Вишня была наполнена ярким рубиновым светом. Казалось, что сияние исходит прямо от косточки, спрятанной в глубине сочной мякоти. Поль невольно сглотнул слюну и прижался носом к покрытой морозным узором витрине кондитерской. Тонкая стеклянная преграда в который раз за этот день спасла его от грехопадения.
Нет, Поль не был сладкоежкой и уж точно не относился к разряду детей, которым "вынь да положь", его не интересовал роскошный, со взбитыми сливками торт, изготовленный господином Крепито ко дню рождения чьего-то богатенького избалованного отпрыска, но вишня... Вишня, венчавшая вершину творения мастера, была просто бесподобна! Крупная, с идеально ровными налитыми боками и тонкой глянцевой кожицей, она представлялась Полю совершенным творением природы. Он не смел зайти внутрь и рассмотреть её поближе, но воображение рисовало восхитительный аромат и божественный вкус вожделенной ягоды.
— Шёл бы ты отсюда, бездельник! Крутишься здесь с самого утра! Или покупай что-нибудь или уходи! – громкий рычащий голос заставил мальчика отскочить от витрины. От неожиданности Поль поскользнулся и сел в сугроб. Он узнал хозяина кондитерской. – Впрочем, что может купить в моей лавке такой оборванец, как ты? – продолжил господин Крепито, самодовольно поглаживая выпирающий живот. – Такое лакомство, – он кивнул в сторону торта, – не для простаков с Ремесленной улицы. Этот великолепный торт сегодня вечером будет украшать стол самого банкира Поркуса! Его сынку Хамуилу сегодня как раз исполнилось девять лет.
— Мне тоже, – прошептал Поль с горьким вздохом. – Мне тоже сегодня исполнилось девять лет.
— Что ты там бормочешь, сорванец? – господин Крепито сделал шаг в сторону Поля. – Если замышляешь недоброе, я вызову полицию! – он засунул руку в карман дорогого пальто с роскошным пятнистым воротником и извлёк свисток.
— Нет-нет, господин Крепито! – мальчик вскочил на ноги. – У меня есть немного денег и я готов купить одно из ваших замечательных пирожных.
— Откуда? Откуда у тебя деньги, прохвост? – сменив гнев на милость, с прищуром спросил кондитер. – Небось, спёр у своего неудачника-отца?
— Отец мой умер год назад, – едва сдерживая обиду, ответил Поль. – А деньги мне дала матушка, ведь и у меня сегодня день рождения.
— Ишь ты, день рождения! – вновь хрюкнул господин Крепито. – Только не надейся, что я уступлю тебе в цене в честь такого "знаменательного" события! – он распахнул дверь и вошёл в лавку, обдав порядком замёрзшего Поля теплом и ароматами выпечки и ванили.
Поль был честным мальчиком, и всё, что он сказал, было истинной правдой, поэтому он без тени сомнения последовал за жадным кондитером.
Поль старался не смотреть в сторону торта и не смел поднять глаз на красавицу вишню, но как на зло она отражалась в до блеска начищенных витринах, мерцая точно драгоценный камень в короне монарха. Ткнув в первое попавшееся пирожное пальцем и улучив момент, когда старый Крепито отвернется, чтобы положить покупку в коробку, мальчик проскользнул к торту, быстро схватил вишню и сунул её за щёку. Поль не знал, что именно им руководило. Он просто не мог представить, как руки противного Хамуила притронутся к его сокровищу, к его вишне!
Поль мчался со всех ног. Сердце билось в груди, как пойманная птица в силках. Он боялся, что кондитер заметит пропажу и бросится за ним в погоню. Но ничего такого не случилось. Всю дорогу мальчик осторожно ощупывал языком круглые бока вишни, стараясь не раздавить её. Едва переступив порог дома, он, не раздеваясь, юркнул в свой угол, осторожно вынул вишню и весь остаток дня просидел, любуясь ею. Съесть прекрасную ягоду он так и не решился.
Поль долго не мог уснуть, слушая как тяжело дышит и стонет во сне матушка. В последние дни ей крепко нездоровилось, что его весьма печалило. Наконец он уснул.
Мальчику снилось, что он приглашён на праздник в дом Поркусов. Стоя перед огромным, освещённым электрическими огнями особняком, он, одетый в ветхую бедную одежонку, ощущал себя таким маленьким и ничтожным, что хотелось убежать. Но он не мог, потому что нёс в подарок имениннику Хамуилу самое драгоценное, что было, – волшебную вишню. Казалось, что ягода, положенная в упаковку от пирожного, вот-вот прожжёт тонкие картонные стенки, а затем и руки мальчика. Он видел алое свечение, исходящее из коробки, и почти рыдал, предвкушая расставание с вишней.
На ватных ногах Поль поднялся по многочисленным ступеням, прошёл мимо напыщенных великанов-лакеев и очутился в настоящей сказке, страшной и пугающей. Бал-маскарад был в разгаре. По зеркальному паркету под звуки похоронного марша безмолвно скользили пары танцующих, между которыми сновали похожие на мартышек официанты с подносами, заполненными закусками и напитками.
Мальчик попытался отыскать глазами хозяев дома, но все, и взрослые и дети, были в масках. Маски были выполнены так точно и так реалистично, что казались живыми. Кого тут только не было: оскаленные пасти медведей, волков и лис, головы хищных птиц, морды экзотических животных, названий которых Поль даже не знал. Казалось, что каждый из присутствующих исподтишка внимательно наблюдает за ним, единственным, кто пришёл без маски. Испуганный и несчастный, мальчик прижал к груди подарок и затаился в оконной нише.
Музыка стихла. В зал вошёл господин Поркус с семейством. Хозяйка дома, дородная полнотелая женщина, вытолкнула вперёд сынишку – толстого, словно шар, мальчика, и тот, приняв важную позу, принялся принимать поздравления. Каждый раз, как банкирскому отпрыску дарили подарок, семейство одобрительно повизгивало и похрюкивало. В другой раз это сильно повеселило бы Поля, но сейчас сходство Поркусов со свиньями пугало его до чёртиков.
Наконец поток дарителей иссяк. К Хамуилу подошёл пузатый мужчина в жутком обличье гиены и торжественно объявил, что настало время внести торт. Поль узнал кондитера Крепито и внутренне сжался, поняв, что скоро наступит его черёд.
Свет погас. Повара с шакальими мордами вкатили в зал тележку с тортом, украшенным девятью свечами. По залу пронёсся восхищённый шёпот. Крепито щёлкнул пальцами, и свет вспыхнул ярче прежнего. Хамуил воззрился на торт и истошно завизжал:
— Ви-и-ишня! Где же моя вишенка на торте?! Где?! Где?! Где?!
Лицо его оплыло, нос свернулся в поросячий пятачок, уши заострились и вползли на макушку, пухлые пальчики слиплись и превратились в копытца.
— Он украл! – крючковатый палец кондитера указал на Поля, гости расступились. – Он! – повторил старик, и Поль понял, что на том нет никакой маски, а личина гиены и есть настоящий он сам.
— Я... Я не крал, – запинаясь, залепетал Поль. – Я никогда прежде не видел такого. Мне просто было интересно...
— Просто интересно? – прогудел банкир, обратившийся в огромного борова. – Ты чрезмерно любопытен, мальчик. А, как известно, любопытство кошку погубило!
— Знаете ли вы, молодой человек, к чему приводит привычка совать свой длинный нос в чужие дела и брать то, что тебе не принадлежит? – прохрюкала госпожа Поркус. – К наказанию! К стро-о-огому наказанию!
— Но я... Я верну вам вишню! Я не вор! Не вор! – Поль уже почти плакал, а окружавшие его оборотни осуждающе рычаги, лаяли, блеяли и стрекотали. – Вот! – он протянул Хамуилу похолодевшую коробку.
— Нет! – пискнул тот. – Открой сам!
Дрожащими руками Поль потянул за кончик алой ленты и коробка открылась. Вишня, ещё недавно такая сочная и свежая, была покрыта слоем пушистой чёрной плесени, через которую было видно, как что-то слабо пульсирует и бьётся изнутри.
— Он погубил его, – заскрежетав острыми жёлтыми зубами, проговорил Крепито. – Это было лучшее и чистейшее сердце, какое только мне доводилось видеть в своей долгой жизни.
— Сердце? Какое сердце? – Полю показалось, что внутри головы лопнула натянутая струна.
— Как часто любопытство приводит к необдуманным поступкам, которые приводят к печальным последствиям! – кондитер посмотрел на мальчика злыми хищными глазами. – Вот уже девять лет подряд мы выбираем среди жителей города человека с самым чистым сердцем, извлекаем его, незаметно заменив на пустышку. А настоящее сердце ваш покорный слуга облекает в изящную форму, чтобы принести в дар Хамуилу, наследнику правителей города.
— Но зачем? – растерянно спросил Поль. – Неужели господину Хамуилу доставляет удовольствие есть чужие сердца?
— Мы не дикари! – вспылила госпожа Поркус и тут же запричитала: – Наш мальчик, наш дорогой Хамуил болен. Дело в том, что он родился вовсе без сердца, и спасти его может лишь другое, самое лучшее. Таких хватает на год, а то и больше.
— Ты погубил наши надежды! – захрюкал банкир. – Соединиться с чужим сердцем можно лишь в день собственного рождения. Ты погубил нашего сына и украл последний год жизни у той, чьё сердце было ему предназначено.
Недоброе предчувствие охватило душу Поля и он закричал:
— Чьё? Чьё это было сердце?!
Всё поплыло перед глазами. Страшные нечеловеческие морды слились в единую круговерть, уши разрывались от какофонии издаваемых ими звуков. Поль, не разбирая дороги, ринулся прочь из проклятого особняка и... проснулся.
В доме было непривычно тихо. Первым делом Поль бросился к коробке с вишней. За ночь ягода сморщилась и высохла, точно из неё вытянули все соки. Тогда он, гонимый страшными мыслями, на цыпочках прокрался в комнату матери. Она лежала на кровати, бледная и торжественная. Поль лёг рядом и прильнул ухом к её груди, надеясь услышать хотя бы слабое биение сердца, но оно молчало.
Где-то на другом конце города скоропостижно скончался бессердечный наследник империи Поркусов.
