Темное фэнтези

Преобладая над своим страхом, он вновь зажег пламя и быстро поднял голову.

Перед его глазами открылось ночное темно-синее небо, усыпанное звездами, где отчетливо проглядывался Млечный Путь и слегка покачивающиеся от легкого ветра ветви. Сияние небесных тел немного ослабило его страх — он понял, что над головой никого нет, да и пламя больше не гасло.

Но шорох в кустах слышался все ближе, и он заметил, как примерно в десяти шагах слева от тропинки возникла тучная темная фигура, которая неуклюже выскочила на дорожку. По своим очертаниям и размерам она напоминала медведя, но сказать конкретно, что это было, не представлялось возможным: оно стояло на двух ногах или лапах, очертания головы были размыты. Алексеев решил, что это не животное и не человек, а подобие какого-то черного облака.

Оно быстро и очень неуклюже побежало на человека, размахивая при этом лапами по сторонам. Шофер, оказавшийся на его пути, не мог даже пошевелиться от страха, он так и стоял с горящей зажигалкой в руке.

Далее все произошло настолько быстро, что он даже не успел понять, как умер. Темная масса пронеслась мимо него с огромной скоростью и как бы случайно задела лапой по лицу, но удар оказался настолько сильным, что голова человека разлетелась на куски. Не останавливаясь, она побежала дальше по тропинке, продолжая так же нелепо размахивать лапами.

— Вы слышали?! — пробормотала повариха. — Кто-то ходит в лесу.

— Успокойся, Надежда, — сидевший рядом начальник прибрежного лагеря Говорков Андрей Викторович потянул ее за рукав куртки, предлагая присесть. — Это, должно быть, Алексеев в туалет пошел. Не бойся.

— Ладно, — сказал рабочий, сидевший напротив Котова. — Я расскажу вам свою страшную сказку, и, как вы, наверное, догадались, она правдивая.

— Давай, Леха! Только не надо там про домовых, упырей и прочих негодяев! — оживился работник, который до того просил Дмитрия рассказать историю о его дяде.

— Начну с того, что прочел эту статью пару лет назад в газете, но почему-то она запомнилась. Какой-то ученый, не помню его имени, вначале задавал читателю вопрос: «Задумывались ли вы о том, что происходит в заброшенных местах, которые давным-давно покинули люди?» И вот этот ученый решил провести эксперимент. Он придумал взять маленькую цифровую камеру, установить ее в каком-нибудь заброшенном здании и понаблюдать, сидя у себя в кабинете, что случается в пустынных домах. В качестве объекта он выбрал заброшенный поселок на берегу реки. Эта деревня разлагалась в глухой тайге, а до того как Союз рухнул, жители занимались вырубкой леса. В общем, поселок лесорубов был необитаем. Наш ученый нашел какую-то полуразвалившуюся избу и в углу комнаты установил свою камеру, а затем благополучно убыл в город, в свой институт.

— Это что же получается: он, вместо того чтобы работать, целыми днями глядел в монитор компьютера на убогую комнатку? — спросил Котов.

— Ну, глядел ли он или просматривал записи, этого в статье не сказано. Но, как пишет ученый, примерно через неделю этих бдений он как-то обратил внимание на старое отсыревшее пианино. Его клавиши стали нажиматься сами по себе, наигрывая мелодию, и так продолжалось около двадцати минут, а затем все прекращалось. К сожалению, камера не была оборудована микрофоном, поэтому музыку он не услышал. За комнатой он наблюдал два месяца и выявил, что один раз в полторы недели, исключительно по ночам, пианино играло само по себе. Ученый этот сперва решил, что имеет дело с полтергейстом, и стал наводить справки о том, кто жил в доме раньше и не находилось ли на том месте кладбище до постройки жилищ. Но к его разочарованию, родственники той семьи, что жила в этом особнячке, сообщили, что дом был новый и никто там не умирал. А покопавшись в архивах, он не нашел ничего, что бы говорило бы о старых кладбищах. И тогда он попросил знакомого пианиста посмотреть, какие же ноты играют клавиши, и воспроизвести их. Пианист вынес вердикт, что никакой мелодии нет — обычный набор звуков, но постоянно повторяющийся. То есть нажимаются определенные клавиши, некоторые по два раза, а затем всё снова: одни и те же звуки, потом недолгая пауза, потом те же звуки.

Но все равно ученый попросил музыканта записать эти ноты. Он долго бился над этой загадкой и решил, что это какой-то шифр. Но как его разгадать? И тут ему на ум пришло, что ноты — это цифры. Например, пианино два раза играет ноту ля, нота ля шестая по счету в нотном стане, значит первые две цифры — это две шестерки. Потом нота соль — пятая нота, значит, получается шесть, шесть, пять. В итоге получилось шестизначное число. Разумеется, профессор долго бился над этой загадкой, он пытался расшифровать его с помощью алфавита, потом каких-то древних языков, еще чего-то, я уже и не помню. И уже окончательно отчаявшись, взял и набрал цифры на телефоне. И как ни странно, гудки пошли… — рассказчик приумолк, оглядывая слушателей; ему льстило, что история нравится им, а он хотел сполна насладиться моментом маленькой славы, поэтому взял свою бутылку пива и стал медленно пить. Люди вокруг молчаливо следили за его глотками и с нетерпением ждали, что же он скажет.

— Нельзя ли побыстрее? Уже спать пора, да и холодно, — взбунтовалась повариха, пряча лицо в ворот куртки.

— Ладно, ладно, — Сергей продолжал держать бутылку в руках. — Окончание истории довольно смешное. Короче говоря, ученый позвонил по телефону и попал в… регистратуру психиатрической лечебницы. Ну и в заключение своей статьи он сделал вывод, что над ним зло подшутили неведомые силы, наверное силы зла, я так полагаю. Вот, собственно, и все.

— А я уж думал, финал будет поинтересней, — буркнул кто-то.

Вскоре люди разошлись по своим балкам, утром половина персонала должна была уехать в город, чтобы запастись провизией и всем необходимым имуществом.

ГЛАВА IV

Утром жутко не хотелось вставать. На землю вновь опустился густой туман, а в воздухе повис неприятный запах сырости. Ночью прошел дождь, и леса снова пропитались слякотью. В такую погоду не хотелось даже выходить из балка. Каждый буксируемый прицеп был оборудован печкой, поэтому если вовремя не растопить ее, то утром люди просыпались от холода, который, подобно змее, медленно проползал в жилище и обвивался вокруг спящих. Конечно, в балке всегда назначался так называемый истопник — тот, кто должен периодически ночью подбрасывать дрова в печь. Но после ночного распития этим никто не занимался.

Говоркова разбудил руководитель промысла Котов:

— Просыпайся, Викторович!

— Кто это? — слегка приподняв голову, спросил сонный Говорков.

— Это я. Хватит спать, что-то неладное здесь происходит. Пропал Алексеев, и уплывшая вчера утром троица не вернулась.

Говорков быстро пришел в себя и, выбираясь из спального мешка, попросил собрать всех на кухне.

— Они уже на кухне, — сказал Котов. — Сегодня нужно было ехать в город за провизией, а Алексеев как сквозь землю провалился, нигде его нет.

— Ты проверял рацию? — Говорков уже надевал теплый бушлат. — Если с ним что-то случилось, мы должны будем сообщить в спасательный центр.

— Пока не проверял, сейчас посмотрю, — Котов уже хотел было выйти, но Говорков остановил его:

— Ладно, потом посмотришь, сейчас пока совещание на кухне. Пойдем.

Они вышли на свежий воздух. Говорков почувствовал, как по спине пробежали мурашки, погода на редкость стояла отвратительная: помимо тумана, все еще моросил мелкий дождик. Рыбак быстро накинул на голову капюшон и спрятал руки в карманы.

На кухне за большим деревянным столом сидели те, кто остался в лагере: повариха Надежда, работники Павел, Сергей, Дмитрий, Юрий и Максим. Котов присел рядом с ними.

— Так, хорошо, — сказал Говорков, стоя в дверях и оглядывая собравшихся. — Как давно вы заметили, что пропал Алексеев?

— Около часа назад, когда собирались уезжать в город, — сказал Максим.

Говорков обратился к Котову:

— Ты пытался связаться с Олегом?

— Да, но они не отвечают еще со вчерашнего вечера. Я думал, неполадки из-за погоды.

— Понятно. Я предлагаю, чтобы не терять времени, пока прочесать лес в поисках Алексеева. Пойдут все, кроме Надежды, — он кивнул головой в ее сторону, — и Дмитрия Сергеевича, — он кивнул в сторону Котова.

— Тогда мы пойдем переоденемся, чтобы не промокнуть, — сказал Павел.

— Хорошо. В лесу сыро, наденьте рыбацкие куртки и резиновые сапоги, — Говорков дождался, пока работники выйдут, и обратился к двум оставшимся в помещении: — Надежда, приготовь пока что-нибудь. Люди уже позавтракали?

— Да.

— Готовь обед и не волнуйся, все будет хорошо.

— А меня почему ты не берешь на поиски? — спросил Котов.

— Оставайся в лагере и свяжись со спасательным центром, расскажи, что у нас пропали четыре человека. Мне кажется, мы спохватились слишком поздно. Хотя надеюсь, что у ребят на той стороне бухты просто неполадки с катером, а Алексеев уснул где-нибудь пьяным.

Говорковым было принято решение: Павел и Дмитрий идут на поиски Алексеева с одной стороны лагеря, он с Сергеем с другой, а Юрий с Максимом возьмут вторую лодку и отправятся к противоположному краю бухты, чтобы разыскать троих пропавших.

ГЛАВА V

Павел и Дмитрий выдвинулись в том же направлении, что и Алексеев этой ночью. Они вышли на гладкую тропинку, усыпанную пожелтевшими листьями. Поднимаясь по ней, Дмитрий наступил на зажигалку пропавшего.

— Ты смотри, — сказал он, поднимая ее с земли. — Значит, он был здесь. Надо пройти дальше, наверное, завалился где-то тут спать еще вчера.

— Но телефон у него отключен, — сказал Павел, пытаясь дозвониться по сотовому, и тут же ответил себе: — Может, у него батарейка села.

— Дозвонись пока Говоркову, скажи, что мы нашли зажигалку этого пьянчуги, пусть идут сюда на поиски.

— Ага, — Павел набрал номер начальника лагеря и, прислонив телефон к уху, направился вперед. — Пройдем чуть дальше, может, найдем его.

Дорожка круто вздымалась вверх, из-за обильного тумана на расстоянии двух метров впереди ничего не было видно. По обе стороны тропинки был густой лес, и хотя осень только вступала в свои законные права, листья быстро желтели и осыпались. Раннее проявление осени было одной из особенностей здешнего климата.

— Вот черт! — крикнул Павел. — Телефон Говоркова недоступен.

— Проклятая связь. Ничего, еще немного пройдемся по тропинке, посмотрим, куда она выведет.

— Достал меня этот Алексеев, — продолжал негодовать Павел. — Постоянно из-за него какие-нибудь неприятности. Ты вспомни, как на позапрошлой неделе мы поехали с ним отдыхать в клуб. Этот дурак нажрался как свинья, нарвался на каких-то амбалов. Ладно если бы они только его отметелили, но мы то-тут при чем? Нам еще повезло, что отбились, а то ведь все могло закончиться травмпунктом.

— Согласен, из-за него вечно во что-то влипаем. Да и клуб так себе — сельская дискотека какая-то.

После долгого подъема в горку они вышли на ровный участок дороги, и Дмитрий стал замечать, что его ноги ступают не по мягкой лесной тропинке, а по каменной плите.

— Постой, — он отодвинул сапогом листву.

Под их ногами появилась гладко отполированная плита, полностью исписанная непонятными иероглифами. Письмена были вырезаны с большими углублениями, заполненными мокрой земляной грязью. Расчищая контуры блока, они наткнулись на другую такую же плиту, плотно прилегающую к следующей, потом еще на одну. Получалось, что плиты составляли каменную дорожку, каждый блок был шириной около метра, а длиной около двух. Заинтересованные этой загадкой, они долго шли вдоль дороги, сметая ботинками листья и строя гипотезы о происхождении данных камней. После долгих неплодотворных изучений и фотографирования иероглифов на телефоны рыбаки решили направиться по каменной дороге, руководствуясь суждением, что тропа должна к чему-нибудь привести. Вот только к чему?

— Это так странно, — рассуждал Павел. — Прямо в лесу гладко отполированные монолиты, еще и с надписями.

— Ты когда-нибудь слышал о том, что было раньше в этих местах?

— Слышал только о маяке, который вроде как стоял на берегу бухты, а потом произошла какая-то трагедия.… Но это было лет этак двести назад.

В глубине тумана проявились очертания большого силуэта. Предметом оказалась огромная трехметровая ваза, которая стояла на последней плите. Ее арфообразная чаша поддерживалась тонкой изящной ножкой, на которой был вырезан орнамент в виде нескольких сплетающихся между собой лилий. На самой чаше никаких изображений не было — стенки гладкие, как и плиты.

— Что это? — спросил Дмитрий.

— Ты что, не видишь — ваза, — нервно ответил Павел.

— Я вообще ничего не понимаю: сначала иероглифы, теперь вот это! Кстати, похоже, она здесь давно стоит, смотри какой слой грязи, — рыбак провел рукой по вазе и растер между пальцами небольшой комочек неприятного на ощупь вещества. Эта была бурая смесь из мелких мошек и частиц листьев. Затем он стал постукивать костяшками пальцев по поверхности чаши.

— Что ты делаешь? — спросил Павел, озираясь по сторонам.

— Мне интересно, полная она или нет.

— Да какая разница! — он все еще пытался до кого-нибудь дозвониться. — Надо, чтобы остальные на это взглянули.

Стенки вазы оказались толстыми, поэтому определить по стуку, насколько она заполнена, не получалось. Тогда Дмитрий поднял с земли небольшой камень и, отойдя немного назад, подбросил его вверх, целясь в лоно чаши. Камень попал в цель, и раздался звук всплеска. Жидкость темно-алого цвета потекла по гладким изящным краям, пройдя небольшой волной по мрамору и смыв осадок грязи.

— Кровь, — внятно произнес Дмитрий, дотронувшись до ножки вазы.

— Ты что! Этого быть не может. Как? Она вмещает в себя минимум литров двести. И ты хочешь сказать, что это все кровь?

— Я не знаю как, но это очень похоже на кровь.

— Но я не могу понять. Ведь здесь же хоть изредка, но бывали люди, почему они не обращали на все это внимания? — Павел растерянно указал локтем занятой руки на плиты, а другой рукой на кровоточащую вазу.

— Не знаю. Возможно, здесь поселился какой-нибудь сатанинский культ, они убили Алексеева и людей Олега.

— Да нет. Ты что! Кому взбредет в голову ехать в такую даль, ставить тут тяжелые чаши, плиты… Нет, не думаю.

— Ну а как ты это объяснишь, Паша?

— Элементарно — это не кровь, а обычная дождевая вода, окрашенная разными ягодами, листьями, еще чем-нибудь таким, что могло бы занестись ветром. Кроме того, есть разные насекомые, которые выделяют пигментные вещества, способные окрасить воду. И все это долго отстаивалось, вот и приобрело такой цвет.

— В принципе, разумное объяснение.

Туман отступил, открыв перед рыбаками обзор огромного поля, щедро усыпанного пожелтевшими листьями. В центре этого участка располагалось одноэтажное сооружение наподобие античного храма. Его фундамент был в форме квадрата, около семи метров в длину и ширину, пол возвышался над землей на один метр, на каждой стороне находились ступеньки. На краях по всему периметру квадрата стояли трехметровые гладкие колонны, расстояние между ними составляло около метра. Вершины колонн венчали вырезанные неизвестным мастером скульптурные изображения различных созданий, которые, наподобие греческого Атланта, поддерживали каменную крышу храма. Каждой колонне соответствовал свой персонаж. Внешний облик каменных существ был жутковатым: несколько скульптур имели вид человеческих скелетов, вырубленных в колонне и разнообразными способами подпирающих верхнюю часть сооружения — один скелет обеими руками, другой на спине, третий локтями. Остальные изваяния на людей не походили: существо с телом льва и сложенными по бокам крыльями летучей мыши упиралось передними лапами в потолок, голова его, похожая на голову рыбы, была направлена вверх; другое создание напоминало гибрид кальмара с каким-то насекомым, его щупальца тянулись как вдоль всего потолка, так и вниз по колонне. Особо поражала воображение ящерица размером с быка, она как бы лежала на спине и также поддерживала крышу своими лапами, которых у нее было не меньше дюжины.

Однако, несмотря на изысканные скульптуры, общая конфигурация храма была довольно проста: фундамент, колонны, крыша. Здание не имело ни входа, ни выхода, в него можно было войти с любой стороны, так же как и выйти. Крыша ничем не отличалась от общей концепции архитектурного замысла — толстая плита, по размерам такая же, как основание. Опытный геолог решил бы, что храм вырезан из цельного куска метаморфической породы камня — молочно-белого нефрита.

Помимо храма на поле располагались и другие странные сооружения: слева стоял небольшой пьедестал в виде гладко отполированного куба из красного гранита, на нем лежало трехметровое создание, напоминавшее древнего морского обитателя — ракоскорпиона. Он был сделан из того же материала, что и куб, в передних клешнях он сжимал расположенный вертикально толстый металлический шест. Стержень меньшей длины был прикреплен поперек круглым болтом; на обоих концах этого шеста на маленьких цепочках были подвешены чаши. Конструкцию, находящуюся в клешнях ракоскорпиона, можно было бы назвать весами. Но чаши располагались вверх дном, поэтому что-либо взвесить на них было невозможно.

Увидев монумент, Павел выдвинул предположение:

— Похоже, вот эта вот статуя — прямое противопоставление Фемиде, богине правосудия, — сказал он, указывая на скульптуру пальцем.

— Ты меня пугаешь, — усмехнулся Дмитрий. — Где ты таким умным словам научился?

— Посмотри, Фемида изображается с завязанными глазами и нормальными весами в руках, на них она взвешивает аргументы виновности и невиновности, вердикт выносится в зависимости от того, какой из аргументов перевесит.

— Ну и?

— А у этого товарища мало того, что глаза не завязаны, так еще и чаши неправильные. Следовательно, вердикт выносится не по справедливости, а по его усмотрению.

— Может, он судит, когда нарушается какой-нибудь особый закон?

— Может быть.

Остальные предметы располагались на поле хаотично, как если бы их занесло сюда ураганом: обломки разнообразных колонн, куски плит, напоминающих надгробия с неизвестными символами; справа от храма стояла полуразрушенная мраморная арка, на вершине которой восседала бронзовая скульптура, похожая на горгулью.

Все попытки выйти на связь окончились неудачей — сеть не ловила. Подталкиваемые любопытством, Дмитрий и Павел решили осмотреть нефритовый храм изнутри.

Продвигаясь между руинами и подходя все ближе к объекту своих исследований, оба рыбака стали испытывать ощущение страха, неспешно заползающего в душу. Ветер усилился, он вздымал вверх сухие листья, кружил их в нескончаемом воздушном потоке и осыпал ими гротескные изображения чудовищ. Когда до храма оставалось всего несколько метров, досталось и рыбакам — песок, листья, небольшие ветки обрушились на них. Закрываясь капюшонами, они шли на ощупь. Павлу послышались чьи-то крики, и на мгновение он даже решил, что это голоса скульптур. Во что бы то ни стало он хотел покинуть некрополь, но когда в голову пришла эта мысль, одной ногой он уже вступил на первую ступень храма. Из-за непогоды рыбаки не рискнули возвращаться, по крайней мере ветер не сильно проникал под свод здания и здесь можно было переждать, пока погода не уладится.

На полу храма был вырезан огромный круг, внутри которого изображались гигантские змеи — тысячи переплетенных между собой особей.

— Ничего себе ветер! — произнес Дмитрий, стряхивая с себя песок и листья.

— Какой странный рисунок, — Павел присел на корточки возле круга. — Мне кажется, что все эти руины — остатки какого-то культа, причем очень древнего.

— Какая разница?! Нам надо связаться с Говорковым — а вдруг здесь действительно промышляет секта, которая грохнула Алексеева.

— Не думаю. Судя по состоянию руин, в этом месте много лет никого не было.

Чтобы рассмотреть изображение, Дмитрий вступил в пределы рисунка, и тут произошло то, чего никто не ожидал, — рыбак вспыхнул и загорелся, как факел. Крича от боли и размахивая руками, он упал на колени.

Павел понял, что если он переступит черту, с ним случится то же самое.

— Выйди из круга!!! — кричал он. — Я не смогу помочь, пока ты там!!!

Но было уже поздно: рыбак упал лицом вниз, все его тело за считаные секунды превратилось в обугленный скелет. Более того, его кости стали рассыпаться прямо на глазах, превращаясь в прах, который был моментально подхвачен сильными порывами ветра и развеян по всему залу.

Охваченный ужасом, Павел хотел убежать, но тут он увидел, как змеиный круг накаляется докрасна. Изображения молниеносно покрылись большими трещинами, и в один миг куски камня с грохотом провалились под землю. Теперь рисунок на полу заменяла круглая дыра.

Неистовство ветра усилилось, но теперь вся его мощь устремилась в недра земли, пробоина в каменном полу засасывала в себя ветки и листья. В потоках воздуха закружились даже куски плит.

Закрывая лицо рукой, Павел с трудом дошел до ближайшей колонны и обхватил ее руками. Дикий гул вырывался из недр земли. Рыбак все еще стоял обеими ногами на полу, и сейчас он ощущал себя чем-то вроде очередного листика, которого помимо его воли в любой момент подхватит вихрь и унесет в преисподнюю. Он пытался кричать, но это было бесполезно, из-за шума вокруг Павел не слышал собственного голоса. Силы уже были на исходе, ветер сорвал с него капюшон, а затем запрокинул его голову назад. Где-то в глубине души он все еще хранил надежду на спасение. Руки его оказались напряжены настолько, что он их не чувствовал, дышать становилась все тяжелее, а вихрь с такой силой хлестал по лицу, что мог сорвать кожу, как маску. Круживший до этого в воздухе обломок плиты с силой ударил ему по стопам, от чего Павел не смог удержаться на ногах. Теперь он висел над полом в горизонтальном положении, листья и ветки забивались ему в глаза и рот (с большей силой), мощь стихии нарастала.

Его руки разжали гладкую колонну, и на одно мгновение, самое страшное мгновение в его жизни, рыбаку показалось, что весь мир вокруг замер…

Вихрь протащил его один раз вокруг змеиной дыры, ударив об пол, затем потоки воздуха унесли Павла в огромную подземную яму. То, что открылось его взору, совершенно не вписывалось в рамки разумного. Гигантский котлован находился прямо под храмом, размеры его были сродни размерам большого стадиона. Яма была чем-то заполнена; вначале Павел решил, что это вода, и на мгновение решил, что спасен: высота от края змеиной дыры до поверхности озера около пятнадцати метров — при падении можно выжить.

Но падая, он разглядел, что это было на самом деле.

Перед ним развернулась чудовищная сцена — сотни тысяч голов страшных тварей вздымались над поверхностью того, что он вначале принял за воду. Их морды походили на уродливые головы быков с разинутыми пастями, они, словно птенцы в гнезде, ждали, когда к ним попадет добыча. Земляные стены котлована были усыпаны небольшими кристаллами, сияющими ярко-красным фосфорическим свечением, поэтому рассмотреть все подробности адского океана не составляло труда.

Головы их располагались на длинных шеях, напоминающих человеческие позвоночники. Сначала они вертели из стороны в сторону разинутыми клыкастыми пастями, но когда над пропастью появился человек, их взгляды устремились наверх, в одну сторону, в сторону Павла. В глазах их виделось единственное желание — утолить голод. Тела их скрывались не под поверхностью воды, а под поверхностью кожи, как если бы взяли огромный кусок тонкой пленки и накрыли им сверху этих тварей. Они были единым целым, что-то вроде гигантского организма с множеством голов, но с одним телом.

В самом центре этого океана плоти, выше остальных вздымалась голова такого же чудища, но было оно в несколько раз больше своих соплеменников; именно в его разинутую пасть и засасывался дикий вихрь. Оно втягивало в себя все предметы, его челюсти были размером с автомобиль.

Поток воздуха кружил рыбака над гигантским озером монстров, постепенно приближая его к зубам голодного исполина. Изначально эти существа при виде человека издавали дикие вопли, схожие с мычанием, но по мере его сближения с адской пастью тысячи голосов утихали, и когда между Павлом и чудовищем расстояние составило не более двух метров, потоки воплей полностью смолкли, единственный шум, издаваемый в котловане, принадлежал порывам ветра.

Тело рыбака попало в зубы чудовища уже мертвым, его сердце не выдержало всего ужаса и просто остановилось.

Вихрь, разбушевавшийся над храмом, стих так же неожиданно, как и начался.

На берегу несколько человек копошились возле деревянного сооружения, напоминающего небольшую казарму. Внутри помещения прямо по его центру стоял огромный деревянный стол, вдоль которого с обеих сторон тянулись длинные лавки. В углу располагался столик поменьше с водруженной на него газовой переносной плитой, алюминиевыми тарелками, полевыми кружками и другими кухонными принадлежностями, там же хранились пакетики с чаем и разнообразные специи. Эта постройка называлась кухней и предназначалась для прибывших на бухту добытчиков ламинарии, которая произрастала в здешних водах в изобилии. География лагеря представляла собой кухню, стоявшие напротив входа в нее два буксируемых прицепа для рабочих, в каждом из которых жили по четыре человека, и еще один прицеп с противоположной стороны для начальника лагеря, водителя КамАЗа, поварихи и руководителя промысловых работ. Возле времянки всегда горел костер, на котором готовилась пища. Раз в неделю часть работников уезжала в город на сутки для того, чтобы привести себя в порядок и завезти обратно в лагерь все необходимое. Питьевая вода бралась из близлежащего ручья.

Стоит отметить, что время года для промысла было выбрано неслучайно, так как сроки сбора этой водоросли выпадают в период со второй половины мая и заканчиваются в первой половине сентября.

Двое людей, работающих возле кухни, закончили менять пленку на окнах и присели у костра.

— Закуривай, Иван, — сказал старший, протягивая сигарету.

— Олег Сергеич, — Иван подкурил, — скажите, а вы уже давно здесь?

— В смысле? В лагере или вообще занимаюсь этой работой?

— В лагере.

— Да нет. Мы приехали сюда в середине мая, а до нас, если не ошибаюсь, лет двести промысел не велся. А ты приехал только вчера?

— Да, я же пишу диплом о добыче ламинарии. Вот к вам и прислали.

— Посмотришь, как добывают эту чертову водоросль. Знаешь, я занимаюсь этим всю жизнь, поэтому не особо жду завтрашней возни, а вот для тебя, студента, это будет интересно, — он затянулся и выдохнул дым на костер, лицо его было усталым и мрачным.

— Еще хотел спросить вас: а почему здесь добывают водоросль вручную, ведь это довольно трудно?

— Очень просто. Раньше мы использовали драгу, но потом она была запрещена, так как уничтожает микрофлору в месте промысла, вот и приходится канзой, тем более она позволяет вырывать не все водоросли подряд, а достигшие нужного возраста. Когда-то у нас даже был мотобот на базе краболовного с механизированной канзой, но потом он сломался. Денег, естественно, у конторы на ремонт нет, поэтому пользуемся обычными моторными лодками. Можешь называть их катерами.

— Но все же с чего мы завтра начнем? — осторожно спросил Иван. Ему казалось, что собеседник не особо расположен говорить о работе.

— Вообще, мы планировали испытать новый акваланг, я и… — он махнул головой в сторону одного из рабочих, — Михаил Александрович завтра поедем на катере на противоположную сторону бухты, тем более там есть участок, который я хотел бы изучить. Если хочешь, поехали с нами! Поработать еще успеешь.

— Здорово, я буду только рад…

Следующее утро выдалось еще более солнечным, чем предыдущее, но у всех трех рыбаков, готовивших лодку к отплытию, было странное и необъяснимое волнение, при этом ни один из них не хотел в этом признаваться, списывая переживания то на усталость, то на недосыпание.

Закончив погрузку снаряжения в катер, Иван спросил у Олега:

— Вы вчера говорили, что хотели изучить один участок?

— Да, позавчера на противоположном берегу, прямо в подножии скалы, я заметил вход в пещеру, тогда я не смог попасть туда — у меня кончалось горючее…

— А зачем это тебе? — перебил Михаил.

— Опробовали бы там акваланг, а заодно и посмотрели бы, что там внутри.

— Так может, направимся сразу туда? — предложил Иван.

— А что, идея! — подхватил Михаил.

— Хорошо, — сказал рыбак, заводя мотор. — Прыгайте в катер.

До пещеры было около двух километров, и по мере приближения к ней чувство тревоги у всех троих усилилось.

Катер приближался к берегу, на котором возвышалась скала приблизительно пятнадцать метров в высоту, ее подножье окутывала дымка, а на вершине виднелся густой лес. Это была даже не скала, а скорее сопка с каменистыми выступами. Сквозь пелену дымки Михаил разглядел темное углубление на склоне:

— Я ее вижу, поворачивай правее!

Лодка плавно причалила к песчаному берегу, и уже через несколько минут все трое стояли у входа в пещеру.

— Я не знаю… но мне кажется, мы не должны туда идти, не знаю почему, но… — заговорил Иван.

— Да ладно тебе, чего тут бояться? Или у тебя, что… коленки дрожат? — усмехнулся Михаил. Хотя на самом деле он нервничал не меньше, но разве мог он — человек, немало повидавший на своем веку, — при молодом студенте признаться, что ему тоже страшно и он бы с удовольствием убрался отсюда.

— Еще чего! — и Иван первым вошел в пещеру, осветив ее фонарем.

Их взору предстала куполообразная каменная комната примерно восемь на восемь метров, в центре которой находилось небольшое озеро с темной как ночь водой. Несколько минут они блуждали во тьме, пытаясь поймать светом фонариков что-либо интересное.

Осматривая свод пещеры, рыбаки наткнулись на сталактитовый известковый нарост, что свисал над озером и имел довольно причудливую форму человеческой фигуры ростом около двух метров со сросшимися вдоль туловища руками. Изваяние покоилось вниз головой, а с его заостренной макушки в озеро капала вода, причем с таким промежутком, что создавался эффект тикающих часов. Было и подобие лица: большое углубление там, где должен быть рот, вместо носа гладкая поверхность и пустые глазницы. Гримаса, запечатленная на его лике, была вызывающей, словно застывшее в вечном крике порождение больной фантазии. Эта сталактитовая скульптура излучала неприятную энергетику, которую ощущали на себе все трое, больше всего она действовала на Ивана: ему чудилось, что от нее исходит боль, словно это было живое существо, которое страдало и пыталось передать свои страдания другим через свою ауру, ауру боли.

— Надо же, чего только не сотворит природа! — сказал Олег. — У спелеологов принято давать имена подобным изваяниям. Это дух пещеры. Так, что давайте придумаем имя. Ведь мы как-никак первооткрыватели грота, так что имеем право.

— Я думаю, нам лучше убраться, мы ведь приехали сюда акваланг опробовать, а не изучать пещеры, — ответил Михаил, разглядывая озеро.

— А с чего вы взяли, что мы первооткрыватели? — оживился Иван. — Ведь наверняка до нас здесь велся промысел. Я вот, например, слышал, что лет двести назад в этой бухте добывали рыбу, сюда заходили корабли, был даже маяк, но почему-то потом деятельность прекратилась, и толком никто не может сказать почему.

— Я, — Олег достал сигарету и подкурил ее, не прекращая разговаривать, — будучи еще ребенком, прочел интересную книгу нашего местного фольклориста. Если не ошибаюсь, его фамилия Афанасьев. Слыхали о нем? — оба рыбака отрицательно покачали головой. — Так вот, этот Афанасьев был единственным, кто собирал сведения о живших здесь племенах еще до крещения Руси. Кстати, христианство изгнало племена с этих земель и полностью уничтожило их культуру; все, что дошло до наших времен, — это обрывки рукописей летописцев. Но речь не о них, а об истории, которая произошла здесь лет двести назад, и, похоже, кроме Афанасьева никто ее не задокументировал. Хотя, конечно, может это и вымысел.

— Не томи, Сергеич, рассказывай, — буркнул Михаил.

— Здесь, на вершине одной из скал, стоял маяк, и жил в нем только один смотритель, и все было хорошо: суда рыбачили, а маяк указывал им путь в непогоду, пока однажды один корабль в шторм не разбился о рифы, потому что не увидел спасательного света. А знаете почему? — Олег с прищуром глянул на слушателей. — Из-за того, что маяк пропал, исчез, как сквозь землю провалился, и никто не знает почему. Ну и, естественно, эти места стали считаться проклятыми и люди здесь не появляются.

— У меня аж мурашки по коже от твоих бредней, — сказал Михаил, подозрительно озираясь по сторонам.

— Но я это не придумал, прочел книгу еще в детстве, у меня бабушка была библиотекарем, брала меня на работу, вот там я и зачитывался, в основном фольклором. Кстати, про племена, которые изгнали, — они поклонялись каким-то человечкам…

— Вы лучше сюда поглядите! — Иван стоял у края озера, освещая тусклым светом воду.

Подошедшим рыбакам предстало странное зрелище: на расстоянии нескольких сантиметров от поверхности воды вглубь шла вырубленная из камня лестница. Выполнена она была довольно неумело: очень неровная поверхность ступенек, которые тянулись на всю ширину озера. Создавалось впечатление, что лестницу сотворила сама природа.

— Интересно, куда она ведет и кто тот мастер, что ее выточил?

— Предположим, — Михаил любил строить предположения, — это осталось после тех племен, о которых ты рассказывал. Вероятно, мы сейчас на вершине какой-нибудь башни, которая с течением веков заполнилась водой или… ну, не знаю, вход в жилище.

— Короче говоря, — сказал Иван, — остатки древней культуры.

Тем временем погода постепенно начала ухудшаться. С востока пришли дождевые тучи, которые своей мрачной синевой заполонили небо и напустили огромные тени, что медленно ложились на сопки и древние леса. Царившая до этой поры идиллия стала терять великолепие, казалось, природа начала выпускать своих хтонических демонов. Первый демон скрыл солнце и окутал приглушенными тонами море, поля и леса. И даже сам воздух будто потемнел. Другой демон, подняв сильный ветер, заставил деревья кланяться себе, и в шуме листвы послышались голоса древности. Демон воды всколыхнул воды бухты и моря, устроив шторм: огромные волны, словно адские создания, бегущие с глубины, забились о склоны утесов. С неба пошла мелкая морось, неспешно перерастающая в град. Овраги и ямы в лесах заполнялись дождевой водой, образуя новые болота.

На кухне сидели только два человека — руководитель промысла Котов Геннадий Сергеевич и водитель КамАЗа Алексеев Юрий Павлович. За окном бушевали проливной дождь с сильным ветром. Обычно в такую погоду, когда работа на бухте была невозможна, они играли в карты, потягивая пиво.

— Ты точно уверен, что с ними ничего не случится? — начал разговор Алексеев, сделав первый ход дамой пик.

— Ну сколько раз тебе повторять? Мы же договорились с Олегом: если начнется непогода, то они укроются в пещере, к которой отплыли утром, и переждут там. Кое-какая провизия у них есть, — Котов отхлебнул пиво, недовольно поглядев на оппонента.

— Слушай, а новенькая повариха все-таки ничего. Как думаешь, сколько ей лет? — Алексеев заулыбался, обнажив свои зубы, половину из них составляли металлические протезы, переднего верхнего вообще не было, все остальные пожелтели.

— Ты себя в зеркале-то давно видел, а… Юра? — грозно произнес Котов, отбив карту.

— Да ладно тебе, Сергеич, мне же просто интересно.

— Наверно, около двадцати пяти.

— Ух ты! Самое то!

— Чего «самое то»? Тебе-то сколько? — он еще более злобно глянул на шофера, который уже начинал хмелеть.

— Ровно сорок. Можно сказать, в самом расцвете сил, — и он гордо сдвинул свою кепку набок.

— Только попробуй мне тут учудить, вмиг вылетишь с работы. Понял?! — Котов крепко сжал руку в кулак, глядя прямо в глаза Алексееву.

— Пошутил я, успокойся, — шофер тут же сделал серьезный вид, пытаясь показаться трезвым, но получалось у него с трудом.

Недовольство начальника было вызвано неспроста — Алексеев отличался скверным характером, любил выпить, вечно ввязывался в неприятные истории, но при этом постоянно выходил сухим из воды. Коллеги старались с ним не связываться. Единственным, кто не опасался его, был Котов. Во-первых, потому что он руководил работами добытчиков, а во-вторых, если чье-то поведение становилось неприемлемым, то благодаря своей недюжинной силе он мог усмирить любого, как уже случалось неоднократно.

Михаил окунул руку в озеро, а затем обернулся к стоявшим за спиной рыбакам:

— Вода комнатной температуры. Странно.

— Ну и что ты предлагаешь? — спросил Олег.

— Неизвестно, сколько еще будет стоять такая погода, а делать все равно нечего. Я предлагаю опробовать акваланг прямо здесь.

— Вы что, хотите погрузиться в озеро? — встревожился студент.

— Да. Если это на самом деле остатки какой-то культуры, то там, на глубине, можно найти много чего интересного. Кроме того, это озеро может вести к другой пещере.

— В принципе, можно так сделать, но с условием, что ты не будешь заходить слишком глубоко: погрузись на пару метров, освети фонарем дно, и все.

— Хорошо.

— Плохое предчувствие у меня, — сказал Иван и повернулся к выходу из пещеры, за которым бушевали ветер с дождем.

Примерно через двадцать минут Михаил, одетый в водолазный костюм, стоял на первой ступеньке подводной лестницы. Что-то манило его туда, у него появилось ощущение, что он прожил всю свою жизнь только ради этого момента, ради погружения в воды таинственного озера, которое могло скрывать все что угодно. Его мысли оборвала очередная капля, упавшая в воду с головы страшной скульптуры.

— Итак, — сказал Олег, — помни: спустишься максимум метра на четыре, даже если увидишь что-то примечательное — долго не задерживайся, потом решим, как поступать.

— Я все понял, — закрепив на лице водолазную маску, Михаил стал медленно спускаться по скользким ступенькам.

Вода была прозрачной, и никакая, даже мелкая рыба в ней не водилась. Сойдя вниз примерно на полтора метра от поверхности, он направил фонарь перед собой, и луч света ушел далеко вперед. Осветив все пространство вокруг, он увидел лишь темную бездну и лестницу, чьи ступени тянулись вдоль по обе стороны, и сколько он ни всматривался вдаль, так и не разобрал, где же они заканчиваются. Продолжая осторожно спускаться, Михаил решил посмотреть наверх, дабы определить, как далеко он зашел. Каково же было его удивление, когда свет опять улетел в бездонное пространство. В этот миг он понял, что над ним нет никакого выхода. В подводной тишине было слышно, как быстро застучало сердце. Чтобы прийти в себя и не паниковать, он какое-то время пролежал на лестнице. Немного успокоившись, Михаил стал карабкаться вверх. Перед глазами мелькали отвратительные покрытые илом ступеньки, и больше ничего, кроме них. Когда прошел около десяти метров, его посетила мысль, что внутри скала залита водой и он пробирается к ее вершине и что при спуске он отклонился в сторону, а выход остался позади. Вглядевшись в нескончаемую мглу, он решил, что лестница уходит в никуда, а значит, нужно попытать счастья и вернутся обратно. Медленно скользя вниз, Михаил почувствовал приступ паники, он видел себя как бы со стороны — один в мрачной бездне, без надежды на спасение. Он жалел, что решил спуститься в озеро, оно заманило его и подарило вместо интересных тайн лишь ощущение скорой гибели, ведь кислород неумолимо заканчивался. Но вдруг его нога уперлась в илистое дно. Это было странно, ведь наверх пройдено около десяти метров, а при спуске около пяти, но теперь его ничего не удивляло.

Но оказавшись на дне, водолаз увидел перед собой другую лестницу, которая быстро двигалась прямо на него… секунда… и ступени сомкнулись…

ГЛАВА II

Они стояли на песчаном берегу возле пещеры.

Иван взглянул на часы:

— Ровно двадцать три ноль-ноль.

Олег после очередной неудачной попытки связаться с лагерем присел в катер и задымил последней сигаретой:

— Или он погиб, или нашел еще один грот и не может выбраться оттуда.

Приблизительно за час до их разговора сильный ветер и дождь закончились, но небо все еще было захвачено тучами. Олег обратил внимание на густой туман, который стал постепенно окутывать противоположный берег, где находился их лагерь. Бело-молочная дымка спускалась с туч и концентрировалась только на одном участке бухты, словно там родилась огромная воронка, затягивавшая в себя небо.

— Странно. Почему туман сгущается только там? — Иван пнул небольшой камень, который улетел в воду.

— Наверно, это… — Олег не успел закончить фразу, из пещеры раздался громкий протяжный крик.

— Это еще что?

— Может, Михаил?

— Но это, по-моему, не человеческий голос.

— Если честно, мне не хочется туда заходить, но вполне возможно, это все же Мишка, — Олег не спеша, крадущейся походкой приблизился к пещере и застыл у входа, вслушиваясь в пустоту. Со стороны озера доносился еле улавливаемый слухом звук, больше похожий на скрежет. Рыбак медленно вошел в каменную комнату и, включив фонарик, огляделся по сторонам. Вроде бы ничего не изменилось, но все же что-то было не так, не хватало одной важной детали. Звук стал немного громче, на этот раз он был сродни мычанию. Невольно в голове Олега возникла ассоциация: он представил морского котика, которого забивают насмерть, предварительно надев ему на голову целлофановый пакет. Однажды он видел документальные съемки норвежских рыбаков, где показывалось, как они расправляются с этими животными. Протяжный вой, отражаясь от стен пещеры, становился все громче и безумней. Рыбак решил, что если задержится здесь хотя бы на минуту, то наверняка сойдет с ума от ужаса. Олег понял, что источник звука находится над озером, и тут же сообразил, что именно привело его в замешательство: перестала капать вода с макушки пещерной скульптуры. В тусклом свете он разглядел, как голова этого изваяния медленно поворачивается из стороны в сторону, открывая при этом рот и как бы хватая воздух.

— Вот черт!!! — закричал Олег и, развернувшись, побежал прочь.

В это время основание скульптуры дало трещину, и, сорвавшись с каменного свода, она рухнула в озеро, окатив рыбака водой.

— Черт!!! Заводи катер!

Не задавая вопросов, Иван со всей силы дернул шнур мотора, раздался звук работающего двигателя, и лодка отчалила от берега. На мгновение рыбаки решили, что спасены, но отойдя от суши всего метра на три, катер на что-то напоролся дном, и от резкого скачка Олег выпал за борт, а Иван ударился головой о корпус лодки.

Над поверхностью озера уже показалась голова известкового чудовища, оно медленно выбиралось из воды по каменным ступенькам. Его голова при каждом движении запрокидывалась назад, оно так же продолжало хватать ртом воздух, издавая мычащие звуки. С его торса стекала отвратительная жижеобразная масса — известь вперемешку с водой и какой-то слизью. Когда оно вышло на сушу, все его тело ниже пояса превратилось в подобие юбки, которая образовалась благодаря стекающим потокам мерзкой жидкости.

Студент очнулся в катере с заглохшим мотором, а на песчаном берегу ожившая скульптура уже расправлялась с Олегом. Она схватила его своими подобиями рук и подняла так, чтобы их взгляды встретились. Затем создание рывком прижало рыбака к себе, от чего его лицо врезалось в лик скульптуры. Его голова полностью вошла в известковую голову существа, а после оно втянуло Олега в себя целиком. Было видно, как человек пытается выбраться из спины изваяния — оттуда вырвалась его рука с растопыренными пальцами, затем показалось и лицо. Создание развернулось спиной в сторону Ивана. От этого зрелища студент почувствовал, как подкашиваются его ноги.

— Помоги мне!!! Оно сильно обжигает!!! — кричал Олег, и на самом деле его лицо покрылось ожоговыми пузырями.

Спустя мучительное мгновение Олег и скульптура превратились в однородную массу, которая напоминала огромный мешок. Вид известкового монстра на фоне склонов скал и сумрачного неба, а также понимание того, что внутри твари находится еще живой Олег, свели Ивана с ума — в его мозгу сработал защитный механизм, и он стал мыслить как пятилетний ребенок. На берегу вместо отвратительной массы уже стоял камень. В центре этой структуры с трудом различались застывшие черты человеческого лица, на которых замер ужас. Теперь это изваяние будет вечно покоиться на песке и омываться морем.

Но и самому Ивану оставалось жить недолго: уже через несколько секунд что-то сильно толкнуло дно катера и студент, еле удержавшись, чуть не выпал за борт. Затем произошло еще несколько толчков, и со всех сторон внутрь лодки хлынула вода…

ГЛАВА III

Стрелки часов перевалили за полночь. Дождь и сильный ветер закончились, и работники, уставшие сидеть в своих тесных временных жилищах, решили провести время на свежем воздухе вокруг костра, попивая пиво и обсуждая насущные вопросы. Единственным, кто чувствовал себя беспокойно, оставался руководитель промысла Котов. Ему не давал покоя вопрос: почему отсутствовала связь с тремя работниками, отплывшими утром, их сотовые телефоны оставались недоступны, на вызовы по рации они не отвечали и сами связаться не пытались?

— …и когда КамАЗ заглох, я открыл задний борт и громко им крикнул: «Товарищи, мы никуда не едем, так что выходим естественным путем», — закончил свой рассказ Алексеев под громкий хохот рыбаков.

— Забавная история, — произнесла повариха. — Может быть, кто-нибудь расскажет что-то пострашнее?

— Ты хочешь немного побояться? — спросил один из рабочих, поднеся бутылку к губам.

— А что такого?! — весело засмеялась она. — Ночь, мы вдали от цивилизации, кругом дремучий лес, почему бы и не вспомнить всякие страшилки?!

— Я знаю одну историю, — вновь отозвался рабочий. — И это не страшилка, а правда.

— Так расскажи, Дима! — подхватил другой работник. — Ты, наверное, хочешь поведать о своем дяде?

— Хорошо, я попытаюсь рассказать вкратце, чтоб не слишком всех утомить, — он вновь отхлебнул пиво. — Мой дядя работал сторожем на дачных участках…

Дмитрий не был хорошим рассказчиком, он часто запинался, терял суть истории и постоянно связывал слова между собою отборной бранью. Суть байки была в том, что в районе дачных участков завелся медведь, который по ночам забирался на пчелиные пасеки и разрушал их, добывая тем самым мед. Разумеется, местным жителям пришлось принимать меры. Вначале ими был вызван отряд егерей, но все попытки охотников поймать зверя потерпели неудачу, они не смогли подкараулить его на пчелиных угодьях и не смогли отыскать медвежью лежку, да и вообще после прибытия ловцов медведь прекратил покушаться на улей и на какое-то время о нем было забыто.

Приблизительно через месяц, когда разговоры о звере улеглись, он появился вновь. Однажды ночью на проселочной дороге медведь напал на одну подвыпившую компанию и задрал двух человек. Девушка, которая была там и видела, как зверь загрыз людей, попала в психиатрическую больницу. И тут снова начались поиски. Бригады добровольцев совместно с отрядами егерей и милиции прочесывали леса вокруг, но тщетно. Через неделю дядя рассказчика, работавший сторожем на этих участках, решил в одиночку отправиться в лес и застрелить хищника, ведь он вырос в уссурийской тайге и когда-то промышлял охотничьим ремеслом. До сих пор никто не знает как, но все же в течение трех дней и ночей этот человек выследил и убил зверя и снял шкуру с него прямо в лесу.

— Да, в те дни мой дядя был настоящим героем, — хвастался Дмитрий, отхлебывая хмельной напиток. — После того как он уничтожил зверя, люди могли без опаски выходить из домов и гулять по лесу. О дядьке даже сделали телерепортаж, как сейчас помню, он назывался «Гроза людоедов».

Кто-то из слушателей хихикнул, на это Дмитрий скорчил гримасу и произнес:

— Но это еще не все. Потом начались странности в поведении дяди, ему постоянно снились кошмары, — теперь он начал рассказывать, не употребляя брани, и без запинок, — часто стала болеть голова, его сон сильно нарушился, он все время пребывал в нервном напряжении. Однажды, выпивая со своим приятелем, он рассказал ему о случае, произошедшем в лесу на третий день, точнее ночь, поисков зверя. И взял с друга клятву, что тот никому об этом не расскажет, а иначе его примут за сумасшедшего.

— Но он все же не сдержал клятвы! — с интересом произнесла повариха и тоже отхлебнула из бутылки.

— Да, но рассказал он это только одному человеку — мне. В общем, ночью, сидя у костра так же, как мы сейчас, мой дядя услышал мелодичный свист, который доносился из глубины леса. Он не мог понять, кто его насвистывает: то ли человек, то ли животное? Но эта мелодия была настолько завораживающей, что он, взяв фонарь, направился к источнику звука. И после недолгих ночных хождений вышел на не замеченную им ранее тропинку, хотя знал этот лес очень хорошо. Дорожка быстро привела его к опушке, где несколько деревьев росли по окружности, ну то есть как бы хороводом. Их кроны были переплетены между собой и составляли подобие купола. Именно оттуда, из центра этой беседки, и доносился свист. Но под светом фонаря он никак не мог разглядеть, кто же там прячется.

— И что, ему не было страшно? — спросил Алексеев.

— Я же сказал, свист заворожил его. Он протиснулся между деревьев и увидел… как бы это сказать… это было существо, но вот вместо ног у него росли корни дерева, что постоянно шевелились. Тело вроде как человеческое, только древесного цвета, а вот физиономия… что-то между оленьей мордой без носа и человеческим лицом. Из головы росли ветки, которые упирались в кроны деревьев.

— А откуда исходила мелодия? — спросил Котов, который уже отвлекся от своих мыслей и заинтересовался рассказом.

— Леший играл ее на флейте, сделанной из ветки.

— Почему ты назвал его лешим?

— Так его назвал дядя, и у них даже состоялся небольшой диалог. Он спросил создание, кто оно, на что то ответило, что оно дух леса и люди называют таких, как оно, лешими, а еще это существо сказало, что медведь является чем-то вроде домашнего животного для лешего, как для нас кошка или собака. И это он послал зверя убить тех двух людей, так как оба они были братьями, детьми одной женщины, которая очень давно заблудилась в этом лесу, а дух указал ей направление, чтобы она выбралась. Но за свою услугу потребовал от нее дар.

— Какой? — поинтересовалась повариха, крепко прижавшись к Алексееву: ей становилось страшно от такой сказки.

— Совершенно незначительный. Она должна была прийти через три дня ночью в лес, сплести ему венок из веток и оставить его где угодно: на земле, на дереве; он сказал ей, что найдет его. Но… то ли она боялась вернуться в лесную чащу, то ли не восприняла всерьез этот наказ, но обещания своего не выполнила. Хотя лесной дух предупреждал ее, что в случае невыполнения договора заберет двух ее сыновей. Которые, кстати, тогда еще не родились. Леший велел дяде утром убраться из леса и не трогать хищника. На что тот согласился. Как он дошел обратно к своему костру, дядя не помнил, но утром он потушил пламя, собрал рюкзак и направился по направлению к главной дороге. И вот тут-то и произошло самое ужасное. На своем пути он встретил медведя — столкнулся с ним нос к носу. Возможно, зверь и не хотел нападать на него и это банальная роковая случайность, но в тот миг охотник забыл о своем обещании и выстрелил зверю прямо в сердце, убив его. Что сделано, то сделано, и поэтому он снял шкуру с медведя, чтобы доказать людям смерть хищника. Поначалу он опасался, что леший начнет мстить всем живущим в этой местности, но потом понял, что тот хочет добраться только до него.

— И в чем это выражалось?

— После этого дядя стал постоянно слышать свист, мелодию, которая звала его в лес, она была настолько притягательной и манящей, что он еле сдерживался. Доходило до того, что по ночам он привязывал себя к кровати, чтобы не пойти на эти звуки во сне.

— Да, напоминает истории об Одиссее и сиренах, — сказал Котов.

— Но свист преследовал его и днем, и ночью. Так продолжалось около месяца, пока однажды люди не заметили, что он не выходит из своего домика; еще через некоторое время его приятель, которому тот и рассказал обо всем, пришел к нему и постучал…

— Дверь, естественно, оказалась не заперта.

— Да, и в доме тоже никого. Только записка на столе. В ней говорилось, что он больше не может сдерживаться и отправляется в лес на эти таинственные звуки. Он понимал, что живым из леса не выйдет, и попросил разыскать его тело, чтобы его похоронили по христианским обычаям.

— И что же было дальше?

— Ничего. Его искали очень долго, но так и не нашли, даже собаки не могли взять след. Было решено, что у дяди поехала крыша, на том следственно-розыскные мероприятия и закончились. Так никто и не узнал, что с ним произошло в лесу после исчезновения.

Подвыпивший Алексеев решил было обвинить рассказчика во лжи, но первым делом он оценил физические возможности оппонента и понял, что если доведет дело до драки, то не справится. Кроме того, у Дмитрия к шоферу имелись свои счеты, поэтому, чтобы не гневить судьбу, Алексеев принял оптимальное решение — отправиться спать.

— Всем спокойной ночи, — негромко произнес он и побрел к буксируемому прицепу.

Генератор, работающий на бензине и питавший лагерь светом, стоял рядом с его балком. Приближаясь, он слышал знакомый неприятный гул и уже собирался забраться в кунг, как ощутил позыв изнутри. Конечно, можно было сходить в туалет прямо здесь, но оглянувшись, он увидел, что находится всего метрах в десяти от костра, где сидела нравившаяся ему повариха. Поэтому, дабы не создавать о себе неприятного впечатления, он отправился в лес, к счастью до него было буквально метров пять. Забравшись подальше в кусты и сделав свое дело, он ощутил новый позыв, но теперь в желудке. С такими серьезными намерениями он решил пройти еще дальше в лесную чащу, чтоб его наверняка никто не увидел. Темные заросли встретили Алексеева неприятными прикосновениями мокрых веток. Тут он разглядел тропинку, которая вела вверх по склону, на удивление она была довольно широкой и относительно гладкой, ее покрывал слой мокрых осенних листьев. Поднимаясь все выше, он ощутил, как ноги его заскользили по листве, точно по отполированной дороге.

— Считай, всё, чем в Тирсе-од-Зейне пользуются, через мою кузню прошло. Да даже твои побрякушки на ногах я небось сделала, ха! Меня бы не было — всё встало бы! Вот такая я, уважаемая дочь Ивара Всеядного! — говорила она, махая жирными руками. — Раньше в столице даже сталь била! Но там баб за кузнецов не считали, вот и перебралась сюда. Наместник тут широко мыслит, очень далеко смотрит. Но там я для армии вещицы делала! С одной стороны, путное время было, ха-ха!

— Невероятно! — подобострастно начал я, примеряя на себя маску впечатлённого зайчика. — Для армии, госпожа Тата? Мечи, как у хищников? Это, наверное, очень уважаемо!
«Надеюсь, я не похож на слабоумного… Надо бы не переигрывать», — подумал я.

— Ещё как! Ты, милый, даже и не представляешь! У меня с тех дней много дорогих друзей осталось! Да и тут ко мне один за другим наведываются. Да даже из центра приходят! Столько власти, сколько у меня, ни у одного надзирателя нет! Ха-ха! Ко мне даже наместник обращался, сам молодой тигрид Арис Крим из дома Чёрного когтя, представляешь!

«Наместник? Правитель города и здешних земель, значит. Арис Крим — запомним».

— А кандалы, госпожа Тата? Они же сами собой расширяются и сужаются, не уж то и это в этой кузнице делается? — с обожаемыми глазами спросил я, с трудом сдерживая рвотные позывы от кислой вони пота.

— Ну нет. Кую-то я их тут, а вот чары… — она замолкла, и маленькие глазки на мгновение кинули на меня подозрительный взгляд. — Ты, эта, узнаешь ещё много чего, если помощником хорошим будешь. Я ведь весьма добра к тем, кто хорошо работает, — сладко произнесла они, и глаза её скользнули по моему телу. — И кажется мне — язык у тебя будь здоров, раз ты так любишь разговаривать.

С трудом сдержав рвотные позывы, я сделал самое приветливое из всех возможных лиц и сказал, смягчив свой голос до смертельной приторности:

— Я постараюсь хорошо работать, — и прошептал: — Очень… постараюсь.

Её тут же бросило в жар, она развернулась, пряча лицо.

— Прекрасно, вот сегодня и начнём! — пылко ответила она.

Надо быть осторожнее, слишком спешу. Но зато я узнал, что это она куёт кандалы, но не накладывает эти… чары. И о том, что ей не стоит об этом много говорить. Надо постараться выудить из неё столько информации, сколько возможно. Пока я её не убил… Или она меня.

Читать бесплатно: https://author.today/reader/381451/3533850

Нечего и думать о том, чтобы углубляться в пустоши, продвигаясь навстречу грозе. Буря накроет путешественницу гораздо раньше, чем она достигнет ближайшего поселения орков или грязных нор степных карликов. Да и будут ли они, зеленокожие, в своем поселении? Или они тоже поспешили найти более надежное укрытие, чем шатры из шкур, закрепленных на шестах?

Придется возвращаться обратно, в Ротаргардские горы. Туда, где остались развалины Йерерхейма, что охотница за приключениями миновала пару часов назад. Не самое гостеприимное убежище, тарелку супа там не нальют, да и элем не угостят. Не оттого, что хозяева такие злюки, вовсе нет. Хозяева, сами гномы, давно покинули старую крепость, как и шахты, распростершиеся под ней на неведомые лиги. Никто не знал, почему, а кто и знал - давно позабыл. Бородатые карлики живут долго, гораздо дольше людей. Даже если этот человек - оборотень.

Пока посланница раздумывала, шторм успел значительно приблизиться, словно и ждал того, чтобы Талагия отвела взгляд, чтобы коварно скакнуть вперед. Теперь женщина отчетливо видела нитки дождя, плотно переплетенные, как хорошее сукно, свесившиеся с туч, озаряемых молниями, до самой земли.

Конь обеспокоенно захрипел, заерзав под седоком. Животное тоже чуяло близость ненастья. И тоже желало поскорее убраться подальше.

- Йел-ла! - на окровский манер вскричала лю Ленх, вонзая шпоры в бока жеребца.

Конь возмущенно заржал и бросился в галоп. Но даже столь хорошему скакуну не под силу обогнать ветер, порывы которого все яростнее кидались на наездницу. Шторм был все ближе. Кружил пыль, хватая ее пригоршнями и пытаясь запорошить воительнице глаза. Забирался под плащ, холодя тело. Наконец, особо наглый шквал сдернул капюшон с головы баронессы, разметав волосы, и первая капля дождя щелкнула путницу по темечку.

- Йел-ла! - вновь прокричала Талагия, стеганув поводьями.

Конь обиженно захрипел. Дескать, без того стараюсь, как могу. Где твои глаза раньше-то были? Сразу бы остались в руинах - и никто никуда не спешил бы, не нужна была б эта дикая гонка с бурей.

Копыта скакуна стучали по дороге, выбивая пыль, а им вторили капли дождя, вонзаясь в пересушенную, потрескавшуюся от недавней жары почву. Плащ легата моментально промок, обвиснув бесформенной половой тряпкой. День постепенно превращался во все сгущающиеся сумерки, озаряемые сполохами молний, а над головой клокотал гром.

Угрюмые камни Йерерхейма уже маячили вдали, перечеркнутые косыми струями дождя, безучастно наблюдая на буйство погоды черными глазами бойниц.

- Йел-ла! - снова воскликнула всадница, прижавшись к шее жеребца, сощурившись под ударами мокрой гривы по лицу.

Конь и сам уже видел близость укрытия и, вытянувшись в стрелу, торопился со всех ног. Перемахнув через развалины бывшей арки, скакун сбавил шаг, поднимаясь по широким ступеням крепости, и ступил под каменные своды, миновав внутренние ворота, единственным напоминанием о которых служили массивные петли, не украденные до сей поры, очевидно, лишь потому, что весили совсем нескромно. А, может, оттого, что гномы - искуснейшие мастера всего, что касается металлов и камней, на совесть постарались, навешивая петли и снять их оказалось никому не под силу.

Свернув за угол, животное остановилось, жуя уздечку. Там, снаружи, шторм, гневно фыркая громом, кидался на стены древней твердыни, но намочить путешественницу больше не мог. Только гулял сквозняком по коридорам, приглаживая выросшую в зазорах между камнями траву.

Крыша давно развалилась, не давая прежней защиты от непогоды, но несколько этажей с каменными сводами не давали дождю проникать внутрь, позволяя лишь, струясь по стенам, протекая через многочисленные трещины, собираться в лужи на полу.

Спешившись, Талагия сняла с себя плащ, хорошенько встряхнув от влаги, и, встав на цыпочки, осторожно выглянула в бойницу. Чернота простиралась до самого горизонта, покуда хватало глаз. Тяжелые тучи клубились совсем низко, обняв снежные вершины Ротаргардских гор.

- Да-а, - протянула баронесса. - Похоже, мы тут надолго...

Достав из седельной сумки полосу вяленого мяса, лю Ленх оторвала кусок зубами и, сосредоточенно жуя, задумалась. Предстояло как-то обустроить быт на непонятное время. Найти где-то сухого хвороста для костра, чтобы обогреться и обсохнуть. И придумать, чем накормить коня.

Скакун обеспокоенно всхрапнул. Теперь и легат почуяла это. Тянуло хорошо узнаваемым запахом орчьей похлебки из бобровых хвостов. Такая похлебка отличалась наваром, настолько густым, что ложка в ней стояла. Унюхав чеснок, странница громко чихнула и сразу схватилась за эфес меча.

Сомнений в том, что похлебку варил орк - не было. А вот какой орк - вопрос другой. Дружелюбно или враждебно он настроен к людям вообще и к Триумвирату в частности? Таиться бессмысленно. Если случайный сосед оказался настолько глух, что не расслышал цокот копыт, раздававшийся гулким эхом по пустынным залам, то чих он точно расслышал.

Воительница недоверчиво покосилась на темную галерею, откуда и исходил запах. Лучше самой взять ситуацию в руки и нагрянуть в гости первой, чем подпрыгивать от каждого шороха, ожидая визита того, кто, как и баронесса, укрылся в Йерерхейме от непогоды.

- Жди здесь, - шепнула путешественница жеребцу, погладив его по мокрой шерсти.

Тот насмешливо уставился на хозяйку огромными карими глазами. Он - конь, а не осел, чтобы в такую пору наружу выскочить. Когда там, за стенами, бушевала буря, гремящая громом, как шлемом, в который забыли засунуть голову, и ревущая ветром, наружу совсем не хотелось.

Легат сняла шпоры, чтобы не выдать себя звоном раньше времени, осторожно извлекла меч из ножен и, аккуратно ступая по камням, направилась во тьму.

Примерно через пару поворотов и пару сотен саженей баронесса разглядела блики пламени, пляшущие на стене. Да и запах чеснока из раздражающего превратился в невыносимый. Никаких сомнений в том, что второй путник устроил привал именно здесь, не оставалось.

Талагия, надеясь, что звуки шторма не позволят неизвестному расслышать ее шаги, приблизилась к огромным дверям в зал и выглянула из-за угла. Так и есть. Костер, жадно потрескивающий дровами, и бурлящий варевом котелок над ним. В красноватом сумраке чуть поодаль виднелась подстилка и ноги в сапогах, торчащие из-под одеяла. Сосед безмятежно дрыхнул, облегчая задачу воительнице.

И явно был орком. На принадлежность неизвестного указывала не только похлебка - мало ли кто, кроме орка, может варить суп из бобровых хвостов? Именно сапоги развеяли последние сомнения. Очень грубая работа, как и все изделия зеленокожих. Кожаные сапоги с металлическими носками, усиленные нашитыми вкривь и вкось медными пластинами. Они были слишком велики для человека, гнома, или, тем паче - эльфа. Не говоря уже о том, что эльф или гном никогда не стали бы носить столь безвкусную обувь.

Талагия не считала орков своими врагами - слишком много браги было выпито вместе, слишком много кабанов убито на совместной охоте. Проблема в том, что большинство зеленокожих считали врагами людей. Причем - весьма заслуженно!

Взвесив в руке меч, странница прижалась спиной к кладке, вздрогнув от ее могильного холода, и просеменила вдоль толстой стены к костру. Второй путник продолжал спать, даже не шевелясь. Чуть помедлив, собираясь с духом перед решительным рывком, лю Ленх решительно ступила за арку... и тут же ощутила ледяное жало кинжала, уколовшее горло.

- Еще шаг - и я насажу твою голову на клинок, как жука на иголку, - прозвучал знакомый голос. - Клянусь Матерью Ночи!

- Ауыр? - спросила легат, выгибая шею, как лебедь, отодвигаясь от кинжала.

- Волчица! - воскликнула давняя подруга. - Вот уж не ожидала, что Мать Ночи пришлет именно тебя в мою компанию!

- Ты ножичек-то убери, - заметила женщина.

- Да, конечно, чего это я...

Клинок скрипнул, возвращаясь в ножны, и тут же свет костра загородила высокая, широкая фигура, а кости баронессы затрещали от крепкого объятья.

- Ты передумала меня резать и решила раздавить? - возмутилась Талагия.

- Извини, - смущенно отшатнулась Ауыр. - Все не могу привыкнуть к тому, насколько хрупкие у вас, у людей, кости.

Зеленая физиономия с приплюснутым носом, торчащими над верхней губой желтыми клыками, оранжевыми глазами и заостренными ушами, с медной серьгой в левом - подруга выглядела так, как и подобает выглядеть орку. Собственно, она и была орком. Черные волосы, слегка подернутые сединой, собранные в конский хвост. Кожаная жилетка с нашитыми в хаотичном беспорядке медными пластинами, украшенная волчьим мехом на плечах. Шаровары грубого сукна и босые ступни с огрубевшими, никогда не знавшими ухода когтями.

- Рада видеть тебя, сестра, - ухмыльнулась Ауыр, доставая из-под одеяла сапоги. - А я уж думала, что придется выдержать бой за право укрыться от непогоды в Йерерхейме. Что привело тебя в наши места?

- Еду с поручением к барону Свиндлухдашсагжуху, - пояснила лю Ленх.

- К Свин... бах... буху? - не удержалась от подковырки орчица. - Ты же знаешь, сестра, у меня плохая память на блюда из гномов!

Талагия фыркнула со смеха.

- Чем же старый бородатый баран заслужил внимание Триумвиров? - продолжила Ауыр.

- Не имею ни малейшего представления, - пожала плечами лю Ленх. - Я только доставляю депешу. А что там в ней... я не заглядывала.

- Конде... кофиде... - попыталась выговорить подруга. И теперь она не издевалась.

- Секретная, - подсказала путешественница.

- Именно это я и хотела сказать, - кивнула орчица. - А что... картинки в ней есть? А то я, как ты знаешь, так и не выучилась чтению. Но всегда было страсть как интересно, чего пишут в конфе... в секретных депешах. Хоть бы по картинкам догадалась...

- Нет, в ней нет картинок, - заверила Талагия.

- Ага! - торжествующе воскликнула Ауыр. - Стало быть, ты в нее заглядывала!

- Что за глупости? - возмутилась легат, мысленно коря себя за то, что дала так легко поймать себя на слове. - Конечно, я не заглядывала в нее! Она же скреплена печатью!

- А откуда ты тогда знаешь, что в депеше нет картинок? - задала предсказуемый вопрос клыкастая. - Если не заглядывала в нее?

- Потому что в секретных депешах картинок не бывает! - отрезала странница. - И, вообще, хватит об этом. Тебя-то как занесло в горы?

- Охотилась, - ответила Ауыр, кивнув на кучу бобровых шкурок.

- Чтобы гномы позволили орку охотиться в Ротаргардских горах? - с сомнением покосилась баронесса на подругу. - Браконьерствовала?

- Ой, я сказала "охотилась"? - испуганно распахнула глаза зеленокожая. - Прости, сестра, совсем старая стала. Язык мой сам не ведает, что говорит. Я пришла проведать своих знакомых бобров... и ты не поверишь, сестра! Они были так рады меня видеть, что сами скинули с себя шкурки! Если вру - вот пусть прямо сейчас, не сойти мне с места, Мать Ночи поразит меня молнией!

Охотница замерла, подняв вверх когтистый палец и уставившись в потолок. Там, парой ярусов выше, над обломками зубастых башен, продолжала клокотать буря, сверкая молниями и гремя громом. Ветер свистел, врываясь в бойницы, занося с собой брызги дождя. Но Ауыр так и осталась не пронзенная молнией.

- Вот! - подвела итог орчица. - Не вру! Похлебку будешь?

Талагия распахнула рот, намереваясь отказаться, чуя все тот же не угасающий запах чеснока, но раздумала. Или трапезничать блюдом, пусть и не самым лучшим по обе стороны Ротаргардских гор, но уже приготовленным и горячим. Или самостоятельно искать дрова, готовить... да и, признаться, готовить-то было нечего. Все запасы лю Ленх состояли из вяленого мяса и сухарей. Еще фляга с Каротостанским бренди. Особо не разгуляешься. И питаться сухомяткой уже вусмерть надоело. А тут, все же, горячая похлебка. Пусть и с вонючим чесноком.

- Буду, - кивнула женщина.

- Сходи за конем, сестра, - предложила охотница, извлекая из пожиток две деревянных миски. - А я пока накладу.

- Наложу, - поправила легат.

- Извини, а она - что? Вкуснее от этого быть перестанет? - пожала плечами орчица.

Путница поспешно отвернулась, пряча усмешку. Вот уж в чем, а в том, что вкусовые качества похлебки останутся неизменными, независимо от того, накласть ее, или наложить, она не сомневалась.

Подруга была права в другом. Негоже оставлять скакуна в одиночестве, в темноте и в холоде, когда тут, у костра, и ему хватит места. К тому же, конь, поди, вконец извелся, потеряв хозяйку.

- Я сейчас вернусь, - буркнула воительница, отступая во тьму.

Жеребец встретил вернувшуюся Талагию полным укора взглядом. Как так-то? Ушла и пропала куда-то! Не расседлала, не напоила, не накормила. Вот все вы, бабы, такие! Вскарабкаетесь на шею, ножки свесите, а потом - поминай, как звали!

- Извини, мальчик мой, - ласково проговорила лю Ленх, потрепав животное по холке. - Так получилось. Но все хорошо, я уже вернулась.

Конь пренебрежительно ударил копытом по камню. Ладно, прощена. Но это чтобы в последний раз!

Легат, взяв скакуна за удила, сделала шаг в строну... вдруг остановилась, замерев и прислушиваясь. Из боковой галереи явно слышался смех. Тонкий, писклявый, противный. Что это? Ветер так шутит, или Йерерхейм облюбовали еще и кобольды? Этого еще не хватало!

Кобольдов странница откровенно недолюбливала. Да и кому они были по душе? Мелкие шерстяные поганцы! Если один - сразу пускается наутек. А если их толпа - наваливаются всей кучей. Вечно голодные, жрут все подряд от гусениц до людей. Способны обглодать коровью тушу за считанные минуты, даже не сняв шкуру и не вынув потроха. Прямо вместе со шкурой и со всем остальным, оставив после себя лишь обглоданные кости. Еще они отвратительно чавкают!

- Подожди, дружочек, - шепнула воительница жеребцу. - Мне еще нужно отойти. Но на этот раз - я быстро. Обещаю.

Конь только печально вздохнул. Такова его участь - ждать. Участь скакуна Легата Триумвирата.

Весь цикл целиком находится ЗДЕСЬ

Хотя внешний вид костей указывал, что погиб дракон задолго до появления демона. Зал был одновременно и ярко освещён и в неясной полутьме. Словно бы здесь ещё не успели воссоздать всё благоустройство владений повелителя. Хотя это первый случай в истории, о котором я знал из своих любимых книг, когда герои нашли логово демона сразу после его недавнего появления. Наверное, логово ещё не успели достроить, про себя подумал я. Но его хозяин и его свита уже давно нас ждали. Сам демон, назвавший себя повелителем, сидел на троне, всем своим видом излучая враждебность. Странно, обычно демоны не настолько эмоциональны. Перед троном стояли два демона рыцаря. Но почему-то они мне казались какими-то слабыми. Как будто рыцари демоны могут быть слабым. Возможно, это мы не были новичками. Ну, пожалуй, кроме меня. Хотя я, как мне казалось, был самый сильный в нашей группе.

Понравился рассказ, с тебя лайк и подписка в ТГК.

Для вас старались:

Нейронные сети:

Озвучено Suno.com/@apavels

Аниматор Genmo.AI

А так же, все тот же один человек:

Автор - ПавелС

По возможности, поддержите этого человека финансами.

Сбер: 2202 2032 7350 7857

Rutube VK Yappy Litres ТенЧат Пикабу

— Интересно, выдержат ли мои ноги и кости если я прыгну? — спросил я у себя — но ответа на этот идиотский вопрос не требовалось. Взгляд упал на надзирателей, казавшихся жучками, они стояли и внимательно следили за нами. Все, кроме Фиро — он разлегся на манер морской звезды и похоже наслаждался отдыхом. К тому времени, один из зайцев уже мчался вниз. Он пролетел в сантиметрах от меня серым расплывчатым пятном, бросив через плечо:

— Кляча!

И тут один за одним мимо начали проноситься на безумной скорости остальные. Они мчались вниз, так, будто спасались от смерти, словно она дышала им в затылок. И может так оно и было в какой-то мере. Резко лавируя и уклоняясь, при этом умудряясь не отталкиваться от дерева слишком далеко что бы не потерять сцепления с корой.

Я смотрел затаив дыхание на величайшее представление абсолютной власти над телом.

«Как они черт возьми, собираются тормозить?! На такой-то скорости!» — подумал я.

Но первый же заяц ответил на мой вопрос, у самой земли он оттолкнулся от ствола, и кувыркнувшись, схватился за колени, прокатился по земле несколько раз и встал на ноги. Это было похоже на какой-то невероятный акробатический трюк недоступный смертным, но часть меня знала, что тоже вполне способна его исполнить

Хочу!

Я бросился по одной из ветвей заприметив несколько белых персиков, томно свисающих где-то в середине. Добраться до них было несложно, тело великолепно держало баланс и реагировало на окружение, на каждый сучек и листок, я успевал подмечать всё. Моментами мне даже казалось, что мир не попивает за мной.

Вниз я спускался, как и те зайцы, почти на полной скорости ведомый силой притяжения и безумной силой ног. Ветер хлестал по лицу, а по бокам пролетали серые размытые пятна, спешившие наверх.

До земли оставалось пару метров, разумом я понимал, что могу в миг разбиться в кровавую лепёшку, но тело не боялось: сейчас! Я оттолкнулся двумя ногами вперёд и немного вверх, будто пытаясь компенсировать притяжение! Как только ноги оторвались от ствола, я вытянул их перед собой, сместил корпус назад и сжался всем телом, напряг каждую мышцу схватившись за колени.

Лапы коснулись земли! Мышцы работали одна за другой! Я сделал кувырок! Ещё один и ещё! Мир вертелся, расплылся неразборчивой кашей пятен и света!

Но в скорее я замедлился и в конце, оказалось, что сижу на заднице перед Фиро. Леопард немного приподнял свою обгорелую голову, и со страшной улыбкой сказал:

— Осталось всего сто восемнадцать.

Один из трех персиков я раздавил…

Я взглянул вверх и почему-то мне показалось что персиков на всех не хватит… Их точно не хватит. А что происходит с теми, кто не собрал сотню плодов?

Это было очевидно.

Читать бесплатно: https://author.today/reader/381451/3533850