Продолжаем погружение в мир развлечений Петровской эпохи — в первой части побывали на всевозможных массовых мероприятиях, а вот «застольные» традиции на ассамблеях и прогулках в Летнем саду упомянули лишь вскользь. Давайте дальше знакомиться с нашим первым императором, ведь алкогольные возлияния, знаете ли, сближают.
Как думаете, до какой степени прилично напиваться государевым сподвижникам? Подсказка в воспоминаниях очевидцев — в одном из писем Шереметев делился с Петром, как очнулся лишь в сапогах и парике в то время, как его гость и вовсе уснул под столом, а по утру не мог из-под него выбраться. Вполне обычным приёмом было выстилать полы комнат толстым слоем сена, чтобы потом проще убирать следы «нечистот». Ну, вы поняли каких.
А раньше так не напивались? Почему мы вообще говорим о традициях употребления алкоголя именно в эпоху Петра I? Ни пиры, ни хмельные напитки в новинку не были, но дело в том, что обычно ежедневные трапезы царь проводил в одиночестве, всё было формализовано, подчинено придворным нормам. Пётр, как я упоминала в первой части рассказа, не выносил ни этих традиций, ни строгости придворной субординации. Зато часто устраивал весёлые приёмы, где все общались между собой на равных, а за излишнюю почтительность можно было и штрафную «рюмку» схлопотать. Но об этом позже.
Одна из Петровских ассамблей.
При Петре получила распространение традиция устраивать грандиозные попойки в ресторанах. Частым прибежищем царя и его придворных стала гостиница «Австерия» (в некоторых источниках «Остерия»). Это первое в Петербурге питейное заведение открыл в 1703 году датчанин Иоганн Фельтен. Помимо выпивки подавали закуски, можно было купить табак, поиграть в карты. Отобедать у Фельтена любили и придворная знать, и чиновники, корабельные мастера, купцы. Для солдат, матросов, рабочего люда заведение, понятное дело, не предназначалось.
Случалось ли вам терять на пьянках дорогие сердцу вещи, телефоны или деньжата? Это ничего, ведь как-то раз вечером 6 ноября 1715 года князь Меншиков проснулся в Австерии без своего ордена Андрея Первозванного. Светлейший объявил пропажу в розыск, пообещал нашедшему 200 рублей. Крест и причитающийся ему бриллиант нашлись по отдельности — камушек уже пытались продать, всё же дело получило счастливый конец: Меншиков собрал обратно свой орден, а денежное вознаграждение разделил между участниками поисков.
Приближённые Петра в своих домах тоже устраивали приёмы разной величины. Заглянем на застолье — на пиршествах подавались блюда в три смены: холодные закуски, жаркое, затем супы. У Зотова, например, закусывали финиками, имбирём, солеными огурцами, зелёным горохом и сырой морковью. Меншиков отличался более изысканным вкусом: за его столом подавали лимон с сахаром, венецианские конфеты, инжир, финики, изюм.
Данные о количестве выпитого спиртного доходят до нас в воспоминаниях заморских посланников. Иностранцы то и дело жалуются на «тяжкие испытания», которые им приходилось сносить при дворе Петра. Так ганноверскому резиденту Веберу предлагалось «в два приёма» выпить 12 бокалов венгерского вина и полтора литра водки. Нереально, скажете вы? Действительно, без печальных последствий не обходилось. На одном из застолий князю Луке Долгорукому налили уж очень много вина. Тот подумал, что сможет в тайне от государя вылить лишнее из своего кубка, но не тут то было: Пётр за такие дела повелел семидесятилетнему трезвеннику выпить стакан водки огромных размеров. Дальше не очень весело: престарелый князь после выпитого упал в обморок и в течение часа скончался.
«Ассамблея при Петре Великом. Потчевание провинившегося гостя кубком Большого Орла», Н.Д. Дмитриев-Оренбургский.
Вполне возможно, что в этой истории под «стаканом» водки подразумевается кубок Большого орла. Это бокал обычно ёмкостью около 1,5 литров, украшенный изображением двуглавого орла и царских регалий. Его до краёв наполняли водкой или крепким вином и заставляли осушить проштрафившегося гостя. Заслужить угощение «орлом» можно было, отказавшись от выпивки или оказав слишком большое почтение Петру, который общался со всеми запросто, на равных. Отсюда и пошла застольная русская традиция наливать штрафную рюмку опоздавшим гостям.
«Пили страшно много, а караул никого не выпускал, так что я никогда в жизни не подвергался такому тяжкому испытанию». Французский посланник Жак Кампредон.
«Кубок Большого орла» кисти В.А. Серова.
Но это всё иностранные послы да старомосковские бояре брюзжат о вреде алкоголя и его печальных последствиях. Для ближайших друзей императора такие гуляния стали образом жизни. Тем более, что достаточно рано, в начале 1690-х, Пётр I придал своим попойкам вполне организованную форму: учредил Всешутейший, всепьянейший и сумасброднейший собор.
Главная цель этой шутовской организации — веселиться, пить и развратничать, причём с грандиозным размахом. Важнейшее правило участников общества — не пропустить ни дня, не напившись вусмерть. У соборян существовала своя иерархия, высшими чинами были «князь-папа» (выборная должность) и «князь-кесарь» (его Пётр назначал сам). Это такая отсылка к разделению церковной и светской власти. Да и вообще всё устройство Собора, присвоение церковных санов — один сплошной стёб над католической и православной церковью. Вот например, обряд выбора и посвящения в князь-папы.
Трёх кандидатов, выбранных из «архиереев», в отдельной комнате голышом усаживали на стулья со специальными отверстиями в сиденьях. Ответственные лица (тоже три человека) через эти самые отверстия щупали претендентов на должность за яйца, как бы удостоверяясь, что перед ними лицо мужского пола. По слухам именно такую процедуру освидетельствования проходил католический папа из-за легенды о папессе Иоанне — женщине на папском престоле, скрывшей свой пол. Когда все убедились в мужественности кандидатов, начинали процедуру голосования — каждый получал чёрный и белый шар, то есть голос «за» или «против». Один из шаров необходимо было опустить в специальную чашу. Для пущего эффекта все участники надевали накидки-епанчи наподобие католических. Голосование проводилось по каждому из трёх кандидатов, побеждал тот, кто набрал больше белых шаров.
Избранному полагались «папина мантия и шапка», в знак присяги его целовали в держащую Большого орла руку и «я под лоном». Нового князь-папу усаживали в ковш и всей честной компанией несли к его дому, где опускали в чан с вином и пивом. Гости попивали из этого же чана и распевали похабные «молитвы». Торжественная речь нового папы гласила: «Обещаюсь вяще и вяще закон Бахусов не точию исполнять, но и врученное мне стадо денно и нощно тому поучать, еже да поможет мне честнейший отец наш Бахус!»
Никита Моисеевич Зотов. Первый учитель и близкий соратник Петра I
В князь-папы по очереди были избраны М. Ф. Нарышкин, Н. М. Зотов и П. И. Бутурлин. Для последнего по приказу царя устроили шутовскую церемонию венчания со вдовой предыдущего патриарха. Описание второй свадьбы не сохранилось, о бракосочетании Зотова читаем у Бергольца:
«В постели новобрачные, в присутствии царя, должны были еще раз пить водку из сосудов, имевших форму partium genetalium… и притом довольно больших. Затем их оставили одних; но в пирамиде были дыры, в которые можно было видеть, что делали молодые в своем опьянении».
Спешу разочаровать любителей пикантных подробностей: «молодой» невесте на тот момент было 60 лет, жениху за 70.
Если подобные полуофициальные представления описывались письменными инструкциями, составленными Петром, то внутреннюю жизнь и застольные истории мы можем узнать из сохранившейся переписки соборян. Там же фигурирует их жаргон и прозвища. Пьянство и алкоголь именовался Ивашкой Хмельницким, распутство Ярёмкой. У каждого члена собора помимо «церковного» сана было своё прозвище. У самого Петра I была кличка Пахом-Пихайхуй, Бутурлина называли Петропиздом, монахини в иерархии собора именовались «монахуйнями», в общем, богатые словообразовательные возможности русского языка использовали на полную катушку.
Состав Всепьянейшего собора тоже восстанавливается по письмам. Членами были как представители старой знати — Ромодановский, генерал-фельдмаршал Апраксин, так и новая элита — Иван Мусин-Пушкин, Александр Меншиков. Обслуживали и везде сопровождали гуляк многочисленный штат шутов и балагуров.
Помимо сумасбродных междусобойчиков соборяне устраивали и не менее шумные и пьяные «выходы в свет». Проходили они примерно одинаково: члены собора вместе напивались и всей гурьбой катались по гостям, где их должны были встречать с угощениями. Отличались такие вылазки лишь деталями — на святки распевали песни, пародируя «славление», на первой неделе Великого поста выезжали в вывороченных наизнанку шубах на ослах или в санях, куда запрягали свиней, медведей, козлов. Секретарь австрийского посольства описывает рождественскую поездку князь-папы Никиты Зотова в январе 1699 года в виде процессии из 200 человек на 80-ти санях, которые разъезжали по всему городу, требуя угощений в богатых домах. Зотов при этом был разодет в наряд «патриарха»: в руках посох, на голове митра (головной убор священников), которую украшало изображение обнажённого Вакха.
«Большой маскарад в 1722 году на улицах Москвы с участием Петра I и князя-кесаря И. Ф. Ромодановского», Василий Иванович Суриков.
Хозяев обычно заранее предупреждали, что к ним нагрянут почтенные гости, но порой ещё до выезда все так напивались, что ехать уже не могли. Поэтому было указано: в каждом богатом доме хранить запас продуктов на случай гульбы Всепьянейшего собора. В качестве пайка имелись «...хлеб, соль, калачи, икра, сельди, окорока, сухие куры и зайцы, ежели случится; сыр, масло, колбасы, языки, огурцы, капуста, яйцы и шабаш ... вины, пиво и меды».
Если на попойки, происходившие за закрытыми дверями, можно было закрыть глаза, то парадный уличный разгул, когда Пётр и компания разъезжали по городу, вызывал множество пересудов. Вот вам и новые дровишки в костёр слухов о Петре-Антихристе или легенде о том, что во время посещения Европы государя подменили, и теперь ряженный немец рушит Россию. Хотя любовью к старомосковским обрядам и традициям Пётр не отличался и до заграничных поездок. Пьянки соборян, пародирующие церковную иерархию и обряды, кажутся злобной насмешкой над допетровским обществом. Сложно сказать, иллюстрировал ли Всепьянейший собор только личную ненависть и желание Петра втоптать в грязь старые традиции, или это было одним из средств «переучивания» на новый лад своих приближённых. Раздражение Петра тоже можно было понять, он всё-таки был любопытным, образованным человеком, а старые бояре с закостенелым образом мысли никак с новым знаниям не увязывались. Например, против переноса празднования нового года утверждали, что «Бог мог сотворить мир только в начале осени, в теплую погоду и при обилии плодов, а не в морозном зимнем месяце». Петру с глобусом в руках приходилось объяснять, как сменяются сезоны в разных частях света.
Есть мнение, что собор — просто шутовская традиция, как карнавал или маскарад, сделанная с размахом и вкусами, присущими Петру. Это вполне похоже на правду: из первой части статьи мы помним, как император ради забавы поджигал дома. Такое уж специфическое чувство юмора было у человека.
Сохранились свидетельства, что смысл обильных алкогольных возлияний был не только в увеселении. Посланник Дании Юст Юль свидетельствует, что, спаивая приближённых, Пётр развязывал им языки и внимательно слушал и записывал, что болтают люди в пьяном угаре. Кампредон также озвучивал подобную мысль, что государь специально особенно старается напоить тех, чьи секреты ему интересны. Не только дружеская обстановка застолья могла толкнуть человека разоткровенничаться: нередки были и ссоры, а тогда-то уж участники конфликта понарасскажут друг про друга много интересного. По словам современников, такие стычки не были редкостью, за них не наказывали, но до открытого махача всё же не допускали.
В заключение хотелось бы сказать, что изучение личности Петра только в рамках его государственной деятельности можно считать неполным. Именно в повседневной жизни: досуге, житейских мелочах отражается характер монарха, среда, в рамках которой ему пришлось править страной. Развлечения Петра I — это довольно обширный пласт жизни людей той эпохи. С одной стороны, мы видим весьма свободные нравы, отказ от формализма, в то же время эта «свобода» и европеизация насаждалась деспотией. Абсолютно всем приближённым Петра, вне зависимости от собственных взглядов, приходилось не только работать, но и отдыхать по правилам императора.
