CreepyStory + Ночь

— Знаешь, странное дело, — нахмурилась Настя. — Я только сейчас об этом подумала. Вообще не заморачивалась никогда. Валяются там и валяются. Сосед, Виталий Фёдорович, как-то раз вроде дёрнулся выбросить…вроде даже выкинул их, а потом гляжу — через пару дней они опять там лежат на шкафу.

— Назад принёс?

— Нет. Он в следующую ночь угорел. Еле откачали. Кстати, месяц спустя другая тётка спьяну чуть не вывалилась с балкона общего. А ещё потом дворник, прибирался по этажам за дополнительную плату, повесился в подвале дома. Причём тоже вроде хотел их выбросить.

— Жесть у вас там оказывается творится, — парень принялся колдовать, пропихивая камеры внутрь медведей. Сделал разрез на морде, делая сходство ещё больше. — Может они вообще проклятые какие?

— Надеюсь, нет. А то им могло не понравится твоё отношение.

Александр хмыкнул и перевёл разговор.

— Кстати, я нашёл применение будущим записям.

— Ты хотел сказать - будущим возможным записям? — Девушка вопросительно изогнула бровь.

— Не суть. Ты могла бы это предоставить, как эксперимент или как будущую работу. Типа влияние детских страхов на подсознательное я или что-то типа того.

— Чего? — не поняла Анастасия. — Какие страхи?

Саша сбился с мысли, но продолжил настраивать камеры.

— Не знаю. Ты у нас учишься на психолога. Придумаешь что-нибудь – все психологи любят витиеватыми словами запутать мозги. Ну и детство приплести до кучи. Так что разберёшься, моё дело подсказать…Так, первый медведь готов.

Александр покрутил игрушку в руках, в последний раз сравнил с её собратом по эксперименту и, оставшись довольным, поставил в угол. Немного подвигал медведя, переместил ближе к стене. Игрушка сидела устойчиво, почти касаясь поверхности. Парень поднялся и посветил фонариком в сторону.

— Идеально. Если не приглядываться, то он почти сливается со стеной. Отличная видимость будет только если светить прямо сюда. Пошли, поищем место для второго.

— Надо примерно представить куда отсюда могут продолжить идти. Вариантов немного.

Ребята закинули в рюкзак оборудование, Александр смёл ногой остатки начинки медведя в угол, скептически ещё раз всё осмотрел. Одобрительно хмыкнул.

Пройдя по коридору, ребята ушли налево, в другую сторону от лестницы. Саша вспомнил, что тут рядом была небольшая комнатка, как раз сгодится для установки «подарка» ночным посетителям.

— Поставим медведя ближе к проёму, чтобы казалось, что он выглядывает. Вот смеху-то бу…

Анастасия резко остановилась, задохнувшись от страха. Иррационального, непонятного, заставляющего замереть с мурашками по коже. Схватила за руку Александра, отчего тот не договорил фразу, тоже удивлённо разглядывая внутреннюю часть комнаты. Под тусклым светом фонаря всё выглядело каким-то… гротескным, уродливым, сложно различимым, но от этого более опасным.

Часть стены оказалась разрисована — хаотичные переплетения линий, штрихов, прерывающихся полос собирались во что-то непонятное сознанию. Жуткие кошмарные образы на глазах оживали, шевелились в темноте, словно пытаясь сойти с бетонной поверхности. Неизвестный художник постарался на славу — используя чёрную краску, он добился максимально отталкивающего эффекта. Но при этом и максимально реалистичного. Чудовищам оставался один короткий шаг, чтобы стать объёмными.

Какие-то многоногие твари; раззявленные в воплях рты, из которых вываливались гусеницы; уродливые дети с щупальцами вместо конечностей; лица, пустыми глазницами словно находящие твой взгляд и следящие за твоими движениями, куда бы ты не шагнул; искривлённые монстры, поедающие сами себя — всё это переплеталось в страшную картину, уходящую под потолок. Верх было не видно, но Александр и не смел поднять фонарик и осветить полностью рисунки. Словно боялся и понимал, что это не даст сегодня уснуть.

— Пошли быстрее, — парень схватил девушку за руку, мимоходом удивившись ледяной ладони Анастасии. Даже его, видевшего в интернете различный трэш, и то проняла данная картина до мурашек по телу, что уж говорить про более впечатлительную подругу.

— Как мы пропустили её вчера? — прошептала Анастасия, послушно плетясь следом.

— Её и не было, — ответил Саша. — Точно помню, что этот закуток вчера был пустым. Кто-то приходил ночью и разрисовал тут всё.

Они быстрым шагом почти дошли до лестницы, ведущей наверх. Только сейчас парень вспомнил их план. Да и резкий испуг прошёл, стоило им отойти подальше.

— Надо вернуться. Поставить медведя.

— Может, ну его? — Анастасия не горела желанием идти назад.

— Я могу и один сгонять, — Саша тоже не хотел туда ходить, но пересилил себя. — Быстро смотаюсь и вернусь.

Девушка задумалась — идти с парнем или остаться тут. Но зато у лестницы. Можно следить за двумя направлениями. А если кто-то начнёт спускаться сюда, то она тоже это сразу услышит. Вспомнив ужасные рисунки, Настя решительно сказала:

— Хорошо, я здесь подожду. — Она включила фонарик у себя на телефоне и робко улыбнулась. — И не страшно совсем.

— Всё, постараюсь побыстрее.

Александр широкими шагами шустро приблизился к мелкой комнатке с рисунками. На секунду замешкался, старательно уводя луч фонарика в сторону, чтобы тот не попал на кошмарные каракули. Проскочил мимо, чувствуя словно и шагать стало легче. Обернулся, посмотрел на девушку, которая прислонилась к стене и водила телефоном влево-вправо. Потом взгляд остановился на помещении неподалёку. В целом, игрушку можно оставить и тут, большой разницы нет.

Парень присел, положил телефон фонариком кверху и достал из рюкзака медведя. В полутьме, освещаемый лишь снизу, медведь выглядел инфернальным чудищем. Одноглазая тварь с перекошенной мордой будто ухмылялась, разглядывая Александра. Тому даже на миг почудилось, что игрушка шевельнулась, создав еле уловимое движение в руках. Он от неожиданности разжал пальцы, и медведь мягко шлёпнулся мордой вниз, открывая на рассмотрение изрезанную спину. Чертыхнувшись, Александр поднял игрушку и положил на колени, устраиваясь поудобнее. Принялся возиться с камерой, попутно озираясь. Он сам от себя не ожидал такого, но вчера тут было проще находиться. Они ходили, заглядывали по комнатам и чувствовали себя отлично. С примесью адреналина. Сейчас же на него словно давило со всех сторон, чьи-то голодные взгляды буравили затылок, а уж воспоминания о безумных рисунках за стеной заставляли работать быстрее.

“Интересно, у кого такая больная фантазия?” – пришла Александру мысль. — “И как часто этот человек тут появляется…”

Закончив приготовления, парень поставил медведя у входа.

— Вроде норм, — прошептал он, разглядывая общую картину. — Теперь пора на выход.

Саша вышел из комнаты и напоследок посветил в глубь коридора. Ему показалось, что там вдали он заметил движение. В дальнем конце, в самой темной части, до которой не доходил свет, черным сгустком виднелся силуэт человека. Александр замер. Стоило большого труда не дернуться, неподвижно взирая в молчаливую темноту. Черный силуэт, едва виднеясь, тоже не двигался с места.

Из глубины коридора резко пахнуло сыростью, непонятно откуда взявшийся сквозняк, дунул в лицо Александру прелыми листьями и чем-то медицинским. Он зажмурился на секунду, а затем недоверчиво присмотрелся — пусто. Силуэт исчез. Если он был…

— Ты что там завис? — раздался голос Анастасии. — Что-то увидел?

— Ничего…, — пробормотал еле слышно парень. Сказал громче, чтобы успокоить девушку. — Показалось.

И устремился к лестнице, больше не мешкая ни секунды.

* * *

3 ночь

Заходить в старое здание девушке не хотелось. Это было видно по лицу Анастасии, по нерешительному переминанию с ноги на ногу. Чуть запоздавший Саша уже увидел немой вопрос в глазах подруги, прежде чем она его задала вслух.

— Может не пойдём? — поприветствовала его девушка. – Завтра утром или днём посмотрим.

— А что такое? — сделал удивлённое лицо Александр.

— Мне…, — подруга запнулась, — снилось всякое ночью… Нормально поспать даже не получилось, одни кошмары.

Саше не хотел признаваться, но ужастики были и у него. Снились непонятные твари, бегающие за ним, дети с щупальцами. Из темноты за ним наблюдали, ожидали, когда ослабнет внимание и можно будет наброситься и разорвать на куски. После таких сновидений на утро жутко болела голова, горло саднило, а уголки губ болели, словно он громко кричал во сне.

— Думаю, это из-за рисунков, — ответил Александр, справившись с неприятными воспоминаниями. — Я читал когда-то, что некоторые картины создают побочные эффекты. Из-за манеры рисования, способа, самих объектах на картине. В совокупность ещё можно добавить и место, где мы увидели это… “творение”. Так что не переживай… Но, если хочешь, могу сходить один.

— Не надо, — девушка насупилась. — Пойдём вместе. И я переживаю не только из-за вчерашнего.

Она махнула рукой и Александр лишь сейчас увидел, что самодельная лестница сдвинута в сторону. Вчера всё было на тех же местах, а сегодня так, словно ей пользовались.

— Это же хорошо, — улыбнулся он. — Значит, возможно, на камеру что-нибудь записалось.

— А ты не думал, что это могут быть не школьники? — серьёзно спросила Анастасия. — Наркоманы пролезли, бомжи… да даже этот художник, рисующий жуткие вещи. Сомневаюсь, что такое могли придумать дети.

— Я всё равно полезу, — упёрся парень. Он сам не знал, почему так говорит, но идти на попятную тоже не хотел. — Всё будет хорошо, там никого нет. Зашли, посмотрели медведей, видео если есть, и обратно. Плёвое дело.

Девушка ничего не ответила, лишь грустно покачала головой. А затем придвинула лестницу к проёму и аккуратно полезла, крепко держась за холодный металл.

Спустя минуту ребята уже были внутри. Звуки снаружи в очередной раз резко оборвались, словно друзья перешагнули невидимую линию. Но сегодняшняя ночь и так отличалась от предыдущих – ветра не было совсем, да и машины проезжали очень редко, что создавало почти полную иллюзию оторванности от внешнего мира. Даже птицы сегодня не стрекотали.

Подошвы кроссовок громко царапали пол и строительный мусор. Хоть Александр и включил фонарик на полную яркость вокруг всё равно было темно, словно они шли с освещением электронной книжки. У лестницы, ведущей в подвал, парень притормозил. Ему померещился тихий шум снизу, и он мучительно вслушивался, пытаясь ещё что-нибудь разобрать. Анастасия тоже остановилась.

— Что такое? — прошептала она.

Саша замялся, не зная как ответить, чтобы не спугнуть девушку. А затем раздался звук, похожий на приглушённое чавканье. Шум тут же повторился. Уже ближе. Как будто нечто копошилось во тьме, тихо пережёвывая мясо в слюнявой пасти.

Они тут не одни. В темноте и тишине точно есть ещё кто-то…

Александр почувствовал неприятный холодок по спине, волосы на руках встопорщились. Сердце ухнуло вниз живота и сжалось, не решаясь биться. Рука с телефоном через силу стала подниматься, но очень медленно, словно и время тоже замедлилось. Или Саша сам тормозил момент, когда телефон осветит ночного гостя, не решался двинуться дальше.

Девушка вообще превратилась в статую, прислонилась к ледяной стенке, будто желая стать её частью, раствориться по грязной поверхности. Слабое свечение телефона еле-еле рассеивало темноту – ступени, потолок и стены стали почти едва различимы.

Царапанье по бетону, глухое урчание. Хрустнуло и тихое шипение сквозь зубы. Свет на секунду выхватил еле уловимое движение, полутень молнией метнулась наверх… и злобно замурчала.

Небольшой кот прошмыгнул мимо ошалевших от страха ребят с крысой в зубах. Мяукнул ещё раз, словно отгоняя их, и помчался дальше по первому этажу. Спустя мгновение кот растворился в темноте, как будто его и не было. Только тогда Александр выдохнул сквозь зубы. Рука, мёртвой хваткой сжимавшая телефон, чуть расслабилась. Настя отлипла от стены, нервно посмеиваясь.

— Да уж…, — только и смог пробормотать Саша, придерживая девушку. — Да уж…

В молчании они принялись спускаться, аккуратно подсвечивая под ноги. Перепрыгнули провал между ступенек.

— Надеюсь, больше нас ничего тут не напугает, — прошептал Александр с усмешкой. — Кот забрал остатки моих нервов.

Ребята прошли мимо комнаты с рисунками, старательно отворачиваясь.

— И где твой медведь?

— Во-первых он твой, — парень посветил на потолок, затем за спину Анастасии. — Во-вторых, тут рядом. За стеной. А, в-третьих, мы вначале сходим до дальней игрушки, затем уже сюда. А потом на выход.

Александр посветил на медведя, сидящего в углу. Тот находился в том же положении, в каком его оставлял вчера парень. Саша махнул рукой, выжидательно смотря на игрушку.

— Думаешь он сейчас подмигнёт? — пошутила Анастасия. — Или скажет что-нибудь?

— Я уже ничему не удивлюсь, — честно ответил Саша. — Даже если медведь встанет и станцует.

Девушка невольно улыбнулась, представив эту картину. Возникшее давящее напряжение чуть спало, но Анастасии всё равно хотелось поскорее убраться отсюда. Вся идея с камерами уже не казалась такой интересной и нужной, как первоначально. С каждой ночью в заброшке словно становилось всё мрачней и мрачней, а непонятных ситуаций больше. Сегодня вообще пугает любой шум и тень, везде кажутся неясные силуэты каких-то неведомых тварей.

Темнота вокруг и так доставляла дискомфорт, а спустя мгновение в нос ударил запах плесени и стухших продуктов. Мгновенно возникший сквозняк так же быстро закончился, унося вонь дальше по коридору. Воздух снова стал затхлым, словно ничего и не было.

Спустя несколько минут ребята подошли к месту установки дальнего медведя. Время замедлялось, растягивалось, как множество раз пережеванная жвачка. Вчера явно всё происходило быстрее, а сегодня каждый шаг давался с трудом, словно они пробивались, проламывались сквозь темноту.

— Постоишь тут? — предложил запыхавшийся Александр. — Или зайдем вместе?

Девушка молча зашла в комнатку и сразу осветила медведя, сидящего в углу.

— Всё вроде на своих местах, — прошептала Анастасия.

Саша не стал спорить, хотя заметил, что игрушка расположена левее, не так как вчера. Разница была небольшая, почти незаметная глазу. Он запомнил вчерашнее место только из-за длинной белой царапины на стене – та теперь находилась не напротив медведя.

Александр, чуть помедлив, наклонился и взял игрушку одной рукой, другая с телефоном светила в бок. Мгновение и свет погас, отчего парень задержал дыхание. Но тут Анастасия отпрянула в сторону, и он понял, что девушка ненадолго перекрыла ему свет фонарика.

Темнота давила. Саша, пытаясь отвлечься, начал вытаскивать камеру из глаза медведя. Игрушка тихо шуршала, звук расходился странными волнами – будто шуршало не только перед ним, но и сзади, из темноты. Александр пытался не обращать внимания, но удавалось с трудом.

Наконец, дрожащими пальцами он присоединил через переходник камеру к телефону. Видео по качеству было не очень, особенно если учесть, что вся съёмка велась ночью.

— Похоже, эксперимент получился так себе, — пробормотал Александр, ускоряя видео. Мелькали тёмные кадры, одинаково транслирующие пустую комнату и чёрный проём. Парень ускорил ещё, пролистав уже больше половины ночи. Он всё ожидал, когда что-нибудь произойдёт на видео. Ведь игрушка сидела на другом месте, это точно! Не могла же она переместиться в секунду.

Абсурдно, но в данной ситуации Саша так же сильно хотел, чтобы на видео ничего не записалось. Чтобы он ошибся, и медведь никуда не перелетал непонятным образом. Чтобы он домотал видео до момента их прихода, чтобы они дошли до второй игрушки и там тоже ничего не нашлось. И они забыли эту заброшку как страшный сон.

До конца видео осталось уже немного, а на экране телефона транслировалась та же картинка — темная комната, с едва заметным пустым проёмом. А затем… Александр притормозил видео и переместил ползунок на минуту обратно. Не может быть! Медведь так же снимал черноту, но потом добавился шум – легкий, непонятный шелест. Толи шёпот, бормочущий короткие слова, которые не разобрать, толи сквозняк. Шелест приблизился, уже почти дыша под камеру и спустя мгновение медведь колыхнулся. Это было практически незаметно, если не знать про трещину напротив. Просто темнота колыхнулась, перетекла в другую тьму.

— Что ты увидел? — шёпотом спросила девушка Александру на ухо. Она как раз и не поняла, почему парень так пристально вглядывается в экран.

Да Саша и сам не знал, чему верить – возможно он чересчур сильно себя накрутил, сказались кошмары и т.д. И вот он на маленьком экране, по видео с не самым высоким разрешением, в темноте, увидел то, чего нет. Но рациональные мысли не помогали – в затылок словно вбивали молотком ледяные иглы, раз за разом погружая их глубже.

— Всё нормально, — преувеличенно радостно ответил Александр. — Ничего не записалось, эксперимент походу пролетел. Сейчас пойдём заберем второго медведя и поедем ко мне.

Анастасия хотела ещё что-то спросить, но передумала – слишком напряжённое лицо было у Саши. Будто он всё же что-то увидел на записи.

Девушка повернулась в сторону. К выходу из комнаты. И громко взвизгнула, вцепившись в руку Саши так, что он скрипнул зубами от вспыхнувшей боли. Немного попятился от увиденного.

Из проёма выглядывал медведь. Точнее так казалось – просто поставлена игрушка была с таким наклоном, будто спряталась снаружи и решила выглянуть. Подсмотреть, где там ребята. Когда они уже подойдут поближе, чтобы сильнее напугать.

Свет падал на игрушку, расплёскивая её тень по полу широким пятном. Медведь невозмутимо пялился на ребят своей безобразной мордой, глаз-бусинка ярко поблёскивал, недобро взирая на Александра снизу-вверх.

— Это просто шутки, — прошептал парень, продолжая стоять на месте. — Тут кто-то решил пошутить над нами.

Слева зашелестело, хрустнуло. Трескучий тихий звук, искажённо отозвался в руке. Александр только сейчас осознал, что забыл остановить видео на телефоне и там продолжается запись прошлой ночи. Чёрный густой кисель перемешивался, двигался, как живой, стоило лишь подольше уставиться на экран. Тени из одного угла плыли в другой, сталкиваясь с третьими.

Глаза резко кольнуло болью, словно мозг отказывался смотреть на это всё. Александр встрепенулся, позабыв о видео и парой шагов приблизился к игрушке. Пока бурлила боль и ярость с размаху пнул её ногой, да так что медведь улетел куда-то в черноту, пропав из виду.

— Пошло оно всё! — рявкнул Саша.

Шипение усилилось, резануло неприятно по ушам и отдалось в затылке. Вскочили дыбом волосы на шее. Александр поднял повыше телефон, посмотреть, что там, но… запись уже закончилась.

А звук остался. Сверху. Сзади. По бокам. Тихое шуршание, царапанье о стены. И потолок. На голову посыпались мелкие камешки, штукатурка. Александр боялся посмотреть наверх, увидеть распластанное тощее тело, цепляющееся за трещины. Боялся увидеть то, от чего его мозги точно выкипят наружу. Саша трясся, не решаясь шевельнуться. А вот Настя похоже решилась — он почувствовал, как девушка дернулась, попыталась что-то вскрикнуть и тут же её резко, одним махом утянуло во тьму. Чернота в секунду поглотила тело, заглушила рождающийся вопль. Только что Анастасия держала его за руку и вот он уже стоит один. Словно ничего и не было. На мгновение ему в голову и пришла эта мысль — что, если он тут и стоял один. И никого больше не было? Прилив безумия вызвал дикий смешок, который сразу утих.

Из темноты раздался аналогичный смешок, но с помехами, будто записанный на плохой диктофон. Звук повторился, растягивая смешок и превращая его в нескончаемый вой. Затем всё резко оборвалось. В этой тишине Александр наконец-то побежал, пару раз мазнув светом от фонарика по комнате сзади. Мелькнули скрученные силуэты, которые тут же растворились по углам, Анастасию он вообще не увидел.

Теперь, когда тишина била по нервам, стало ещё сложнее соображать. Каждый шорох своего тела казался шорохом чужеродных созданий, скрип ботинок о грязный пол — хрустом их тщедушных конечностей.

Не разбирая дороги, парень мчался по коридору. Хриплые громкие вздохи эхом отдавались во все стороны. Вот и лестница! Он мигом взобрался на несколько ступенек сразу, рванул ещё на пару вверх, а затем… затем ухнул вниз. Александр неловко приземлился на левую ногу. Болью кольнуло ноги до колен, он повалился набок, хрипло втягивая спёртый воздух.

Непонятно как, но прибежал он к поломанной лестнице, хотя точно помнил, что она была в другой стороне! Телефон валялся рядом — Александр пропустил момент как выронил его при падении. Свет падал на стену, на грязной пыльной поверхности отразилась тень. Чёрная, как длинный червяк, она вытянулась, разрослась и закрыла полностью освещённую часть стены. Раньше боль пронзала колено, но теперь Александр не чувствовал её. Лишь страх.

Сверху на него упал медведь. Плюхнулся прямо на грудь, пружинисто отскочил и завалился рядом с лицом. Уродливая игрушка ехидно смотрела на него пустыми глазницами — пуговица куда-то пропала. Александр раззявил рот в крике, но что-то вцепилось в ногу и молниеносным движением утянуло прочь. Он попытался вцепиться руками в часть стены, но лишь содрал кожу с пальцев. Последние мгновения он таращился на игрушку, силясь что-то сказать, а затем исчез во тьме.

Тени лениво перекручивались друг с другом, становясь всё гуще и гуще. Пока в них не растворился и медведь…

* * *

— Рассказывайте, что тут у вас? — грузный пятидесятилетний мужчина мрачно обвёл взглядом часть подвала. Несколько мощных фонарей неплохо разгоняли темноту, но не могли полностью выбить её из помещения, заставляя жаться по углам.

— Чертовщина какая-то, — по-простецки ответил ему коллега. Следователь средних лет переступил с ноги на ногу и протяжно зевнул, не прикрыв рта.

Антон Иванович сурово посмотрел на подчинённого. Тот смутился под пристальным взглядом и продолжил рассказывать более подробно.

— Ребята, парень с девушкой, судя по всему, гуляли по здешним заброшенным закоулкам. Далее что-то у них произошло, и девушка в два ночи выбежала из здания, добежала до дороги. Где её чуть не сбил таксист. Толком ничего не смогла рассказать — лишь плакала и кричала про заброшку и медведя.

— Медведь? — перебил доклад Антон Иванович.

— Я про это объясню чуть позже. Девушку увезли в больницу, сейчас она в том же состоянии — не реагирует на вопросы, чуть что начинает рыдать. Ближайшая заброшка эта, так что в первую очередь мы приехали сюда. Обыскали здание, ну и нашли парня в подвале. Забился в угол в этой комнате и шептал про медведя. Состояние аналогичное — еле смогли его вытащить отсюда, цеплялся за каждую стенку, кидался на нас. Это причём со сломанной ногой! Тут есть лестница полуразбитая, часть ступеней отсутствует — думаю, там он и свалился. Ничего не выяснили от него, отправили в больницу. Всё, — следователь остановился, а затем хлопнул себя по голове. — Точно! Медведь. Здесь валялась игрушка – без слёз не взглянешь, уродливая вся, изрезанная, парень всё завывал, пока мы мимо неё его тащили. Ещё обнаружили рюкзак девушки, в нём был паспорт. Пробили её адрес, я сгонял туда. Пообщался с матерью, та чуть в обморок не упала от новостей, но сообщила интересную штуку – в предыдущую ночь кто-то у них с общего коридора забрал пару медведей. Для чего и зачем неясно. Но ранее в доме тоже происходили всякие странности — то ногу кто-нибудь подвернёт, то ночью увидит непонятное, то сосед погорел недавно. Вот как-то так.

— Виталь, ты мне намекаешь, что потрёпанная игрушка свела с ума двух ребят? — Антон Иванович без усмешки посмотрел на следака. — Не надо. Мысли рационально, подожди до завтра, может ребята отойдут от шока.

Он развернулся и вполголоса охнул. На краю проёма комнаты стоял уродливый медведь, будто выглядывая. Яркой бусинкой горел единственный глаз, вместо второго зияла пустота, лишь торчала набивка. Вид несуразной грязной игрушки почему-то не вызвал усмешку, а наоборот — тревога ударила по вискам, неясной дрожью пробежав мурашками по телу.

— Разве его не было? — Антон Иванович чётко помнил, что, входя в комнату не видел… это “существо”.

— Мы забрали уже…, — пробормотал Виталий. — Я сам упаковывал…

— Значит он не один, — мужчина понимал глупость происходящего, но игрушка заставляла нервничать. Беспокойство разливалось по рукам и ногам. Антон Иванович стыдливо отвёл взгляд, всё равно чувствуя, как медведь на него продолжает бесстыдно пялиться. Словно прицениваясь, чтобы напасть. Абсурдность заставила усмехнуться, но этот смешок потонул в тишине. — Значит, есть ещё вторая игрушка.

— Но… как она тут взялась? — тяжело сглотнул коллега.

— Тут твои люди остались? — пришла вдруг в голову мысль.

— Д…да, — Виталий тоже сообразил. — Точно. Наверное, кто-нибудь пока мы общались подложил втихаря.

Он понимал, как глупо это прозвучало, но зато благодаря этой мысли стало спокойнее. Хоть немного.

— Побеседуй со своими, разберись, — Антон Иванович обошёл игрушку с другого края, чуть не оцарапав куртку о стену. — Когда ребята начнут говорить сообщи мне, съездим вместе, пообщаемся.

Он махнул рукой и пошёл к лестнице наверх. Теперь казалось, что фонари уже светят не так и ярко, а даже наоборот — тускло, еле разгоняя мрак. В котором могло прятаться что-то похуже уродливой игрушки. И опаснее.

Мысли путались. Антон Иванович из-за спешки чуть не упал, но продолжил чуть ли не бегом идти вперёд. Провожаемый чужеродными взглядами из темноты…

За эти годы территория заросла высокой травой и кустами, а что самое смешное — возле церкви успели возвести пару жилых домов, на них похоже денег хватило. Сами дома расположились по краям, словно зажав в тиски кирпичное недоразумение. Но оно тем не менее выглядело внушительно и даже таинственно, особенно в ночное время суток при свете луны и редких фонарей. Большие пустые окна без стёкол молча взирали на поздних пешеходов, как громадные чудовищные глаза, а высокий забор издевательски скрипел на ветру, не давая рассмотреть получше внутреннее пространство. Тонкая острая башенка с поломанной крышей должна была привлекать птиц, но оставалась пустой, будто окружённая ореолом отчуждения. Чего не скажешь про людей.

Возможно, из-за этого налёта таинственности, в заброшку пролезали школьники и студенты. Хотелось побродить внутри по редким отстроенным комнатам, посетить большой подвал с лабиринтом узких коридоров. Подняться на второй этаж, а возможно и повыше. По сути, забор как раз и поставили после того, как один из школьников грохнулся сверху, оступившись в темноте и не заметив дыру под ногами. Упал с летальным исходом.

На удивление, любителей шататься по заброшке ночами уменьшилось в разы и здание снова стало покрываться пылью и налётом запустения. Тогда у ребят и родилась в головах затея попробовать войти в число смельчаков, которые побывали внутри. Особенно когда шанс, что ты с кем-то пересечёшься в здании, стал совсем минимальным.

Ребята аккуратно прошли сбоку жилых домов, дальше через арку во внутренний дворик, потом через открытые ворота мимо гаражей — везде мешался проклятый забор. Лишь рядом с импровизированной стоянкой из трёх машин расположились высокие кусты, а за ними, в самых зарослях, к забору была прислонена композиция из нескольких сваренных между собой тонких железяк. Всё это напоминало своеобразную самодельную лестницу — неудобную, выглядящую вообще не безопасно, но она точно расположилась здесь не просто так. Да и найти её нужно было постараться — либо обшарив всю местность, выглядя как закладчики, либо узнав от других. Александр выбрал второй вариант и попросил вчера помощи у знакомого, который уже побывал во всех заброшках данного города и его окрестностей.

— Ну что, попробуем?

— Давай, — прошипела Настя, озираясь по сторонам. — А то, чем дольше мы стоим под окнами домов, тем больше походим на каких-то наркоманов.

Александр включил фонарик и аккуратно поставил ногу на первую перекладину. Тонкий металл прогнулся, но выдержал его вес. Парень положил телефон в карман, немного покачался, примериваясь, а затем, быстрым движением, схватился за верхнюю железку и подтянулся. Дальше вцепился в кирпичи, рывком влезая в нишу, которая должна была в будущем стать большим окном.

— Норм, — весело сказал он, смотря на девушку сверху вниз.

— Смейся потише, — шикнула девушка. — Вдруг соседи услышат. Теперь мне бы залезть...

Опасения оказались напрасны и, спустя несколько секунд, Настя тоже благополучно поднялась. Далее по очереди они сползли вниз. С обратной стороны находился поддон, прислонённый к стенке. Очень удачно и скорее всего специально, для таких вот ночных лазутчиков.

Ребята отошли подальше от проёма и Александр, уже без утайки, снова достал телефон с включённым фонариком. Яркий свет с непривычки заставил сощуриться, лишь затем стало видно небольшое помещение и два коридорчика. В одном оказался тупик и такой же пустой проём — скорее всего второй проход для более подтянутых людей, так как помогающего поддона здесь не обнаружилось. Пройдя по другому коридору, ребята вышли уже в общий зал. Высокие потолки и пустота в помещении, вкупе с темнотой, создавали ложное впечатление, что зал громадный, даже звуки тихих шагов эхом разносились по сторонам. Буквально рядом, за стеной, гудел город, живя своей ночной жизнью, проносились машины, хрустя асфальтом. Возникало мимолётное ощущение, что ты не один, но пустынное заброшенное здание давило эти чувства, завораживало, заставляло думать, что звуки снаружи нереальные, что это мираж. Где-то прострекотала птица, уносясь ввысь.

Александр с Настей немного постояли, а затем двинулись дальше. Рядом обнаружилась лестница вниз, чуть пройдя вперёд они увидели вторую, ведущую на следующий этаж. Плюс вдали тоже были заметны ответвления.

— Да тут золотая жила! Обходить придётся много.

Анастасия тоже одобрительно покивала головой. Особенно её внимание привлекла лестница вниз. Оттуда тянуло сыростью и сквозняком, который нёс мокрый воздух в лица остановившихся ребят.

— Там подвал похоже, — прошептала она, легонько ткнув Сашу в плечо. — Может вначале вниз?

— Я вообще-то думал в самом конце спуститься в подвал, оставить его напоследок. Предполагаю, что там самый смак. — Александр подумал и неопределённо помотал головой. — Но вообще ладно, давай тут пройдёмся быстренько по первому этажу, а потом уже вниз.

Чем дальше ребята заходили вглубь здания, тем меньше оставалось внешних шумов. Казалось, темнота потихоньку поглощает звуки улицы, при том, что фонарик успешно работал, да и глаза привыкли. Под ногами шуршали мелкие камни и мусор, оставленный школьниками. Снова что-то прошелестело над головами, сильно обдав ветром, будто громадная безмолвная птица.

— Такой птеродактиль и тебя унесёт, — сказал Саша. — Схватит за плечи и наверх утащит. Чёрное чудовище с длинными крыльями… Одним быстрым махом спикирует и унесёт визжащее девичье тельце…

— Дурак, — опасливо прошипела Анастасия, косясь наверх. — Не выдумывай. Это просто птица.

— Или летучая мышь - мутант… Ай, хватит, не щипай меня, шучу я, шучу.

Фонарик высветил ещё одну лестницу вниз. Рядом расположилась куча битого кирпича и сваленных в один комок серого вида тряпок.

— Я думал подвал не такой крупный. Чтож, значит, это судьба… давайте спускаться. Дамы вперёд, — Александр уступил место, протягивая руку по направлению темноты и ступенек, уходящих вниз и теряющихся в этой самой темноте.

— Пожалуй, пойду вторая, — Настя повторила жест, тоже приглашающе вытянула руку. — Фонарик ваш, а значит и честь быть первопроходцем тоже целиком ваша.

Саша вздохнул и сделал первый шаг, внимательно подсвечивая фонариком пол. И не зря — буквально через пару шагов оказалось, что четвёртой ступеньки нет вообще. Иди он быстрее, то нехило срезал бы себе путь вниз, попутно подвернув обе ноги. Минимум.

— Осторожнее, — Александр аккуратно перепрыгнул тёмный участок. Следующая ступенька отдалась гудением и хрустом бетона. Посветил вниз, присвистнул. — В принципе, если падать, то и не так высоко.

Девушка медлила, вглядываясь во мрак. Поддела ногой камешек, столкнула его. Звука не последовала. Следующий камень постигла аналогичная участь. А затем в темноте что-то зашуршало и тут же затихло. Произошло это так быстро и в моменте, что было непонятно — с чего именно взялся звук. Шорох подошв, отколовшийся кусочек стены, эхо с другого места, а может вообще послышалось? Ребята напряжённо притихли, но никакого продолжения не было.

Наконец, Анастасия неловко скакнула, приземлившись на самый краешек ступеньки. Опасливо отскочила, чуть не столкнув Сашу. Они тихо посмеялись, больше для своего успокоения. Девушка переступила с ноги на ногу, задумавшись, как ей идти. Ведь если пустить вперёд Александра, то спина останется незащищённой и ей будет казаться, что сзади кто-то дышит в затылок и крадётся за ними. Постоянное напряжение не очень радовало. Но идти впереди тоже плохо — для атмосферы фонарик они договорились включить только у Александра, поэтому темнота будет подкидывать разные зрительные иллюзии, будет казаться, что впереди у стены стоит тощий человек, а вверх поднимать голову вообще не стоит.

Решение было тяжёлым и второй вариант всё же победил — плестись сзади совсем не хотелось. Дальнейший спуск вниз прошёл уже без препятствий. Если не считать того, что стоило им отойти от лестницы, как фонарик на телефоне резко выключился, погрузив всё во мрак. Девушка от неожиданности ойкнула. Затем услышала тихий смешок сзади.

— Извини, — Александр включил свет и направил под ноги, смотря на рассерженную Настю. — Я не мог не сделать так.

— Дурак, — пробормотала она. — не надо такие приёмы из ужастиков использовать.

— А представь, — тихо сказал парень. Прислонил к бедру телефон, отчего свет почти полностью приглушился, — Что телефон не включается, ты бормочешь “дурак”, оборачиваешься, а в темноте фигура явно не моя. Скрюченная всхлипывающая тварь пускает слюни и шепчет непонятные гортанные слова, от которых немеют руки. Она не нападает, просто стоит, но тебе от этого не легче. Страх пронзает всё тело, а тварь лишь всхлипывает… Чтоб ты сделала?

— Тьфу, — девушка передернула плечами, становясь поближе к парню. — Ну и зачем было это говорить?! Ты же знаешь у меня фантазия очень бурная... Побежала бы, а что ещё делать?

— И кинула бы меня? Ну спасибо, — хмыкнул Александр.

— А что, смотреть на неё в ответ? Отличная картина получается — тварь стонет, я всхлипываю, стоим, понимаешь, друг на дружку пялимся и грустим.

Спустя ещё несколько шагов внешние звуки вообще перестали пробиваться к ребятам. Если у самой лестницы, на границе слуха, ещё можно было различить какие-то скрипы вездесущего забора, проезжающие машины и последние маршрутки, то сейчас их словно обрубили — резко и мгновенно. Лишь дуновения сквозняка, шуршание мусора под ногами и тихое дыхание самих ребят. Которое из-за окружающей обстановки стало не таким и тихим. Будто они и не в городе, будто никого больше не осталось, лишь они в этом мрачном заброшенном месте. Казалось, что если они пойдут назад, то обнаружат вокруг себя пустырь, без единого живого звука и человека. Только разрушенные здания, следящие за ними глазницами окон…

Коридор разветвился на несколько сторон. Налево сразу же оказался тупик. Возможно, тут собирались сделать кладовку, но не успели. Направо уходил слишком далеко и ребята решили поначалу пройти прямо. Александр медленно шагал, вертя телефоном по сторонам, старательно светя под ноги, чтобы девушка не упала. Настя чуть впереди пыталась не торопиться и идти потише. Но камни и мелкий мусор то и дело громко хрустели, заставляя мурашки бегать по спине и резко впиваться в затылок.

— Фууух, — пробормотал Саша, останавливая девушку у проёма.

— Что такое?

— Да показалось, словно там в глубине коридора дернулось что-то.

— Опять шутишь?

— Нет. Ты разве не видела сама? Впереди, будто отделилось от стены.

Под ногой хрустнуло и телефон опять потух. Резкое погружение в темноту, особенно после таких слов, заставило девушку схватить Александра за руку. А через пару секунд Настя уже ощутимо стукнула в грудь дурачка, чувствуя, как дёргается его тело в беззвучном смехе.

— Мне это не надоест никогда, хоть и больно получать, — он включил телефон и улыбнулся, довольный эффектом. — Тем более и атмосфера обязывает, не зря же ходим тут. Но впереди я всё же действительно что-то видел... Что-то юркнуло в сторону, когда я светил вперёд, — Александр понизил голос, добавив хриплого тембра. — Возможно, оно уже на потолке... наблюдает, держась за мельчайшие выступы своими длинными цепкими лапами, которыми потом вцепится кому-нибудь из нас в волосы... Может мне посветить наверх и проверить так ли это?

— Не надо, — девушка притихла, не решаясь поднять глаза. Прислонилась к стене.

— А я всё-таки..., — фразу ему не дал договорить царапающий звук. Прямо рядом с ними, совсем рядом! Александр хрипло шикнул, тут же вертя телефоном во все стороны. На секунду ему реально померещилось — особенно при всех хаотичных движениях фонарика — что едва заметный силуэт промелькнул впереди, быстро проскользнув в темноту. — Что это?

— Ты про это? — невинно поинтересовалась девушка, показывая руку с зажатым куском кирпича. Снова провела им по стене, противный царапающий звук очень правдоподобно напоминал когти.

— Да уж, мы стОим друг друга, — недовольно хмыкнул Александр. — Тут и так стрёмно, а мы ещё вдобавок накидываем крипоты. С другой стороны... мне реально стало сейчас страшно, это большой плюс... О, чёрт! — Саша махнул рукой в дальний угол, куда сделал пару шагов. Свет фонарика попал на оскаленную рожу непонятного создания, лишь спустя несколько секунд Анастасия поняла, что это картинка с упаковки.

— Вот дерьмо, — продолжал злиться Саша. — Долбанный Рузик!

— Кто?

— Кукурузные палочки, — Александр подошёл ближе. Наполовину смятая упаковка валялась чуть в стороне от стены и немного приподнималась, отчего название “Рузик” было почти не видно. Ехидная морда кота в полутьме выглядела, как уродливая рожа какого-то инфернального существа, готового накинуться на любого проходящего мимо человека. — Никогда бы не подумал, что меня испугает пустая пачка кукурузных палочек.

— Есть идея! — воскликнула Настя, всё это время разглядывающая картинку. Но не забывая посматривать и за спину. Всё-таки лёгкий сквозняк шевелил волосы и заставлял думать, что сзади постоянно кто-то присутствует. Просто ходит по пятам, аккуратно переступая. Прячась, стоит лишь повернуть голову в его сторону.

— В следующий раз не так громко, прошу, — взмолился Александр. — Ты так всех монстров и бомжей перепугаешь. Что за идея?

— У меня в общем коридоре на этаже валяются два медведя. Больших таких. Сами по себе уже потрёпанные все - у кого лапа оторвана, у кого глаз, ну и по мелочи. Поэтому их и не забирает никто, просто лежат на шкафу, да пугают временами по вечерам.

— Что же с ними такого творили дети? Ужас!

— Не сбивай. Ну вот, я могу одного забрать, притащим его сюда, посадим в угол... и всё..., — тут Анастасия сбилась на мгновение, затем продолжила. — Представь реакцию какого-нибудь человека – школьника там, например - что будет тут шататься после нас. Спускается вниз, ходит тут по нескольким коридорам, пугается разных шорохов, напитывается страшной атмосферой по самые уши, а дальше в углу его поджидает непонятная фигура, непропорциональная такая. На человека совсем не похожа, школьник или студент светит туда, а там медведь мой уродливый сидит. Можно даже ещё морду посильнее порезать, чтобы молодняк крича и плача убегал отсюда.

— Круто, — неожиданно загорелся идеей Александр, — действительно классно придумала... Только одно но... что нам с того?

— В смысле, — не поняла девушка.

— Мы не узнаем, ходил ли кто, испугался или просто хмыкнул и пошёл дальше. Вот я про что.

Анастасия вздохнула, но теперь радостно воскликнул парень.

— Камеры.

— Что камеры?

— Купим дешёвую камеру мелкую и пристроим в глаз медведю.

— Не слишком ли много заморочек? — задумалась Анастасия.

— Нормально, причём ты же сама предложила, — развивал идею Саша. Он размахивал руками, отчего луч фонарика плясал по стенам. Сквозняк дунул в затылок, отчего парень зябко поёжился. — Ничего в этом трудного нет. Только заряд будет не очень, может часов на 10-12, но нам много и не надо, как раз на ночь. Сделаем проверочный образец, так сказать, завтра посадим сюда медведя, а послезавтра заберём и посмотрим запись, что там получилось. Воскресенье как раз будет, может кто и полезет ночью.

— А если нет? Или будет несколько человек, а не один?

— Я надеюсь на свой вариант. Думаю, всё равно кто-нибудь да придёт, типа нас двоих... двоих! — Александр хмыкнул и громко продолжил, смотря на озадаченное лицо Анастасии. — Два медведя посадим, точно!

— Тебе завтра заняться нечем? — не была настроена так радостно девушка.

— Там, что один, что два, суть в другом, — Александр быстро говорил слова, словно боясь, что мысль сорвётся. — Представь себя на месте... ну, пускай школьника. Представила?

— С трудом, но да.

— Хорошо, студентки последних курсов, лучше? Отлично. Даже усложним версию - пусть ты в компании нескольких человек, неважно. Вы значит гуляете здесь, смеётесь, шутите друг над дружкой, чтобы скрыть нервозность и страх... Так вот - в подвале пусть даже сразу, но обнаруживаете стрёмного медведя. Может даже не так сильно и пугаетесь его присутствия тут. Максимум дёрнулся кто-нибудь. Как я, когда сразу не увидел ту пустую пачку.

— Я немного напряглась бы, — серьёзно задумалась Анастасия. — Мелкая упаковка это одно, но неожиданная игрушка в подвале заброшенного дома - совсем другое. Всегда пугают вещи, которые находятся не на своих местах.

— Ну вот, слушай дальше. Стали бы вы его пристально разглядывать, тормошить, ещё что-то делать?

— Маловероятно, максимум подошли бы поближе. И всё.

— Хорошо. Вы поулыбались, фонариками посветили по сторонам, пошутили. Продолжили бы осматривать подвал далее… И тут самый смак — через несколько комнат вы бы обнаружили второго, точную копию..., — Александр улыбнулся, — какие мысли первые придут на ум?

— Я..., — Настя зябко поёжилась, представив очень ярко данную ситуацию. Её фантазия живо заработала - как в свете фонарика она видит ещё одну игрушку, где-то в очередном тёмном углу. Аналогичную той, которая была раньше. Либо это та же самая?! Порезанная морда словно улыбается, тварь не похожа на игрушку, скорее на притаившееся чудовище, которое только выглядит, как испорченная вещь. Выбрало этот облик, чтобы девушка подошла ближе... Либо сзади, тихо передвигаясь, чуть шурша поролоном об стены, приближается ещё одна тварь... Анастасия помотала головой, пытаясь отогнать эти мысли. Сосредоточилась на вопросе парня. — Вначале, не разобрав что и как, я бы подумала, что игрушка переместилась сюда.

— Вот! Эта мысль глупая, неправдоподобная, но она и возникает первая! Мозг в критические моменты чаще всего думает импульсами, какими-то рефлексами. И предполагать, что тут на самом деле две игрушки, сразу никто не будет. Первоначально накатит лютый страх и возможно ты тут же решишь, что пора бежать отсюда. Особенно, если всё-таки попадётся один человек.

— Ты развил мою идею, но повторюсь – много заморочек. Ради мелкого прикола. Возможного прикола.

— А мне не трудно, — Александр взял девушку за руку и ребята направились обратно к лестнице. — Да и кстати… неподалеку от дома магазинчик есть и там по - любому такие камеры продаются. Так что куплю, похимичу немного и завтра вечером отнесем их сюда.

— И зачем я вообще эту идею закинула? — вздохнула Анастасия. — Глупо, но ладно, как хочешь. Но думаю, что наши потуги уйдут в никуда. И никто ночью не придёт. И ты просто так отдашь деньги.

— Значит, походим сюда пару ночей, — не унывал Саша. — Буду заряжать камеры и как раз смотреть, что там записалось. А если ничего стоящего, — он улыбнулся, — то спрячу их у себя дома. И включать буду к твоим приездам.

— Ах ты…!

— Но я всё-таки надеюсь на что-то интересное здесь. Так что давай тогда выдвигаться обратно наружу, а завтра ещё походим тут – раз так вышло, то у нас ещё будет время поглядеть на верхние этажи, да и здесь найдём место для медведей… Кстати, не забудь про них.

— Хорошо, постараюсь. Завтра заедешь вначале ко мне и заберём. Мне одной их тянуть не хочется.

* * *

2 ночь

Тайный лаз никуда не делся, само здание тоже. Проникновение во второй раз уже стало проще, не было такого мандража, хотя ребята всё так же озирались по сторонам, боясь попасть под чей-нибудь любопытный взгляд. Внутри помещения их встретил лёгкий сквозняк и темнота, которую немного развеял луч фонарика. Более уверенным шагом ребята направились к ближайшей лестнице. Рюкзаки за спинами придавали их силуэтам массивный округлый вид, особенно Саше – казалось у него вырос огромный горб, который чуть шевелился при ходьбе.

— Если что, мы внутри, — пропыхтел парень.

— Если что, я заметила, — парировала Анастасия. — Но самих мишек мы посмотрим наверху.

— Вот это секретность… ну да ладно.

Ребята поднялись на второй этаж, прошлись вперёд по широкому коридору, в конце которого тускло светилось окно. Шум города остался внизу, лишь обрывки звуков долетали сюда. Высокие потолки терялись в темноте, время от времени из мрака раздавалось эхо стрёкота каких-то ночных птиц.

Сбоку оказался ещё один проход, уже более узкий. Ребята ради интереса прошлись дальше и вышли в большой зал. Там было пустынно и грязно — много мусора и битых кирпичей. И одно целое окно, через которое и виднелась луна, немного освещая помещение.

Вернулись назад и решили обследовать ответвление. Оно вскоре тоже закончилось двумя комнатами.

— Я тут кое-что придумал, — прошептал Саша на ухо Анастасии. Вырубил фонарик на телефоне и взамен него открыл книжку. Видимость сразу резко упала.

— Отлично, — девушка тоже понизила голос и съёжилась. — Теперь я себя точно ощущаю, как в ужастике.

В одной из комнат не было двери и жёлтый мутный луч света выхватывал из темноты куски обвалившейся штукатурки, сгнивший от времени маленький коврик, пятна кроваво-красной краски на стенах. Разбитое окно щерилось осколками стекла в раме, остальное блестело под подоконником.

— Странное место, — Александр встал в проёме, поправил лямки рюкзака на плечах. — Видимо тут многое не достроили, потому что в голове не укладываются эти помещения. Для чего они. Или для кого. Почему так много места в подвале, а тут пара непонятных каморок на целый этаж…

— Возможно, что как раз твой вариант о недостроенном здании самый точный. И, в конце концов, всё должно было быть правильным и примером архитектуры. Или вообще передумали строить церковь, а вместо неё решили сделать этот бетонный лабиринт. Просто так.

Александр лишь хмыкнул и посмотрел на дверь во вторую комнату. Деревянная и рассохшаяся от времени, она тем не менее ещё держалась на петлях. Кто-то начертил перевёрнутый крест на всей её поверхности, что придавало общий жутковатый вид. Парень немного поколебался, но всё же толкнул дверь. Та чуть скрипнула и обрушилась внутрь комнаты, вызвав оглушающий шум и подняв кучу пыли.

— Чёрт! — прошипел Саша, отмахиваясь руками от взвившихся пылинок.

— Даже в заброшке ты что-то сломал, — тихо посмеялась Анастасия, отойдя в сторону.

Комната оказалась аналогичной первой, только окна не было – лишь пустая раздолбанная рама. Внутри неё валялось несколько пустых бутылок и множество окурков. Ну и на стене оказался нарисован ещё один крест, теперь уже синей краской.

Ребята прошлись до третьего этажа, немного прогулялись там, но наверху тоже ничего интересного не обнаружилось. Через дыры в крыше свистел ветер, что-то стрекотали птицы и даже временами долетали звуки из ближайших квартир, чего на первом этаже было не услышать. Ребята потоптались, ещё немного вдыхая приятный ночной запах, и дальше отправились вниз, аккуратно шагая по ступенькам. На сей раз выбор пал на другую лестницу — в отличие от вчерашней, у этой были все ступени, правда всё равно с мелкими дырами. Александр даже сделал свет ярче и чаще направлял фонарик под ноги, справедливо опасаясь, что можно оступиться и ускоренным манёвром отправится на первый этаж. В некоторых местах зияли прорехи, да и перил не существовало, что в темноте заставляло немного понервничать.

Продолжение следует...

Мальчик кричал не долго. Придорожники старались разделаться с ним до появления лесных – нежное детское мясо доставалось им не часто. Они сипели, рычали и завывали на разные тона. Молодые и слабые, они еще не собрали достаточно чужой плоти, чтобы стать похожими на животных или людей. Их неказистые тела, слепленные из обрывков различных живых существ и грязи, неловко толпились вокруг еще теплого детского трупа. Они рвали его подобиями лап и рук, спешно прилаживали украденное к своим уродливым тушам и тянулись за новой порцией.

Богдан знал, что нужно бежать и бежать быстро. Скорее обратно в город. Туда, где защиты будут сильнее, а его запах смешается с запахами улиц. Но он был юн и напуган. Ему казалось, что стоит хоть на секунду отвести взгляд от тварей, как они тут же набросятся на него. Богдан уже потерял счет минутам, когда у дороги показался лесной, при виде которого прочие твари пугливо разбежались.

С обочины на него смотрела крупная тварь. Ее тело состояло из четырех, может, пяти частей разных медведей. Туловище, видимо, сформировалось давно и переходы были почти незаметны. Голова далась твари труднее – она замахнулась на подобие человеку, но поспешила. С шеи прямо на мех текла грязь вперемешку с камнями и палками, а правая половина лица заметно подгнивала – не прижилась. Лесной открыл рот, обнажая ровные белые зубы с одной стороны и гниющие темные пеньки с другой. Он вывалил непослушный полуразложившийся язык и произнес:

– Кааасииивй… мааалчк, – лесной с трудом выговаривал слова, не до конца понимая, как пользоваться связками, – забеу тое лицко.

Богдан не успел даже толком испугаться – тварь запела и погрузила его в сладкие видения. Вокруг стало светло и тепло – не было ни кровавых ошметков, которые оставили за собой придорожники, ни пугающей медведеподобной твари. Только пустая пыльная дорога, которую обрамляла мягкая зеленая трава. А на обочине вилял хвостом и звонко лаял его пес – Силач.

Богдан со всех ног помчался к Силачу. Он соскучился по другу, ведь того не было уже целых два года Богдан сам проводил его в последний путь и сжег маленькое тельце. Он резко остановился, силясь вспомнить, как вообще оказался один посреди дороги, и откуда там вдруг взялся его мертвый пес. Морок начал рассеиваться.

Буквально полуметре от себя Богдан увидел уродливое лицо твари. Лесной истекал слюной, гнилью и грязью, нетерпеливо переступал с лапы на лапу в ожидании добычи. Вместо мелодичного пения он издавал отвратительные булькающие хрипы. Богдан отшатнулся.

– Уууумныыыыыыый, – протянул лесной и с досадой рыкнул, – нууууу, ничеоооо.

Тварь развернулась, отошла на несколько метров и бросилась на защитную границу дороги. Там, куда пришелся удар, граница из рунических валунов дрогнула и едва заметно сместилась. Тварь разбежалась снова.

Богдана охватил ужас – сколько таких ударов выдержит граница? Тварь не сможет долго находиться на дороге, но возможно продержится достаточно, чтобы поймать его и уйти через ту же пробоину.

Оцепенение наконец спало, и он побежал так быстро, как мог. Быстрее, чем мог. У него за спиной раздавались стенания озлобленного лесного и мощные глухие удары.

Той ночью он успел добежать до города. Весь покрытый потом, в позорно мокрых штанах, он навзрыд расплакался прямо на центральной площади. Кто-то мягко взял его за плечи и привел домой.

Мать сидела за кухонным столом с красными от слез глазами и сжимала чашку с давно остывшим чаем. Она тогда даже не стала его ругать – слишком велико было облегчение.

Когда Богдана перестала бить крупная дрожь, он рассказал обо всем, что произошло в присутствии матери, соседки и дежурного стражника. По всем законам логики, он не должен был вернуться с ночной дороги – детская психика слишком слаба чтобы противостоять напевам даже придорожников, не говоря уже о лесных. И все же он выжил и привлек к себе внимание городских охотников.

На следующий день детство Богдана кончилось. Пришло время стать мужчиной и взять ответственность за свои поступки. По крайней мере, именно так утверждал старший охотник, выволакивая Богдана за шиворот из дома.

– Ты пойми, Любав, – сказал он матери мальчика, – сынок твой кашу заварил. Пущай расхлебывает. Второй бы пацан, коль не помер, тоже бы пошел.

Сколько бы мать Богдана ни заламывала руки, Прохор был непреклонен:

– Лесной его не отпустит, будет неподалеку от города околачиваться. Поди сманит еще кого, не дело это.

Богдана потряхивало от страха пока охотники объясняли, что от него требуется. Он давился слезами, когда вместе с ними направлялся прочь из города. И даже позволил себе заплакать у самых ворот. Но первые же слезы были оборваны тяжелым подзатыльником Прохора.

– Неча хныкать, малец, – сдвинув седеющие брови отрезал он. – Приманишь лесного да за спины наши отойдешь. Не велико дело для мужика.

Посвящение в круг мужчин подействовало на Богдана отрезвляюще. Стало стыдно лить слезы перед Прохором. Как-то не солидно и по-мальчишески это было. Намотав сопли на кулак и собрав в него же волю, Богдан расправил худые плечи и пошел во главе отряда.

Они нашли лесного неподалеку от места, в котором Богдан ночевал в прошлый раз. Тварь снова попыталась навести морок, но на бывалых охотников такие фокусы не действовали.

– Как только прорвет границу, сразу прячься, – шепнул Прохор на самое ухо Богдану и по-отечески потрепал его по волосам. – Не бойся, сдюжим.

Твари потребовалось приложить немало усилий, чтобы создать брешь достаточного размера - все же шаманы их города знали толк в защитных рунах. Стоило лесному перейти границу, как он завопил от боли и ярости. Был бы он поумнее, сбежал. Против пяти сильных и опытных охотников у него не было шансов на дороге. Но им руководила злоба и жадность.

Лесной тряхнул головой и бросился на охотников. Одним отточенным движением они набросили на тварь металлическую сеть с вплетенными рунами – исход боя был предрешен. Богдану оставалось только раскрыть рот и наблюдать за слаженной работой охотников, которые молотами дробили кости обездвиженного лесного.

– Ну, братцы, булыжник на место и по домам, – с легкой отдышкой сказал Прохор, когда тварь потеряла форму и расползлась на шкуру, кожу и грязь. Он обернулся к Богдану. – А ты, малец, останки в телегу закинь, надобно огню предать. И, эт самое, утром на тренировке жду, коль не струсишь.

Богдан не струсил. Он вообще с тех пор больше не боялся – не до того было. Слишком много сил уходило на тренировки и защиту деревни. Прохор научил его, что для охотника важно сохранять голову холодной, быть осторожным и непременно оставаться в живых. Поэтому стряхнув с себя воспоминания о детстве, он разложил походный настил и аккуратно перевязал стертую ногу.

«Прожил еще один день, чем не повод для праздника?», – подумал Богдан. Он глотнул настойки и отсалютовал флягой куда-то в пустоту обочины. Туда, где уже собралась небольшая стая охочих до чужой плоти придорожников.

Не успел он расслабиться и отметить свою маленькую победу, как со стороны города донеслись крики и хорошо знакомые ему глухие удары. Богдан крепко выругался, нацепил ботинки и поспешил на помощь неудачливым путникам.

Вскоре он добрался до источника звука. Небольшой лесной пытался пробить брешь в барьере. Тварь напоминала волка, но не дотягивала до него по размеру. Видимо, она была слишком слаба, чтобы справиться со взрослым хищником, а потому довольствовалась молодняком и стариками.

Богдан облегченно вздохнул. Рассчитывать на помощь спешно удаляющихся фигур не приходилось, но с такой тварью он мог легко справиться в одиночку. И все же он сохранял бдительность – лесной хоть не был крупным, но избежал следов разложения и грязи. «Значит, давно себя собрал. Прижилось уже все. Крепкий» – подумал Богдан. Он знал, что такие твари более сильны и выносливы, чем собранные из разных животных или покрытые гнилью. Сражаться с таким лесным на дороге могло быть опасно.

Тварь немного отошла для нового броска, копнула лапой землю и кинулась к барьеру. Яростный рык оборвался четким и мощным ударом молота, который пришелся лесному по морде. Голова твари расползлась, обнажая комья грязи, листву и мелкие палки. Нижняя челюсть повисла в районе шеи бесполезной тряпкой и больше не представляла угрозы.

Не давая твари опомниться, Богдан нанес еще один размашистый удар – лесной лишился головы, но все еще был жив. Можно было бы оставить его на обочине и надеяться, что придорожники растерзают ослабевшую особь. Но надежда на случай – непозволительная роскошь, которая впоследствии может стоит кому-то жизни. Богдан снял с пояса крюк, зацепил бьющуюся в конвульсиях тушу и затащил ее на дорогу. Нескольким ударами он размозжил тело твари, и та наконец затихла.

Рассудив, что полноценного отдыха этой ночью уже не выйдет, Богдан вернулся за брошенными в впопыхах вещами и двинулся в сторону города.

Возле ворот он помахал стражникам:

– Там ваши ребятки лесного приманили. Дайте им телегу поутру, пусть приберут и сожгут останки. А вы, –  Богдан указал запачканным гнилью молотом на стражников, –  не выпускайте никого ночью, коли не готовы поручится за них своей головой.

После того, как я вроде бы только на секунду прикрыл тяжёлые веки и чуть не отправился в кювет, решено было не рисковать и остановится у ближайшего отеля, мотеля, гостиницы… хоть чего-нибудь. Тупо переспать кусок ночи и утром по прохладе... возможной прохладе отправиться дальше. Карта показала, что в течении следующих пяти минут я попаду по адресу – маленькая придорожная гостиница с незамысловатым, но странным названием "Сладких снов"

Интереса добавило то, что отзыв у неё был только один — "В отеле плохо спится... " от какого-то Сергея. Многоточия и три звезды от него же. И больше ничего. А отзыв, кстати, ещё и написан позавчера ночью. "Может только открылись недавно" – подумал я и поехал по дороге, навстречу мягким матрасам. Или хотя бы обычной кровати — на данный момент требования у меня были мелкими, лишь бы дотянуть до данного места.

Даже пять минут были очень тяжёлыми, но рок на повышенной громкости помог мне всё же добраться. Хотя без помощи навигатора я бы скорее всего проехал мимо. Никаких вывесок о гостинице перед поворотом не было, да и фонарей не обнаружилось, лишь один — в конце съезда, прямо рядом с самим домом. Его тусклый свет не слишком помогал, как и замызганная надпись с небольшими буквами "Сладких снов" Из них работали и чуть горели лишь две, образуя отличное короткое слово АД. "Начало супер" - подумал я и остановился. Вышел из машины, размял руки, и наконец разглядел здание более внимательно.

Двухэтажная прямоугольная коробка с серыми стенами, заурядное, навевающее уныние зрелище. Несколько окон горели внизу, второй этаж был полностью погружен в темноту – лишь смутно угадывались очертания занавесок, да пластиковые окна выделялись белыми пятнами. Сбоку пара чахлых деревьев, которые словно сами не верили в то, что могут выжить здесь и грустно скрипели тонкими ветками-лапами. Несколько припаркованных машин на маленькой огороженной стоянке – одна с нашего региона, одна с Волгограда и одна блестящая иномарка, номер которой я не разглядел. Пара других маячила в темноте, возвышаясь нечёткими фигурами и следя за мной выключенными фарами. Ну, хотя бы тут останавливаются люди, судя по транспорту. Значит, не всё потеряно.

Вход внутрь напоминал вход в обычный старый подъезд, с такой же массивной скрипящей дверью и потёртыми сколотыми ступеньками, ведущими на разбитые лестничные пролёты с раскиданными бычками от сигарет и другим мусором. Я пока не заходил, но почему-то представил себе всё именно так, лишь увидев открытую дверь с кучей длинных царапин на внутренней стороне. Будто кто-то пытался выбраться наружу любой ценой.

Короче, здание было, не сказать, чтобы обветшалым или заброшенным, но чувствовалось, что стоит оно тут уже давно. И даже мелкий косметический ремонт не особо пошёл на пользу. Возможно, взяли в аренду или купили. Но вот есть ли в этом смысл, и что за здание тут было первоначально… ну и кому понадобилось вообще оборудовать здесь отель – вопросы без ответа.

Я широко зевнул, потёр уставшие глаза и всё же прошёл мимо двери, стараясь лишний раз не приглядываться к царапинам. Потому что мельком увидел пару красных потёков и их вид мне не очень понравился. У входа висела небольшая табличка, повторяющая название отеля и то, что он работает круглосуточно, но может быть закрыт.

– Да уж…, – пробормотал я и направился дальше в освещённую часть дома. Оттуда доносились тихие голоса, которые поначалу я вообще не воспринимал, думая, что это далёкий шум какого-нибудь радио.

С удивлением увидел автомат с чипсами, орешками и прочим мелким перекусом. Совсем неподалёку оказалась и административная стойка, она же приёмная зона. Или ресепшен, кому как нравится. Рядом стоял невысокий грузный мужчина лет сорока в сланцах, тёмных бриджах и майке не по размеру – уж очень она выделяла его округлый живот. Красное потное лицо было сердитым, мужик злобно покосился на меня и опять повернулся к стойке, за которой находился молодой парнишка-администратор в официальной одежде – белая рубашка, чёрные брюки. Видимо он не так изнывал от жары… точно, сверху на стене обнаружился небольшой кондиционер, что меня чуть приободрило, возможно и в номерах тоже будет.

– Почему так дорого? – спросил мужчина, похоже не в первый раз. – Находитесь где-то на отшибе жизни, а ценник словно люксовый отель с завтраком!

– У нас демократичные цены…, – начал было парень, поглядывая на меня и словно раздумывая о чём-то. Пощёлкал по клавиатуре.

– Дерьмократичные! – тут же сказал мужчина и гулко рассмеялся своему замечательному юмору. – Ладно, давай свой номер. Переночую и свалю утром отсюда подальше. Но вот другу, который так советовал вашу дыру, ещё придётся ответить!

Видимо такой же уставший товарищ по несчастью, как и я. Хотя ругаться у него сил хватило.

– Прикинь, – продолжил мужик вполоборота, переходя и ко мне на “ты” – мне тут расписывали, что здесь шикарное место и отличные матрасы. И вид из окна замечательный. Только я пока вижу полное гавно.

Я хмыкнул, думая, что не очень красиво обсирать заведение, ещё даже не зайдя в сам номер. Но при этом, судя по зданию, похожие мысли сами собой полезут в голову. Так что не всё однозначно.

– Держите, – парень с натянутой улыбкой протянул ключи мужику. – У вас второй этаж, 15 номер. И ещё…, – он порылся за стойкой и снова вытянул руку.

– Это ещё что?

– Таблетки для сна, очень помогают, – парень опять улыбнулся.

Теперь я тоже увидел какую-то упаковку с маленькими кругляшами. Названия было не разобрать. Мужчина подозрительно зыркнул на администратора, потом на таблетки и, чуть помедлив, принял предложение.

– Спасибо, – буркнул он. – Друг и про это рассказывал. – Он позвенел ключами и пошёл в сторону лестницы.

– А теперь разберёмся с вами, – сказал парень. Прокашлялся, глядя на меня, и перестал улыбаться.

Я не сразу понял, что обращаются ко мне, думая о том, как же мужик глупо себя повёл, забирая непонятные таблетосы. Причём от незнакомого человека и где-то в глуши.

– Да, – я спохватился, широко зевнул и продолжил чуть охрипшим голосом. – Хочу тоже взять номер на ночь. Есть у вас свободные?

– Сейчас посмотрим, – администратор похоже не понял моего сарказма в голосе и принялся что-то отстукивать по клавиатуре, напряжённо вглядываясь в монитор. – У нас сейчас часть номеров на ремонте, так что выбора немного… Может, другую гостиницу? – неожиданно продолжил он.

– Эммм, не понял? – я выпучил уставшие глаза. Это шутка такая была? Первый раз предлагают поехать в другое место. Причём я уверен, что номера тут есть. Рожей не вышел?

– Извините, – парень-администратор продолжал в тишине щёлкать по клавишам и смотреть в монитор. Он там переписывается с кем-то? – Всё нормально, несколько номеров как раз свободные. Вам подороже или подешевле?

Я хотел сказать, что, судя по внешнему виду гостиницы, тут номера должны быть все максимально дешёвыми, но промолчал. Мог сказать, что поеду дальше, раз так тяжело найти лишнюю комнату, но тоже промолчал. Единственное, чего по-настоящему хотелось – это тупо свалиться на кровать и заснуть. Когда рулил, то состояние ещё было бодрым из-за внимания к дороге, а вот сейчас, когда я просто стоял на ногах, глаза то и дело слипались.

– Давайте стандартный, – я протянул паспорт, облокотившись об стойку. Услышав цену, понял злость мужчины – оказалось действительно дороговато для такого задрипанного места. Но деваться уже некуда.

Через несколько минут щёлканья, я получил ключи и уже было направился к номеру. Потом спохватился, озадаченно хмыкнув.

– Ваш номер 7, – администратор мгновенно понял мой затуп. – Тут в конце коридора на первом этаже. И вот, возьмите, – он протянул мне обрезанный кусок упаковки с несколькими таблетками. – Поможет заснуть.

– Вы всем их предлагаете? – я покачал головой. Может это вообще другие таблетки, и не для сна вовсе. Ну, нахрен. – Спасибо, не нужно. Я в таком состоянии, что и без них отлично справлюсь.

– Хорошо, – он поджал губы и положил упаковку куда-то себе на стол. – Но, если что, обращайтесь. Сладких снов, – парень кивнул на табличку с названием отеля справа от себя.

Я опять хмыкнул и пошёл по коридору к своей комнате. Тут похоже одни шутники собрались.

Мои шаги заглушались, благодаря узкому ковру. Повидал он многое, судя по проплешинам. Да и пыли на нём скопилось немало – было ощущение, что здесь вообще особо не ходили люди. Зато хоть люстры работали без сбоев – я в такой обстановке только и ждал, когда они начнут неистово мигать и тухнуть. Прошёл мимо двери с металлической табличкой №5 и, наконец, доплёлся до нужного номера. Пощёлкал ключом в замке, а затем, помедлив чуть на пороге, распахнул дверь. Сбоку тоже щёлкнуло, краем глаза я успел заметить, что ручка соседнего номера дёрнулась вверх-вниз, но стоило мне чуть повернуть голову, как движение сразу прекратилось. И сложно было сообразить – точно ли я это увидел. Да мало ли, может кто-то передумал выходить, мне какое дело… Я поморгал и зашёл в свой номер.

Включил свет, бросил сумку с вещами рядом с кроватью и стал рассматривать свою ночную обитель более внимательно.

Ничего сверхъестественного не было – стандартная комната с парой стульев, на одном, который ближе к окнам, висит халат, ещё имеется компактный столик с лампой, сбоку узкий шкаф для одежды. Ещё одна дверца ведёт в ванную. Холодильника с микроволновкой нет, но есть чайник, даже с остатками воды. Я, не мешкая и не задумываясь, выхлебал что было прямо с носика, лишь затем обнаружив на столе один стакан с ложкой. Стакан был чистым, а вот ложка испачкана в чём-то сером.

Присел на кровать, ощутив пружинистый матрас. Вот это мне понравилось больше всего, но я тут же встал, почувствовав, что если прилягу, то провалюсь в сон сразу, а хотелось ещё быстро обмыться с дороги. Распахнул все окна, насколько это было возможным, попутно понимая, что кондиционера в номере нет. Ложные мечты… Да и хрен с ним, проживём и так – вроде внутри не сильно и жарит. Сбросил потную одежду на кровать и прошёл в ванную.

Там был обычный душ с занавеской – очень компактный, человек с объёмом пошире не особо сюда залезет, но и этот уголок улучшил настроение. Я не стал выделываться и быстро залез немного ополоснуться, напор воды на удивление был тоже отличный, прохладные струи немного взбодрили от нескончаемой жары и от сонного состояния. Единственное, что напрягало, так это проклятая занавеска – как я не отстранялся, но она постоянно липла к спине. И складывалось ощущение, что сзади кто-то стоит практически вплотную прижимаясь, ожидая, когда же я вылезу. Чувство так себе, вроде и смешно – кому надо стоять и смотреть на меня, но при этом всё равно становилось неуютно, липкие прикосновения заставляли дёргаться и выгибать спину. Представлялась тощая рука, склизкими пальцами водящая по коже, выбирающая кусок мяса поаппетитнее.

Но ещё больше меня передёрнуло, когда сзади щёлкнула дверь. Я тут же выключил воду и прислушался... тихий скрип где-то в комнате, словное еле слышное дыхание, затем ещё один скрип уже дальше, в районе выхода, и тишина... Я не мешкая, прямо с полотенцем, выбежал чтобы... даже не знаю, чтобы что? Увидеть незнакомца в балахоне, который роется в моих вещах или громилу - маньяка с топором? Про маньяка мозг услужливо подкинул, когда я дико озирался по сторонам, разглядывая окружающие вещи.

Никого не было, лишь входная дверь приоткрыта. Прямо при мне она ещё чуть сдвинулась, тихо скрипнув. Словно за ней тоже притаилось то существо из ванной комнаты, продолжая играться, заманивая меня всё ближе, чтобы в конце схватить и уволочь к себе в логово. Например, на чердак.

Я покосился на потолок с грязными разводами. Тусклого света лампы хватало лишь на небольшой круг, углы комнаты уже тонули в черноте. Время от времени там что-то шевелилось, благодаря игре светотени и моей фантазии. Я медленно подошел к двери и щёлкнул замком на два оборота, плюс ещё засунул в щель ключ – теперь уже точно никакие маньяки не пролезут... если только с топорами. На потолок старался не смотреть, кожей ощущая мурашки, создаваемые страшными мыслями о тварях, висящих надо мной.

А потом серьезно задумался – закрывал ли я дверь вообще? Помню, что открыл, зашёл и... и возможно просто прикрыл, а затем из-за сонного состояния тупо забыл защелкнуть замком. Чёрт с ним, сомневаюсь, что чел с ресепшена специально дожидался, когда я полезу в душ, чтобы пробраться. Чушь. Включил позабытую лампу на столе – она ещё немного развеяла темноту вокруг.

Я криво усмехнулся, вытерся полотенцем и почувствовал новый прилив усталости. Адреналин затихал, да и жара, немного отступившая после душа, опять начала давить. Благо, что в единственном шкафу оказался маленький вентилятор – он громко надрывно гудел даже на первой скорости, а на второй уже трясся, словно собрался либо взмывать ввысь, либо взрываться к чёртовой матери. Такого не хотелось, поэтому я оставил на первой. Пыль на лопастях и общий замызганный вид давали понять, что им давно не пользовались и это чутка разбивало мою теорию о том, что отель открылся только недавно. Хотя... может вентилятор валялся у хозяина в гараже и пылился, а протереть его слишком сложной для здешней уборщицы. Мне вообще без разницы, главное, что хоть немного будет обдувать воздухом. Я выключил общий свет, недолго думая, вырубил и лампу и свалился на кровать, мечтательно вытягиваясь по матрасу.

Прошло несколько минут, а сон не шёл. Я пытался расслабиться, но никак не получалось. За рулём и даже при общении с парнем с ресепшена меня жёстко вырубало, но стоило лечь, так сразу всё прекратилось. Такое бывает временами, но я надеялся, что сегодня уж меня это не коснётся и я усну, только приложив голову к подушке.

Сон не шел ещё благодаря халату – тот висел всё там же у окна и в темноте казалось, что там на стуле, сидит сутулившись, белая фигура. Немного шевелится, чуть покачивает рукавами, безголовый призрак, зависший в воздухе. Сидит и наблюдает за мной, ожидая от меня неосторожного движения. Стоило мне закрыть глаза, как сердце сразу предательски кололо – тварь уже переместилась ближе, она совсем рядом! Я разлеплял веки, снова разглядывая халат, выискивая отличия. Он ли продолжает свисать со стула?

Хотел же перевесить его, но забыл, идиот!

Надо встать и закончить дело, но я, как какой-то мазохист, продолжал валяться, время от времени приоткрывая глаза. Проверял на месте ли халат, не приблизился ли он ко мне или вообще не оказался ли в другом углу. И так по кругу.

Глупые мысли, но я предполагаю, что они посещают всех. Не про халат естественно, а вообще стрёмные ночные мысли. Главное, что сейчас эти страшилки очень мешают... я снова открыл глаза и повернулся набок. Громко вздохнул, отчего кровать скрипнула, заставив меня ругнуться. Как маленький мальчик, блин!

Я осторожно пригляделся – халат всё там же, возможно даже не шевелится, но это не точно. Я перевожу взгляд в сторону двери, на мгновение кажется, что там стоит чья-то неподвижная фигура, вытягиваясь под потолок тощим телом и тут же наваждение проходит, не успев толком испугать. Пустые углы комнаты затянуты чернотой, которая не пробивается даже спустя десять минут напряженного вглядывания, оттуда словно тоже наблюдают за мной, страх резкими толчками буравит мозг, лезет в голову склизкими пальцами, не давая уснуть. Из мрака быстрым движением на меня может что-то кинуться, стоит лишь только расслабиться… я возможно почувствую этот стремительный прыжок, открою глаза в самый последний момент, чтобы лишь успеть раскрыть рот.

Начала капать вода в ванной. Кап-кап. Кап-кап. Эти тихие звуки тоже напрягали, не давали сосредоточится на сне, да ещё и вентилятор дребезжал с другой стороны, лишь гоняя горячий воздух. Толку от него было мало, а вот звука оказалось много. Я протянул руку и щелкнул, выключая прибор. Стало тише, но при этом капающие звуки словно стали громче, ввинчиваясь мне в голову. Кап-кап. Кап-кап. Проклятый халат так же висел, шевелясь где-то на краю моего зрения. А может мне так казалось.

Занавеска чуть шевелилась, тихо шурша об подоконник. Часть шторы была приподнята и, непонятно как, держалась в таком положении, будто придерживаемая невидимым существом. Но я надеялся, что это благодаря батарее. Колебание воздуха в лицо заставило помимо воли дернуться и приподняться, озираясь. Откуда взялся этот порыв? Мимолетное дуновение ветра? Но дунуло словно сверху, из темноты, а не горизонтально, как должно.

Я тихо ругнулся, вытирая пот со лба. Что за ночь, что за гостиница, что за номер – я десять раз уже проклял себя за эту чёртову остановку. Жаркие внутренности машины были уже не так плохи, как казалось раньше. Давно со мной не происходило такого – временами накатывает страх, тут не спорю, обычно по ночам, но он быстро проходит. Так… привидится силуэт, неясная фигура, поскрипит пол или утробно погудят трубы – я вспомню детство и на этом всё закончится. Взрослому справляться легче, чем ребёнку – он знает, что страшнее чудовища на потолке или скрюченной тощей твари под кроватью это наша угрюмая реальность. Вставать на работу ранним утром, смотреть на растущие ценники в магазине и подсчитывать сколько остаётся денег до следующей зарплаты. И ужас перед необъяснимым спадает, монстры перестают скрипеть на кухне и тихо уходят, а ты, позабыв о тёмных углах, переворачиваешься на другой бок и засыпаешь.

Сейчас у меня так сделать не получалось. Всё в этой комнате напрягало, не давая расслабиться, заставляло прислушиваться к каждому звуку – в другой ситуации я бы наверняка, только приложив голову к подушке, провалился бы до утра в приятные дрёмы… Живот вдруг заурчал, ему было глубоко похрен, что его хозяин напуган.

Я рассчитывал поесть с утра, но сон из-за всех переживаний полностью ушёл, а вот голод лишь усиливался. Даже мысли о чудовищах по углам комнаты отступили на время. Плюс нужно так и так встать – закрутить проклятый кран, который продолжал своими зацикленными “кап-кап” ввинчиваться в голову.

Медленно встал, голова чуть закружилась, и я остался в темноте, пялясь по сторонам и не решаясь пока двигаться. Когда ты уже бодрствуешь, то страх уходит на нет, становится не таким реальным, как раньше. Все мрачные фантазии и жуткие кошмары превращаются в выдумки, что ты напридумал себе всякого и в следующий раз такого уж точно не случится. Надеюсь, что нет… Побрел в ванную, открыл дверь... капанье прекратилось. Словно невидимка быстро закрутил кран, подгадав по времени. По спине пробежали запоздалые ледяные мураши, но я лишь хмыкнул и отошёл обратно к кровати.

Живот снова заурчал, напомнив мне, что до утра он терпеть явно не будет и то, что у ресепшена стоял автомат со всяким снеком, на ночь хоть орешки зажевать уже нормально. Вот я придурок конечно – надо было на последней заправке купить сэндвич, а ещё лучше захватить перекус из дома, на такой вот непредвиденный случай. Ну да ладно, что уже себя корить, лучше быстренько сейчас смотаться. Я натянул футболку и штаны, умылся и вышел из комнаты, щёлкнул дверью. Лампу на всякий случай оставил включённой.

Продолжение следует...

Кирюхин вой поначалу не стихал, когда они встали и, озираясь непрерывно по сторонам, двинулись напролом через лес. Старались не трещать ветками под ногами, ступали осторожно. Хорошая дорога лежала слишком близко к озеру и приближаться к воде они не хотели. Пусть утопленница и была наверху, в доме дохлого мельника, но кто его знает, что там ещё водилось на глубине. А через несколько десятков шагов вой Кирюхи вдруг перешёл на сип, ослаб совсем и начал стихать. Как бы ни было его жалко и страшно от его криков, но оба знали, кем в тот момент была занята утопленница. Когда же наступила тишина, страшно стало неимоверно.

Вскоре ко всем бедам добавилось и то, что луна в какой-то миг исчезла на небе. Нет, в воздухе не запахло резко дождём и сверху не набежало туч, но проклятая «бледная морда» взяла и растворилась. Наверное, в тот самый момент они и потеряли верное направление. Потому что, когда от страха в кромешной тьме у обоих вновь задрожали коленки, остановились и некоторое время просто топтались на месте. Крутились туда-сюда, стараясь не дышать и не шуметь, что получалось у обоих прескверно. Спички зажечь было тоже страшно – вдруг из темноты что-то увидит их маленькое пламя и выскочит оттуда со страшным рёвом. Или же свет огня дотянется до чего-то жуткого сам, потревожит его.

Однако равнодушная луна издевалась в ту ночь над ними недолго. Быстро выглянула из-за случайно закрывшего её облачка. Они сразу же двинулись дальше, а шагов через двести-триста упёрлись вдруг в колодезный сруб с двускатной крышей, стоявший возле широкой утоптанной тропки. Тут был только один такой колодец, и оба они это знали. Борька видел его за жизнь раз двести, и Мишка успел попить из него водицы дважды. Когда ходили вместе купаться на озеро. Колодец был вырыт недалеко от берега, а, значит, убегая, уж больно где-то резко они повернули в сторону. Сделали неровный круг. И оказались прямо между домом дохлого мельника и линией шершавого берега. Костёр догорал где-то метрах в тридцати от них. Отсюда, возможно, и исчез Андрюха. Кажется, в эту сторону он уходил от огня. Ушёл, и больше к костру не вернулся.

– Это… была она?.. – прерывистым громким шёпотом спросил Мишка про то, что они видели в доме. Другой возможности говорить у них ещё не было, только прятались и убегали, да старались не издавать лишних звуков.

Борька вместо ответа сглотнул. Даже глоталось теперь тяжело – словно песка в горло насыпали. Рядом был колодец с черпаком, и можно было напиться. Но только ни за что в жизни он не сунет своей руки в этот сруб с водой. От одной лишь мысли об этом ноги отступили от колодца сами. Мокрые штаны, липшие к ногам, совсем не смущали – давно стало не до стеснений. Хорошо, хоть только обмочился.

– Где же вы ходите?.. – раздался вдруг голос со стороны. Кажется, от костра, и вроде был как Андрюхин.

Борька сначала вздрогнул, едва не вскрикнув от неожиданности. Но потом обрадовался. Наконец-то, появился самый старший из них, уж он-то выведет их отсюда, хватит играться!

Но Мишка быстро схватил его за плечо.

– Тихо… – шепнул он. – Ни слова…

И от неясных догадок в голове стало ещё страшнее. Мишка первым что-то почувствовал, не пустил их обоих к Андрюхе.

Осторожно попятились. Медленно обошли колодец и отступили в темноту, подальше от сруба. Шаги из-за деревьев приближались с той стороны, где не так давно у берега полыхал их костёр. Шёл только один человек. И будто знал, что кто-то находится именно здесь, приближался к ним безошибочно.

– Боря?.. Мишаня?.. – почти ласково и зазывающе звучал его голос. – Всю ночь вас искать будем?..

Да, они были знакомы только три дня. Но ни разу ещё Андрюха не называл их имена вот так – Мишаня и Боря. Чёрт же их побрал связаться со странными головлёвскими!

Он появился из-за акации, чей опадавший цвет посыпал тропу возле колодца. Вышел при свете луны и остановился возле сруба близко. Медленно повёл головой по сторонам. Борька хорошо разглядел его лицо. Андрюха вращал носом, будто внюхивался в воздух. На шее у него и на щеках выступили жилы. Чёрные, тугие и большие, словно жирные черви. Он видел их на нём шагов с десяти, из-за кустов, за которыми они с Мишкой засели. И казалось, будто те шевелились под кожей на вздутой шее. В какой-то момент Андрюхина голова остановилась и взгляд его вдруг упёрся в эти кусты.

– Вот же вы где… – произнёс он довольно.

После его слов Мишка с Борькой вскочили и побежали снова.

На этот раз лупили совсем в другую сторону. Нечего было и пытаться прорваться к Марьинке. До Головлёвки бежать намного ближе. Не все же там были такие как Женька с Анрюхой. Борька знал много взрослых из Головлёвки, а в крайнем доме жила подруга его бабушки. Успеть бы до её дома! Перемахнут через забор и забегут на крыльцо, начнут стучать в окна! А эти двое в дом к бабе Наде не сунутся, она никого чужих не пускала.

Как только подумали об обоих братьях, Женька сам объявился. Лежал впереди, на наезженной машинами дороге, на которую они выскочили. Держался обеими руками за левую ногу.

– Помогите!.. – плакал и хныкал он. – Кирюха взбесился!.. Я подвернул ногу… Убегал о него…

Остановились на почтительном расстоянии от лежавшего. И больше ради передышки. Теперь и на его шее виднелись жирные чёрные черви, которых он сразу закрыл рукой, заметив острый Борькин взгляд.

– Андрюха всё равно догонит… – растянулся в улыбке Женькин рот, выпуская кровавые пузыри и чёрную сукровицу. – Всю ночь только по кругу пробегаете…

Дальше его слушать никто не стал. Если бежать только по дороге, то никакого круга сделать не получится, а они уже стояли на ней. Потому просто понеслись что было мочи по оставленным колёсами следам.

Однако не прошло и минуты, как проклятая луна опять куда-то подевалась. Всего-то на пару мгновений, но хватило и их. Потому что после, когда её бледное лицо с высоты осветило землю, Борька с Мишкой стояли в лесу в каком-то бездорожном буреломе. Пропала дорога, пропали следы, пропали все ориентиры. В затылке от страха защипало бельевыми прищепками. А где-то за спиной раздавался отдалённый Женькин хохот.

– Андрюха догонит!.. – кричал он в ночи, и мерзкий его голос разносился среди деревьев зычным эхом.

***

Совсем уже выбились из сил, когда впереди послышалось негромкое журчание. Хотя бы не озеро. Речка Мерзавка, что впадала в него. Борька её знал, узкая, мелкая, везде переходили вброд в сапогах. А когда играли на ней, карманы всегда набивали цветными камушками, дно её изобиловало причудами, даже ракушки красивые находили, будто на море. Но речка Мерзавка тихо журчала только летом. Весной она разливалась так, что попробуй поймай, петляла и в озеро затекала в разных местах. Лишь к маю возвращалась в привычное русло, потому её так и назвали. То поле какое испохабит, изроет озимые посевы рытвинами, то подтопит ближний край самой Головлёвки. Они перебежали её с Мишкой, хлюпая ногами, и упали на другом берегу. Никак не могли отдышаться. Вслушивались в ночную тишину, но ничего, кроме собственных хрипов из лёгких и вопля летучих мышей, водившихся там во множестве, поначалу не слышали. А как отпыхли немного и поняли вдруг, что до Головлёвки теперь добираться стало дальше, – ну не хотели никак вести их ноги, куда им было надо – за Мерзавкой в кустах внезапно послышался треск. И теперь уже не один Андрюха, а оба брата вдвоём преследовали их. Шли горячим чутьём словно гончие, задрав высоко носы. И весь оставшийся дух от такого назойливого преследования начал стремительно падать. Борька от бессилья и страха хотел даже заплакать.

– Вставай! – не позволил до конца раскиснуть Мишка, дёрнул его за руку и поднял на ноги. Теперь они могли отступать только в сторону озера. Их будто нарочно туда загоняли, как борзые зайцев, обошли по кругу и выше них перешли реку, что б беглецы не шмыгнули к Головлёвке. Показались из кустов не очень далеко, крутили головами и нюхали воздух, будто искали. Но видно было, что и так знали, просто игрались и издевались.

Понеслись от них, сверкая пятками. Где-то метров через двадцать, что б не попасться в ловушку, опять перебежали речку. Устремились глубже в лес. Местный лес не был непроходимой чащей, но в нём можно было как заблудиться, так и попробовать потеряться от тех, кто преследовал. Андрюха и Женька были длинноногими, на открытой местности они догоняли. Борька даже в мыслях боялся произнести это слово – кем стали братья или кем изначально были. Не иначе, как мертвецами. То-то они встречались ради игр всегда в стороне от общего деревенского пляжа. И других мальчишек с собой играть не звали, кроме Кирюхи. Заманивали, приручали. Что ж, им удалось…

Сторожка! Выбежали к ней неожиданно. Борька её знал, как и речку. Вместе с Кирюхой и его старшим братом прошлым летом они ночевали здесь, две ночи провели под открытым небом. Валерке было двадцать. Пекли картошку, жгли костёр и в котелке варили чай из собранных трав, не со своего огорода. Аромат стоял на весь лес такой, что птицы на ветвях качались и до земли пускали слюни от зависти. Ничего вкуснее того чая Борька в жизни не пробовал! Сторожа-егеря в местном лесном хозяйстве здесь не было давно, летом он ночевал ближе к Малховке. И сторожка стояла несколько лет пустой. Опять-таки, молодые из местных иногда появлялись, с алкоголем и взрослыми шашнями оставались здесь на ночь. Стыдно будет теперь перед Валеркой, бросили его брата Кирюху. Найти бы его живым…

Они давно уже с Мишкой не разговаривали. Страх и так им подсказывал одни и те же ходы. Бегом влетели в открытую дверь сторожевого домика, захлопнули за собой, и Борька уронил сверху тяжёлый засов. Тот был надтреснут посередине, но слишком толстым, чтобы сразу могли сломать.

Как же он оказался неправ, когда, словно поджарые гончие, Андрюха и Женька нагнали их вновь. Меньше, чем через минуту затрещали кусты, а потом они взбежали по трём широким ступеням крыльца. И начали барабанить в дверь.

– Мы так всю ночь вас гонять будем!.. – довольно, с хрипотцой и не сбившись ничуть с дыхания, ровным, как ствол дуба, голосом обещал им сквозь дверь Андрюха. – Лёгкие пока все свои не выплюете!..

– Да кто вы такие?!. – психанул Мишка и пнул запертую дверь изнутри. Если б не он, Борька давно бы сошёл с ума. Мишка рос в городе почти что на улице, был юным походником, много гулял и шлялся с ребятами по «заброшкам». Уличные – они всегда были смелее домашних.

Через десяток ударов крепкий засов начал трещать надсадно. Тихо и ехидно что-то пищал всё время сквозь дверь Женька, обещал не сразу оторвать им пальцы, а делать это по одному, много дней. И говорил, что сначала обоих обязательно вычешут. Видели они, как мёртвая Таисья причёсывала Кирюху, сдирая жёстким гребешком с его головы скальп. Наверное, братья были Таисье слугами.

Немного отдышались и сердце чуть успокоилось. Но ветхая дверь переставала выдерживать, хоть и помогали засову спинами. Напор наседавших снаружи только усиливался. Хорошо, что Борька знал секрет и старой сторожки. Изучил её досконально прошлым летом, пока в ней жили. Изнутри вела дверца в подпол. Доски вокруг дома давно прогнили, строили ещё в старые советские времена. Можно было через подпол по-тихому вылезти сзади. Что они и сделали. Борька лишь указал Мишке молча на крышку, но тот её тоже заметил, и через пару минут, пока ещё не треснул засов и дверь не слетела с петель, оба шмыгнули вниз и выползли сзади дома.

То, как два мертвеца ворвались внутрь, услышали уже издалека, когда уходили тихонько в лес. И сразу побежали, едва раздались разгневанные крики. Понеслись, как стихающий ветер. Силы их в эту ночь заканчивались, долго не продержатся, понимали они. Оба были готовы сдаться и упасть на землю. Как вдруг, через каких–то пару минут, выбежали из-за деревьев и едва не налетели… на трактор! Не просто трактор, а трактор, который стоял на берегу большого круглого озера – озера, от которого столько времени пытались сбежать.

– Смотри!.. – одёрнул Борьку Мишка и оба встали как вкопанные, сделав от трактора только шаг.

Если б на спине имелась шерсть как у кошки или собаки, она бы непременно встала дыбом. А так – взъерошился только затылок. По колено в воде, в вымокшем платье, вдоль берега тихо брела Таисья. За голую ступню без сандалии держала рукой Кирюху. Верхней частью тела тот был по пояс в воде, волочился за нею, и, видимо, был давно мёртв.

Их появление она тоже услышала. Медленно подняла голову. А они уже бросились от неё между трактором и берегом назад. Только и с той стороны пути отступления им отрезали. Подоспели Андрюха с Женькой, перешли на шаг и неспешно приближались к ним. Борька обмочился в третий раз за ночь. Остатки жидкости страх выжимал из его организма нещадно. Залезть на трактор? Броситься в воду? Или просто разреветься и упасть на землю, просить пощады и что б отстали?

Но в этот миг вдруг гаркнул крепкий мужской голос. Кабина трактора распахнулась, на землю спрыгнул кто-то очень большой и тяжёлый. Сильно, но приятно в этих обстоятельствах, пахнуло на них дешёвой водкой.

– А ну-ка сгинь, отродье!..

Тракторист пинком отправил шипящего Андрюху в озеро. И вилами, что зацепил из кабины своего К–700, чуть не подсадил поковылявшего к воде вслед за Андрюхой Женьку. А с Таисьей, оставившей Кирюху в озере и спешивший теперь к его трактору, они посмотрели друг на друга.

– Не трожь, – сказал он, предупреждая. И та остановилась.  – Уйди… Либо ты не сладишь, либо я. Сейчас узнаем …

И поднял вилы.

Утопленница посмотрела на него мутными глазами. Перестала сипеть ртом, замолчала. Вывернула голову, оглядываясь на луну в небе. Потом на Андрюху с Женькой, зашедших в воду по шею. Покачнулась в нерешительности, и… тоже пошла к воде…

– Быстро в трактор!.. – тихо велел дядя Боря, его тёзка и тракторист из соседней деревни Головлёвки. Борька не сразу признал его в темноте, потом уж протёр глаза от ужаса и всего увиденного. Он вспомнил, как дядя Боря приезжал пару раз к дедушке, и они потихоньку с ним выпивали в сарае. Бабушка потом говорила, что тот частенько прятался где-то на тракторе от своей жены после работы, чтобы выпить и не прийти домой, не показываться в таком виде детям.

Трактор завёлся. Они поехали. Женькина и Андрюхина головы над поверхностью озера пропали. А Таисью ещё было видно, она погружалась в воду и тащила тельце Кирюхи за собой.

– Забудьте о нём… – смурно произнёс их спаситель, выворачивая на большую дорогу. – Нет его уже. И вспоминать не надо. Ни вам не поверят, ни мне. Придумаем что-нибудь с вашим дедом…

Легко сказать. Но сейчас они с Мишкой вспоминать ни о чём не хотели оба. Забыть поскорее и убраться отсюда, вернуться поближе к живым. И радовались сквозь горький колючий стыд, что попали не они, а только Кирюха.

– Это Таечка-утопленница, – произнёс дядя Боря, когда фарами осветил пыльную дорогу и начал разгонять трактор. – Не думал, что во второй раз увижу … Никогда тут на ночь не останавливался, а спьяну заехал, не побоялся… Хрен бы вас кто нашёл…

Он даже – огромный и взрослый дядька для них, почти что великан – сам зябко пожал плечами при последних словах, отчего и они поёжились оба.

– Как разбудили-то?.. Костёр жгли?..

Борька и Мишка закивали. В горле у обоих пересохло как в пустыне Сахара. Увидели в баклажке у стекла впереди воду. И дядя Боря кивнул, предложив попить.

– Видит она огонь из-под воды и выходит изредка на него… – рассказывал он. – К нам так же лет двадцать назад вышла. Разбежались, помню, в разные стороны, никого не забрала с собой. Одна только была тогда, без этой мелюзги… Свитой обзавелась, видать, мертвечиха. Скучно поди там одной. Вот мальцов и прибрала каких-то…

– А что ж её не выловят?.. – первым заговорил Мишка, немного придя в себя.

– Кто? – усмехнулся тракторист дядя Боря и головой только покачал. – Были тут ловцы в прежние времена. Сетку накинули на неё, лошадью вытащить из воды пытались. Только и лошадь та убежала, так и не поймали потом, и двое тех ловчих умом тронулись. Один повесился через год на чердаке у себя дома, другой зимой в лес за дровами вышел. Насмерть замёрз в сугробе. Вот ловить и перестали… Нечего ночью сюда шастать. Днём она спит, никого не трогает. Случая не было, что б при солнце кого утащила. Говорят, даже рыбу к сетям иногда подгоняет, лишь бы к ней только не лезли. Тоскует она сильно со дна озера. Тоскует Таисья…

– По кому?

– Чёрт её знает. Утопленница ж. Чего же не спросили?.. А люди – люди разное про неё говорят…

Трактор нёсся на огромных колёсах по дороге, поднимая за собой высокий столб пыли. Вскоре повернули на Марьинку. Виднелись уже крайние дома спящей деревни. Наступало раннее утро и снаружи начинало светать…

*** 

Дом погрузился под воду давно. Озеро это в иные времена было мельче. Разлилось оно, когда речка Мерзавка, обходившая его всегда стороной, лет восемьдесят назад, после сильно снежной зимы, сменила вдруг по весне круто русло. И с тех пор исправно водоём пополняла. Не отпускало речушку от себя больше озеро, давшее Таисьи такую странную жизнь. Ей и её младшим братьям. Живым бы в пору опечалиться, да что ей-то, мёртвой? Пусть и иную, но всё же жизнь им давало озеро. Вот и поселились они втроём в готовом затопленном доме на дне. За годы он покрылся подводным мхом, завалинка вся ушла в тину. Но им было в нём хорошо, удобный и просторный…

Из прошлой жизни Таисья помнила мало. О себе самой. Одно лишь сплошное чувство стыда. Вечного и всегда её грызущего, и чем дальше бежали годы, тем становилось от времени хуже. Только она знала, насколько виновата перед своими братьями. Утонули они все трое, но в Марьинке помнили почему-то её одну, без них. А вот она не забывала. Отправила их сама за лотосами на середину озера, в день своего венчания. Одна, в подвенечном платье стояла на берегу, и видела, как Андрюха с Женькой отплывают на лодке. Хотела перед церковью приколоть на платье цветок. Но лодка перевернулась поднявшимся ветром, и Женька начал тонуть. Андрюха спасал. Пока плыла к ним сама, платье её отяжелело. Оба брата под воду ушли на глазах. Она кричала и плакала. Долго ныряла за ними, не доставала дна, искала в воде руками. А после последнего раза не вынырнула и сама. Захлебнулась рыданиями.

Жили с тех пор они вместе. Она выходила из озера по ночам. А братья как-то, с недавних пор, приспособились и начали выбираться днём. Даже на живых походили на это время. До полуночи. Третьего мальчонку уже под воду привели. Правда увечили они быстро свои игрушки, наиграются и оторвут голову, руки, ноги. Но ничего, лишь бы братцы были довольны. С этим натешатся – приведут четвёртого, нового. А она своё дело знает. Причешет, переоденет, подготовит… Стала подмечать и сама с недавних пор, что всё дольше перед рассветом могла оставаться на солнце, не жгло оно ей больше глаза, как прежде. Вот и сейчас, когда уносила мальчишку с собой, смотрела больше не на тракториста у трактора и тех двух других ребят, а на свои руки, на бледную в прожилках кожу. Солнце их больше не терзало, а будто исцеляло. Да и кровь ей пришлась по нраву. Пила её во второй раз. Андрюха и Женька говорили ей, что будоражит, добавляет жизни, днём уже третий год выходили наверх. Не верила поначалу, думала, оттого у них так, что моложе, когда утопли, были, или просто другие. Но потом терзала горло пьяной доярке. С упоением. И закат после этого встречала уже на берегу, не в воде. А сегодня, когда удушила в доме мельника мальчика, пила из горла и его кровь, слизывала с изодранной головы. Та полилась быстрее, когда зубами отхватила ноздри, и к дырке вместо носа припала уже надолго. Не могла насытиться. Братьям тоже немного оставила. Как резво они побежали за другими двумя, когда напились тёплой кровушки. Что, если и ей начать выплывать днём, походить на живую и завлекать под воду к себе парней? Не только ж братьям игрушки были нужны. Она была совсем молода, когда утонула, и молодость осталась при ней…

Села на скамью и взяла гребешок. Усадила мёртвого Кирилла рядом. Крови в нём уже не осталось, но озеро подарило «жизнь». Оно давало её и случайно утопшим, да разве были нужны им соседи? Их с братьями они рвали на мелкие части – сомам потом меньше усилий.

Отвесила мальчику тяжёлый тычок в затылок. Боли он всё равно не чувствовал, но помнил ещё страх и хотя бы сидел теперь ровно, не дёргался. Стала счищать гребешком остатки кожи с головы с волосам. Кирилл не кричал и просто безвольно моргал глазами. Безносая лысая кукла. Разорвут и его, когда натешатся. Новая игрушка была готова…

Кем Тая считала себя? Мëртвой русалкой. Мëртвой – потому что видела здесь живых, на дне, в самые первые годы. Перевела их всех за несколько лет, как бы они от неë не прятались, на глубине или в гротах под берегами. Некоторых выслеживала месяцами, но находила потом, догоняла и без жалости вырывала жабры. Смотрела затем, как те задыхаются. Вот же было смешно – не могли жить без воздуха! Ей будто наоборот без него дышалось легче, тогда как на берегу в груди появлялась тяжесть и ноги двигались медленней... Но избавилась – и избавилась, хоть и были они порождением этого озера. Нечего подле иметь дурного соседства, когда жила не одна, а с семьëй. Озеро стало только её…

Автор: Adagor121 (Adam Gorskiy)

Андрюха только выдохнул. Затем хохотнул. Но огляделся вокруг на всякий случай. Он был у них самый смелый и старший, исполнилось тринадцать. Даже голос начинал ломаться, звучал ниже, чем у них, почти как у взрослого. Это он их притащил сюда со своим братом Женькой. Сидел теперь у огня со смешной пластмассовой короной на голове, брошенной кем-то здесь же, и как король правил над ними бал.

– Дурак! – весело сказал он, нарушая зловещую тишину, вцеплявшуюся в спины после каждого громкого слова. – Это всё выдумки! Таких, как ты пугать и придумали...

И сразу обернулся на других мальчиков, ища поддержки. Те тоже, кроме Мишки, сами только что цепеневшие от его рассказа, заулыбались вдруг виновато, мол, вроде и не очень страшно было, а вот только он, Борька, почему-то один и испугался. Не напрасно не хотели его брать вечером к озеру в лес, ему же всего десять, а им по одиннадцать-двенадцать. Андрюхе вон целых тринадцать.

Байку про невесту-утопленницу мальчики из ближайших деревень сюда ходили проверять все, пока взрослели. И их старшие братья, и родители, а у некоторых даже бабушки с дедушками. А Кирюхи даже была жива прабабка, и, как говорят, она с той Таисьей в школе вместе училась. Шестьдесят лет прошло с тех пор, как старшеклассница Таисья утопла в этом озере в своём подвенечном платье. Ей было тогда семнадцать. И с годами эта байка становилась только живучей, крепчала и обрастала жуткими подробностями. Будто девушка тонула каждый год заново, и делала это всё красочней и ужасней для буйной детской фантазии. Почти в каждом поколении находилось двое-трое, кто видел однажды Таисью ночью и кого она звала за собой в озеро. Колька-немой, местный дурачок, что бегал иногда голышом по деревне, говорят, будто языка тогда и лишился, с ума сошёл в ту луну, когда Таисья с ним на берегу разговаривала и в мужья к себе под воду заманивала. Об этом Андрюха и рассказал у костра. Все историю знали и слышали много раз без него, но ночью у огня подобное звучало в разы страшнее. А их новый заводила умел к тому же зловеще рассказывать, да подвывать при этом страшно, корчить жуткие рожи, от которых у Борьки до жути потела спина. В этом и заключалась суть обряда посвящения – не испугаться до рассвета, оставаясь у берега озера. Сначала сидели все вместе, а потом по тридцать минут у огня по одному, пока другие прячутся в старом доме, стоявшем немного в стороне. Как размышлял сам Борька, ему б всю ночь лучше просидеть у воды. Небо было по-летнему тёмно-синим, не чёрным, и ноздрястая луна ярко светила жёлтым светом. А вот в старый дом, в сотне метров отсюда, где скрипела каждая ступенька и надрывно рыдали гнилые половицы, он идти не хотел. Даже за компанию с другими мальчиками.

– Ну, что? – встал старший Андрюха и упёр руки в боки. – Стемнело, одиннадцать. Пора начинать, а то все не успеем.

Их пришло к озеру пятеро. Андрюха с Женькой гостили у бабушки в соседней деревне, что отстояла от Марьинки в одном километре, Головлёвкой называлась. Озеро спряталось между ними. Тут они и познакомились дня три назад, утром, когда купались с другими мальчишками на общем берегу. Сдружились быстро и крепко, почти навсегда, как водилось в их юном возрасте. Андрюха хоть и подшучивал над остальными, но делал это по-доброму, не ущемлял. Мишка вообще приехал с Борькой из города, вместе в одном дворе росли. У его бабушек и дедушек деревень не было, а поскольку дружили с ним первого класса, родители отпустили на пару недель отдохнуть с одноклассником. Получается, только один Кирюха и был из них деревенским, с Марьинки. Хороший мальчишка, и Борька играл с ним не первое лето. Вот и подбил заводила Андрюха всю их честную компанию с ночёвкой у озера остаться. А что б не искали бабушки с дедушками, лихо и тайком вылезали через окна спален. Встретились в сумерках уже за околицей. Андрюха с Женькой к Марьинке пришли их забрать, всё-таки были самые старше.

– Ладно, – согласился Андрюха вслух и окинул всех бравым взглядом. – Я вас позвал, первым и буду сидеть…

У них отлегло. Никто не хотел первым оставаться у огня наедине с озером, даже при светлом небе и горящем ярко костре. Старый дом «дохлого мельника», как звали тут умершего давно Парамона, стоял всего метрах в восьмидесяти от воды. Но это днём отлежащие метры казались такими близкими. Ночью всё виделось вчетверо дальше. Сейчас дом вообще смотрел из темноты как затаившееся вдалеке чудовище, громоздкое, с зубами-окнами и злым чёрным сердцем.

Андрюха лениво и с бравадой потянулся, провожая их взглядом. Свысока посмотрел – и ростом был выше других, и держался как старший важно. Ему пожелали удачи, но он только рукой махнул на все пожелания. Если б их в дом уходило не четверо, а двое, Борька бы пожелал остаться у воды. Или вообще вышел бы из игры, не побоялся бы один вернуться ночью в деревню. Подальше б только от старого дома и злого озера. Но одному ему никуда этим летом было нельзя – Мишка местных дорог и реалий не знал вообще, и был его гостем. А он – его гидом. И хоть это не он, а Мишка согласился остаться с ночёвкой первым, но ходили они повсюду вместе, Борькина как-никак была деревня, его деда с бабкой. И отец здесь тоже когда-то вырос…

А вот и приблизился брошенный дом. Старый, деревянный, двухэтажный, с высоким крыльцом без перил. Луна висела в небе почти над его крышей, освещала ярко как днём. И страх от предвкушения чего-то жуткого внутри по мере приближения к стенам понемногу рассасывался. Вблизи дом вообще показался жалким, почти что таким безобидным, как в полдень. Страшно должно было быть Андрюхе. Это за ним они будут наблюдать тридцать минут из окна со второго этажа. Чем выше, тем лучше видно – это Борька узнал из школьных уроков естествознания. Учитель Бобр, или Бобёр, как они называли классного за торчащие передние зубы, рисовал для них на доске вышку, размечал ее в метрах и чертил линии, показывавшие, на сколько километров вдаль одному человеку было видно другого, и с какой высоты. Чтобы видеть костёр и берег с водой, вышка была не нужна. Но сверху обзор всё равно лучше – озеро покажется как на ладони, причём вместе с дальним берегом.

Едва зашли внутрь, страх ушёл окончательно. Тем более, что не боялся Мишка. При нём как-то было стыдно выдать испуг. Борька, хоть и приезжал сюда на часть лета, но считался почти что местным. Мишка же был здесь впервые, а освоился на удивление быстро, за первый же вечер. Теперь и сам походил на местного «робинзона» – неровная дырка на грязной майке, волдыри от крапивы на голых икрах, суровые царапины на острых коленках. Кирюхе он сразу понравился, сошёл за своего. Не задиристый, как многие городские, скромный. Но при этом мог постоять за себя.

– Ну, что, Кира? – спросил Женька, когда они перешагнули через порог. – Как ты вчера про бабку Стешу рассказывал?..

Кирюха растянул губы в готовой улыбке. У него хорошо получалось кряхтеть и изображать старческий голос. Бабка Стеша и была его прабабушкой, той самой, что в далёком девичестве училась с невестой-утопленницей. Никто этого точно, на самом деле, не знал, а родственница по старости помнила плохо. Но говорить об этом принято было каждый раз, когда речь заходила об озере. Других живых современников гибели школьницы-Таечки не было, только прабабка Кирилла.

«К озеру не ходите, сынки!.. – заскрипел Кирюха крикливым старушечьим голосом, при этом смешно сгримасничав. – Таечка-утопленница заберёт под воду. Жить в слугах с собой заставит! Наверх никогда не отпустит…»

Женька прыснул со смеху. Мишка тоже заулыбался. Но всё равно они были ночью в заброшенном доме дохлого мельника, где иногда наверху поскуливал его призрак. Старшие так пугали младших. Что б те не совались в дом, когда они здесь. И Борька, не взирая на все смешки, чуял Женькин страх и видел в его ужимках браваду – браваду перед ними, младшими. По крайней мере, так ему показалось.

Скрипнула доска на лестнице. Где-то посередине, выше над ними. И Женька, обернувшись со своей первой ступеньки, загадочно улыбнулся. Может, он и не боялся – уж больно как-то весело всё у него выходило.

А потом вдруг как сорвался с места, как побежал наверх с пугающим хохотом. И что-то там ещё выкрикивал на ходу.

У них тоже страх почти улетучился. Даже появился некий азарт. Что б не остаться одним внизу, без такого смельчака, как Женька, ломанули за ним втроём наперегонки. Бежали и падали на ступени ладонями, испускали наигранные смешки, стаскивали друг друга за ноги назад, чтобы кто-то один оказался последним. Участь эта выпала Борьке. Впрочем, проигрышу он не обиделся.

Домик был изнутри не сильно большим, всего пять комнат. Просторная кухня с гостиной и прихожей внизу, а наверху – две спальни и библиотека. Вроде когда-то, ещё до революции, здесь жил зажиточный крестьянин. А после семнадцатого года поселился с большой семьёй раскулаченный мельник. Умер он ещё раньше Таисьи, после него здесь жили другие люди, и их семьи сменяли одна другую не раз. Пустым дом стоял лишь последние десять лет. А по привычке и в памяти ближних деревень его называли как в старые времена, по самому запомнившемуся владельцу, чья мельница сгорела ещё при царе Горохе. Дом дохлого мельника Парамона знали во всех окрестных деревнях километров на десять-пятнадцать, потому что только одно такое большое озеро было поблизости. Летом в доме Парамона до утра порой сидела молодёжь. Потому повезло, что сегодня ночью никого не встретили. Иначе обряд был бы ненастоящим. Всё должно быть взаправду, без помощи самых старших.

Балкон на втором этаже, длинный, во всю стену, держался на четырёх полусгнивших столбах. В одном месте уже провалился – вниз зияла большая дыра. Выход на него был через библиотеку, в которой осталось ещё несколько старых стеллажей, шкафов, разбитый комод и детская деревянная колыбелька с игрушечным коником. Пару сараев рядом с домом давно разобрали на костры. Доберутся и до остатков этой мебели.

Вывалились на балкон всей гурьбой, аж застряли сначала в проходе. Зашикали друг на друга, чтобы у оставшегося на озере не было никакой поддержки, мол, тише себя ведите. Страх, тишина, да и только. Костёр был виден хорошо, и Андрюха смело сидел к ним спиной. Подбрасывал дрова, ковырялся в углях веточкой и даже камушки бросал иногда в воду. Борька уже холодок ощутил оттого, что представил, как будет сидеть там один. Вроде и ребята рядом, но если за спиной будет так же тихо, мурашки ой-ой как забегают по без этого рябой с детства коже.

– Андрюха-то наш спрятался… – сообщил вдруг Мишка, который следил за берегом с интересом и не вертел головой, как остальные, ни с кем и ни о чём не перешёптывался.

– Да просто в кусты отошёл, – сказал Женька. – Ты ж сам видел…

– Ага, – отозвался Мишка. – Десять минут назад. Трёх ёжиков высрать можно было. Сейчас небось дом уже обходит сзади. Вы напугать нас вдвоём решили?..

– Да нет же… – ухмыльнулся Женька, вступаясь за брата. – Хотели б напугать, давно б напугали, и не так…

Но сам уже всё равно не отрываясь смотрел на огонь, мерцавший у берега в одиночестве. Время тянулось и тянулось, а Андрюха действительно не появлялся.

– Пойду проверю? – забеспокоившись, неуверенно спросил Женька.

– Один? – снова взял борозды разговора в руки Мишка. Он хоть и был ниже Борьки на полголовы, но всё-таки на год старше и держался довольно смело. – Мы с Борькой сходим вдвоём, сами. А вы с Кирюхой нас здесь подождите…

– Ладно… – будто даже довольно пожал плечами Женька – не надо идти разыскивать брата самому, когда тут без него другие вызываются.

***

Борька даже обрадовался, когда вышли вдвоём наружу. Дом всё равно был жутким. Страх, конечно, ушёл, пока дурачились, но совсем недалеко. Спрятался поди за стеллажами в библиотеке и поджидал – нужен был только повод выскочить. Поэтому до берега он бежал гораздо резвее, всё время заскакивал вперёд, обгоняя Мишку. И даже напрягся с готовностью, думая, что всё нарочно было спланировано, как вслух и объявил им Мишка. Ждал, что Андрюха вот-вот выпрыгнет из-за кустов, да как заорёт на них, что б портки от страха послетали.

Но только никто не выскочил. Ни через минуту, ни через две, ни через три. Тихо потрескивал угольками костёр. В воздухе пискнула летучая мышь, а какой-то ночной сом или другой большой увалень громко булькнул хвостом в середине озера. Борька не особо разбирался в рыбе, но точно знал, что это не Таечка. Утопленница, говорят, вылезала бесшумно и подкрадывалась к людям со спины, хватала за шею и валила на лопатки. Только потом начинала душить и откручивать голову. От представления об этом – а воображение выдало живо всё в мельчайших пугающих подробностях – плечи Борьки передёрнуло судорогой. Он обернулся на воду. Но никого.

– Не знаю, где он… – первым нарушил молчанье Мишка, проверивший все возможные кусты поблизости. Он даже зашёл немного дальше, лазил в траве по колено с горящей головнёй и ходил меж деревьев.

– Андрюха!.. – позвал тогда Борька негромко.

– Мы видели тебя, вылезай!.. – соврал он, надеясь прекратить эти глупые прятки.

И снова тишина в ответ. Дурачился поди их заводила и не хотел показываться. Ну, что за дела такие?..

– Пойдём за Кирюхой, – раздражённо и обиженно произнёс Мишка, швырнув горящий сук обратно в огонь. – Я думал, честно сидеть будем, без хитростей…

На самом деле это порадовало ещё больше, чем уход из старого дома на берег. Да, они опять возвращались в дом. Но лишь для того, что б забрать Кирюху и прекратить нечестно пошедшую игру. Можно будет просто посидеть у огня до рассвета. Летом он наступал рано. Вечно Андрюха прятаться не станет, вылезет из укрытия, когда надоест сидеть, увидит, что трое как минимум играть перестали. Женька – его брат, и он не в счёт. Плевать, что ему двенадцать. Братья были в меньшинстве. На то они и правила, чтобы их соблюдать, а Женька с Андрюхой нарушили. Видно, у них в Головлёвке все такие, не то что честные марьинские.

Борька, сначала вздрогнув, засмеялся, и Мишка тоже – две летучие мыши внезапно, не смотря на свои хвалёные локаторы, столкнулись в воздухе чуть ли не у них перед носом. Пискнули сердито друг на друга и разлетелись в стороны.

Но желание смеяться пропало быстро, когда через минуту они вновь оказались в доме и поднялись наверх уже как к себе. Предательства от Кирюхи ребята не ждали. Ну, ладно Женька, Андрюхин брат. С головлёвскими всё было ясно. Но Кирилл-то был марьинским. Может, для розыгрыша изначально был иной расклад и трое старших, кем они и являлись, решили разыграть их с Мишкой как младших? Совсем некрасиво получалось, исчезли вдруг все, и они остались вдвоём…

Мишка соображал живее. На старом покосившемся комоде в библиотеке наверху стояли свечки – гадали девочки-старшеклассницы, когда проводили здесь время. Из кармана он достал спички и чиркнул одной. Коробок украли ещё вчера, у Борькиной бабушки. Так же, как и вонючий табачище Борькиного деда, что заворачивали в газету и пробовали курить за огородом. С собой даже немного имелось – Борька хотел достать припасённый табак, когда игра в обряд посвящения закончится, и выкурить впятером одну большую самокрутку на всех, как курили трубки мира индейцы. От спички загорелись все четыре найденных огарка и стало светло, на стенах и шкафах красиво заплясали фигурные тени. С балкона, когда вышли глянуть в сторону костра и на округу, снова никого не увидели. Вернулись тогда в библиотеку и думали уже, а не пойти ли сразу обратно до деревни. Не ждать же, когда Андрюха, Женька и их марьинский друг Кирилл насмеются над ними вдоволь. Мишка только и ходил кругами, ругался, всячески обзывая троих обманщиков. Сулил им, если сунутся только к ним в город, потерять всех в таких дремучих закоулках, что ни бабушки с дедушками, ни родители никогда не отыщут. Пока вдруг резко не остановился. Они оба внезапно услышали тихие всхлипыванья или чьё-то хихиканье. И звуки эти доносились из-за одного из стеллажей, самого дальнего, что стоял в углу. Переглянувшись, взяли с комода по свечке и вдвоём шагнули туда, готовые наброситься со справедливой руганью на спрятавшуюся за мебелью троицу. Но оба замерли, едва оказались за стеллажом. А Борькин огарок выпал даже из рук.

В углу, вжавшись в него спиной, сидел один Кирюха. Плечи его ходили судорожно, руки вцепились в коленки. Он всхлипывал тихо и смотрел перед собой. Бледнее его лица был только мел в песчаном карьере, который они вчера собирали втроем в ведро, чтобы разрисовывать потом заборы домов в деревне.

Мишка снова выругался, первым наклонился к Кириллу и начал его тормошить за плечи. Но тот только отталкивал его рукой и всхлипывать начал громче. Заплакал даже потом. От этого Борьке уйти захотелось только быстрее.

– Пойдём, – сказал Мишка, и они подняли вдвоём плачущего Кирилла на ноги. Повели его, направив силой.

О том, что свечки следовало затушить, Борька вспомнил, когда они уже спустились по лестнице вниз. Но вслух говорить ничего не стал, иначе Мишка отправил бы его тушить одного. Или сам бы ушёл, что ничуть не лучше. С Кириллом, который пугал их и вёл себя непонятно, наедине оставаться не хотелось. Никогда они больше не станут водиться с Андрюхой и Женькой. Оба пропали, и сделали что-то с одним из них. Лишь бы до возвращения в деревню Кирюха пришёл в себя и проплакался. Жутковато было от его астматических всхлипываний, становившихся громче и нервозней. Он будто не мог успокоиться. Словно пребывал без сознания, но оставался при этом с открытыми глазами. Мог вяло лишь переставлять ноги и шёл, не сопротивляясь, когда они вели его под руки.

А как только толкнули дверь из дома наружу, локти Кирилла выпустили из рук оба. Всего от них метрах в двенадцати, спотыкаясь и болтая несвязно руками вдоль тела, женщина, молодая и в мокром белом платье, двигалась прямо к крыльцу. И Борька, который охнул слишком громко, – о чём пожалел тут же, – готов был поклясться, что теперь и она их увидела. Потому что смотреть себе под ноги перестала. Медленно подняла голову, и луна холодным блеском отразилась в глазах. Губы на её лице дрогнули, приоткрылись, и, подняв обе ладони к ним, она засипела горлом. После чего заковыляла к дому намного проворнее.

***

Никто из них не помнил, как взлетели на второй этаж. Перепугались на смерть, однако, каким-то образом не бросили и Кирюху. Он почти ввыл в голос на крыльце, они же вроде просто схватили и потащили его, не чувствуя собственных рук и ног. А уже там, в библиотеке на втором этаже, Кирилл вдруг вырвался и упал на спину, закрыл лицо руками.

– Туда! – указал Мишка рукой на один из шкафов. Ноги сломать ещё успеют, прыгая с четырёхметровой высоты балкона. Рот Кирюхе заткнули ладонью, шикнули на него, и тот вроде притих. Распахнули на балкон широко обе двери, но сами вернулись и засели в пустом шкафу. И когда торопливо ковыляющие ноги со скрипящими ступенями зазвучали ближе, Кирюха вдруг вывалился из шкафа кубарем, оттолкнув от себя их обоих. Делать ничего не осталось, как только успеть закрыться без него. Вцепились в прикрученные к дверцам изнутри вешалки для галстуков и белья, и крепко держались за них. Борька же одним глазом прилип к замочной скважине.

И вот она появилась. Остановилась сначала на последней ступени и на какое-то время наступила тишина. Хуже того мгновенья было не придумать. Оно растянулось для них будто густая капля смолы. Кирюха лежал на полу и сопел, голову зажимал руками. Пол освещался хорошо с комода свечными огарками, было видно, как под тонкой кофтой свелись его лопатки. А затем снова скрипнули доски, и вошла она. Дрожащий свет от свечей выхватывал край её платья и голые ступни. Контуры остального выше оставались в темноте. Потом, в открытые двери балкона, точно нарочно дунул ветер и все три огарка разом погасли. Если б не ставший вдруг страшным лунный свет, – мертвенно бледным и холодным – вся библиотека погрузилась бы в кромешную тьму.

Женщина в платье не простояла у входа долго. Вслушивалась, всматривалась, поворачивала голову. Не похоже, что ей казалось мало света, глаза её видели. На стоны Кирюхи и на него самого сперва будто не обратила внимания. Выбрала направление и двинулась вглубь, приближаясь прямо к их шкафу. Однако, испугаться так, чтобы душа ушла в пятки и провалилась на первый этаж, они не успели. На полпути, не дойдя двух шагов до лежащего на полу Кирилла, утопленница вдруг остановилась. Перевела сначала взгляд на мальчика, свернувшегося у её ног. Но, заинтересовавшись им слабо, отвлеклась на комод, где стояли затушенные свечи. А ещё на стене висело старое разбитое зеркало. Оно и привлекло её внимание. Оставляя на полу мокрый и грязный след, мёртвая Таисья двинулась туда. Подошла и уставилась. Рассматривала себя в зеркало долго, наклоняла голову, тянула шею. Руками трогала своё отражение. Что-то урчала негромко и недовольно. И потом вдруг ударила кулаком, разбив стекло. Посыпались со звоном осколки.

– Бежим?.. – тихо-тихо шепнул Борька и позволил Мишке глянуть в замочную скважину.

Тот посмотрел, но, уже скоро отпрянув, помотал головой. Борьке всё стало ясно по звукам. Захватить Кирюху они не успевали, женщина от комода возвращалась обратно. Он снова прильнул глазом и видел, как она подошла к лежавшему на полу другу. Села рядом с ним на грязные доски, приподняла. Усадила его, вяло сопротивлявшегося, прижала к себе спиной и, не обращая внимания на плач, перешедший скоро в рыдания, стала расчёсывать ему деревянным гребешком волосы. Тем самым, что без трёх зубьев, лежал оставленный кем-то на комоде. Луна ярко светила через балкон, и Борька хорошо видел губы утопленницы на бледном с прожилками лице. Это не было улыбкой, но какой-то звук, похожий на тихую колыбельную, начал доноситься из приоткрытого рта. Прижав к себе мальчика за плечи, она тихо покачивалась вместе с ним, словно старалась успокоить. И продолжала чесать найденным гребнем. Пока от её усердий по голове Кирюхи из лопнувшей кожи не побежала кровь, а по Борькиной ноге, от страха, – не удержавшаяся в нём моча.

Громко треснуло. Вешалка, крепившаяся изнутри шкафа на дверце, за которую держался Борька, осталась у него в руках. Оторвалась от натуги, с которой он начал тянуть, при виде такого зрелища. А сама дверца, оставшаяся без «ручки», скрипнула омерзительно и поехала отворяться.

Не став больше ничего ждать, оба бросились вон из шкафа. Бежать мимо мёртвой Таисьи к лестнице не захотели – выход из библиотеки она перегораживала собой, дотянулась бы до ног руками. Сразу вскинула голову, когда увидела их, заурчала горлом громче, зашипела, выпустила из пальцев расчёску и начала подниматься. Не сговариваясь, они оба кинулись на балкон. Кирюху спасти уже не могли, все мысли в голове твердили одно лишь слово – «бежать!».  Бежать немедленно! Если внизу на крыльце оставалась ещё слабая и трусливая надежда, что это кто-то, возможно, из старших так серьёзно и с умыслом их разыгрывал, то, когда утопленница принесла с собой на второй этаж всю эту вонь мертвечины, сомнений никаких не осталось.

– Прыгаем!.. – крикнул Мишка и первым нырнул меж досок ограждения, свесился на руках вниз. Борька последовал за ним. И видел, когда его пальцы уже разжимались, как Таисья выходила на балкон за ними. Успела заглянуть мёртвыми глазами в его глаза и провожала взглядом, пока он падал…....

Часть 2 - ФИНАЛ