Холодный ветер вольно и разгульно вёл себя на лесной полянке. Он щипал лицо, задувал мелкие и острые снежинки в глаза, пробирался под куртку и отрезы штанов. Шумел, будто шептал: “уходи”. Казалось, что так любимое мной время года решило явить свою вторую натуру: вечерние прогулки с родителями под снегопадом, всё спокойствие которых видно только в свете фонарей; игра в снежки с одноклассниками после школы, когда мокрый снег был, казалось, и за шиворотом, и под рукавами, и даже в сапожках, за что, конечно же дома не похвалила бы бабушка, но не раздражал, не морозил, а только бодрил и веселил почти что до смеха; катание на санках с друзьями — всё это сейчас стиралось, постепенно превращаясь из белого и светлого во что-то жёсткое и даже грязное.
Немало на это влияло и старое деревянное здание, остов которого не пощадило время. Стены его давно сгнили и покосились, крыша местами просто осыпалась и обломками торчала из-под снега. Дверь, открытая и кривая настолько, что уже никогда не сможет закрыться, скрывала за собой тьму. Возможно, колючую, как в песне.
Тьма отталкивала. Даже сильнее ветра. Уже не шептала, а прямо кричала “убирайся”. Так часто ведут себя сварливые старики, которым в тягость чужая радость. Но уходить было нельзя, как бы сильно не хотелось.
Тайна манила возможностью прикоснуться наконец-то к чему-то волшебному и древнему.
Я не помнила, что это была за тайна, не помнила как попала сюда. Просто стояла невдалеке от двери и что-то, сама не понимая что, бормотала в натянутый до носа шарф. Повторяя это снова и снова. Пока кто-то не подошёл ко мне со спины и не приобнял за плечи.
— Пришла таки! — раздался рядом с ухом звонкий голос. — Все уверены, что ты струсила, знаешь? А я вот ни секунды в тебе не сомневалась.
— Привет, — сказала я, повернув голову в сторону моей подружки: она, как обычно, улыбалась и была в своих бессменных круглых очках. — А где все?
— А все уже внутри, — указала она кивком на дверь, — а я вышла тебя встретить. Странно это, но, кажется, мы разминулись.
— Странно, — растерянно согласилась я.
Подруга прошла вперед, повернулась ко мне лицом и, заложив руки за спину, чуток подалась ближе. Она наклоняла голову то вправо, то влево, внимательно рассматривая меня. Казалось она силилась найти нечто незнакомое в чём-то что видела почти каждый день.
“Я выгляжу как-то не так?” — подумала я.
— Тебе кое-чего не хватает, — задумчиво произнесла она, снимая с себя очки и надевая их на меня, — вот, так гораздо лучше.
Мир за очками поплыл. От неожиданности закружилась голова и меня начало тошнить. Инстинктивно я закрыла глаза.
— Открой их! — крикнул чей-то злой голос.
— Ты чего? — спросила я подругу не открывая глаза.
— Так мне же мешать будут, — извинилась подруга.
— Открой их!
И я открыла, подруга рылась в сумке что-то ища.
Мир перестал плыть и искажаться, всё выглядело, как и обычно, будто на мне и вовсе не было очков. Я приподняла очки над глазами, а потом снова опустила на нос. Ничего не изменилось.
— А кричать-то зачем?
— Я не кричала, — подруга нашла то, что искала и, вытащив из сумки маску, непонимающе посмотрела на меня, — с тобой всё в порядке?
— Нормально, наверное, — пожала плечами я — А это тебе зачем?
— Это? — девочка поднесла маску к лицу, скрываясь за ней. — Колядовать, конечно же.
— Колядовать, здесь? И почему сейчас? — я ничего не понимала.
— Эх, с тобой точно сегодня что-то не так, — девочка надела маску. — Конечно здесь, ведь это был дом последнего языческого волхва во всей тайге. И конечно сейчас, ведь язычники как раз сегодня это всегда и делали, наряжаясь животными. И вообще, раз отказалась надевать маску, то хватит шутить и пошли уже. Старые боги ждут наших песен и костров.
Девочка в маске взяла меня за руку и потащила в дом. Она первая перешагнула порог, а я застыла перед ним в нерешительности. Впереди была только тьма.
— Открой глаза, — сказала девочка.
Я непонимающе посмотрела на неё, но ничего не ответила. Тьма исчезла. Будто и не было её никогда. Обычный дом, только старый очень. И темный. Света из окон не хватало и повсюду были расставлены свечи.
Из сеней, через небольшой коридор, мы прошли в комнату с печью. Там стояли и о чем-то переговаривались семь человек. Шесть детей такого же возраста как я и девочка в маске, и один взрослый.
— Дядя Харитон, а вот и мы! — радостно сообщила девочка.
— Здравствуйте, — неуверенно поздоровалась я с мужчиной, которого называли Харитоном, а потом, обращаясь к детям, добавила, — Привет.
Дети радостно помахали руками в ответ. Один из них как-то слишком нагло и надменно после ответных приветствий добавил:
— Явилась.
На этом мальчике тоже была маска какого-то зверя.
Харитон же подошёл ко мне и ласково произнес:
— Ну здравствуй, очень рад, что ты пришла, — он улыбнулся по-отечески. — Может всё же тоже наденешь маску?
Он протянул её. Эта, как все остальные, являла собой лицо животного.
— Почему вы им так упорно не предлагаете? — спросила я глядя на троих детей без масок.
— Ох, да они бестолковые, пришли повеселиться да поплясать, — укорял он их добро, — в ритуалы не верят, предков не чтят, так ведь, ребята?
— А если и так, то что же уже, и послушать ваши истории нельзя? — хотел спросить один из ребят.
Но его перебил грубый мальчик:
— Укушу!
— Ну-ну, не надо ссориться, рано ещё. Видишь, всё как я и говорил: только истории им подавай и никакой отдачи — улыбнулся Харитон и вновь, более настойчиво, протянул мне звериную личину. — Но ты ведь не такая?
— Спасибо, но не надо. Не хочу.
От чего-то мне совершенно не хотелось прикасаться к маске, а уж тем более надевать её на лицо.
— Как хочешь, Как хочешь. Получается по одному на каждого ряженого, — будто подытожил Харитон и хохотнул. — Тогда, раз все в сборе, пойдёмте наверх, там колядовать будем.
Уже на чердаке маску надел и он.
Харитон начал хлопать в ладоши и выбивать такт ногой. Такие простые действия, но казалось что чердак наполнился не обычными хлопками, а настоящей мелодией. Красивой, изысканной и древней. Дети подпевали, вступая в исполнение один за другим, я не могла понять слов, история, рассказываемая песней, ускользала, но в итоге и сама присоединилась к хору.
А потом мы начали танцевать. То кружили хороводы, то разбивались на пары. Музыка же и песня ожили и уже никак не зависели от нас. В очередной раз сменив пару, я оказалась рядом с девочкой в маске.
— Тебе нравится? — спросила она.
И мне показалось, что под маской она улыбается. Я лишь кивнула в ответ, мне нравилось.
Но голос Харитона разрушил волшебство:
— Ну вот и повеселились, ребята, воспели весть, но пришло время и послание доставить! Берите шкуры!
Ряженые повернулись к Харитону и кивнули. Рядом с ним всё это время лежали шкуры, я знала это точно: они лежали на полу, когда все поднялись, оставались на месте во время танца. Не могли же появиться они из воздуха только после слов Харитона? Еле ощутимый червячок сомнения нашептывал что так и есть.
Дети в масках взяли по одной шкуре. Каждая из которых была против любой логики больше их самих настолько, что скорее проходила на одеяло, а не на часть освежеванного зверя. Троё из ряженых вернулись на свои места, пряча себя в шкуры, и легки на пол. Только девочка в маске перед тем как проделать то же самое обратилась ко мне:
— Смотри от чего ты отказалась.
В её голосе я услышала вызов и лёгкую обиду.
— Шкуры необходимо сжечь. Как знак смерти одних и рождения других, — провозгласил Харитон.
Он собрал свечи. Проходя мимо детей в масках, он кидал на каждого по три свечи, поджигая их импровизированные шерстяные “домики”.
Огонь охватил шкуры, а вместе с ними и ряженых, что кутались в них. Чердак наполнился криками и воплями. Одни кричали от боли, другие от страха, а взрослый в маске захохотал. Я кинулась к девочке. Инстинктивно, просто хотела хоть как-то помочь, сбить пламя и вытащить её из вонючей шкуры. Но под рукой не нашлось ничего, чем можно было бы это сделать. Я просто метался рядом с ней в бессильном шоке. А деревянный пол тем временем тоже занялся огнем.
Неожиданно один из горящих ряженых перестал кричать и поднялся на ноги. Пылающим факелом он бросился в сторону одного ребенка без маски схватил его, но не смог удержаться на ногах. Ребёнок боролся, не переставая орать, пинался и пытался отползти. Но ряженый, казалось, был гораздо сильнее. Через мгновение борьбы они оба кубарем свалились с лестницы вниз. После чего с первого этажа начали доноситься отвратительные звуки чавканья.
Девочка в маске тоже перестала кричать, но, всё ещё горя, лежала на полу. А вот двое оставшихся ряженых последовали примеру первого и встали. Шкуры зверей и одежда, что была на них, оплавились и пригорели к коже. Под этой горелой массой что-то быстро двигалось, вздымая горбы то тут, то там, перестраивая их тела. Оцепеневшие дети начали отступать за спину Харитона, кажется, они совершенно не понимали что происходит и как так получилось. Я же стояла не решаясь бежать.
Оба ряженых рванули в мою сторону. Однако пробежали мимо. К Харитону, к детям, что искали защиты за его спиной. И я побежала прочь, к лестнице, не оборачиваясь, бросая и детей и девочку в маске. Не тратя времени на ступеньки, я спрыгнула вниз, сильно ушибив ноги. Под лестницей не обнаружилось ни первого ряженого, ни его жертвы. Зато огонь был уже казалось бы повсюду. Вместе с дымом, что мешал дышать.
Прикрыв рукавом нос, я начала пробираться к выходу, но когда почти добралась до него, поняла что уже все сени были охвачены огнем и выбраться тут будет невозможно. Жар и дым начинали брать своё, я чувствовала слабость и какие-то незнакомые легкость и пустоту в голове. Не оставалось ничего кроме как повернуть назад и попытаться выбраться через окно — в комнате с печью их было несколько.
Но стоило мне вернуться туда, как за спиной раздались сопение и стоны. Двое ряженым протолкнули из коридора свои отвратительно раздутые тела вслед за мной. Они уже перестали гореть, остатки шкур стали неотъемлемой их частью, а чудом нетронутые огнем маски постепенно врастали в покрытые волдырями головы. Я смотрела на несчастных тварей, но не видела и следа стоявших тут совсем недавно детей, даже их глаза в разрезе на масках сменились тьмой.
— Угощение, — неведомым образом пророкотала одна тварь, не открывая рта.
— Ещё одно, — вторила ей другая и что-то шевелилось на её животе, — от бога, за весть, за очередное рождение.
Не смея отворачиваться, я пятилась назад, твари медленно двигались за мной. Краем глаза я заметила дверь рядом с печью. Внутренний голос уговаривал прямо сейчас бежать к ней как можно быстрее, но сил и храбрости согласиться с ним у меня не нашлось. Да и зачем бежать? Чем эта дверь могла помочь? Твари, видимо, также понимали четность отступления своей жертвы, оттого и не торопились, играя с едой.
Когда я упёрлась в дверь и нащупала ручку, один из бывших ряженых ускорился, на секунду, а я подумала: “а могла бы это быть девочка в маске?” Но резкая боль выбила эти мысли из головы — тварь одним движением дотянулась до меня и ударила по плечу, оставив разрезы на одежде и теле от чего-то, что раньше было его пальцами.
Дверь распахнулась за спиной, и я провалилась в проём. Приземлившись на пятую точку, и тут же ногой захлопнув дверь прямо перед маской твари, я поползла, отталкиваясь от пола пятками. Не способная думать "куда", не понимающая "зачем", просто толкающая своё тело, пока спина вновь не упёрлась во что-то. На этот раз в стену. Дверь всё это время находилась прямо перед моими глазами. Она не распахнулась, никто не ломился в неё и даже не стучал. Твари игнорировали её, не могли пройти сквозь этот хлипкий барьер. Так мне хотелось думать.
Повернув дрожащую голову, я увидела как в углу комнаты нечто бесформенное корёжится в огне. Оно слабо шевелилось, дергалось, выбрасывало из пламени то одну, то другую конечность, которых у этого нечта, казалось, было бесчисленное количество, но всё равно не могло сдвинуться с места.
Я закрыла глаза, чтобы не видеть, но тут же услышала крик.
— Открой их!
Он повторялся снова и снова, нарастал, становился почти невыносимым, но неожиданно его заглушил грохот чего-то упавшего совсем рядом со мной. Открыв всё же глаза, я увидела что потолок частично обрушился, отрезав меня от двери. Балки перекрытия горели, а по ним прямо ко мне ползла какая-то мешанина из мяса, кусков одежды и чего-то белого. Мешанина, как и нечто из угла, имела слишком много отростков, но теперь я видела: все они оканчивались когтями, клыками, и переломанными костями. Бежать было некуда. Смотреть было некуда.
— Открой их!
Нет.
— Открой их!
Нет. Одно единственное слово, что ещё оставалось в моей голове. Одна единственная мысль. Всё остальное, что было мной, оказалось схвачено, разорвано и растерто болью, страхом и неверием, что такое может происходить на самом деле.
— Открой глаза.
Это был другой голос. Голос девочки, которая зашла в этот дом вместе со мной в маске какого-то животного. Лисы?
И я открыла глаза. Один из мерзких отростков нависал прямо над моим лицом. Он качнулся чуть-чуть вперёд и стянул очки, которые всё это время были на мне.
Мешанина исчезла. Исчезли огонь, рухнувший потолок, сама комната вокруг и рана на плече. Я оказалась перед покосившейся дверью, ведущей в старый прогнивший дом, сгинувшего давным-давно волхва. Эта дверь, что не закрывалась, разделяла меня и девочку в маске — она уже пересекла границу, смотрела на меня тепло и немножечко грустно, стоя в доме, а за её спиной была одна лишь тьма.
— Я всё же заберу их, тебе рано носить очки, — сказала подруга, снимая с себя маску.
Молчание затянулось, мы просто смотрели друг на друга. А потом она швырнула очки в темноту.
— А хотя, мне-то они тоже больше не нужны. Ну, знаешь, после всего что случилось, — голос её звучал виновато.
А я наконец-то вспомнила, что бывала здесь уже множество раз, переживая один и тот же кошмар.
— Это всего лишь сон, — бормотала я в натянутый до носа шарф, — это всего лишь сон.
— Это всего лишь сон...
Я открыла глаза. Лёжа в своей постели ещё долго не могла забыть тот ужас и поверить, что сейчас вокруг реальность, а ничего того, никогда и не происходило.
И не происходило ведь.
Я никогда не ходила в лес до этих снов. Никогда не видела ту избу до пожара и никогда не надевала очки, что лежат сейчас в ящике тумбочки.
Найти то место было сложно, ещё сложнее оказалось зайти в сгоревшую, но всё равно не рухнувшую до конца избу. Чем-то невозможным кажется то, что я всё-таки смогла подобрать с пола очки. Обгоревшие, с закопченными и треснувшими линзами.
За окном ветер шумел листьями.
Оцепенение и страх ото сна постепенно проходили. Я села на кровати, щелкнула выключателем прикроватной лампы и выдвинула ящик.
Больше этих снов я боялась только момента, когда мне перестанет быть рано носить очки.
____
Спасибо за прочтение и простите за ошибки.
Да, эта виньетка ни что иное как фанфик, да, он посредственный. Но, мне будет очень приятно, если это просто кто-то прочтёт.
