Cat_Cat + Югославская война

Когда-то давным-давно…Глава 1, Глава 2.

Часть 0. Все ближе и ближе конец и вновь начало. Глава 1, Глава 2.

Часть 1. Десятидневный позор. Глава 1, Глава 2.

Часть 2.1. Война ЮНА против Хорватии. Глава 1, Глава 2.

Часть 2.2. Опсада/Odbrana Вуkoваra. Глава 1, Глава 2.

Часть 3-1. Самая нетрезвая республика СФРЮ.

Часть 3-2. Добро пожаловать в Сараево.

Часть 4. Сербский коридор жизни.

ВНЕЦИКЛОВОЕ. Пакао Кошаре

Примечание: данный текст является исключительно результатом попытки логического анализа исторического события, известного нам как «Марш-бросок на Приштину». Данный материал ни в коей мере не противоречит позиции официальных лиц государства и их заявлениям по данному вопросу. Попытка рассмотреть проблему «марш-броска» под другим углом восприятия является авторским художественным элементом (вымыслом), не имеющим юридической или исторической силы. На фантазии не жалуются.

Выход фильма «Балканский рубеж» изрядно подхлестнул российское общество, и без того страдающее излишней сербофилией. Как грибы после дождя выросли многочисленные статьи, посвященные марш-броску сводного миротворческого батальона ВС РФ на Приштину, наполненные разного рода отсутствием информации, интервью очевидцев и так далее. Информационная шумиха вокруг фильма и реальных исторических событий уступала разве что Дню Победы.

За всей этой шумихой и не особо качественной информацией, щедро разбавленной традиционным советским превозмоганием, куда-то терялись истинные подоплека и течение событий, подчас куда более героических и опасных, нежели показанный в фильме… откровенный бред. Именно на них, откровенно мифических с точки зрения официальной истории, но подлинно реальных с точки зрения происходящего, я и предлагаю обратить внимание.

«Союзная сила» в самом разгаре

Итак, давайте вернемся туда, в конец мая – начало июня 1999 года. Югославия под натиском «Союзной силы» с каждым днем получает все большее количество взрывчатки на голову и все большее количество гражданских трупов. Единая система противовоздушной обороны отсутствовала как вид. Каждый сбитый или поврежденный самолет НАТО был результатом самостоятельной низовой инициативы. И если знаменитый F-117 превратился в груду обломков по приказу целого майора, то «Торнадо» Королевских ВВС грохнулся в Македонии исключительно потому, что командир отделения загнал своих солдат на гору с двумя старыми комплексами «Стрела-2». Военно-политическое руководство страны не сделало ничего для организации хоть какого-то сопротивления агрессору и лишь испуганно тряслось, пытаясь связаться с представителями НАТО и узнать, на каких условиях их оставят в покое. Тем временем сводные подразделения югославской армии, не имевшие никакого централизованного командования даже до начала бомбардировок, продолжали вести боевые действия и предоставлять албанским боевикам по 2 кубометра «республики Косово» персонально. Кровопролитные бои в районе погранзаставы Кошара и горы Паштрик не позволили специально подготовленным силам Армии Освобождения Косово войти в Метохию и создать прецедент того, что «независимое албанское Косово» реально существует.

Сербские пограничники. Караула (пограничный пост) Кошаре.

Однако мнение военных, разумеется, никто не ставил и в грош. Политическое руководство Югославией во главе с Милошевичем в конце мая буквально завалило командование НАТО просьбами о прекращении огня и о согласии на все условия. И в тот самый забавный момент, когда солдаты 549-й моторизованной бригады сбивали с высот у Паштрика артиллерийских корректировщиков норвежских специальных сил, командование Армии Югославии в Куманово (Македония) торопилось подписать свою капитуляцию любой ценой. 9 июня 1999 года командующий Союзным корпусом быстрого реагирования генерал-лейтенант Майк Джексон с одной стороны и заместитель Начальника Генералштаба ВЮ генерал-полковник Светозар Марянович с генералом полиции Обрадом Стевановичем с другой поставили свои автографы под документом, получившим название «Кумановское военно-техническое соглашение».

Согласно ему, НАТО прекращала бомбить Югославию. Взамен силы ВС СРЮ выводились из территории Косово в течение 11 дней, а вдоль границы Сербии и автономной республики Косово и Метохия создавалась зона безопасности на глубину в пять километров, обеспечивать которую, разумеется, должны были войска НАТО. Мол, вали отсюда и не приближайся на расстояние горизонта, а то отпиздим.

Войско Югославии покидает Косово

В это самое время в Македонии уже вовсю ожидал команды на старт международный контингент войск НАТО общей численностью тридцать тысяч человек, известный позднее как KFOR, а в официальных документах ООН на русском языке – как СДК (силы для Косово). Собственно, именно Кумановское соглашение, вступавшее в силу с 10 июня, и должно было стать стартом наступления уже вполне миротворческих сил в административный край Косово. Но командование НАТО медлило. В дело вступила большая политика. Причем не просто большая, а очень – ООН. В кулуарах этой организации царила небольшая буря. Кумановское соглашение в целом соответствовало всем тем требованиям, которое международное сообщество предъявляло Югославии. Оставалось одно «но» – легитимизация. Бомбардировки начались без санкции Объединенных Наций, что вызвало неудовольствие даже в правительствах стран, принявших участие в «Союзной силе». Все же бомбить пигмеев в Антарктиде и разносить в каменный век европейское государство – две разные вещи. Именно поэтому для наземного вторжения решение Совета Безопасности ООН было обязательно, необходимо как воздух.

Резолюция ООН № 1244 не заставила себя ждать и была подписана и ратифицирована 10 июня 1999 года. Вожделенная легитимность была обретена. Но увы, нельзя просто сесть за рычаги и втопить «вперед!». Около суток ушло только на подготовку и согласование всего необходимого. И лишь в ночь с 11 на 12 июня силы КФОР смогли пересечь государственную границу Македонии и Югославии.

«Апач» Армии США, сбитый сербами в ходе операции «Стрела»

А тем временем, на политическую арену врывался исключительно незапланированный игрок в виде России. К этому моменту она уже перестала напоминать полную развалину эпохи середины 90-х и смотрела на мир с некоторой претензией на собственное величие. Одна шестая часть суши уже не хотела являть собой предмет мебели, который можно переставлять из угла в угол в соответствии с желаниями дизайнеров, выясняющих между собой наилучший вариант ремонта комнаты. Причем, чуть ли не впервые за всю историю постсоветской России, общественный запрос совпал с попытками элиты сделать хоть что-нибудь и перестать быть цирком абсолютных марионеток. Собственно, катализатором всех этих событий и стала бомбардировка Югославии, которая ощущалась тем острее, чем сильнее все вокруг вспоминали о мифически глубоких связях между двумя странами.

Реальные связи были совсем новыми и созданными буквально на коленке. Распад Югославии запустил процесс поиска Белградом новых покровителей, способных хоть как-то не дать в обиду списанную в расход европейскую страну. Таким для него стала Москва, превратившаяся в подпорку для совершенно искалеченной страны и заодно глубоким тылом для личностей, которым точно грозил трибунал. Именно здесь Союзная Республика находила какие-то деньги, гуманитарку (в Югославии не хватало даже банальных медикаментов), взамен охотно слушая распоряжения Большого Брата. Таким образом, Россия превратилась в передающий центр между заокеанским и европейским центрами силы и весьма послушным Милошевичем, готовым ввергать страну и дальше в пучины пиздеца, лишь бы оставаться у власти. Тем, кто хочет ознакомиться с происходившим в Белграде в 1991-1996 годах, искренне советую посмотреть фильм «Раны» Срджана Драгоевича. Лихие 90-е РФ отдыхают по сравнению с тем, что творили земунцы в Сербии.

События марта 1999 года стали для обеих стран шоком. И если для Милошевича все происходящее превосходно укладывалось в одну фразу «Кинули! За что?!», то РФ обуревали более яростные чувства. Все предыдущие договоренности были похерены желанием продолжить демонтаж Югославии, что ставило наши элиты в очень неудобное положение относительно. Знаете ли, неприятно, когда кидают. Особенно так, без уважения, мимо походя. Собственно, знаменитый разворот Примакова над Атлантикой не был демаршем человека-одиночки. Премьер-министр страны, пусть и не самой значительной на международной арене, не может позволить себе такие демарши без санкции как минимум хоть какой-то значительной группировки в правительстве или среди бизнес-элиты. Здесь же опплеванными себя почувствовали если и не все, то многие.

Русские и американские миротворцы сил SFOR на патрулировании (Углевик, Босния, 1997 год)

Именно тогда и возникла идея отвесить какой-нибудь унизительный щелбан силам НАТО. Так как Россия не могла себе позволить полноценную конфронтацию, то до нее было решено не доводить, но зато устроить такую гадость, чтобы ввек не забыли. При этом, что характерно, разработка причинения гадости велась прямо на месте, на Балканах, при участии военного атташе в Сербии и командира одного из сводных миротворческих батальонов. Генштаб, через инстанции которого прошло распоряжение, практически самоустранился от решения задач. Сделано это было во избежание утечки информации. Кроме того, в верхах самой России все еще отсутствовала единая позиция, которой следовало придерживаться, и существовало достаточное количество людей, считавших, что дергать за усы США не стоит.

Ввиду всей этой катавасии разработка щелбана затянулась вплоть до начала июня. Лишь тогда, когда большая часть элиты страны, скрепя колокольчики, все же согласилась с необходимостью проведения операции, она была доработана в полной мере. План был прост и наивен, как и все якобы легкое. Из Углевика в направлении Косово должен был выдвинуться в полном составе один из двух дислоцированных в районе батальонов миротворческих сил. За ночь он должен был преодолеть более 600 километров по горным дорогам и достигнуть к утру аэродрома «Слатина», в нем занять оборону и ждать прибытия подкрепления. Планировалось договориться о воздушном коридоре с Украиной и Румынией, после чего перевезти силами Военно-Транспортной Авиации два полка ВДВ из состава 76-й и 106-й дивизий ВДВ. После чего образовавшаяся группировка должна была послужить весомым основанием как для получения Россией своей собственной зоны ответственности, так и для повышения страной уровня престижа. В случае же попытки сил НАТО прорваться на аэродром планировалось заключение союза с СРЮ и начало полномасштабных боевых действий.

ВДВ СССР на учениях

Как видите, головокружение от успехов наиполнейшее. Ежику было понятно, что избитый Белград и измочаленный, выдавленный до капли Милошевич ни на какую конфронтацию с Европой и США не пойдет при всем желании. Но главное было не это. Главное было ощущение, что да, наконец-то, смогли, решились, попробовали. Это опьяняло. В кураже хотелок никому даже в голову не пришло выяснить возможности собственной ВТА, которая была далека от планируемой. Насколько известно, Военно-транспортная авиация СССР должна была обеспечить десантирование 1-й (ОДНОЙ) дивизии воздушно-десантных войск единовременно. Причем высадка должна была проводиться в ФРГ в районе переправ через Рейн, чтобы не дать британскому танковому корпусу отступить во Францию, к вожделенным портам. Чтобы ты, дорогой читатель, понимал, я поясню, что на вооружении Королевского танкового корпуса находились даже ядерные мины, которые с началом войны специально подготовленный батальон сил специального назначения должен был закопать на наиболее вероятном направлении советского танкового удара. После этого ВТА СССР официально списывалась Генштабом в ноль, а возвращение транспортников в места базирования даже не предполагалось. Одиночные самолеты могли бы прорваться через Югославию назад или интернироваться в какой-нибудь Швейцарии, но их число представляло собой статистическую погрешность от нуля.

Распад СССР сказался на численности и техническом оснащении транспортной авиации не самым лучшим образом. Так что переброска даже двух полков за раз могла представлять собой серьезную проблему, требующую мобилизации гражданских авиалайнеров. А ведь нужно доставить не только личный состав, но и технику, вооружение, боеприпасы, даже еду и воду.

Да и качество военнослужащих воздушно-десантных войск не сказать, чтобы соответствовало советским пропагандистским фильмам типа «В зоне особого внимания». Даже во времена СССР «голубые береты» были настоящим рассадником дедовщины, переходящей в беспредел и цинковые гробы, а также избитых и искалеченных. В 1999 году беспредела стало еще больше, а вот боеспособность частей не сказать, чтобы была хотя бы на приемлемом уровне. Так что предполагалось явно в очередной раз превозмогать.

Именно так в телевизоре выглядела неизвестная группа ГРУ

В средствах массовой информации часто появляется информация о том, что еще с мая вокруг аэродрома «Слатина» действовала специальная группа ГРУ, которая должна была разведать обстановку вокруг него и взять его под контроль до прибытия основных сил. Вокруг этого, собственно, и построен нашумевший наш блокбастер «Балканский рубеж». Одна небольшая неувязочка, а именно – НАХУЯ?! Поясняю на пальцах. Аэродром официально использовался вооруженными силами Югославии в качестве базы для собственной истребительной и штурмовой авиации, наносивших удары по силам Армии Освобождения Косово. Причем «Слатина» использовалась в данном формате с 1998 года, то есть охрана данного весьма стратегически важного объекта должна была быть налажена сербами просто по умолчанию. Чтобы албанцы не пожгли самолеты ночью. Кроме того, вокруг находились практически исключительно сербские села. То есть отряд АОК не мог действовать в данном районе в принципе. Его наличие там при всем распиздяйстве наших сербских сородичей примерно равно по значению отряду моджахедов в 100-150 рыл прямо в центре авиабазы Баграм в каком-нибудь 1983. Следовательно, и нахождение наших специалистов в данном районе не требовалось совершенно.

Другое дело, что днем 11 июня последние югославские солдаты покинули расположение аэродрома, оставив его без охраны. Берите, кто хочет. Но, опять же, вокруг находятся практически исключительно сербские села. То есть маленькая банда не появится из-за ближайшего пригорка, чтобы оттяпать себе жирный кусок в виде «Слатины» и дивидендов за «охрану». Отбить же аэродром у крупной банды в сотню-другую стволов 18 специалистов, конечно, могут, вот только это взятие будет сопровождаться таким грохотом и иллюминацией, что их зафиксируют даже камеры CNN посреди улиц Багдада. Удержать же огромный комплекс площадью в десяток квадратных километров такая махонькая группа не сможет при всем желании. Для этого нужны неизмеримо бОльшие силы, чем 18 человек.

Кроме того, вы уж простите, но косовары откровенно не блистали технической грамотностью. Раздавляющая часть инженеров на производствах и предприятиях в Косово были сербами. А так как аэродром требовался контингенту НАТО целым и невредимым, равно как и его оборудование, то проще было строго-настрого приказать достаточно послушным албанцам в нем не появляться. А то еще чего-нибудь попортят и сажай самолет по приборам без диспетчерской. Оно кому-нибудь надо? Словом, версия интересная, но слабосостоятельная.

J-22 Orao ВВС Югославии на аэродроме «Слатина»

Итак, худо-бедно, но хоть какой-то план был разработан. Наличие плана всегда лучше, чем слепые попытки тыкаться, как котенок, в самые разные стороны. Оставалось дело за малым – смыться из расположения, да еще опередить куда более близко к Косово расположенные силы НАТО. И здесь России помогла та самая затребованная легализация присутствия. Сразу после того, как ООН приняло резолюцию 1244, штаб бригады наряду с обычной кипой самых банальных документов, которыми обменивались Россия и контингент миротворцев, получил сигнал о старте операции.

Основной проблемой на начальном этапе являлись другие контингенты миротворцев. Все же миротворческая бригада ВДВ входила в состав многонациональной дивизии «Север» с штабом в Тузле и подчинялась ей. Покидание одним из батальонов своего места расположения вызвало бы как минимум серьезные вопросы… Если бы ни одно «но». Генерал-лейтенант Заварзин созвал все командование дивизии к себе бухать под благовидным предлогом дня рождения. Разумеется, на дармовщинку-то к нему стянулись чуть ли не все офицеры штаба и миротворческих батальонов, после чего началась типичная разгульная пьянка, усугубленная большим количеством местной ракии и вина. В одночасье вся дивизия оказалась обезглавлена русским народным методом.

Генерал Заварзин (слева снизу), чей день рождения стал началом эпического похода

Вообще принято считать данную историю фейком, выдумкой. Вокруг истории этого марша действительно развелось достаточно большое количество разного рода вымыслов, однако именно данное событие у меня не вызывает каких-либо сомнений в реальности. Причин тому несколько. Во-первых, командование многонациональными силами в Боснии наверняка весьма пристально приглядывалось к русскому контингенту, особенно после всех тех выкрутасов премьер-министра Примакова. Все же как бы чего не выкинули. Во-вторых, исчезновение 200 человек, 15 БТРов и 35 машин не может произойти незаметно. Эта куча техники как минимум дико грохочет и вызовет соответствующие тупые вопросы, на которые никто не захочет отвечать. Следовательно, нужно было разом лишить наших союзников по миротворческому контингенту руководства и командования. В военное время данные проблемы решаются специально подготовленными людьми, однако в условиях относительно мирного течения событий доступной оказалась только традиционная слабость всех военных – алкоголь. Благо, что на пикнике, в палатке, да под грохот дизель-генераторов пьяное ухо вряд ли что-то сможет услышать.

Так или иначе, в ночь с 10 на 11 июня батальон миротворческих сил в полном составе, с вооружением и боеприпасами, покинул пункт дислокации в районе общины Углевик и на всех газах по горным серпантинам устремился в направлении Сербии. Колонна двигалась без сопровождения, с выключенными габаритными огнями. Согласно специальному приказу, радиостанции в колонне были не просто выключены, а с них нафиг свернули антенны. Несмотря на то, что на машины были заранее нанесены эмблемы KFOR в знак принадлежности к миротворческому контингенту, юридически они не являлись его частью, а представляли собой группу то ли дезертиров, то ли агрессоров. Согласование с Югославией относительно прохода колонны не проводили от слова «совсем» во избежание утечки информации. С господина Милошевича и его окружения сталось бы завалить всю операцию, просто продав о ней информацию ближайшим друзьям из Европы и США просто за немножко денежек на персональный счет и какие-нибудь незначительные уступки. Поэтому батальон фактически ворвался на территорию суверенного государства и без какого-либо разрешения продолжил свой маршрут.

Процесс перекраски букв на границе с Сербией

Всего им предстояло пройти 620 километров по сложной местности. Конечно, это сейчас кажется не так уж и много, однако я напомню дорогим читателям, что согласно руководящих документов МО войсковое подразделение на марше должно преодолеть 500 километров за сутки на скорости в 40-50 километров в час. Фраза «ускоренный марш» обозначает в данном случае лишь увеличение скорости, а не расстояния. Кроме того, даже подобное расстояние рассчитано только на технику в хорошем техническом состоянии, а не на то, что творилось с ВС РФ все время с самого начала их существования. И в те самые 500 километров совершенно не вписываются виляющие горные дороги Югославии.

Колонна миротворцев на марше. Прекрасно видна грубо, не по общему трафарету, намалеванная буква «К»

Кроме того, им предстояло идти в режиме абсолютного радиомолчания. Причем не просто радиомолчания, а при отсутствии антенн. Как когда-то объяснял автору один пьяный бывший срочник частей РЭБ, даже если молчать, то радиостанцию можно как-то вычислить по излучению, экранированному антенной. Автор не знает, можно ли подобное провести с радиостанцией Р-123М, зато видел, как точно так же на спор вычисляли выключенные мобильные телефоны три пьяных студента МИРЭА. И хотя действие происходило уже в 2012 году на кухне общежития № …, вряд ли прогресс за эти 12 лет скакнул настолько, чтобы военные не имели средств запеленговать обычным порядком выключенную радиоаппаратуру. Снятие же антенн гарантировало, что десантники пропадут совсем, без шанса выйти на связь и остановить операцию. Что-то вроде японских авианосцев Перл-Харбора, у которых из радиопередатчиков вытащили кварцы.

Кстати, именно это и пыталось сделать российское руководство 11 июня. Проснувшись утречком, очнувшись от похмелья радости вчерашней ночи («А! Как мы их! Накололи! Да мы их всех!»), все внезапно поняли, ЧТО ИМЕННО они вчера сделали. Россия впервые за 8 лет осмелилась пойти наперекор своим западным «партнерам», причем пойти весьма по-крупному. Шаг был беспрецедентный и грозил похерить всю многоходовую и давно расписанную по нотам симфонию вокруг Косово. Разумеется, утром начались сначала отходняки, а затем и паника, когда выяснилось, что группировка и в самом деле растворилась в Сербии бесследно. Не был известен ни ее маршрут, ни текущее местоположение, никакой информации. Первые же попытки через начальника Генерального Штаба Ивашова остановить продвижение десантников натолкнулись на полную тишину в эфире. В силу абсолютной невозможности хоть как-то изменить ситуацию было принято мужественное решение идти до конца и продолжить бухать. На все вопросы наших партнеров о том, куда имел наглость проебаться целый батальон десанта, российские представители в НАТО, послы стран и официальные государственные лица могли лишь развести руками. Они и в самом деле не знали. А те, кто знали, предпочитали молчать, словно нашкодившие школьники, которыми они себя и ощущали.

Граница Косово и Сербии. Югославы уходят, наши десантники заходят.

А тем временем колонна продолжала следовать в сторону Косово. Примерно в полночь она пересекла административную границу между Сербией и административным краем Косово и Метохия, после чего в районе 2 часов ночи достигла Приштины. Проехать город им удалось только за 1,5 часа, так как масса народу высыпала на улицы, бросала в десантников цветы, махала флагами и стреляла очередями в воздух. Кое-как к 4.30 миротворцы достигли аэродрома «Слатина» и тут же принялись готовить его к обороне. Фактически, они опередили силы НАТО на каких-то полчаса, потому что на горизонте уже маячили патрули передовых сил. К 7.30 объект был полностью готов к обороне, а Москва в кои-то веки узнала, где именно находится ее батальон.

В окрестностях аэродрома еще оставались югославские войска

Тем временем события развивались лавинообразно. В районе 11 утра к аэродрому подошли передовые силы Корпуса быстрого реагирования НАТО в виде колонны британских танков и очень сильно удивились, наткнувшись на нашего часового, пославшего пытающийся проехать в Слатину далеко и по матери. Тогда авангард попробовал было высадить группу на взлетно-посадочную полосу с транспортных вертолетов, однако БТРы-80 просто подставлялись под вертушки, из-за чего они были вынуждены подниматься обратно вверх. Попытка проделать дополнительный проход на территорию аэродрома был остановлен десантниками, вставшими напоказ со своими РПГ-7. Британские войска, вовсе не собиравшиеся доводить ситуацию до эскалации, замерли на месте, ограничившись лишь окружением Слатины.

Русский солдат и джипы передовых сил британского контингента

Стороны замерли в ожидании, что же будет происходить дальше. Москва в панике срочно пыталась договориться с Украиной, Румынией, Венгрией и Болгарией о воздушном коридоре, но повсюду наших представителей посылали нафиг. Тем временем передовой батальон группировки, предназначенной для отправки в Югославию, уже грузился в самолеты и готовился к отправке. При этом место не знал никто. Среди солдат ходили самые разные слухи, от Чечни до Средней Азии. Но коридора не было.

В тоже время командующий силами НАТО в Европе генерал Уэсли Кларк, взбешенный срывом сроков и планов, приказал генералу Джексону и его войскам атаковать аэродром и отбить его у русских силой. Ответ генерала Джексона вошел в историю: «Я не собираюсь начать Третью Мировую для вас!» («I'm not going to start the Third World War for you!»). В результате, было принято решение продолжать блокаду.

Два русских десантника с автоматами останавливают английский танк (новый мемчик, хех)

При этом следует понимать, что у батальона не было нормальной связи с Россией. У солдат банально не хватало еды и воды. Местные сербы, пользуясь молчаливым согласием англичан, которых тоже совсем не радовала эта ситуация, кормили и поили десантников, но долго такая ситуация продолжаться не могла. Аэродром Слатина был единственным аэродромом на весь край, способным принимать тяжелые транспортные самолеты. Напомню, что в Косово зашла многонациональная группировка в около 30 тысяч человек, которых необходимо кормить, поить, привозить им боеприпасы, горючее и тому подобные интересные штуки. Делать это по дорогам, конечно, было можно, но слишком малоэффективно. Необходимо было наладить авиационный мост – а это мешали сделать голодные брошенные десантники, откровенно не понимающие, какого хрена они тут должны держаться без подкрепления. Обещанные самолеты не летят, подкрепления нету. 200 человек против всех сил НАТО. Превозмогание, как и всегда.

Британский танк, остановленный десатниками. На этот раз понадобились 2 РПГ-7.

С другой стороны, силы НАТО держались на не менее голодном пайке. Снабжение по трассе через Македонию было чрезвычайно слабоэффективно и не могло обеспечить всех потребностей группировки. Словом, аэродром был нужен всем и срочно. И если для НАТО он был необходим фактически, то для России факт его удержания превращался в вопрос политического престижа.

Переговоры между сторонами в Хельсинки заняли несколько дней. Лишь 22 июня 1999 года ситуация была окончательно нормализована. Миротворческие силы РФ в Косово не получали свою зону ответственности и должны были действовать в секторах других государств по взаимному согласованию. Об увеличении контингента речи тоже не шло. Вместе с тем, контроль над аэродромом и прилегающей территорией сохранял именно миротворческий контингент России. Он обязывался беспрепятственно пропускать грузы для контингентов других стран и обеспечивать бесперебойную работу аэродрома, но осадочек у сторон с ощущением пушистой русской лапки, сжимающей их яички, все равно остался.

БТР-80 миротворческих сил патрулирует периметр аэродрома

Вот так относительно бесславно закончилась первая попытка России выступить самостоятельной силой на международной арене вне пределов СНГ. Успешная войсковая операция, затеянная из желания отвесить щелбан по «партнерам», была полностью провалена политически и из-за этого не привела ровно ни к каким последствиям. Конечно, его участников наградили медальками, а сам марш-бросок до сих пор продолжают называть первым внешнеполитическим успехом РФ, однако по факту он особо никак не сказался на ситуации в Косово. В апреле 2003 года миротворческий контингент России из Косово был выведен под предлогом того, что у РФ не осталось интересов на Балканах. А в 2004 году албанские погромы привели к самому массовому со времени войны исходу сербов из автономного края…

Источник: Cat_Cat. Автор: Александр Викторов.

Личный хештег автора в ВК - #Викторов@catx2

____________________________

ЛУЧШЕЕ ОГЛАВЛЕНИЕ ИСТОРИЧЕСКИХ СТАТЕЙ

Когда-то давным-давно…Глава 1, Глава 2.

Часть 0. Все ближе и ближе конец и вновь начало. Глава 1, Глава 2.

Часть 1. Десятидневный позор. Глава 1, Глава 2.

Часть 2.1. Война ЮНА против Хорватии. Глава 1, Глава 2.

Часть 2.2. Опсада/Odbrana Вуkoваra. Глава 1, Глава 2.

Часть 3-1. Самая нетрезвая республика СФРЮ.

Война началась довольно неожиданно. Но зато в ожидаемом месте – в Сараево.

Автор искал карту Сараево, психанул и полез в Google Maps. Запомните этот мост — он нам еще понадобится

Немного топографии. Город был разделен на десять общин: Стари-Град, Центр, Ново-Сараево, Нови-Град, Вогошча, Илиджа, Илияш, Пале, Трново и Хаджичи, зажатых между горами Игман, Требевич, Яхорина, Белашница, Трескавица. Таким образом, Сараево оказывался в кольце из гор и прекрасно простреливался в обе стороны, чем в свое время воспользовались партизаны Тито в марте-апреле 1945 года, выдавив из города равные им по численности войска немцев. В 1991 году население города составляло 527 тысяч человек, из которых 49% было мусульманами, 30% – сербами, 11% – югославами неопределенного генетического происхождения и 7% – хорватами. При этом сербы составляли большинство на окраинах города – в Грбавице, Враце, Ново-Сараево, Пале. В остальных районах доминировали мусульмане при всеобщей перемешанности. Разумеется, такое место не могло не бомбануть. Когда восьмая часть страны и его самая активная часть скучена в одном месте, неприятности будут неизбежно, причем с самыми политически раздутыми последствиями.

Церковь Святых Архангелов Михаила и Гавриила — место первого выстрела

Собственно, так и произошло уже 1 марта. Пока вся страна дружно голосовала за независимость при самоустранении большинства сербов, в Башчарии – одном из районов Стари-Града, где при турках действовал базар (откуда и название) – в православной церкви Святых Архангелов Михаила и Гавриила шла традиционная сербская свадьба. С алкоголизмом, что не так страшно, и традиционными сербскими национальными флагами, которые они вывешивали даже в дни лютейшего социализма. На эти флаги, как Снегов на… как кошка на мясо отреагировала группа проезжавших по Башчарии боснийских боевиков во главе с Рамизом «Чело» Делачичем – весьма известным в Сараево главой собственной преступной группировки. Увидев сербские триколоры в день, когда, казалось бы, Босния должна снова стать великой подальше от этих православных шовинистов, четверо «Зеленых беретов» (так пафосно в ПЛН называли силы специального назначения, то есть единственные боеспособные части, готовые к бою не на бумаге) – зашли на территорию церкви и сорвали флаги, заодно при этом пристрелив отца жениха Николу Гардовича и ранив православного священника.

Блок-пост у казармы «Маршал Тито»

Новость о стрельбе в городе мигом облетела ВСЕ Сараево. Группы сербов, вооруженные охотничьим оружием, вышли на улицы города, требуя провести расследование и примерно наказать погибших. Сараево покрылось баррикадами, которые строили обе стороны. В стычках за ночь погибло еще 4 человека, более десятка были ранены. С большим трудом, при помощи армии и МВД, враждующие стороны удалось развести. Активную помощь в этом оказали СДС и СДА, требовавшие прекратить насилие и все вернуть в рамки законности. Милиция действительно оперативно провела расследование, установила виновных, вот только поделать с ними ничего не могла – те залегли на дно, а город больше напоминал растревоженный улей. Еще больше он загудел, когда 3 марта обнародовали результаты референдума, по которым Босния становилась независимой. Военные пытались было восстановить порядок и оцепили дороги КПП пополам с введением пропускного режима и комендантского часа, но это дало совершенно противоположные результаты, поскольку снайперы «Зеленых беретов» принялись отстреливать гражданских сербов и офицеров и солдат ЮНА.

Школа МВД в Вараце и первый шахид всея Боснии — Самир Мишич, шестнадцатилетний любитель пострелять

Под тщательным надзором армии прошел весь следующий месяц, в течение которого предпринимались даже попытки примирения сторон. Так, между мусульманами и сербами были поделены участки и казармы МВД для более эффективной работы без всяких там этнических трений. По этому соглашению школа МВД в Вараце доставалась сербам, которые пришли 4 апреля принимать дела. В ответ мусульмане, забаррикадировавшиеся в здании, начали грубо посылать их подальше, угрожая оружием. Сербы обиделись и ушли. Вместо них на место действия прибыл специальный отряд милиции под командованием Миленко Каришика, который взял здание штурмом, с применением стрелкового оружия. Открыв ураганную стрельбу по окнам, они вынудили не особо-то желающих умирать мусульман укрыться, а сами ворвались внутрь и принялись выкидывать милиционеров из здания пинками. В этот самый момент единения милиций двух братских народов из кабинета выглянул один из курсантов школы, шестнадцатилетний бошняк Самир Мишич решил доказать всем, что он герой, и открыл огонь по сербам. Один из спецназовцев оказался ранен, зато остальные отреагировали молниеносно и превратили самого Мишича и его случайно оказавшегося рядом безоружного товарища в два дуршлага. Всего было убито двое человек и еще трое (из них один серб) ранено. Самир Мишич потом торжественно получит почетное звание Первого Шахида Боснии (посмертно), а в конкретный тот момент времени отряд Каришика готовился к обороне.

Момчило Каришик. Фото, к сожалению, уже после войны

Собственно, готовились они не зря, потому что через час школа была блокирована вооруженными и постреливающими боевиками ПЛН, а на заднем плане стояла большая толпа зевак, выжидающая последующих событий. При этом МВД Сараево старательно делало вид, что ничего не происходит. Все нормально, все в порядке, все отлично. Военных это начало бесить. Точнее, бесит это начало командующего 4-го корпуса ЮНА генерал-майора Воислава Джурджевича. Тот пытался добиться от милиции хоть каких-то действий, но, в конце концов, его банально послали. Разъяренный генерал принял решение действовать своими силами.

В город выдвинулся батальон 49-й моторизованной бригады, которой командовал подполковник Энвер Хаджихасанович (мусульманин – sic!). К месту назначения они прибыли с ревом клаксонов и выстрелами в воздух, из-за чего зеваки и боевики ПЛН растворились в городе быстрее, чем вода утекает сквозь песок. Никто из них почему-то не собирался идти в рай получать свои законные 72 виноградины гурии. Мотострелки спокойно заняли оборону и стали ждать дальнейшего развития событий. А оно не замедлило появиться из шляпы кроликом. 5 апреля сербские кварталы в основном жилом массиве Сараево – Грбавица, Варац – стали покрываться сетью баррикад. СДС отдало приказ об эвакуации всего сербского населения из города, которое потянулось тоненькой цепочкой в сторону Источно-Сараево. Мусульмане смотрели на этот исход с подозрением, но ничего не предпринимали, из-за чего весь день прошел абсолютно спокойно.

Энвер Хаджихасанович. Уже генерал уже мусульманской армии уже в Гааге

Разумеется, как в любом отвратительном детективе, все произошло именно тогда, когда все расслабились, в неожиданный момент после долгого ожидания. 6 апреля был днем освобождения Сараево от нацистов, по какому поводу в городе планировались массовые гуляния и празднества. И именно в этот день, после напряжения двух суток, когда все уже расслабились и перестали смотреть друг на друга волком, из отеля Holiday Inn, где в этот момент рожала ежа сербского национализма СДС, раздались выстрелы по митингу памяти. Два мусульманина было убито. В здание практически сразу же ворвались «Зеленые береты», которые быстро обнаружили шестерых снайперов (но ни одной винтовки, патрона или даже гильзы). После непродолжительных обсуждений членов СДС просто выкинули на улицу, откуда они под охраной сербской милиции добрались до Пале. Со снайперами все оказалось куда сложнее. Их на полном серьезе собирались побить камнями в лучших традициях шариата, но военные все же не дали устроить полный самосуд.

Отель Holiday Inn в Сараево за пару недель до произошедших событий

Мусульмане ликовали. Алия Изетбегович во всеуслышание объявил, что бошняки стали объектом агрессии со стороны ЮНА и сербского шовинизма. Это тут же радостно и с гигиканем подхватило международное сообщество, приславшее в Сараево контингент сил ООН под командованием генерала Макензи. Впрочем, УНПРОФОРовцы лишь встали цепочкой жалких и жидких постов (в основном шведских и французских) и ни во что не вмешивались, с пофигизмом наблюдая, как вокруг все уходит в тартарары.

В городе постепенно нарастала напряженность. То и дело на границах между сербскими и мусульманскими кварталами вспыхивали перестрелки. В этот период удивительно противоречивым было поведение двух генералов - командующего 2-м Военным Округом генерал-полковника Милутина Куканяца (по его собственному заявлению, окончившему все военные училища Югославии) и командующего 4-м корпусом генерал-майора Воислава Джурджевича (не настолько успешного в учебном плане офицера). Первый требовал проведения совместных патрулирований по городу. По плану генерал-полковника, совместные смешанные патрули мусульманской милиции и военных ЮНА должны были если и не прекратить, то изрядо снизить градус насилия. Джурджевич разумно слал все распоряжения нахрен, вместо этого занимаясь укреплением обороны своих собственных воинских частей. Так из городских казарм в Бистрике, на востоке Сараево, одна из дислоцированных в них мотострелковых бригад была выведена вместе со штабом корпуса в Лукавицу, в село на юге от города. Затем, 30 апреля, 120-я легкопехотная бригада из состава корпуса получила приказ выдвинуться к селу Войковицы и перерезать сообщение между Сараево и Трново по горным дорогам. Тем самым было создано южное полукольцо, окружившее Сараево от международного аэропорта через горный массив и район Еврейского кладбища до Источно-Сараево на другой стороне реки Милячки. Именно от 30 апреля и ведется отсчет как от начала осады Сараево.

Генерал-полковник Милутин Куканяц — архитектор поражения в Сараево

Подобная угроза коммуникациям для ПЛН стала подобна смерти. Решившись не дожидаться возвращения Изетбеговича (который в это время в Лиссабоне старательно заваливал все переговоры относительно мирного разрешения конфликта в Боснии), 2 мая мусульманские боевики атаковали все военные объекты, оставшиеся в городе - казарму "Маршал Тито" в Ново-Сараево, где располагался и штаб 2-го ВО, казарму в Бистрике и дом ЮНА. Первым и единственным объектом, которым им удалось взять, причем сходу, был, собственно, дом ЮНА. Охрану в нем несли два солдата на входе с карабинами без патронов, не сумевшие оказать сопротивления 500 бойцам "Патриотической лиги". В ходе то ли боя, то ли банальной повальной драки ранения получил начальник дома подполковник Божиновский, солдат охраны и три гражданских работника в архиве. Весь остальной персонал официально был объявлен заложниками, о чем тут же уведомили штаб военного округа, причем первым и единственным требованием было вывести войска из города. В противном случае их грозились убить через сутки.

Когда-то Дом ЮНА, теперь Дом ВС БиГ. Здание историческое, культурное, но категорически не военное

Самое примечательное, что Куканяц тут же начал отдавать приказы корпусу через голову своего подчиненного - Джурджевича. Отчасти это объяснимо тем, что из дома ЮНА невозможно было соединиться с Лукавацем, разве что по обычному и регулярно прослушиваемому городскому телефону. Другое дело, что генерал-полковнику, кончавшему все военные академии Югославии, даже в голову не пришло поинтересоваться у собственной контрразведки числом противника. На освобождение Дома ЮНА был брошен взвод корпусной военной полиции (30 человек!!) под командованием полковника Шупута. Из этой затеи, разумеется, получился очень громкий пшик. Колонну машин банально (и весьма знакомо) остановила толпа женщин и детей. Солдаты не решились самостоятельно стрелять и давить гражданских, их офицер тем более не стал отдавать приказы и в итоге их из машин повытаскивали очень (или не очень) бородатые люди, взяв в плен, о чем и уведомили генерал-полковника, напомнив ему, что часики-то тикают.

Скендерийский мост

Разъяренный и еще сильнее (хотя куда уж сильнее) отупевший от злобы генерал-полковник приказал выполнить ту же задачу специальной роте военной полиции под командованием капитана Лабудовича. На этот раз в город из казарм выдвинулось аж 60 человек, которые проехали через весь Старый Город и устремились к Скендерийскому мосту. Прямо перед этим мостом они и попали в засаду. Головную машину сожгли ружейными гранатами и коктейлями Молотова. Большая часть спецназовцев сумела уйти, еще пять человек вместе с капитаном попали в плен. Их мусульмане сожгли при помощи высоковольтных проводов, а затем в очередной раз напомнили генерал-полковнику о тикающих часиках.

Продвижение военных колонн ЮНА в город. Бесполезное, как хомяк в бульбуляторе

После второй сдачи в плен Куканяц, похоже, окончательно потерял связь с реальностью, но приказы отдавать не перестал. С аэродрома Сараево и казармы Лукавица выехали две колонны бронетехники, состоявшие из танка и трех БТРов каждая. При этом шли они в город практически без поддержки пехоты. Зачем генерал-полковник послал в город технику без прикрытия – история умолчала. Зато она активно вопила, когда эти колонны остановили. Первой, вышедшей с аэродрома, довольно повезло. Шедшему в голове колонны танку размотали гусеницу еще в предместье, после чего пехотинцы отогнали очередями любопытных и вооруженных мусульман, приняли экипаж подбитой машины к себе в бронемашины и свалили нафиг от греха подальше.

Второй колонне, из Лукавицы, повезло куда меньше. На полной скорости они рванули через Грбавицу и Варац, после чего проехали Скендерийский мост и тоже влетели в засаду. Танк сожгли при помощи коктейлей Молотова, БТРам просто размотали гусеницы. Выживших членов экипажей взяли в плен. Кроме того, в это же время в городе совершили нападения на санитарные машины и грузовики с продовольствием. Всего за день было потеряно убитыми 11 человек и 20 получили ранения.

Силы ЮНА блокируют Сараево

Казалось бы – где штаб корпуса? Почему не занимается своими прямыми обязанностями? А он и занимался. Командующий корпусом начал призыв резервистов сербского происхождения из окрестностей Сараево. Всего в его подчинении за пределами города находилось 6 бригад, из которых три были кадрированными «партизанскими». Их срочно требовалось пополнить личным составом, а заодно вывести на позиции. И пока генерал-полковника одолевала дикая паника пополам с желанием действовать, генерал-майор окружал Сараево со всех сторон своими войсками. При этом бои шли в Грбавице и Вараце, где стояла мотопехота, а отряды «Зеленых беретов» пытались прорваться через позиции 120-й бригады и деблокировать город.

Но в сам город войска не заходили. Исключением стала 216-я горная бригада, отбившая у мусульман высоту Дебело брдо и район Еврейского кладбища, но и она заняла глухую оборону, обеспечив защиту проживавшим там сербам. Казалось бы, можно продвигаться дальше, но даже самая многочисленная на тот момент 120-я бригада насчитывала 750 человек личного состава. В то время, как по данным КОС, которые Джурджевичу удалось чуть ли не угрозами выцыганить у собственных контрразведчиков, в городе насчитывалось до 10 тысяч боевиков ПЛН и полторы тысячи бойцов Хорватского Веча Обороны, что автоматически делало бесперспективным любые попытки штурма. Кроме того, немедленно спасать солдат в казармах не требовалось. Что в Бистрике, что в казарме «Маршал Тито» находилось достаточно солдат, оружия, боеприпасов и продовольствия для долгой обороны, если бы хоть кто-нибудь ей был готов заняться.

Шведские ООНовцы — те самые, что не встретили Алию

И вот в этот АдЪ и Израиль вечером 2 мая околоторжественно прибыл Алия Изетбегович, вернувшийся из проваленных переговоров в Лиссабоне. Вообще его должен был встречать БТР со шведскими миротворцами, вот только те получили информацию, что прилет задерживается. А потому сошедший с небес на землю Алия попал прямо в приветливые руки сербских десантников. Самого «президента БиГ», разумеется, никто не тронул и лишь задержал, а вот охране его хорошенько набили хлеборезки и посадили под арест.

Изетбеговича же доставили к комкору для беседы. И вот здесь-то вскрылся противоречивый пиздец. ЮНА в Сараево занимались активным разграничением сторон, пытаясь выступить эдакими миротворцами. Но сейчас у командира корпуса в руках находился лидер мусульман. Казалось бы, все проблемы можно разрешить одним мановением руки с наскоро организованным военным трибуналом… Но Изетбегович был законным президентом Боснии. И потому Джурджевичу даже в голову не пришло его тронуть. Наоборот, Алие заявили, что задержали его исключительно из соображений безопасности, потому что в городе, видите ли, активизировались бандитские нападения! А после этого еще и предоставили комнату с телефоном, по которому он на весь мир заявил о незаконном аресте со стороны сербских военных.

BOV-VP

Тем временем пародирующий одного бункерного сидельца Куканяц все же связался с Джурджевичем и последний огорошил своего командира новостью о захвате особо важного товарища. Милутин, собравший в кулак весь свой идиотизм, приказал доставить его в казарму в Бистрик немедленно. Воислав послушался. Под охраной взвода десантников на трех BOV-VP колонна выдвинулась в Сараево. Стоит отметить, что весь путь в черте города сербы провели под опекой «Зеленых беретов», не позволивших какой-то залетной банде обстрелять колонну. Такой вот парадокс интертейнтмент.

К 23 часам ночи Алия Изетбегович был уже у Куканяца, который быстро провел с ним раунд переговоров. Не о сдаче ПЛН. Не о капитуляции мусульман. Даже не об ультиматуме им. Генерал-полковник попросил у Изетбеговича ГАРАНТИЙ СВОБОДНОГО ВЫХОДА ИЗ ГОРОДА. Разумеется, обрадованный таким исходом дела Алия согласился. И в самом деле, почему бы и нет? Не придется выкуривать военных из их бетонных казарм, расчитанных на неплохой такой штурм. Его слова тут же подтвердили генерал Макензи, командующий силами УНПРОФОР, и представитель ООН Боб Дол. Казалось бы – PROFIT. Но нет, нихрена.

Генерал Макензи — командующий силами ООН в Сараево

Утром 3 мая во дворе казармы в организованном порядке собралось тридцать единиц техники. На выезде из расположения их встретили миротворцы, после чего была сформирована подобающая процедуре колонна. Впереди двигался БТР ООН с генералами Куканьцем и Макензи, за ним еще один БТР ООН с Алией на борту, но уже под охраной военной полиции ЮНА, пять бронемашин сербов, два десятка грузовиков с имуществом и гражданскими, всю ночь сбегавшимися под защиту военных, а три БМП завершали процессию. Ехали они себе и ехали, пока не въехали на Доброволячку улицу. А на той Добровольческой улице ждали их… противотанковые мины, положенные на асфальт поперек дороги. Любящие жизнь послушные шведы тут же остановились. Разумеется, вслед за ними встала вся колонна. И по машинам сербов ударили «Зеленые береты»…

Колонна двигается навстречу масакру на Добворолячку

Головную и замыкающую бронемашины подорвали тут же. Боевики вытаскивали из машин безоружных солдат и принимались их избивать. Алию Изетбеговича извлекли из ООНовского БТРа и готовились было уже расстрелять, как сербский военный полицейский крикнул, что перед ними президент Боснии. Серба шлепнули на месте, не отходя от кассы. Всего было убито 9 человек , ранено 30, еще 160, включая и командующего Военной Областью, попали в плен.

Результаты нападения на улице Добровольцев

На такое Джурджевич не мог не отреагировать, вот только реагировать было абсолютно нечем. Партизанские бригады только разворачиваются, обычные срочно нуждаются в пополнении людьми. Единственное, что мог предпринять командующий корпусом – это выдвинуть войска на позиции, полностью замкнув кольцо окружения вокруг Сараево. На все остальное у него просто не хватало сил. Да и не хватит, потому что 4 мая в штаб корпуса прибудет телеграмма, в которой сербским по белому написано, что войска ЮНА покидают территорию Боснии. Свою очередную и последнюю войну Югославская Народная Армия проиграет, даже толком не начав…

В следующей части: кислород, дети и дорога. Дорога жизни в сербском исполнении.

Источник: Cat_Cat. Автор: Александр Викторов.

#Личный хештег автора в ВК - #Викторов@catx2

Оглавление Кота на Пикабу.

Читайте ранее:

Югославские войны:

Когда-то давным-давно…Глава 1; Глава 2.

Часть 0. Все ближе и ближе конец и вновь начало. Глава 1; Глава 2.

Часть 1. Десятидневный позор. Глава 1; Глава 2;

Часть 2.1. Война ЮНА против Хорватии. Глава 1; Глава 2;

Югославские войны. Часть 2.2. Опсада/Odbrana Вуkoваra. Глава 1;

А тем временем бои продолжались. Когда 29-го октября наступление на Вуковар окончательно заглохло на окраинах, превратившись в поизиционную борьбу без малейшего шанса на прорыв без тяжелых потерь, в командовании ЮНА внезапно сработала творческая жилка. Я уж не знаю, дорогой котан, что там было больше - скипидара от Аджича, которому срочно нужны были эти войска в совершенно других местах Хорватии, или же наконец-то снявшего шоры и заработавшего мышления, однако же 2-го ноября прямо на набережную Вуковара корабли Дунайской флотилии высадили полноценный десант, которым вызвался командовать Братич. Его там, правда, ухлопали прямо в процессе высадки, но зато десант сделал главное - немножко расшатал оборону города. И хотя десантники (собственно, бойцы 63-й парашютно-десантной и высаживались) там находились на положении защитников "Малой Земли" - их плацдарм простреливался насквозь даже из автоматов, они отвлекли на себя силы и средства с внешней линии обороны. И Мркшич, ставший в одночасье командующим всей операцией, воспользовался этим. Внезапно, за 15 дней город оказался взят. К 18 ноября сдались последние защитники города, оборонявшиеся на территории францисканского монастыря. Белградское телевидение сняло торжествующих солдат, разъезжавших по Вуковару с флагами Югославии, ЮНА и Сербии. Свою минуту славы получил довольный, как кот, Ражнатович. Обрадовался даже Мркшич, наконец-то избавленный от всепоглощающих попыток политиков покомандовать наступлениями взводов и могущий заняться своим делом - воевать. Вот только было уже охренеть как поздно.

Радость от взятия Вуковара была поистине повальной и всеобщей

Собственно, основные события в Хорватии развернулись еще 14 сентября 1991 года. Пока все внимание было притянуто к хорватскому Сталинграду (автор хоть и на дух не переносит хорватов, но отдает должное героизму гарнизона Вуковара), хорватские подразделения приступили к осаде казарм, разбросанных по всей территории страны. Осады, как и все в этой войне, проводились с крайним ожесточением. Если гарнизоны военных городков не сдавались сразу (а такое было весьма часто), то хорваты шли на приступ, не щадя никого. К 19 числа сдались почти все казармы. Сопротивление продолжали лишь в Беловаре, Вараджине и Кропивницах. Ожесточение боев было таким, что майор Милан Тепич взорвал склад боеприпасов вместе с собой, 20 солдатами и офицерами ЮНА, а также с двумястами (!) хорватскими боевиками. В качестве мести разъяренные полицейские расстреляли единственного оставшегося в живых - рядового Ранко Стефановича, попавшего им в плен. к 3 октября сдалась последняя защищавшаяся казарма в Копривницах. Остальные или сдались, или принялись эвакуироваться своими силами, поняв, что помощи извне тупо можно не дождаться, а призывы "Держаться! Не отступать!", зачитываемые из Белграда по автоответчику, особой скрепности и желания умирать не добавляют. Отдельные подразделения, как бригада в Ястребарско (пригород Загреба), были вынуждены обращаться к Миссии наблюдателей ЕС, чтобы иметь возможность безопасно выехать из своих расположений. Под прицелами европейских улыбок и демократических ожиданий хорваты не решились нападать на отходящие в Боснию колонны и позволяли им эвакуироваться.

Один из памятников Милану Тепичу, Народному Герою Югославии

Но всем было не до того. Всем застил глаза Вуковар. Его требовал взять престиж. Ровно как тот же престиж позволял не обращать внимания на происходящее в остальной Хорватии, где многие села держались из последних сил под атаками получивших бронетехнику и тяжелое вооружение отрядов хорватов. 20 сентября, когда основной этап "Битвы за казармы" закончился, а в распоряжение Загреба попали миллионы тонн снаряжение, амуниции и боеприпасов, ЗНГ, отряды ХОС, специальных полицейских подразделений и прочих были объединены в Вооруженные Силы Хорватии (Hrvatska Vojska), что позволило, наконец-то наладить централизованное управление всем этим ворохом частей, до этого бывшее головной болью всего командования. Гвардейские бригады ЗНГ становились гвардейскими бригадами ХВ, остальные переводились в разряд Домобранства (ТО или ополчения). Войска делились на корпуса, каждый из которых действовал в строгом соответствии с приказами командования. Впрочем, инициативу никто не подавлял. Даже наоборот, она всячески приветствовалась, поскольку ХВ все еще не могло противостоять ЮНА на равных, даже несмотря на захваченные в Сплите и Задаре корабли, а также появившуюся в их составе авиацию.

Результат битвы за казармы — ЗНГ превращается в ХВ

А потому, проснувшись 19 ноября и очнувшись от праздничного куража, сербы внезапно поняли, что им банально некуда наступать. Спасать стало некого. Зато "Вуковарнаш". Ражнатович, насладившись часами славы, свалил со своими мордоворотами обратно в Сербию, дожидаться нового случая покрасоваться. Добровольцы так же медленно разъезжались кто куда. Миле Мркшича перевели командовать противотеррористическим корпусом. Оставшиеся войска мигом подрастеряли весь свой радостный посыл, заметив, что война почему-то продолжается. Первые же попытки прорыва в направлении Пакраца в рамках выполнения поставленной задачи обернулись лишь парой бесплодных атак силами, едва дотягивавшими до роты, разумеется отбитых хорватами. После этого вся военная махина (численностью в 36 тысяч вооруженных до зубов человек) просто остановилась в Восточной Славонии, словно бы так и надо. И простояли они так до самого конца войны, даже не пытаясь хотя бы еще раз прорвать оборону и продолжить выполнять приказы.

Иная ситуация сложилась в районе Книнской Краины, где действовал 9-й Книнский корпус под командованием ПОЛКОВНИКА Ратко Младича. Следует отметить, что, согласно замечанием сослуживцев, характер он имел беспокойный, любил риск и требовал от подчиненных разумной инициативы, которую и сам нередко проявлял. Достаточно сказать, что пока у ХВ не появились свои знаки различия, он часто переходил линию фронта и лично занимался разведкой. Назначенный его командиром еще в июне, он начал действовать без каких-либо приказов еще 26 августа, когда стало известно о падении казарм в Вуковаре. В этот день его немногочисленные войска начали наступление в сторону побережья. Продвижение было медленным, хорваты упорно оборонялись, вынуждая вступать в бой за каждое село, но 9 сентября силы его корпуса достигли побережья, а 11 сентября был взят Масленицкий мост, тем самым разделив территорию хорватии на две части и прервав между ними какое бы то ни было сообщение, кроме, разве что, водного. Дальнейшее наступление было остановлено в связи с банальной нехваткой сил. Под его командованием оказался огромный фронт, а опомнившиеся хорваты наносили фланговые удары, стремясь взять Книн и отрезать его силы от Боснии. И тут следует отдать должное отрядам добровольцев, которые в течение сентября-октября не позволили им продвинуться ни на метр. Основными силами, сражавшимися на этом направлении, были отряды Шешеля и капетана Драгана (Драгана Васильковича), пожалуй, самого колоритного персонажа, которого только могла породить сербская диаспора.

Капетан Драган

Сам капетан Драган родился в Белграде в 1954 году. В 1967 году семья эмигрировала в Австралию, где он закончил школу под именем Даниэль Снеден. Затем он 4 года отслужил в австралийской армии, после чего закончил военную академию в Перте, став одним из пяти ее лучших выпускников, а также специалистом по альпинизму и диверсионной войне. На этом Драган, ой, то есть Даниэль, не успокоился и был отправлен на курсы повышения квалификации в США, которые закончил так же с отличием. Он служил в австралийской армии до 1985 года, после чего вышел на пенсию в звании капитана и дальше занимался в основном туризмом и иногда консультировал силы безопасности президента Танзании. В 1990 году он приехал в сербию, где даже выдвинул свою кандидатуру на выборы. Он занял 4 место с результатом в 1,86% голосов, после чего поехал в Книн принимать самое горячее участие в происходящей там "революции бревен". Вернувшись после ее окончания в Сербию, он оказался вовлечен в противостояние подразделений УДБА между собой.

Тут следует немножко остановиться и сделать лирическое отступление от лирического отступления. Что логично, УБДА не была в своем составе монолитной организацией и в ней были как сторонники существования федеральной Югославии, так и сторонники создания Великой Сербии в том или ином формате. Последних возглавлял некий Франко "Френки" Симатович, один из преданных сторонников Милошевича. В его распоряжении оказался весьма значительный административный ресурс, который позволил ему относительно быстро расставить на важные и ключевые посты своих людей, тем самым просто-напросто подчинив федеральную службу безопасности интересам одного лишь Слобо. В своих действиях в сербских районах Хорватии, как уже говорилось, они опирались на администрацию СДС и милицию в противовес ополченческим отрядам обороны и их там разным харизматичным командирам, что позволяло проводить политику этих образований исключительно в интересах Слобы, но никак не местного населения. Другая часть УБДА под руководством Срба Милованова, пыталась не допустить превращения Милошевича в эдакого князя всея Сербии и опиралась в своих действиях на Милана Мартича как министра обороны и командира книнской милиции, который вошел в резкий политический клинч с Миланом Бабичем. Милованов обратил внимание на опытного капитана весьма националистической направленности и предложил ему вернуться в Краину, чтобы поддержать местных сербов. Василькович долгое время сомневался, но затем Френки сделал ему предложение, от которого было сложно отказаться, потому что угрожал он ему ни много ни мало как уголовной статьей за терроризм, коллаборационизм и попытку оттяпать кусочек от федеральной еще Югославии. Быстро сообразивший, что дело может закончиться весьма плохо для него, набирающего популярность среди националистов, Драган собрал манатки и первым же рейсом доехал до Книна.

Капетан Драган в окружении своих Книнджей…

И вот тут-то талант капетана развернулся во всю ширь. С помощью 500 тысяч долларов, вырученных за продажу всего своего имущества, и пяти старых товарищей-сербов, тоже прошедших курсы военной подготовки в австралийской армии, он буквально за три месяца - с апреля по июнь - создает одно из самых боеспособных подразделений всех сербских армий, отряд "Книндзи" (Книнџе), получивший название от слов "Книн" и "ниндзя". Отряд состоял из 64 человек постоянного состава, из которых за все время боев погиб один человек от прямого попадания тромблона (винтовочной наствольной гранаты) в голову. Это определенным образом говорило об уровне их подготовки. Разумеется, будучи весьма активным человеком, он тут же встрял в конфликт между двумя Миланами на стороне Мартича. Проблема заключалась в том, что именно отряды Мартича обеспечивали фланги Книнского корпуса уже ставшего генерал-майором Младича и не давали хорватам дойти до Книна. А им этого очень хотелось. Но так как Бабич полагал главным себя, то на все посты он пытался пропихнуть своих людей. И если должность министра обороны САО Краина была уступкой, то командиров подразделений он хотел назначать из своих людей, целиком послушных и готовых следовать исключительно в русле генеральной линии партии. Иными словами, армия сербов Краины должна стать проводником интересов Белграда и Слободана Милошевича, а не каких-то местных пейзан. Чему, разумеется, воспрепятствовал Мартич, так как это были лучшие его командиры опытных подразделений, находящихся на линии фронта. Капетан Драган весьма рьяно встал на сторону Мартича, что это изрядно перепугало Бабича, немедленно заподозрившего Васильковича в подготовке государственного переворота. Для этого он срочно отправил на фронт Воислава Шешеля, у которого состоялся с Драганом весьма нелицеприятный разговор, суть которого сводилась к фразе "Мы должны воевать. Пусть политики разбираются в столице, а солдаты защищают страну вне зависимости от президента". Кажется, это сработало. По крайней мере, никакого переворота не состоялось и, скорее всего, даже и не планировалось.

… и приехавший его уговаривать Воислав Шешель

Уф, котан, я что-то даже задолбался... Ладно, устраивайся поудобнее, осталось недолго...

Атаки хорватов приходилось отбивать в течение конца сентября и всего октября. А тем временем Ратко Младич, испытывавший недостаток во всем, включая даже боеприпасы, постепенно продолжал расширять плацдарм у Масленицкого моста, готовя наступление в направлении Задара. Но все его регулярные просьбы о подкреплениях натыкались на молчание. Слободана Милошевича откровенно устраивал получившийся расклад. С отпадением Хорватии отсоединение остальных республик становилось лишь вопросом времени, что превращало его автоматически в самостоятельного сербского царька, которому бы принадлежали не только собственно Сербия, но и Краина, и Черногория, и другие территории, которые удастся оттяпать у выходящих из федерации местных царьков. Военная победа ЮНА отнюдь не входила в его планы, из-за чего уже в конце сентября начались массовые увольнения солдат и офицеров хорватского происхождения, продолжавших оставаться верными присяге. Это, кстати, сослужило весьма хорошую службу Туджману, чья армия продолжала изнывать без качественных командных кадров среднего и нижнего звена. Что ж, одним росчерком ручки прислушавшегося к Слобе Кадиевича, Туджман получил в распоряжение столь важный командный ресурс и с увлечением продолжил войну, то и дело нападая на подразделения ЮНА. Собственно, война определенно зашла в тупик. Хорватская армия не могла проводить крупные боевые операции, потому что даже миллионов тонн захваченного имущества им просто не хватало. А югославы остались практически без личного состава, вынужденные зарыться в окопы и отбивать атаку за атакой. Силы же в Восточной Славонии просто остановились. Ищите, как говорится, теорию заговора.

Полковник Младич в окружении своих солдат (да простит ТВЦ за копирайт, других изображений не нашел)

Так продолжалось вплоть до 19 декабря, когда Хорватию внезапно признала Исландия. В ответ на это сербские автономные области сформировали свое государство, названное Республикой Сербская Краина, основной целью которой объявлялось вхождение в состав "обновленной Югославии". Кто ее должен был обновлять, надеюсь, пояснять не надо, благо о Милошевиче и так уже было сказано много. Правда, РСК никто не признал, в отличие от Хорватии, на которую международные признания сыпались, как из рога изобилия. Ну почти. Примеру Исландии последовала разве что только ФРГ, признавшая ее 24 декабря. Все остальные страны, ради приличия, подождали конца войны.

Тогда же, 19 декабря, до командования ЮНА и политического руководства СФРЮ дошло, что все, приехали, кина не будет, электричество кончилось. Очередная война закончилась вполне очевидным поражением, на фоне которого совершенно терялись те успехи, которых удалось достигнуть Младичу. В результате, не видящие никаких других альтернатив, члены Президиума пошли на переговоры. 3 января 1992 года было объявлено очередное перемирие, которое одновременно стало и концом второй войны ЮНА против какой-либо страны. Бессильная, покалеченная и с сидромом Дауна в своей крови, она выводилась с территории Хорватии. Югославия признавала независимость Хорватии в существующих границах и оставляла ее разбираться самостоятельно со своими внутренними делами в лице РСК и Войска Сербской Краины. Правда, последние оставались не совсем голыми. Грубо говоря, Югославия выводила из Хорватии только грузовики с солдатами. Все остальное - вооружение, военную технику, амуницию и прочее - она оставляла краинским сербам. Тем досталось даже две батареи ракетного комплекса "Луна-М", которые впоследствии еще сыграют свою весьма громкую роль. А пока... А пока ЮНА выводилась домой. Увы, армия, единственная заинтересованная в сохранении федеральной Югославии сила, уже второй раз не смогла ничего предпринять. В силу зашоренности, отсутствия какой-либо координации действий, готовности к войне и даже банальной воли к победе. Что ж, все полимеры про... потеряны. Всем, включая даже Президиуму, стало ясно, что на армию федеральной югославии нет никакой надежды, а потому - сорянба, страна самораспускается. "Господа, караул устал!". Пожалуй, он и правда слишком устал блуждать по горам, все еще побеждая на просторах партизанских фильмов четников и немцев. Такая красивая картинка не выдержала столкновения с реальностью и осыпалась карточным домиком. Красиво, ниспадая, но погребая под собой бесчисленные десятки и сотни жизней. А потому вряд ли стоит пытаться верить самооправдательным книжкам бывших генералов бывшей ЮНА, в которых они все такие белые и пушистые, зато враги еще те сволочи. Сволочи на этой войне были все, а они, вдобавок, оказались еще и услужливыми дураками, который, как известно, опаснее врага. Что ж, услужили. Молодцы.

Красным выделена территория Республики Сербская Краина

Ну а генерал-майора Ратко Младича за то, что он такой умный, умелый и инициативный, перевели командиром затерянного в горах Боснии Тузланского корпуса в качестве поощрения в виде наказания. Ибо нефиг быть умным среди красивых.

В следующей части: тупой генерал, окончивший все военные академии ЮНА, город в котловине и мост, притягивающий к себе магнитом всех вокруг. И очередной отель в политической истории человечества.

Продолжение следует…

Источник: Cat_Cat Автор: Александр Викторов

Личный тег автора в ВК — #Викторов@catx2

Оглавление Cat_Cat

Читайте ранее:

Югославские войны:

Когда-то давным-давно…Глава 1; Глава 2.

Часть 0. Все ближе и ближе конец и вновь начало. Глава 1; Глава 2.

Часть 1. Десятидневный позор. Глава 1; Глава 2;

Часть 2.1. Война ЮНА против Хорватии. Глава 1; Глава 2;

Здравствуй, милый мой котан! Надеюсь, ты не сильно скучал и с радостью дождался второй части рассказа про войну в Хорватии. Устраивайся поудобнее, мы продолжаем…

Надо сказать, что ЮНА отреагировала весьма бурно. Настолько бурно, что в день сдачи вуковарской казармы устроило бомбардировку города парочкой самолетов, как будто это могло что-либо изменить. А дальше началась все та же всем известная бюрократическая волокида. Борисав Йович требовал консенсуса, Велько Кадиевич дисциплинированно ждал приказа, а Благое Аджич блажил на всех матом, срочно требуя сделать хоть что-то, так как оставлять безнаказанным ТАКОЕ было просто нельзя. Все же ситуация уже кардинально отличалась от словенской. Те, беря в осаду казармы, отключали воду, электричество, теплоснабжение и ждали, покуривая свои сигаретки, что же будет дальше. Все же, пока не полилась кровь, остается еще очень много пространства для дипломатического маневра. В Вуковаре же за один эпизод осады одной единственной казармы умудрились положить 50 человек только убитыми со всех сторон, что почти сравнилось с потерями ОБЕИХ сторон за всю Десятидневную войну (словенцы - 19, ЮНА - 45). Если сейчас армия покажет свою слабость, то очень и очень быстро хорваты перейдут к практике штурмов и других военных городков. А потому требовалось архисрочно показать силу, причем не просто из пушки по воробьям, а атомной бомбой по мухе. Чрезмерное применение силы? Ха! Зато больше не полезут.

Кадиевич и Аджич

В спорах прошло 5 дней. Наконец, 31 августа уже окончательно выведенный из себя Аджич своей волей, не спрашивая никого, направил в Вуковар 1-ю пролетарскую механизированную бригаду из состава столь же 1-й и столь же пролетарской механизированной дивизии. Дивизия эта стояла в окрестностях Белграда, но действительно являлась одним из лучших соединений ЮНА. Числилась она в резерве Генералштаба, а потому разъяренный Аджич, грубо говоря, бросил в бой первое, что ему подвернулось под руку. Вторым под руку подвернулся батальон 63-й бригады во главе с все тем же Гораном Остоичем, уже вернувшимся из словенского плена, оправденным по всем статьям и вернувшимся к службе.

Бригада совершила форсированный марш на пределе всего возможного. 3-го сентября она уже была под Вуковаром, правда, пока что только в составе одного танкового батальона с ротой десанта на броне. Но и этого едва не хватило для того, чтобы взять город. Всего было совершено 4 атаки, последняя из которых даже смогла достигнуть центра города. Но немногочисленным югославам не удалось закрепиться, после чего их вышибли обратно на окраины. Именно с этого дня началась осада Вуковара, длившаяся по 18 ноября. Что о ней можно сказать? Это был е**ный пиздец, уж простите меня, котаны, за мат. Во-первых, осадой тупо никто не командовал. Было два командира оперативных групп "Север" и "Юг", наступавшие на город с соответствующих сторон. При этом никому из этих идиотов до конца октября не пришло даже в голову отрезать город от сообщений с внешним миром. Вы представляете себе пасторальный пейзаж? Стоят танки, палят куда-то по целям в городе, а мимо них на машинах катаются взад-вперед хорваты. Конечно, все было не совсем так, но тем не менее никто даже не пытался на первых порах перерезать дорогу. И если Миле Мркшича, командира 1-й пролетерской, еще можно извинить за недостатком сил (ну сорянба, бригада и батальон), то Младену Братичу с его полноценным корпусом под рукой автор хочет дать хороший втык, да нельзя, он уже помер. Под конец боев в них было задействовано 36 тысяч человек. 36 тысяч! В то время, как число оборонявшихся едва достигало 2200 и то это после того, как на помощь в город приехал батальон ХОС на угнанных у ЗНГ БТРах (милые отношения, правда?). Казалось бы, да такими силами сопротивляющихся можно тупо раздавить, завалить трупами и все же захватить город, но нет, войска продолжали толкаться взад-вперед, то освобождая какую-нибудь улицу, то отступая вновь.

Танки 1-й пролетерской на улицах Вуковара

Кстати, автор все же покривил душой, заявив, что операцией никто не командовал. Она находилась под личным контролем Борисава Йовича, а официально ее проведением руководил Живота Панич, командир 1-й Военной Области, который даже не удосужился вытащить свою жопу из уютного белградского кабинета и проследовать в расположение своих собственных войск. Нет, этот чудак на букву «м» предпочел командовать войной, рассевшись в своем собственном уютном кабинете, передавая приказы через заместителей на радиоузел, откуда они уже передавались непосредственно в войска. Казалось бы, можно воевать, да только вот незадача. 1-я пролетерская дивизия входила в состав частей, непосредственно подчиненных Генералштабу, равно как и силы так называемого «противотеррористического корпуса», в который входила и бригада «Небесных выдр». Соответственно, любой приказ оперативной группе «Юг» приходилось согласовывать с Благое Аджичем, который буквально через десять дней после начала осады как-то резко стал очень занят куда более насущными делами. А потому любые попытки г-на Животы добиться взаимности и консенсуса наталкивались на глухую стену непонимания и львиных рыков пополам с матом «Да возьми ты уже этот чертов город!».

А город не брался. Бригады группы «Север» действовали без каких-либо попыток согласовать действия хотя бы между собой. Пехота наступала отдельно от танков, техника лезла без прикрытия вперед на узенькие городские улочки… Вдобавок ко всему, у ЮНА отсутствовали средства динамической (активной) защиты техники, а потому технику жгли напропалую. Собственно, именно поэтому до октября месяца группа «Юг» даже не переходила в атаку – солдат у полковника Мркшича едва хватало на то, чтобы удерживать предместья города, а техники для поддержки после августовских боев уже не хватало.

Карта операции

И это все происходило при небывалом ажиотаже вокруг всего, что относилось к Вуковару. Для хорватов он стал примером героической обороны и сопротивления великосербской агрессии, что позволяло забить мозги еще большему количеству пушечного мяса, которым срочно требовалось заткнуть все дыры на книнском фронте. Для сербов, особенно благодаря СМИ, он превратился в аналог Иерусалима, который срочно требовалось вернуть нэньке-Эрец Эсраэлю (да простит меня Соцкий за такие обороты!). Газеты и новости взахлеб рассказывали о героизме солдат и офицеров, об ужасах, которые вытворяли хорваты, о том, что город будет скоро взят… При этом именно средства массовой информации, пожалуй, виновны в чрезмерном внимании к этой осаде. На самом деле сложно сказать о хоть какой-то высокой интенсивности боев. Из донесений командира 204-й вуковарской бригады ЗНГ Миле Дедаковича становится ясно, что гарнизон города не получал и десятой части необходимых боеприпасов, хотя цепочка снабжения не то, что не прерывалась – она даже не обстреливалась. Захваченные же запасы в казарме берегли на случай капитального окружения и потери связи с «большой Хорватией». И, тем не менее, даже на 1/10 от необходимого город вполне успешно держался.

Окружить его удалось лишь 15-го октября (октября, Карл!!) ударом 252-й танковой бригады по позициям хорватов вдоль Трпиньского шоссе, шедшего в город. Собственно, бригада только за два дня до этого прибыла в состав южной группировки и была брошена в бой без какого-либо согласования с командованием. Разъяренный Мркшич, получавший вместо подкреплений исключительно требования выполнить свой социалистический долг, а вместо адекватных приказов – общие требования взять любой ценой, ведь Белграду нужна была одна победа, – решил действовать исключительно самостоятельно, благодаря чему уже к 25 числа все предместья перешли под контроль ЮНА. Но дальше прорваться не получалось. За два с лишним месяца ожиданий штурма хорваты превратили окраины города в огромный оборонительный узел, который уже не поддавался без серьезного напряжения. А в распоряжении Мркшича и Братича было не так уж и много боеспособных войск.

Десантники 63-й бригады на окраинах города

Парадоксально, но из 36 номинально стянутых к Вуковару тысяч солдат лишь тысячи 3-4 могли отправиться в бой. Объясняется это весьма просто. Во-первых, половину можно сразу отбросить на тыловые подразделения, если даже и не больше. В конце концов, кто-то же водит грузовики, кормит, стирает и обеспечивает прочую жизнедеятельность. Остается 18 тысяч, из которых 7 обеспечивали внешнюю линию обороны. Ту самую, которая станет линией фронта вплоть до 1995 года, без изменений и подвижек. Остается одиннадцать. Даже если не вычитать из них артиллерию и прочие службы, то выяснится, что не все подразделения тупо хотят идти в атаку. Большая часть из них вполне готова занять местность и удерживать ее в обороне, но вот чтобы идти вперед… И тут уже не срабатывали звания, авторитет или что-то еще. Такое подразделение просто при малейшей опасности отступало назад, на обжитые позиции, оставляя ударную группу без прикрытия. Из-за этого приходилось раз за разом использовать одни и те же подразделения для выполнения боевых задач, что не самым лучшим образом сказывалось на боевом духе.

Определенным выходом для югославских генералов стали толпы добровольцев, стекавшихся в бригады ЮНА. Благодаря массовой информационной компании в СМИ многие молодые люди националистической промытости мозга решили послужить своему народу, защитив его от хорватской агрессии. Весьма похвальное, хоть и глупое, учитывая кто и как использовал их национализмы, желание, которое привело к тому, что в районе Вуковара появилось почти полторы тысячи человек, горячо желающих идти в бой.

Желько Ражнатович, задержанный полицией Палермо

Именно во время осады Вуковара состоялось и боевое крещение так называемой "Сербской добровольческой гвардии" под командованием никогда не служившего в армии и не понимавшего в военной тактике ну нихрена Желько Ражнатовича. Был этот человек профессиональным вором, который в 70-е совершил массовое турне по странам Европы, которое обросло мифами и легендами навроде кражи машины у министра внутренних дел то ли Австрии, то ли Швеции. Воровать он начал еще с детства и этому ремеслу оказался привержен всю свою жизнь, занимаясь исключительно асоциальной деятельностью. Кроме того, по некоторым слухам, в течение всей своей европейской деятельности он был агентом УДБА и занимался физическим устранением разного рода неугодных Белграду личностей, что весьма бездоказательно. Всплыло это сотрудничество в 1983 году, когда Ражнатович, уже вернувшийся в Югославию, по старой привычке ограбил банк в Загребе, где по фальшиво-блатняцкому позерству оставил розу - так сказать, "свой фирменный знак", по которому уже был известен в Европе. Так как место его постоянного проживания было неизвестно, сотрудники милиции приехали в дом его матери и стали дожидаться вора. Тот приехал с револьвером и устроил перестрелку, в ходе которой его арестовали, но буквально через двое суток отпустили по неизвестной причине, хотя время было еще относительно законопослушное, а Аркан перед задержанием ранил двоих милиционеров из незаконно приобретенного оружия, что уже тянет лет на пять.

Дальнейшую свою деятельность он также связывал с криминалом под крылом УДБА, открыв в Югославии достаточно большое количество подпольных казино. Тогда же у него вышел конфликт с одним из арендодателей в городе Бечичи, которого не устраивал, так сказать, объем воспроизводимого шума. Так как разговор велся на повышенных тонах, Ражнатович сломал недовольному человеку руку. Но когда полиция задержала его, то в кармане у Желько обнаружилось вполне настоящее и подлинное удостоверение личности сотрудника УДБА. Ему, конечно, впаяли 6 месяцев тюрьмы, но провел он их в весьма комфортных условиях в Белграде, а не в перевязанной клановыми узами Черногории, где Аркана бы просто забили ночью насмерть. Помимо своей основной криминалистическо-безопаснической деятельности, Желько занимался также фанатской стороной футбола, фактически создав группировку, известную как "Делиjе". Входили в нее 1500 человек агрессивно настроенных отморозков, быстро ставших известными всему Белграду своей отбитостью. Доходило до того, что некоторых из фанатов, обвиненных за побои, драки, хулиганства без тяжелых последствий и прочие вещи, которые иногда входят в административный кодекс, приезжали арестовывать специальное антитеррористическое подразделение CAJ (Специјална Антитерористичка Jединица), так как милиция банально боялась к ним подступиться. Фанаты же составляли и костяк боевиков криминальных группировок, в основном близкого к Ражнатовичу "Земунского клана", того самого, который лет через 20 ухлопает премьер-министра Сербии Джинджича. Благодаря наличию под рукой большого числа начисто отбитых бойцов и прикрытию со стороны Ражнатовича, Земунский клан за короткое время из одной из не самых сильных группировок приобретет статус главной мафиозной организации Сербии и Черногории, который смог позволить себе подкупать и покупать политиков, грузовики с оружием и практически без каких-либо помех возить наркотики в Европу.

Отряд СДГ наступает в районе Вуковара

Когда же началась война с Хорватией, вор решил оседлать национально-патриотическую волну и сделать себе имя. Ражнатович был нацелен на свою легализацию, которой сейчас он добиться не мог. Да у него и не получилось, потому что до Пабло Эскобара с его Медельинским картелем Желько и земунцам было как до Китая тараканьим шагом. Если колумбиец с целью поднятия своего реномэ занимался различного рода социальными программами, за которые его почему-то до сих пор любят и с теплотой вспоминают, то серб такой ерундой не маялся. Но ему очень хотелось срочно войти в бурное политическое море, благо поддержка у него уже была. Но любая попытка высунуться из той преступной помойки, в которую он себя сам же и загнал, была в тех условиях изначально обречена. Имея совершенно сумасшедшие материалы для компромата (а Ражнатович в своем бандитском, презирающем нормальное общество, форсе даже и не особо считал нужным скрывать свою деятельность), Милошевич или любой другой политик бы его просто утопил в этом навозе. Куда там Руцкому с его чемоданами. Тут можно было бы коробки от ксерокса и железнодорожные вагоны забивать материалами дел, совершенных Арканом. Но тут подворачивается такая интересная штука, как война, которая, как известно, все спишет.

И Ражнатович, который, как и любой вор, весьма любит покрасоваться перед публикой и показать себя во всей своей красоте и благородстве, едет в Вуковар. Не в Книн, не в Двор на Уни, не в Пакрац или другие горячие места, которые, словно грибы после дождя, взбухали на поверхности Хорватии, а именно в Вуковар, к которому и приковано внимание телевидения, где можно показаться симпатичным, в форме, с оружием, весь из себя такой героический и защищающий сербский народ, хотя его вооруженная банда из 800 человек там нахрен никому и не сдалась. В Хорватии было множество мест, в которых этот отряд можно было бы применить с куда большим толком. В той же Книнской Краине, которую защищали отряды книнской милиции и подразделение Сербской радикальной партии под командованием Воислава Шешеля, Милан Мартич регулярно бомбил Белград просьбами о помощи. Стоявший там корпус ЮНА едва насчитывал треть от списочного состава и не мог присутствовать везде и сразу, слишком не хватало сил. Командовавший им Ратко Младич взял на себя обязательные для выполнения задачи, остальные оставив на усмотрение местных начальников, которые не так чтобы пылали боевым духом и желанием костьми лечь за сербский народ. Отряда шешелевичей в 200 штыков просто не хватало, чтобы вместе с милицией перекрыть все дороги и подступы к сербским селам, из-за чего некоторые из них приходилось отбивать по 4-5 раз. И тут-то Сербская добровольческая гвардия, как пафосно обозвал Аркан свое воинство, могла бы пригодиться как никогда. Но увы, там не было камер. Об этих битвах не писали в газетах. О них молчал телевизор. О них не говорили на улицах Белграда. Внимание всех было притянуто к Вуковару. И потому, как только сентябрьский штурм забуксовал, а ситуация стала весьма неопределенной, он получил со складов федеральной милиции оружие, боеприпасы, амуницию и двинулся принимать самое деятельное участие в его осаде.

Промо-плакат с Желько Ражнатовичем. Здесь все прелестно — симпатичный мужик с оружием да еще на фоне национального сербского флага.

Следует сказать, что добровольческие подразделения все же смогли оказать некоторое влияние на ход боевых действий. Во-первых, танковые подразделения ЮНА наконец-то получили долгожданную пехоту. Командующие войсками просто сбивали явившихся добровольцев в кучку и приставляли их к танковому батальону в качестве поддержки. Во-вторых, большая их часть была серьезно мотивирована воевать, в отличие от многих солдат. В-третьих, они не были солдатами, а потому потери среди них никого не волновали. Слишком часто получалось, что потеряв 2-3 солдат, батальон отходил на исходные позиции. Добровольцев, как бы это цинично ни звучало, можно было отправлять на тот свет десятками и никто бы не почесался. Исключение, опять же, составил Аркан. Явившийся вначале в штаб Миле Мркшича, он попробовал повыдвигать ему свои условия. Разъяренный Мркшич выставил его силами комендантского взвода и пообещал пристрелить, если только тот еще появится в расположении его войск. быстро смекнувший, что весь его бандитский форс тут не работает от слова "нихрена", Ражнатович пришел уже к Братичу, где попросил лишь возможности автономных действий. Ему разрешили, что, в свою очередь, позволило Ражнатовичу действовать на наиболее безопасных участках боев, тем самым практически избежав потерь, зато представив его ряшку в качестве такого "отца солдатам", могущего навоевать куда больше, чем все эти нахрен не нужные полковники и генералы ЮНА.

Генерал Миле Мркшич. Уже в Гааге.

Продолжение следует…

Источник: Cat_Cat Автор: Александр Викторов

Личный тег автора в ВК — #Викторов@catx2

Оглавление Cat_Cat

Читайте ранее:

Югославские войны:

Когда-то давным-давно…Глава 1; Глава 2.

Часть 0. Все ближе и ближе конец и вновь начало. Глава 1; Глава 2.

Часть 1. Десятидневный позор. Глава 1; Глава 2;

Часть 2.1. Война ЮНА против Хорватии. Глава 1;

А мы, тем временем, закончим лирическое отступление и вернемся к делам нашим грешным и насущным, к Франьо Туджману, который после своего освобождения продолжил отжигать. Он колесил по Европе и делал неоднократные интервью, которые заканчивал словами, что в Югославии все не совсем хорошо, а иногда и совсем нехорошо. Какое-то время его терпели, но в 1981 году, после выхода в Нью-Йорке его книги "Национализм в современной Европе", в которой он обвинял Белград в засилии сербов, у УДБА бомбануло не по детски. Туджман был лишен звания, наград, пенсии, получил 3 года тюрьмы и еще 5 лет на запрет занятия какой-либо общественной деятельностью. Впрочем, вышел он из тюрьмы спустя 17 месяцев и был досрочно освобожден. В 1987 году, после истечения запрета, ему разрешили выезд за рубеж. Наш Франьо тут же, словно на крыльях любви, ломанулся в Канаду (главой которой является английская королева, как бы напоминаю). Местные хорваты его встречали как национального героя и вообще. За короткое время, включавшее в себя чтение лекций о хорватском положении и демократии в университетах Оттавы, Торонто, Чикаго и Нью-Йорка, он становится лидером хорватской оппозиции, связующим звеном между старыми усташами и хорватскими националистами на местах. В 1989 году при полной поддержке эмигрантов им было основано Хорватское демократическое содружество, оно же ХДС, которое после 22 января и съезда СКЮ тут же зарегистрируется в самой Хорватии. Прикольный поворот бывшего генерал-майора, правда?

При огромной финансовой и общественно-политической поддержке бывших усташей, занявших в процессе всплеска хорватского национализма весьма значительное положение в стране, в которой они даже и не находились, на первых же многопартийных выборах в Хорватии, прошедших в два тура 22 апреля и 6 мая 1990 года, победило ХДС, которое получило 205 из 351 места в парламенте. При таких показателях нетрудно понять, что уже 25 июля Туджман приступил к выполнению обязанностей Председателя Президиума СРХ. К слову, 5 мест по партийным спискам получила Сербская Демократическая партия (она же СДС - Српска Демократска Странка). К еще большему слову, весь процесс, так сказать, агитации за кандидатов и подготовки к выборам Хорватию сотрясал такой приступ националистической истерии, что ей бы позавидовал даже Гитлер, готовящий выборы 1932 года. Творилось нечто, на уровне нашего "голосуй или проиграешь", "да-да-нет-да", но только акцент делался не на демократичности волеизъявления, а на "или свободная хорватия, или завтра сербы придут и всех зарежут". Причем началось это практически сразу же, после того, как 23 января словенская и хорватская делегации СКЮ покинули съезд, тем самым фактически распустив Союз Коммунистов своим отсутствием.

доктор Йован Рашкович

Подобная истерия привела к тому, что книнские сербы, привыкшие не ожидать чего-нибудь хорошего от своих католических соседей, принялись самоорганизовываться. Этот процесс возглавил доктор психиатрии Йован Рашкович, родившийся в Книне в 1929 году и проживавший там после выхода на пенсию. не знаю, есть ли что-то символичное в том, что сербов на всем пространстве их непризнанных государств возглавляют психиатры, которые по слухам сами клинические психи, но уровень дурдома, творившийся в это время в стране, подобное показывает явно. Итак, в феврале 1990 года Рашкович регистрирует в Книне так называемую Сербскую демократическую партию и возглавляет ее. Он заявлял о том, что сербы, как и хорваты, являются народом, исторически населяющим эту страну, а потому сербы имеют право на свой язык, культуру и некоторую автономичность. Эти заявления лишь подогревали истерию ХДС, которая вопила на всю Союзную Хорватию о том, что сербы готовятся разорвать страну на части. Впрочем, еще более богатый материал для истерик хорватам добавлял другой интересный персонаж - Милан Бабич, еще один врач в сербской политике, на этот раз стоматолог (sic!) и директор книнского стоматологического центра. В мае 1990 года он был избран председателем городского собрания Книна и возглавлял в СДС радикальное крыло, требовавшее объединения всех сербов в рамках одного государства, что горячо поддерживалось Милошевичем. Чуть ранее, 4 марта, Бабич собрал на Петровой Горе митинг из 50 тысяч сербов (что пиздец как много для 581 тысячи, населяющей Хорватию вообще), который выразил поддержку Милошевичу и потребовал от хорватов остановить политику националистического отсоединения.

Как понимаете, ХДС не мог упустить ПОДОБНЫЕ козыри. И победил. И уже 30 мая 1990 года, на первом же заседании, было объявлено о начале политико-экономических реформ. Тогда же была принята новая конституция Хорватии, в которой сербы из одного из государствообразующих народов (собственно, их там было всего 2 - хорваты и сербы) объявлялись национальным меньшинством наряду со всякими там чехами, словенцами, итальянцами и кем-то еще. Единственным возможным государственным языком также провозглашался хорватский, причем в редакции той самой "Хорватской орфографии", спровоцировавшей в 1971 году "хорватскую весну" с посадками. Практически сразу же началась чистка должностей, где 12% сербов занимали 17% должностей, что особенно было заметно в милиции, в которой хорваты работать не очень хотели. Но теперь, после объявленных перемен, началось активное замещение должностей. Серб или югослав мог остаться на своей должности лишь после подписания т.н. "письма лояльности". В противном случае его вышибали с должности с третьей космической скоростью, ограниченной лишь скоростью вписывания его фамилии в приказ на увольнение. Это вызвало в среде сербов некий общественный запрос в стиле "а нахрен ли нам эта Хорватия сдалась?". Так, 25 июля в то ли деревне, то ли городке Срб прошел митинг, на котором собралось до 200 тысяч участников, зрителей и просто сочувствующих. Были сформированы автономные сербские органы управления в лице Сербского сабора (парламента) и сербского национального веча (правительства). Его председателем был избран тот самый Милан Бабич. Было постановлено поднять в скором времени вопрос о формировании сербской автономии в рамках Хорватии, а также закрепить сербский язык в качестве административного и образовательного. И национальное вече принялось за работу.

Милан Бабич

Милан Мартич. Уже в Гааге.

16 августа национальное вече постановило провести референдум через три дня, 19 августа. Реакция Загреба была ожидаемой и прошла в свойственном ему стиле, в формате, когда глава МВД обещает буквальным образом передушить книнских бунтовщиков. Что-то знакомое, однако. На следующий день, 17 августа подразделения хорватской милиции устремились в направлении Книна. На автобусах. Сербским ассимитричным ответом стали многочисленные завалы на дорогах, состоящие из бревен, покрышек и всяческого мусора, которые распологались на расстоянии в каких-то 40-50 метров друг от друга. Милан Мартич, начальник милицейского управления города Книн, приказал открыть оружейки и склады ТО, начав выдавать оружие на руки местному населению. В городах и селах появились вооруженные патрули. Милан Бабич ввел на территории сербских общин военное положение. В итоге хорватские полицейские просто задолбались разбирать завалы, плюнули на все это дело и уехали к себе. Разъяренные хорваты решили использовать для подавления "мятежа" вертолеты и милицейские подразделения специального назначения. Подобные подразделения были созданы в каждом республиканском управлении милиции СФРЮ после знаменитых мюнхенских событий и должны были заниматься борьбой с терроризмом. Теперь законно избранный президентом Хорватии Туджман собирался назначить террористом законно избранного председателем общины Книн Бабича и сделать с ним что-нибудь нехорошее. Но произошло нечто непонятное. Взлетевшие вертолеты с десантом вернулись обратно буквально через час. Впоследствии хорваты обвиняли в этом самолеты ЮНА, пригрозившие сбить "нарушителей", но югославы эти эскапады яростно отрицали, так что суть проблемы хрен поймешь. Так или иначе, но а результате, 19 августа 1990 года в 51 из 61 общин с сербским населением удалось провести референдум по вопросу автономии сербов в Хорватии. Лишь в 10 из них хорватской милиции удалось помешать голосованию. В остальном же успех был полный. За автономию проголосовало 756 с лишним тысяч человек, против - всего 172 человека. В историю эти события вошли как "революция бревен" («Балван револуција»).

Балван револуција

Примечательным, пожалуй, во всех этих событиях будет тот факт, что 18 августа в белградском издании "Вечерние новости" («Večernje novosti») был опубликован материал, что в Сербии более 2 миллионов добровольцев готовы выдвинуться на защиту Книна. Эта статья вызвала такую бурю истерики в Хорватии с заламыванием рук и просьбам к международному сообществу защитить от великосербской агрессии, что Туджману в этот момент позавидовал бы даже архиубедительный Геббельс. Другое дело, что в самой Сербии за любые попытки провести митинг в поддержку Бабича шли массовые аресты их участников и нешуточные по меркам местной плюшевой уголовной системы сроки. При этом не сказать, чтобы и сами книнские сербы были готовы радушно встретить добровольцев, отправляющихся им на помощь. На их визиты они реагировали весьма сдержанно и зачастую банально отправляли назад. Вызывано это было, на самом деле, несколькими весьма милыми причинами. Во-первых, руководство СДС после "революции бревен" оказалось чрезмерно сильно завязано на Милошевича, который относился к подобным добровольческим формированиям исключительно как к покушению на его собственную власть и влияние. К тому же, данные отряды и отдельные люди были фактически неподконтрольны никому. Местные отряды самообороны формировались на основе ячеек СДС, были целиком завязаны на нее. Исключение составляла милиция, полностью подчиненная Мартичу, но это отдельная история противостояния, не менее тупая. Большая часть "демократов" была перекрасившимися коммунистами, часть из которых может быть и вполне вступила туда осознанно, следуя зову сердца, но большая часть лишь просто желала остаться у власти и приобрести ее еще больше. Власть в общинах не поменялась от слова совсем. Те же люди, другая партийная принадлежность. Эти люди привыкли действовать в рамках устоявшейся организационной системы подчинения, в которой все идет сверху вниз, а снизу вверх только рапортуют и никак иначе. Никакого инакомыслия, исключительная централизованность. Никакой идеи объединения ради общей победы и прочих интересных вещей никто даже и не пытался предложить. Главным было удержать власть. А уж победят или проиграют, то уже дело десятое. Главное - ни на секунду не терять контроль. На этом фоне добровольцы, прибывшие из самых разных мест, были банально неудобны. Ими невозможно было управлять, они не были никоим образом в местные сложившиеся системы подчинения. К тому же никто не мог поручиться за то, что в один прекрасный момент они не возьмут и не устроят что-нибудь наподобие военного переворота. Играла свою роль и политическая подоплека происходящего. Какими бы лозунгами не кормили самые низы, большая часть партийных функционеров продолжала оставаться коммунистами, для которых четники и прочие националисты были основными врагами. И продолжали оставаться ими. Приезжали же на фронт, как ты понимаешь, мой котан, отнюдь не интернационалисты, а наоборот - самая боевая и агрессивная часть национальных сербских движений, которые своей приверженностью героическому равногорскому прошлому и лютым антикоммунизмом ествественным образом отталкивали власть предержащих. Словом, не все было так просто.

На какое-то время после этих демаршей в Хорватии воцарилась тишина. Ну как тишина, за время с августа 1990 по апрель 1991 года произошло 89 боевых столкновений между полицией Хорватии и милицией сербов, что характерно - без трупов. Но как таковое воцарилось затишье и политическая склочная борьба. Благодаря поддержке Милошевича в лидеры хорватской СДС вышел Милан Бабич, а Йован Рашкович, сплюнув от обиды, уехал в Белград, где и помер потом при естественных обстоятельствах. Тем самым среди СДС возобладали сторонники наиболее радикального взаимодействия с Хорватией. Впрочем и там продолжались регулярные подвижки вправо. Стороны замерли в ожидании, кто же будет делать следующий шаг, который ударит их по голове югославским молотком принуждения.

Сербские автономные области

Первыми оказались сербы. 20 декабря еще 1990 года Сабор Хорватии начал рассмотрение возможности ратификации новой Конституции, которая хоть и была написана и подписана еще в мае, но в законную силу все еще не вступила. В ответ на это Бабич объявляет 21 декабря о создании Сербской Автономной Области Краина. Согласно принятому Уставу (конституции), она значилась как автономное образование сербов в составе Хорватии в рамках Федеративной Югославии. Вслед за Книном о своей автономии объявила САО Западная Славония (город Пакрац) и САО Восточная Славония, Баранья и Западный Срем - еще парочка областей со значительной долей сербов. И вот тут-то, в качестве реакции на такой сербский ход, хорваты 22 декабря ратифицируют новую Конституцию, которая объявляет Хорватию унитарной республикой, провозглашает хорватский язык единственным государственным и запрещает употребление каких-либо иных во всех официальных случаях, в том числе на радио, телевидении, СМИ и прочих жизненных ситуациях.

Вслед за этим начинается ударное развитие и расширение штатов полиции. Оружие на это опять же выделяется из Белграда, причем без каких-либо вопросов. Становится ясно, что имеющимися силами сербов банально не задавить. Сыграло свою роль и принятое 25 декабря решение о переподчинении отрядов ТО ГенералШтабу. Таким образом, официально теперь только начальник штаба или федеральный министр обороны могли объявить о начале мобилизации ТО. Подразделениям ЮНА было предписано взять под контроль склады Территориальной Обороны и вывести все в свои казармы. И если в районе Словении это предписание было начисто проигнорировано местным военным руководством на фоне тотальной покладистости местной гражданской власти, которая не изображала из себя демократов, а действительно старалось действовать каким-нибудь небоевым и приличным способом, то вот в Хорватии командование ЮНА отреагировало на данную просьбу вполне понимающе. Прикол, правда, первоначально состоял в том, что принялись вывозить имущество из САО, но затем одумались и доставалось уже обеим сторонам. Большую часть складов взяли под охрану, еще часть удалось вывезти. Частично хорваты и сербы просто спиздили все, что не было приколочено и имело ствол, дуло или хотя бы направляющие. Также, уже 9 января 1991 года Президиум СФРЮ издал распоряжение о разоружении всех вооруженных группировок, не являвшихся частью вооруженных сил Югославии. Поэтому единственным относительно законным резервом для обеих недружелюбных сторон оставалась милиция СФРЮ. И хорваты воспользовались этим фактором на все 100%, за декабрь 1990 - март 1991 удвоив (sic!) число полицейских. При этом они имели все положенные документы, обладали полномочиями, но были молоды и очень не любили сербов. Такая вот проблема, общее число которой к началу всех проблем составило 30 тысяч сотрудников и 3 тысячи спецназовцев. Но эта проблема Белград никак не е... волновала, а потому на развитие милиции было выделено достаточное количество оружия и бронетехники, что не замедлило начаться новым столкновениям.

Собственно, первым пробным шаром оказались столкновения в Пакраце с 1 по 3 марта 1991 года, обусловленные голосованием местной скупщины, которая 22 февраля провозгласила присоединение САО Западная Славония к САО Краина в единую автономию. В ответ на это с 1 марта начальник МВД общины Пакрац объявил об увольнении всех милиционеров-сербов. Те увольняться отказались, заперли хорватов в камерах и принялись неким образом издеваться, от источника к источнику образы эти разнятся. Что характерно, до побоев не дошло, так что суть процесса остается неясной. Туджман, узнав об этом, решил наиболее жестко наказать всяких там мятежников и приказал специальному отряду полиции навести в городе порядок. Рано утром 2 марта 200 хорватских спецназовцев ворвались в город и арестовали уже сербских милиционеров, общее число которых разнится от 32 до 180. Через несколько часов здание полиции окружили местные сербы, которых разогнали с помощью дубинок и слезоточивого газа. Когда эти новости дошли до Президиума, Борисав Йович потребовал вмешательства армии. Окей, 3 марта танки 265-й моторизованной бригады окружили город и принялись палить по нему из пушек. Спецназовцы вступили в переговоры и согласились покинуть город при условии свободного коридора. Военные согласились и полицейские на БТРах укатили к себе в Загреб. За три дня этой слабопонятной вакханалии не погибло ни одного человека.

Еще целый месяц стороны готовились. Хорваты сделали из произошедшего определенные выводы, сербы забили болт и продолжали заниматься дележкой власти. Именно тогда же и возник конфликт между Миланом Мартичем и Миланом Бабичем. Бабич, как глава условного государства, требовал подчинения формируемых отрядов ополчения себе. Мартич же требовал их определить под свое командование, упирая на то, что они функционируют на базе и под руководством его милиции.

Ну а пока они выясняли, кто там условный бугор на этой киче, отряды краинской милиции продолжали брать под контроль населенные сербами районы. 28 марта отряд из 100 милиционеров заняли парк Плитвицкие озера, один из самых популярных туристических объектов Хорватии, вокруг которого действительно хорваты почти не проживали. Загреб тут же отправил несколько рот полиции для того, чтобы отбить парк, тут же объявленный "национальным достоянием Хорватии". Первая попытка вытеснить милиционеров банальным нахрапом быстро провалилась. Стороны постояли, посмотрели друг на друга и разошлись, изрядно надрав глотки. Туджман приказал занять Плитвицы силой. 31 марта, в пасхальное воскресение, автобусы с полицейскими въехали на территорию парка. Отряд из книнских милиционеров во главе с Гораном Хаджичем устроил засаду, оказавшуюся безрезультатной. В ходе боя двое человек было убито (1 серб и 1 хорват), еще два десятка получили ранения, 29 ополченцев попало в плен.

Заголовки газет в пасхальное воскресение 1991 года

Так как стрельба, как ни странно происходила под наблюдением иностранных туристов (да, экскурсии в том числе и на Плитвицы не прекращались не смотря на творящийся в Югославии пиздец!), Президиум отреагировал внезапно быстро, приказав военным развести стороны. ЮНА приказ выполнила неожиданно быстро, уже 1 апреля. А на следующий день для убедительности даже была подтянута батарея гаубичной артиллерии, после чего хорватские полицейские быстро согласились выполнить требования военных о замирении и свалили из парка обратно домой. Это событие получило название "Кровавая пасха на Плитвицах".

Дальше вновь месяц тишины и выжидание реакции военных. ЮНА молчала, пока что занятая непонятными никому вещами. Сербы вздохнули успокоенно, решив, что родная армия их точно защитит (ага, щас!), а потому делать нихрена не надо, как-нибудь само пронесет. Хорваты стремительно учились на собственных ошибках. Стало очевидно, что только полицейских подразделений для полноценных боевых действий совершенно недостаточно. 25 апреля было объявлено о создании Корпуса народной гвардии (Zbor narodne garde), а уже 28 мая провели его первый парад. Сам корпус представлял собой весьма рыхлую структуру, состоящую из 6 оперативных зон, в состав которых входило 84 бригады и отдельных батальона, из них 4 бригады полноценные и 80 резервных, ополченческо-мобилизуемых. При этом следует понимать, что степень управляемости войск была низкой, оружия не хватало, а командовали частями политики, имевшие за плечами опыт разве что срочной службы в ЮНА. Тем не менее, в рамках этих подразделений велась полноценная боевая подготовка, а их единственной задачей являлись боевые действия с сербами и ЮНА, в отличие от подразделений полиции, которые сегодня ловили преступников и стреляли мафиози, а завтра обнаруживали себя в автобусе фиг знает куда. Но полноценно работать ЗНГ мог только в случае боевых действий и то в своем районе. Увы, проблемы низкой подвижности никуда не делись. Только полиция пока что могла обеспечить высокую мобильность и срочность своего присутствия в необходимых местах. Четыре же бригады, которые должны были стать основой вооруженных сил, пока что обладали лишь минимальными запасами оружия и техники.

Поэтому в следующем бою, состоявшемся 1-2 мая в районе Борово-Село, участие так же приняли отряды полиции. Состоялся он, в общем-то, по причине Первомая. По случаю праздника в селе, населенном сербами, были вывешены югославские флаги. На место тотчас прибыл отряд хорватов, потребовавший снять флаг. Местные ополченцы и милиционеры ранили и взяли в плен двоих человек, остальные сумели сбежать. На следующий день из Осиека прибыл отряд в 200 спецназовцев, которые въехали на автобусах в село, доехали до центральной площади и разошлись. Именно тогда был убит первый гражданский за всю войну. Серб Стеван Инич в момент заезда хорватов читал газету и был убит запаниковавшим при виде человека полицейским. Местные жители вооружились и принялись стрелять в ответ. Бой шел четыре часа практически без перерыва. Хорваты пытались вырваться из села, но все их попытки вырваться неизменно натыкались на массированный огонь местных жителей. Бой прекратился только после того, как в село въехала 12-я пролетерская (гвардейская) механизированная бригада, заставившая стороны разойтись внушительностью своих танковых орудий. Полицейские потеряли 12 человек убитыми и 22 ранеными, сербы не досчитались 5.

Тогда же, 2 мая, в городе Задар произошел массовый погром сербов, вошедшая в историю как "Задарская хрустальная ночь". Вечером 2 мая в Задар вошла колонна из полутора тысяч хорватских националистов на автомобилях. По пути к ним также присоединились местные жители, после чего, вооруженные дубинками, арматурой, бутылками с бензином и прочими прелестями "революционного пролетариата" они устроили форменный погром, убив семерых человек и уничтожив 470 сербских домов. По стране прокатилась волна многочисленных погромов и убийств сербов. Особенно массовый характер они носили в Сплите (где убили несколько матросов ЮНА, включая двух хорватов), Сисаке и Вуковаре. В двух последних городах убийства носили чуть ли не официальный характер и совершались местными сотрудниками полиции. Общее число убитых за май месяц составило 1200 мужчин, женщин и детей. Размах геноцида вызвал массовое бегство сербов из этих городов, в результате чего в Воеводину бежало 23 тысячи человек. При этом командование ЮНА даже не попыталось... почесаться. В Вуковаре были расположены казармы моторизованной бригады, которая вполне могла взять город под контроль. Массовые убийства, так уж получается, не могут происходить бесследно и кто-то что-то всегда знает. Но военные взяли пример с одного индийского непротивленца и тоже изображали из себя глухого, слепого, немого и тупого Мохатму Ганди. А че, приказа нет, стало быть и делать нихрена не надо. Подумаешь, люди пропадают... Дракула проснулся, во!

Вуковар на карте Югославии

В этой весьма интересной убийственно-человечной обстановке наступило 25 июня 1991 года. В тот же день, когда Милан Кучан объявил о том, что Словения берет под свой контроль все свое и становится полностью самостоятельным государством, Франьо Туджман не удержался и тоже объявил о собственной самостийности, причем, в общем-то, никаких больше последствий не наступило. Он не стал никуда торопиться, рвать на себе шаховистую майку, вместо этого принявшись ждать дальшейшего развития событий с мятежной Словенией. Как уже известно многознающему котану (да, морда усатая?), операция закончилась крайне хреново и ЮНА вылетела из страны пробкой от шампанского. А вслед за ней выкинули на помойку и ненужные уже "братство" с "единством". Ну а прозорливый Франьо пожинал свои лавры. В текст подписанного Президиумом СФРЮ Брионского соглашения был вставлен пункт, согласно которому Словения и Хорватия должны были отложить свои действия, направленные на обеспечение независимости, на три месяца. Таким образом, де-юре Хорватия тоже была указана как будущее независимое государство в международном правообязующем документе. Для Туджмана это была победа, причем чистая и без каких-либо затрат. Пока глупые словенцы воевали с югославами, он добился своего одним заявлением и одним росчерком ручки Борисава Йовича, которого автор скоро уже начнет обвинять в клинической тупости.

Франьо торжествовал. Почти. Оставалась одна-единственная проблема - ЮНА ни коим образом не соглашалась признавать этот договор, да и СФРЮ отказывался как-то его комментировать. О выводе войск никто не объявлял, о суверенитете Хорватии никто и не заикался. Одним словом, юридически-то Туджман добился желаемого, а вот фактически все было еще очень далеко от завершения. Конечно, его ЗНГ практически постоянно пополнялась дезертирами из рядов ЮНА, многие из которых прибывали с личным оружием, только вот ЮНА тоже затеяла сбор резервистов, назначенный на сентябрь-октябрь 1991 года. При этом до сих пор нельзя с уверенностью сказать, чья же это была инициатива. То ли Борисав Йович почувствовал, что горят уже не только хвост, но и жопа и ситуацию надо ХОТЬ КАКИМ-ТО образом спасать, то ли Велько Кадиевич решил действовать единственным возможным для него способом. Армия разбегалась, численный состав частей, расположенных в Хорватии, сократился на 2/3, флот после сплитского погрома вообще пришлось передислоцировать в Черногорию подальше от загребущих лапок ЗНГ. В таких условиях пять-шесть полнокровных, пусть и за счет резервистов, бригад, могли действительно изменить ситуацию кардинальным образом, особенно если учесть, что армия впервые за все это время получила хоть какую-то осмысленную задачу. Силы ЮНА использовались в качестве миротворцев для разграничения сторон. Было это решение абсолютно ошибочным, безумно травоядным и откровенно бессмысленным, но у нее хотя бы появился приказ, задача и отвратительно смазанные шестеренки закрутились в направлении решения данной проблемы.

Франьо Туджман встречается с личным составом гвардейской бригады ЗНГ

Но время... время оказалось безнадежно упущено. Пока в августе военное руководство решало, куда же вывести свои войска, Франьо Туджман уже запускал механизм войны. Стало совершенно ясно, что югославы ничего не могут, а вот их, наоборот, очень даже можно. 20 августа силы ЗНГ взяли в осаду казарму в городе Вуковар. Солдаты дислоцированной там кадрированной бригады посидели несколько дней взаперти, отбив три бесноватые атаки слабовооруженных хорватов, и 25 августа сдались с условием свободного выхода, сели на грузовики и свалили, оставив все свои склады победителям. В руках у местных группировок наконец-то оказалось достаточно оружия для ведения полмомасштабных боевых действий. Причем, что характерно, именно местных группировок. В городе действовали батальон ЗНГ и батальон так называемых ХОС - Хорватских оборонительных сил (Hrvatske obrambene snage). Организация эта была самой радикальной из всех, что имелись только на территории Хорватии, воспевала изо всех сил усташей и призывала устроить повсеместный Ясеновац для нехорватов. Что логично, ХОС очень быстро вошла в клинч с основными политическими силами, поскольку одно дело разрешать, предлагать и требовать всех изгнать, а совершенно другое дело - заявлять об этом официально и на подобных инсинуациях строить почти всю свою политическую риторику. Одним словом - недемократично. Это вам все же не лобио кушать.

Т-55 ЗНГ

Но в условиях, когда в Вуковар вот-вот съедутся всякие там югославские танки, солдаты и прочие нелицеприятные товарищи, внезапно стало не до споров и не до разговоров, а потому гарнизон весьма быстро оказался под единым командованием. А уж в то, что они съедутся, никто и не сомневался. Вуковар должен был стать первой пробой пера, камешком, который или скатится без каких бы то ни было последствий из серии "просто подул ветер", или же принесет с собой лавину. Такая вот проба пера.

Продолжение следует…

Источник: Cat_Cat Автор: Александр Викторов

Личный тег автора в ВК — #Викторов@catx2

Оглавление Cat_Cat