Текст написан мной со слов Трищенко В.П. Моего сослуживца, старшего боевого товарища.
До июля 1984 года, я служил в 177 ОСН (отряд специального назначения). Там я служил заместителем командира группы, в 4-ой роте, с декабря 1983 года по июль 1984 года. Отряд сначала стоял в Гульбахоре, потом в Газни. 13.01.84 года, я участвовал в знаменитом бою под Суруби.
На Суруби я получил пулю в левое плечо навылет, осколок в левое бедро и левый лацкан бушлата был прострелен в двух местах. Помню, еще надо мной шутили ребята, по-доброму, насчет бушлата. А в госпиталь мы попали уже 14-го вечером на МИ-8. Раньше не смогли, так что больше суток пришлось ждать. Кстати, справка из центрального Кабульского госпиталя, у меня хранится до сих пор, мало ли что. На осколок я тогда особо не обратил внимания, думал царапина. А зря, ранение оказалось вполне серьезным. Боль в бедре чувствуется иногда до сих пор. Правда, этот осколок я потерял в конце 90-х, он у меня вышел сам, дней за десять.
В феврале я приехал из Кабульского госпиталя уже в Газни. В июле, в отряде изменили штаты. На должность заместителя командира группы, вместо прапорщиков, стали назначать сержантов. А нас переводили в другие подразделения. Так что из 177 отряда я попал в 177 полк.
29-го июля 1984 года, перед обедом, я спрыгнул с БТРа возле 18-го опорного пункта, третьего горнострелкового батальона третьей минометной, батареи. Тогда еще было название ОП (опорный пункт). Не было сторожевых застав и блокпостов, жаргон был чисто армейским. На опорном пункте периодически находилось примерно 6 офицеров и прапорщиков и около 20 солдат, это не считая тех, кто сидел на секретах. Коллектив отличный. Командир батальона − майор Глушко, командир батареи − капитан Казак. Офицеры батареи − лейтенант Липатов и Брянцев Юра, старшина батареи − Петя Балашев, он родом откуда-то с Волги.
Я назначен командиром взвода на автоматические минометы 2Б9 «Василек». Я их не знаю. Знаю простой 2Б14 «Поднос». Хотя, по сути то же самое, только «Василек» не носят на горбу и из него можно стрелять автоматически. Саша Симак, мой заместитель командира взвода. Он из Беларуси, из Бреста. Они с командиром батареи земляки, оба из Беларуси. Капитан Казак представил меня личному составу. Разговариваем, знакомимся.
Подходит время обеда. Обедаем с напитками, но все в меру. Новое место службы мне нравится, самое главное − дружный коллектив. Отношения прямо-таки братские. Хотя, конечно, в дальнейшем конфликты тоже бывали, но мы быстро мирились.
Наш ОП − старая капитальная постройка из камней, которую можно разрушить только гаубицей или попортить из РПГ. В расположении имеются три двери. Левая дверь − вход в офицерскую комнату. Следующая − в солдатскую. Дальше в каптерку − царство старшины. Старшина в Афгане прослужил уже больше трех лет. Полтора года солдатом и уже почти два с половиной года прапором. Все из-за своей хитрости. Как он нам потом сам рассказывал смешную историю.
А история такая. Прослужил старшина Балашев полтора года солдатом. Потом решил раньше уехать из Афгана. Написал заявление в учебку прапорщиков, с расчетом ее не закончить, а постараться, чтобы его выгнали. И в Афган больше не возвращаться. Но ему это сделать не позволили, а предложили на выбор − тюрьма или Афган. Он выбрал Афган.
На следующий день, после моего знакомства с боевым коллективом, приехал командир батальона. Привез убитого с нашего батальона. Он должен был скоро замениться. Поехал на колонне в дукан и погиб. Получил несколько пуль, не повезло. Вот так началась моя служба на новом месте. Еще командир батареи сообщил мне новость, как снег на голову. Комбат Глушко, посылает меня старшим на секрет «Гвоздика». Так что свое 24-летие я встретил на полковом секрете. То, что у меня день рождения я не сказал. Чтобы не подумали что отмазываюсь. Сказал бы, остался бы внизу.
Утром, 1 августа, я поднимаюсь на секрет «Гвоздика». Он располагается между нашим 18-ым и 19-ым опорным пунктом. Примерно посередине. 2 700 метров над уровнем моря или даже выше, по-моему, выше. Подниматься примерно два часа. Одна треть дороги и отдых, потом опять до самого верха без перерыва. Из вооружения у нас ДШК, 82 мм миномет, СВД, автоматы и пулемет Калашникова. Личный состав примерно от 15 до 18 человек. На юг метров 100 от нашего пятачка выносной пост. Там пулемет Калашникова. На «Гвоздике» куча вшей, от них можно избавиться только внизу. Никто не хочет быть командиром на «Гвоздике», лучше внизу. Будни однообразны. Оживление вносит поход за водой вниз. Это если строго следовать инструкциям. Из батальона к подножию горы приходит броня. Нас прикрывают снизу, а иногда и поднимают вместе с нами воду и продукты. Но на «Гвоздике» воду можно набрать и к западу от секрета. Было такое место, его называли, по-моему, стакан. Там можно было набрать воды, но это строго запрещено, место очень опасное. Как-то раз Суфьян солдат из Краснодара, поперся туда за водой, на свой день рождения. Он это, наверное, хорошо помнит до сих пор, я его тогда здорово отругал! Тогда еще с нами на секрете сидели сержант Миронов и снайпер Ширшов. Эти два бойца были из нашего батальона или просто из нашего полка. Суфьян пошел за водой, потому что мы экономили воду уже несколько дней, а крайние сутки сидели совсем без воды. За день до этого, мы хотели набрать воды, как положено, с прикрытием снизу. Спустились до половины, внизу началась стрельба. Мы пошли опять наверх.
Несколько раз приходилось из миномета вести огонь по противнику, при обстрелах наших колонн внизу. Один раз, помню, сильно горел наливник «Татра». Еще иногда бывали обстрелы самого секрета. Такое тоже случается. Здесь, на «Гвоздике», погиб мой предшественник, прапорщик Водолазко. Запомнилась фамилия. От него мне достались автомат и пистолет. Не успели сдать, а тут пришел я.
Вот эти данные и фото были взяты из Всесоюзной книги памяти:
ВОДОЛАЗКО Сергей Петрович, прапорщик, ком-р арт. огн. взвода, род. 03.08.1960 на тер. совхоза «Алтынсерин» Камышинского р-на Кустанайской обл. Казах. ССР. Русский. Работал в колхозе им. Щорса Маловисковского р-на Кировогр, обл. В Вооруж. Силы СССР призван 06.11.79 Маловисковским РВК. В Респ. Афганистан с сент. 1983. Неоднократно принимал участие в рейдовых опер-ях. 12.06.1984 группа, возглавляемая им, при выдвижении на пост боевого охранения была обстреляна пр-ком из засады. В. не растерялся, действовал энергично и смело. Приказал подчиненным совершить маневр и занять господствующую высоту, а сам прикрывал их действия метким огнем из автомата. В ходе боя, управляя огнем группы, был смертельно ранен. За мужество и отвагу нагр. орд. Красной Звезды (посмертно). Похоронен в с. Мануйловка Маловисковского р-на. Там его именем названа улица.
В сентябре меня меняют. Я очень рад. После этого секрета существует негласное правило. Три дня ты отдыхаешь, тебя не трогают командиры. Ты можешь спать, отдыхать и пить! В первый день свободы я напиваюсь, но на ногах. Выхожу из комнаты. На территории проверяющий из полка. Я представляю собой очень экзотическое зрелище у меня борода, но я очень веселый! Я пьян.
− Кто это? – изумляясь, спрашивает проверяющий.
Я представляюсь. Капитан Казак говорит, что я сегодня слез с «Гвоздики», где просидел 36 дней.
– Хорошо, – говорит проверяющий. − Но через три дня, чтобы был как огурчик.
Традиции проверяющий знает и уважает.
Через три дня я сбриваю бороду, трезвею и опять готов приступить к своим обязанностям. Наш батарейный секрет «Заря» находится на юго-востоке километра полтора, два от нас. Его хорошо видно в бинокль, да и невооруженным глазом можно рассмотреть. На «Заре», как и на «Вышке», командиром всегда был кто-то из сержантов. Дубовицкий, Блинковский, Зикратов и другие периодически принимали командование секретами, сменяя друг друга. Позже, «Заря» неофициально стала моим секретом. Я почти всегда ходил на прикрытие, когда менялись смены. Иногда мы занимали позицию справа иногда слева. При одной из очередных смен состава секрета, я с пулеметом занял позицию слева, справа тоже группа прикрытия. Бойцы, которые поднимались на секрет, поднялись до середины и устроили привал. Залегли и отдыхают. Проходит уже много времени, мы их хорошо видим. Они сидят на склоне и, похоже, не собираются продолжать движение. Выхожу на связь, не отвечают. Кто то из наших говорит: «Да шуганите их из пулемета, а то они полдня просидят». Метров на десять ниже их, выпускаю очередь. Крутят головами, сразу появляется связь и движение продолжается.
Как-то ранней весной ходили на прикрытие направо. Зелени еще практически никакой нет. И вдруг я увидел прямо под ногами странное растение. Ножка как у белого гриба, а сверху листья как у пальмы, невысокое, сантиметров десять. Незначительный эпизод, но запомнилось очень хорошо. Мы с удивлением рассматривали это растение. Такой экземпляр афганской флоры, я никогда не встречал раньше, да и впредь не довелось повидать.
Однажды, по осени, с «Зари» по связи передают: «Обстрел, один ранен». Казак посылает меня с группой на помощь. А расчет Симака к бою за «Василек», который у нас смотрел на юго-восток. Первым выскакивает Ешимбетов с пулеметом Калашникова. Ранен его земляк, молодой узбек. Приказываю Ешимбетову остаться внизу, возле «Василька». Ешимбетов дембель, события происходят уже после приказа Министра обороны об увольнении осеннего призыва. Он обиделся. И рвется идти с нами в горы. Пришлось взять. Но я всё-таки оставил его на тропе. Там, какое-то здание было непонятное, метра два на два, с бойницами. Приказываю: «Один выстрел по нам и вали, кого достанешь!» К счастью, как потом оказалось, это наши с секрета стреляли в сторону гор. Пуля срикошетила от скалы и пробила бойцу ступню насквозь. Все нормально. Спускаем вниз раненого.
Как-то раз помню, Гриша Зырянов что-то утворил, по мелочи. Наутро, в наказание, залетчики отправились на «Зарю». Для дальнейшего исправления, на месячишко, поразмыслить на досуге, в горах, о своем поведении. Гриша несет тело ДШК. Ствол тяжелый, но он идет, деваться некуда. Он нормальный парень и все это знают. Позже солдаты сочиняют песню об этом событии. Там есть слова: «Гришка как картинка на «Зарю» гребет…» Так же там есть юмористический куплет про старшего лейтенанта Липатова. Про усы, язык и его панаму. Хорошие парни служили в нашей батарее. И воевать умели, и отдыхать, и шутить.
Начало мая или конец апреля, я должен выехать с 19-го ОП, на прикрытие «Гвоздики». Выдвигаемся на броне. Пулеметчик, я и четыре бойца с 19-го ОП. Два бойца поднимутся на секрет вместе с теми, кто спустится за водой. Между 19-ым и «Гвоздикой», если ехать вниз, слева был какой-то небольшой блокпост. На этом посту несли службу несколько солдат с сержантом. Подъезжаем к посту, останавливаемся. Надо взять приемник «Россия» и передать его на «Гвоздику». Солдаты бегут на пост за приемником. Я сижу на броне в шлемофоне. Тангента между шлемом и рацией постоянно выпадала, рассоединялась. Обматываю свой кусок провода от шлемака за ручку люка изнутри. Сижу как привязанный. Вниз по дороге идет колонна КАМАЗов с авиабомбами ФАБ 500. Колонна почти прошла. Справа маленький дуканчик. Последний КамАЗ останавливается метрах в двух от нашего БТР и водила бежит что-то купить в дукане. Короткий миг и выстрел из РПГ. Граната попадает в укупорку одной из бомб. Она вываливается на дорогу, падает рядом с машиной. Водила резко бежит к своему КамАЗу, запрыгивает в кабину и догоняет колонну. Я хочу прыгнуть в люк, но не могу, привязан! Сам привязался! С поста начинают стрелять на юг, там ущелье. Хочу ослабить фиксатор шлемофона, клинит. Как-то умудряюсь содрать шлем с головы и наконец, прыгаю в люк. Пулеметчик возится с КПВТ, и никак его не может настроить. Я ругаюсь. Стрельбы со стороны духов нет, один выстрел из РПГ и все. Передаю по связи о случившемся на 19-ый. Дальше вниз не едем, эти события занимают всего несколько минут. Ведем огонь в ущелье. К нам на помощь подходит еще один БТР. Немного позже подтягивается наш «Василек» с 19-го. Но ясно, что стрелять бесполезно, дух ушел.
Не знаю даже почему авиабомба не детонировала. На ней такая продольная укупорка, как решетка. Бомба лежит как в клетке. Бомбы были естественно без взрывателей. Как-то раз видел сгоревшие снаряды 122 мм, тоже без взрывателей, ни один не взорвался! Развернулись розочкой и все.
Наступила осень и старшина ждал замену. Было уже темно, мы ужинали. На БТРе приехал комбат или кто-то из офицеров и сообщил. Выше нас возле секрета «Вышка» внизу лежит наш убитый. Это секрет нашего 18-го опорного пункта. Командиром там был кто-то из сержантов. Настроение портится. Выезжаем туда, точно лежит. Естественно без оружия, автомат забрали духи. Разбираемся, история не совсем хорошая, никто не рад. Наутро прочесываем кишлак Калатак. Он всегда был мирным. Командир батареи страшно злится. Ханумки (женщины) бегают в соседний кишлак, он рядом по тропинке на запад. Комбат посылает меня и еще двоих солдат занять высотку над кишлаком. Там и уместится не больше трех-четырех человек. Из полка ждут танк или два для нашей поддержки. А потом… Я как-то в это не верю, но все может быть! В результате танки не приходят, и мы возвращаемся обратно к себе.
Провожаем Петю Балашева. Ему пришел заменщик. Петр счастлив, прослужил три с половиной года в Афгане и ни одной царапины. Перед своей заменой Петя привозит маленького кота в мешке. Купил у афганцев за две банки сгущенки. Кот полосатый коричневый, с кисточками на ушах. Очень ласковый и голодный. Открываем банку тушенки, кот орет и на животе лезет к банке.
− Какое жадное животное! − говорит кто-то из офицеров.
− Конечно, станешь жадным, столько поголодать, надо думать его тушенкой не кормили, − говорю я.
В комнате у нас живет собака овчарка, ее привезли саперы. Кличка собаки Горбачев. Это из-за горбика, который у нее на хохолке. Она тоже очень ласковая и всех любит. У пуштунов я видел собак с длинными мордами и продольными полосками на спине как у тигра.
Дни проходят за днями. За несколько дней до нового 1985 года меня отправляют вместе с командиром батареи капитаном Казаком в Хайратон. Хайратон − приграничный город на севере Афганистана. На берегу реки Аму-Дарья. Цель нашей командировки, получить минометы, 120-тки для батальона. Едем на БТР-70. БТР новый, получили совсем недавно. Состав группы: Капитан Казак, я, пулеметчик, водитель и еще несколько солдат. Один из солдат узбек, родом из Термеза. А это недалеко от Хайратона, рядом на границе, через мост и Термез. Комбат все же свозил солдата домой и сам к нему в гости съездил. А в мае 1985-го, этот солдат погиб. Погиб при спуске с секрета «Заря». Тогда погибли два бойца, и один был ранен.
К Хайратону мы подъехали вечером, а рано утром поехали назад, я, пулеметчик и механик. Километров за 20 от подъема на Саланг закончился бензин. Место опасное. К счастью, не так далеко был опорный пункт. Ребята нормальные. Лейтенант Бекеша написал записку и нас заправили на следующем. Бензина еще немного было, и мы смогли дотянуть. Потом в 1987 году, я встретил этого лейтенанта на Дальнем Востоке. Он меня узнал. Очень хороший парень, негласный лидер всех «афганцев» полка на красной речке. Наверху Саланга были уже почти вечером. Остались ночевать, а утром поехали дальше. Мы были уже можно сказать дома, проехали тоннель и тут начались приключения. Дорога обледенела, и мы чуть не слетели в пропасть справа по ходу движения. Нас развернуло на 180 градусов и нос БЭТэра, опять смотрел в тоннель. Какие то ребята нас опять развернули по ходу движения. Проехали мы еще метров 20. Сдох один из двигателей. Загорелось табло − пожар в двигателе. Но никакого пожара нет. Стояли больше часа. Хорошо место не опасное, рядом с тоннелем. Тоннель стратегически важный объект и поэтому всегда под бдительным наблюдением охраны. Механик сам решил вопрос. Подложил под реле картон, на одном движке и спустились вниз со скоростью километров 10 в час, не больше.
