Про себя заливаясь хихикающим противным смехом, выводил я в большой учебной тетради на скучном занятии латынью. Тетрадь у меня была теперь одна, в ней я записывал все конспекты по всем дисциплинам, а заодно рисовал всякую дичь и записывал стишки, которые потом отлично заходили мне и моим товарищам под синьку и ещё кое-что.
Вот под эгидой этого «кое-чего» растительного происхождения и пролетала холодная и недобрая к соотечественникам зима девяносто пятого- девяносто шестого.
Сказать что лёгкие и тяжёлые наркотики в это время стали доступны, это не сказать ничего. По дороге в университет купить можно было всё что пожелает душа, от таджикской травы до афганского «хмурого», различного качества и различного уровня «вставляемости». Продавали это дело цыгане, промышлявшие скупкой золота у ювелирного магазина, неформалы-тусовщики, облюбовавшие маленькую дымную кафуху в подвале у книжного магазина, толстая тётенька в ларьке вместе с «Беломоринами» поштучно и только-только появившейся водкой «Довгань» с рожей производящего её барыги на этикетке.
И, конечно, бандиты-гангстериты трущиеся возле «Минутки» и собирающие дань с тётеньки, цыган, и иногда конфликтующие с неформалами. Именно у них завсегда можно было запросто купить коробок зелёного чая чуйского производства с шишечками. Чем я и пользовался, успешно юзая установившиеся почти доверительные отношения с парой полубандитов. Так же, опытным путём, было доказано, что у цыган покупать ничего никогда нельзя – наебут, нефоры торгуют в основном «тяжёлым» которое нас не интересовало и (уж не знаю какому святому свечку поставить не заинтересовало) а тётенька безбожно разбавляет каким-то сушёным сеном.
Товарищ, с которым мы торговали капорами, прошлую зиму диверсифицировал бизнес, занявшись пошивом кожаных чехлов для мобильных телефонов, поэтому на рынке мы больше не стояли. Однако мне хватало денег, получаемых благодаря ранее описываемой теме со стипухами. Ну, хватало на то, чтобы пару раз в неделю «взорвать» косячок и своё сознание. Время от времени я делился со своими друзьями, время от времени они делились со мной. Всё это сильно скрашивало серую зиму, вялотекущую кавказскую войну и все те новости, которые доходили до нас через забитую кумаром пелену сознания.
И, что удивительно, пелена не влияла на предметы, изучаемые той зимой. Новую и новейшую историю, историографию, философию я помню практически на зубок. За исключением дисциплин, которые преподавались скучно, типа латыни, где отбывающий повинность преподаватель с РГФ, просто писал на доске кучу латинских выражений и слов, заставлял их переписывать, а сам уходил в курилку практически на всю пару. А потом удивлялся появившимся на доске надписям типа «Lingua latina non penis canina» (да, я знаю, что это неправильный вариант)
… и в пузо дал ему как мог!
А завязал я со шмалью в конце зимы также быстро как с ней и начал. Были очередные вечерние посиделки в общаге, такие классические, студенческие, с водкой средней палёности, пельмешками средней проваренности, девчонками средней привлекательности и гитарой, среднего уровня владения ей.
Иван, мой собрат по археологическим и этнографическим мытарствам, принёс спичечный коробок с «типа офигенной» смесью. Смесь незамедлительно забили в папироски и задымили всю комнату. Под этим делом музыка пошла веселее, да и напитки заходили побыстрее, и приспичило мне в уборную.
Выйдя в общий коридор, я терпеливо дождался своей очереди, подпирая стену и слушая как пьяно-накуренные голоса выводят «Группу крови». Когда из туалета вышмыгнула какая то второкурсница, я зашёл туда и мельком глянул на себя в зеркало.
Оттуда на меня вызверился какой то упырь с синими кругами под глазами, тощим лицом (надо сказать я всегда был и остаюсь достаточно плотного телосложения, но тогда похудел килограмм до пятидесяти, да) синюшно белого цвета. Ну почти такого же как советский кафель, которым был отделан этот туалет. Зрелище меня напугало и заворожило. Мало того чем больше я себя разглядывал, том больше понимал, что я сейчас, ну вот прям сейчас, сдохну. Такая вот измена. Я стал загоняться и заглядывать внутрь себя, где обнаружил что ощутимые удары сердца, становятся всё тише и реже. Я сел на край унитаза и приготовился к смерти.
Может быть, тогда бы всё это кино и закончилось бы, если б не народ, обративший внимание на моё отсутствие и не очередь в толчок, начавшая возмущаться. Дверь выбили, меня вытащили , надавали профилактических лещей по моей бело-фиолэтовой морде и отпоили водкой. Оказалось, в толчке я провёл больше полутора часов, хотя мои внутренние часы зафиксировали минут пять. С тех пор я обходил любые средства расширения сознания кроме бухла и обычных сигарет за десять километров. И не жалею.
На выборах в Государственную Думу на волне недовольства творящимся пиздецом в стране победила тогда ещё вополне себе дееспособная и имеющая вменяемую программу Коммунистическая Партия. Зюганов тогда своё мнение имел и ещё не засунул его в несоответсвующие этому мнению места, чем сильно напугал алкопрезидента и стоящих за ним политтехнологов, которые, по странному совпадению были сплошь англоговорящие.
«What the fuck is going on?» спросили они друг у друга, подлили ещё президенту и начали предвыборную компанию с навязчивым слоганом: «Голосуй или проиграешь».
На этапе подготовки к выборам Танцующий-под-мухой принял у себя руководителей крупного бизнеса для консультаций и поддержки его предвыборной кампании. Это были семь олигархов: Берёза, Гусь, Смола, Фридман, Авен, Потанин и Ходор. Все они обещали финансировать предвыборную кампанию президента в обмен на будущие льготы для их бизнеса.
Впервые про эти мутки рассказал почивший в нищебродом Берёза. Он уточнял, что эти семь рыл контролируют свыше пятидесяти российской экономики и влияют на принятие всех важных политических решений внутри страны. Некоторые вполне себе жируют до сих пор.
Умные люди дали этой группе наименование «семибанкирщина» по аналогии с семибоярщиной в Смутное время (период в истории царской России с 1598-го по 1613 гг., до момента воцарения династии Романовых).
И всё это происходило на фоне экономики, которая становилась неспособной стабильно выплачивать заработную плату сотрудникам предприятий, в двух-третях компаний опаздывали с выплатами в среднем на полгода. К этим компаниям относились и госструкутры типа МВД или ФСБ или армии. Боевые лётчики таксовали, сотрудники ФСБ гоняли машины из Германии, а менты ездили с клетчатыми сумками за товаром на рынки Москвы.
Зимой девяносто шестого чечены и всякая шваль во главе Радуевым захватили больницу и заложников в Кизляре. Повеселились, оставив тридцать четыре трупа гражданских и ушли в Первомайское. А потом долго ещё обменивали сдавших оружие из-за заложников милиционеров на своих. Радуев потом помер в тюрьме и , что характерно, нашлись многочисленные «правозащитники», голосящие о том, что Салманчик невиновник.
А ещё этой зимой вышли на экраны «Белый шквал» Ридли Скотта и «Не грози Южному централу, попивая сок у себя в квартале», а так же стали продаваться в книжных магазинах «Бойцовский клуб» Паланика и «Волкодав» Семёновой. Эти фильмы и книги, так или иначе произвели на меня огромное впечатление и достойны упоминания тут.
