Пост - копипаст. Текст не мой. Но история глубоко тронула
Этого человека художник Геннадий Добров увидел в 1974 году в доме инвалидов Великой Отечественной войны на Валааме. Художник специально приехал на этот остров, чтобы нарисовать портреты его обитателей. Ведь уже в середине 1970 годов война и особенно покалеченные ею люди казались молодежи чем-то далеким.
А здесь жили ветераны. Кто-то был один, кто-то прямо здесь создал семью. Их кормили, лечили, при доме инвалидов был клуб, библиотека и даже танцплощадка. Впрочем, в 1974 году здесь уже давно не танцевали.
Ветераны жили тихо, из имущества почти ничего не имели, радовались самыми простыми радостями, героями себя не считали, полагая, что исполнили свой долг перед Родиной. Кому-то хотелось бы пожить в городе, а кому-то тихая красота суровой природы Валаама, наоборот, была больше по сердцу.
Добров приходил к ним каждый день, разговаривал, рисовал. Так и создал серию своих портретов.
И вот однажды художник вошел в особую палату и увидел, что на кровати кто-то лежит. Занимал он так мало места, что Добров испугался. Человек не имел ни рук, ни ног. Он просто смотрел на художника задумчивыми светлыми глазами.
И вдруг Добров понял, что этот инвалид выглядит так, как будто ему чуть больше 20 лет! Он удивился и стал расспрашивать медсестер об этом пациенте.
Те сказали ему, что этот фронтовик не только лишился ног и рук, но он не говорит и ничего не слышит. Изредка что-то шепчет губами. Но за ним стараются ухаживать (действительно, в палате и на кровати было очень чисто), все жалеют его и относятся как к ребенку.
А привезли его в интернат в 1949 году и (по словам Доброва) никто не знает, как его зовут. Подобрали санитары на поле боя, отправили в госпиталь, думали, что он не выживет, но он выжил и попал в этот дом инвалидов.
Художник нарисовал его портрет, назвав его «Неизвестный солдат». И уже потом, когда опубликовал серию своих работ о ветеранах, живущих на Валааме, стал получать письма со всех уголков Советского Союза от родственников фронтовиков, пропавших без вести, которые узнали в «Неизвестном» своего отца, мужа, брата…
А тот солдат тихо умер в том же 1974 году. Сколько ему точно было лет, никто не знал.
В 1994 году на Валаам приехал из Киргизии Николай Григорьевич Волошин. Он утверждал, что узнал в портрете своего отца – красноармейца Григория Волошина. Он и поставил памятник неизвестному.
Тогда же родственники обратились в архив Министерства обороны с просьбой внести изменения в документы. Они просили признать Григория Андреевича Волошина, 1910 года рождения, уроженца села Михайловка Кустанайской области Казахской ССР, призванного в Киргизской ССР, не пропавшим без вести в 1942 году, а умершим от естественных причин в 1974 году в Карелии.
Но позже произошла путаница: кто-то из журналистов, пишущих о доме инвалидов на Валааме, стал называть «Неизвестного солдата» Героем Советского Союза и летчиком.
Действительно, был такой летчик Григорий Андреевич Волошин 1922 года рождения. Он воевал в составе 813 истребительного авиаполка. 16 января 1945 г. в воздушном бою, спасая своего командира, протаранил Фокке-Вульф-190 и сам погиб. Тело его не нашли.
Но памятник на Валаамской могиле поставили его тезке, совсем другому человеку.
Вообще тема этого дома инвалидов, о которой в советские годы почти не говорили, трагически всплыла в эпоху перестройки и гласности. О ней активно писали в 1990-е годы, продолжили говорить и в 2000-е годы. Советскую власть журналисты и появившееся тогда правозащитники упрекали в том, что она специально поместила всех инвалидов в далекий интернат, чтобы потихонечку отправить всех в мир иной.
Вот, например, начало статьи под названием «Самовары» товарища Сталина» в «Московском комсомольце» 2011 года.
«Инвалидов войны, лишившихся всех конечностей, по приказу “вождя народов” сгнoили на островах».
Этот миф о повальной принудительной высылке инвалидов Великой Отечественной войны в закрытые специнтернаты сегодня опровергает доктор исторических наук Елена Юрьевна Зубкова. По ее словам, многим инвалидам, которые оставались без помощи родных, предлагали поехать жить в этот интернат, но насильно с милиций туда никто никого не отправлял.
Даже в воспоминаниях художника Доброва, который рассматривал советскую власть более, чем критически, рассказывается о том, что к инвалидам на Валааме относились по-человечески. Да, им не хватало общения с людьми с «большой земли», их не показывали туристам, не было там пионеров, которые бы слушали рассказы стариков.
Жизнь людей, искалеченных войной, была трудной. Но они вели себя достойно. Не жаловались, не роптали, все лишения переносили стоически.
Просто это лицо войны на самом деле было страшным.
Сам художник так писал с Валаама своей жене:
«Сейчас рисую второй портрет инвалида войны. Хожу в библиотеку, ищу в книгах ордена и медали, потому что свои он — этот типичный русский Иван — растерял, да роздал детям на игрушки. Вот где Русь несчастная! В чистом виде. Ангелы, а не люди, ни в ком, ни капли лжи, души нараспашку. Я уже двери закрываю на ключ в своей комнате изнутри. Приходят, рассказывают о себе. И наплачешься, и насмеешься с ними. А песни какие поют! Я таких и не слыхал никогда, самые окопные какие-то, и откуда они их берут?»
Сейчас на Валааме в монастырские стены вернулись его насельники. Там проводят церковные службы. В том числе молятся и о защитниках этой земли в годы Великой Отечественной войны (воинах 168 стрелковой дивизии) и инвалидах, похороненных здесь.
Монахи создали мемориал с именами погибших и умерших.
Так что имена этих людей, защищавших свое Отечество, не забыты. И даже Григорий Волошин – предположительно тот самый неизвестный солдат, который в 64 года перед смертью выглядел как молодой человек, тоже не ушел в небытие.
