В какой-то момент сердце подтянулось к горлу — вдруг кто-то всё же был здесь?
Телефон пискнул из коридора: новая почта. Подумалось — вдруг подруга, что-то срочно, а может, мама опять с советами. Она чуть не побежала, но вдруг что-то удержало — будто сквозняк из прошлого, такой же тёплый и липкий, как этот запах. Аня чуть не сказала вслух: «Есть тут кто?» — но голос застрял, комом.
— Фантазёрка... — решила вдруг, — может, с окна тянет. Или гаражным эхо прикатила какая-нибудь вонь. Всё бывает.
Тем не менее — странно. На кухне пахло чужими сигаретами, уж кто-кто, а она б против бы...
Напрягая слух, протянула к чайнику руку. И именно в эту секунду по квартире раздался настойчивый звонок в дверь. Глухо, чуть раздражённо — не растерянно, не робко.
Аня выпрямилась, будто струна.
— Кто бы это мог быть? — шёпотом повторила она, — девять вечера, никого не жду...
На кухне ещё стоял запах.
В коридоре звенел звонок.
А за окнами город сверкал чужими окнами и чужими судьбами.
Аня всегда немного побаивалась поздних гостей, особенно после тех историй про незваных визитёров и дивных домофонных «открывайте, сантехник!». Но было бы странно не подойти: вдруг соседям плохо, вдруг ошиблись этажом? Или… бывший?
Она осторожно заглянула в глазок: кто-то стоял сбоку, лицо не разглядеть, только силуэт — высокий, в тёмной куртке. Не похож на соседей. На мгновение захотелось подглядеть за дверью как ребенок — тихо, не дыша. Сердце стучало в горле, ладони стали влажными.
— Кто там? — решилась она спросить, голос намеренно низкий, хрипловатый.
— Почта, — коротко отозвались. Голос мужской.
Аня сбилась: доставка в такое время? Чёрт, заказывала вчера ножницы на маркетплейсе, но курьер предупреждал — утро, не вечер. И вообще, никто так не хамит.
Помедлила, брови сдвинулись в «мост».
— Какой ещё почтальон в девять ночи?..
Сбоку посветлела щель: он приложил к глазку телефон, свет скользнул, потом погас.
— Извините, ошибся, — быстро, тихо вдруг сказал тот же голос и исчез в темноте площадки.
Аня прислушалась: дверной рычаг лифта, тихий топот вниз.
«Всё? Вроде бы. Или это просто начало?»
Она на цыпочках выбралась на кухню. Запах — стал смешанней, ушёл куда-то в занавески, в щель под окном… Может, это просто проветрить надо? Может. Но жить с чувством, что что-то чужое здесь — тяжело.
Вечер решил не отпускать: телефон снова пискнул, на этот раз сообщение в мессенджере — от неизвестного номера.
«Здравствуйте. Вы, кажется, меня знаете. Случайная ли встреча?» — было написано.
Аня почувствовала, как по затылку пробежала дрожь. Кто это вообще? Смеётся кто-то, или… Холодок по спине.
Рефлекторно заблокировала номер.
Но тут же пришло ещё одно:
«Я был у вас, но передумал. Не пугайтесь. Это не про угрозу. Просто обозначиться захотелось».
Накатила волна раздражения, перекатывающейся тревоги:
— Позвонить подруге? Парню бывшему? Вызвать участкового?
Или игнорировать — мало ли интернет-уродов.
Стало зябко, она пошла по комнатам, проверяя окна, двери, балкон. Всё закрыто. Всё как надо.
К утру тревога улеглась — но Аня не спала почти всю ночь.
Утром, собираясь на работу, она уже успела себя сто раз поругать — за нервозность, за панику, за слишком богатое воображение. Придумалось же — запах, незнакомец, СМСки…
Работа растворила мысли: задачи, коллеги, кофе, текучка.
Но весь день ей мерещилось — какой-то невидимый наблюдатель смотрит на неё. На мониторе отразилось: «Входящие сообщения: 2». Номер, тот же самый.
«Сегодня хоть не пахнет?»
«Курить — не лучший вариант, согласны?»
И когда вечером, возвращаясь домой, Аня вновь почуяла во входной зоне слабый едкий шлейф — вернулись и дрожь, и паника, и злость на саму себя.
Она не выдержала и позвонила Андрею — другу, который умел всё чинить и умеет смеяться над фантомами.
— Приходи, — коротко попросила, — хочу проверить одну странную историю.
В трубке — недоумение, минутная пауза, потом резкое «Через двадцать минут буду».
Уже потом, разливая по кружкам чай, Аня подробно пересказала случившееся: запах, звонок, сообщения. Андрей слушал внимательно, почти не перебивая.
– Может, кто-то реально проникал? Может, балкон? Ваша дверь не ограбляемая…
— Но чего хотели? Почему просто так? И как вообще узнать, оставил ли кто-то след?..
— О! — вдруг вспомнила Аня, — запах же не просто так! Значит, тут был кто-то, возможно, знакомый… Может, бывший, а может — кто-то с работы. Ты же знаешь, меня люди иногда запоминают странно…
Андрей, как положено мужчине, полез проверять дверной проём, смотрел запоры, щёлкал выключателями и даже засовывал голову в вентиляционную решётку.
— Никого тут нет! — бодро сказал он, — но давай, если что, возьмём за правило: чаще зови старых друзей, чтобы запах чужих сигарет стал своим, — улыбнулся он.
За окном бился в стекло дождь. А внутри всё равно пахло тревогой и чужой никотиновой памятью…
Вечер с Андреем не дал облегчения. Они смеялись, строили версии, даже чуть поругались — но суть оставалась прежней: что-то не давало Ане покоя.
В глубине души она понимала: надо что-то решать, иначе этот «кто-то» будет и дальше дергать её за невидимые нитки, как беспокойную куклу.
Но следующим утром пришло новое сообщение — не на телефон, теперь уже в соцсеть:
«Ты действительно не узнаешь меня? Это было давно. Но кое-что осталось…»
Теперь уж становилось не смешно.
Аня решила: хватит ждать, хватит бояться тени и запаха. Пора действовать самой.
Она внимательно перечитала каждое сообщение, просмотрела список старых чатов, пролистала друзей, даже вернулась к фотографиям студенческих лет.
Всё так же не находя ни одного подозреваемого — только странное ощущение, что разгадка совсем рядом.
Тогда она сделала то, что никогда бы не сделала в другой ситуации:
— Позвонила по тому самому номеру.
Гудки затянулись, сердце стучало где-то в висках.
Голос ответил не сразу — хриплый, будто плохо различимый, немного дрожащий, будто сам человек не знал, что сказать.
— Привет, — коротко, без ритуалов.
— Кто вы? — сдавленно спросила она. — Я не люблю игры.
— Ты не догадаешься?.. — лёгкая усмешка, но что-то в этом голосе показалось ей знакомым, едва уловимым.
— Если это бывший — хватит. Если сосед — дайте спокойно жить. Если шутка, знайте: мне не смешно.
— Не бывший. И не сосед, — тихо.
— Тогда кто? — почти крик.
— Я был тем, кто исчез. Тем, кому был ты больше нужен, чем ты думала. Ты бы не вспомнила меня, если бы не сигареты.
— Какие еще сигареты? — растерянно.
— Просто... я давно помню, как ты сказала: "курящий — это не про меня". После этого я ушёл.
Она вдруг осознала — этот голос… не мужчина, а женщина.
Студенческая подруга. Когда-то были неразлучны, а потом поссорились — да, именно из-за вредных привычек, мелкой глупости и, казалось, ерунды.
— Юлька?.. — раздалось вдруг. — Ты?
Ответ был — тишина, затем вдох.
— Не хотела тебя пугать, честно. Просто… мне казалось, что если ты почувствуешь запах, ты вспомнишь меня.
— Почему не позвонить, не встреться вживую?!
Голос снова задрожал — теперь уже по-настоящему:
— Боялась, что ты не простишь. Столько лет, а я помню твой "категорично нет". Да и себе простить не могла — за то, что ушла по-дурацки, не объяснившись.
Аня сидела у холодного окна, телефон в ладони. Столько лет тишины, когда всё можно было объяснить... Странно? Да, странно. Грустно? Наверное, очень.
— Ну, не знаю... — выдохнула, вместо упрёка. — Странноватый способ напомнить о себе.
— Прости. Просто... когда курю в чужих квартирах, вспоминаю только тебя.
— Как романтично, — устало усмехнулась Аня.
— Я завтра буду рядом. Можно зайти? Не чужой.
Мир закрутился иначе. Вонзилась странная радость, пойманная где-то с краю горла… Смешанная с тревогой, но — всё же радость: возможно, это шанс расставить всё по местам, закрыть двери, из которых так долго тянуло сквозняком.
— Заходи, — едва слышно прошептала Аня. — Только без сигарет, хорошо?
— Честное слово. Без старых привычек.
А пока город снаружи был пропитан чьими-то чужими историями и запахами, у Ани внутри случился свой неожиданный поворот.
Оказалось, что самый страшный призрак — это не неизвестный враг, а старое, затянувшееся «непрощение».
На следующее утро Аня проснулась почему-то выспавшейся — как будто за ночь в бутылке под ванной улеглись, наконец, все тревоги. На кухне уже не пахло — ни сигаретами, ни чужим тревожным прошлым, только её привычным — растворимым кофе и вчерашним хлебом.
Странно подумать, что иногда жизнь меняется не из-за больших событий, а из-за маленькой смелости: набрать номер, задать глупый вопрос, переступить страх.
Ровно в одиннадцать раздался тихий звонок в дверь. На пороге стояла Юлька — чуть старше, чем в её памяти, усталая и неприкаянная, но по-своему родная, будто соскользнула со старой фотографии прямо в этот день.
Они обнялись очень растерянно, ни слова не говоря. Как две соседние чашки в сушилке — не новые, не разбитые, просто живущие поодаль, но из одного сервиза.
— Можно войти? — нерешительно спросила Юля, оглядываясь по сторонам.
— Конечно. Проходи. Кофе? Чай? — Аня вдруг поймала себя на этой абсолютно бытовой простоте: столько лет не общаться, а вопросы всё равно те же.
— Кофе, если честно, — виновато улыбнулась Юля. — Курить не буду, обещала же.
Помолчали, просто слушая, как свистит чайник. Казалось, сто лет не виделись, хотя на самом деле — несколько лет тишины и пара вечностей недосказанности.
— Я тебя вспоминала, но не могла решиться, — призналась Юля. — Всё казалось: после этой дурацкой ночи всё изменилось, ты — идеальная, а я срываюсь. Вечно боюсь разочаровать.
— Не преувеличивай, — пожала плечами Аня. — Я сама столько ошибок делала, просто не говорила об этом вслух.
Они сидели, перебирая старые истории, вспоминая смешное и неудобное, злясь на себя, плача и смеясь почти одновременно.
— Слушай, а зачем вся эта конспирология с запахом, с анонимными сообщениями? Можно было просто написать: «Привет, дура, помнишь меня?» — хмыкнула Аня.
— Можно, — улыбнулась в ответ Юля, — но тогда бы не было такой истории для твоей кухни и твоей головы… Порой легче насторожить, чем попросить прощения.
Видимо, только после таких разговоров, каких не бывает в будний день между делом и работой, становится ясно: ты вырос, если можешь простить. И если чужое когда-то становится своим снова — не потому, что его простили, а потому, что оно — честно, ранимо, по-детски — призналось: мне тебя не хватало.
В этот день Аня впервые за долгое время открыла окна настежь. Пусть уйдёт запах старых комплексов, старых страхов и старых обид.
Вместо чужого дыма в кухне теперь пахло свежестью, тёплым хлебом и чем-то новым — лёгким, надежным, почти невероятным.
Кажется, жизнь чуть мягче, чем нам казалось накануне. Всё самое неприятное иногда — просто признак того, что мы вдруг стали взрослее. И что за любым неожиданным запахом — всегда кто-то, кто тоже когда-то ошибался, но всё равно надеется на прощение.
Если понравилась история — подпишитесь! Здесь ещё много неожиданных жизненных ситуаций, знакомых каждому. Будет интересно
