия. Именно эти две страны обладали сильнейшими флотами в Европе. Но перевес в силе был на стороне британцев. Чтобы хоть как-то уравнять шансы, немецкое морское командование собиралось выманивать флот своего противника и разбивать его по частям.

Так как минные постановки и засады подводных лодок не помогали, было решено прибегнуть к обстрелу британских островов. Уже в ноябре 1914 года отряд линейных крейсеров произвёл бомбардировку Ярмута. Спустя полтора месяца набег повторился. На этот раз были атакованы прибрежные города Хартлпул, Скарборо и Уитби. Таким образом немцы хотели выманить часть британского флота, чтобы нивелировать численное преимущество противника. Ведь прикрытие крейсеров осуществлялось всеми линейными силами Флота открытого моря.

Понимая, что это не последний рейд противника, британское Адмиралтейство начало предпринимать ответные меры. Так, эскадра линейных крейсеров Гранд-Флита под командованием вице-адмирала Дэвида Битти перебазировалась в Росайт. Это позволило бы более оперативно отреагировать на следующий рейд. К тому же с конца ноября 1914 года при Адмиралтействе начала работу «Комната 40» — специальное подразделение по перехвату и дешифровке германских радиопередач. Уже в декабре британцы знали о готовящемся рейде на Хартлпул. Но они не знали, что кроме линейных крейсеров, из немецких портов вышел весь Флот открытого моря.

С началом 1915 года командование германских ВМС разработало ещё одну операцию — постановку мин на входе в залив Ферт-оф-Форт. Основная работа вновь уделялась линейным крейсерам, а их прикрытие ложилось на плечи линкоров. Однако погода испортила дальнейшие планы. Следовавшие один за другим шторма не позволяли немецким кораблям покинуть базы. Командование решило не терять время и провести различные улучшения. Линейный крейсер Von der Tann отправился на плановый ремонт, а самые современные дредноуты 3-й эскадры линкоров вышли в Балтийское море на учения. Поэтому в 1-й и 2-й разведывательных группах осталось лишь 3 линейных, 1 броненосный и 4 лёгких крейсера плюс миноносцы, а оказать им поддержку в случае неудачи могли бы только 7 дредноутов, и то не самых новых.

Главнокомандующий Флота открытого моря не хотел проводить операции силами одних лишь крейсеров. Но 23 января погода неожиданно улучшилась, и адмирал всё же отдал приказ на выход кораблей. Цель похода была довольно странной — «разогнать» британских рыбаков в районе Доггер-банки. На это решение повлияло и то, что, по данным разведки, Гранд-Флит недавно выходил в море и в настоящее время должен был пополнять запасы угля у себя на базах. Командующему 1-й разведывательной группы, адмиралу Францу Хипперу, была отправлена радиограмма о начале операции. Вечером того же дня германская эскадра в составе 3 линейных крейсеров (Seydlitz, Moltke, Derfflinger), 1 броненосного крейсера (SMS Blücher), 4 лёгких крейсеров (Kolberg, Stralsund, Rostock, Graudenz) и 18 миноносцев вышла в море.

Тем временем в Британском Адмиралтействе «Комната 40» уже предоставила расшифровку германской радиограммы. Было ясно, куда вышли корабли противника и в каком количестве. Поэтому план перехвата наметился очень быстро. Для этого были задействованы эскадры адмиралов Битти и Мура. В них входили линейные крейсеры Lion, Tiger, Princess Royal, New Zealand и Indomitable, 7 лёгких крейсеров и 35 эсминцев. Адмирал Джеллико с основными силами Гранд-Флита должен был выйти в море утром следующего дня.

Примерно в 7 утра 24 января с британского лёгкого крейсера Aurora был замечен неопознанный корабль. Ответом на световой сигнал назвать себя стал залп орудий. Кораблём оказался германский крейсер Kolberg. В ходе короткой дуэли он поразил британца 3 снарядами, но и сам получил пару попаданий. Адмирал Хиппер быстро понял, что в этом районе находятся значительные силы противника, и решил отступить на юго-восток. Через несколько минут пришло сообщение и от крейсера SMS Blücher, который доложил об обнаружении нескольких лёгких крейсеров и эсминцев позади соединения. Германский корабль начал отстреливаться от преследователей.

SMS Blücher мог развить скорость только 23 узла. Примерно к 9 утра он оказался в зоне досягаемости орудий линейных крейсеров Битти, скорость которых была выше. Хиппер тоже понимал, в какой опасности находился его броненосный крейсер. Он приказал своим кораблям изменить курс, чтобы иметь возможность встретить неприятеля огнём из всех орудий. Бой линейных сил начался.

Британцы вели обстрел замыкающего строй SMS Blücher, а немцы сфокусировались на флагмане Lion. Вскоре британский линейный крейсер получил попадание ниже ватерлинии. Но и с германской стороны имелись повреждения. Так как броненосный крейсер на короткое время вышел из под обстрела, под огонь попал флагман Хиппера. Один из 343-мм снарядов с британских кораблей взорвался в районе кормовой башни. Начался пожар, распространению которого способствовали ошибочные действия экипажа. Линейный крейсер мог погибнуть, если бы не решительные действия старшины Вильгельма Хайдкампа, которые открыл вентили экстренного затопления погребов. Но и немцы не остались в долгу. Линейный крейсер Lion получил несколько попаданий. Забортная вода заполнила некоторые отсеки, попав также и в котлы одной из машин. Корабль начал периодически менять курс, чтобы сбивать прицел германским наводчикам.

Сражение продолжилось, и перевес в силах на стороне британцев сказывался всё сильнее. Замыкающий строй SMS Blücher получал одно попадание за другим. Броненосный крейсер стал терять ход, а в районе его бортовых башен бушевал сильный пожар. Адмирал Хиппер не хотел бросать один из своих кораблей, но и рисковать своими линейными крейсерами он тоже не мог. Всё же они вели огонь по британцам, пока те не вышли из зоны обстрела. За это время немцам удалось ещё раз поразить Lion. Пожар в районе пороховых погребов мог погубить корабль, но ситуацию быстро взяли под контроль. Флагман адмирала Битти больше не мог развивать скорость более 15 узлов. Тем не менее британский командующий приказал атаковать уходящие линейные крейсеры противника. Но адмирал Мур понял переданный ему флажный сигнал по-своему. Его корабли сфокусировали огонь на немецком броненосном крейсере.

Оставшись в одиночестве, SMS Blücher до последнего продолжал вести огонь, несмотря на повреждения. Корабль уже окончательно потерял ход. Его системы управления огнём были уничтожены, а большая часть артиллерии не функционировала. Тем не менее он успел повредить один эсминец. Примерно к полудню SMS Blücher лёг на борт и затонул. Британцы спасли 281 немецкого моряка.

Адмирал Битти покинул свой флагман и перешёл на Princess Royal. Отсюда он смог оценить ситуацию и понял, что пытаться догнать германские линейные крейсеры уже бессмысленно. Британская эскадра отправилась домой. При этом Lion окончательно лишился хода и его пришлось вести на буксире.

Сражение окончилось решительной победой Гранд-Флита. С германской стороны был потерян броненосный крейсер SMS Blücher, а линейный крейсер Seydlitz получил серьёзные повреждения. В бою погибло около 1000 немецких моряков. Потери британцев были существенно меньше: пострадали линейные крейсеры Lion и Tiger, а также один из эсминцев, на которых было убито 14 и ранено 29 человек.

В Адмиралтействе, проведя детальный разбор сражения, сделали следующие выводы: имея подавляющее превосходство над немцами, англичане смогли потопить лишь один корабль, являвшийся самым слабым в эскадре противника. Виновным в том числе признали и адмирала Мура за неверное истолкование приказов Битти. Имея все шансы догнать убегающих немцев, он прекратил преследование. Также была отмечена плохая стрельба британских кораблей, в частности, был отстранён от должности старший артиллерист линейного крейсера Tiger. Помимо этого, выявили уязвимость башен и артиллерийских погребов, однако меры по устранению этого недостатка приняты не были. Спустя год, в Ютландском сражении, в том числе и это упущение будет стоить англичанам трёх линейных крейсеров.

В свою очередь, немцы провели работы над ошибками. В конструкции строящихся кораблей внесли изменения, призванные не допустить их гибель из-за пожаров. Были усовершенствованы дальномеры. Не обошлось и без поиска виновных: свою должность потерял фон Ингеноль, командующий Флотом открытого моря. Однако немцы так и не смогли понять, что их радиограммы перехватываются.

Несмотря на результаты, данное сражение не изменило хода войны. Баланс сил оставался на прежнем уровне, а решительное сражение за господство на морских просторах было ещё впереди.

Материал подготовлен волонтёрской редакцией «Мира Кораблей»

Начало: Первая Итало-Абиссинская война 1895-96 гг. (часть 1)

БИТВА ПРИ АДУА.
Упомянутая "мощь итальянского оружия", тем не менее, заметно выросла: в начале 1896 г. опомнившееся королевское правительство наконец начало насыщать экспедиционный корпус Баратьери свежими частями из метрополии. Не успев акклиматизироваться и осмотреться на незнакомом ТВД, новобранцы выступали навстречу своей судьбе. "Чао, рагацци!.. - Прощайте, парни!"

Расщедрившись, Италия послала генералу Баратьери даже эскадру из семи боевых кораблей... Если неукротимой волей итальянского гения крейсерам удалось бы доплыть по сухопутным просторам Абиссинии до плоскогорья у Адуа - "негусу негушти" с его ашкерами, вне всякого сомнения, пришел бы полный песец!

С учетом подкреплений, экспедиционный корпус разросся до 25-26 тыс. человек - болевших поносом, не понимавших, чего они забыли в этой Африке, обшаривавших нищие абиссинские хижины в поисках тощей лепешки-инджиры и от отчаяния пристреливавших пленных. Итальянское командование в Абиссинии начало отчетливо понимать, что ситуация принимает для него нежелательный оборот. Подобно тому, как в 1895 г. Баратьери выжидал, в 1896 он начал осторожничать. 15 февраля командующий отдал приказ своим частям об общем отступлении. В принципе, имело смысл...
Однако, прежде чем начать отход в общем направлении "назад, в Эритрею", военный совет во главе с генералом Баратьери решил бросить рычащей от гнева итальянской общественности и лично сеньру премьер-министру Криспи жирную окровавленную подачку в виде "небольшого удачного сражения", "наступательной демонстрации против правого фланга неприятеля". Трагическая нелепость катастрофы при Адуа, стоившей Италии тысяч молодых жизней, состоит в том, что она задумывалась как "демонстрация", как "пиар акция", выражаясь современным языком, а не как генеральное сражение...

Карта, по которой Оресте Баратьери со своими генералами планировали свою "демонстрацию" при Адуа:

Заметно, что излишней подробностью она не отличается... Недостаток адекватных планов местности историки считают одной из причин того, что итальянские колонны при Адуа плутали, сбивались с пути и перекрывали друг другу маршруты движения.

Ранним утром 1 марта 1896 г. 20.160 солдат и офицеров итальянского экспедиционного корпуса, в т.ч. 8.300 туземных аскари, располагая 52 орудиями и 4 митральезами и не располагая кавалерией, вступили на холмистую равнину у Адуа - навстречу своей судьбе.

Итальянцы наступали четырьмя отдельными колоннами под началом генералов Аримонди (недавнего беглеца от раса Маконнена), Дабормида (известного храбреца), Альбертоне (ведшего туземные части) и Эллена (командовавшего резервом, с которым шел и осторожный командующий Баратьери).

Те самые генералы:

Вскоре колонны оторвались друг от друга, и между их порядками образовались опасные промежутки, которыми и воспользовались абиссинские воинские начальники, отсекая и громя захватчиков по частям. Вопреки утешительному для итальянцев мнению, что победа Менелика при Адуа была "победой численного превосходства", абиссинские войска, участвовавшие в бою, насчитывали не более 60 тыс. бойцов при 40 орудиях. Существенное превосходство итальянцев в огневой мощи и боевой выучке превратило бы численный перевес абиссинцев в ничто, если бы Баратьери с его генералами не налепили целую гору "косяков", а Менелик и его расы, в свою очередь, не руководили бы битвой энергично и мудро.

Негус Менелик при Адуа (рисунок из французского журнала Le Petit Journal); его супруга, Таиту Бетул, сопровождавшая царственного мужа на поле сражения:

Абиссинские источники сообщают, что храбрая и эмансипированная царица даже приняла участие в бою с револьвером в руках во главе отряда "амазонок", созданного ею из женщин благородных абиссинский семей.

Абиссинская народная картина, изображающая битву при Адуа в самом разгаре, Святой Георгий в сиянии национальных цветов Абиссинии вдохновляет ее защитников:

Негус под своим зонтиком скромно изображен в левом верхнем углу: художник хотел показать ведущую роль народа в борьбе? Он республиканец?!! Зато на переднем плане - храбрая Таиту со своим револьвером размером с хороший пистолет-пулемет и усатый храбрец рас Мангашиа - впереди, на лихом коне! А вам не кажется, что Таиту как-то слишком восхищенно смотрит на красавца-кавалериста? ;)

Итальянские солдаты и младшие офицеры честно выполняли свой долг (Какой?! Перед кем?!), дрались и умирали. Но из пяти присутствовавших на поле генералов заслужил славной памяти только один (!!!), Витторио Дабормида. Во-первых, его колонна единственная адекватно выполнила поставленную задачу, вышла, куда было предписано диспозицией, и сбила абиссинских ашкеров с атакуемых позиций. Во-вторых, окруженная со всех сторон, держалась, пока были боеприпасы, а когда они иссякли, генерал собрал уцелевших и повел на прорыв: "Аванти, рагацци! Прорвемся штыками!"
"Штыком и прикладом пробились рагацци, остался в степи генерал..." - перефразируя известную песенку.
Тело генерала Дабормида так и не было найдено. Приехавшему в Абиссинию искать его следы брату удалось отыскать одну из "амазонок" царицы Таиту, которая рассказала ему, как на поле боя напоила водой умирающего итальянского офицера, "большого человека, вождя, с золотыми звездами, пышными усами и часами на цепочке"...

"Last stand" генерала Дабормида - рисунок выполнен по словам уцелевших, о чем свидетельствует подпись:

А вот "хвостатых" берсальеров художник изобразил ошибочно, хоть они и харизматические итальянские герои: у Дабормида было 6 батальонов простой "пешки", 1 батальон туземной милиции и 3 горных батареи... В отличие от остальных, они отступили от Адуа в относительном порядке, хоть и поредели наполовину.

Берсальеры (5 батальонов) были у генерала Аримонди, недавно "прославившегося" бегством от раса Маконнена и оставлением на смерть своих аскари. При Адуа Маконнен наконец-то добрался до Аримонди - и тот повторил свой "блестящий" маневр: скомандовал отступление и жизнерадостно убрался с поля сражения, не убедившись, что его войска вышли из боя. Неорганизованно отступавшие берсальеры понесли тяжелые потери, а многие группы солдат были отрезаны и уничтожены. Итальянской воинской традиции оставалось умиляться тем, как храбрые парни с петушиными хвостами на шлемах, брошенные своим генералом и разбитые, геройски погибали поодиночке...

А вот командовавший 4 батальонами туземной пехоты и 4,5 горными батареями генерал Альбертоне проявил себя отнюдь не трусом, но сказочным раздолбаем! Феерически плутанув по полю сражения, он почти на десять (!!!) километров отклонился от маршрута движения и вышел прямиком на главные силы Менеика, несказанно того удивив. Исход был очевиден: с поля сражения ушел только каждый 15-й солдат генерала Альбертоне, а сам он был ранен и оказался в плену. "Негус негушти" милостиво принял побежденного врага и, не щадя самолюбия итальянца, так охарактеризовав ему итальянские войска: "Солдаты хорошие, но хуже нас. Младшие начальники очень хорошие, а старшие - негодные, много хуже нас".

Лихорадочное введение в бой некоторых частей резервной колонны генерала Эллена (другие так и не сделали в бою ни одного выстрела, зато обеспечили безопасное бегство командующему Баратьери) не смогло предотвратить очевидного разгрома итальянских войск и стоило уничтожения единственному в корпусе баратьери батальону альпини. Разъяренные гибелью в начале боя своего любимого командира подполковника Мерини, альпини бросились в чересчур эмоциональную атаку, угодили под шквальный огонь абиссинской артиллерии, были окружены и перебиты или пленены до последнего человека. Последний - капрал Пиррони - сумел-таки пробраться к своим.

Итальянская артиллерия, приданная колоннам, расстреляла все заряды задолго до конца боя и была разбита или брошена почти вся, только солдаты генерала Дабормида вытащили с собой несколько пушек.

После полудня 1 марта 1896 г. на кровавых холмах близ Адуа исход сражения был уже ясен: итальянские войска  беспорядочно отступали. Ушедшая в преследование абиссинская конница раса Мангашиа через несколько часов вернулась, переловив немногих отставших. Объясняя "негусу негушти" причину неудачи преследования, рас изумленно заявил: "Пешком они бегут быстрее наших коней!" Действительно, остатки экспедиционного корпуса генерала Баратьери поставили своеобразный рекорд по скорости бегства: отмахали за один переход 70 км!!! Но, к их чести, надо подчеркнуть: ни один из эвакуированных с поля боя 1,5 тыс. раненых не был брошен.

Отдельные группы итальянских солдат, окруженных на поле при Адуа продолжали отчаянное сопротивление до самого вечера... В конечном итоге абиссинцы уничтожили или принудили к сдаче их все.

Очаги сопротивления не позволили победителям сразу позаботиться о тысячах беспомощных раненых, лежавших на месте сражения, а в это время начала гореть трава, подожженная разрывами снарядов. Несмотря на то, что Менелик распорядился срочно принять меры к спасению людей, многие раненые, и итальянцы, и абиссинцы, нашли страшную смерть в огне...

Разгром экспедиционного корпуса генерала Баратьери был ужасен. При Адуа, согласно окончательным подсчетам историков, оборвались жизни 6.133 итальянских военных, в том числе 250 офицеров и 1 генерал (Дабормида). В плену у абиссинцев оказались 1 генерал (Альбертоне), 36 офицеров - кстати, все до единого раненые - а также около 3 тыс. итальянских и 800 туземных солдат. Ашкерам негуса Менелика досталась почти вся артиллерия экспедиционного корпуса, его лагерь и обоз. Впрочем, итальянцы в Абиссинии не больно-то роскошествовали, и свою добычу воины "негуса негушти" метко охарактеризовали как "тощую".
Отважные защитники Абиссинии заплатили за свою победу дорогую цену. Считается, что в битве погибли не менее 4-5 тыс. ашкеров и до 8 тыс. были ранены... Впрочем, точный подсчет здесь не представляется возможным: строевые записки и тому подобные документы учета личного состава в армии "негуса негушти" не велись...

НЕОБЫЧАЙНЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ ПЛЕННЫХ ИТАЛЬЯНЦЕВ В АБИССИНИИ.
До подписания Гаагской конвенции об обычаях и законах войны оставалось еще три года... Абиссинские ашкеры отнеслись к итальянским пленным вполне гуманно, но солдаты туземных батальонов корпуса Баратьери, навербованные из бывших подданных Менелика, познали гнев "льва Иудеи, царя царей" во всей его варварской жестокости. Как изменники, они были приговорены к отсечению правой руки и левой стопы, что было приведено в исполнение здесь же, на поле отгремевшего боя... Европейский путешественник Аугустус Вильде, посетивший место сражения месяц спустя, писал: "Гора из сотен отрубленных рук и ног видна до сих пор, она высится жуткой кучей гниющих останков..." Многие бедолаги не пережили этой зверской ампутации. "Окрестности Адуа полны их мертвыми телами, - сообщает жуткие подробности Вильде. - В основном они сползлись к берегам ручьев, чтобы утолить жажду, где и лежали без помощи, истекая кровью, пока смерть не положила предел их страданиям..." Тем не менее, кое-кто из искалеченных аскари выжил, и Италия назначила им пожизненную пенсию.
Режим содержания итальянских пленных, по сравнению с несчастными туземными солдатами, был практически санаторным. Абиссинцы нашли в себе достаточно благородства не мстить этим беднягам за эпизоды мародерства и не выискивать среди них тех, кто расстреливал партизан. Лагерь военнопленных был устроен недалеко от места сражения, на реке Мареба, обеспечивавшей их водой для личной гигиены, питья и готовки. Итальянцам отдали их собственные палатки, котлы, медикаменты и другое трофейное снаряжение. Для их пропитания ежедневно выделялись мука или зерно из государственных закромов Абиссинии и быки из стад негуса, хотя всего два года назад страна пережила  голод. Раненые, которых среди пленных было около половины, были перевезены в лагерь на выделенном негусом гужевом транспорте, их сопровождали плененные при Адуа военные медики. Последних все же катастрофически не хватало, и в первые дни скончались примерно 200 тяжелораненых, после чего негус Менелик отправил в лагерь своих лекарей. Долечивали итальянских пленных и российские врачи из миссии Красного Креста, прибывшей в Абиссинию в 1896 г.
Здоровые военнопленные были приставлены к работе. Их первым печальным занятием стало погребение тел погибших в недавней битве. На могилах своих товарищей итальянцы ставили простенькие деревянные кресты, украшенные венками, сплетенными из ветвей колючего кустарника с плоскогорья Адуа - терновый венец павшему солдату Италии...

Впоследствии пленные, обладавшие ремесленными специальностями, были привлечены к работе в Аддис-Абебе, некоторые из них обслуживали даже двор негуса. Другие трудились на строительных работах и в каменоломнях, но не задарма: Менелик счел возможным выплачивать всем работающим итальянцам жалование из казны.
Кстати, пленных практически не охраняли: абиссинцы справедливо полагали, что любой беглый европеец будет легко выявлен и схвачен местным населением. Но несколько удачных побегов все же были...
Итальянские пленные были освобождены через восемь месяцев, после подписания в Аддис-Абебе мирного договора. Репатриацию сопровождало одно курьезно-романтическое обстоятельство. Веселые и горячие итальянские парни пользовались большой популярностью у жадных до экзотики абиссинских девушек. Секс - сексом, но нередко, вопреки войне, вспыхивала подлинная роковая страсть, и за время плена были заключены более сотни смешанных браков. Семья для настоящего итальянца - дело святое, и репатриационная комиссия получила указание оформить сопровождающим солдат "туземным женам" подданство королевства Италия. Однако в ряде случаев перепуганные абиссинки ехать на чужбину наотрез отказались - и тогда несколько итальянцев, не пожелавшие расставаться с возлюбленными, перешли в подданство "Его Величества негуса негушти".

Итальянская картина из иллюстрированного журнала того времени, изображающая ликование военнопленных при известии об отправке на Родину:

Отметим, что солдаты отнюдь не выглядят "замученными тяжелой неволей", они гладко выбриты, их форма в опрятном состоянии, раны - залечены. Зачитывающий манифест генерал Альбертоне сохранил свою саблю. Художник был объективен...

ОКОНЧАНИЕ ВОЙНА - "ДАННИКИ МЕНЕЛИКА".
Сказать, что, узнав о катастрофе при Адуа, Италия испытала шок - значит ничего не сказать. В католических соборах день и ночь шли поминальные службы об известных и неизвестных павших воинах. По всем крупным городам прокатилась волна по-итальянски эмоциональных демонстраций против войны. В Риме толпа крушила резиденцию премьер-министра Криспи, а сам он драпал под защиту карабинеров от града камней, и 9 марта предпочел "добровольно" уйти в отставку. Манифестации Ассоциации Женщин Италии за возвращение войск из Абиссинии в Риме, Турине, Милане и Павии принесли трагический урожай из четырех участниц, скончавшихся от сердечных приступов, самой пожилой из которых был 71 год, а самой молодой - всего 23... В Павии были разобраны железнодорожные пути, чтобы предотвратить отправку эшелона с войсками для Африки.
Битый и беглый Оресте Баратьери был немедленно отстранен от командования и предан суду - он отделался "удобной" отставкой из армии, иначе пришлось бы судить весь выживший итальянский генералитет в колониях. На пост губернатора Эритреи был назначен генерал Бальдиссера, который сумел привести в порядок разбитые войска и в последующие месяцы отметился даже несколькими ограниченными успехами. В частности, деблокировал осажденный абиссинцами в Адигарте итальянский батальон.
Однако продолжать активные боевые действия уже не было желания ни у одной из сторон. Менелик имел достаточно осторожности опасаться, что в следующий раз "битвы при Адуа" уже не получится, а итальянцы еще больше боялись того, что как раз получится.
23 октября 1896 г. в Аддис-Абебе был подписан мирный договор, положивший конец этой унизительной для Италии войне. Помимо отмены Уччальского договора и признания за абиссинскими негусами "суверенитета и свободы от покровительства любой из иностранных держав на вечные времена", итальянцы уступали Абиссинии всю провинцию Тигре и были обязаны выплатить контрибуцию в 10 млн лир. И выплатили. Острословы всего мира не преминули воспользоваться этим обстоятельством. Российская общественность, в которой были сильны симпатии к "братской Абиссинии", ехидно прозвала короля Италии Умберто I "данником Менелика". А французская пресса поместила вот такую забавную карикатуру:

___________________________________________________________Михаил Кожемякин.

КОНЕЦЪ.

Китай во второй половине XIX века был в числе отстающих стран и ареной соперничества ведущих мировых держав. В свою очередь, китайское правительство стремилось хоть как-нибудь переломить сложившуюся ситуацию, в том числе путём создания современного военно-морского флота.

С начала 1880-х годов Китай начал программу полного перевооружения своих ВМС. Вместо традиционных парусных джонок на флот стали поступать паровые корабли. В основном это были броненосные канонерки, а также пара крейсеров британской постройки. А после японского рейда на остров Формоза в 1874 году китайцы всё же решились на разработку программы создания броненосного флота.

В основу было положено соображение, что новые корабли должны иметь возможность противостоять японским барбетным броненосцам типа Fusō и бронированным корветам типа Kongō, находившимся на тот момент в процессе постройки.

Однако китайцам не удалось разместить заказ в Великобритании, где раньше строились все корабли, из-за опасений Лондона вызвать недовольство России. Поэтому китайский заказ ушёл в Германию верфи AG Vulcan Stettin. Её инженеры в начале десятилетия занимались созданием броненосцев типа Sachsen, и китайский проект должен был основываться на их спецификациях с некоторыми изменениями. Изначально планировалось заказать 12 единиц, но денег на такое количество кораблей у страны не оказалось. Поэтому число броненосцев сократили сперва до трёх, а потом вообще до двух. Третий корабль был переделан в бронепалубный крейсер, получивший имя Jiyuan.

В итоге были построены два броненосца — Dingyuan и Zhenyuan. Длина кораблей составляла 94 м, ширина 18 м, осадка 6,1 м, полное водоизмещение — 7500 тонн. Энергетическая установка мощностью 7200 л.с. состояла из двух горизонтальных трёхцилиндровых паровых машин, каждая из которых приводила в движение один гребной винт. Пар вырабатывался восемью цилиндрическими котлами с угольным отоплением, скомпонованными в четыре котельных отделения.

Проектная скорость составляла 14,5 узлов, но оба корабля на испытаниях показали больше. В частности, Zhenyuan выдал 15,4 узла. Кроме того, на двух мачтах было размещено парусное вооружение, использованное в ходе перехода из Германии в Китай, но затем оно было снято.

Бронепояс толщиной от 152 до 356 мм прикрывал только центральную часть корпуса. Оконечности прикрывались лишь пробковым наполнением в переборках, что не давало никакой защиты. Барбеты и рубка имели броню толщиной 305 мм, палуба закрывалась 76-мм плитами.

Вооружение состояло из четырёх 305-мм/25 орудий главного калибра в двух башенноподобных барбетах. Их размещение вызвало проблемы с дифферентом, из-за чего корабли часто заливались в носу. Вспомогательный калибр включал в себя два 150-мм/35 орудия на оконечностях и два 57-мм орудия, которые могли устанавливаться на шлюпках, а также два 47-мм орудий Гочкиса и восемь 37-мм орудий Норденфельда. Имелось также три 356-мм торпедных аппарата.

Dingyuan был заложен 31 мая 1881 года в Штеттине, а Zhenyuan — там же в марте 1882 года. Достроили их соответственно 2 мая 1883 и в марте 1884 года. Однако из-за франко-китайской войны передачу броненосцев отложили. Она состоялась уже после окончания боевых действий в апреле 1885 года. К октябрю оба броненосца прибыли в Китай и вошли в состав Бэйянского флота.

Их служба до начала первой Японо-китайской войны 1894-1895 годов ничем примечательным не отличалась. С началом военных действий броненосцы в составе эскадры адмирала Дин Жучана вышли в море на поиск противника. Но, по приказу правительства, им пришлось переключиться на защиту береговой линии.

Перед войной у китайцев сложилось ошибочное представление о превосходстве своего флота над флотом Японии из за отсутствия у последних броненосцев. Однако японские корабли имели на вооружении скорострельные орудия с осколочно-фугасными снарядами. С целью наращивания противоосколочной и противопожарной защиты на броненосцах была проведена большая работа: барбеты заложили мешками с углём, а внутри небронированных надстроек разместили мешки с песком. Были срезаны выступающие части мостика и снята крыша, удалены все деревянные детали и даже шлюпки.

17 сентября 1894 года состоялось кульминационное сражение войны — битва у реки Ялу. Флагман Dingyuan дал в нём первый залп. Этим сразу выяснилось неудачное расположение башен — выхлопные газы тут же заполнили рубку. Находившийся в ней адмирал Жучан получил контузию и передал командование другому офицеру. Ответным огнём японцев был сбит марс с сигнальной площадкой, так что Dingyuan больше не мог руководить боем.

Далее некоторое время сражение шло для броненосцев более успешно. Dingyuan и Zhenyuan нанесли тяжёлые повреждения броненосному корвету и штабному кораблю японцев и заставили выйти их из боя. Китайские крейсеры погнались за японским авангардом. Снова принявший командование Жучан не смог их остановить из-за нарушения связи. В итоге два броненосца оказались перед главными силами японской эскадры — восемью бронепалубными крейсерами, малым бронепалубным крейсером и казематным броненосцем.

Главный калибр японцев оказались неэффективным, поэтому их крейсеры вели бой своей многочисленной артиллерией средних калибров. В течение нескольких часов китайские броненосцы были под постоянным обстрелом. Dingyuan получил около 160 попаданий, а Zhenyuan — около 220. Японские фугасы разрушали мачты, дымовые трубы и вентиляторы, незащищенные надстройки и верхнюю палубу, но так и не смогли пробить броню барбетов и цитадели. Китайцам удалось успешно ликвидировать все возникшие пожары и заставить выйти из боя несколько японских кораблей.

К вечеру и японские корабли, и китайские броненосцы расстреляли все свои боеприпасы и разошлись. Сторонам не удалось потопить ни одного корабля противника, но китайские крейсеры потеряли четыре единицы в бою с японским авангардом, что позволило Японии заявить о своей победе.

Броненосцы ушли в Люйшунь на ремонт, а в октябре перешли в Вэйхайвэй вследствие угрозы захвата Люйшуня с берега. В ноябре только что отремонтированный Zhenyuan налетел на неотмеченный риф и оказался выведенным из строя. К этому моменту китайский флот слишком ослабел и практически бездействовал. В конце января 1895 года японцы заблокировали его в гавани Вэйхайвэя. После 30 января начался штурм города.

Оба броненосца вели обстрел наступающих японских сил. В ночь на 4 февраля отряд японских миноносцев смог проникнуть в гавань и подошёл к стоявшему у берега Dingyuan. Китайцы заметили противника и открыли огонь. Им удалось повредить один из миноносцев, но и миноносцы сумели выпустить свои торпеды. Одна из них попала в броненосец, у которого не имелось никакой защиты — ни бонового заграждения вокруг места стоянки, ни противоторпедных переборок внутри корпуса. Полученные повреждения привели к тому, что корабль лёг на мелководье, а его верхняя палуба осталась над водой. Броненосец вытащили на мель и использовали как береговую батарею.

Между тем Zhenyuan, всё ещё будучи не полностью мореходным, стал флагманом адмирала Жучана и продолжал обстреливать японцев с различных позиций. В ходе очередного японского артобстрела 9 февраля броненосец подошёл к западному полуострову бухты, где подавил одну из батарей противника. Однако затем одно из японских 280-мм орудий попало кораблю в район ватерлинии, и Zhenyuan очень быстро затонул.

На следующий день, 10 февраля, японцы перенесли огонь полевой артиллерии на вытащенный на берег Dingyuan. Существует две версии дальнейших событий. Согласно одним данным, в тот же день из-за обстрела возник пожар, а затем последовал взрыв, уничтоживший корабль. По другой версии, Dingyuan взорвали сами китайцы, но произошло это в последний день обороны Вэйхайвэя — 12 февраля 1895 года — после самоубийства адмирала Жучана.

После падения города Zhenyuan был поднят и отремонтирован японцами. Под именем Chin Yen он вошёл в состав японского флота, став там первым кораблём линейного класса. Впрочем, вскоре японцы обзавелись собственными линкорами, поэтому трофейный броненосец был переклассифирован в линейный корабль 2-го класса. В 1905 году он стал броненосцем береговой обороны. В ходе Русско-японской войны Chin Yen активно нёс службу, сопровождая конвои. В ходе битвы в Жёлтом море он вёл огонь по кораблям русской эскадры и предположительно добился нескольких попаданий. В ответ он получил два попадания, не причинивших серьёзного ущерба.

После броненосец принял участие в обстреле Владивостока и Цусимском сражении. В нём Chin Yen с ближайшими кораблями строя потопил судно снабжения «Камчатка» и нанёс повреждения броненосцу «Князь Суворов».

1 апреля 1911 года Chin Yen был исключён из списков флота. В дальнейшем он использовался в качестве мишени, а 6 апреля 1912 года был продан на металлолом.

Dingyuan, как символ китайского флота, был воссоздан в Вэйхае в 2003-2005 годах. Его точная копия была установлена в гавани и открыта для посещения в качестве музейного корабля.

Эти броненосцы стали первыми и последними кораблями линейного класса в истории своей страны. И даже будучи единственными представителями тяжёлых сил китайского флота, они сыграли значительную роль в первой Японо-китайской войне. Их действия в битве у Ялы и затем в ходе осады Вэйхайвэя доказали, что Китай способен выставить против Японии нечто большее, нежели джонки, как это было двумя десятилетиями ранее.

Материал подготовлен волонтёрской редакцией «Мира Кораблей»

Одним из основных театров военных действий во время Второй мировой войны стало Средиземное море. В боях столкнулись ВМС Италии с одной стороны и союзные флоты Великобритании и Франции с другой. Однако ещё до начала боевых действий эти страны наращивали потенциал своих военно-морских сил, понимая их значимость, особенно в ближайшее время.

К лету 1940 года, уже через 12 дней после вступления в войну Италии, Франция капитулировала. Теперь только Королевский флот Великобритании мог оказать сопротивление итальянцам. Основные морские базы британцев были сильно удалены друг от друга, и пути сообщения проходили в опасной близости от итальянского побережья.

Для проводки каждого конвоя в британском Адмиралтействе разрабатывалась целая операция. Одну из таких, получивших кодовое название «Collar», и проводил Королевский флот. По плану требовалось провести три транспортных корабля в сопровождении 2-х лёгких крейсеров, эсминца и 4-х корветов из Гибралтара в Александрию. Один транспорт направлялся в Александирю, два других — на Мальту. Весь маршрут был разделён на две части контрольной точкой в районе Мальты. На первом участке безопасность обеспечивало «Соединение H». В него входили линейный крейсер Renown, авианосец Ark Royal, 2 лёгких крейсера и 9 эсминцев. На пути до Александрии прикрытие осуществлялось силами «Соединения D»: линкор Ramillies, тяжелый крейсер, два лёгких и 5 эсминцев. Общее командование осуществлял адмирал Джеймс Сомервилл.

Разведка итальянцев сработала довольно неплохо. Так, 25 ноября командование получило донесение, что из Гибралтара вышла британская эскадра. Скоро появилась информация ещё об одном соединении в районе острова Крит. Факты указывали на то, что Королевский флот готовится к проведению крупной операции. Штаб итальянских ВМС приказал разработать ответную. На перехват вышла эскадра под общим командованием адмирала Иниго Кампиони. В неё входили линкоры Vittorio Veneto и Giulio Cesare и 7 эсминцев. Ещё 7 эскадренных миноносцев сопровождали эскадру из шести тяжёлых крейсеров.

Итальянский флот должен был выйти в район острова Сардиния и там поджидать британцев. Утром 27 ноября эскадра Кампиони достигла контрольной точки. С кораблей начали взлетать катапультные самолёты для проведения разведки. Примерно в 9-10 утра они добились результата: была замечена группа британских кораблей. По сообщению пилота, она уступала по силе итальянцам, и адмирал Кампиони направился на перехват. Впереди шли 2 группы из трёх тяжёлых крейсеров, а также их эсминцы сопровождения. Линкоры расположились немного дальше.

Британцы тоже заметили своего противника. Самолёт-разведчик с авианосца передал информацию о приближении отряда крейсеров. Адмирал Сомервилл обдумывал свои дальнейшие действия, когда пришло сообщение о приближении «Соединения D». Теперь баланс сил был примерно равным. Это понял и адмирал Кампиони, имевший приказ вступать в бой только при полном превосходстве над противником.

Около полудня с флагмана Vittorio Veneto был отдан приказ развернуться и отступать. Но за это время обе стороны приблизились друг к другу на расстояние примерно 15 миль. Стало ясно, что боя не избежать. Адмирал Сомервилл расположил впереди свои крейсерские силы, за которыми шёл Renown и эсминцы. Более тихоходный Ramillies замыкал строй, а Ark Royal остался с конвоем. Ближе всего к британцам была 3-я дивизия итальянских крейсеров под командованием контр-адмирала Сансонетти, которая и заметила противника.

В 12:22 крейсер Fiume открыл огонь, через несколько минут к нему присоединились и другие крейсеры. Точность стрельбы оказалась довольно неплохой, и первые же снаряды упали рядом с крейсером Manchester. Следом за ним под огонь попал и Berwick. В него попало 2 снаряда, что заставило крейсер отойти под защиту Renown. В ответ британцы сосредоточили огонь на тяжёлых крейсерах Fiume и Trento. Вскоре  загрохотали и крупнокалиберные орудия — к сражению присоединился Renown. Этот противник был итальянцам не по зубам. Командир крейсерской группы, Анджело Якино, приказал отступать, прикрываясь дымовой завесой. Британцы не могли состязаться в скорости с итальянцами. Единственным их успехом стало накрытие эсминца Lanciere. В него попало 2 снаряда с лёгкого крейсера Manchester. Другой эскадренный миноносец, Ascari, взял поврежденного «собрата» на буксир.

В момент, когда крейсеры с обеих сторон обменивались залпами, на палубе авианосца Ark Royal шла подготовка к взлёту авиагрупп. Примерно в 12:40 первая группа из 11 торпедоносцев Swordfish появилась в небе над итальянской эскадрой. 5 самолётов выбрали своей целью тяжёлый крейсер Fiume, остальные 6 атаковали более крупную цель — линкор Vittorio Veneto. Торпедоносцы заходили в атаку несогласованно, что позволило итальянским кораблям избежать попаданий. Тем не менее адмирал Кампиони понял, что следующая атака может обойтись гораздо дороже.

Но тут в пределах досягаемости линкора показались британские лёгкие крейсеры. Vittorio Veneto открыл огонь с дистанции около 27 км. Британцы, поняв, что по ним ведёт огонь более опасный противник, начали ставить дымовую завесу. Снаряды линкора ложились довольно близко, но прямых попаданий не было. Спустя 10 минут стрельба прекратилась.

Адмирал Кампиони решил, что риск не оправдан, и эскадру необходимо вывести из боя. Позади осталась лишь пара эсминцев, один из которых был на буксире. Командующий отрядом, контр-адмирал Луиджи Сансонетти, запросил разрешение остаться и прикрыть отход повреждённых кораблей. Тяжёлые крейсеры Trieste, Trento и Bolzano охраняли эсминцы до тех пор, пока не стало ясно, что британские корабли не ведут погоню.

Последнюю атаку в тот день совершила авиация. Торпедоносцы Swordfish и бомбардировщики Skua добились лишь близких разрывов рядом с крейсером Bolzano. Вызванные адмиралом Кампиони ВВС атаковали британские корабли, но также безуспешно. На этом боевые действия 27 ноября завершились.

По итогу боя обе стороны не потеряли ни одного корабля. С британской стороны был повреждён тяжёлый крейсер Berwick, а с итальянской — эсминец Lanciere. Если в тактическом плане сражение окончилось ничьей, то стратегически оно являлось поражением Италии — Королевский флот Великобритании смог провести конвой, выполнив поставленные задачи.

Тем не менее командующего эскадрой, адмирала Сомервилла, вызвали в Лондон, где он давал показания перед комиссией. Его обвиняли в нерешительности, так как он дал итальянцам уйти. Но позже адмирал был оправдан. В свою очередь, адмирал Кампиони чётко следовал приказам командования — беречь корабли и вступать в бой только при полном превосходстве над противником. Имея большие силы, итальянцы могли навязать сражение англичанам. Однако Кампиони считал, что британская эскадра сильнее, и не стал рисковать. Вскоре он был снят с должности за чересчур осторожное командование. Таким образом, оба командующих не стали рисковать, тем самым упустив шанс разгромить своего противника.

Материал подготовлен волонтёрской редакцией «Мира Кораблей»