Варшавское восстание

Беллетризированная история одного бронеобъекта.

Среди героических броне-чудачеств Второй мировой войны достойное место занимает этот угловатый варшавский повстанец - бронеавтомобиль (фактически - бронетранспортер) "Кубусь" (Kubuś), произведенный и сражавшийся во время восстания в польской столице против гитлеровских оккупантов в 1944 г., а впоследствии ставший популярным мемориалом этих драматических событий.

Подобно большинству своих железных собратьев, своим рождением "Кубусь" был обязан острой нехватке бронетехники, в данном случае - для решения конкретной оперативной задачи.
История и обстоятельства Варшавского восстания 1944 г. достаточно широко известны, чтобы останавливаться на них в очередной раз.
Но, несмотря на дилетантские интриги и безответственный авантюризм польского правительства в Лондоне и командования его подпольными вооруженными силами в Польше (Armia Krajowa), стоивших польскому народу сотен тысяч жизней и разрушения одного из красивейших городов Европы, самоотверженное мужество варшавских повстанцев и их трагические жертвы навсегда вошли в историю антифашистского Сопротивления.

Мимолетные образы с фотографий тех грозных дней бесстрастно свидетельствуют, как же они в большинстве своем были молоды, эти отважные парни и девчонки с красно-белыми боевыми повязками, как же гордились они своим нехитрым оружием и с какой неистребимой надеждой шли в бой...
Символом духа сражающейся Варшавы - стал наш громоздкий бронированный герой, samochód pancerny "Kubuś".

Озаботиться постройкой собственной бронетехники варшавских повстанцев заставили отнюдь не веселые для них обстоятельства, еще одно доказательство тому, что их военно-политическое руководство самонадеянно переоценило силы "подпольной Польши".
После недолговечного периода успехов восстания, немецкое командование к 5 августа 1944 г. сумело оперативно подтянуть к Варшаве внушительную группировку сил - весьма разношерстную (подразделения войск СС, полицейские и резервные части, коллаборационисты и т.п.), но для сокрушения слабой повстанческой обороны хватило и такой. При массированной поддержке штурмовой артиллерии и авиации "przeklęte szwaby" (проклятые швабы - наиболее расхожее название немецких оккупантов в Польше времен Второй мировой) перешли в наступление и за несколько дней фактически разделили контролируемую повстанцами территорию города на изолированные анклавы. Поддерживать связь между этими "повстанческими островами" можно было только по подземным коммуникациям, по которым время от времени с риском для жизни просачивались связные или небольшие отряды. Ни о каком централизованном снабжении (при условии катастрофической нехватки у повстанцев буквально ВСЕГО) этих осажденных гарнизонов и речи быть не могло.
Правда Красная Армия и западные Союзники пытались сбрасывать грузы для повстанцев на парашютах, однако накормить таким образом город с миллионным населением и обеспечить 50-тысячную группировку его защитников было нереально, а многие контейнеры опускались прямиком в руки "гансов" или бесследно пропадали в руинах.
Командующего силами восставшей Варшавы генерала дивизии Тадеуша Коморовского (псевдоним: "Bór") справедливо (в основном) обвиняют в безынициативном и нерешительном управлении боевыми действиями. Однако повстанческие командиры на местах, в подавляющем большинстве своем - решительные кадровые офицеры Войска Польского с многолетним опытом борьбы, отчаянно пытались переломить критическую ситуацию и, в частности, прорваться на соединение друг с другом.
8 августа 1944 г. один из таких полевых, вернее - городских командиров, капитан "Krybar" (Cyprian Odorkiewicz), командовавшей повстанческими подразделениями, оборонявшими район Повисле (Powiślе), задумал дерзкую контратаку против ключевого опорного пункта противника - Варшавского Университетского городка. Выбив оттуда "гансов", капитан мог бы соединиться с отрядами, действовавшими на улицах Броварней и Северинов (Browarnej i Sewerynów), а объединенными силами у них был шанс перейти в тактическое наступление или хотя бы продержаться подольше.
План был, несомненно, амбициозным, но дело встало за малым: укрепившихся за прочными стенами университетских корпусов немцев было невозможно выбить силами любительской повстанческой пехоты, вооруженной только легким стрелковым оружием и гранатами. И тогда капитан "Krybar" сделал ставку на бронегруппу, которая, прорвав внешний периметр обороны, высадила бы десант в самом расположении противника.
В начале восстания варшавянам удалось захватить несколько единиц германской бронетехники в разной степени поврежденности. В распоряжении отрядов на Повисле находился целехонький бронетранспортер Sd Kfz 251/1 Ausf.D, взятый у подразделения танковой дивизии СС "Викинг" и получивший простое польское имя "Ясь" (Jaś).

Повстанцы гордо обкатывают тот самый "Ясь" под польским флагом в первые дни восстания:

Однако одного бронетранспортера для захвата укрепленных немецких позиций было явно не достаточно. Другое дело - два бронетранспортера!
И капитан Одоркевич-"Krybar", ничтоже сумняшеся, приказал своему офицеру-квартирмейстеру подпоручику "Kaczka" (Edmund Frydrych):
- Пан Эдмунд, а организуйте-ка нам быстренько второй бронетранспортер своими силами, вы ведь инженер, я не ошибаюсь?
- Tak jest, panie kapitanie (Так точно, пан капитан)! - чеканно щелкнул каблуками подпоручик Фридович и задумался: "А что, я когда-то был инженером?"

"Штабное звено" постройки "Кубуся" - капитан Одоркевич (справа) и подпоручик Фридович, еще в полугражданской форме одежды, в окружении своих младших командиров в начале восстания:

Капитан не ошибался. Подпоручик Фридович не только "в той (довоенной) жизни" считался неплохим инженером, но и как раз располагал подходящей "платформой", которую его богатое техническое воображение сразу же одело грозной броней. Это был полуторатонный грузовичок Chevrolet модели 157, выпущенный перед войной по лицензии заводом "Lilpop, Rau i Loewenstein" S.A. в Варшаве. Такие "самоходы" находились, в частности, на вооружении Войска Польского до 1939 г. Так что машинка и ее возможности были хорошо известны любому польскому офицеру.

Один из польских 157-х "Шевроле", захваченных вермахтом в сентябре 1939 г.:

Время не ждало, "проклятые швабы" напирали по всем направлениям, и в тот же день, 8 августа, импровизированное (как почти все в этом восстании) повстанческое КБ приступило к работе.
Во-первых подпоручик Фридович, как подлинный военный, нашел того, на кого можно переложить ответственность за строительство БТРа - еще одного инженера, при чем не "в той жизни", а в этой. Неотвратимый выбор квартирмейстера пал на коменданта местной электростанции Станислава Скибневского (Stanisław Skibniewski), псевдоним "Cubryny", носившего в повстанческой армии скромное звание капрала. Человек он был сугубо мирный, испытывавший вполне понятную в военное время робость перед звездами на погонах (даже если их было всего по одной на плечо, как у Фридовича) и яростным скрипом сапог и амуниции. Словом, стоило намекнуть ему на перспективу повстанческого трибунала за саботаж ("Пан Станислав, собака, света нет, точка!"), как последовал искомый ответ:
- Хорошо, хорошо, дражайший пан Эдмунд, будет вам броневичок!

Электростанция в Повисле, находившаяся под эпизодическим обстрелом германской артиллерии, давно не давала свет, зато располагала какой-никакой технической базой и коллективом квалифицированных рабочих нужных специальностей - механиков, сварщиков, слесарей.
Работы было решено проводить в частной авторемонтной мастерской на перекрестке улиц Tamka и Topiel (сорри, аффтар заколебался транскрибировать польские названия на родной язык), которая точно не была внесена в таблицы целей германских артиллеристов.
С хозяином мастерской, "добрым поляком" и к тому же рядовым запаса Станиславом Квятковским (Stanisław Kwiatkowski, псевдоним "Stach"), сидевшим с карабином на баррикаде поблизости, вопрос был решен элементарно:
- Эй, чего это вы делаете в моей мастерской?
- Броневик для восстания!
- Ну делайте, делайте...

Чертеж будущего бронеобъекта был изготовлен неким "инженером Яном", человеком, сгинувшим в пламени восстания без имени и следов, о котором известно только, что до войны он был профессиональным архитектором. Оно и заметно: внушительные очертания "Кубуся" напоминают скорее фортификационное сооружение, чем бронеавтомобиль!

Руководителем производства работ и фактическим создателем "Кубуся" стал сержант (plutonowy) "Globus", "в миру" Йозеф Ферник (Józef Fernik), до войны - начальник механического цеха польского государственного авиазавода завода PZL, филиал Okęcie-Paluch.
Постройка "Кубуся" была начата 10 августа 1944 г.

Йозеф Ферник у своего детища, август 1944:

Наверное, вы уже заметили, что все польские повстанцы имели "подпольные имена", как бы выразились сейчас - позывные. На деле это было (как и все польское Сопротивление, кроме коммунистического) скорее романтической бравадой, чем реальной конспирацией, однако в истории нашего броне-механизированного героя повстанческий псевдоним сыграл важную роль - дал ему имя.
Kubuś Puchatek - так зовут в польском переводе Винни-Пуха, известного персонажа детских стихов и повестей Алана А. Милна, обстоятельного обжорку и сластену-медвежонка.
Милое имя, вполне подходящее для партизанского псевдонима веселой и жизнерадостной девушки...
Так шутливо и ласково звали в подполье супругу Йозефа Ферника, врача, погибшую 15 августа при попытке спастись из подожженного немцами дома, где размещался повстанческий лазарет.
В ее честь и был назван бронеавтомобиль. Солдаты во все времена часто давали оружию именно женские имена.
Неудивительно, что рвавшийся отомстить убийцам жены сержант Ферник работал практически без сна и отдыха, заражая своей мрачной решительностью весь рабочий коллектив. В рекордные 13 дней броневик был собран и готов к действию.

Имя девушки, позирующей на броне, неизвестно, как и то, какое она имеет отношение к этой истории. Но смотрится эффектно:

Конструкционные особенности "Кубуся" мне все равно не описать лучше, чем это сделано здесь: "Бронирование машины было полностью импровизированным и проектировалось исходя из имевшихся в распоряжении конструкторов листов бронирования и технологий их соединения. Предположительно, источниками материалов послужили разбитые немецкие и(или) французские/советские бронеавтомобили. Разумеется, листы бронирования толщиной в 5-6 мм легко пробивались ружейно-пулеметным огнем, что заставило создателей машины установить внутри машины еще один слой 6мм пластин, образовав внутренний каземат, что полностью защитило экипаж от огня стрелкового оружия. Дополнительной защитой служили и максимально возможные углы наклона бронирования, доводившие геометрический габарит лобовой проекции до 15-20 мм.
Машину лишили газового генератора и перевели на дефицитный бензин - двигатель имел мощность всего в 78 л/с, а с учетом износа - хорошо если половину отдавал.
Отдельной проблемой был никакой обзор из машины - из-за разнесенного бронирования углы зрения отсутствовали как класс. Основным люком десанта стал люк в днище машины, а не исходно планировавшийся для этого задний распашной люк, - из-за установки внутреннего каземата пользоваться задним люком стало невозможно.
Вооружение машины составляли советский пулемет ДП обр. 1928 года (скорее всего, из "воздушных посылок" Красной армии - М.К.), трофейный немецкий огнемет (согласно другой версии, это был огнемет wz.К, производившийся повстанцами в Варшаве кустарным способом - М.К.) и личное оружие экипажа и десанта. Десант был весьма солидным - в машину помещалось 12 человек. Водитель, стрелок башенного пулемета и 6-10 десантников.".
Машина несла своеобразный "городской камуфляж" в серых тонах и имя собственное на борту.

ТАКТИКО-ТЕХНИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ этого чуда повстанческой техники:

"Кубусь" снаружи и изнутри.
Щель переднего обзора:

Место водителя:

Каземат для десанта:

Высадка десантников под огнем противника планировалась через люк в днище:

Под днищем вполне хватало места, чтобы осмотреться и развернуться:

Повстанец, вооруженный тем самым самодельным огнеметом, возле бронеавтомобиля "Кубусь". Рисунок участника восстания:

На лобовой броне - вероятно, эмблема части - боевой группировки "Крыбар" (zgrupowanie "Krybar"), названной так по псевдониму командира, сражавшейся в районе Повисле. Имеющиеся фотодокументы не подтверждают наличия такого опознавательного знака.

Прямо из мастерской "Кубусь" был зачислен в состав взвода бронеавтомобилей повстанческой Моторизованной колонны "Выдра" (pluton samochodów pancernych Kolumny Motorowej "Wydra") и брошен в бой.
Штурм Университетского городка тщательно и тайно подготавливался капитаном Одоркевичем-"Krybar" все время, пока строился броневик.
В предрассветных сумерках 23 августа 1944 г. немецкие военнопленные, работавшие под конвоем повстанцев, разобрали польские оборонительные баррикады на улице Коперника, открывая проход атакующей бронегруппе.
В 4.00 утра головной бронетранспортер "Ясь" командира броневого взвода сержанта-подхорунжего (plutonowy podchorąży) Адама Девича (Adam Dewicz, псевдоним "Szary Wilk") и следовавший за ним "Кубусь" под командованием сержанта-подхорунжего Тадеуша Зелиньского (Tadeusz Zieliński, псевдоним "Miś") с водителем сержантом Фиялковским (Fijałkowski, псевдоним "Anastazja") вышли в атаку.
В этот решительный для обороны Повисля бой капитан Одоркевич послал лучших из лучших бойцов, имевшихся в его распоряжении. Экипажи и десанты обоих бронетранспортеров были частично укомплектованы подхорунжими (podchorąży), в польской военной терминологии - курсантами военного училища (в данном случае - подпольного), кандидатами на офицерский чин, самыми подготовленными и мотивированными.

Юные подхорунжие Варшавского восстания обучают еще более юных повстанцев:

Всего экипаж "Кубуся" в его первом бою насчитывал 12 человек - двоих в экипаже и десятерых в десанте.
Под прикрытием яростного огня, внезапно для досматривавших тревожные сны "гансов" открытого с повстанческих позиций перед Университетским городком из всего, что только могло стрелять, и при поддержке отборной штурмовой группы пехоты, оба польских бронеавтомобиля атаковали укрепленные немцами ворота Варшавского университета.

Десантники загружаются в бронеавтомобиль "Кубусь" перед началом атаки 23 августа:

Объект атаки - те самые университетские ворота в годы гитлеровской оккупации Варшавы:

Немцы, "подлинные поборники европейской культуры", прихлопнули Университет еще в 1939 г. и распихали большую часть профессуры по лагерям, а здания университетского городка превратили в полицейские казармы - апофеоз "образовательной программы" нацистов для "восточных народов".

Бой был безжалостным и хаотичным. После того, как заложенные повстанческими саперами динамитные заряды не смогли разрушить германские укрепления в воротах, их пробили выстрелами из британского противотанкового гранатомета PIAT и тараном бронетранспортера "Ясь". Ведя ураганный огонь из всего бортового вооружения, польские бронеавтомобили ворвались на территорию Университета и высадили десант. Немецкий бункер, защищавший вход, был захвачен поляками; остатки его гарнизона бежали. Отважные подхорунжие ручными гранатами и огнем из гранатомета подавляли пулеметные точки врага в здании библиотеки...
Однако немцы, даже тыловые резервисты "разлива" 1944 г., оставались сильным и упорным противником, и этот противник оказался не по зубам юным варшавским энтузиастам.
Оправившись от неожиданности, оборонявшие Университетский городок подразделения 608-го охранного полка вермахта открыли плотный ружейно-пулеметный заградительный огонь. Через несколько минут в бой вступили противотанковые орудия, огонь которых, впрочем, был недостаточно точен.
Повстанцы начали нести потери; был убит командир взвода бронеавтомобилей сержант-подхорунжий Девич. Бой опасно затягивался, и повстанцы катастрофически быстро теряли свое единственное преимущество - внезапность.
Отряды, которые должны были организовать атаку Университетского городка со стороны улиц Броварней и Северинов из-за несогласованности командования начали наступление с большим опозданием и были легко отбиты немцами.
Вскоре сквозь беспорядочную трескотню перестрелки пробился приближающийся рев танковых двигателей (вероятно, немцы подтянули на угрожаемый участок бронетехнику, и не какую-нибудь импровизированную, а вполне реальную).
Принявший командование после гибели Адама Девича командир "Кубуся" сержант-подхорунжий Тадеуш Зелиньский принял давно назревшее решение об отходе. Раненых повстанцев кое-как затащили в броневики, после чего "Ясь" успешно выполнил не совсем почетный маневр: уполз из боя задним ходом. Очередь ретироваться была за "Кубусем".
И тут в дело вступил распроклятый закон войны Мерфи, который вполне действовал и в 1944 г., хоть был выдуман только в 1949-м. Не выдержав таскать на себе тонны железа, изношенный двигатель "Кубуся" заглох в самый ответственный момент. Некоторое время боевая машина, по броне которой как град стучали немецкие пули, оставалась  под обстрелом без движения. В то время, как скопившиеся под прикрытием ее брони повстанцы вели отчаянную перестрелку с "гансами", экипаж, поминая пресловутые "пся крев", "холеру ясну" и ряд других идиоматических выражений, лихорадочно пытался запустить мотор. К счастью, это удалось сделать, и "Кубусь", изящно развернувшись и въехав кормой в фонарный столб (от удара разошелся шов броневых листов), наконец вышел из-под обстрела и ретировался на улицу Tamka - зализывать раны.
Руководивший боем капитан Одоркевич плюнул, грубо нецензурно выругался и... приказал готовиться к новому штурму. Надо отдать должное польским офицерам: не особенно избалованные в годы Второй мировой военной удачей, они умели переносить поражения стоически и не терять воли к борьбе.

Оказание помощи раненому варшавскому повстанцу:

С учетом многочисленных конструкционных и тактических косяков, выявленных первым боевым применением, в последовавшие дни "Кубусь" подвергся существенной доработке. В щели переднего обзора установили 80-мм бронестекло, защищавшее водителя от пуль и осколков. Боевую башенку, образованную из створок верхнего люка и дополнительно установленного для защиты стрелка спереди бронещитка, приспособили для установления противотанкового гранатомета PIAT (столь неплохо зарекомендовавшего себя при недавнем штурме "цитадели науки"). Из пулемета Дегтярева теперь вел огонь через бойницу в лобовой броне боец, располагавшийся рядом с водителем. Ненадежный самодельный огнемет из броневика убрали (не дай Пан Езус и Матка Боска, полыхнет внутри!), так что вооружение "Кубуся" отныне было целиком советско-британским. Расширили и люк в днище для высадки десанта.
В таком виде наш герой отправился в свой второй и последний бой 2 сентября 1944 г. - опять на штурм злополучного Университетского городка.

Модернизированный "Кубусь" в бою 2 сентября 1944 г., современный рисунок:

__________________________________________________М.Кожемякин.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.

Во Второй мировой войне в составе войск СС (Waffen SS) нацистской Германии не было создано ни одной части, имевшей бы статус «польской». Некоторые авторы, преимущественно польские, ошибочно используют этот факт для утверждения: «Поляки в СС не служили». На самом деле это не соответствует действительности. Поляки, а, вернее, граждане Речи Посполитой не были редкостью в рядах преступного «черного ордена» нацистов. При чем речь идет не только об этнических немцах из Польши, так называемых "фольксдойче" (Volksdeutsche).

Не ставя под сомнение вклад Войска Польского (в особенности Народного, сражавшегося вместе с Красной Армией) в разгром гитлеровской Германии и мужество польских борцов-антифашистов, нельзя забывать и о многочисленных коллаборационистах - пособниках нацистов в этой стране.

Специфика гитлеровского оккупационного режима в Польше в 1939-44 гг., жестко разграничившая поляков и немцев по принципу «побежденные»-«победители», не создавала предпосылок для появления в собственно польской среде коллаборационизма, как политического явления (что, впрочем, не исключало наличия крайне широкого круга лиц, сотрудничавших с оккупантами ради "шкурных" интересов).
Однако нельзя сбрасывать со счетов тот факт, что предвоенная Польша являлась многонациональным государством (речь здесь идет не только о больших украинской, белорусской, еврейской и немецкой диаспорах), и межэтнические отношения в ней были далеки от идеальных. Наряду с поляками, в Речи Посполитой проживали такие самобытные славянские народы, как силезцы, мазуры, кашубы и гурали. Наиболее интересны в данном случае два последних, как в значительной степени осознающих свою этно-культурную и историческую самостоятельность. Именно на их поддержку сделали ставку власти "третьего рейха", проводя в покоренной Польше свою политику: «Разделяй и властвуй».

Итак, кашубы (самоназвание: Kaszеbi, нем.: Kschuben) это самобытная западнославянская народность, проживающая на северо-западе Польши, в Поморье, и ведущая род от древнеславянского племени поморян.

Кашубский язык родственен языку лужицких сорбов (самого крупного славянского меньшинства Германии), а также отчасти – чешскому и словацкому. Более 50% кашубов придерживаются католицизма, но велика и евангелическая община. По состоянию на 1939 г. на территории Польши, согласно германским данным, насчитывалось не менее 200 тыс. кашубов; официальная польская статистика приводила в три-четыре раза меньшую цифру. Исторически кашубы были тесно связаны с Германией, особенно с Ганзейскими городами, а ранее – и с Тевтонским орденом. Жизнь у моря делает этот народ отличными моряками и рыбаками, поэтому германские торговцы и мореплаватели охотно нанимали их на свои корабли. Польша же, у которой до Новейшего времени не было сколько-нибудь значительного флота, могла предложить свободолюбивым кашубам только панское ярмо.
Непростая ситуация сложилась и в предвоенной Польше, власти которой применяли метод «кнута и пряника», чтобы ассимилировать независимых поморских славян. Варшава всячески подавляла национальное самосознание кашубов и одновременно поощряла «записавшихся поляками». Несомненно, при этом активно полонизировалась, т.е. "ополячивалась" часть местной интеллигенции, особенно люди, желавшие получить доступ к государственным должностям и военной службе (значительная часть офицеров польских ВМС в 1939 г. были этническими кашубами). С другой стороны, активно действовала культурно-политическая организация Кашубско-Померанский союз («Матица Кашубская»), боровшаяся за сохранение этнической самобытности и гражданских прав кашубского населения и поддерживавшая тесные связи с диаспорами в Германии и Вольном городе Данциг. Сильно было среди кашубской молодежи «сокольское» национально-спортивное движение.

Значительная часть кашубов рассматривала Германию как более выгодный вариант подданства, чем Польшу, и потому приветствовала оккупацию 1939 г. Предоставив кашубам статус «граждан рейха», нацистское руководство рассчитывало на их последующую «естественную германизацию», однако на первых порах не препятствовало определенному кашубскому культурно-просветительскому подъему. В ответ некоторые прогермански настроенные кашубы спешили доказать свою верность новым хозяевам, вступая в различные нацистские политические и трудовые организации. Местная молодежь проходила службу в вермахте (особенно в кригсмарине) на общих основаниях (впрочем, процент "уклонистов" и "откосников" среди нее был очень высок, что вызывало сначала раздражение, а с началом гитлеровской агрессии против СССР и репрессии германских мобилизационных органов). В то же время уже в 2 сентября 1939 г. именно на территории Поморья гитлеровцами был создан первый в Польше «идеологический концлагерь» - «Штуттгоф» (Stutthof), в который были брошены, в частности, многие тысячи полонизированных и/или антифашистски настроенных кашубов.

Можно предположить, что с 1939 по 1941 гг. кое-кто из придерживавшихся нацистских взглядов молодых кашубов сумел попасть в ряды СС «в общем порядке» - как любые другие "подданные рейха". Однако первый зафиксированный призыв кашубских добровольцев в действовавшие на Восточном фронте полевые части «черного ордена» относится только к сентябрю 1941 г. Тогда в Данциге и Поморье был проведен целевой набор новобранцев «арийских национальностей» для подготовки пополнения изрядно потрепанной в России в составе группы армий «Север» элитной дивизии СС «Мертвая голова» (SS-Totenkopf-Division, впоследствии 3.SS-Panzer-Division Totenkopf). Согласно данным польского историка С.Мазуркевича, среди прошедших суровый отбор на призывном пункте «Данциг» кандидатов в эсэсовцы, были и «около 50 кашубских парней, в основном из числа студенчества» (Mazurkiewicz S. Antologia zdrady narodowej i polskiej kolaboracji 1939-1945. Krakow, 1999). Учитывая основательную подготовку молодого пополнения войск СС на этом этапе войны, оказаться на фронте они могли не раньше зимы 1941-42 гг., когда дивизия «Мертвая голова» была вовлечена в тяжелейшие бои на Ленинградском направлении в знаменитом Демянском котле. Вполне вероятно, что почти все кашубские "добровольцы" заслуженно нашли свою могилу в снегах России.

Впрочем, из воспоминаний жителей польской столицы, переживших Варшавское восстание и бои за город при освобождении польской столицы войсками Красной Армии в сентябре 1944 г., следует, что среди подразделений 3-й танковой дивизии СС «Мертвая голова», сражавшихся в варшавском предместье Прага, «были солдаты-кашубы, говорившие по-польски, но к людям они относились даже более безразлично и презрительно, чем немцы» (Ostrogowska E. Warszawskie Dzieci. Warszawa, 1974). Были ли это ожесточившиеся за годы кровавой и беспощадной войны на Восточном фронте новобранцы 1941 г., или этнические кашубы, пополнившие ряды дивизии позднее поодиночке или мелкими группами, остается только догадываться. Очевидно одно: в составе одного из самых элитных соединений войск СС выходцы из Польши были отмечены, как минимум, в 1941 и 1944 гг.

Другая дивизия СС, в которой воевала большая группа кашубских добровольцев, наоборот, относится к числу сформированных незадолго до падения "третьего рейха" в отчаянной попытке гитлеровцев задержать мощное наступление Красной Армии на Берлин. В январе 1945 г. до нескольких сот преимущественно 17-19-летних курсантов из кашубских областей польского Поморья, проходивших подготовку в тренировочных лагерях СС на территории Германии, влились в состав сформированной в городе Курмарк 32-й добровольческой гренадерской дивизии СС «30 января» (32. SS-Freiwilligen-Grenadier-Division «30. Januar»).
Дальнейший путь этого в значительной степени импровизированного соединения, пролегший через тяжелые бои на Одере и под Берлином, где оно фактически было ликвидировано советскими войсками как боевая единица, известен. Остатки дивизии предприняли кровопролитный прорыв на Запад, чтобы избежать советского плена, который после всех зверств, совершенных "черным орденом" на советской земле, сулил эсэсовцам только заслуженное возмездие. Очевидно, что молодые кашубы полностью разделили бесславную судьбу дивизии и в основном были убиты или пропали без вести в феврале-мае 1945 г.
После войны власти Народной Польши развернули в Поморье широкомасштабную кампанию по выявлению лиц, подозреваемых в сотрудничестве с гитлеровцами. Местные энтузиасты-краеведы полагают, что в результате действий польских органов внутренних дел тысяч людей, отнюдь не все из которых были причастны к коллаборационизму, отправились за колючую проволоку лагерей или в принудительное изгнание. К примеру, почти все кашубы-евангелисты, считавшиеся "за немецкую веру" «основными приспешниками оккупантов», были вынуждены эмигрировать в Германию.

Однако назвать кашубов «виновной национальностью» (по примеру «большого брата») в Варшаве, к счастью, не решились, памятуя о заслугах кашубских моряков польского ВМС, активно действовавшего в составе британского Royal Navy, о страданиях узников «Штуттгофа» и вообще о том, что большинство кашубов относились к нацизму так, как должен относиться нормальный человек - с неприятием. Польские историки подсчитали, что в 1939-45 гг. в Поморье до 12 тысяч кашубов погибли от рук нацистов.

Гурали (самоназвание: Gorali) – славянская народность, проживающая на юге Польши в горных районах Бескид, на Подгалье и в Силезии. Кроме того, большие гуральские общины живут в Словакии и Чехии. Гуральский язык, делящийся на малопольский и верхнесилезкий диалекты, ближе всего к словацкому. В основном католики по вере (есть и евангелисты), гурали этнически ближе всего к словакам (имеется и влашское влияние), однако предпочитают подчеркивать свою самостоятельность. Как типичные жители гор, они отличаются горячим нравом, делающим их хорошими солдатами, а свободолюбием и приверженностью своим традициям гурали сродни поморянам-кашубам. Накануне Второй мировой войны их численность оценивалась различными источниками от нескольких сот тысяч до 2 млн. человек . Отношение официальной Варшавы к этому национальному меньшинству было примерно аналогичным, как и к кашубам. Однако в данном случае полонизаторам из Варшавы противостояла не столько малочисленная гуральская интеллигенция (большинство гуралей были обычными крестьянами), сколько сплоченность верных заветам старины сельских общин.

С началом немецкой оккупации нацисты предоставили гуралям ряд приоритетных политических и культурных прав по сравнению с поляками. Гитлеровцы пошли на это, отчасти желая заручиться поддержкой еще одних противников концепции «Польши от моря до моря», отчасти же - чтобы показать расположение к своему новому союзнику – Словакии, на которого исторически ориентировались гурали.

Вероятно, был учтен и чисто практический момент: эти отважные горцы представляли собой прекрасный человеческий материал для горно-егерских частей (гуральская национальная шапочка даже является головным убором польских горных стрелков), однако главной проблемой здесь стал языковой барьер. В отличие от кашубов, большинство из которых хорошо владели немецким и легко «размешивались» в немецких взводах и ротах, малограмотные крестьяне из Бескид и Подгалья охотнее шли на службу в армию Словакии, где приказы отдавались на хорошо понятном им языке. Немцам же пришлось бы формировать чисто гуральские подразделения, да еще во главе со славяно-говорящими офицерами. До тех пор, пока дела у "третьего рейха" шли неплохо, к реализации таких трудоемких проектов немцы, исполненные двойного - тевтонского и нацистского - презрения к "неполноценным славянам", приступали не часто.

Относительно немногочисленные гурали, симпатизировавшие гитлеровцам и сумевшие освоить немецкий, поступали добровольцами в вооруженные силы оккупантов и, в частности - в войска СС, в личном порядке. К примеру, когда весной 1943 г. 4-я Полицай-гренадерская дивизия СС (4. Polizei-Panzer-Grenadier-Division) несла оккупационную службу на юге Польши и на территории протектората Богемия и Моравия, в ее действовавших в горных районах частях были служащие-гурали, использовавшиеся качестве проводников и впервые носившие официальный статус «польских добровольцев СС» (SS-Polnische-Freiwillingen). Жестокая ирония судьбы, заведомо унизившей коллаборационистов, заключалась в том, что в "третьем рейхе" гуралей как раз считали самостоятельным народом, а в войсках СС они оказались «поляками» (затем – «словаками»). Когда летом 1943 г. дивизия была переброшена в Югославию для борьбы с партизанами, горцы-проводники были переданы в состав полиции.
Уже в качестве «словацких добровольцев», то есть переведенных из вооруженных сил Словакии, в октябре 1944 г. (после подавления гитлеровцами Словацкого национального восстания) группа гуралей была задействована при формировании одной из самых «многонациональных» дивизий войск СС - 31-й добровольческой гренадерской (31.SS-Freiwilligen-Grenadier-Division, «Bohmen-Mahren»). Как отмечает историк дивизии Р.Пенч, «значительное число воинственных горцев из Польши» влились в ее состав наряду с венгерскими и словацкими «фольксдойче», венграми и словаками, хорватами и чехами, и даже отдельными боснийскими мусульманами (Pencz R. The History of the 31st Waffen-SS Volunteer Grenadier Division. - England, Helion & Company. 2002). При условии того, что о численности крупнейших этнических компонентов этой дивизии существуют весьма примерные данные, остается только предполагать, сколько именно гуралей в ней могло быть. Дивизия вела ожесточенные оборонительные бои с частями Красной Армии в южной Венгрии и в Силезии, и в конечном итоге была наголову разгромлена советскими танковыми частями в мае 1945 г. в районе населенного пункта Кенинггратц на территории "протектората Богемия и Моравия" (Чехия). Уцелевшие солдаты и офицеры дивизии оказались в советском плену, откуда поляки-рядовые были репатриированы в целом к 1946 г. - в распоряжение фильтрационных органов Народной Польши.

Показательно, что в отношении гуральского меньшинства репрессии со стороны польских властей после окончания войны были относительно недолгими и коснулись, опять же, в первую очередь евангелистов, часть которых была вынуждена выселиться в Словакию. Видимо, в Варшаве решили, что с "темных пастухов" из Бескид и Подгалья спрос невелик.
Опять же существенным противовесом немногим гуралям, перешедшим на сторону врага, были тысячи их земляков, отважно сражавшихся против гитлеровцев в составе Войска Польского в сентябре 1939 г. и на Западе, в Народном Войске Польском плечом к плечу с Красной Армией и особенно - в партизанских отрядах в отрогах родных гор.

______________________________________________________Михаил Кожемякин.

Странноватый с вида, 9-милиметровый, заряженный на 32 патрона, невероятно простой и невероятно же капризный STEN британской разработки 1941 г. заслужил славу одного из самых харизматичных пистолет-пулеметов Второй мировой войны с очень неоднозначной репутацией.

На канале MILITAN этому ежедневно проклинаемому и в то же время излюбленному оружию коммандос Британского содружества и бойцов Сопротивления, побывавшему в руках солдат, пожалуй, любой из участвовавших во Второй мировой стран (в Красной Армии небольшая партия ленд-лизовских STENов якобы находилась на вооружении экипажей танков и САУ), посвящена интересная статья: https://dzen.ru/a/Y9jNV1fOKFMOb5hK.
Со своей стороны продолжаю рубрику военной поэзии стихотворной одой, которую написал пистолет-пулемету STEN канадский артиллерист С.Н. Тид (Gunner. S.N. Teed):

Бесполезной железкой, жалкой трубой
Ты висишь на дешевом ремне.
Но в ночной разведке, когда ты со мной,
Почему-то спокойней мне.

Ты плюешься свинцом почти наугад,
По корове промажешь в упор!
О тебе такое в войсках говорят,
Что вступить постесняюсь в спор.

Любишь, если с маслом чистят тебя,
Нрав - капризней всех моих баб...
То клок формы затвором прихватишь, любя,
На бегу бить по ребрам ребрам не слаб.

Нам с тобою цена - на двоих медный грош,
Наспех нас склепала война.
Ты клинишь от пыли, ржавеешь в дождь...
Извини, не твоя вина!

Пусть писаки и шлюхи в тылу твердят,
Что мой долг - храбро сдохнуть за них...
Тридцать два патрона твоих подряд -
Тридцать две отсрочки моих!

После боя поглажу я твой бочок,
И скажу, доброты не тая:
"Славно ты поработал, железный дружок!
Может быть, плох не ты, а я?"
_________________________________авториз.пер. М.Кожемякин.

Ode to a Sten Gun
By Gunner. S.N. Teed

You wicked piece of vicious tin!
Call you a gun? Don't make me grin.
You're just a bloated piece of pipe.
You couldn't hit a hunk of tripe.
But when you're with me in the night,
I'll tell you pal, you're just alright!

Each day I wipe you free of dirt.
Your dratted corners tear my shirt.
I cuss at you and call you names,
You're much more trouble than my dames.
But boy, do I love to hear you yammer
When you 're spitting lead in a business manner.

You conceited pile of salvage junk.
I think this prowess talk is bunk.
Yet if I want a wall of lead
Thrown at some Jerry's head
It is to you I raise my hat;
You're a damn good pal...
(https://www.canadiansoldiers.com/weapons/smgs/sten.htm)

Еще одна попытка вольного перевода оды Стену, найденная на просторах Интернета:

*******

Кривая банка из-под шпрот!
Не ствол - умора. Ты - урод.
Ты - возгордившийся кусок трубы фекальной!
С тобой едва ль кто попадет
В коровий бок, дружок, но вот
С тобой лишь чувствую себя в ночи нормально.

Я ободрал своих сто шкур,
Чтоб привести твою - в ажур.
Я все углы твои покрыл отборным матом.
Ты хуже сотни злобных тещ.
Но злость твоя - такая мощь!
И для меня твой рев - что Лунная соната.

Ты понял всё, металлолом?

Я кончил. Скоро в бой пойдем.
И отобьем стеной свинца врагов атаку.
Дай Бог, чтоб завтра мне опять
Тебя все так же проклинать.
Ну, непутевый агрегат...
Держись, чертяка!

(с) 19.07.2003, by Nick-to

Тут отгремела 97-я церемония награждения Оскар, где Киран Калкин взял награду за лучшую мужскую роль второго плана.
И вот я решил взглянуть на его работу.
Фильм называется "Настоящая боль". История про двоюродных братьев (Джесси Айзенберг и Киран Калкин, Айзенберг еще и режиссировал фильм), которые поехали в тур по Польше, откуда родом бабушка главных героев, которая бежала от нацистов.

Герои вместе с другими же потомками евреев путешествуют по знаковым для польских евреев местам. Начинается тур с пешего похода по Варшаве, где гид у Памятника Варшавскому восстанию рассказывает какие плохие русские не помогли полякам. А герой Кирана Калкина восклицает, что хочет сфотографироваться со скульптурами восставших, помочь им в бою против русских и нацистов...

А вот памятник Советско-Польскому военному братству в Варшаве снесли. Сначала под предлогом для переноса из-за строительства метро, обещали вернуть на место, но потом как-то передумали. Ну как бы герой Калкина смог воскликнуть против русских и нацистов на фоне такого памятника. Одним словом, понятно, ведь к фильму кроме всех прочих студий приложил и Польский Институт Кино. А он транслирует истинно верную версию истории.

Сама же игра Калкина на уровне Зака Галифианакиса во Впритыке. Такой же нелепый и странноватый попутчик для героя Айзенберга.
Одним словом, тоже непонятно за что тут давать Оскар.
Ну Эмилию Перес ради Зои Салданы смотреть точно не буду. Анору видел. Осталось посмотреть Бруталиста, но пока можно уже сказать, что в этом году наградной сезон не задался, конечно.

Нет, они этого не знали, главным образом потому, что действительно не знали. Они были в значительной степени остановлены на реке Висла, но это не значит, что они просто увидели реку и остановились. В реальности советские войска несколько раз вступали в бой с немецкой армией на окраинах Варшавы, но терпели поражения. Более того, советские войска фактически форсировали Вислу и пытались создать плацдарм на другом берегу, но вновь были вынуждены его оставить из-за сильного давления со стороны немецкой армии.

Силы, достигшие Варшавы, были теми, которые участвовали в Брестско-Люблинской наступательной операции. Операция была названа так потому, что именно Брест и Люблин были её стратегическими целями. 18 июля началось масштабное наступление с советских позиций в южной Белоруссии и северной Украине. К 28 июля цель операции была достигнута: элитная 8-я гвардейская армия Чуйкова взяла Брест, а Константин Рокоссовский (польский командующий в Красной армии) занял Люблин 24 июля. Варшавское восстание началось 1 августа, всего через два дня после того, как эта наступательная операция достигла своих целей в Люблине и Бресте. Части Белорусского фронта уже осторожно продвигались к Варшаве, пытаясь отрезать пути отхода группе армий «Центр» немецкой армии.

Однако, если взглянуть на карту, можно заметить, что 8-я армия в Бресте находилась в 180 километрах от Варшавы, а 1-я Польская армия и войска Рокоссовского — в 130 километрах. Первые части, прибывшие к Варшаве, были из значительно более слабой 47-й армии, у которой не было достаточного количества бронетехники. 29 июля советские войска передали по радио сообщение, призывающее поляков сопротивляться немцам в целом. Советское командование надеялось окружить остатки группы армий «Центр» между 47-й армией с севера, армиями Чуйкова и Рокоссовского с юга и польским восстанием с запада.

Однако южные армии не могли преодолеть 130–180 километров всего за несколько дней, продвигаясь через территорию, контролируемую противником. Первые советские подразделения, поспешившие к Варшаве, прибыли в день начала восстания, но столкнулись с неожиданностью: вместо панического отступления группы армий «Центр» они наткнулись на четыре свежие немецкие танковые дивизии, которые вступили с ними в бой к востоку от Варшавы в битве под Радзимином и Воломином. Советские войска проиграли это сражение.

Когда элитные части Красной армии — 8-я гвардейская армия и 1-я Польская армия — прибыли, они немедленно вступили в бой с немецкими войсками и участвовали в битве под Студзянками к югу от Варшавы с 9 по 16 августа. Эта битва завершилась решительной победой советских войск, но на других участках фронта дела обстояли хуже, и битва за Сандомир к югу продолжалась целый месяц, до 29 августа.

Идея о том, что советские войска просто остановились, является ложной. Это миф, созданный в рамках политического нарратива, тогда как в реальности Красная армия на протяжении всего августа 1944 года вела несколько сражений вдоль Вислы и в районе Варшавы. Проблема заключалась в том, что советские войска не выиграли все эти битвы, а в реальной войне невозможно продвигаться через противника, которого ты ещё не разгромил.

Дополнительно стоит отметить, что Варшавское восстание не было скоординировано с советским командованием, поскольку лондонское подпольное руководство сопротивления стремилось взять контроль над Варшавой самостоятельно. Идея о том, что советская радиопередача каким-то образом спровоцировала восстание, также является ложной. Это восстание было частью серии выступлений в рамках операции «Буря», в ходе которой польские ополченцы уже освободили несколько городов. Однако после ряда успешных выступлений в разных польских городах немцы поняли стратегию и были готовы к повторению подобного сценария в Варшаве. По какой-то причине этот аспект редко упоминается.

В эти июльские дни мы вспоминаем события операции «Багратион». Это был крупнейший успех Красной армии и одно из самых масштабных военных сражений всех времен и народов. Но советское наступление не ограничилось только территорией БССР, оно охватило большую часть Литвы и восточные районы Польши. Там совсем скоро будут отмечать очередную годовщину трагического Варшавского восстания, которое началось 1 августа. В результате польская столица была практически стерта с лица земли. Но сами поляки почему‑то винят в этом не только немецких оккупантов. В чем же дело?

Польское сопротивление не было единым

После оккупации Польши германскими войсками в 1939 году в этой стране сразу же начали формироваться различные группы сопротивления. Они никогда не были едины, но постепенно определились две основные силы.

6 января 1942 года коммунисты объединились в Гвардию Людову (с 1944 года — Армия Людова). 14 февраля 1942 года на базе «Союза вооруженной борьбы» была создана Армия Крайова (АК), которая подчинялась правительству в изгнании в Лондоне. Численно АК была больше и старалась охватить своими отрядами всю бывшую территорию Второй Речи Посполитой, включая земли Западной Белоруссии.

Отношения аковцев с советскими партизанами и местным белорусским населением были сложными. В ряде случаев отмечалось сотрудничество в борьбе с оккупантами. Однако постепенно нарастала враждебность, которая усилилась после разрыва отношений советского правительства с польским эмигрантским центром в Лондоне в апреле 1943 года.

Отмечены многочисленные эпизоды прямых контактов командиров АК с оккупационной администрацией, получения от нее оружия, участия в боях против наших партизан, репрессий против белорусов по этническому признаку. Некоторые соединения АК заключали соглашения с гитлеровцами. Они предлагали борьбу против советских партизан взамен на снабжение польских отрядов оружием и боеприпасами. Например, такое соглашение было заключено Наднеманским соединением АК.

Системным был коллаборационизм АК в районе Лиды. Достаточно сказать, что генеральный комиссар округа «Беларусь» Курт фон Готтберг весной 1944 года запретил проводить принудительную мобилизацию в «Белорусскую крайовую оборону» в Лиде и окрестностях, Узде, Ивенце, Воложине, Браславе, Мяделе, Козловщине и части Деречинского района, чтобы не мешать рекрутированию бойцов, которое осуществлялось АК. Таким образом, число аковцев увеличилось до 20 тысяч человек.

У Армии Крайовой были свои интересы

Наступление советских войск и начало освобождения Белоруссии поставило перед командованием АК вопрос о стратегии дальнейших действий. Показательно, что разработка антисоветских акций проводилась в тесной координации со спецслужбами Великобритании, которая на тот момент являлась союзницей СССР в войне. Так, был разработан проект «Барьер». Он предполагал проведение диверсий на тыловых коммуникациях, в частности железных дорогах, чтобы замедлить движение Красной армии на Запад.

Однако все эти разработки были признаны неэффективными. 20 ноября 1943 года командующий АК генерал Тадеуш Бур-Коморовский подписал план акции «Буря». Он предусматривал захват власти на бывшей польской территории. Причем речь шла не совсем о восстании.

Аковцы планировали воспользоваться успехами Красной армии на фронте и отступлением вермахта. В этих условиях предполагалось выйти из подполья и взять под контроль крупные города. Таким образом, при подходе советских войск их встретил бы польский командир, который заявил бы «о правах лондонского правительства».

В СССР знали о подобных планах и расценивали их крайне негативно. 3 августа 1944 года в ходе переговоров в Москве с главой эмигрантского правительства Станиславом Миколайчиком Иосиф Сталин дал недвусмысленную оценку действиям АК: «Борьбы с немцами она не ведет. Отряды этой армии скрываются в лесах. Когда спрашивают представителей этих отрядов, почему они не ведут борьбы против немцев, они отвечают, что это не так легко, так как если они убивают одного немца, то немцы за это убивают десять поляков».

Впрочем, подобная логика аковцев не остановила их при подготовке Варшавского восстания, которое обернулось колоссальными потерями.

Авантюра командования Армии Крайовой

На территории Западной Белоруссии акция «Буря» стала осуществляться на фоне операции «Багратион». 1 июля аковцы неудачно попытались захватить Новогрудок. 7 июля началась операция «Острая Брама», ставившая целью взять власть в Вильно и округе. К городу подошли отряды АК численностью от 4 до 10 тысяч человек. Они завязали бои с немцами, им удалось закрепиться на отдельных объектах, однако большинство атак было отбито сильным немецким гарнизоном. В целом операция провалилась.

Вильнюс был освобожден благодаря действиям 3‑го Белорусского фронта под командованием генерала армии Ивана Черняховского. Кстати, содействие оказывали и советские литовские партизаны. 13 июля Красное знамя было водружено на башне Гедимина.

Правда, первое время красноармейцы осуществляли патрулирование города совместно с бойцами АК. Но те не проявляли лояльности к советскому командованию, и с 17 июля по 3 августа части АК общей численностью 7924 солдата и офицера в районе Вильнюса были разоружены.

Провал акции «Буря» на западнобелорусских землях, как оказалось, был только прологом к большой катастрофе, какой стало Варшавское восстание.

Советское правительство и послевоенная отечественная историография обвиняли в непродуманном начале вооруженного выступления в Варшаве эмигрантское правительство. Сейчас мы можем совершенно точно сказать, что это была инициатива командования АК, по степени легкомыслия и неподготовленности носившая характер безответственной авантюры.

Глава «лондонского правительства» Миколайчик, как уже говорилось, на момент начала восстания находился в Москве. А еще 21 июля был образован просоветский Польский комитет национального освобождения (ПКНО). В его состав вошли представители ряда левых и социалистических партий, а также генералы Зыгмунт Берлинг, Михаил Жимерский и полковник Эдвард Охаб, командовавшие польскими воинскими частями в составе Красной армии.

На следующий день в Хелме был издан Июльский манифест. В нем излагалась программа строительства новой Польши на народно‑демократических основах. 26 июля правительство СССР и ПКНО подписали соглашение, по которому ПКНО признавался законной властью на освобожденной польской территории. 1 августа штаб‑квартирой комитета стал Люблин.

В АК эти события расценили как открытый вызов и решили показать свою силу. Известно, что последние дни июля командование АК с участием делегата правительства в изгнании напряженно обсуждало вопрос о начале восстания. Они не располагали достоверной информацией о ситуации на фронте и считали, что немцы со дня на день начнут эвакуацию города. В частности, их разведчики увидели советские танки неподалеку от Праги, правобережного пригорода Варшавы, и предположили, что те уже входят в город. В такой обстановке Бур‑Коморовский отдал приказ о начале восстания 1 августа в 17:00.

Нужно сказать, что повстанцы имели численное преимущество, располагая почти 25 тысячами бойцов. Однако они были плохо вооружены, в основном легким стрелковым оружием, которого также не хватало, имели мало боеприпасов. Само командование считало, что два‑три дня продержаться удастся.

Немецкий же гарнизон насчитывал примерно 15 тысяч человек, однако он включал многие тыловые и зенитные части. Оккупанты знали о том, что готовится вооруженное выступление, и подготовились заранее. Они оборудовали несколько опорных пунктов, были хорошо вооружены и имели большой запас оружия и амуниции.

Восстание стало кровавой агонией Варшавы

С первых минут восстание оказалось нескоординированным и раздробленным на несколько секторов. Непосредственное командование осуществлял генерал Антоний Хрусьцель («Монтер»). В ряде случаев многое решал порыв патриотично настроенной польской молодежи, принявшей активное участие в восстании. Так была захвачена электростанция, что сыграло большую роль в том, что повстанцы продержались столь долго.

Наличие электричества позволило обеспечить производство оружия в кустарных мастерских. Восставшие овладели также немецкими складами с продовольствием. Пожалуй, этим успехи и ограничились. Ошибкой командования было то, что ограниченными силами попытались овладеть большим количеством объектов, которые упорно защищались гитлеровцами. Не было предпринято серьезных попыток захватить мосты через Вислу, что могло стать решающим фактором к успеху восстания. Да и сам план выступления современные исследователи оценивают как дилетантский и нереалистичный.

Вскоре численность повстанцев за счет мирных жителей и мобилизации в окрестностях города увеличилась до 50 тысяч. Хотя, нужно отметить, имелись многочисленные случаи уклонения от мобилизации. Но и немцы быстро перебросили в город новые части.

Их основу составили опытные каратели Оскара Дирлевангера, коллаборационисты разных национальностей, отличившиеся зверствами на оккупированной советской территории. В Варшаве они действовали такими же методами. Руководить подавлением восстания было поручено обергруппенфюреру СС Эриху фон дем Бах‑Зелевскому, который до этого также командовал антипартизанскими акциями на оккупированной территории СССР.

Повстанцы проявляли большое мужество. Им удавалось отбить даже отдельные немецкие танки, артиллерийские орудия. Из неразорвавшихся вражеских снарядов они умудрялись делать гранаты. Но авантюризм и ошибки командования обрекли восстание на неудачу с первых же часов. Так, командиры АК предполагали, что Великобритания перебросит польскую парашютную бригаду для помощи, что само по себе было нереалистично.

В итоге вооруженное выступление превратилось в кровавую агонию большого европейского города. Немцы обстреливали жилые кварталы из реактивных минометов и крупнокалиберных орудий «Карл». Каратели беспорядочно уничтожали население, устраивая массовые расстрелы жителей. В итоге, по приблизительным подсчетам, было убито 17 тысяч повстанцев и от 150 до 200 тысяч мирных жителей, была уничтожена четверть жилого фонда польской столицы.

Поляки во всем винят Красную армию

После 5 сентября единственным повстанческим районом оставался небольшой пятачок в Чернякуве. Бойцы АК и местные жители укрывались там в подземных коммуникациях. А полностью деморализованное поражением и огромными потерями командование АК решило пойти на капитуляцию, которая и была подписана 2 октября.

Гитлеровцы сделали торжествующие победные фотоснимки, где Бах‑Зелевский улыбаясь пожимает руку генералу Тадеушу Бур-Коморовскому. И, нужно сказать, верхушка АК сумела сохранить себе жизнь. Тот же Бур-Коморовский после войны даже одно время возглавлял польское эмигрантское правительство. Чего не скажешь о простых бойцах и мирных жителях. Их поместили в концлагеря, где они содержались в чудовищных условиях. Немцы целенаправленно уничтожили оставшиеся целые здания, в том числе историческое Старе Място. Город был стерт с лица земли.

Польские политики любят обвинять в поражении восстания советское руководство и командование Красной армии, которые якобы не пришли на помощь. Современный российский историк Алексей Исаев, один из самых авторитетных исследователей Второй мировой войны, доказал, что советские войска намеревались овладеть городом. Но сделать это они должны были по уже отработанной схеме: создать плацдармы на правом берегу Вислы, окружить гарнизон, принудив его либо к отступлению, либо к капитуляции.

Танки, которые увидели аковцы на левом берегу, принадлежали 2‑й танковой армии генерала Алексея Радзиевского. Они как раз совершали обходной маневр, однако столкнулись с ожесточенным сопротивлением гитлеровцев. Те перебросили свежие части, в том числе отборную дивизию «Герман Геринг» и даже сумели окружить передовую группу армии, которой пришлось пробиваться к основным силам с тяжелыми боями.

В этих условиях стало ясно, что взять Варшаву с ходу не удастся. Немцы сохранили контроль над мостами, что также затрудняло штурм города. А войска Красной армии выдохлись после стремительного наступления в ходе операции «Багратион». Тем не менее попытки переправы на правый берег предпринимались постоянно. Войско Польское, воевавшее на советской стороне, потеряло в ходе этих боевых действий 1987 человек убитыми и пропавшими без вести.

Главной причиной поражения стал авантюризм командования АК. Они никак не согласовывали свои действия с советским руководством, не рассматривали Красную армию как союзника. Весь смысл восстания состоял в том, чтобы не допустить советские войска в город. Этого, собственно, они и добились ценой гибели десятков тысяч человек и уничтожения самой Варшавы. Что не отменяет мужества обычных поляков, поднявшихся на борьбу.

В итоге и сама столица, и вся Польша были освобождены Красной армией ценой жизней свыше 600 тысяч солдат и офицеров. Но об этом в современной Польше, разрушающей памятники освободителям, очень не любят вспоминать.

Вадим ГИГИН, депутат Палаты представителей, кандидат исторических наук