©Гектор Шульц
Часть первая.
Часть вторая.
Часть третья.
Часть четвертая.
Часть пятая.
Часть шестая.
- Он прав, - наконец-то ответила я. – Могли бы и спросить для начала, прежде чем за меня все решать. Спасибо, Сереж.
- Пустое, - улыбнулся маленький человек. Кто б мог подумать, что заступится за меня он, а не Марк. Но в моем сердце и в моей голове уже вовсю шла борьба. Часть меня была не против. За съемку заплатят деньги и деньги куда больше, чем я получила за ту съемку с Марком, когда мы просто терлись друг об друга. Другая часть вопила о стыде, о совести, о страхе. Если я соглашусь, то мне придется натурально трахаться с Марком на берегу пруда, изображавшего озеро. И более того, делать это перед всей съемочной группой. Но было и желание… Желание попробовать, самой ощутить, каково это – сниматься в настоящем порно. И в этот момент на задний план отступили и долги, и нужда, и страхи. Осталось только любопытство и возбуждение.
- Ладно. Я согласна, - тихо обронила я, заставив ругающихся моментально заткнуться. Сема облегченно выдохнул, Марк удивленно переглянулся с не менее удивленной Настей, а мама Валя уже спешила ко мне со своей черной сумкой, чтобы хорошенько так загримировать.
Фея сидела на берегу озера, выгнув спину и подставив жаркому солнцу упругую грудь, которую прикрывали крохотные, начавшие желтеть листья дуба. Однако шорох кустов заставил лесную красавицу вздрогнуть и испуганно прикрыть руками наготу. Впрочем, очень скоро испуг сменился любопытством, когда фея увидела, что из кустов вылезает прекрасный усталый юноша в красном камзоле.
- Молю тебя, фея, не беги, - поспешил воскликнуть он, поднимая вверх руки. – Отчаялся я. Заплутал в Волшебном лесу.
- Нужда тебя привела или любопытство? – спросила фея. – Что делает сын короля в Волшебном лесу совсем один? Без челяди, и без коня.
- Ищу любовь свою, которую похитил так коварно проклятый Румпельштильцхен. Околдовал он ее, в лес обманом заманил и в твердыне своей заточил.
- Могу помочь в беде твоей, - чуть подумав, ответила фея. – Да только уплатить за помощь тебе вперед придется.
- Проси. Проси, что хочешь, лесная госпожа. Но укажи мне, где любовь мою найти.
- Несложно это сделать, - рассмеялась фея, повернувшись к принцу. Упругие груди призывно колыхнулись. – Ежели так сильна твоя любовь, так поделись же ей со мной скорее. Отдай себя мне без остатка. Всего на миг, пока не скрылось солнце под водою…
И отдал принц себя всего, как и просила фея. И подарил ей то, что более всего она желала. Любовь свою и семя, которое он обронил на алебастровую грудь, на бедра и на живот. Рассмеялась фея и исполнила желание принца.
- Вижу, как сильна твоя любовь, густа и терпко пахнет, - ответила она, нагая и прекрасная. – Всего себя ты отдал. Без остатка. Что ж, так тому и быть, исполню обещанье. Спиной же к озеру поворотись, иди вперед ты ровно сто шагов, до мудрого большого дуба. На дубе том найди сухую ветку и, отломив ее, откроешь дверь в обитель карла Румпельштильцхена.
- Благодарю тебя, лесная госпожа, - учтиво поклонился принц, - и впредь никто не причинит тебе вреда, покуда буду я на троне…
Но не успел принц моргнуть, как прекрасная дева исчезла, оставив после себя лишь легкий и сладкий запах свежескошенной травы.
- Стоп! Снято! – крикнул Сема и, не сдерживаясь, принялся подпрыгивать на месте. – Изумительно, Женечка.
- Ну, выдала, мать, - усмехнулась Настя. Покраснев, я благодарно кивнула Вале, которая шустро избавила меня от «любви», оставленной Марком, и до кучи принесла мне плед, в который я с радостью закуталась.
- Звезда родилась, - улыбнулся Сережа, а Марк, подойдя ко мне, уважительно поцокал языком.
- Если бы не знал, то подумал бы, что это не первый твой фильм, - тихо сказал он. Так, чтобы услышала только я.
- Сочту за комплимент, - кивнула я, облизнув пересохшие губы.
- Ты как? В порядке?
- Да. Наверное. Непонятно пока. Не каждый день в порно снимаешься, - вздохнула я. – Марк?
- М?
- Это… слушай. А какой у тебя…
- Размер? – понимающе улыбнулся он.
- Ага. Я думала, что лопну, когда ты… ну…
- Понял, понял. Это с непривычки. Хорошо, что лубрикант был. Без него совсем беда иногда.
- Так сколько? – осторожно спросила я и покраснела, сама смутившись своего вопроса.
- Двадцать шесть, - ответил Марк.
- Ну, охуеть.
- Ага. Ну, рабочий инструмент таким и должен быть. Не поверишь, но клиенты часто заказывают порно, где у актера должен быть не просто большой, а огромный член.
- Семе повезло.
- Не то слово, - рассмеялся Марк. Он вытащил из кармана своего камзола мобильник и присвистнул. – Ого… Сема, там закат скоро. А у нас еще одна сцена не отснята. С Сережкой и Светой.
- Так, Валя! – громыхнул режиссер.
- Да тута я, тута, - вздохнула гримерша. – Готово все уже.
- Так, вижу. Тогда действуем быстро, - скомандовал Сема. – Аппаратуру к дубу, Олежа, выстави свет и начинаем. Так… Джоанна… то есть Света все еще находится под воздействием волшебного цветка, а Сережа…
- Румпельштильцхен, - снова поправила его Настя.
- Да еб жеж вашу… - не договорив, Сема потянулся за сигаретами и, закурив, продолжил. – Сережа, сперва снимаем «догги» возле дерева, потом «наездницу»…
- Табуретку дать? – ехидно спросила Настя. – Какой еще «догги», Сема? Он же не достанет.
- Достану, - вставил Сергей. – Отрадно, что ты так обо мне заботишься, Настенька.
- Кто ж, как не я, Половинкин. Ну, хозяин барин. Сам смотри, - сдалась та.
- По местам. Готовимся и начинаем. Финальная сцена, родные. Надо выложиться по полной. Так… Камера! Мотор!
Про порно есть одно охуительное заблуждение. Мол, съемка порно и съемка в порно – это работа мечты, легкие деньги и куча свободного времени. Ну, а хули. Сунул, кончил, вынул и гуляй. Так думает большинство. На самом деле, съемка в порно – это Ад. Самый настоящий. Вот только знают об этом лишь те, кто создает это самое порно.
Сотни одинаковых дублей, выматывающая работа гримеров, вынужденных раз за разом пудрить пизду или стирать с хуя актера помаду, съемочные дни по четырнадцать часов и постоянное копание в себе, как вишенка на торте. Да, можно сказать, что спасают деньги. Мол, зарплата хорошая, компенсирующая все эти минусы. Но и всех денег мира не хватит, чтобы сполна оценить этот воистину титанический труд.
Кто его знает, может в любительском порно все иначе. Может, там фильмы снимаются за один дубль и после того, как актер кончит, съемка прекращается, но в том порно, в котором снималась я, оргазм не являлся уважительной причиной для окончания съемок. Более того, порой снимали несколько вариантов финала фильма и бедному актеру приходилось буквально выдавливать из себя сперму. Ну а если это не получалось, то на помощь всегда приходила мама Валя и изготовленные ей обманки с фальшивой спермой. Такие обманки, зажатые в кулаке, выстреливали клейкой жидкостью на лица и на жопы актрис, а потом стекали по коже, как настоящая сперма. Актрисам же наоборот, никакие обманки не были нужны. А вот лубриканты… Лубриканты всегда были наготове на съемочной площадке, потому что без них можно запросто стереть себе пизду до кровавых мозолей. Тем более за десять-двенадцать часов съемок, наполненных однотипными сценами. Под конец съемочного дня запросто можно было увидеть такую картину: актриса обильно намазывает свое лоно лубрикантом, а актер, стоя в уголке, шипит и ругается, надрачивая рабочий инструмент, внезапно отказавшийся исполнять свою задачу. Тогда в помощь актеру шли таблетки, если сцену нужно было отснять кровь из носу прямо сейчас, или же режиссер объявлял, что на этом сегодня все, а продолжение будет сниматься завтра. И так… день за днем.
Странно, но тот стыд, что я испытала, когда снимали сцену у пруда, очень быстро выветрился. Наверное, так было у каждой актрисы. Мол, надо переступить через себя, отринуть стеснение и отнестись к происходящему, как к настоящему кино. Актеры же играют эмоции. Вот и порно-актеры их тоже играют. Разница лишь в том, что порно-актеров в кадре ебут по-настоящему, а не прибегают к помощи дублеров и хитрых ракурсов камер, чтобы не показывать то, что показывать нельзя.
Через пару недель я согласилась сняться в двадцатиминутном фильме с весьма обычным и даже скучным сюжетом. Да, мне снова понадобились деньги, потому как самочувствие мамы неожиданно ухудшилось и ей снова пришлось лечь в больницу. А это значило, что снова надо искать бабло на лекарства, на еду, да, блядь, на обычное существование. От братца Петеньки помощи было, что от козла молока. И то, козел в разы полезнее этого трутня, который только и мог, что пиздить вещи из дома, или же пропадал на промке со своими дружками. Но для мамы он все равно был любимым сыночкой. Хуй его знает, если честно. Может быть, когда я сама стану матерью, я пойму, чем руководствовалась мама, а пока приходилось довольствоваться непониманием.
К счастью, мне не пришлось отыгрывать ни фею, ни принцессу. Сценарий, написанный Настей, был прост, но желания заказчиков хоть и обсуждались, но никогда не осуждались. Все ж мы делали это за деньги. И весьма хорошие по меркам нашего города. Однако, читая сценарий, я не удержалась от улыбки. Своя специфичная изюминка в этой истории все же была.
- Короче, красотуля, даю вводные, - вздохнула Настя, когда я вернула ей сценарий. – Марк – педераст!
- Сама ты педераст, - возмущенно откликнулся Марк, поворачиваясь к ехидно улыбающейся сценаристке. – Это что за заявления?!
- Ну, роль у него такая. Педераст он типа. Скрытый. Шифруется, в общем, глиномес. А еще он твой сводный брат. Ты – студентка, у которой чешется пизда, а на горизонте только нестандартный такой братец, которого ты решаешь соблазнить. Ожидаемо, что успешно. Это ж порно, а не мелодрама. В общем, братец обращается к тебе за помощью. Надо ему помочь с докладом. Ты соглашаешься, но с условием, что он тебя выебет. А у пацана вообще край. Без доклада на паперть пойдет, бомжам хуи полируя…
- Настя!
- Отвлеклась, пардон. Короче, фильм у нас на три сцены разделен. В первой братец сиськи твои трогает, ну, типа преображение происходит. Вторая сцена, значит, ты застукала его, как он твои трусики нюхает… Расслабься, Марк. Мама Валя тебе чистые даст. Одеколончиком еще попшикает. С ароматом китайского кальмара.
- Что бы я без твоей заботы-то делал, - фыркнул Марк, которого Валя гримировала перед съемкой.
- В общем, трусонюх пойман и наказан куннилингусом. Тут по идее преображение завершается и в третьей сцене сводный братец зажигает со своей сводной сестренкой. И резвятся, резвятся, как кролики плодятся…
- Настя!
- Скучные вы, - хмыкнула та. – Суть фильма понятна?
- Более чем, - заверила я.
- Реплики выучили? Если нет, то Сема опять страдать будет, а когда он страдает, то любит себе пятерню в лоб впечатывать по поводу и без.
- Выучили, выучили, - проворчал Марк, все еще обижавшийся на не слишком-то деликатную сценаристку.
С первой сценой проблем не возникло, благо что была она весьма обычно, которую легко можно увидеть в любом кино. Разве что Марк слишком уж елейно улыбался, когда принялся лапать мою грудь. Из-за этого сцену переснимали раз десять, не меньше, потому как это было совсем не в характере персонажа.
Во второй сцене уже отметилась я, потому что Марку наклеили фальшивые усы, которые дико меня щекотали, вызывая не сладострастные стоны, а смех придушенной гусыни. Потом вновь запорол пару дублей Марк, увлекшийся куни и совсем не походивший на того, кто делает это первый раз в жизни. Семе то и дело приходилось его одергивать и верещать на всю площадку, чтобы Марк поубавил пыл.
Третья сцена далась тяжелее всего. Не знаю, вина ли это Марка, который не походил на человека, равнодушного к женским прелестям, или же виной моя скованность, избавить от которой не смогла даже порция коньяка, поднесенная мне сердобольной Валей, но сцену снимали долго. Навскидку, часов шесть точно. И за время, проведенное в кровати, я вымоталась так, словно пробежала марафон с рюкзаком, набитым туристической снарягой. Поэтому долгожданное «Снято» от Семы было воспринято и мной, и Марком с вздохом облегчения.
- Так, родные… Актеры в душ, остальные собираемся на кухне, - пробормотал режиссер, наминая нижнюю губу мизинцем, как привык делать в минуты особой творческой задумчивости.
- Новый заказ? – уточнил Марк.
- Да. Необычный. А такое мы обсуждаем, как вы помните, - кивнул Сема.
- Даже не надейся, - отрезала я, отпихивая Марка в сторону. – Душ мой.
- Ну, я же не быдло, а джентльмен, - усмехнулся он, придерживая мне дверь.
- Все вы так говорите, - вздохнула я, включая душ. – А потом «сорок два»! И прощай-прощай, моя любовь.
Когда я наконец-то искупалась и переоделась, на кухне уже вовсю шло обсуждение очередной «необычной» заявки, которую Семе передала Лика – неизвестная мне женщина, ведающая не только бухгалтерией, но и сортирующая заявки, валившиеся на почтовый ящик студии каждый день. Все ж не зря Сема столько времени потратил на то, чтобы о его студии знали за пределами не только нашего города, но и всей страны.
- Что я пропустила? – шепотом спросила я Марка, который, как и подобает мужчине, искупался за пять минут и сейчас потягивал горячий чай, завернувшись в белый, махровый халат.
- Пока ничего, - так же шепотом ответил он. Но сидящая рядом Настя, как обычно, фыркнула и мотнула головой.
- Угу, как же, «ничего», - ответила она. – Сема у нас в зоофилию ударился.
- В смысле? – нахмурилась я.
- В прямом. Такие заявки сразу в печь надо, а он их на обсуждение выносит.
- Перестань истерить, Настенька, - вздохнул режиссер, услышав обрывок нашего разговора. – Речь идет не о настоящем звере. Это лишь видимость. Фикция.
- Угу. Знаем, плавали, - сценаристку его слова не убедили. – Сначала фикция, потом фрикции. А потом Ладку карликовый Наполеон трахает.
- Никакой зоофилии не будет. Я же не идиот! – рявкнул Сема. – А за Наполеона, между прочим, хорошие деньги заплатили. Или ты забыла, как в блокнотик ручками все писала?
- Ладно, ладно, - проворчала Настя. – Давай, втягивай нас в блудняк. Со зверями и ебанаматами.
- Так что там за заказ? – растерянно спросила я. Сема почесал проплешину на голове и мизинцем вернул очки, сползшие на кончик носа, обратно на переносицу.
- Обезьяна сношается с Фэй Рэй, - ответил режиссер. – Точнее, горилла. Еще точнее, уменьшенный Кинг-Конг.
- А Фэй Рэй… это кто? – нахмурилась я.
- Актриса, - пояснила всезнающая Настя. – Снималась в «Кинг-Конге» тридцать третьего года. Культовый фильм с пластилиновыми монстрами, хуе-мое и все такое. Сема, это часом не Сказочник прислал?
- Кто ж еще, - хмыкнул Сема.
- Сказочник? – совсем уж запуталась я.
- Заказчик наш постоянный. Из Марселя. Фанатеет, когда Ладку или Маришку ебут всякие бабайки и сказочные твари. Тот фильм про Румпельштильцхена он заказал. Платит хорошо, но и заказы у него частенько ебанутые.
- Ну, твои, не менее ебанутые сценарии, он тоже любит, - поддел Настю Сергей. Та показала маленькому человеку язык и смущенно покраснела. – Заявка так-то скупая, основной сюжет ты пишешь…
- Ладно, ладно. Уел, - перебила его Настя. Она взяла со стола лист бумаги и внимательно пробежалась глазами по письму от загадочного любителя странного порно из Марселя. – Так, так… «Пораженный уменьшающим лучом Кинг-Конг пробирается в квартиру Энн Дэрроу»… Ага, это персонаж, актриса, которую играла Фэй. Так… «Энн испытывает к Конгу нездоровое влечение и горилла занимается с ней сексом». С каждым словом все охуительнее и охуительнее. «Хотелось бы увидеть в роли Энн актрису, которая на нее очень похожа». Ну, с этим просто. Ладка наша, ну чисто Фэй. Причесать только и татухи замазать.
- Может сама с обезьяной ебаться будешь? – фыркнула Лада. Она гневно и весьма вызывающе посмотрела на Сему, отчего режиссер поник и превратился в пожухлого деда. – Сема, я на такое не подписывалась! Тройничок – запросто. Белоснежка, отсасывающая гному – легко. Заключенная, которую надзиратель самотыком наказывает – без проблем. Но с обезьяной – это перебор. Нет, Сема, даже не перебор. Это пиздец!
- Ладочка, солнышко, - улыбнулся Сема. – Где ж я тебе живую гориллу достану? Это раз. И два. Никто не собирается настоящую обезьяну снимать. Это и противоестественно, и опасно. Костюмчик на актера наденем, свет настроим, и никто не отличит.
- Сомнительно, но окей, - кивнула Настя. Ее глаза возбужденно блестели, и я могла бы поставить сотку, что в этой прекрасной бледной головке уже вовсю рисуется сценарий, где Мини-Конг сношает американскую актрису. – А что, если сделать обезьяну малость разумней, чем это было в фильме? Как вариант, как вариант…
- Теперь ее можно оставить на пару часов, - улыбнулся Сема, смотря, как Настя бубнит себе под нос и загибает пальцы. – Реализма от нас никто не требует. Все же сам факт, что Кинг-Конг уменьшен, уже нелеп и фантастичен. Осталось решить, кто берется за роль.
- Обещаешь, что мне не придется ебаться с настоящей обезьяной? – угрюмо спросила Лада. Сема ободряюще улыбнулся и кивнул. – И под шкурой будет нормальный мужик? Марк, Веня или Сережка там?
- Насчет Половинкина ты загнула. Это уже не Мини-Конг получится, а горилла-лилипут с рахитом, - перебила ее Настя. – Марк для обезьяны слишком тощий. Прости, красотуля, но этот шедевр пройдет без твоего участия.
- Вообще-то, это я решаю, кто подойдет, а кто нет, - вставил Сема. Настя хмыкнула, мол, «моя хата с краю» и водрузила на колени ноутбук. – Вот и славно, что с этим определились. Клятвенно заверяю, Ладочка, что обойдемся настоящим человеком. Только в костюме гориллы.
- Длина хуя обычной гориллы три сантиметра, - заметила Настя.
- Боюсь спрашивать, откуда у тебя такие познания, - съязвил Сергей, вызвав у остальных смешки.
- Книжки читаю, а не в срамоте всякой снимаюсь, как всякие гнусные карлы, - парировала та. – С другой стороны, если у нас не реализм, то обезьяне можно весьма увесистую елду наколдовать в сценарии.
- Комплекция тоже важна, - мотнул головой Сема. – Настя права. Марк слишком худой для этой роли.
- А я? – возбужденно спросил Веня, сидящий рядом с Катериной Львовной.
- Кукуруза между ног – не самый плохой вариант, - хмыкнула Настя. – Можно в сценарий добавить объяснение, что уменьшающий луч исказил и хуй царя обезьян. Только почему он сделал его похожим на кукурузу? Ну, кто его знает. Может, у ученого было специфическое чувство юмора… А это идея.
- Я готов, - поспешил добавить Веня. – Деньги лишними не будут.
- Ладочка, что скажешь?
- Не против, - протянула та, кивнув Вене. – Только уложитесь в минимум дублей. От кукурузы у меня там все натирает. Даже лубрикант не помогает.
- Придется постараться, - вздохнул Сема. – Настя, сколько тебе надо времени, чтобы сценарий подготовить?
- Дня три-четыре.
- Не так уж и много, - усмехнулся Марк.
- Ну а хули ты думал, сладкий. Мы ж тут не «Молчание ягнят» снимаем, - буркнула Настя, с головой погрузившись в проработку черновой идеи.
- Тогда ставим в график на выходные. Утвердим роли позднее, как будет готов финальный сценарий и раскадровки.
- Все? – устало спросила Лада. – Домой можно идти?
- Нужно, родные, нужно. Так, все. Отбой. Катерина Львовна, Веня… Жду вас завтра к трем часам. Нужно отснять финал истории про папу-зэка и учительницу химии.
Естественно, я не могла упустить такой возможности и в субботу примчалась на съемочную площадку, чтобы самолично увидеть историю уменьшенного Кинг-Конга. Впрочем, как оказалось, не только мне это интересно. Выходным днем пожертвовали все актеры, заявившись в студию ранним утром. Были там и те, кого я уже знала, но хватало и новых лиц. С ними меня познакомил Марк, пока Сема, Веня и Лада делали финальный прогон первой сцены. Ну, технически это была не первая сцена, а финал, который Сема всегда снимал первым. Болтовню и прочие мелочи снимали позднее. Исключения, конечно, были, но очень редко. Все ж у каждого творца свой собственный подход к творчеству. Сема любил начинать съемку с конца истории, пока актеры свежи и друг друга еще не заебали. Позднее стало понятно, почему режиссер решил начать с финала.
Работу с Ладой мама Валя провела не то, чтобы хорошую, а идеальную. Глядя на красивую женщину, лежащую на кровати с сигаретой, в голове невольно проносились кадры из старых американских фильмов. Ладу было не узнать. Ее собственные яркие волосы закрыл роскошный белый парик, кремовое платье было невероятно красивым и притягивающим взгляд. И откуда Валя его только вытащила? Макияж, продуманность образа… все было идеальным. На кровати сейчас лежала не наша Лада Расписная, а кто-то похожий и на Кэтрин Хепберн, и на Вивьен Ли, и на Барбару Стэнвик одновременно. Откуда я их знаю? Ну, пацанки с Речки разными бывают. Как и фильмы, в коллекции их родителей. Не все же быдло быдлом рожденное.
Однако любование роскошной Ладой отошло на второй план, когда из гримерки Вали вылезло нечто. Нечто лишь отчасти напоминало обезьяну, да и то, лишь общими чертами. Черная шерсть, покрывавшая тело, была грязной и свалявшейся, в воздухе разлился тяжелый и терпкий запах старья и нафталина. Куда страшнее, наверное, была рожа существа. Уродливая голова с безобразной пастью, украшенной желтыми кривыми клыками и черными, глубоко запавшими глазками. Один глаз и вовсе проваливался куда-то внутрь, когда нечто вертело безобразной головой. Венчал все это великолепие болтавшийся между ног обезьяны лиловый член, отчасти похожий на мутировавшую кукурузу. Съемочная группа в ужасе смотрела на нечто, аккуратно пробирающееся к кровати, на которой застыла в состоянии полнейшего ахуя Ладочка.
- Ебать… - коротко озвучил всеобщее впечатление Олег, разинувший рот и недоуменно смотревший на самую странную обезьяну в своей жизни. Это короткое и, конечно же, умное, наполненное глубоким смыслом слово пробудило и Ладочку. Дрожащий палец актрисы сначала указал на обезьяну, а потом гневно уперся в охуевшего не меньше остальных режиссера.
- Сема, нет! – взвизгнула Лада. – Я на это не подписывалась. Я с этой кудлатой хуйней ебаться не буду! Даже, сука, не просите!
- Тише, тише, - пробасил из глубин обезьяньей личины голос Вени. – Думаешь, мне легко?
- Это уже ни в какие ворота, блядь! – продолжила бушевать Лада. Сема, который по идее должен был ее успокаивать, все еще пребывал в прострации. Так его проняло актерское преображение Вени. И только Марк с Сергеем сохранили ясность сознания и сейчас без стеснения давились смехом стоя в сторонке. А Лада меж тем перешла на ультразвук. – Сема! Оно воняет! Сема! Слышишь? Это не горилла, Сема! Это старый, мохнатый человек. Мой дедушка так вонял, прежде чем дуба дать, Сема. Пиздец, Сема!
- Ну, в самом деле… - пробормотал режиссер, пытаясь отыскать хоть какие-нибудь слова, да вот проблемка. Подходящих слов, чтобы успокоить ведущую актрису, попросту не было.
- Нет, нет, нет, - забормотала Лада, хватаясь за сигареты. Ее руки дрожали так сильно, что закурить она смогла только с пятой попытки и, выпустив густое облако нервного дыма, указала сигаретой в сторону неловко переминающейся обезьяны. – Это фильм ужасов, Сема! Это не порно! Шимпанзе я в себя не пущу.
- Ну, технически это горилла, - масляно улыбаясь, перебила ее Настя, которую вся эта ситуация определенно веселила.
- Да хоть орангутанг, - рявкнула Лада. – Помойте, причешите, пакет на голову наденьте и, может быть, я соглашусь.
- И что за шум? – устало поинтересовалась Валя, присоединяясь к обсуждению.
- Это уебище об меня тереться не будет. Оно пахнет, как мой дед, - обиженно воскликнула Лада.
- Ну, вы хотели гориллу, вот вам горилла, - равнодушно ответила гримерша. – Гориллы воняют и выглядят странно. Да и где я вам костюм другой найду?
- Валечка, ты, без всяких сомнений, молодец, - пробормотал все еще пребывающий в шоке Сема. – Такую работу проделала…
- Если вам не нравится, то сами ищите себе обезьяну, сами гримируйтесь, - безапелляционно заявила Валя. И это наконец-то пробудило режиссера.
- Так, перестали нагнетать негатив! – рявкнул он. – Вы актеры или кто? У нас есть заказ, мы его приняли. Настоящие профессионалы всегда идут на жертвы ради роли.
- Ну, не с такой же хуйней мне трахаться? – жалобно всхлипнула Лада. Поразительно, как быстро меняется настроение у этой женщины. – Это же злоебучая мартышка, в конце-то концов…
- В костюме очень жарко, - вновь пробасил Веня. – Если мы не снимаем…
- Снимаем! – перебил его Сема. – Так, перерыв на полчаса. Ладочка, солнышко, успокойся. Валя сейчас приведет костюм Вени в порядок.
- В какой еще порядок? – мрачно спросила гримерша.
- Хотя бы запах уберите, - сдалась Лада. – А то, когда обезьяна на меня залезет, я про дедушку буду думать. Расплачусь еще. Или стошнит…
- Да тут шизы на целую книгу, - прошептала Настя, лихорадочно стуча по клавиатуре ноутбука. – Бестселлер получится. Бля буду.
- Прибылью-то поделишься? – поддел ее Сережа, но Настя уже с головой погрузилась в творчество. А в такие моменты для нее переставало существовать все, кроме страницы в текстовом редакторе.
Через полчаса, наконец-то, приступили к съемкам. Валя мудрить не стала и просто облила костюм гориллы каким-то адовым количеством одеколона из своей гримерской сумки. Это частично парализовало и Ладочку, и Сему, и Олега, которые терли слезящиеся глаза, пока не привыкли к терпкому запаху. Как себя чувствует Веня, никто не потрудился спросить. Но, по крайней мере, от нафталиновой вони удалось избавиться.
Странное это было действо. На кровати лежала обнаженная красивая девушка, которую, утробно рыча, терзала странная плешивая обезьяна, порой поправлявшая морду мохнатой рукой. А все потому, что маска гориллы то и дело сползала налево, закрывая Вене обзор. Поначалу Сема пытался влиять на ситуацию, но в итоге махнул рукой и велел Олегу сосредоточиться на крупных планах, поняв, что гораздо проще общие планы отснять потом.
- Ладочка, левее. Ногу не задирай, ничего не видно, - командовал режиссер. – Так, остановились. Олежа, нужны кадры снизу.
- Сейчас, сейчас, - буркнул Бессмертный, снимая камеру со штатива и занимая место на полу так, чтобы задница фальшивой гориллы располагалась прямо над объективом. – Можно.
- Резче, злее, жестче! – приказал Сема, сидящий на корточках рядом с оператором. – Поддай жару, Веня.
И Веня поддавал, да так, что, не выдержав, выхватил кукурузу и выдал такой мощный оргазм, что попал не столько на Ладу, сколько на спинку кровати и стоявшего слева от стойки со светом худощавого паренька в очках, выполнявшего на площадке функцию «принеси-подая». Вкупе со сползшей на бок маской, картина вышла крайне странная.
- Да еб вашу мать! Стоп! – ругнулся Сема. – Я не разрешал кончать!
- Прощенья просим, - откликнулся Веня. – Сил не рассчитал.
- И что это такое? Нам надо на Ладочку, крупно, обильно.
- А ты чуть Степке глаз не выбил, - ехидно добавила Настя, смотря на яростно вытирающегося паренька в очках.
- Нормально, - вздохнул тот и благодарно улыбнулся, когда Валя передала ему пачку влажных салфеток.
- Теперь ты помеченный графом Маисом, - кивнула Настя, возвращаясь к ноутбуку. – А семя у него проклятое…
- В смысле, проклятое? – испуганно спросил Степа.
- В прямом. Бесы там, - пробормотала сценаристка. – В малафье его, кукурузной. Сначала партаки по всему телу вылезают, а потом тяга к модернизации хуя появляется…
- Слушай ее больше, - улыбнулся Марк, похлопав паренька по плечу. – Иди, умойся. Все равно перерыв пока.
- И часто тут такое? – спросила я Марка.
- Постоянно, - коротко ответил он. – Иногда актеры не могут сдержать оргазм. И получается вот так. Но не переживай. Веню сейчас оботрут, обработают и дальше продолжат снимать.
- Ну, кончать по разрешению – это странно, - хмыкнула я.
- В нашей работе много странностей. Но ко всему привыкаешь. Даже кончать по приказу, - усмехнулся Марк. – Покурим?
- Пошли, - кивнула я. – Подышать свежим воздухом не помешает. Одеколон этот… пиздец, вонючий.
На перекур с нами увязался Сережа, Настя и, неожиданно, Лада, облачившаяся в халат. Странная то была компашка, расположившаяся на ступенях дома культуры. Белокурая красивая девушка, точно сошедшая из фильма с Хамфри Богартом. Усталый карлик в косухе. Бледная готесса в черном, обтягивающем платье. И мы с Марком, два цивила. Разве что на мне была любимая футболка с обложкой одного из альбомов Zeraphine, но выглядела я все равно весьма обычно.
