Кинопроизводство

©Гектор Шульц

Часть первая.
Часть вторая.
Часть третья.
Часть четвертая.
Часть пятая.
Часть шестая.
Часть седьмая.
Часть восьмая.
Часть девятая.
Часть десятая.

Естественно, на бедного Лешу тут же обрушился град вопросов. И от испуганного Семы, который понял наконец-то, кем были гости, и от остальных коллег. Бедный осветитель отдувался, но отвечать пришлось. Ну а когда страсти немного поулеглись, беседа вернулась в более спокойное русло.
- Что ж так, Семен Витальевич, - с укоризной протянул Леша, смотря на режиссера. – Кто ж без крыши-то работает? Я думал, что схвачено у вас все.
- Да не было нужды в этом. О нас и не знал никто. А тут… Как узнали-то?
- Слухами земля полнится. Слил кто-то, - важно произнес Олег, заставив Настю фыркнуть.
- От он, знаток преступного мира, - рассмеялась она. – Чего ж молчал, когда эти Сему прессовали? Только Лясику смелости хватило.
- Тихо, Насть, - пробормотал Сема. – Все растерялись. Чего сейчас это припоминать. Надо думать, что делать теперь.
- Ментов может вызвать? – предложил Марк.
- Не поможет, - мотнул головой Веня. – Не эти, так другие потом придут. Кому на власть плевать будет.
- Дело говорит, - буркнул Леша. – Если эти нарисовались, то теперь про студию все знать будут.
- И что делать? – растеряно спросил Сема. – Я ж с таким никогда не сталкивался. А зачем на стройке-то встречаться?
- Чтоб пизды дать, - коротко ответила Настя. – Пока не согласишься на их условия. А денег просить много будут. Зуб даю.
- Так точно, - кивнул осветитель. – Ну, раз я вписался, значит обратку давать поздно. Завтра съездим и поговорим, Семен Витальевич.
- А если отказаться? Ну, не ехать? – Сема отчаянно трусил. Это было заметно, однако все понимали нервозность режиссера. Он с таким никогда не сталкивался. Вот и боялся.
- Нельзя, - тихо добавила я. – Могут студию спалить. Могут актеров… ну, поняли. Такие люди на что угодно способны.
- Разве ж это люди? – всплеснула руками Катерина Львовна. – Уроды скорее, какие-то.
- Так и есть. На районе это норма. И не важно, где. Окурок, Речка, Грязь… центр. Везде так.
- И раз уж шпана объявилась, причем окурковская, значит, без крыши не обойтись. Слышал я про Герцога этого, - вздохнул Леша. – Мелочь, но кровь попортит может. Поэтому крыша нам нужна авторитетная. Чтобы напрочь отбить желание у таких сюда вот так заявляться.
- Если что, я с вами поеду, - чуть подумав, ответил Веня. Он с улыбкой посмотрел на свои расписные руки. – Но Семена Виталича в обиду не дам.
- Я тоже вписываюсь, - мрачно добавил Марк. – Четверо, это уже не трое.
- Ох, родные мои… - проскулил Сема, однако его тут же перебил Леша.
- Погодите себя в жертву приносить. Придумаем что-нибудь. Есть у меня друзья. Впишутся, если что. Да и человечек есть, который на нужных людей вывести может. Так что, отставить панику.
- Хотелось бы. Какая уж тут работа, - вздохнул Сема. И мы прекрасно его понимали. Ни о каких съемках теперь речи не шло. Все мысли занимала шпана и их недвусмысленное предложение о встрече. И только Леша, казалось, ни о чем не волновался. Словно в его жизни случались и вещи похуже.

Конечно, не спать всю ночь и гонять в голове не слишком уж приятные мысли пришлось именно Семе, но нашелся еще один человек, который страсть как хотел увидеть стрелку своими глазами. И ради этого готов был на все. Настя.
Для начала она атаковала Сему с Лешей, пытаясь набиться сопровождающей, однако Леша наотрез отказался брать ее с собой. Когда стало понятно, что поехать вместе с режиссером на стрелку не получится, Настя принялась придумывать другие варианты. Один из них был прост и по-своему гениален. Спрятаться где-нибудь на возвышении и следить за встречей с помощью бинокля. Благо что ресторан «Моряк» находился на возвышении, с которого открывался прекрасный вид на заброшенную промку. Но идти одной Насте не хотелось, поэтому она начала искать, кто впишется в эту авантюру. В итоге идти с ней пришлось мне и Марку, и далеко не по причине нашего любопытства. Виной всему беспокойство за Настю, которая могла засунуть чувство самосохранения себе в жопу и полезть в самое пекло.
- Да, ладно, - проворчала она, когда Марк озвучил свои опасения. – Чего вы бздите? Я ж не говорю, что надо прятаться в трех метрах от шпаны. Мы на пригорочке потусим, в бинокль позырим и свалим по-тихому.
- Чего тебе так эта стрелка далась? – нахмурилась я. – Поверь, в разборках ничего интересного нет. Зато есть возможность стать нежеланным свидетелем, если что-то пойдет не так.
- А если они Сему ебнут? – усмехнулась Настя. – И уйдут безнаказанными? А тут мы все видели. Оп! И рука правосудия сдавливает стальной хваткой мошонку организованной преступности.
- Угу. Или преступность сдавливает наши шеи, потому как менты у них куплены, - мотнул головой Марк. – Не, Насть. Правда. Откуда такой интерес?
- Блядь, ну вы и зануды, - вздохнула она. – Это же интересно. Ну, мне по крайней мере.
- Тебе не на патологоанатома надо было идти учиться, а на журналиста. С твоим-то любопытством.
- Там кафедру и так половина нашей тусовки оккупировала. А я, может, и правда книгу напишу. Или сценарий накатаю, а потом фильм по нему снимут. Про весь наш сраный городишко и дичь, которая в нем творится. Люди ж, они чо, грязь любят. А если эта грязь настоящая, так их за уши от нее не оттащишь. Короче. Либо вы со мной идете, либо я одна пойду.
- Говорят, что в споре осла с бараном нельзя поставить точку, - улыбнулся Марк. – Теперь можно, потому что найдено самое упертое существо на свете.
- Спасибо за комплимент, милый. Моему будущему темному принцу несказанно повезло, - улыбнулась в ответ Настя. – Так, что? Когда выдвигаемся?
- Давайте в пять у «Моряка» встретимся, - вставила я. – Но, если нас запалят, сразу валим. Идет?
- Говно вопрос, красотуля, - беспечности Насти можно было только позавидовать. То ли она и правда была бесстрашной, то ли просто маска бесстрашия сидела слишком уж хорошо.

«Моряк» был рестораном новым. Открылся он всего полгода назад, но уже стал излюбленным местом встречи и криминальных элементов нашего города, и зажиточных горожан. Ценник в ресторане и впрямь был конским, простой человек не потянул бы и тарелку оливье, однако тем, у кого были деньги, такие цены странными не казались.
Располагался «Моряк» на возвышении, с которого открывался прекрасный вид на реку и лес за ней. Поговаривали, что с этой верхотуры частенько спускали особо ретивых и загулявших посетителей, но то были просто слухи. Нас же куда сильнее волновали не легенды, которыми уже успел обрасти новый ресторан, а вид на промку, который с него открывался. Когда-то в пойме хотели построить детский центр: с кружками, шахматным клубом и стадионом. Но проект заморозили, и он очень скоро порос бурьяном, сквозь который торчали, как сгнившие пеньки зубов, бетонные опоры. Немудрено, что это место облюбовала шпана. Как мелкая, предпочитавшая нажираться в укрытии голых, бетонных стен дешевым бухлом, так и шпана серьезная, проводившая здесь стрелки и разборки с теми, кто попал к ним на прицел.

Когда мы с Марком подъехали к ресторану, то неслабо удивились, увидев, что Настя уже ждет нас. Удивляло не то, что она приехала раньше, а ее прикид. Куда только девалось привычное глазу черное платье и черные лакированные туфли. Сейчас Настя больше походила на обычного подростка, которые стайками гуляют по набережной, похожие друг на друга, словно близнецы. Величественные готические одежды сменила черная толстовка, камуфляжные свободные штаны, которые Настя сто процентов стащила у своего родителя, и серые кроссовки. За спиной болтался полупустой рюкзак.
- Что не сделаешь ради искусства, - вздохнула Настя, увидев наши с Марком улыбки. – Даже цивилом прикинешься.
- Тебе идет, - кивнула я. – Прям типичная босота из Грязи.
- Ну, конечно, - фыркнула она. – Так, ладно. Пока вас не было, я охуенное местечко нашла. Закачаешься. Вся промка, как на ладони. И жратвой из ресторана не несет.
- Бинокль-то взяла? – усмехнулся Марк.
- Естественно. Батя если узнает, румяной жопой я точно не отделаюсь. Трясется за него, как умалишенный. Память о службе. Ага, как же. Слямзил перед дембелем или за пузырь у кого выменял.
- Ладно, - сдался Марк. – Веди, Сусанин.
- Тут недалеко, - ответила Настя. – Забор только перелезем.

В одном она не соврала. Вид на промку с точки открывался восхитительный. Был виден и недостроенный детский центр, и котлован для бассейна, и даже стадион, на котором обычно и случались стрелки. Но восхищение удобным местом наблюдения отошло на второй план, когда мы увидели, что на пустыре уже крутятся какие-то люди. Прищурившись, я разглядела Сему и Лешу, а потом, благодарно кивнула, когда Настя протянула мне бинокль.
- На. Не ломай глаза, - буркнула она.
- Спасибо, - кивнула я. – О, так лучше. Гораздо.
- Ну, что там? – нетерпеливо спросил Марк, острым зрением не обладавший. Вместо ответа я протянула ему бинокль. – Ого. Человек двадцать. Но это не те, что к нам приходили.
- Точняк, - вставила Настя. – Это походу Лясик наш знакомцев привел. Ну, двадцать человек – это не четверо. Повезло Семе с осветителем.
- Угу, - хмыкнула я. – Похоже, что Лешку повышение ждет.
- Если живыми выберутся, - хохотнула Настя и, заметив, как мы напряглись, картинно закатила глаза. – Да, ебана… Ну, юмор такой. Черный, профессиональный. Расслабьте булки, пока алмаз оттуда не выскочил.
- О, смотрите. Машины какие-то, - перебил ее Марк и протянул бинокль мне. К беседующим подъехали три машины: серебристая иномарка и две «девятки». Ну, классика. Шпана районная признавала только их. Только мелочь гоняла на «пятерках» и «семерках». Правильные пацаны, как они себя называли, предпочитали «восьмерки» и «девятки».
- А вот и знакомые лица, - протянула я, увидев вчерашних гостей. Настя выхватила у меня бинокль и ехидно усмехнулась.
- Судя по рожам, такого они не ждали. Лясик вон и еще один мужик с Флаконом этим трут о чем-то. Эх, надо было у Бессмертного камеру подрезать. Какие бы кадры получились… Ха, Сема так смешно топчется.
- Сема сейчас на такой измене, что даже я его нервозность чувствую, - кивнул Марк. – Опа. Еще одна машина приехала. Нехило…
- Что там? – нетерпеливо спросила Настя. – Что за машина.
- «Мерин» красный, - ответил Марк. – И я знаю, чей он.
- Ну? Не тяни кота за мудя, ему и так больно.
- Помнишь, Леша про Гарри Козырного говорил? Ну, бандоса, который вроде как городом владеет.
- Ну?
- На этом «мерине» друг его ездит. Вова Черный.
- Черный? – переспросила Настя. – Как негр черный?
- Нет, - мотнул головой Марк. – Углем занимался когда-то. Отсюда и погоняло.
- А ты его откуда знаешь? – спросила я. Марк неожиданно покраснел и отвернулся.
- Доводилось пересекаться, - скупо ответил он.
- Ладно, хуй с ним, с Черным этим. Что там происходит?
- Разговаривают, - ответила я, когда настал мой черед наблюдать за происходящим. – Хм…
- Что? Так, дай сюда, - рявкнула Настя, вырывая бинокль. – Интриганы хуевы. А, вон что… Лясы точат. И Черный этот, судя по всему, на стороне Семы стоит. Ха! Флакон ща штаны оподливит. Головку опустил… Чего ж ты, родной, такой грустный? Поди хуй сосал невкусный?
- Настя, как всегда, - вздохнул Марк. – Хм… Походу все. Расходятся.
- Тю, блин, - вздохнула Настя. – Я-то думала…
- Что? – улыбнулась я. – Ждала перестрелки с кровищей?
- Ну, хотя бы махач. А тут приехали, поболтали и уехали. Скукота. Зря только тащились.
- Погоди. Может, Сема завтра расскажет, что и как, - перебил ее Марк. – Так, вы, как хотите, а я бы выпил.
- Это можно, - задумчиво протянула я, смотря на него. – Может, поделишься тогда, как ты с этим Вовой Черным познакомился?
Марк не ответил. Лишь смущенно что-то хмыкнул и, поднявшись с колен, отряхнул штаны. Да, растащить его на этот разговор будет непросто.

На следующее утро Сема рассказал, что произошло на заброшенной промке. От режиссера исходил тяжкий дух перегара и бессонной ночи, но это не помешало ему коротко поведать о результатах стрелки. Итог, в целом, был ожидаемым. Поначалу Флакон и его прихвостни хорохорились, но как только увидели красный «мерседес» Вовы Черного, моментально скисли, поняв, что ловить здесь больше нечего. Вова Черный, поросший густой шерстью бабай, которым впору детей пугать, был крайне недоволен, что его выдернули на какую-то стрелку с шестерками. Но Гарри по таким местам ездить было по статусу не положено, поэтому отдуваться отправили ближайшего помощника. И тот развернулся на всю катушку, для начала морально втоптав Флакона и его дружков в грязь, а потом обрадовав Сему, что его крыша отныне сам Гарри Козырной и платить теперь нужно именно ему.
- Рано или поздно платить все равно пришлось бы. Не Гарри, так кому-нибудь другому, - пожал плечами Леша. – Да и вообще удивительно, как ваша студия так долго умудрилась просуществовать без крыши.
- Прятались хорошо, - кисло ответил Сема, все еще пытающийся оправиться от похмелья, прошедшей беседы со шпаной, и перспективы отдавать часть прибыли бандитам. – Кто в здравом уме дома культуры шерстит?
- Ну, теперь-то никто к нам врываться не будет? – мрачно спросила Настя.
- Не должны, - чуть подумав, мотнул головой Леша. – Идиотов связываться с Гарри или Вовой нет. Да и весть разнесут быстро.
- И лучше бы платить вовремя, - еле слышно добавил Марк. Он смущенно улыбнулся, поймав мой взгляд, и дернул плечами. Мол, вырвалось. Не обращай внимания.
- Так, родные, - кашлянул Сема. – Эта, без сомнений, неприятность должна нас только закалить. Работаем в прежнем режиме, по прежним ставкам актерам и персоналу. С Ликой насчет… хм, оплаты этим людям, я сам поговорю. Ах, да. Алексей… спасибо тебе большое за помощь. Признаться, даже не знаю, как пришлось бы выкручиваться, если бы не ты.
- Пустое, Семен Витальевич, - улыбнулся тот. Только глаза как-то подозрительно забегали. Но я быстро списала все на обычное волнение. – В семье же принято помогать друг другу.
- Точнее не скажешь, - вздохнул Сема, утирая багровый лоб платочком. – Так, ладно. Возвращаемся к работе. У нас три заказа горят, а деньги за них уже получены.
- И потрачены, - ехидно добавила Настя. – Бабайкам всяким криминальным отданы, чтобы баб своих по кабакам гуляли. Простите, простите. Характер скверный.
- И язык без костей, - усмехнулся Марк. – Что у нас по плану, Сем?
- Русалочка и морская ведьма Урсула, - буркнул режиссер. – Так, начали. Света, в гримерку. Ариэль должна быть готова через час. Веня следующий.
- Охуенный ход, а? – подмигнула мне Настя. – Урсулу наш граф Кукурузо играть будет. Вот уж где его початок пригодится. Полночи гадала, как бы его в сюжет встроить. Ох и стремная же из него полубаба-полуспрут получилась…
- Работаем, родные, работаем, - перебил ее Сема, хлопнув в ладоши. И в студии снова забурлила жизнь. Леша отправился настраивать свет, Олег возился с камерой, проверяя настройки. Улыбающаяся Света умчалась в гримерку, а нахохлившийся режиссер, мающийся от похмелья, взгромоздился на режиссерский стул, аки воробышек. Ну, как сказать, воробышек. Стандартный такой воробышек. Престарелый и перебравший с отбродившим зерном.

Глава восьмая. Финита ля комедия.

Год после того, отчасти, судьбоносного события пролетел, как один миг. Многим, и мне в том числе, казалось, что жизнь вновь вернулась в привычную колею. Съемки, учеба, скучать было некогда, а я частенько ловила себя на мысли, что студия и правда стала моим вторым домом. Домом более приятным и уютным. Где тебя всегда выслушают, пожалеют и накормят. Где нет веселого братца Петрушки, к которому проблемы липнут, как мухи на говно. Да и сами съемки перестали доставлять дискомфорт. Кто его знает, так только с порно, или через подобное проходят все актеры, в какой-то момент начиная по-другому смотреть на мир кино.
Казалось, с той первой сцены с Марком прошла целая вечность. Андрей, наш монтажер, как-то показал по моей просьбе то видео. Я смеялась, когда его смотрела. Потому что видела зажатую, испуганную, обильно потеющую девчонку. То ли дело Марк. Он в кадре всегда смотрелся превосходно. Ни капли стеснения. Но я была уверена, что его первое видео было точно таким же. Нелепым, неловким, смешным. Каждый из нас проходил через это. А потом приходило смирение, когда к любой роли ты относишься, как к роли. Не более.
Кем я только не была во влажных фантазиях Насти, писавшей сценарии фильмов по заказу всяких анонимных ебанатов. Скромной студенткой, развратной феей, соблазняющей принца у пруда, даже супергероиней была. Бзик у одного клиента на почве супергероики случился. Хотелось ему увидеть, как Сью Шторм трахают два хулигана. Потом невидимую бабу спасал мистер Фантастик и Сью благодарила уже его. Что только не отыгрываешь на камеру… Страх, унижение, боль, радость, счастье… И снова превращаешься в себя, как только звучит привычное «Стоп. Снято». Никто из нас тогда не догадывался, что рано или поздно, но фильмы эти обязательно всплывут. И снова изменят наши жизни, как в самом начале порнокарьеры. Кто-то обязательно пойдет камнем на дно, а кто-то сможет выплыть и начнет новую жизнь.

К слову, я очень быстро вникла в то, почему у Семы столько заказов, хотя, если так подумать, ниша-то вполне выгодная и порно снимали в то время многие. Секрет был прост. Понимая, что конкурировать в «простых» жанрах с другими студиями невозможно, как невозможно и хорошо на этом заработать, Сема быстренько ухватился за «сложные» заказы. Они стали его фишкой, магнитом для клиентов, которым нужно было что-то особенное, и за что эти самые клиенты были готовы платить хорошие деньги. Лика, которую на одном из корпоративов растащило поболтать, мою догадку только подтвердила.
- Сама посуди, - хмыкнула она, когда мы уселись в дальнем углу ресторана, чтобы перекурить и посплетничать. – Обычной порнухи и так много. У меня, помимо Семиной, еще две студии на балансе, кому я бухгалтерию веду и заказы скидываю. Только народ там непривередливый. Им обычную подавай. ЖМЖ, МЖМ, у бассейна, в ванной, в спальне. Без сюжета, без особой фишки. Стоит, по меркам порно, средне, продать можно нескольким клиентам… Сема же творец. Ему такое снимать неинтересно. Скучно. Знаешь, каким был первый заказ? Ну, с чего все пошло?
- И каким? – улыбнулась я. Лика глотнула виски с колой и наклонилась ко мне.
- Двое военных инопланетянку совратили.
- Гонишь?!
- Вот те крест, - мотнула она головой. – Мужик из Чехии заказал. А это, на секундочку, две тыщи первый год. Страна еще от девяностых не отошла. Но свобода уже чувствовалась. Многие тогда от этой заявки отказывались. Мол, сложно слишком. Костюмы найди, форму военную, локацию подходящую. Да еще и сюжет должен быть, а не обычные поебушки, к которым все привыкли. Сема залупаться не стал. Понял, что вот он шанс заявить о себе, как о творце. Еще и клиент приличные бабки платил за это мракобесие. Вольности допускал, если надо. Так ему хотелось увидеть, как инопланетянку вояки ебут. Тогда ни Настьки, ни Марка, никого не было. Сема, Олег, с которым он на свадьбе знакомых наших встретился, да Ладка с двумя друзьями своими, по объявлению пришедшие. Отдельная история, как мы костюмы эти блядские искали. Как декорации пытались найти. Ну… с грехом пополам справились. Клиент доволен, такую оду нам на сайте их… дрочерском, настрочил, залюбуешься.
- А что за сайт?
- Да форум закрытый, хотя с него до сих пор стабильно народ идет, - отмахнулась Лика. – Дрочилы там особенные кучкуются. Коллекционеры короче. Которым не обычное порно нужно, а эсек… эксек… эксклюзивное. Уникальное. Такое, чтоб только у них было, понимаешь? Сема быстро смекнул, что надо бы там зарегистрироваться, и объявление дать. Мол, снимаем любые фильмы, вы только деньги платите. Ну и что ты думаешь? В первый месяц мы четыре фильма отсняли. Странных, пиздец. Но денег подняли. Помещение нашли. В доме культуры на Окурке. Ну, поняла уже, да? Так вот. Подняться удалось в целом быстро, ну а с приходом Настьки уровень эксклюзивности такой попер, что у нас появилось то, чего не было. Выбор. Теперь Сема решал, хочет он снимать, как богиню Геру Геракл в жопу долбит, или же ему ближе соблазненная художником натурщица. Короче, у дрочил этих как… Чья коллекция круче, тот и крут.
- Ну, логично, - рассмеялась я.
- А ценится как раз все самое необычное. Чего у других точно нет. Хуй знает, может они на сходках своих просмотры устраивают. Или просто так хвастаются… Нам плевать. Платите деньги, мы снимаем. Любая чушь за приличное вознаграждение.
- Хитро.
- Еще как. Настины сценарии котироваться стали в их среде дрочильной. Потому что она не просто поебушки придумывает, а мать ее целую сюжетную линию. Со своими поворотами, диалогами, мизансценами, ну и так далее. Пока кто-то обычный ЖМЖ снимает, как сводный брат сестру с подружкой сонными дерет, Настька из этого такую историю состряпает, что удивляться еще долго будешь.
- Поэтому Сема ее терпит?
- Ага. Хорошего сценариста в нашем деле так просто не найти. А такого, который за любой заказ возьмется и конфетку из него сделает, так уж вовсе невозможно.
- Ну, режиссер так-то тоже не последнюю роль играет, - вздохнула я.
- Конечно. Сема, как он себя любит именовать, и Альфа, и Омега. Понятия не имею, что это значит, но звучит интригующе. У него словно чуйка на то, что выстрелит. С заказами так, и с актерами. Бывало, придет на кастинг девица смазливая, Сема мельком глянет и в отказ. Не подходит, мол. А Светка пришла, так он аж лужицей растекся. Чувствует он, что ли, особенных. Поди разбери.
- Угу. Севушку тоже почувствовал, - хмыкнула я, заставив Лику рассмеяться. – Особенность у того так и перла.
- Ну, не без накладок, что уж тут. Люди разные бывают. Не каждому порно-сцена покоряется… Плесни еще вискарика, будь душкой.
- Сама-то не думала себя в съемках попробовать?
- Не, куда там. У меня же муж, дети… Да и не было тяги к этому.
- Или нужды, - добавила я. Лика, улыбнувшись, кивнула.
- За деньгами сюда многие приходят. Но не все выдерживают. Тех, кто тут ради любви к порно – единицы. Ну, Тонька, если только. Она, как на кастинг пришла, сразу заявила, что на оплату ей насрать. Мол, всегда мечтала в порно сниматься.
- Заметно, - согласилась я, вспомнив, на какие роли соглашалась Тоня.
- У нее первым, кажись, этот… как его… гэнгбэнг был. До сих пор в этих терминах путаюсь. Понапридумывали, блядь. Короче, первым фильмом у нее жесткая групповуха случилась. С пятью мужиками. Она типа заложница, а они бандиты.
- Помню, Сема говорил, что снимали в промке заброшенной.
- Ага. Очканули в студии. Все ж там крики и все такое подразумевались. Ну, Тонька и выдала перформанс. Аж мужикам стремно стало. Слишком в роль вжилась. Зато и Сема, и клиент в восторге были. Очень натурально получилось.

С идейными всегда так. Они ныряли в роль с головой, отыгрывая так, что Станиславский бы от восторга захлебнулся. Для них не было стоп-жанров, моральных рамок и страха. Была лишь беззаветная любовь к порно, ради которого они были готовы на все.
Те же, кто пришел в порно-бизнес за деньгами, тоже готовы были вписаться практически в любой блудняк, но все-таки к выбору подходили осознанно. Однако, в любом правиле есть исключения. Таким исключением была Лада.
На том же корпоративе, где Лика делилась со мной премудростями и закадровой стороной порно, Лада ожидаемо напилась и погрузилась в черную меланхолию, из которой вытаскивать ее пришлось мне и Сережке.

- Да, нормально все, - язык Лады заплетался, а глаза упорно не могли поймать фокус. Такое уже бывало, поэтому мы знали, что надо делать. Просто побыть рядом, пока Ладе не полегчает. – Ну, с винишком перебрала, бывает.
- Ты винишко с коньячком намешала, - улыбнулся Сережа. – А это прямой путь в туалет, к фаянсовому другу.
- Не, - поморщилась Лада. – Пока пусть побулькает там… внутри.
- Ты на нас главное не блевани, - усмехнулась я, вызвав у Лады улыбку.
- Не ссы, сестренка. Я не допилась еще, как последняя блядь, чтобы на людях блевать. Хотя… блядью я как раз и являюсь.
- Актрисой, а не блядью, - поправил ее Сережа. Лада весело на него посмотрела, потом сгребла в охапку и смачно засосала в губы.
- Росту в тебе мышь наплакал, а благородства… я хуею, - несвязно проворчала она, отпустив наконец-то маленького человека, который тайком утер губы и многозначительно переглянулся со мной. – Плесните мне что ли водочки…
- Давай лучше водички, - мотнула я головой. – А водочку потом, а?
- Ладно, давай, - безропотно согласилась Лада. – Не, вот скажите… Если ты в порно снимаешься, то ты ж блядь? Ну, за деньги же ебешься, да?
- А вот и самоедство пошло, - хмыкнул Сережа. – Нет, Лад. Ты не блядь, а актриса. Хватит уже себя оскорблять.
- А вот и нихуя, малыш, - мотнула она головой. – Технически… я самая настоящая блядь. Секи сюда. Клиент, он чо, деньги платит, чтобы увидеть, как тебя ебут. В декорациях там, на природе. Платит деньги? Платит. А ты за эти деньги ебешься. Не с ним, а с другими, да. Но он-то дрочит потом на порево это? Дрочит. Типа, как в фильмах, где наблюдатель есть. Помнишь, меня Марк в жопу драл, а ты на стульчике сидел. Братец мой каличный, с особенностями, которому бабы не дают. Ну вот! Та же проститутошная… Только клиент не ебет, а смотрит. Так что, милый, и я – блядь. И ты блядь. И Женька блядь. Все мы тут бляди, за деньги любую дырку подставляющие.
- Тебя в философию потянуло? – проворчала я. Слова Лады задели все-таки нужные струнки в моей душе. И не сказать, что приятные. – Или Маяковского перечитала?
- Можно и так сказать. Рано или поздно этим вопросом каждый задаваться будет. Просто вы пока не доросли до этого, - кивнула Лада. – Ну а моральные принципы… Вопрос цены. Если тебе нужны деньги... хе-хе, как мне, ты в любой блудняк впишешься. Лишь бы платили. Дрочить двоим, пока еще двое тебя ебут? Пожалуйста! Отсосать карлику… без обид, Сережка… Легко! Запихать в себя, прости Господи, хуй, похожий на кукурузу? Без проблем. Вопрос цены… и блядь согласится. Потому что она блядь, и блядь слабохарактерная. А теперь плесните мне водки.
- Может не надо? – робко спросил Сережа.
- Надо. Потому что завтра будет новый день, новая ебля, от которой придется долго отмываться в душе, новый ебанат, которому нужен фильм, где бабу ебут поливочным шлангом. Ну а мы хули… мы стерпим. Ты главное плати, - Лада махнула рукой и, отобрав у Сережи бутылку водки, щедро плеснула себе в стакан. – Ну, будем. Потому как другого не остается.
- Погоди, - перебила я. Стакан замер в воздухе, а пьяные глаза Лады с трудом сфокусировались на мне.
- Чего?
- Может, если ты не будешь заливать говно в своей жизни бухлом, а поделишься, то полегчает?
- Вербальная терапия, блядь! – рассмеялась Лада, однако стакан все же поставила на стол. – Поделиться, значит? Ну, ладно. Милости просим, сука, давай. Сначала ты, потом я, а потом обнимемся, как дурной пизды родные дети, да?
- Не самый плохой вариант, - хмыкнула я.

Купить мои книги можно на Литрес.
И в сообществе ВК.

©Гектор Шульц

Часть первая.
Часть вторая.
Часть третья.
Часть четвертая.
Часть пятая.
Часть шестая.
Часть седьмая.
Часть восьмая.
Часть девятая.

- Ладка, ты чего загрузилась? – улыбнувшись, спросил Марк. Лада в ответ мотнула головой и поджала губы.
- Да, так. По мелочи.
- Не тошнит? – уточнила я. – Может тебе полежать пойти?
- Нет, спасибо, - она выдавила все-таки из себя улыбку и внимательно посмотрела на меня. – Давайте лучше выпьем. Как-никак, самые стойкие остались. Порнозвезды, блядь.
- Грустинка напала, - резюмировал Марк, наливая себе и Ладе виски с колой в стаканчики. Я от коктейля тактично отказалась, взяв в руки банку с выдохшимся пивом.
- Грустинка, печалька… хуй пойми, - зевнула Лада и колко усмехнулась. – Олеже вон заебись. Выдул вискарь и спит. Ебет кого-то во сне, улыбается. У меня с бухлом иначе. Поначалу легкость в голове, а потом тяжесть.
- Тебя Сема расстроил? – спросила я.
- Да, нет, - вздохнула она. – Чего там расстраиваться, если и так все понятно. Новая студия, новые заказы… Чо там по плану? Обезьяна была. Теперь с ослом ебаться? Групповуха из семнадцати мужиков? Чо там этим ебланам в их больные головы придет.
- Ну, никто никого не заставляет. Все ж не рабы тут собрались, - попытался отшутиться Марк, но Лада мрачно на него посмотрела и мотнула головой.
- Рабы… Хорошее слово. Рабы своих демонов. Настька вон о демонах постоянно трещит. Адские иерархи, хуе-мое… Да только демоны и другие есть. Те, что в нас сидят. Они куда опаснее, чем ее выдуманные бабайки из стремных книжек. Это только кажется, что никто никого не заставляет. А раз попробуешь и все. Пропал ты. Ты вот, Марк… Сам же втянулся. Ты себя представляешь где-то, кроме порно? Не-а. Как и я. Как Светка, Тонька, Катя Львовна. Влипли мы в это говно, и самое стремное знаешь, что?
- Что? – спросил Марк, когда Лада, глотнув виски с колой, замолчала.
- Нравится нам это говно. Нравится в нем быть. Оно теплое, оно прибыльное. Вот вроде и противно, а вылезти не можешь. Потому как говно это крепко держит. Как цемент, блядь. Ты вспомни, с чего мы начинали?
- С того же, что и я, - ответила я.
- Ага. Вот, даже Женька сечет, - улыбнулась Лада. Улыбка вышла неживой и грустной. – Сначала легкое, просто письками трешься. Потом обычное. Потом… Веня в костюме обезьяны, анал, двойное проникновение, карлики, блядь… И забавное, ты понимаешь, что это все исключительно хуево, но и отказаться не можешь. Деньги… Хорошие деньги. Они убирают стыд, убирают сомнения. И вот ты лежишь на кровати, пока полоумный Севушка тебя своей кончей заливает. На живот, на голову, в рот… Стоп! Снято! Душ, коньяк, горячий кофе… и по новой. Влипли мы, Марк. По полной. В пизду! Давайте еще выпьем. А потом еще. Пока я окончательно не вырублюсь. Вы уж меня в палатку отнесите. И проследите, чтобы туда Бессмертный не забрался. С него станется и полено выебать. Дегрод, блядь.
- Может, хватит? – осторожно спросила я.
- Не-а, не хватит. Давайте пить, пока не будем в хлам. Потому что сейчас мы обычные люди. Сидим у костра, трещим, едим печеную картошку, а завтра нас снова будут долбить на кровати, на столе, в душе, во сне… Потому что говно это так просто нас не отпустит. Вот вы думаете – пьянь ебаная. Нажралась и несет хуйню. Мол, чо мне мешает свалить-то. Выбор, он у каждого есть, так? А я не могу. Не могу все это бросить. Пыталась, да хуй там плавал. Ну, уйду и что? Продаваном идти работать? Химиком в НИИ по специальности? За копейки, с восьми до пяти? Слишком глубоко увязла. Слишком сильно изменилась.
- Лад… - попытался вставить слово Марк, но я положила руку ему на колено и мотнула головой.
- Пусть выговорится, - тихо ответила я. – Ей это надо.
- Надо, - кивнула Лада. – Когда долго в себе это держишь, крыша поехать может. Но я вас не держу. Можете идти. Спать, ебаться… чо хотите, то и делайте. А я выпью еще и спать пойду.
- Да вот еще, - фыркнул Марк. – Исповедником я еще не был, так что… ни в чем себе не отказывай.
- Исповедник, - рассмеялась Лада. – Исповедник бы охуел, расскажи я ему свою историю. Всю, блядь, от начала до конца. Да и вам это нахуй не надо. Пьяные бредни еще слушать. Но вы слушаете… нахуя, непонятно.
- Потому что нам не похуй, - ответила я. Лада неожиданно подалась вперед и обняла меня. Крепко, неловко.
- Хорошая ты, - прошептала она, пытаясь сфокусировать взгляд на наших лицах. – Ну, выпьем за то, что хоть кому-то на меня не похуй.
- Выпьем, - кивнула я, открывая новую банку пива. Олег застонал во сне, услышав «чпок», и вновь принялся двигать тазом, но нам это показалось настолько смешным, что мы, переглянувшись, заржали так, что из палатки выскочил испуганный Сема с торчащим удом между ног. Но увидев, что мы просто смеемся, улыбнулся и нырнул обратно, к своей строгой жене, которой тоже нужна была толика любви.

Спать мы пошли втроем. Мы с Ладой забрались в палатку и, устроившись поудобнее, моментально уснули, положив головы Марку на грудь. А он просто обнимал и поглаживал нас. Не как коллег, но и не как любовниц. Скорее, как сестер. Ласково и осторожно, боясь разбудить. А мы, прижавшись, обнимали его. Словно пытались сохранить то немногое тепло, что еще осталось в нас.
Скажи мне кто тогда, что все очень скоро пойдет по пизде, я бы ни за что не поверила. Но жизнь – хуевый сценарист, в чем каждый со временем убеждается.

Глава седьмая. Крыша.

Переезд получился шумным и хаотичным. Обитатели дома культуры с удивлением смотрели на грузчиков, которые таскали в грузовые машины реквизит и технику. У меня даже сложилось ощущение, что никто в доме культуры знать не знал о том, что в подвале располагается какая-то студия. Что уж тут об этом говорить, если вахтерша трижды подходила проверить бумажки. Не верила, что весь этот хлам и все эти люди тут ранее квартировали.
К счастью, бдсм-хлам, самотыки и прочие сексуальные игрушки засунули в коробки и перетянули скотчем. Иначе удивлением обитатели дома культуры точно бы не отделались. Погрузка заняла большую частью дня, закончили мы только ближе к шести вечера, ну а я могла только гадать, откуда в крохотной студии столько барахла. Странного и не очень.
- А чо за студия у вас? – весело спросил веснушчатый пацан на велике, подъехавший к грузовику и задавший вопрос Марку. Тот, как и я, пользуясь моментом, курил и прятался от Семы, который решил припрячь не только нанятых грузчиков, но и актеров.
- Фотостудия, - улыбнулся Марк. – Ну и видео снимаем.
- А куда съезжаете?
- В Колыму, - встряла Настя, подходя к Марку. Она смерила пацана внимательным взглядом и недовольно фыркнула. – А ты с какой целью интересуешься, шкет?
- Да, так, - пожал тот плечами. – Интересно.
- Ну так чеши давай. Любопытному на днях защемили яйцо в дверях.
- Нос же, - рассмеялся пацан.
- Кому нос, а кому яйцо. Не буди лихо, любопытный. Дуй отсюда и не отвлекай порядочных людей… Марк, Сема там кровать вытащить не может. На помощь зовет.
- А разобрать ее не судьба? – вздохнул тот, посмотрев на меня. – А ведь грузчики деньги за это получат.
- А мы рабы на галерах, - хмыкнула Настя. – Пошли, масса Марк. Белый господин ругается. Говорит, что скоро твою черную жопку ебать будет…

Но, как оказалось, погрузка была не самым страшным. Потом нам пришлось все разгружать и занятие это растянулось до поздней ночи. Сидя на коробках в новой студии, мы пили дешевый коньяк, купленный по случаю Олегом в ближайшем магазинчике, и негромко обменивались впечатлениями. Вернее, говорил только Сема, а все остальные молчали, уставшие, как собаки, за целый день беготни.
- Прекрасное же место! – воскликнул он, обводя рукой обширное помещение, где мы сидели. – Море света, окна большие.
- Сарай, - добавила Настя. – Сема, я бедро потянула. Мне нужна компенсация.
- Будет вам компенсация. За помощь и за все остальное, - отмахнулся режиссер. – Вы только посмотрите! Здесь будем снимать сцены с кроватью. Дальнюю комнату оформим под офис. Настоящий такой, со столом, компьютером, креслом-качалкой.
- Может спортзал до кучи сделаете? – устало спросил Леша, смотря на свои подрагивающие руки. Он работал на совесть вместе с остальными грузчиками и неслабо так притомился.
- Спортзал! – взревел Сема, воздев палец вверх. – Настя!
- Двадцать три годика уже Настя, - вздохнула та. – Хочешь спортзал, сам тренажеры закупай. Мое дело – сценарии…
- Да я о сценариях и говорю, - перебил ее Сема. – В заказах же часто спортзал фигурирует.
- Ну, последнее время было, да, - нахмурилась Настя. – Любят мужики смотреть, как потных баб в лосинах дерут. Но это ж так, одна заявка из ста.
- Ну, можно спортзал, как спортзал использовать, - встрял Марк. – Пока не снимаем. И нам полезно себя в форме держать.
- Угу. И тратиться не надо, - лукаво пропела Света. – Я за спортзал.
- Сделаем, родные. Все сделаем, - заверил Сема. – И одно помещение у нас трансформером будет.
- Ебать, - восхитилась Настя. – Оптимус Прайм пердолит Ладку в гузно. Охуенно.
- Кто? – переспросил режиссер и вновь махнул рукой. – Нам декорации нужны. Театральные. На колесиках. С одной стороны стена кирпичная, с другой обоями обклеенная. Красный фон, а на обратной картины и фотографии висят…
- Творца понесло, - буркнула я, рассматривая синяк на предплечье. Результат столкновения с кузовом грузовика во время погрузки коробок с барахлом. – Домой-то уже можно?
- Нужно, - кивнул Сема. – Родные, я этого не забуду.
- До утра. Потом забуду, - шепнула Настя, с хрустом поднимаясь со стула. – Ебатеньки! Потягушечки… хорошо-то как.

Но дома мне отдых тоже не светил. Войдя в прихожую, я потянула носом и скривилась. Валерьянка. Значит, мама не спит, а любимый братец Петенька снова отчудил. К гадалке, блядь, не ходи. И так все понятно.
Неслышно ругнувшись, я повесила куртку на крючок, разулась и, подхватив рюкзак, пошла на кухню, где горел свет. Как и ожидалось, мама сидела за столом, подперев подбородок кулачком и смотря в стену пустым взглядом. Вздохнув, я бросила рюкзак у табуретки, затем достала свою чашку из шкафа и заварила кофе. Что-то подсказывало, что разговор будет долгим, а значит о сне пока можно забыть.

- Что случилось, мам? – тихо спросила я, опершись на столешницу. Мама поджала губы и, виновато улыбнувшись, пожала плечами. – Давай, колись. Куда мой единоутробный братец умудрился вляпаться?
- Так все очевидно?
- Как в сраном ситкоме, - кивнула я, доставая сигареты. Мама, конечно, нахмурилась, но не стала ругаться. Словно понимала, что сигарета мне сейчас необходима. – Где он сейчас?
- Спит.
- Охуенно, что.
- Женя!
- Что «Женя»? – вздохнула я. – Знала б ты, как мне это остопиздело. Остопиздело, что бабы в нашем семействе решают проблемы мужиков. Хотя, Петро и мужиком-то не назовешь. Так… ебанько с яйцами. Которые пока никто не отрезал за очередной косяк. Вот о нем и хотелось бы услышать.
- Его Миша привел, - ответила мама. То, что она пропустила обзывательства в адрес своей кровиночки, настораживало. Да так, что у меня неприятно кольнуло в груди.
- Дядь Миша? Участковый наш? – уточнила я.
- Ну, да. Кто ж еще. В общем, старушку они того…
- Чего «того»? – побледнела я. – Убили, что ли?
- Нет, Господь с тобой.
- Блин, мам… Меня кондрашка когда-нибудь хватит с твоих подводок, - шумно выдохнула я, отодвигая кофе в сторону. – Ну и что со старушкой?
- Что, что… Петя с другом своим… Ромкой. Ну, с третьего подъезда.
- Да, знаю я. Скорлупой его кличут. В детстве в яму свалился и об трубы башку разбил. Помню, помню. Так, и что эти два дегрода учудили?
- Старушка эта с Блевотни… Ну, рядом с Окурком.
- Знаю, мам, - перебила я. – Частный сектор. Давай к сути, а?
- В общем, Ромка прознал, что у старушки этой пенсия большая. И Петеньку смутил, на злое дело подбил.
- Угу. Смутил, как же. Уверена, что братушка даже левой извилиной не задумался о последствиях. Получается, влезли два ебаната в бабкин дом и спиздили пенсию?
- Можно и так сказать. И бабушку напугали. В больнице сейчас. Говорят, сердечный приступ. Ромку-то задержали, а Петю Миша под свою ответственность забрал.
- Ну и зря. С этого дебила станется сбежать, а дядь Мишу потом попрут. Добряк выискался, - мотнула я головой. – Скверно, мама, получается. Если бабка дуба даст, а шанс этого велик, то поедет Петенька с дружком своим на зону.
- Вот в этом и проблема. Внучок старушки той наотрез от компенсации отказывается. Миша ему время подумать дал.
- Еще бы. В дом влезли, бабку напугали, пенсию спиздили. Потратили или не успели?
- Не успели. Соседи увидели, как в дом лезут, и милицию вызвали.
- Полицию, - автоматически поправила я. – Полиция уже. Не милиция.
- Да Бог с ними. Какая разница, - всплеснула руками мама. – Тут беда посерьезнее, Женя.
- Угу. Не спорю, - хмыкнула я. В голове промелькнула крайне приятная мысль, что если бабка умрет, то братика я не увижу лет семь минимум, а значит, можно будет выдохнуть. Но ебанько, сидевший внутри меня, эту мысль отмел. Все ж брат, как-никак. Хоть и дурной, что пиздец. – Ладно. Какие у нас варианты? Кроме того, что я прямо сейчас иду в комнату и душу этого дебила подушкой, пока он сладенько спит.
- Женя!
- Уже двадцать четыре года, - кивнула я, вспомнив языкастую Настю. Уж она бы точно такого родственничка терпеть не стала. Прирезала бы, как минимум, во славу одного из темных богов, в которых верила, и дело с концом. – Возвращаемся к вариантам. В лучшем случае придется договариваться с внуком бабки этой.
- А если старушка того? – робко спросила мама.
- Тогда и сыночек твой того. Поедет в уникальный лагерь, на трудовую терапию, в компании таких же, как и он, отморозков. Что дядь Миша сказал?
- Он завтра придет. Как с внуком поговорит.
- Ладно, может дельное что предложит, - кивнула я, закуривая сигарету. Мама попыталась взбрыкнуть, но, посмотрев в мои налитые кровью глаза, тактично замолчала. Пусть уж лучше дочь курит, чем собственного брата забивает насмерть баклажаном за ошибки юности. – Вот скажи, мам. Хули ему спокойно-то не сидится? Я работаю, деньги приношу. Их хватает. И на пожрать, и на хотелки мелкие. Что, блядь, с Петенькой не так, а?
- Не знаю, доча, - всхлипнула мама. Что ж, и у родительской любви, судя по всему, бывает предел. – Свернули мы куда-то не туда.
- О, определенно, - ехидно ответила я и, резко развернувшись, уставилась на Петеньку, попытавшемуся незаметно прошмыгнуть в туалет. – А вот и кровиночка. А что такое? Чего хромаешь? Ножку свело?
- Да я… вот… в туалет…
- Покакать? Иди, конечно, - кивнула я. – Покакай, родной, покакай. А потом залезь в квартиру бабки Анфисы. Соседи вон треплются, что у нее серебра столового полный шкаф. И ебни ее до кучи молотком. Или к Шелеповым. Комерс, хули там. Бабла жопой ешь. Еще и золотишко наверняка припрятано…
- Да я… чо…
- Хуй в очо, - рявкнула я. – Заебал ты!
- Женя!
- Пиздец, - удар кулаком по столу явно сказал Петеньке, что лучше бы поскорее скрыться в туалете и, сделав свои грязные дела, вернуться обратно в комнату, откуда не вылезать боле даже в случае крупной нужды.
- Он же брат твой, - вновь попыталась сыграть на чувствах мама. Да вот только перестало это работать. Давно уже.
- Не брат он мне, гнида вороватая, - отрезала я, меряя кухню шагами. – Дегрод, да. Еблан. Определенно. Но не брат. Брат бы работу нашел, семье помогал, а этот… Джентльмен неудачи. Бесноватый, блядь. Так. В пизду. Я спать. Дядь Миша как придет, разбуди меня. Сама с ним поговорю.
- Спокойной ночи, - только и могла промямлить мама, когда я, хлопнув дверью, скрылась в своей комнате.

Участковый пришел после обеда. Вежливо поздоровался с мамой, приветливо кивнул мне и, тяжело вздохнув, посмотрел на братца, который на пару секунд выглянул из комнаты. Дядь Миша положил фуражку на стол и только собрался сесть, как я мотнула головой, и, взяв со стола сигареты, позвала его с собой на балкон. Разговор с глазу на глаз, без неуместных страданий мамы и греющего уши Петеньки. Дядь Миша все прекрасно понял и, улыбнувшись, пошел за мной.

- Чего вы нам помогаете, дядь Миш? – устало спросила я, облокотившись на занозистую деревяшку, заменявшую перила. – Хоть тресни, не понимаю. Сами-то от этой свистопляски не устали?
- Ради папки твоего, - улыбнулся участковый, доставая портсигар. – Дружны мы были. Да и как не помочь, коли я вас еще детьми помню. Но то сердцем, Жень. Умом я за то, чтобы засадить поганца, пока окончательно жизнь не поломал. И себе, и вам, и бедолагам, которые жертвами его становятся.
- Вот и я такой вариант рассматривала. Сегодня он бабку грабанул, а завтра? Завтра же он человека убьет, дядь Миш. И хуй откупишься.
- Понимаю.
- Сколько я себе говорила, что все… баста. Больше за этого ублюдка впрягаться не буду. Сам натворил, сам пускай и расхлебывает. Да один хуй к одному и тому же возвращаюсь. Если посадят его сейчас, мама этого не переживет. Она и так после больнички не оправилась, а это ее окончательно добьет.
- Потому и привел дурака этого, а не оставил в отделении. Окурковские коллеги на расправу скоры. Второму-то ночка хорошо запомнится.
- Братцу бы тоже не помешало. Хоть и сомнительно, что вправило бы мозги, - кивнула я, чиркая зажигалкой.
- В общем, смотри, какой расклад. Внук старушки этой, ну, которую брат твой с дружком обнести пытался, согласен на компенсацию…
- Охуеть, - поперхнулась я дымом, когда дядь Миша озвучил сумму откупных. – Это вся ее пенсия за год?
- Чего не знаю, того не знаю, - пожал плечами участковый. – Но советую принять соглашение по примирению сторон, пока старушка жива. Кто знает, что завтра будет. Деньги-то у вас есть?
- Найду, - вздохнула я, понимая, что придется отдать все свои накопления, так еще и у коллег занять. Дядь Миша приобнял меня за плечи. По-отечески. А мне почему-то захотелось заплакать. Но я все же сдержалась. Не дело сейчас слезу пускать. – Дядь Миш…
- М?
- Поставьте его на учет… не знаю… на контроль какой. Вы ж понимаете, что откупим сейчас, а завтра он очередной магазин обнесет. И непременно попадется, потому что долбоеб.
- Какой учет, Женя? – рассмеялся участковый. – Он – совершеннолетний, отдающий себе отчет за свои действия. Да и следить за ним некому. Таких, как он, много. В Грязи, на Речке, на Окурке. Людей не хватит каждого контролировать.
- Тогда просьба, дядь Миш, - я отстранилась и посмотрела участковому в глаза. – Если снова во что-то вляпается, не надо его вытаскивать. Пусть отвечает за то, что сделал. И маму не дергайте. Пусть пребывает в блаженном неведении. Устала я. Хватит. Хватит, блядь…
- Хорошо, - хмыкнув, кивнул дядь Миша. – Раз уж просишь… Но деньги начинай готовить. Чем быстрее заключите соглашение с внучком старушки, тем быстрее дело закроют.
- Спасибо, дядь Миш.
- Пустое. Береги себя.
- С такой семейкой – это дело пиздец сложное, - криво улыбнулась я. – Но хули делать?

В свою историю на работе я посвятила только Марка и Ладу, потому что деньги изначально собиралась просить у них. Рассказала им о своем непутевом братце на перекуре между съемками, о собственных проблемах, и попросила помощи. К счастью, Марк с Ладой вопросов задавать не стали и на следующий день принесли мне недостающую сумму, которая тут же улетела внуку ограбленной бабки. Соглашение тоже было подписано, но выдыхать было рано. Я потратила на братца все свои запасы, еще и осталась должна. Собственная квартирка, о которой я так мечтала, в очередной раз превратилась в тыкву.
- Не переживай так, - улыбнулся Марк, поглаживая меня по плечу. Он отвесил шутливый поклон, проходящей мимо женщине с рыжим пацаненком, которые, открыв рот, смотрели на него, закованного в бутафорские рыцарские латы, и на мою слишком уж откровенную юбку. – Дерьмо случается.
- Со мной почему-то чаще всего, - угрюмо хмыкнула я, поправляя короткую юбку, которую Марк по сценарию должен был сорвать одной левой. – Черт, в жопу впивается. Размера больше не было?
- Ты ж знаешь Сему, - пожал плечами Марк.
- Знаю. «Реализм не должен вредить сексуальности», - спародировала я режиссера. – Ну, спасибо можно сказать, что он меня зеленой краской, как Ладку, не покрасил.
- Это да. Но, смею заметить, дракон из тебя все равно получился бы прекрасный.
- Не, спасибо. Мне принцессы хватит. Хотя… какая принцесса носит такие юбки? Какая-нибудь шлендра? Отдающаяся любому, кто залезет в ее башню.
- Ну, заказы клиентов обсуждать можно вечно, - хмыкнул Марк. – Этому вот захотелось, чтобы рыцарь трахнул не только принцессу, но и дракона.
- Угу. Настя всю голову сломала, как бы вписать дракона в сюжет.
- Справилась же. Это главное. Ладно, пошли. Отстреляться уже хочется. Доспехи эти… пиздец в них жарко.
- О, бедняжка, - съязвила я. – Но ты прав. Отстреляемся и свободны. Надеюсь, что обойдемся парой дублей.
- Мечтай. На все воля Семы, - вздохнул Марк, стряхивая пепел со своих лат. – А у Семы семь пятниц на неделе.

Но парой дублей дело не обошлось. То Семе не нравилось, как Марк срывает с меня юбку. То он начинал критиковать Ладу, которая не двигалась, как дракон. Когда разъяренная Лада предложила Семе самому сняться в роли дракона и пригрозила уйти в душ, режиссер понял, что перегнул с требованиями и начал вести себя более адекватно. Казалось бы, обычный съемочный день.
В комнате отдыха сидит Настя, готовя очередной сценарий. Мама Валя гримирует Катерину Львовну для очередной роли повернутой на сексе учительницы. Леша привычно таскает из угла в угол свет, выстраивая его так, чтобы угодить Семе и Олегу. Но, как показывает практика, если в жизни все становится слишком уж хорошо, то обязательно найдется то, что подкинет в бочку меда шмат говна. В нашем случае этим «что-то» стал визит четырех улыбчивых мужчин, вошедших в студию в разгар съемок без спроса.

- Походу мы по адресу, Флакон. Не спиздели, - усмехнулся один из них. Крепкий, короткостриженый здоровяк, одетый в спортивные штаны и объемную черную толстовку. Обращался он к неприятному, бледнокожему пацану в черной кожанке, чьи губы растянулись в неприятной ухмылке, а бледные, водянистые глаза сально заблестели, когда он увидел лежащую на кровати голую Ладу.
- Стоп! – рявкнул Сема. – Посторонние на площадке. Кто пустил? Кто пустил, спрашиваю?
- Ты, отец, не истери, - перебил его тот, кого назвали Флаконом. – Замок у тебя говно. Блохе такой, что семечки.
- А вы тут чо, кино снимаете? – широко улыбнулся Блоха. Невысокий, жилистый, можно даже сказать невзрачный, он все равно был похож на своих друзей. Глазами. Холодными, оценивающими, наглыми.
- Вы кто такие? – возмутился Сема. – Это частная собственность. Выйдите, пожалуйста, в коридор.
- Не, отец. Не выйдем, - перебил его Флакон, мрачно посмотрев на режиссера исподлобья. – Скажи блядям своим одеться и свалить. Разговор у нас есть.
- Но… - Сема, не договорив, испуганно опустился на прикроватный пуфик, увидев, как Флакон задрал свитер так, чтобы стала видна рукоятка пистолета. Настоящий или игрушечный, желающих проверить это не было.
- Не шуми. Поболтаем маленько.

Появление незваных гостей напугало многих. Только осветитель Леша, казалось, ничуть не изменился в лице. Он задумчиво стоял у стойки со светом, думая о чем-то своем. Флакон дождался, когда Лада и Света, закутанные в халаты, уйдут в комнату отдыха, и, хмыкнув, опустился на стул напротив Семы. На замерших людей, которых в студии было предостаточно, он внимания не обращал, словно их и не было вовсе.
- Короче, отец. Темнить не буду. Но и ты не темни. Под кем ходите? – спросил он, в упор смотря на Сему. Тот шумно сглотнул слюну и непонимающе уставился на Флакона.
- Что значит, «под кем»? – вопросом на вопрос ответил режиссер. Его голос дрожал, как и руки, что залетную шпану только веселило.
- Понятно, - кивнул Флакон. – Блоха, обрисуй фраеру ситуацию. 
- Лады, - усмехнулся тот. – Все проще некуда, отец. Кто крышует тебя?
- Крышует?
- Да. Под кем ты ходишь, кому на лапу даешь, чтобы не трогали? Покровитель твой, короче.
- Эм… - замялся Сема. Шестеренки в его голове наконец-то заработали. Он понял, кто к нему пожаловал тем холодным ноябрьским днем. – У нас все законно. Фотостудия. Видеосъемка.
- Нам-то не гони, - процедил здоровяк. – Порнуху снимаете? Снимаете. Какое, блядь, законно?
- Штангист не мастак говорить, но подметил верно, - кивнул Блоха. Он повернулся к Флакону и добавил. – Повезло, походу. Гуси-то нещипаные.
- Тем проще, - вздохнул Флакон. – Секи сюда, отец. С этого дня вы под нами. Контакты бухгалтера своего дашь, наш юрист с ним пообщается. Борзеть не будем. За спокойствие надо платить. А ежели залетные сюда сунутся, говори, что под Герцогом ходишь. Не поймут если, мы тогда с ними поговорим.
- Давно Герцог центр под себя взял? – нарушил молчание Леша, заставив Сему вздрогнуть и побледнеть. Он шагнул вперед и нагло посмотрел на шпану. – Крышу предложить хотите?
- Ты, блядь, кто такой? – усмехнулся Штангист. Он возвышался над Лешей, как великан, но осветителя это не смутило. Шпана это тоже подметила. В глазах Флакона загорелся интерес и равнодушие мигом исчезло.
- Тот, кому не все равно, под кем ходить, - улыбкой на улыбку ответил Леша.
- Тельник под рубахой носишь? – заметил Флакон. – Чо, служил?
- Служил.
- Где?
- Там, где жарко.
- Оно и видно, - сплюнул на пол Флакон, заставив Сему поморщиться. Все ж студия для него была не только источником денег, но и настоящим домом. А дома гадить не принято. – Лады, братан. Значит, с тобой разговор вести?
- Леша… - проблеял Сема, но тут же заткнулся, когда Флакон бросил в его сторону недовольный взгляд.
- Кто точку держит, служивый? Афганцы?
- А если и так?
- Если так, то пообщаться надо, - грубо перебил его Штангист. – Чо нам кент твой тогда мозги парит?
- Он – человек искусства. Далек от вашего мира, - улыбнулся Леша.
- А ты, значит, близок?
- Можно и так сказать. Короче, пацаны, - вздохнул осветитель. – Нечего вам тут ловить. Центр за Гарри, насколько знаю, а вы на его шестерок не похожи.
- Буреет фраер, - мотнул головой четвертый, похожий на неандертальца, которого зачем-то одели в спортивный костюм. – Ответишь за шестерок?
- Отвечу. И повторю. Ловить тут нечего. Своя крыша есть.
- Лады, служивый, - лениво кивнул Флакон. – Давай решим вопрос, как приличные люди. Знаешь стройку за «Моряком»? По глазам вижу, что знаешь. Подкатывай к шести вечера. Там все обсудим. И гуся этого с собой возьми. Чтоб нам лишний раз блядей ваших не пугать.
- А я не против, - облизнулся Блоха, с интересом поглядывая на смущенную Свету, стоящую в сторонке.
- Завтра, в шесть, на стройке за «Моряком», - повторил Леша. – Тогда, до встречи, пацаны.
- До встречи, до встречи, - усмехнулся Флакон. Он кивнул своим и вразвалочку отправился к выходу. – Замок, что ли, смените. Туфта какая-то.

Купить мои книги можно на Литрес.
И в сообществе ВК.

©Гектор Шульц

Часть первая.
Часть вторая.
Часть третья.
Часть четвертая.
Часть пятая.
Часть шестая.
Часть седьмая.
Часть восьмая.

Олег, Марк, Леша и остальные мужчины занялись палатками. Командовал ими, естественно, Сема, чей голос в лесной тишине звучал не грозно, а приглушенно. Веня обкладывал камнями будущий костер. И где он только камни в лесу нарыл? Вопросец, да. Мама Валя и Катерина Львовна с двумя актрисами, Светой и Тоней, обсуждали, что надо готовить в первую очередь, а Лада с ехидной улыбкой за этим наблюдала. Настя уткнулась в блокнот, изредка прерываясь, чтобы глотнуть пива и послушать Сережу, который играл на гитаре. Играл он хорошо, может быть, поэтому его не запрягли работать. Ну, либо от карлика только и пользы было, что звуковое сопровождение. Ну а я, пользуясь моментом, пошла знакомиться с людьми, которые были крайне редкими гостями на съемочной площадке. Бухгалтеру и «теневому связному» - Лике, обеспечивающей Сему заказами, монтажеру Андрею и невзрачной женщине, которую звали Роза, и которая, опять же, была женой нашего «доброго» режиссера. Настя как-то обмолвилась, что настоящим управляющим является именно она, но глядя на Розу в это как-то не верилось. Не верилось, что эта худенькая тетушка с глубоко запавшими карими глазами вертела всем. Однако стоило ей открыть рот и что-то сказать своему супругу, как тот вжимал головенку в плечи и беспрекословно выполнял все, что пожелает жена.

- Привет, мы, кажется, незнакомы, - улыбнулась я, подходя к Лике – красивой, высокой женщине в весьма неплохом спортивном костюме. Лика, как и я, презирала длинные волосы, отдав предпочтение короткой прическе, в ушах поблескивали бриллиантовые «гвоздики», а на руке я увидела довольно неплохие часики. Ну, хули тут удивляться. Бухгалтеры – народ зажиточный. А если Лика являлась поставщиком заказов, то было ясно, что Сема не обделял своего бухгалтера деньгами.
- Лично незнакомы, - улыбнулась она, приподнимая на уровень глаз пластиковый стакан с вискариком. – Анжелика. Можно просто Лика. А ты Женя, так?
- Женя.
- Актриса, если мне не изменяет память?
- Скорее актриса на подхвате, - хмыкнула я. – До уровня Лады мне еще далеко.
- Ну, было бы желание, - усмехнулась Лика. Она повернулась к упитанному пареньку в черной футболке с принтом альбома «Blind Guardian» и протянула свой стакан. – Андрюш, плеснешь еще?
- Ага, ща, - кивнул тот, вытаскивая из сумки початую бутылку виски. Однако Лика скривилась, увидев, что тот достал «Белую кобылу».
- Другой, тот, что Сема для себя заныкал, - мотнула она головой. Андрей понимающе улыбнулся и, повозившись, вытащил бутылку «Маккалахана». – Вот, другое дело. «Кобылу» сами пейте. С колой самое-то. А я чистый люблю. Роза Викторовна. Присоединитесь?
- Вина, пожалуй, глотну, - рассмеялась жена Семы, присаживаясь рядом. Она поджала губы, услышав голос мужа, который грязно ругался, не в силах справиться с палаткой. – Все же творческий человек совершенно неприспособлен к бытовым проблемам.
- Ну, палатку поставить – тут мастерство нужно, - вставил Андрей, с громким «чпок» открывая банку пива.
- Я вас умоляю, Андрюша, - вздохнула Роза. – Сема розетку-то подключить не в состоянии. Два провода всего… А вы о палатке говорите.
- Помощников там хватает, - кивнула я в сторону Олега и Марка. Те, смеясь, сами взялись за палатку, уронившую авторитет режиссера.
- И то прекрасно, - снова вздохнула Роза. – А то опять покалечится. Как с розеткой, когда его током ударило.
- Сильно? – улыбнулся Андрей.
- Неприятно. Тряхнуло несильно, но Сема на лестнице стоял, и с этой лестницы упал, ногу поломав.
- Запомним. К розеткам господина режиссера не подпускать.
- Правильное решение. Пусть уж творит лучше, чем в ремонт играется, - ехидно хихикнула Роза, пригубив вино. Ее маленькие черные глазки неожиданно остановились на мне. – А вы… Вы же Женя, так? Фею играли.
- Видели? – удивилась я.
- А как же. Прежде чем готовый материал клиенту отправить, надо удостовериться, что все сделано на уровне, - кивнула Роза. – Что ж, милая… могу вас заверить, что талант у вас есть. Все дело в практике.
- И в отсутствии стыда, - добавила я, заставив ее улыбнуться.
- Получилось годно, - вставил свое мнение Андрей. Он виновато хмыкнул, увидев, как я покраснела от смущения. – Ну, прости. Работа у меня такая. Я ж отсматриваю весь материал прежде, чем лепить из него фильм.
- И только я понятия не имею, что мы сдаем клиенту на выходе, - перебила его Лика. Она рассмеялась и сделала глоток виски. – Мое дело маленькое…
- О, не лукавь, милая, - ответила ей Роза. – Без тебя не было бы ни денег, ни заказов.
- Точно! – воскликнул Андрей. – Ну, за это надо выпить.
- Будем, - кивнула я, поднимая банку пива.
- Будем! – откликнулись остальные.

Через час, когда солнце окончательно отправилось спать, в воздухе запахло дымом и жареным мясом. Мама Валя священнодействовала у костра и никого к готовке не подпускала. Разве что осветителю Леше было позволено изредка раздувать угли в мангале. Костров было два. На одном готовилась еда, а у второго кружочком сидела съемочная группа. Бренчал на гитаре Сережка, выводя свою грустную версию «Пиллигримов», стихотворения Бродского, положенного на музыку.
- Мимо ристалищ, капищ,
мимо храмов и баров,
мимо шикарных кладбищ,
мимо больших базаров,
мира и горя мимо,
мимо Мекки и Рима,
синим солнцем палимы,
идут по земле пилигримы.
Увечны они, горбаты,
голодны, полуодеты,
глаза их полны заката,
сердца их полны рассвета.
За ними поют пустыни,
вспыхивают зарницы,
звезды горят над ними,
и хрипло кричат им птицы:
что мир останется прежним,
да, останется прежним,
ослепительно снежным,
и сомнительно нежным,
мир останется лживым,
мир останется вечным,
может быть, постижимым,
но все-таки бесконечным… - пел Сережка, но и он в итоге отложил гитару, чтобы присоединиться к остальным. Выпито было много, но темного часа и чудес, о которых пророчествовала Настя, пока не случилось, что не могло не радовать.

- Так, - буркнула Настя. – Скучно сидим.
- А тебе подавай стриптиз у костра и человеческие жертвоприношения? – ехидно спросил Марк.
- Без сомнений, родной, - кивнула она. – И оргия после. А то какой сатанизм и без оргий, а? Но, если серьезно, давайте что ли сыграем?
- Во что? – спросила я.
- А во что играют у костра, упившись вусмерть? – усмехнулась Настя. – Давайте в «Я никогда не».
- Это как? – заинтересованно спросила Лика. Ее глаза ярко блестели в свете костра. Как два драгоценных камешка. Пьяных и бесстыжих камешка.
- Все просто, Лик, - ответила за Настю Лада. – Начинаю, допустим, я. И говорю, к примеру: «Я никогда не трахалась с негром». Если кто-то из присутствующих трахался с негром, то он пьет. Потом свое «я никогда не» говорит следующий.
- Тут возможны два исхода, - хмыкнул Сережа. – Либо все упьются в первые же полчаса игры, либо останутся трезвыми.
- Ну, в этом и смысл, профессор Флитвик, - сварливо ответила Настя. – К тому же нажираться не обязательно. Пригуби чутка и будет засчитано. Писят баллов Гриффиндору, хуе-мое и все такое.
- Почему бы и нет, - улыбнулся Сема. – Хорошая игра. Позволит получше друг друга узнать. Особенно новеньким.
- И повергнет их всех в пучины стыда и мракобесия, - добавила Настя. – Играем. Давайте, я первая?
- Ни в чем себе не отказывай, - кивнул Марк, сидящий между мной и Настей.
- Лады. Так… - задумалась она. – Чего б такое сказать… А, во! Я никогда не убивала человека.
- Настя, блядь, - рассмеялась Лада, а потом, поперхнувшись смехом, удивленно посмотрела на Лешу, который, хмыкнув, сделал глоток пива. – Серьезно?
- Ага, - тихо ответил тот. – Было дело.
- Так, вносим правки в правила, - поспешила вставить Настя. – Каждый, кто выпил, пусть озвучит предысторию. А ну как среди нас маньячина-убивец сидит, а?
- Тогда хуевую ты игру выбрала, - съязвила Лада. Она настороженно посмотрела на Лешу и добавила. – Ну? Поделишься деталями?
- Ну, бояться вам не надо. Я не маньяк, - криво улыбнулся осветитель. Однако, улыбка быстро исчезла. – В Афгане это было. На войне. А на войне убивают. Или ты, или тебя. Иного не дано.
- И кто был первым? – заинтересованно спросила Настя. Я улыбнулась, увидев, что она уже держит наготове блокнот, который в этот раз заменял ей ноутбук. – Не кривляйся. Наверняка ты помнишь? Это ж как первая любовь.
- Помню, - честно ответил Леша, обведя внимательным взглядом притихших коллег. – Но хотелось бы забыть. Пацан это был. Сопля вообще. Лет одиннадцать или двенадцать. Мы тогда кишлак один проверять шли. Птичка на хвосте принесла, что духи в том кишлаке шкерятся. Не соврала, птичка-то. Духов ликвидировали, задачу выполнили. И решили дом один проверить еще раз. А там пацан этот… с мамкой своей. Ошибку мы тогда сделали. Спиной к ним оба повернулись. Вот пацан моего товарища очередью и прошил. Хуй знает, почему не меня, а его. Я на автомате развернулся и ответил. А кишлак тот… с землей потом сравняли, в общем. Но, да… помню его. И пацана этого. Пацаны ж у духов с оружием с пеленок обращаться учатся. Это в глаза он тебе улыбается, еду дает, воду. Отвернешься, моргнуть не успеешь, как сдохнешь.
- Мрачно, - скупо обронила Настя, прикусив колпачок шариковой ручки зубами.
- Как есть, - улыбнулся Леша. Вот только улыбка вышла неживой. – Ладно, давайте что-нибудь повеселее. Все же такой хороший вечер. И компания. Так. Я никогда не трахался с мужиком.
- Жопа ты! – рассмеялась Настя, когда вся женская часть синхронно выпила.
- Смекалка, - кивнул Леша. – Ну, предысторию давайте. Раз уж ты правила поменяла.
- Типа про первого? Или самого ебанутого? – уточнила Лада.
- На ваше усмотрение.
- Хитрец, - вздохнула я, заметив, какими многозначительными взглядами обменялись наши мужчины.
- Окей, - ответила Настя. – Мой первый был одновременно и первым, и ебанутым. Хотя бы тем, что в качестве музыкального сопровождения для нашего коитуса он выбрал китайские народные песни. Ебаться под заунывные струнные, мрак, пиздец и безобразие. Но я была пьяна от любви и забила на его странности. Пока он не кончил и не побежал стучать колотушкой в маленький гонг. Пояснил потом, мол духи ругаться будут, если этого не сделать.
- Ну, мне похвастаться нечем, - покраснела Роза, переглянувшись с Семой. – Сема – мой первый и единственный.
- Скукота, - заявила Настя, заставив всех рассмеяться. – Мужик снимает порно и трахался только с одной женщиной.
- Когда-нибудь я тебя уволю, - пригрозил Насте Сема, но та лишь рукой махнула.
- Уволишь, Сема, уволишь. Как найдешь себе нового, невероятно талантливого и продуктивного сценариста. А пока терпи.
- Так, ну мне надо выбрать, - хмыкнула Лада. – Хотя… Был один, ебанутый на всю голову. Любил, чтобы я душила его в процессе.
- Не самое страшное. У многих такой фетиш, - заметил Марк.
- Не, не. С этим все было куда хуже. Однажды, пиздец… Трахаемся мы, короче. Он снизу, как всегда, я сверху, почти кончаем. В общем, он велит мне, чтобы я начала его душить, я послушно исполняю, он кончает и… обсирается. Одновременно… - Ладу перебил громкий взрыв смеха, да и сама она не удержалась от улыбки. – Короче, он кончает, я трясусь от оргазма… Пердеж, вонища, говно лезет из-под него, как ириска растаявшая. Отвечаю, пиздец. А оргазм мой, сука, сильный. Я слезть не могу. Колбасит дико. А эта скотина мычит и срет, срет… Ну, видать тоже оргазм сильный словил.
- М… шутки про говно всегда заходят. Открылся твой ебанамат, так сказать, с неприятной стороны, - кивнула Настя, не забыв и эту историю записать в свой блокнот. – Женька, твой черед.
- Ладно, - усмехнулась я. – Про первого расскажу. Тоже странный был…

Я коротко пересказала свой первый сексуальный опыт, и мой рассказ тоже повеселил коллег. На моменте, когда Антоха заревел «сорок два» от смеха упал со стула Сережа, да и Марк утер слезящиеся глаза. Конечно, копаться в чужом грязном белье всегда приятнее и интереснее, чем в собственном. Поэтому я не винила коллег. Хоть повеселила их и то радость.
После меня поделились своим опытом Светка и Тоня. Оказывается, Света потеряла невинность с огурцом, а Тонькин пацан во время секса предпочитал смотреться в зеркало. Странное, но без изысков. Но в головах женской части уже зрел план мести, который озвучила Света, когда подошла ее очередь.

- Я никогда не трахалась с девчонкой, - ехидно прогудела она, заставив мужчин покраснеть от смущения. Выдохнул только Сема, весь сексуальный опыт которого уместился в одну женщину. А вот всем остальным пришлось пить. Но никто не удивился, когда помимо мужчин глотнула виски с колой и Лада.
- Эксперименты, - фыркнула она, заметив заинтересованные взгляды. – Ничего необычного. И мы уже отстрелялись. Ваш выход, господа.
- Ладно, - вздохнул Марк. – Я потерял невинность с соседской девчонкой.
- Пронзил ее насквозь? – уточнила Настя, вызвав у Марка улыбку. – Как жука к ковру пришпилил булавкой?
- Можно сказать и так. Лето, вечер, вино… Выпили мы много, ну и захотелось любви. И мне, и ей. Ей, как оказалось, хотелось сильнее. В общем, у нас за домом техникум располагался. И территория была большой, заросшей кустами и всем таким.
- В кустах и был совершен сей акт?
- Так, будешь перебивать, я заткнусь, - нахмурился Марк, услышав очередной комментарий Насти. Та в ответ хмыкнула и пытливо на него посмотрела, ожидая продолжения. – В кустах, да. Не учли одного. Кусты, судя по всему, обильно полили и трахались мы в грязи. Но по пьяни ничего не заметили. Ну а когда вернулись к нашей компашке, тут уже ржали все. Что ничуть не удивительно. Два чумазых человека, причем один с характерными грязными отпечатками на джинсах.
- Вонявшие похотью и блудом, - добавила Настя. – Зафиксировано.
- А зачем тебе это? – полюбопытствовал Веня.
- Затем, барон Попкорн, что я стану неебаца писательницей и срублю кучу бабла за книжку про еблю, - сварливо ответила Настя. – Ладно, не бздите. Это для сценариев. Вдруг пригодится.
- Уж надеюсь, что бить в гонг и срать под себя мне не придется, - ехидно протянул Марк. – Сереж, а ты чего молчишь? Давай, делись.
- Мой первый раз странным был, - хмыкнул тот и, неожиданно покраснев, виновато улыбнулся. – Сложно о таком рассказывать.
- А ты водочки бахни, - посоветовал ему Олег, протягивая бутылку.
- Не, не. Я лучше пиво. Не так в голову дает.
- Какая водка, Бессмертный? – встряла Настя. – Половинкину пробку понюхать хватит, чтобы мы потом его полночи успокаивали. Давай, Сереня. Выкладывай все грязные подробности.
- Тебе лишь бы позубоскалить, - улыбнулся Сергей. – Ладно, раз все делятся… Первый раз… с нянькой он был. В детдоме. Мне шестнадцать было. Няньки наши и воспитатели любили перед выходными на кухне погудеть. Ну а некоторые из наших им компанию составляли. Те, что постарше, само собой. Я тогда наказание отрабатывал. Сортир мыл. Воспитательский. Стою себе, никого не трогаю, тряпкой по унитазам прохожусь. И тут в сортир нянька наша вваливается. Варвара Антоновна. Просто в говно. Умылась она, значит, а потом на меня так красноречиво посмотрела. И говорит: - О, Мальцев. Скажи, Мальцев, а ты пизду видел?
- Ебать, - не сдержавшись, пробормотала я.
- Ага, - улыбнулся Сережа. – И юбку задирает. А потом подмигивает и говорит: - Иди сюда. Любви тебе отсыплю. Ну, суть да дело, сказала она, что трахаться хочет. Да не абы с кем, а с карликом. Интересно ей, каково это. Ну и добавила, что обижать меня никто не будет, если соглашусь. А если откажусь, то очень ее обижу. Видел я тех, кто в немилость к нянькам и воспитателям попадал. Поэтому и согласился. Это сейчас понимаю, что неправильно это все было.
- Неправильно? – удивленно переспросила Настя, оторвавшись от блокнота. – Не, Сереня. Это не неправильно. Это пиздец. Износ в чистом виде. С шантажом еще.
- Да сейчас что об этом говорить, - отмахнулся Сережа. – Давно это было. Но и забыть не получается. Но Варвара слово сдержала, хоть и пьяная была, под крыло свое взяла. До выпуска меня никто не трогал. Пусть и приходилось отрабатывать эту привилегию. То в кладовой, то на кухне за плитой вечером, то в беседке на улице.
- И ты терпел?
- А куда деваться, - пожал плечами маленький человек. – Детдом – это не школа. Это в разы хуже, особенно, если ты слаб. Вот и приходилось через собственную гордость и отвращение переступать.
- И что, пизда эта до сих пор там работает? А то мы б к ней наведались. Показали бы, что бывает, когда карликов ебешь…
- Нет ее уже. Через полтора года после выпуска белку поймала и в окно шагнула, - тихо ответил Сергей.
- Синька – чмо, - резюмировала Настя.
- И за это надо выпить, - кивнул Сережа, поднимая банку пива.

Слушая чужие откровенные истории, я невольно задалась вопросом. Как они так легко и непринужденно об этом рассказывают? А потом поняла, что эти люди и правда семья. Не без уродов, не без калек, но все же семья. За язвительностью Насти отчетливо виднелась тревога и гнев, когда Сережа рассказывал свою историю. Марк понимающе и без улыбок слушал рассказ Вени-Кукурузы, который сталкивался с домогательствами одного больного на голову соседа. А потом все вместе смеялись над похождениями Олега в женском общежитии и его неудачном побеге от вахтерши, которая фактически вышвырнула любвеобильного пацана в окно со второго этажа. И понимающе кивали, когда Тоня рассказывала о своем выпускном, где тоже случилось много чего странного.
Здесь никто никого не осуждал, а если и подъебывал, то беззлобно, веселья ради. Как подъебывают обычно родные люди. И та же Настя, без тени стеснения подтрунивавшая над Сережкой, обнимала и утешала маленького человека, пока никто не видит. А тот улыбался и жмурился, как довольный кот, что Настю только веселило. В этот вечер на лесной полянке не было коллег. Только свои. Родные.

- Так, родные, - громко произнес Сема, когда Катерина Львовна закончила рассказывать о своих подростковых похождениях и в игре был объявлен перерыв. – Давайте поднимем бокалы, бутылки и банки с пивом.
- Хуясе, - почти искренне восхитилась Настя. – Тост! Сема! Тост!
- Мне, пожалуйста, средней прожарки. Не люблю горелый хлеб, - буркнул Марк, заставив меня рассмеяться.
- Прожарят тебя попозже. Как упьются дешманской сивухой, - фыркнула Настя. – А ну, едала завалили! Дайте большому боссу договорить!
- Спасибо, Настенька, - улыбнулся Сема. – Можно было бы поделикатнее, но и так сойдет. Итак… Я специально ждал нашего мини-выезда, чтобы сообщить всем очень важные новости.
- Ох, ебатеньки! – перебила его Настя. В глазах безумной сценаристки плескался хмель, а язык уже начал заплетаться. – Неужели премией порадует, а?
- Тихо ты, егоза, - осадил ее улыбающийся Сережа. Настя показала ему язык и сделала внушительный глоток вина, которому отдавала предпочтение среди всех прочих алкогольных напитков.
- Наша студия прошла большой путь. От любительских роликов до вполне профессиональных фильмов, которые не стыдно показывать на специализированных фестивалях. К сожалению, это, конечно, невозможно, но не отметить наш рост я не могу, - Сема и бровью не повел, что его перебили. – И этот рост продолжается. Благодаря нашей прекрасной Анжелике в следующем году мы выходим на еще один рынок, где заказы будут в разы интереснее и, что немаловажно, дороже.
- Заебись, - вставила Настя, которая попросту не могла молчать и всюду вставляла свое мнение. – Полетим в космос. Ебать инопланетян…
- Нет, Настенька, космос нам пока не грозит, - улыбнулся Сема. – Но всему свое время. Остались последние штрихи и очень скоро все всем будет известно. К тому же пришла пора покинуть наше уютное помещение в доме культуры. На следующей неделе мы переезжаем, родные.
- О, как, - тихо ответил Марк. – Интересно, куда.
- Анжелика, твой выход, - поклонился Сема.
- Я в пафосные речи не умею, - ответила Лика, поднимаясь со стульчика, на котором сидела. – Поэтому скажу просто. Мы нашли новое помещение, в центре города, с пропускной системой и охраной на входе.
- Да, ладно! – картинно удивилась Настя. – Скажи еще, что там окна будут! Настоящие, блядь, окна.
- Будут, будут, - Лика сарказм не выкупила. То ли была пьяна, то ли попросту не заметила. – Помещение большое, с комфортным ремонтом, гримеркой, гардеробом, комнатой отдыха… Так, увлеклась. В общем, под наши нужды отведен весь третий этаж. Места хватит всем.
- Больше никаких подвалов и стертых ступеней, на которых ноги сломать можно, - добавил Сема. – У такой амбициозной студии и помещение должно быть соответствующим. К тому же мы расширяем сферу деятельности. Об этом тоже расскажу попозже, как будут улажены все нюансы.
- Кабаре откроет, - заметила Настя. – Бля буду, кабаре.
- Тише, солнце, - я погладила Настю по спине. Та в ответ лукаво улыбнулась и, покачнувшись, завалилась мне на плечо.
- Хорошая ты, Женька, - зевнула она. – Была б ты пацаном, я б тебя завалила…
- Ты сколько вина-то выпила? – поинтересовался Марк, за нами наблюдавший.
- Бутылку, две… Хуй его знает, Маркусик.
- Маркусик? – рассмеялся тот и виновато кивнул, когда Сема на него уставился. – Прости, Сем. Продолжайте.
- Да это, собственно, все новости. Понимаю, что скудные, - Сема развел руками, - но в ближайшем будущем обязательно раскрою все детали.
- Все творческие люди суеверны, - пояснила Роза. – Сема не исключение.
- Это да, - пьяно прогудел Олег. – Мне кошка черная раз дорогу перебежала, так я ногу сломал. А когда из больнички с гипсом шел, снова ее увидел… хотел пнуть заразу, да по бордюру дал и вторую… ик, сломал.
- Потому что неча животных лупить, - вздохнула Настя. – Поделом тебе, Бессмертный. Кошечки тебя никогда не простят. Так, кто принесет необычайно красивой готической даме вина, тот получит поцелуй.
- А готическая дама сама не в состоянии? – ехидно спросила Лада.
- Не, красотуля. Если сама пойду, то заплутаю и лешего выебу, - хохотнула Настя.
- Тебе красное? – спросил Сережа, один из немногих, кто еще сохранял ясность сознания.
- Конечно, полумуж. Краснее крови и краснее передавленной резинкой Венькиной кукурузы.
- Сейчас принесу, - улыбнулся маленький человек, отправляясь к припаркованным неподалеку от костра машинам. С ним увязался и Марк, которому все наперебой начали кричать в спину заказы. А я, улыбаясь, протянула руки к костру, чтобы сполна насладиться теплом. В углях с краю уже поспевала печеная картошка, до меня доносился ее вкусный запах. Но все это отошло на второй план, потому что коллеги начали понемногу меняться под воздействием алкоголя.
Первыми кружок у костра покинули Веня и Катерина Львовна. Они ушли к палаткам держась за ручки и хихикая, как подростки. Потом, извинившись, удалились Сема и Роза. Света с Тоней, зажав в коробочку, улыбающегося Лешу-осветителя, что-то весело чирикали ему на ушко, не забывая и о прикосновениях. Лада задумчиво смотрела в костер, перекидывая с ладошку в ладошку печеную картошку. Ее губы беззвучно шевелились, словно она вела какой-то важный и серьезный разговор с самой собой. Настя без тени стеснения засосала удивленного Сережку, который принес ей вина, а потом, оторвавшись от маленького человека, залилась веселым смехом. Марк, присев рядом со мной, тоже вытащил печеный кругляш из углей и, разломив его на две половинки, втянул носом вкусный запах. Одну половинку он посолил и протянул мне, а потом покраснел, когда увидел мою улыбку. Олег Бессмертный, завладев гитарой, бренчал какую-то тоскливую песенку. Пальцы его не слушались, из-за чего страдало качество исполнения. В итоге гитару у него забрала Настя, пусть и пришлось отвесить пьяному оператору подзатыльник, а гитару унести от греха подальше в машину.
Через полчаса у костра остались только мы с Марком и Лада. Остальные разбрелись кто куда. Настя утащила не сильно сопротивляющегося Сережу в свою палатку и очень скоро до нас донеслись ее довольные стоны. Судя по всему Половинкин, как она называла, вовсю развлекался с языкастой сценаристкой. Леше повезло больше всего, потому что к своему спальному месту он отправился в компании сразу двух девушек – Светы и Тони. Бессмертный уснул неподалеку от костра, перебрав с бухлом. Во сне он чмокал губами и порой активно двигал тазом, что без сомнений веселило и меня, и Марка. Не смеялась только Лада. Ее алкоголь изменил по-другому. Не принес расслабления, как остальным. Наоборот, накинул груза на плечи и выдернул из глубин сознания тщательно спрятанные там мысли.

Купить мои книги можно на Литрес.
И в сообществе ВК.

©Гектор Шульц

Часть первая.
Часть вторая.
Часть третья.
Часть четвертая.
Часть пятая.
Часть шестая.
Часть седьмая.

- Лад.
- А? – откликнулась та, когда я, чуть подумав, решила озвучить ей один вопрос, давно уже меня мучавший.
- А тебе не… ну, не больно там… когда Веня входит? – спросила я, заставив Ладу рассмеяться.
- Не, какой там. Щекотно скорее. Будто и правда в пизду кукуруза лезет, - отсмеявшись, ответила она. – Если расслабиться, можно даже удовольствие получить. Натирает, правда…
- Увольте, нахуй, - проворчала Настя, выпуская в сторону пахнущее ментолом облачко дыма. – Сами початком этим балуйтесь.
- Не кривляйся, - улыбнулся Сережа. – Готы в плане идиотизма Веню запросто уделают.
- Твоя правда, Серж. Был у нас один такой в компашке, - кивнула Настя. – Орлоком прозывался.
- Был? – переспросила я.
- Ага. Ебу дал в один момент и начал по дуркам путешествовать. Взбрело ему в башку однажды, что надо бы хуй свой модернизировать. Ну, как Вене нашему. Увидел в журнале немецком фотку, где у мужика на хую шрамирование сделано, и сосиска чутка раздвоена. Нашел он, значит, такого же, как он сам, ебанамата и сделал себе операцию. Все мечтал, что бабы к нему в очередь выстраиваться будут. Да вот не судьба. Словил Орлок воспаление, гангрену, а потом ему хуй отрезали, иначе бы совсем сдох. Так что Маису нашему повезло. Зажило все, как на собаке. И это при тюремной-то антисанитарии. А Орлок крышей поехал, начал в трехлитровой банке себе новый хуй выращивать. Из чайного гриба, которому стероиды вкалывал. Да, знаю, - усмехнулась Настя. – Ну, ебанутый. Что с него взять? Короче, словил он как-то раз припадок, в окно вышел. Да вот забыл, что на втором этаже живет. Прямиком в сирень, что у подъезда росла, и упал. А потом за ним психкарета приехала. Тусуется сейчас в областной дурке, порой его на волю отпускают, правда. Пока опять новый хуй выращивать не начинает. Отака хуйня, малята.
- Как и говорил, готы в плане идиотизма ничем от Вени не отличаются, - резюмировал Сергей. Лада задумчиво кивнула.
- Марк, помнишь Макса?
- Макса? – нахмурился тот. Лада поджала губы и добавила.
- Да. Снимался со мной полгода назад.
- А! – просиял Марк. – Графиня, которую дьявол соблазнил?
- Ага. У него ж язык был раздвоенным. Как у змеи.
- А ты думаешь, хули Сема его на роль взял? – хмыкнула Настя. – Струк у него самый обычный, мелкого пошиба. А вот язык, да. Фу!
- Вспомнила, как целовались? – ехидно спросила я, заставив остальных рассмеяться.
- Не. У Макса привычка ебанутая была. Подойдет сзади и языком своим ухо оближет. Реально, как змея. Шипит еще, падлюка.
- А он куда делся?
- Дисками на рынке барыжит, - ответила Настя. – Актер одной роли. Пока нужды в нем нет, Сева его на вольные хлеба отправил. И слава яйцам. Иначе б он и тебе ухо облизал. Кстати, Ладка. Вопрос к тебе есть.
- Какой? – спросила та, закуривая еще одну сигарету. – Опять пошлый и ебанутый?
- Не. Ты ж с Семой с самого начала? Ну, я-то позже пришла, а ты уже с ним была. Снималась и все такое.
- Ну.
- А какой твоя первая роль была?
- Тебе-то зачем? – подозрительно прищурилась Лада.
- Сценарий пишу. Сниму потом фильм. Про всю нашу пиздопротивную компашку. Или не фильм, а книгу на худой конец, - съязвила Настя. – Любопытно мне, короче.
- И правда, - поддержала я. – Какой была первая роль? Тоже что-то необычное?
- Куда там, - усмехнулась Лада, но между бровей обозначилась морщинка. Не слишком приятным было воспоминание, судя по всему. – Первая роль… Хм. Ну, до нее я в легком снималась. Соло там или имитация. А тут Семе пара заказов привалила. С хорошей оплатой. Правда желающих что-то не было на один из них.
- Значит, все-таки необычное, - кивнула Настя.
- Потому что клиенту износ был нужен, - криво улыбнулась Лада. – С определенным типажом. Яркая девушка, которую насилуют двое на промке. Это сейчас такой хуйней никого не удивишь, а тогда… тогда это было странным, запретным… страшным.
- И ты так просто согласилась? – недоверчиво спросила я.
- Ну, не так просто, конечно. Поломалась для приличия. Деньги все решили. Как и всегда. Когда в них особенно нуждаешься, о приличиях особо не думаешь. Ну, хули тут такого. Фикция же. Понарошку все. Три актера, грязная промка, дебильный сюжет. Сценарий тогда Сема сам написал. Ну, как написал. Раз десять его правил, пока все не устроило.
- И? – с нажимом добавила Настя. Лада рассмеялась, но как-то не слишком весело.
- Подробностей ждешь?
- Как иначе. Я же сценарии пишу. Вдруг еще раз такое прилетит. Хоть знать буду, где грязи добавить, а где фетиши свои поглубже в задницу засунуть.
- Ну, что сказать… Один актер у нас был. Санек. Второго тоже быстро нашли. Студент один на деньги польстился. Сема их быстро в курс дела ввел, сценарий показал, пацаны согласились. Только съемка не по плану пошла.
- О как, - многозначительно хмыкнула Настя.
- Вот так. Пацаны быстро во вкус вошли. И берега попутали, - тихо ответила Лада. – Отодрали так, что я неделю потом в себя приходила. Бухло глушила, лишь бы забыть ту съемку. Сема тогда так и не понял, что рыдала я в сцене по-настоящему. Больно было пиздец. Санек мне тогда палец сломал. Увлекся. А клиенту понравилось. Двадцать процентов сверху накинул, как видео получил. Сема после той съемки и Санька, и того, второго нахуй послал. Не понравилось ему, что пацаны слишком уж сильно от сценария отклонялись. Ну, и заявки с износом и всем таким сейчас Лика отклоняет. Хватило того раза. И мне, и Семе. Ну, достаточно подробностей?
- Более чем, - кивнула Настя, обойдясь в этот раз без ерничества и насмешек. Поняла, что лишним это будет.
- Ладно, хули сейчас об этом говорить, - усмехнулась Лада. – Я сама на это подписалась. Мой выбор был, и никто не заставлял. Но опыт… опыт хороший получила. Так что, Жень, лучше снимайся вон в ролях всяких фей, нимфеток и прочих, а такое… нахуй шли. Менталочку потом заебешься поправлять… А это, блядь, кто еще?

Вопрос относился к трем крепким парням, которые, заметив нас, вразвалочку шли к дому культуры. Выглядели они, как однояйцевые близнецы: черные футболки, спортивные штаны, кеды-манежки. Одинаковый взгляд исподлобья, насмешливые ухмылки и настороженные, злые глаза.
- Здарова, пацаны, - поприветствовал Марка и Сергея один из них. С крупными зубами, выдающимися вперед, и шрамом на левой брови. То ли по пьяни башку разбил, то ли помогли. Поди вот угадай. Правдой может быть все. Нас он проигнорировал, что Настя просто не могла не заметить.
- И девчонки, - мрачно добавила она. Зубастый усмехнулся и нехотя мотнул короткостриженой головой.
- Сижкой не угостите?
- Ну, допустим, угостим, - холодно ответил Марк, выуживая из кармана пачку. Он достал три сигареты и протянул их зубастому, однако тот неожиданно нахмурился.
- Чо ты культяпками своими-то лезешь? Сам возьму.
- Не бзди, - широко улыбнулся Марк. – Как знал, что пацаны закурить попросят. С мылом ручки помыл.
- Почище твоих будут, - буркнул Сережа. Его, конечно же, услышали.
- А ты чо дерзишь, гном? – встрял в разговор второй. Пониже ростом, с густыми бровями, да и покрепче, чего греха таить.
- Сказал гном. Вы, братец, оба из гномьего племени, - хмыкнула Лада. – Так вы курить хотите или доебаться на пустом месте?
- Ля какая цаца, - заржал третий. – Слышь, Малой. Ты б вдул?
- Я и бегемоту вдую, если надо.
- Ох ты. Бегемотоеб проклятый, - не замедлила с ответом Настя. – Пошли. Курить они явно не хотят.
- А ты чо, не пацан? – поддел Марка зубастый. – Чо за тебя бабы вопросы решают?
- Видишь ли, у нас и бабы, как ты выразился, с яйцами, - ехидно ответил Марк. Он-то давно уже все понял. Тот, кто вырос на Окурке, сразу поймет в чем тут дело.
- Бабы с яйцами? – тупо переспросил тот, кого назвали Малым. – Пидоры, что ли?
- Отлично, - вздохнул Сережа. – Оскорбления пошли.
- Ладно, ладно, - поднял руки третий. – Остынь, огузок.
- Слышь, ты кого огузком назвал? – рявкнула Настя. – Не пошел бы ты нахуй? На себя посмотри! Бледный, как залупа, льдом помазанная.
- Ну, эт ты зря, сисястая, - ухмыльнулся зубастый. – Пизды получить не ссышь?
- Ссу. На кой мне вторая пизда? – оскалилась Настя.
- Ступайте, пацаны. Зашквар до девчонок доебываться, - вставил Марк.
- Ну, эт мы сами решим, что зашквар, а что нет, - мотнул головой третий. Он сделал шаг вперед и тут же попятился. Обернувшись, я увидела, как из дома культуры выходят трое ребят, все, как один, с длинными волосами, в черных майках. У одного на левом бедре болтается хромированная цепочка. Троица, оживленно болтающая между собой, разом замолчала. Парням хватило одного взгляда, чтобы понять, что происходит.
- Привет, - поздоровался с Марком один из них. Худощавый, с бородкой клинышком и треугольным лицом. Он улыбнулся и миролюбиво спросил. – Чо трете?
- Да вот, - пожал плечами зубастый. – Сигаретку стрельнули, а знакомцы твои бычить начали на ровных пацанов.
- Вон что. Бычить, - повторил Марк. – Ну, ну.
- А вы чо, ниферы типа? – спросил Малой.
- Музыканты, - поправил его румяный пухлый парень. – Ниферы… Хех.
- Дим Димыч дело говорит. Что за слово такое… ниферы. Нефоры, да, - кивнул тощий. – Ладно, чего дурака валять. Доебаться решили?
- А если и так, то чо?
- Да ничо. Ты дурной, что ли? – грубо спросил третий, высокий. От него пахло костром и лесом. Приятный запах. Уютный такой, домашний. – Чеши отседова, пока пизды не получил. Знаем вас, бродяг. Только девчат да полуросликов обижать и можете. Погань.
- Это ты кого поганью назвал? – побледнел Малой.
- Ну, если Леший кого и называет поганью, так по делу, - усмехнулся Дим Димыч. Однако улыбка пропала и в голосе зазвучала угроза. – Серьезно. Идите с миром, пацаны. Пока Леший вас не поломал.
- Это я запросто. Тюкну так, что мозги повылетают, - кивнул тот, сжимая кулаки. Тощий вместо ответа отстегнул с бедра цепь и этого было достаточно, чтобы в глазах шпаны загорелся страх. Одно дело доебываться до двух пацанов и девчонок, и совсем другое, когда перед тобой стоят злые нефоры, определенно знающие толк в драках.

Впрочем, до драки дело не дошло. Не пригодилась и помощь трех неформалов, потому что дверь дома культуры открылась и на свежий воздух выбрался Веня. Во всем своем боевом обличье. Он страшно зарычал, прыгнул в сторону Насти, а потом покачал головой и, сняв маску, посмотрел вслед трем ровным пацанам, которые бежали что есть сил подальше от дома культуры.
- Ебать, братан, - вздохнул Дим Димыч, обращаясь к Вене. – Чего ж ты так пугаешь?
- Да я думал, что тут только наши, - виновато прогудел Веня. – Думал, припугну и только.
- Я чуть в штаны не наложил, - рассмеялся тощий, заставив Настю усмехнуться. – Повезло, что Леший в ступор впал. Мог бы и рукой махнуть.
- Ну, Маис. Можешь себе зарубку на кукурузе поставить. Колумба напугать, это надо постараться. Он на табун скинов с гитарой как-то бросился, а тут от фальшивой обезьяны чуть кондрата не хватил.
- Погодь, - улыбнулся тощий. – Блодвен? Блин, я тебя и не узнал.
- С цивилами трусь, вот и оцивилилась, - съязвила Настя.
- Блодвен? – сдержав смешок, спросила я.
- Ага. Имя мое. Ночное, - кивнула Настя. – Ну, знакомьтесь, хули. Это Колумб, Дим Димыч и Леший.
- Не припомню тебя, а ты меня знаешь, - прогудел Леший, пристально всматриваясь в Настино лицо.
- Потому что в говно был. На ролевке мы познакомились. Ты мне еще балладу пел. О царице Пенелопе, что утопла в речке Зоппе. Ну, или что-то такое.
- «Зеленые рукава» он пел, - рассмеялся Колумб. – Он всегда их поет, как с бухлом переберет.
- Хорошая же песня, - покраснел Леший. – Не обижайся. Не припомню тебя. Но теперь запомню.
- А вы ж со студии, да? – спросил Дим Димыч. – Ну, с модельной.
- Типа того, - ответила Лада. – Соседи ваши.
- Ну, точняк. Говорил же, что наши, - довольно улыбнулся он, посмотрев на Колумба.
- Да вижу уже. Ну, вовремя перекурить решили.
- Да, сами б справились, - ответил Марк. – Это так… шпань местная.
- Ну, местная, не местная, а ставить на место таких надо.
- Особливо тех, кто полуросликов обижает, - добавил Леший, заставив Сережку покраснеть.
- Да, уж, - вздохнул он. – Теперь Настенька новую обзывалку заимела.
- Такова уж твоя судьба, - согласилась та. – Ну, Бильбо. Колись. Куда кольцо запрятал?

Общий смех разрушил скопившееся напряжение. Таков уж этот город. В нем хватает место и падали, которая готова рвать всех, кто слабее них. Хватает и хороших людей. Таких, как Дим Димыч, Колумб и Леший, готовых без раздумий вступиться за тех, кому нужна помощь. Странно, но я хорошо запомнила тот перекур. Наверное потому, что в нем было то самое тепло, которого мне дико не хватало.

Глава шестая. Корпоратив.

В сентябре две тысячи четвертого в команду пришел новенький. Сема, краснея и путаясь в словах, представил его как «Всеволод, хороший мальчик». Хороший мальчик оказался сыном давнего знакомого Семы, уставшего от того, что сынок околачивал дома хуем груши и никакой пользы семье не приносил. Поэтому в дело вступил папа, который подпряг всех знакомых и нашел сыночке работу. В порностудии Семы, само собой.
Естественно, и отцу, и чаду было все озвучено максимально честно. Что снимают, зачем снимают, и все в таком духе. Но мальчика, которому исполнилось двадцать годиков, взяли на должность очередного «принеси-подая». Что, однако, не помешало Севе по итогу получить роль в одном фильме. А виной всему слишком уж страстное увлечение миром порно.
В свой первый день Сева, захлебываясь от восторга, пускал слюни на голую Ладочку, которую терзал на кровати Марк, беззастенчиво пялился на крупные груди Катерины Львовны, снимавшейся соло, и подозрительно часто бегал в туалет на каждом перерыве. «Кровь горячая», сказал Сема. «Бесы в малафье. Ебанамат какой-то», резюмировала Настя. Странностей у Севы хватало. Например, на третий день своей работы он подошел к режиссеру и прямым текстом заявил, что готов сниматься. В любом жанре. И в доказательство своих слов спустил штаны и помахал перед удивленным Семой своей десятисантиметровой «секирой вожделения». Сему такая прыть только порадовала, тем более он частенько сетовал на то, что приходится отказываться от заявок в виду отсутствия нужных типажей. А тут один из них сам собой нарисовался. Прыщавый юноша с взором горящим и дебильными усиками. Отец Всеволода, когда Сема сообщил о желании сыночки поучаствовать в съемках, только рукой махнул. Видать, заебал Севушка родителя, и заебал сильно.

Подходящий заказ от клиента не заставил себя долго ждать. В пятницу Сема озвучил Севушке вводные данные и представил актрисе, которая будет с ним сниматься. Свете. Правда Света скептично осмотрела подрагивающего от желания Севу и многозначительно посмотрела на режиссера. Тот вздохнул и сунул ей в руки заявку, где английским по белому было написано, что клиент жаждет увидеть, как матерая рыжая чаровница соблазняет и ублажает прыщавого подростка. Указанная под заявкой сумма за съемку окончательно растопила лед в сердце Светы, и она дала согласие, отчего Сева утробно булькнул и помчался в туалет. Не иначе, готовиться к самой важной роли в своей жизни.
Сценарий Настя набросала быстро и к съемке приступили в понедельник. Так уж получилось, что я тоже должна была сниматься вместе с Марком и Ладой, поэтому невольно стала свидетелем того, что случилось на съемочной площадке.

- Так, родные, готовимся, - скомандовал Сема, занимая место рядом с Олегом. Оператор, облокотившись на верную камеру, задумчиво смотрел на кровать, на которой сейчас сидела Света. Мама Валя постаралась на славу, превратив рыжую и бледную Светку в настоящую роковую женщину. На высоте была и прическа, и обтягивающее красное платье, подчеркивающее красивую грудь и стройную фигурку актрисы. Сева, которого одели в вытянувшийся свитер и полинялые джинсы, ожидаемо пустил слюну, а его глаза сально заблестели. В буйной голове поди уже вертелись разные не очень приличные мысли, но пока Севушка сдерживался, ожидая команды режиссера. И после привычного многим «Камера. Мотор!» начались странности.

Сева, сценарий читавший явно хуем, ринулся на охуевшую от подобной ретивости Свету, которая должна была играть роль учительницы английского и, по совместительству, соблазнять своего прыщавого ученика. Вместо этого ученик сам полез на учительницу, чем вызвал гнев режиссера. Отчитав буйного «подростка», Сема велел вернуться на исходные и играть по сценарию. На третий раз Сева худо-бедно справился с возбуждением и покорно сидел на краешке кровати, пожирая глазами аппетитные формы своей учительницы и улыбаясь, как умалишенный.
Когда же дело дошло до постельной сцены, у Севы неожиданно случилась осечка, и мы удивленно принялись наблюдать, как лохматый «подросток» в вытянувшемся свитере уткнулся лбом в угол и начал дрочить. В процессе Севушка грязно ругал свой детородный орган, подставивший его в самый ответственный момент, порой пощипывал, а под конец начал чуть ли не умолять, дабы тот наконец восстал из мертвых. Апофеозом идиотизма стали странные шлепки. Севушка, поняв, что простой дрочкой пробудить член не получится, принялся шлепать себя по жопе свободной рукой. Да и ругаться не забывал, что, без сомнений, веселило всю съемочную группу и сторонних наблюдателей, ждущих своей очереди.
- Ну, вставай, - тихонько заскулил он, после чего обрадованно выдохнул и, повернувшись к Свете, с гордостью продемонстрировал красный от грубых ласк уд, все возбуждение которого держалось исключительно на честном слове.
- По местам, - устало вздохнул Сема. – Светочка, вали его на кровать и начинай с прелюдии. Валя, положи рядом резинку. Нет, чтобы в кадр не попадала. Да, спасибо. Так лучше. Камера. Мотор!
- Я справлюсь. Я справлюсь. Я самец. Я сильный, - бормотал Севушка, неловко залезая на кровать. И тут же затих, когда Света скинула платье, представ перед ним во всей красе.
- Ставлю сотку, что он обкончается до того, как войдет в нее, - ехидно сказала Настя, оторвавшись от ноутбука.
- Сотка несерьезно, - мотнул головой Марк. – Давай на пятихатку, что выдержит. Даю секунд десять.
- Забились, - кивнула сценаристка. Ну а дальше начался форменный цирк.

Севушка, с трудом надевший презерватив, взгромоздился на Свету, сделал пару дерганных тычков и неожиданно покраснел. Да так сильно, что аж у Олега, который видел и не такое, дернулся глаз. Света с ужасом посмотрела на подрагивающего на ней пунцового юношу, а потом зажмурилась, когда Сева заорал. Перепугав не только Сему, но и меланхоличную маму Валю, которая занималась сортировкой косметики в своей черной сумке.
- КОНЧАЮ! – взревел Сева, вскакивая на ноги и возвышаясь над испуганной Светой, как каличный Колосс Родосский. Он стянул презерватив и бурно кончил. Нет, не так. Он не просто бурно кончил, он залил все к хуям своей малафьей, как резюмировала после Настя. Крик повторился. Громкий, дрожащий, пугающий. – КОНЧА-А-А-Ю!
- Сука! – пискнула Света, которой первая партия чуть не выбила глаз. Она тщетно пыталась увернуться от карающих выстрелов, но Сева надежно сдавил ее ногами, не давая возможности сбежать. – Только не на лицо! Сука. Только не на волосы! Сука, сука, сука!
- Стоп, стоп! – орал Сема, пытаясь остановить семяизвержение буйного Всеволода. А тот продолжал кончать, как из брандспойта. Он умудрился залить своим семенем Свету, ее платье, которое лежало на прикроватном столике, спинку кровати, Олега, камеру Олега, и стойку со светом. После чего обмяк и повалился на кровать с блаженной улыбкой. Ну а потом Севушка ожидаемо получил пизды. От каждого члена съемочной группы, от актрисы, которой пришлось час провести в душе, и от гримерши, ибо ядовитое семя Всеволода испортило труд мамы Вали. Ну а я с удивлением отметила, что режиссер, оказывается, умеет орать так, что сера из ушей вылетает вместе с мозгами.

- Полудурок! Имбецил! Паскудник! – бушевал Сема. – На кой хуй ты гондон снял?! Зачем актрису испачкал?! Ты, блядь, пожар потушить пытался?! Омлет приготовить хотел?! Скудоумец, еблан…
- Ну, я фильмы ж смотрел… - виновато прогудел Севушка, которого крики режиссера загнали в угол, где он стыдливо прикрывал срам испачканным платьем Светы. – Там всегда актеры кончают на лицо. Ну, бурно еще так. Я ж специально три дня не дрочил. Хотел, чтобы натурально было.
- Натурально?! – взвизгнул Сема и его глаза налились кровью. Так и до убийства недалеко. – Ты изговнял реквизит, стер на ноль работу гримера…
- На камеру-то нахуя было? – вздохнул Олег, когда Сема поперхнулся и закашлялся. Над левым ухом оператора все еще висела сопля, которую тот не замечал.
- Думал, кадры красивые получатся, - шмыгнул носом Всеволод. То ли он притворялся дураком, то ли и правда им был. Кто знает.
- Истинно вам говорю, король всех бесноватых найден, - хохотнула Настя, заставив Севушку покраснеть. Она набрала воздуха и издала Севушкин вопль, которому было суждено войти в историю. – КОНЧАЮ!
- Я ж не специально, - буркнул тот.
- Так, Марк, - хрипло перебил горе-актера режиссер, - выведи этого идиота отсюда, пожалуйста.
- А чо, снимать дальше не будем? – удивился Сева. В его карих глазах плескалась сама наивность. Чистая и непорочная.
- Не, - мотнула головой я. – Он определенно дебил.
- Будем, будем, - сварливо ответил Сема. – Но без тебя. Папеньке твоему я сам позвоню.
- А деньги? Вы ж говорили, что заплатите?
- За что? За испорченный реквизит? Залитую твоим проклятым белком актрису? – взвыл Сема, захлебываясь руганью. – Марк, уведи… от греха… А то я его… разобью… на колени.
- Пошли, стрелок ворошиловский, - вздохнул Марк, беря Севушку под локоть. – Сначала в душ, а потом… такси тебе вызовем.

После того случая Сема стал подходить к подбору кадров еще избирательнее. Повернутых на ебле заворачивали сразу, остальным устраивали допрос с пристрастием и смотрели, как они себя ведут в разговоре с актрисами. Многие пытались получить место, но получали его единицы. Слишком уж сильно запал в память Семену Витальевичу обильно кончающий Всеволод. Повторять свои ошибки Сема явно не собирался. Но каждая такая ошибка, это опыт. И порой, опыт болезненный, а не смешной.

В конце сентября Сема собрал всю команду и сообщил, что на ближайших выходных все едут на природу. Марк, пользуясь моментом, пояснил мне, что подобные корпоративы, если можно так назвать, Сема устраивает каждый год. Потому что именно двадцать девятого сентября была основана студия «Камео». В этот день начался путь Семы, как порно-режиссера.
В этот день отменялись все съемки, машины забивались не аппаратурой, а сумками с едой и алкоголем, после чего пестрая компания ехала за город, в осенний лес, где проводила две ночи на свежем воздухе. Отказов Сема не терпел, о чем Марк упомянул тоже. Присутствовать должен был каждый, а иначе какая мы тогда семья. Неделя пролетела быстро, а все перерывы посвящались обсуждению предстоящего выезда. В этом студия ничем не отличалась от какого-нибудь среднестатистического офиса.

- Ну, готовимся к очередной порции веселья от наших оборотней, - усмехнулась Настя, заходя на кухню, чтобы налить себе кофе.
- Почему оборотней? – спросила я.
- Потому что стоит лакнуть чего покрепче, как сразу перекидываются. Ну, превращаются, обращаются, маски сбрасывают, - пояснила она. Кипяток, журча, струился в чашку, наполняя кухонку вкусным ароматом. Кофе Настя пила свой и ревностно следила, чтобы «коллеги» его не таскали. – А с учетом, что новеньких у нас много, веселья определенно не избежать.
- В прошлом году… как его звали, Насть? – задумчиво протянул Марк.
- Артурчик.
- Точно! Артур. Артур у нас горячих мачо отыгрывал. Испанцев всяких, мексиканцев… Так вот, - улыбнулся Марк. – Играл он с Ладой в «очко», да вот беда, не знал, что с ней в карты лучше вообще не садиться. Батя ее каталой был. Ну, дочурку до кучи трюкам всяким тоже обучил.
- А на синем глазу Ладка любого разденет, - добавила Настя. – Вот Артурчик и решил попытать удачи. Он на Расписную нашу глаз свой черный положил. Ну, не только глаз. Писюн бы тоже не отказался пристроить. Да Ладка Семе сразу сказала, что с Артуром сниматься не будет. Хоть ты тресни. Не будет и все. С Кукурузой будет, а с Артуром нет. Задело Артурчика это сильно. Парень он горячий, а тут пригубил бухлишка и к Ладе с предложением. Давай, мол, в карты перекинемся. Моя возьмет – тебя возьму. Твоя возьмет – отстану. Ладка только усмехнулась и колоду из рюкзака достала. Хули ей? Она и не таких разделывала.
- Короче, к Артуру в тот день вообще карта не шла. Продул он Ладе не только все деньги, но еще и должен остался. Два или три гонорара за съемку, не помню. А потом на радостях нажрался так, что на ногах еле стоял.
- Моргнуть не успели, а Артурчик… хоп! И исчез, - хохотнула Настя. – Но не бзди. Погулять он пошел. По ночному лесу. Голову проветрить, передернуть там, чтобы мысли всякие в голову не лезли. Нашел местечко уединенное, ширинку расстегнул и бесогона своего достал. А потом… нога поехала, и он в овраг свалился.
- Короче, он не только ногу сломал, но и член, - тонко улыбнулся Марк.
- Охуительная история, - кивнула я. – Лечится до сих пор?
- Не-а. Мед закончил, на родину свалил. Врачом сейчас работает, да Ладке порой написывает, в гости зовет, - ответила Настя. – Но как, блядь, весело было его искать три часа в кромешной тьме, а потом вытаскивать из этого оврага. Поломанного, грязного… С хуем, налево смотрящим. Короче, вытаскиваем мы его, а Артурчик скулит, слезы с семенем пополам по лицу размазывает и Ладку зовет. А Лада в лагере осталась. Марка в палатку затащила и постыдной любви с ним предалась.
- Ну, - покраснел Марк и неловко улыбнулся. – Я тогда тоже хорошо за воротник залил.
- Так что, красотуля, в этот раз тоже кто-нибудь отчудит. Могу спокойно забиться на пятихатку.
- Ты еще за прошлый раз не отдала, - напомнил ей Марк. – Севушка две секунды внутри Светки продержался.
- Ой, да отдам я тебе, - огрызнулась Настя. Но, судя по улыбке Марка, тот на нее не сердился. – Мозг вынесешь за пять сотен. Ебака мелочная…

В пятницу вечером, аккурат после съемок, вся команда погрузилась на машины и отправилась в путь. Как бы Сема не хотел собрать всех, кто-то все же отвалился. В основном это были новенькие, еще не успевшие привыкнуть к странным приказам режиссера. Но и без них компания собралась впечатляющая, забив не только фургончик, в котором обычно ездили на съемки, но и еще две машины: «девятка» осветителя Леши – крепкого, молчаливого мужика с косым шрамом через все лицо, и «фольксваген» Лады, куда забрались мы с Марком, а также Настя. Конечно, были и сложности, потому что Лада музыку слушала исключительно злую и даже отчасти больную, отдавая предпочтения слишком уж экстремальным направлениям метала. А так по ней и не скажешь. Из-за музыки разгорелась война. Настя настаивала на собственных дисках, которые лежали в сумке вместе с ноутбуком, а Лада парировала тем, что «купите свою машину и выебывайтесь, как хотите». Поэтому всю дорогу мы слушали Dismember и Benediction, Avulsed и Pestilence, приехав в лес с квадратными головами и опухшими мозгами.

- Такая красивая соска, а музло слушает, ну чисто вынос кишков, - пожаловалась Настя, выбираясь на свежий воздух. – Ох, ебать. Не думала, что так буду рада тишине.
- Это ненадолго, - усмехнулся Марк, доставая из багажника сумки. Он кивнул в сторону фургона Семы, откуда вылезали остальные. С шумом, смехом и руганью. Если мы слушали метал, то Олег наверняка пытал пассажиров блатняком и старой попсой. И вот поди разбери, что хуже.
- Так, родные! – скомандовал Сема. – Разгружаемся! Мальчики – на вас палатки. Дамы займутся очагом и уютом.
- Да вот еще, - фыркнула Настя, выхватывая банку пива из ящика, который нес молчаливый Леша. – Уют, тепло и я – вещи несовместимые. А вот бухич – родной братик.
- Это потому что ты злая пизда, - кивнула я. – Но я, пожалуй, тоже от пива не откажусь.
- Налетай, красотуля. Пока Сема окончательно не припряг кашу варить. Как-то раз он натурально Ладку заебал, чтобы та гречку с тушенкой в котелке забубенила. Ну, Лада и сделала. Такое, что жрать невозможно. Котелок тот закопать пришлось. Воняло нещадно. С тех пор к готовке ее никто не привлекает.
- Удобно, - улыбнулась я, смотря на Ладу. Та, закрыв машину, прогуливалась по полянке, где будет разбит наш лагерь. Остальные тоже разбрелись кто куда.

Купить мои книги можно на Литрес.
И в сообществе ВК.

©Гектор Шульц

Часть первая.
Часть вторая.
Часть третья.
Часть четвертая.
Часть пятая.
Часть шестая.

- Он прав, - наконец-то ответила я. – Могли бы и спросить для начала, прежде чем за меня все решать. Спасибо, Сереж.
- Пустое, - улыбнулся маленький человек. Кто б мог подумать, что заступится за меня он, а не Марк. Но в моем сердце и в моей голове уже вовсю шла борьба. Часть меня была не против. За съемку заплатят деньги и деньги куда больше, чем я получила за ту съемку с Марком, когда мы просто терлись друг об друга. Другая часть вопила о стыде, о совести, о страхе. Если я соглашусь, то мне придется натурально трахаться с Марком на берегу пруда, изображавшего озеро. И более того, делать это перед всей съемочной группой. Но было и желание… Желание попробовать, самой ощутить, каково это – сниматься в настоящем порно. И в этот момент на задний план отступили и долги, и нужда, и страхи. Осталось только любопытство и возбуждение.
- Ладно. Я согласна, - тихо обронила я, заставив ругающихся моментально заткнуться. Сема облегченно выдохнул, Марк удивленно переглянулся с не менее удивленной Настей, а мама Валя уже спешила ко мне со своей черной сумкой, чтобы хорошенько так загримировать.

Фея сидела на берегу озера, выгнув спину и подставив жаркому солнцу упругую грудь, которую прикрывали крохотные, начавшие желтеть листья дуба. Однако шорох кустов заставил лесную красавицу вздрогнуть и испуганно прикрыть руками наготу. Впрочем, очень скоро испуг сменился любопытством, когда фея увидела, что из кустов вылезает прекрасный усталый юноша в красном камзоле.
- Молю тебя, фея, не беги, - поспешил воскликнуть он, поднимая вверх руки. – Отчаялся я. Заплутал в Волшебном лесу.
- Нужда тебя привела или любопытство? – спросила фея. – Что делает сын короля в Волшебном лесу совсем один? Без челяди, и без коня.
- Ищу любовь свою, которую похитил так коварно проклятый Румпельштильцхен. Околдовал он ее, в лес обманом заманил и в твердыне своей заточил.
- Могу помочь в беде твоей, - чуть подумав, ответила фея. – Да только уплатить за помощь тебе вперед придется.
- Проси. Проси, что хочешь, лесная госпожа. Но укажи мне, где любовь мою найти.
- Несложно это сделать, - рассмеялась фея, повернувшись к принцу. Упругие груди призывно колыхнулись. – Ежели так сильна твоя любовь, так поделись же ей со мной скорее. Отдай себя мне без остатка. Всего на миг, пока не скрылось солнце под водою…

И отдал принц себя всего, как и просила фея. И подарил ей то, что более всего она желала. Любовь свою и семя, которое он обронил на алебастровую грудь, на бедра и на живот. Рассмеялась фея и исполнила желание принца.
- Вижу, как сильна твоя любовь, густа и терпко пахнет, - ответила она, нагая и прекрасная. – Всего себя ты отдал. Без остатка. Что ж, так тому и быть, исполню обещанье. Спиной же к озеру поворотись, иди вперед ты ровно сто шагов, до мудрого большого дуба. На дубе том найди сухую ветку и, отломив ее, откроешь дверь в обитель карла Румпельштильцхена.
- Благодарю тебя, лесная госпожа, - учтиво поклонился принц, - и впредь никто не причинит тебе вреда, покуда буду я на троне…
Но не успел принц моргнуть, как прекрасная дева исчезла, оставив после себя лишь легкий и сладкий запах свежескошенной травы.

- Стоп! Снято! – крикнул Сема и, не сдерживаясь, принялся подпрыгивать на месте. – Изумительно, Женечка.
- Ну, выдала, мать, - усмехнулась Настя. Покраснев, я благодарно кивнула Вале, которая шустро избавила меня от «любви», оставленной Марком, и до кучи принесла мне плед, в который я с радостью закуталась.
- Звезда родилась, - улыбнулся Сережа, а Марк, подойдя ко мне, уважительно поцокал языком.
- Если бы не знал, то подумал бы, что это не первый твой фильм, - тихо сказал он. Так, чтобы услышала только я.
- Сочту за комплимент, - кивнула я, облизнув пересохшие губы.
- Ты как? В порядке?
- Да. Наверное. Непонятно пока. Не каждый день в порно снимаешься, - вздохнула я. – Марк?
- М?
- Это… слушай. А какой у тебя…
- Размер? – понимающе улыбнулся он.
- Ага. Я думала, что лопну, когда ты… ну…
- Понял, понял. Это с непривычки. Хорошо, что лубрикант был. Без него совсем беда иногда.
- Так сколько? – осторожно спросила я и покраснела, сама смутившись своего вопроса.
- Двадцать шесть, - ответил Марк.
- Ну, охуеть.
- Ага. Ну, рабочий инструмент таким и должен быть. Не поверишь, но клиенты часто заказывают порно, где у актера должен быть не просто большой, а огромный член.
- Семе повезло.
- Не то слово, - рассмеялся Марк. Он вытащил из кармана своего камзола мобильник и присвистнул. – Ого… Сема, там закат скоро. А у нас еще одна сцена не отснята. С Сережкой и Светой.
- Так, Валя! – громыхнул режиссер.
- Да тута я, тута, - вздохнула гримерша. – Готово все уже.
- Так, вижу. Тогда действуем быстро, - скомандовал Сема. – Аппаратуру к дубу, Олежа, выстави свет и начинаем. Так… Джоанна… то есть Света все еще находится под воздействием волшебного цветка, а Сережа…
- Румпельштильцхен, - снова поправила его Настя.
- Да еб жеж вашу… - не договорив, Сема потянулся за сигаретами и, закурив, продолжил. – Сережа, сперва снимаем «догги» возле дерева, потом «наездницу»…
- Табуретку дать? – ехидно спросила Настя. – Какой еще «догги», Сема? Он же не достанет.
- Достану, - вставил Сергей. – Отрадно, что ты так обо мне заботишься, Настенька.
- Кто ж, как не я, Половинкин. Ну, хозяин барин. Сам смотри, - сдалась та.
- По местам. Готовимся и начинаем. Финальная сцена, родные. Надо выложиться по полной. Так… Камера! Мотор!

Глава пятая. Обезьяна.

Про порно есть одно охуительное заблуждение. Мол, съемка порно и съемка в порно – это работа мечты, легкие деньги и куча свободного времени. Ну, а хули. Сунул, кончил, вынул и гуляй. Так думает большинство. На самом деле, съемка в порно – это Ад. Самый настоящий. Вот только знают об этом лишь те, кто создает это самое порно.
Сотни одинаковых дублей, выматывающая работа гримеров, вынужденных раз за разом пудрить пизду или стирать с хуя актера помаду, съемочные дни по четырнадцать часов и постоянное копание в себе, как вишенка на торте. Да, можно сказать, что спасают деньги. Мол, зарплата хорошая, компенсирующая все эти минусы. Но и всех денег мира не хватит, чтобы сполна оценить этот воистину титанический труд.
Кто его знает, может в любительском порно все иначе. Может, там фильмы снимаются за один дубль и после того, как актер кончит, съемка прекращается, но в том порно, в котором снималась я, оргазм не являлся уважительной причиной для окончания съемок. Более того, порой снимали несколько вариантов финала фильма и бедному актеру приходилось буквально выдавливать из себя сперму. Ну а если это не получалось, то на помощь всегда приходила мама Валя и изготовленные ей обманки с фальшивой спермой. Такие обманки, зажатые в кулаке, выстреливали клейкой жидкостью на лица и на жопы актрис, а потом стекали по коже, как настоящая сперма. Актрисам же наоборот, никакие обманки не были нужны. А вот лубриканты… Лубриканты всегда были наготове на съемочной площадке, потому что без них можно запросто стереть себе пизду до кровавых мозолей. Тем более за десять-двенадцать часов съемок, наполненных однотипными сценами. Под конец съемочного дня запросто можно было увидеть такую картину: актриса обильно намазывает свое лоно лубрикантом, а актер, стоя в уголке, шипит и ругается, надрачивая рабочий инструмент, внезапно отказавшийся исполнять свою задачу. Тогда в помощь актеру шли таблетки, если сцену нужно было отснять кровь из носу прямо сейчас, или же режиссер объявлял, что на этом сегодня все, а продолжение будет сниматься завтра. И так… день за днем.

Странно, но тот стыд, что я испытала, когда снимали сцену у пруда, очень быстро выветрился. Наверное, так было у каждой актрисы. Мол, надо переступить через себя, отринуть стеснение и отнестись к происходящему, как к настоящему кино. Актеры же играют эмоции. Вот и порно-актеры их тоже играют. Разница лишь в том, что порно-актеров в кадре ебут по-настоящему, а не прибегают к помощи дублеров и хитрых ракурсов камер, чтобы не показывать то, что показывать нельзя.
Через пару недель я согласилась сняться в двадцатиминутном фильме с весьма обычным и даже скучным сюжетом. Да, мне снова понадобились деньги, потому как самочувствие мамы неожиданно ухудшилось и ей снова пришлось лечь в больницу. А это значило, что снова надо искать бабло на лекарства, на еду, да, блядь, на обычное существование. От братца Петеньки помощи было, что от козла молока. И то, козел в разы полезнее этого трутня, который только и мог, что пиздить вещи из дома, или же пропадал на промке со своими дружками. Но для мамы он все равно был любимым сыночкой. Хуй его знает, если честно. Может быть, когда я сама стану матерью, я пойму, чем руководствовалась мама, а пока приходилось довольствоваться непониманием.
К счастью, мне не пришлось отыгрывать ни фею, ни принцессу. Сценарий, написанный Настей, был прост, но желания заказчиков хоть и обсуждались, но никогда не осуждались. Все ж мы делали это за деньги. И весьма хорошие по меркам нашего города. Однако, читая сценарий, я не удержалась от улыбки. Своя специфичная изюминка в этой истории все же была.
- Короче, красотуля, даю вводные, - вздохнула Настя, когда я вернула ей сценарий. – Марк – педераст!
- Сама ты педераст, - возмущенно откликнулся Марк, поворачиваясь к ехидно улыбающейся сценаристке. – Это что за заявления?!
- Ну, роль у него такая. Педераст он типа. Скрытый. Шифруется, в общем, глиномес. А еще он твой сводный брат. Ты – студентка, у которой чешется пизда, а на горизонте только нестандартный такой братец, которого ты решаешь соблазнить. Ожидаемо, что успешно. Это ж порно, а не мелодрама. В общем, братец обращается к тебе за помощью. Надо ему помочь с докладом. Ты соглашаешься, но с условием, что он тебя выебет. А у пацана вообще край. Без доклада на паперть пойдет, бомжам хуи полируя…
- Настя!
- Отвлеклась, пардон. Короче, фильм у нас на три сцены разделен. В первой братец сиськи твои трогает, ну, типа преображение происходит. Вторая сцена, значит, ты застукала его, как он твои трусики нюхает… Расслабься, Марк. Мама Валя тебе чистые даст. Одеколончиком еще попшикает. С ароматом китайского кальмара.
- Что бы я без твоей заботы-то делал, - фыркнул Марк, которого Валя гримировала перед съемкой.
- В общем, трусонюх пойман и наказан куннилингусом. Тут по идее преображение завершается и в третьей сцене сводный братец зажигает со своей сводной сестренкой. И резвятся, резвятся, как кролики плодятся…
- Настя!
- Скучные вы, - хмыкнула та. – Суть фильма понятна?
- Более чем, - заверила я.
- Реплики выучили? Если нет, то Сема опять страдать будет, а когда он страдает, то любит себе пятерню в лоб впечатывать по поводу и без.
- Выучили, выучили, - проворчал Марк, все еще обижавшийся на не слишком-то деликатную сценаристку.

С первой сценой проблем не возникло, благо что была она весьма обычно, которую легко можно увидеть в любом кино. Разве что Марк слишком уж елейно улыбался, когда принялся лапать мою грудь. Из-за этого сцену переснимали раз десять, не меньше, потому как это было совсем не в характере персонажа.
Во второй сцене уже отметилась я, потому что Марку наклеили фальшивые усы, которые дико меня щекотали, вызывая не сладострастные стоны, а смех придушенной гусыни. Потом вновь запорол пару дублей Марк, увлекшийся куни и совсем не походивший на того, кто делает это первый раз в жизни. Семе то и дело приходилось его одергивать и верещать на всю площадку, чтобы Марк поубавил пыл.
Третья сцена далась тяжелее всего. Не знаю, вина ли это Марка, который не походил на человека, равнодушного к женским прелестям, или же виной моя скованность, избавить от которой не смогла даже порция коньяка, поднесенная мне сердобольной Валей, но сцену снимали долго. Навскидку, часов шесть точно. И за время, проведенное в кровати, я вымоталась так, словно пробежала марафон с рюкзаком, набитым туристической снарягой. Поэтому долгожданное «Снято» от Семы было воспринято и мной, и Марком с вздохом облегчения.
- Так, родные… Актеры в душ, остальные собираемся на кухне, - пробормотал режиссер, наминая нижнюю губу мизинцем, как привык делать в минуты особой творческой задумчивости.
- Новый заказ? – уточнил Марк.
- Да. Необычный. А такое мы обсуждаем, как вы помните, - кивнул Сема.
- Даже не надейся, - отрезала я, отпихивая Марка в сторону. – Душ мой.
- Ну, я же не быдло, а джентльмен, - усмехнулся он, придерживая мне дверь.
- Все вы так говорите, - вздохнула я, включая душ. – А потом «сорок два»! И прощай-прощай, моя любовь.

Когда я наконец-то искупалась и переоделась, на кухне уже вовсю шло обсуждение очередной «необычной» заявки, которую Семе передала Лика – неизвестная мне женщина, ведающая не только бухгалтерией, но и сортирующая заявки, валившиеся на почтовый ящик студии каждый день. Все ж не зря Сема столько времени потратил на то, чтобы о его студии знали за пределами не только нашего города, но и всей страны.
- Что я пропустила? – шепотом спросила я Марка, который, как и подобает мужчине, искупался за пять минут и сейчас потягивал горячий чай, завернувшись в белый, махровый халат.
- Пока ничего, - так же шепотом ответил он. Но сидящая рядом Настя, как обычно, фыркнула и мотнула головой.
- Угу, как же, «ничего», - ответила она. – Сема у нас в зоофилию ударился.
- В смысле? – нахмурилась я.
- В прямом. Такие заявки сразу в печь надо, а он их на обсуждение выносит.
- Перестань истерить, Настенька, - вздохнул режиссер, услышав обрывок нашего разговора. – Речь идет не о настоящем звере. Это лишь видимость. Фикция.
- Угу. Знаем, плавали, - сценаристку его слова не убедили. – Сначала фикция, потом фрикции. А потом Ладку карликовый Наполеон трахает.
- Никакой зоофилии не будет. Я же не идиот! – рявкнул Сема. – А за Наполеона, между прочим, хорошие деньги заплатили. Или ты забыла, как в блокнотик ручками все писала?
- Ладно, ладно, - проворчала Настя. – Давай, втягивай нас в блудняк. Со зверями и ебанаматами.
- Так что там за заказ? – растерянно спросила я. Сема почесал проплешину на голове и мизинцем вернул очки, сползшие на кончик носа, обратно на переносицу.
- Обезьяна сношается с Фэй Рэй, - ответил режиссер. – Точнее, горилла. Еще точнее, уменьшенный Кинг-Конг.
- А Фэй Рэй… это кто? – нахмурилась я.
- Актриса, - пояснила всезнающая Настя. – Снималась в «Кинг-Конге» тридцать третьего года. Культовый фильм с пластилиновыми монстрами, хуе-мое и все такое. Сема, это часом не Сказочник прислал?
- Кто ж еще, - хмыкнул Сема.
- Сказочник? – совсем уж запуталась я.
- Заказчик наш постоянный. Из Марселя. Фанатеет, когда Ладку или Маришку ебут всякие бабайки и сказочные твари. Тот фильм про Румпельштильцхена он заказал. Платит хорошо, но и заказы у него частенько ебанутые.
- Ну, твои, не менее ебанутые сценарии, он тоже любит, - поддел Настю Сергей. Та показала маленькому человеку язык и смущенно покраснела. – Заявка так-то скупая, основной сюжет ты пишешь…
- Ладно, ладно. Уел, - перебила его Настя. Она взяла со стола лист бумаги и внимательно пробежалась глазами по письму от загадочного любителя странного порно из Марселя. – Так, так… «Пораженный уменьшающим лучом Кинг-Конг пробирается в квартиру Энн Дэрроу»… Ага, это персонаж, актриса, которую играла Фэй. Так… «Энн испытывает к Конгу нездоровое влечение и горилла занимается с ней сексом». С каждым словом все охуительнее и охуительнее. «Хотелось бы увидеть в роли Энн актрису, которая на нее очень похожа». Ну, с этим просто. Ладка наша, ну чисто Фэй. Причесать только и татухи замазать.
- Может сама с обезьяной ебаться будешь? – фыркнула Лада. Она гневно и весьма вызывающе посмотрела на Сему, отчего режиссер поник и превратился в пожухлого деда. – Сема, я на такое не подписывалась! Тройничок – запросто. Белоснежка, отсасывающая гному – легко. Заключенная, которую надзиратель самотыком наказывает – без проблем. Но с обезьяной – это перебор. Нет, Сема, даже не перебор. Это пиздец!
- Ладочка, солнышко, - улыбнулся Сема. – Где ж я тебе живую гориллу достану? Это раз. И два. Никто не собирается настоящую обезьяну снимать. Это и противоестественно, и опасно. Костюмчик на актера наденем, свет настроим, и никто не отличит.
- Сомнительно, но окей, - кивнула Настя. Ее глаза возбужденно блестели, и я могла бы поставить сотку, что в этой прекрасной бледной головке уже вовсю рисуется сценарий, где Мини-Конг сношает американскую актрису. – А что, если сделать обезьяну малость разумней, чем это было в фильме? Как вариант, как вариант…
- Теперь ее можно оставить на пару часов, - улыбнулся Сема, смотря, как Настя бубнит себе под нос и загибает пальцы. – Реализма от нас никто не требует. Все же сам факт, что Кинг-Конг уменьшен, уже нелеп и фантастичен. Осталось решить, кто берется за роль.
- Обещаешь, что мне не придется ебаться с настоящей обезьяной? – угрюмо спросила Лада. Сема ободряюще улыбнулся и кивнул. – И под шкурой будет нормальный мужик? Марк, Веня или Сережка там?
- Насчет Половинкина ты загнула. Это уже не Мини-Конг получится, а горилла-лилипут с рахитом, - перебила ее Настя. – Марк для обезьяны слишком тощий. Прости, красотуля, но этот шедевр пройдет без твоего участия.
- Вообще-то, это я решаю, кто подойдет, а кто нет, - вставил Сема. Настя хмыкнула, мол, «моя хата с краю» и водрузила на колени ноутбук. – Вот и славно, что с этим определились. Клятвенно заверяю, Ладочка, что обойдемся настоящим человеком. Только в костюме гориллы.
- Длина хуя обычной гориллы три сантиметра, - заметила Настя.
- Боюсь спрашивать, откуда у тебя такие познания, - съязвил Сергей, вызвав у остальных смешки.
- Книжки читаю, а не в срамоте всякой снимаюсь, как всякие гнусные карлы, - парировала та. – С другой стороны, если у нас не реализм, то обезьяне можно весьма увесистую елду наколдовать в сценарии.
- Комплекция тоже важна, - мотнул головой Сема. – Настя права. Марк слишком худой для этой роли.
- А я? – возбужденно спросил Веня, сидящий рядом с Катериной Львовной.
- Кукуруза между ног – не самый плохой вариант, - хмыкнула Настя. – Можно в сценарий добавить объяснение, что уменьшающий луч исказил и хуй царя обезьян. Только почему он сделал его похожим на кукурузу? Ну, кто его знает. Может, у ученого было специфическое чувство юмора… А это идея.
- Я готов, - поспешил добавить Веня. – Деньги лишними не будут.
- Ладочка, что скажешь?
- Не против, - протянула та, кивнув Вене. – Только уложитесь в минимум дублей. От кукурузы у меня там все натирает. Даже лубрикант не помогает.
- Придется постараться, - вздохнул Сема. – Настя, сколько тебе надо времени, чтобы сценарий подготовить?
- Дня три-четыре.
- Не так уж и много, - усмехнулся Марк.
- Ну а хули ты думал, сладкий. Мы ж тут не «Молчание ягнят» снимаем, - буркнула Настя, с головой погрузившись в проработку черновой идеи.
- Тогда ставим в график на выходные. Утвердим роли позднее, как будет готов финальный сценарий и раскадровки.
- Все? – устало спросила Лада. – Домой можно идти?
- Нужно, родные, нужно. Так, все. Отбой. Катерина Львовна, Веня… Жду вас завтра к трем часам. Нужно отснять финал истории про папу-зэка и учительницу химии.

Естественно, я не могла упустить такой возможности и в субботу примчалась на съемочную площадку, чтобы самолично увидеть историю уменьшенного Кинг-Конга. Впрочем, как оказалось, не только мне это интересно. Выходным днем пожертвовали все актеры, заявившись в студию ранним утром. Были там и те, кого я уже знала, но хватало и новых лиц. С ними меня познакомил Марк, пока Сема, Веня и Лада делали финальный прогон первой сцены. Ну, технически это была не первая сцена, а финал, который Сема всегда снимал первым. Болтовню и прочие мелочи снимали позднее. Исключения, конечно, были, но очень редко. Все ж у каждого творца свой собственный подход к творчеству. Сема любил начинать съемку с конца истории, пока актеры свежи и друг друга еще не заебали. Позднее стало понятно, почему режиссер решил начать с финала.

Работу с Ладой мама Валя провела не то, чтобы хорошую, а идеальную. Глядя на красивую женщину, лежащую на кровати с сигаретой, в голове невольно проносились кадры из старых американских фильмов. Ладу было не узнать. Ее собственные яркие волосы закрыл роскошный белый парик, кремовое платье было невероятно красивым и притягивающим взгляд. И откуда Валя его только вытащила? Макияж, продуманность образа… все было идеальным. На кровати сейчас лежала не наша Лада Расписная, а кто-то похожий и на Кэтрин Хепберн, и на Вивьен Ли, и на Барбару Стэнвик одновременно. Откуда я их знаю? Ну, пацанки с Речки разными бывают. Как и фильмы, в коллекции их родителей. Не все же быдло быдлом рожденное.
Однако любование роскошной Ладой отошло на второй план, когда из гримерки Вали вылезло нечто. Нечто лишь отчасти напоминало обезьяну, да и то, лишь общими чертами. Черная шерсть, покрывавшая тело, была грязной и свалявшейся, в воздухе разлился тяжелый и терпкий запах старья и нафталина. Куда страшнее, наверное, была рожа существа. Уродливая голова с безобразной пастью, украшенной желтыми кривыми клыками и черными, глубоко запавшими глазками. Один глаз и вовсе проваливался куда-то внутрь, когда нечто вертело безобразной головой. Венчал все это великолепие болтавшийся между ног обезьяны лиловый член, отчасти похожий на мутировавшую кукурузу. Съемочная группа в ужасе смотрела на нечто, аккуратно пробирающееся к кровати, на которой застыла в состоянии полнейшего ахуя Ладочка.

- Ебать… - коротко озвучил всеобщее впечатление Олег, разинувший рот и недоуменно смотревший на самую странную обезьяну в своей жизни. Это короткое и, конечно же, умное, наполненное глубоким смыслом слово пробудило и Ладочку. Дрожащий палец актрисы сначала указал на обезьяну, а потом гневно уперся в охуевшего не меньше остальных режиссера.
- Сема, нет! – взвизгнула Лада. – Я на это не подписывалась. Я с этой кудлатой хуйней ебаться не буду! Даже, сука, не просите!
- Тише, тише, - пробасил из глубин обезьяньей личины голос Вени. – Думаешь, мне легко?
- Это уже ни в какие ворота, блядь! – продолжила бушевать Лада. Сема, который по идее должен был ее успокаивать, все еще пребывал в прострации. Так его проняло актерское преображение Вени. И только Марк с Сергеем сохранили ясность сознания и сейчас без стеснения давились смехом стоя в сторонке. А Лада меж тем перешла на ультразвук. – Сема! Оно воняет! Сема! Слышишь? Это не горилла, Сема! Это старый, мохнатый человек. Мой дедушка так вонял, прежде чем дуба дать, Сема. Пиздец, Сема!
- Ну, в самом деле… - пробормотал режиссер, пытаясь отыскать хоть какие-нибудь слова, да вот проблемка. Подходящих слов, чтобы успокоить ведущую актрису, попросту не было.
- Нет, нет, нет, - забормотала Лада, хватаясь за сигареты. Ее руки дрожали так сильно, что закурить она смогла только с пятой попытки и, выпустив густое облако нервного дыма, указала сигаретой в сторону неловко переминающейся обезьяны. – Это фильм ужасов, Сема! Это не порно! Шимпанзе я в себя не пущу.
- Ну, технически это горилла, - масляно улыбаясь, перебила ее Настя, которую вся эта ситуация определенно веселила.
- Да хоть орангутанг, - рявкнула Лада. – Помойте, причешите, пакет на голову наденьте и, может быть, я соглашусь.
- И что за шум? – устало поинтересовалась Валя, присоединяясь к обсуждению.
- Это уебище об меня тереться не будет. Оно пахнет, как мой дед, - обиженно воскликнула Лада.
- Ну, вы хотели гориллу, вот вам горилла, - равнодушно ответила гримерша. – Гориллы воняют и выглядят странно. Да и где я вам костюм другой найду?
- Валечка, ты, без всяких сомнений, молодец, - пробормотал все еще пребывающий в шоке Сема. – Такую работу проделала…
- Если вам не нравится, то сами ищите себе обезьяну, сами гримируйтесь, - безапелляционно заявила Валя. И это наконец-то пробудило режиссера.
- Так, перестали нагнетать негатив! – рявкнул он. – Вы актеры или кто? У нас есть заказ, мы его приняли. Настоящие профессионалы всегда идут на жертвы ради роли.
- Ну, не с такой же хуйней мне трахаться? – жалобно всхлипнула Лада. Поразительно, как быстро меняется настроение у этой женщины. – Это же злоебучая мартышка, в конце-то концов…
- В костюме очень жарко, - вновь пробасил Веня. – Если мы не снимаем…
- Снимаем! – перебил его Сема. – Так, перерыв на полчаса. Ладочка, солнышко, успокойся. Валя сейчас приведет костюм Вени в порядок.
- В какой еще порядок? – мрачно спросила гримерша.
- Хотя бы запах уберите, - сдалась Лада. – А то, когда обезьяна на меня залезет, я про дедушку буду думать. Расплачусь еще. Или стошнит…
- Да тут шизы на целую книгу, - прошептала Настя, лихорадочно стуча по клавиатуре ноутбука. – Бестселлер получится. Бля буду.
- Прибылью-то поделишься? – поддел ее Сережа, но Настя уже с головой погрузилась в творчество. А в такие моменты для нее переставало существовать все, кроме страницы в текстовом редакторе.

Через полчаса, наконец-то, приступили к съемкам. Валя мудрить не стала и просто облила костюм гориллы каким-то адовым количеством одеколона из своей гримерской сумки. Это частично парализовало и Ладочку, и Сему, и Олега, которые терли слезящиеся глаза, пока не привыкли к терпкому запаху. Как себя чувствует Веня, никто не потрудился спросить. Но, по крайней мере, от нафталиновой вони удалось избавиться.
Странное это было действо. На кровати лежала обнаженная красивая девушка, которую, утробно рыча, терзала странная плешивая обезьяна, порой поправлявшая морду мохнатой рукой. А все потому, что маска гориллы то и дело сползала налево, закрывая Вене обзор. Поначалу Сема пытался влиять на ситуацию, но в итоге махнул рукой и велел Олегу сосредоточиться на крупных планах, поняв, что гораздо проще общие планы отснять потом.
- Ладочка, левее. Ногу не задирай, ничего не видно, - командовал режиссер. – Так, остановились. Олежа, нужны кадры снизу.
- Сейчас, сейчас, - буркнул Бессмертный, снимая камеру со штатива и занимая место на полу так, чтобы задница фальшивой гориллы располагалась прямо над объективом. – Можно.
- Резче, злее, жестче! – приказал Сема, сидящий на корточках рядом с оператором. – Поддай жару, Веня.
И Веня поддавал, да так, что, не выдержав, выхватил кукурузу и выдал такой мощный оргазм, что попал не столько на Ладу, сколько на спинку кровати и стоявшего слева от стойки со светом худощавого паренька в очках, выполнявшего на площадке функцию «принеси-подая». Вкупе со сползшей на бок маской, картина вышла крайне странная.
- Да еб вашу мать! Стоп! – ругнулся Сема. – Я не разрешал кончать!
- Прощенья просим, - откликнулся Веня. – Сил не рассчитал.
- И что это такое? Нам надо на Ладочку, крупно, обильно.
- А ты чуть Степке глаз не выбил, - ехидно добавила Настя, смотря на яростно вытирающегося паренька в очках.
- Нормально, - вздохнул тот и благодарно улыбнулся, когда Валя передала ему пачку влажных салфеток.
- Теперь ты помеченный графом Маисом, - кивнула Настя, возвращаясь к ноутбуку. – А семя у него проклятое…
- В смысле, проклятое? – испуганно спросил Степа.
- В прямом. Бесы там, - пробормотала сценаристка. – В малафье его, кукурузной. Сначала партаки по всему телу вылезают, а потом тяга к модернизации хуя появляется…
- Слушай ее больше, - улыбнулся Марк, похлопав паренька по плечу. – Иди, умойся. Все равно перерыв пока.
- И часто тут такое? – спросила я Марка.
- Постоянно, - коротко ответил он. – Иногда актеры не могут сдержать оргазм. И получается вот так. Но не переживай. Веню сейчас оботрут, обработают и дальше продолжат снимать.
- Ну, кончать по разрешению – это странно, - хмыкнула я.
- В нашей работе много странностей. Но ко всему привыкаешь. Даже кончать по приказу, - усмехнулся Марк. – Покурим?
- Пошли, - кивнула я. – Подышать свежим воздухом не помешает. Одеколон этот… пиздец, вонючий.

На перекур с нами увязался Сережа, Настя и, неожиданно, Лада, облачившаяся в халат. Странная то была компашка, расположившаяся на ступенях дома культуры. Белокурая красивая девушка, точно сошедшая из фильма с Хамфри Богартом. Усталый карлик в косухе. Бледная готесса в черном, обтягивающем платье. И мы с Марком, два цивила. Разве что на мне была любимая футболка с обложкой одного из альбомов Zeraphine, но выглядела я все равно весьма обычно.

Купить мои книги можно на Литрес.
И в сообществе ВК.

©Гектор Шульц

Часть первая.
Часть вторая.
Часть третья.
Часть четвертая.
Часть пятая.

- Многонедельный труд, - вздохнула она. – По черновому сценарию гном принцесс самотыком ебал, но клиент очень уж хочет, чтобы сцена ебли принцессы и гнома была непременно показана. А принц Ларри в финале гному хуй отрубает и ему же в жопу загоняет, типа проклятье его на него же и обращает. Понимаешь? Сема идею зарубил. Говорит, у нас тут порно, а не горграйндхаус. Мол, клиенту сказка нужна, а не расчлененка с кровищей.
- Бедная, - съязвил Сергей. – Так душить творца – это противоестественно.
- Все так, козявка. Но хули делать. Я деньги только за снятые по сценарию фильмы получаю, так что пришлось продать душу проклятым капиталистам. Слушай, может ты Сему того… выебешь втихаря? Чтобы тоже в волшебный сон впал. А кинцо мы сами снимем, а?
- Кажется, ты перебрала не только с кофе, - мотнул головой Марк. Настя показала ему язык, захлопнула ноутбук и, подхватив чашку с кофе, направилась к выходу.
- Сема просил передать, что через десять минут начинаем, - обронила она, хлопая дверью.
- Настя, - вздохнул Марк. – Простая, как три рубля.
- Ну, хотя бы не предложила Семена Витальевича Луи Вторым наказать и то хорошо, - согласился Сергей, поправляя на голове колпак. – Ладно, пошли. Пока Настя в сценарий новых правок на радостях не напихала.
- Тоже верно, - задумчиво кивнул Марк, делая глоток чая.

Площадку украсили под стать идее фильма. Я удивленно рассматривала бутафорские каменные стены, украшенную высоким паланкином кровать, на которой валялась в неглиже расписанная татуировками принцесса Лада, наблюдавшая со скукой за тем, как гримерша Валя убирает свои принадлежности в черную сумку. Странностей тоже хватало.
Слева от кровати, к бутафорской стене был прикован цепью Веня-Кукуруза. Тоже абсолютно голый, больше похожий на уродливого тролля, которым он, собственно, и являлся, как рассказал мне Марк. Веня периодически передергивал кукурузу между ног, чтобы та оставалась в боевом положении и покорнейше ждал отмашки режиссера, о чем-то шепчущегося с оператором Олегом. Возле кровати я увидела еще одну девушку. Рыжеволосую, худую, с маленькой грудью, как у подростка. Она, никого не смущаясь, гоняла «змейку» на экране своей «Нокии» и тихонько ворчала что-то себе под нос.
- Так, на позиции! – подал голос Сема. Заметив меня, он улыбнулся и кивнул мне. – Напомню тем, кто забыл. Веня, ты – тролль. Злой, ненасытный, охочий до женского тела. Тебе Сережа бросает своих пленниц, над которыми ты измываешься, аки бесстыдный зверь.
- То есть, сцена со мной будет? – обрадованно воскликнул Веня.
- Нет. Тебе бросят Свету, - рыжеволосая девушка картинно вздохнула и показала Вене язык. – Ты начнешь ее лапать, запустишь руку между ног, максимум членом потрешься, как настоящий тролль, а потом в башню врывается принц Ларри… Настя!
- А?
- Почему Ларри? Где ты видела принцев с таким именем? Ладно там Себастьян, Джон, Дикон. Ларри?
- А чоб нет? – пробормотала с набитым ртом Настя, больше внимания уделяя не режиссеру, а пирожку с мясом, прихваченному с кухни вместе с кофе. – Ты заявку забыл? Принца должны звать либо Гарри, либо Ларри.
- А, черт. Точно, - хлопнул себя по лбу Сеня. – Тогда ладно. Итак. Принц врывается в башню и видит, как на принцессе извивается Сережа.
- Румпельштильцхен, - поправила его Настя. Сема скрежетнул зубами, но сдержался. Видимо, на площадке подобные диалоги были нормой.
- Сережа, ты, увидев принца, падаешь с кровати и тянешься за мечом. Лада находится под проклятием и не шевелится.
- Угу, - откликнулась та.
- Олежа, крупный план Ладочкиных прелестей, потом камеру на Сережу. Надо показать ужас, который испытывает Рупель… Румпль… Руль…
- Румпельштильцхен, - снова подсказала Настя.
- Да, еб вашу мать! Гном! Гном испытывает ужас и это надо показать, - рявкнул Сема. – Итак, принц выхватывает свой меч.
- То есть, хуй? – спросила Настя, заставив меня улыбнуться. То ли она придуривалась, то ли специально бесила Сему. Поди вот разбери.
- Нет, Настя, не хуй. Хуй я покажу тебе, если продолжишь нести ахинею! – натурально взвыл Сема и, судя по гаденькой улыбке Насти, этого сценаристка и добивалась. – Собрались, родные! Нам финалить надо, а вы тут кривляетесь. Премии лишу. Каждого.
- Тю, не велика потеря, - фыркнула Настя, но тихо, так, чтобы Сема не услышал.
- Что мне-то делать? – устало вздохнул Марк, поигрывая в руках бутафорским мечом.
- Сначала ты заколешь тролля, не дав ему надругаться над Светой. Далее следует твой монолог, Сережа. И больше жизни, больше гнева. Этот человек, - палец Семы указал на Марка, - лишил тебя добычи. Казнил твоего тролля и хочет убить тебя. Олежа, тут нужны крупные кадры лиц. Динамики побольше. На мечах старайся акцент не делать. Видно, что они игрушечные.
- Спасибо скажите, что хоть такие нашла, - проворчала Валя, внимательно слушающая режиссера.
- Безмерное и искреннее спасибо, Валечка. Без тебя и твоих связей от заказа пришлось бы отказаться, - вздохнул Сема. – Так, ладно. Идем дальше. Принц убивает Рульпель… гнома! Убивает гнома, чтоб его. Затем, склоняется над кроватью, где лежит принцесса и целует ее.
- А потом ебет так, что замок рушится, - тихо добавила Настя.
- И любит ее так, что стены трясутся.
- А я? – поинтересовалась рыжая Света.
- Ты, дорогая, присоединяешься к принцу и принцессе. Благодаришь Марка за спасение. Здесь, думаю, уместно будет «шестьдесят девять», а Марк будет попеременно то вагину, то рот использовать.
- Понял, - кивнул Марк, ничуть не смутившийся того, что требовал режиссер.
- Как скажу, снимаем окончание.
- Внутрь или на лицо? – меланхолично спросила Лада.
- На лицо. Определенно. Обильно, красиво, крупным кадром. Так, Марк, сначала на Ладу, потом на Светочку. Финалим общим планом, а потом плавный зум на залитое солнечным светом окно. Так, всем понятно?
Синхронный кивок. Словно репетировали его так же, как и основные сцены.
- Тогда за работу. Начали!

Съемка этой простой, казалось бы, сцены заняла весь день. Закончили, как обычно, поздним вечером, когда актеры еле двигались и ни о каком отыгрыше своих ролей уже думать не могли. Но у меня перед глазами до сих пор стояла та сцена, где Марк занимается сексом с двумя девушками. При мыслях об увиденном сами собой потели ладони, а живот сводило в сладкой неге. И Марк, и Лада, и Света отыгрывали так, словно действительно получали кайф от происходящего. Порой кто-то из девушек вскрикивал, и я видела, как их мелко трясет от оргазма. Поди вот разбери, симулировали ли они или это правда был оргазм. Но я один хрен смотрела на это представление, как завороженная. Пусть и понимала, что передо мной актеры. Каждый из них это только подтверждал.
Марк, который не кончал, навскидку, час, а потом, по команде режиссера, выдавший такой залп, что девчата, не сдержавшись, рассмеялись после крика «Снято». Лада, стонавшая так сладко и моментально превращавшаяся в холодную и равнодушную, как только команда объявляла о перерыве. Света, больше похожая на гибкую змейку, выполняющую причудливый танец верхом на Марке, и моментально обо всем забывающая, как только звучало то же «Снято».
Мне же пока все это было в диковинку. Одно дело сниматься в чем-то легком, как мой первый опыт, и совсем другое – трахаться по-настоящему, пока на тебя пялятся режиссер, оператор, гример и остальные актеры, ждущие своей очереди. Решение, которое предстояло принять, зрело во мне медленно, но верно. Надо только переступить через свой стыд. Кто бы знал, насколько тяжело дастся этот шаг. Вроде крохотный, маленький… подумаешь, ебля на камеру. А сколько усилий требуется, вообще молчу.

- Голова кругом? – спросил Марк, когда мы вышли на улицу, чтобы покурить и насладиться чистым, вечерним воздухом. С нами увязалась и Настя, которую Сема, уставший от ядовитых укусов сценаристки, отправил погулять.
- Немного, - честно призналась я. – Не каждый день увидишь, как гном ебет принцессу.
- Это еще что, - усмехнулась Настя. – Как-то раз такое снимали… Короче, типа девица одна нашла в лесу горшочек с золотом… Валя тогда все магазины оббегала, чтобы шоколадные монетки найти. Ну, знаешь, в фольге такой, блестящей.
- Ага, - кивнула я. – Знаю.
- Короче, нашли в лесу приятную такую полянку. Солнышко сквозь ветки светит, под деревьями ковер из травы, как в сказке, птички щебечут. Идиллия. Так вот, по сюжету девица находит горшочек с золотом, а золото-то непростое, а лепреконское. Клиент походу шизу по ирландским легендам поймал. Хотел, чтобы лепрекон ту, кто на его золото покусилась, выебал. В общем, снимаем, все хорошо идет, осталась пара сцен. Половинкин по лесу ходит, как настоящий лепрекон. В костюмчике зеленом с подтяжечками, цилиндр у него на голове… хуй знает, где нашли, но я б от такого не отказалась. Жаль, что потом вернуть хозяину пришлось. А! Туфли у него еще были козырные. С пряжками блестящими, типа золотыми.
- В общем, перекур объявили, - улыбнулся Марк, - а Сережка погулять пошел, голову проветрить. Проходит минут двадцать…
- И он несется к нам с перекошенной рожей, ножками своими кривыми тюп-тюп-тюп, - заржала Настя. – А за ним табун каких-то пьяных говнарей. Кто с чем. Один с котелком, в котором каша гречневая засохла… эт мы потом выяснили, когда он этим котелком Бессмертного хотел уебать. Второй с дубинкой, третий с гитарой. Бегут за лепреконом и орут что-то про золото. А у нас там площадка, готово все. Маришка голая под деревом лежит, книжку читает, пока съемка не началась. И горшочек этот блядский с шоколадными монетами лежит. Говнари, как увидели это, совсем обезумели. Перекинулись походу, шизу поймали. Решили, что маломерок, значит, настоящий лепрекон, а Маришка – это фея, с которой у него шуры-муры. Ну и решили фею освободить, золото себе забрать, а лепрекона отпиздить. Оказалось, ролевики это. Отдыхали своей компашкой, а Половинкин наш на них случайно наткнулся. Ну и хули, пьяным разве много надо? Сами себе легенду придумают, поверят в нее и помчатся исполнять.
- И чем все кончилось?
- Сема-миротворец все порешал. Вышел вперед, камерой прикрываясь. Говорит мол, «кино снимаем, проследуйте граждане отсюдова нахуй». Говнари покочевряжились, но в итоге свалили. Так что отделались легким испугом. Кроме Бессмертного. Ему один говнарь котелком нос поломал. Олег потом неделю, как панда ходил. С двумя фонарями под глазами.
- Сережа после того раза с площадки до конца съемок ни ногой, - усмехнулся Марк.
- Неудивительно, - понимающе кивнула я.
- У нас постоянно, как натурные съемки, так пиздопляска какая-нибудь случается, - добавила Настя, пытаясь открыть «Чупа-Чупс». – Да, блядь. Кто их так намертво запаковывает. Марк, будь душкой, а?
- Давай, - вздохнул тот и, чуть повозившись, освободил конфету от обертки, после чего вернул ее Насте.
- А Семен специально людей… ну, необычной внешности для фильмов берет?
- Когда как, - ответил Марк, закуривая сигарету. – Все же от заявки зависит. Заявка приходит, начинает поиски подходящего актера. Насть, какой там была первая роль?
- Половинкина? Не помню, - хмыкнула та. – Столько их было, заявок этих.
- Садовник, - послышался позади нас мягкий голос. Обернувшись, я увидела, что Сергей стоит позади нас и закуривает сигарету. Он спустился по ступенькам, криво усмехнулся, посмотрев на Настю с «Чупа-чупсом» и, вздохнув, поджал губы. – Садовника играл. Богатая вдова его соблазняла, а потом кувыркалась с ним. Все хорошо было, пока я в розовый куст не свалился. Пришлось некоторые сцены менять.
- Жопу расцарапал, - пояснила Настя, увидев мой удивленный взгляд. – Но кадр, где он в кусты падает, охуенный получился. Чисто Линч или ранний Хичкок. Жаль, что вырезали. Я б к нему еще крик Вильгельма добавила.
- Все б тебе кусать, да? – рассмеялся Сергей. Но тепло и как-то по-доброму. Он повернулся ко мне и, чуть подумав, добавил. – Я тоже по объявлению пришел. Как раз без работы сидел… как и многие.
- Факт. Белкой много не заработаешь, - встряла с очередным комментарием Настя.
- Белкой? – снова удивилась я.
- Да. Сеть салонов «МоБелка». Слышала? – кивнул Сергей. – Маскот это их. Белка. Вот в этом проклятом костюмчике я шесть часов рядом с главным салоном гулял, клиентов зазывал. Платили мелочь, конечно, но куда деваться. Газету тогда купил вечером, там объявление увидел. «Нужен человек нестандартной внешности в экспериментальное кинопроизводство. Желательно человек маленького роста». Позвонил, сходил, с Семеном Витальевичем пообщался. Не знаю, как, но ему удалось что-то задеть внутри меня.
- Маленькое сердечко такое податливое, когда дело касается ебли, - кивнула Настя. Сергей снова рассмеялся и шутливо пихнул сценаристку в бок.
- И тебя не смущает твоя работа? – спросила я, ежась от прохладного вечерка.
- Работа, как работа. В чем-то даже лучше других, ну, тех, где я работал. Здесь на меня смотрят, а не прячут взгляд и кривые усмешки. Да, Настенька?
- Конечно, красотуля. Ты знаешь, что я тебя люблю. «Уиллоу» был моим любимым фильмом в детстве. До дыр кассету затерла. А однажды мне снилось, как Уоррик Дэвис меня яростно трахает на верхушке Эйфелевой башни…
- Язва, - улыбнулся Сергей. Сделав затяжку, он выпустил дым к черному небу и задумчиво посмотрел на меня. - Так что история моя простая, Жень. Либо ты втягиваешься в это, либо уходишь. Я, как видишь, втянулся.
- Как хуец на морозе, - кивнула Настя, заставив всех рассмеяться. – Ладно, не злись. Я ж любя.
- Знаю, - кивнул он. – Ладно, заболтался я. Пора домой.
- Да, денек выдался удивительный, - вздохнула я, достав телефон. – Ого, час ночи.
- Тебя проводить? – поинтересовался Марк. Он проигнорировал язвительный смешок Насти и та, фыркнув, отправилась вслед за Сергеем к ступеням.
- А, давай. Прогуляться не помешает.
- Только не по Окурку, - улыбнулся Марк, доставая телефон. – Вызову такси до Речки. Есть у вас там бульвар какой-нибудь?
- Ага, - ответила я и, чуть подумав, сообщила ему адрес.
- Отлично. Тогда я вещи заберу и вернусь.
- Погоди. Я с тобой. С остальными ребятами попрощаюсь тоже.
- Тогда пошли.
- Пошли. Осторожно, тут пара ступеней шатаются, - я покраснела, как школьница, когда Марк взял меня за руку. Взял, конечно, машинально, не думая ни о чем таком. Но мне, пусть и было неловко, это понравилось.

- Сережка – хороший парень. Добрый.
Мы с Марком медленно шли по ночному бульвару, недалеко от моего дома. К счастью, тут можно было гулять относительно спокойно. Наркоманы этот бульвар не особо жаловали, а местные слишком уж ревностно за ним следили. Конечно, порой тут собирались компашки пацанов и девчонок из разных дворов, но до взаимных доебов доходило крайне редко. Все чтили негласный нейтралитет. Да и не принято было на Речке доебываться до пацана, который идет с девчонкой. В Окурке же все было по-другому. И в Марке окурковский пацан был сильно заметен. По взгляду, внимательно скользящему по скамьям с отдыхающей молодежью. Взгляду холодному и цепкому. Отчасти даже злому. Голос же звучал спокойно, словно Марк прогуливался не по ночной Речке, а где-нибудь в центре.
- Настя его жалит порой слишком уж сильно, - ответила я.
- Настя всех жалит. Вне зависимости от внешности, пола и отличительных особенностей, - хохотнул он. – Порой кажется, что без этого она потеряет смысл жизни. Но Сережку она любит. Где-то там, внутри своей черной души. Пусть никогда в этом открыто не признается. Да и сложно не любить. Жизнь его хорошенько так потрепала. Как и многих.
- В смысле?
- В прямом, - коротко ответил Марк. Он закурил и, улыбнувшись, протянул пачку мне. Я отказываться не стала. Что-то подсказывало, что сигарета точно не помешает. – Он о своей жизни мало чего рассказывает, но и пары «сцен», как сказал бы Сема, хватит. Короче, то, что он карлик и так понятно. И если мать в Сереге души не чаяла, то отец, как только понял, что сын родился не таким, благополучно свалил в закат и фактически забил на него хуй. Потом школа… Сережка о ней вспоминать не любит, да тут и так понятно, что приятного в школьных годах не было.
- У нас всяких ущербных в класс коррекции отправляли, - ответила я.
- Его это тоже не миновало, - задумчиво кивнул Марк. – К ним вся школа, как к цирку уродов относилась. Обшарпанный кабинет, Сережка как-то фотографии показывал своего класса, где-то в глубинах школы, куда и шпана-то не забредет. И дети там учились. Девочка с дцп, немой, кого там только не было… Только ребята-то нормальные были. Умные. Без задержек в развитии, а к ним, как к имбецилам относились. Да, был у них там один, недалекий. Один всего. Так гребли под одну гребенку. Мы ж в одной школе учились.
- Серьезно?
- Ага. Я на два года постарше. Но видел, как их училка в столовку водила, а мы с пацанами ржали… Бывало, что и доебывались до них. Девчонка та, с дцп, как ее звали… Карина Шарипова, кажется. Карина идет в библиотеку, а за ней табун кривляющихся уродов. Ржут, издеваются, толкают. А она идет и молчит. Глаза только блестят и губы дрожат… Над Сережкой тоже издевались. Огрызком звали. Не знаю, откуда у него столько терпения было. Его доебывают, а он молчит и улыбается. Однажды старшака одного улыбкой своей из себя вывел. Сережку в туалет школьный затащили и там избили. Жестко. Он на пару недель пропал. Дома в себя приходил. Хорошо, что мама у него нормальной оказалась. Сережка ее любил больше жизни. Правда, когда я в девятый перешел, она умерла. С сердцем что-то, не знаю. Серегу в детский дом оформили, до совершеннолетия. Отец-то от него отказался, а родни больше не было. Вот и отправился он в казённый дом. А там нравы суровые, жестче, чем в школе. Не знаю, как, но Сережка и там человеком остался. Не превратился в звереныша, как многие. О сцене грезил. Актером быть мечтал. Даже в Кулек наш, ну… институт культуры поступить пытался. Да кому там карлик нужен? Отшили его, даже на квоты наплевали. Пытался он еще раз, через год, да хрен там плавал. А жить на что-то надо, вот и пустился в заработки. В театре детском грибы да кусты всякие играл. Копейки платили, но хоть так, чем совсем ничего. Так и перебивался шабашками, пока к нам не попал. Ну, ты это слышала уже. Сейчас он хоть немного на ноги поднялся. Сережка, конечно, ни за что не признается, то мы – это его вторая семья. Про маму свою он тоже не забывает. Есть у него, если можно так сказать, странность одна.
- Так, это уже пугает, - рассмеялась я. Марк, улыбнувшись, мотнул головой.
- Не, не. Все в рамках приличия, Жень. Просто Сережка каждое воскресенье на кладбище ездит. Ну, если съемкой не занят. На могилку мамы своей. Стихи ей читает, о жизни своей рассказывает. Еще услышишь, как он бубнит себе под нос на кухне что-нибудь из Бродского. Говорит, что так легче. Ну а мы… мы не осуждаем. Свои, все-таки, да и у самих скелетов в шкафах предостаточно.
- У тебя тоже есть? – улыбнулась я. Марк неожиданно нахмурился и поджал губы.
- Есть, - скупо ответил он. – Но, может, когда-нибудь я тебе о них расскажу. А пока… хватит грусти. Во время таких прогулок о любви говорить надо, а не о сломанных судьбах.
- Есть истина в твоих словах, - кивнула я и, зевнув, снова рассмеялась.
- Ну, вот. Уже усыпил, - поддержал мой смех Марк. – Ладно, пошли до дома провожу. У меня завтра съемка, а потом институт начнется. Надо как-то будет график устаканить, чтобы съемки практике не мешали.
- Ох, бля… Практика… - простонала я. – Надо вот было тебе напомнить.
- Что поделать, - пожал плечами он. – Грызть гранит – это тебе не семки щелкать.
- Угу. Хорошо хоть школу на Речке дали. Не надо в ебеня тащиться.
- Капризная вы, Евгения Анатольевна.
- О, ты не представляешь насколько, - съязвила я. – Потому и кавалеров на горизонте не наблюдается.
- Это радует, - загадочно хмыкнул Марк. Остановившись у двери в подъезд, он спросил. – Ты тут живешь?
- Не совсем. На третьем этаже, а не на этой лавке.
- Смешно.
- Старалась, - улыбнулась я. – Ладно. Спасибо за прогулку и насыщенный день. Будет что внукам в старости рассказать.
- Эту сказку про Румпельштильцхена они точно не поймут. Кстати, послезавтра натуру снимаем в области. Ты поедешь? Сцены в замке отсняли, теперь черед природы.
- А можно?
- Можно, - улыбнулся Марк. – Забронирую тебе местечко в автобусе. Только учти, едем с утра и на весь день. У Семы по плану и дневные съемки, и вечерние. Хочется ему снять, как на закате Румпельштильцхен трахает свою пленницу.
- Уверена, это Насти идея, - проворчала я.
- Чья же еще, - согласился Марк и, наклонившись, поцеловал меня в щеку. По спине тут же побежали мурашки. – Беги. Поздно уже. Мама ругаться будет.
- Мама там поди над братцем хлопочет, - вздохнула я. – Ладно, до встречи. Мне в студию приезжать?
- Не, заберем тебя. Я же знаю теперь, где ты живешь, - ухмыльнулся Марк.
- Ох и коварный же ты, - поддела я. – Доброй ночи.
- Доброй ночи.

В субботу вся съемочная группа, как Марк и говорил, отправилась в лес, который находился за городом. Приятное это было место. Летом многие старались свалить из душного и раскалённого города хоть куда-нибудь и небольшой лесок для этого подходил лучше всего. Лес был рад каждому. И грибникам, прошерстившим его вдоль и поперек. И неформалам, выбирающимся сюда с палатками и закопченными котелками, чтобы поорать песни под гитару, а потом позабавиться в кустах со своей девчонкой. Неудивительно, что за натурными съемками сюда поехал и Сема. С кучей техники, провизии, в битком забитом японском микроавтобусе, видавшем лучшую жизнь.
Они заехали за мной рано утром, переполошив весь дом громким гудком и криками. К счастью, я была уже готова, собрав свой нехитрый скарб: воду, сменную одежду, сигареты, да пару баллончиков со спреем от насекомых. Конец лета не означал, что в лесу вдруг закончились комары или еще какая-нибудь пакость.
Микроавтобус был полон, но мне все же нашлось местечко у окна, чему я была только рада. Кто-то, как Валя и Сергей, постоянно зевал. Марк, засунув в одно ухо наушник, лениво покачивал ногой и загадочно улыбался, ловя мой взгляд. Настя, не расстававшаяся со своим ноутбуком, расположилась на заднем сиденье и с упоением стучала по клавиатуре, прерывая чей-нибудь голос сухим щелканьем клавиш. Лада со Светой беззастенчиво спали, прижавшись друг к другу, как родные сестренки. Веня, сидевший спереди, болтал с Семой. Олегу болтать было некогда, он крутил руль и ругался под нос, когда колесо микроавтобуса попадало в ямы, которыми так славен был мой двор.
До леса пришлось добираться примерно час, и этот час показался многим вечностью. Поэтому не было ничего удивительного, что разномастная ватага, состоящая из актеров и съемочной группы, высыпала из машины, стоило той только остановиться. Я их не осуждала. У самой затекло все, что только можно, поэтому, отпихнув в сторону Настю, я первой вылезла на свежий воздух и утерла вспотевший лоб ладонью.
- Так, родные, - скомандовал Сема. – Сначала работа, потом отдых.
- Как всегда, - буркнула Настя, делая глоток воды.
- Радость в твоем плейлисте не предусмотрена? – усмехнулся Марк. Он с наслаждением потянулся и легонько пихнул Настю в бок.
- В моем плейлисте только ангст, сладкий, - съязвила та. – И Александр Каште еще.
- Samsas Traum? – уточнила я. Настя посмотрела на меня с удивлением.
- Ля, чо делается. Хоть один приличный и понимающий человек в этом кодляке, - усмехнулась она. – Он самый, красотуля. Это мой темный принц, моя печаль и моя мечта. Вот накоплю денег, поеду в Германию, найду там усладу сердца моего и так выебу, что у него мошонка до колен опустится.
- Кто б сомневался. У тебя этих принцев темных - легион, - улыбнулся Марк. Он повернулся к Семе и спросил. – Какую сцену первой снимаем?
- Света и Сережа. Света идет по лесу, находит волшебный цветок, зачарованный Рульм… Рупльпль… Блядь! Гномом зачарованный! Прости, Сережа.
- Все в порядке, - улыбнулся маленький человек. Причем улыбка вышла искренней, словно он и правда не обижался. Или же тщательно прятал свои эмоции. – Я в кадре буду?
- Конечно. Как только Света…
- Джоанна, - поправила режиссера Настя, вызвав у того лютый зубовный скрежет. Даже на миг мелькнула мысль, а не покрошит ли Семен себе зубы ненароком.
- Света! – рявкнул Сема.
- А? – откликнулась девушка. Сема побагровел до состояния человека, недальновидно сожравшего самый острый перец в мире.
- Я не тебя зову, а говорю, кто снимается в сцене. А теперь дайте мне закончить!
- Кончай на здоровье, - кивнула Настя, присаживаясь на раскладной стульчик в тени крепкого дуба. – Так, продолжим… «Гигантская обезьяна склоняется над визжащей Марией. Член обезьяны угрожающе трясется, нагоняя на Марию сверхъестественный ужас»…
- Света касается цветка, - продолжил Сема, - и падает на землю без сил. Из-за дерева слышится смех Руль… гнома, а потом появляется и он сам. Срывает со Светы платье и начинает лизать ее лоно. Олежа, тут нам нужны сначала общий кадр, потом крупный. И деталь.
- Мне стонать? Или я бревно? – уточнила Света. Сема чуть подумал и закусил губу, став похожим на дурачка.
- Стонать. Но так, тихонечко. Цветок тебя сил лишил, а не чувств.
- Ага, поняла.
- Тогда дуй к Вале, пусть красоту наведет. А мы пока площадку для съемки подготовим. Олежа, что скажешь по свету?
- Хуйня из-под коня. Сюда надо лампу ставить. Солнце контровой свет даст, но тогда актеров не видно будет, - откликнулся оператор, таща к дубу стойку со студийным светом. У микроавтобуса уже вовсю гудел небольшой генератор, вырабатывая электричество. Работа закипела.

Правда после обеда у Семы возникла проблема, о чем ему сообщила Настя, то и дело сверявшаяся со сценарием и собственными раскадровками. И проблема была довольно серьезной. В спешке и суматохе команда упустила момент, что в фильме должна была быть еще одна актриса.
- Сема, а сцену с феей мы снимать не будем? – спросила Настя. Она, нахмурившись, перечитывала распечатанный сценарий, густо испещренный рукописными заметками режиссера.
- С какой феей? – тупо спросил тот, будто в первый раз обо всем этом слышит.
- Ну, принц Ларри ищет свою принцессу, украденную Румпельштильцхеном, и натыкается на берегу озера на фею Эйель. Фея сидит на берегу, полностью обнаженная. Принц спрашивает ее, не видала ли та его принцессу, а фея говорит, что ответит, если принц подарит ей свое семя. У фей оно типа ходовой товар. Они благодаря сперме силу получают.
- Господи… - простонал Сема. – Ларису-то я не предупредил.
- Понятно, значит, без феи, - хмыкнула Настя.
- Нет, нет, нет… - забормотал режиссер. – Фея нужна. Без феи никуда. У нас и так сроки горят, а там еще монтаж… Гибель! Самая настоящая гибель!
- Ну, можно Ларку вызвонить и такси заказать.
- Пока она доедет, солнце сядет, - мрачно ответил Олег. – А для ночных сцен нашего света определенно не хватит.
- Гибель, гибель, гибель… - снова пробормотал Сема, щипая свои щеки.

Однако, он резко замолчал и неожиданно посмотрел на меня. Холодно и оценивающе, как и подобает режиссеру, снимающему порно. От этого взгляда мне стало до одури некомфортно, но остальная команда, за исключением Марка, тоже смотрела на меня. Конечно, в их головах уже вовсю зрел гениальный план замены.
- А если Женьку феей-то? – осторожно озвучил Олег то, что было на языке у других.
- Не пойдет, - помотал головой Марк. – Там сцена с проникновением.
- Можно вырезать тогда. Хуй с ней, с феечкой этой, - пожал плечами Олег. – Меньше мороки на обработке будет.
- Я те как дам «хуй с ней», - взвилась Настя. – Фея – это ключевой момент сюжета. Как принц найдет логово Румпельштильцхена? О нем ему как раз фея расскажет. И клиент четко дал понять, какие сцены ебли ему нужны. Хули вы думаете, это моя блажь?
- Настя права, - вздохнул Сема. – Без феи сюжет забуксует. Как тогда принц узнает местонахождение Рулешпиц… гнома? Нам срочно нужна фея.
- Раз Брылёва ее придумала, пусть ее и отыгрывает, - усмехнулся Олег. Побагровевшая и оскорбленная до глубин души Настя прострекотала что-то на черном наречии и очертила вокруг оператора кривой круг. То ли прокляла, то ли она так ругалась. Атмосфера на площадке неожиданно накалилась и в воздухе запахло бедой. Я же удивленно переводила взгляд с кипящей от гнева Насти на сокрушавшегося Сему, и не понимала, что такого важного в этой сцене. Но раз пошла ругань, значит что-то важное все-таки было.
- А и правда, - встряла молчащая до этого момента гримерша мама Валя. – Женя вон какая красавица. Худющая, красивая. Настоящая фея. Листики ей на соски приклеим, кожу припудрим и готово.
- Ну, покрасивше Ларки будет. Факт, - согласилась Настя, все еще злившаяся на Олега. Тому проклятия сценаристки были по барабану. Он оперся плечом на ствол дуба и задумчиво покуривал самокрутку, наблюдая за жарким спором.
- А Женю вы спросить не хотите? – тихо и весьма неожиданно спросил Сережа. Он поправил жилетку, утер пот со лба, и вышел вперед. – Чего вы накинулись? Она вам своего согласия не давала, а вы на нее давите так, что впору бежать отсюда. Не ее косяк, что вы про Ларису забыли. И не ей отдуваться теперь.

Купить мои книги можно на Литрес.
И в сообществе ВК.

©Гектор Шульц

Часть первая.
Часть вторая.
Часть третья.
Часть четвертая.

Первым делом отсняли все сцены с одеждой и болтовней. Заняло это, к моему удивлению, три часа. Но Марк, улучив минутку, пояснил, что подобное – частое явление на площадке. Как и ругань режиссера с оператором, каждый из которых имел свою точку зрения и вертел на хую точку зрения оппонента. В этот раз они не сошлись во мнении снимать ли наш с Марком диалог крупными планами или же обойтись одним средним.
- Сема, я тебе говорю, что так снимает быдло, - проворчал Бессмертный, яростно топивший за крупный план. – Ты на личико-то посмотри. Об скулы порезаться можно, а глаза? Да дрочила этот ваш хуй свой сотрет до кости, только их увидит.
- Во-первых, Олежа, не дрочила, а клиент. Который деньги тебе платит, чтобы ты красиво все сделал. И во-вторых, не лицо ему нужно, а, прости, Господи, совокупление двух молодых людей. Красивое и нежное.
- Давай тогда комбинировать, - упрямо гнул свою линию Олег. – Баба входит в комнату. Общий план. Потом делаем крупный, с акцентом на лицо и фигуру. У Женьки вон соски торчат так, что хоть сейчас в цех фигуры из стекла нарезать. Грех не заснять.
- В паузе тогда. Когда молчит, - сдался Сема. – И не перебарщивай. Крупный план лица, потом вертикальное панорамирование и общий план.
- Дилетант, - проворчал Бессмертный. Но, к его счастью, сказал это настолько тихо, что услышали только мы с Марком. Что-то мне подсказывало, что ранимого режиссера такое заявление гарантированно превратит в убийцу.
- И свет на три четверти давай. А то лицо плоское.
- Как скажете, барин, - тут же откликнулась Валя, переставляя довольно увесистую конструкцию со студийным светом в нужное место, отмеченное синей изолентой на полу.
- Вот, другое дело, - довольно улыбнулся Сема. – Еще раз, звонок в дверь, Марк открывает, входит Женя. Крупный план, вертикальное панорамирование, общий план. Диалог. Начали.

Меня спрятали за фальшивой дверью, которую прикатила откуда-то из подсобки Валя, заново выставили свет и только после этого начали снимать. Однако самое тяжелое ждало меня впереди. И речь совсем не о съемке сцены секса, а о втором актере, который был должен отыгрывать отца Марка и прятаться за занавеской, подглядывая за сыном.
Его звали Веня. Но Настя, которую Сема попросил пригласить актера на площадку, назвала его иначе. Не отрываясь от ноутбука, она глубоко вдохнула и рявкнула так громко, что аж в ушах зазвенело.
- КУКУРУЗА! ВАШ ВЫХОД!
- Настя, ну, где твои манеры? – поморщился Сема, снова скривив мордочку и став похожим на хорька. – Веня, мы готовы!
- Мои манеры сползли по лобку моей мамы и остались грязным пятном на матрасе в том притоне, где меня зачали, - ответила ему та. – И вообще, не мешай. Секретаршей я к тебе не нанималась.
- Кукуруза? – тихо спросила я Марка, который, пользуясь моментом, подстрелил у Вали сигарету и сделал пару затяжек.
- Сама увидишь, - загадочно улыбнулся он, переглянувшись с гримершей, на лице которой была точно такая же таинственная ухмылка. И я, блядь, увидела. И охуела. Настолько сильно, что напрочь позабыла о том, что мне предстоит лежать на кровати и притворяться, что Марк меня трахает.

Дверь в гримерку открылась и на пороге замер крупный, начавший лысеть мужчина. На вид ему было лет пятьдесят. Лицо суровое, словно высеченное из камня грубым резцом. Нос свернутый налево. Тело актера было обильно украшено расплывшимися наколками, а плечи поросли жесткой черной шерстью, но удивляло другое. Между ног у мужчины болталась натуральная кукуруза. Вернее, хуй. Но очень сильно похожий на кукурузу. Под тонкой кожей виднелись странные ровные бугорки, словно и правда там были кукурузные зерновки. А подернутые сединой волосы в паху делали сходство с царицей полей слишком уж сильным. Марк, наслаждаясь моим отвисшим ртом, тихонько рассмеялся. Знал, негодяй, что кукуруза произведет на меня неизгладимое впечатление. Вот и умолчал об особенности второго актера.

- А чего он без трусов? – поинтересовался Олег, мрачно смотря на болтающийся початок актера.
- По сценарию, он стоит за занавеской и дрочит, - довольно улыбнулась Настя, переглянувшись с режиссером.
- Ну, можно же и видимость сделать, - мотнул головой оператор. – Занавеской там потрясет и ладно…
- Нет, - отрезал Сема, заставив Бессмертного закатить глаза. – Все должно быть натурально.
- В кульминации он высунется из-за занавески, и ты крупным планом покажешь его хозяйство и перекошенную от удовольствия рожу, - добавила Настя.
- Злая ты, што труп ходячий, - огрызнулся Веня-Кукуруза, с неприязнью посмотрев на сценаристку. Но та в ответ лишь отмахнулась. – Нет в тебе любви, Настька.
- Мое сердце – мертво и любовь в нем только к Вилле Вало и Питеру Стилу, - парировала та. – И вообще, спасибо скажи, что для тебя местечко в этой порнографии нашлось. Хоть денег получишь.
- Ужо я тебе задам…
- Задай доярке под копчик…
- А ну прекратили! – рявкнул Сема. – Настя, уйди с площадки.
- Да и пожалуйста, - меланхолично пожала плечами она. – На кухне посижу, пока вы тут фальшивку снимаете свою.
- Сделай милость, - кивнул режиссер и, дождавшись, когда Настя уйдет, хлопнул в ладоши. – Итак, снова мы друзья, а значит, пора снимать. Женя, Марк… Вы начинаете с поцелуя. Жаркого поцелуя. Не стесняйтесь, активнее язычками орудуйте. Олежа, крупный кадр в этом моменте. Марк… ты запускаешь руки под футболку, потом поцелуй в шею. Женя запрыгивает на тебя, и ты несешь ее на кровать. Олежа, смена фокуса на занавеску. Веня, ты выглядываешь из-за занавески и совершаешь характерные движения рукой.
- Попросту говоря, дрочит, мусоля в кулаке кукурузу, - вставила Настя, чья голова высунулась из дверного проема, где располагалась кухня. Увидев, как кровь заливает лицо режиссера, она ойкнула и нырнула обратно.
- Смотри на меня, - шепнул Марк. – Камеру игнорируй.
- Ох, блядь, - вздохнула я, поправляя задравшиеся шортики.
- Готовы? – спросил Сема. Утвердительный кивок всех присутствующих. – Камера. Мотор!

Конечно, готовы были все, кроме меня. Для них – это был обычный съемочный день, обычный сценарий, обычный сюжет. Для меня – сущий кошмар, от которого горели огнем уши, пылали щеки, а движения были неестественными и картонными.
Когда Марк впился мне в губы, я невольно напряглась. Да так, что почти сразу же последовал окрик Семы и приказ все повторить. На седьмой раз мне удалось изобразить хоть какое-то подобие страсти и даже протолкнуть свой язык Марку в рот. Его руки нырнули под футболку и пальцы тут же аккуратно сдавили мои соски. Будь на его месте кто-то менее опытный, я бы наверняка заорала от боли. Но Марк… Марк делал все профессионально, качественно и нежно. Я чувствовала его губы на своей шее и эти поцелуи вызвали не только табун мурашек, но и теплую, тягучую сладость в низу живота. Марк почувствовал это и самодовольно улыбнулся. Всего на мгновение, но я успела заметить. Постепенно я начала растворяться в этом моменте. Возгласы Семы и ворчание Олега стали глухими и еле слышными. На большой кровати, где еще недавно забавлялась с самотыком Лада, сейчас были только мы с Марком. И больше никого.
Стыд и робость тоже исчезли. Пусть и не сразу. Но в какой-то момент мои руки сами принялись поглаживать Марка по спине, пальцы взъерошивали ему волосы, а поцелуи были влажными и мягкими. Это был уже не фильм, а настоящая прелюдия к настоящему сексу. Марк это заметил. Это заметила и я, почувствовав его напряжение. За занавеской отчаянно тряс кукурузой Веня, а я таяла в объятиях Марка, ничего не замечая.
- Потише, потише, - усмехнулся Сема. – От вас искры летят.
- И попкорном пригорелым воняет, как в лунапарке на Васильевской, - вставила Настя, высунувшись с кухни. Режиссер пропустил ее возглас мимо ушей, сосредоточив все внимание на нас с Марком.
- Так, теперь кульминация, - продолжил он. – Женя переворачивает Марка на спину и садится сверху… Веня, у нас пауза. Перестань онанировать.
- А, извиняюсь, - прогудел из-за занавески актер. – Не слышал.
- Женя, знаешь, что такое «наездница»?
- Знаю, - кивнула я.
- Вот это и делаешь. Плавно, мягко, убыстряя темп. Марк держит тебя за шею, потом хватает за грудь и опускает руки на талию. Теперь он контролирует темп.
- Понял, - кивнул Марк, внимательно слушая Сему.
- Женя, стоны добавь. А как махну рукой, ты крикнешь «Роберт». Сладко так, словно по-настоящему кончила. Ясно?
- Более чем, - ответила я и покраснела, заметив, как Валя аккуратненько вытирает влажной салфеткой избыток моей страсти с живота Марка. В студии теперь отчетливо пахло сексом, которого, по сути, и не было вовсе.
- А я? – подал голос Веня.
- Высекаешь зерна из початка, как обычно. И стонешь, - мгновенно отреагировала Настя, не обращая внимания на недовольное шипение Семы.
- Когда я скажу, выглянешь, - добавил режиссер. – И держи член в ладони, чтобы в кадр попал. Все понятно? Тогда… начали!

Странным это все было. Короткий, почти двадцатиминутный фильм снимался с трех часов дня до поздней ночи. Закончили мы только тогда, когда довольный Сема наконец-то махнул рукой и скомандовал «Снято». Из-за занавески выбрался утомившийся и мокрый от пота Веня, а кукуруза меж его ног была красной и опухшей. За это он получил нагоняй от режиссера, а потом и похвалу за небывалую актерскую отдачу. Валя, как только съемка закончилась, подбежала ко мне и Марку, после чего сунула нам в руки чистые халаты и полотенца. В душ меня пустили первой, чему я только порадовалась и самозабвенно плескалась, смывая с себя пот и грим. А на выходе из душа, на кухне, меня ждала кружка горячего, сладкого чая и пирожки, которые Валя испекла сама. Все, от актеров до режиссера, уселись за маленьким столом и набросились на еду, не забывая в паузах обмениваться впечатлениями от съемочного дня.
- Ну-с, Женечка, - пробасил Сема, поднимая пластиковый стаканчик с коньяком. – С первым рабочим днем тебя.
- Цени его и наслаждайся им, пока пучина порнобезобразия не поглотила тебя полностью, превратив в отъявленную блядь, - добавила Настя. На нее ругаться не стали, наоборот сказанное сочли очень удачной шуткой, которую тут же отметили веселым смехом.
- Не обращай внимания, - шепнул мне Марк. – Настька просто придуривается.
- Все нормально, - улыбнулась я. – Творческие люди всегда немного «того».
- Ну, Настя точно немного «того», - согласился Марк. – Кто б вот мог подумать, что сценарии для наших фильмов будет писать будущий патологоанатом.
- Гонишь, да? Кхе-кха! – поперхнувшись пирожком, закашлялась я. – Патологоанатом? Я думала, что пошутили…
- Самый настоящий, красотуля, - подтвердила Настя. – Четвертый курс. Так-то и патологоанатомы кушать хотят, вот и приходится сочинять скабрезную ебанину, за которую на том свете бесы мою манду вилами тыкать будут.
- Тебя Диавол лично в главный котел бросит, - согласился Веня. В его голосе все еще сквозила обида. Что-что, но жалить Настя явно умела.
- Факт, - кивнула Настя. – Гуляш из кукурузы и младого, прекрасного, студенческого тела…
- Опять двадцать пять, - рявкнул Сема. – Нормально же сидим! Надо вот вам собачиться.
- Ладно, босс прав. Лишку я дала, - зевнула сценаристка и подмигнула мне. – А ты ничо так, бодрая.
- Спасибо, наверное, - кисло улыбнулась я.
- Я, красотуля, тут всяких видела. И перепуганных, и убогих, и блядищ таких, что дупла у них про ходьбе чавкали…
- Настя!
- Ну, лишка хватила, да, - отмахнулась она. – Короче, ты прям находка. Зуб даю.
- Соглашусь, - усмехнулся Марк, вогнав меня в краску. – Сема, не забудь про деньги, пожалуйста.
- А, точно! – хлопнул себя по лбу режиссер. Он вытащил бумажник, старательно отсчитал деньги и протянул мне приятную такую стопочку налика. – Стандартная такса, Женечка. Все ж это легкое порно, сами понимаете. Нишевый продукт, не самый популярный в нашем деле…
- Ну, лишними они точно не будут, - выдохнула я, понимая, что этих денег хватит и на еду, и маме на лекарства. Ну, на первое время уж точно.
- Но, к сведению, если что, за традиционное порно оплата больше, - поспешил вставить Сема, что вызвало неодобрение у Марка и Насти. И если Марк промолчал, то Настя выпалила, как на духу все, о чем думала.
- Сема, ты, конечно, лапушка, хоть и цивил, но коней-то не гони. У девчонки голова кругом, больше шести часов под Марком извивалась, твои вопли слушая. Дай хоть отдохнуть, а потом уже включай змея-искусителя.
- Нормально. Не страшно, - заверила я, запихивая в себя уже пятый пирожок. Вот кто б знал, что гримерша с суровым лицом еще и отменная повариха? Да эти пирожки бы в нашем институте за пять минут бы разлетелись. За любые деньги. И как-то странно, но эти пирожки хорошенько так отвлекли меня от первой в моей жизни порносъемки.

Постепенно градус повышался. Сема без стеснения налегал на коньяк, Олег цедил холодное пиво, то и дело ныряя в холодильник за новой, запотевшей бутылочкой. Настя, как и я, наслаждалась чаем, но вот разговоры… разговоры становились все более откровенными. И актеры, и съемочная группа без стеснения делились своими переживаниями, проблемами, понимающе выслушивали других, чтобы через пару затяжек сигарет рассказать что-то свое. Они были не просто коллегами. Они были семьей. И вот это неплохо так удивляло.
- Марк, а у Вени… что это? – тихо спросила я, пользуясь моментом, пока все внимали рассказу Семы о том, как он снимал групповушку на свадьбе.
- Ты про кукурузу? – усмехнулся Марк. От тоже выпил, но в отличие от режиссера, язык у него не заплетался, да и глаза были относительно трезвыми.
- Моя любимая тема, - ехидно прогудела Настя, поворачиваясь в нашу сторону. – Когда я впервые увидела Венькину кукурузу, то настолько охуела, что к учебе вернулась только через неделю. Все гадала, как же он так…
- Молодой был. Дурной, - ответил Веня, стоящий позади нас. Настя, ничуть не смутившись, повернулась к нему и выдавила из себя очередную улыбку. Но смотрел Веня на меня. – Раз ты с нами теперь, то расскажу.
- О, порадуй нас историей сего великолепного початка, великий царь полей, - усмехнулась Настя. Веня тоже улыбнулся. Если он и злился на сценаристку, то сейчас никак этого не показывал.
- Ща, плесну себе крепенького, пока Сема все не выжрал, - буркнул он, наливая в стаканчик коньяк. Опустошив его, Веня уселся напротив нас с Марком и, закурив, прищурил глаза. Ну а я получила прекрасную возможность рассмотреть его получше.

Внешне Веня походил на матерого такого уголовника. Неровная голова, вся в шрамах. Уставшие, пустые глаза, взгляд которых пронизывает тебя насквозь. Тонкие губы, вечно сжатые в две ниточки. Ушные хрящи поломаны. То ли на зоне, то ли во время буйной юности. Совсем не красавец, но взгляд притягивающий, этого не отнять.
Тело Вени было обильно покрыто разнообразными партаками. Какие-то я увидела мельком, какие-то изучила более внимательно, пока он сидел напротив нас и делился своей историей. На груди у него была набита покосившаяся церквушка с двумя куполами, причем один из них был темнее, чем первый. Чуть ниже, ближе к пупку расплывшийся кот, чья пасть была растянута в кривой улыбке. Под котом слово «Лебеди», а слева кулак на фоне двух игральных карт. Пальцы необычного актера были густо усеяны синими «перстнями», о значении которых оставалось только гадать. Фактурный дядька, как выразился бы Сема. Но все это говорило о том, что жизнь у Вени была очень уж насыщенной на события. И как он вообще до порно-то добрался. Разве ж это не зашквар, в их-то тюремном мирке?

- Я, когда на малолетку попал, много чего дурного сделал, - хрипло кашлянув, начал он. – Дети-то и за решеткой частично детьми остаются. Разве што дурными сильнее, чем обычно. Много там беспредела творится. Такого, чему взрослые потом долго удивляются, когда до них слухи доходят. А слухи доходят. Не бывает такого, што о чем-то умолчать можно.
- Это ты на малолетке с собой это сделал? – спросила я. Веня улыбнулся, зубы желтые, редкие. Но улыбка добрая, понимающая.
- Ага. За полгода до воли. Пацаны наши тогда терли за всякое. Один вот и ляпнул, што мол, если пластмассовые шарики себе под кожу, значит, вставить, то от баб отбоя не будет. Мол, кончают они так, што аж орут от наслаждения. Ну а я што… молодой, дурной, до баб охочий. Ажно дымится там все.
- И попкорном тянет? – невинно уточнила Настя. Веня поначалу нахмурился, а потом, махнув рукой, рассмеялся.
- От язва ты, трупная.
- Не трупная, а готичная.
- А, што то, што это. Так вот… засели у меня в головенке-то слова кента моего. Слишком уж тот красочно все рассказывал. А потом и показал, значит, как усовершенствовал елду свою. Но он-то по мелочи, а я во всю дурь пустился. Шарики эти мы, значит, из пластмассы отливали. Рядом со шконкой дырочку в полу проколупаешь, пластмассы жженной туда накапаешь, а как застынет, вытаскиваешь и шлифуешь. Долго шлифуешь.
- Это чем вы там шлифовали? – нахмурилась Настя.
- Где тряпками жесткими, где языком. В рот закинешь и ходишь с ними весь день, меж зубов гоняя, - ответил Веня. – А как готовы будут, так операция, значит.
- Ебушки-воробушки, - пробормотала сценаристка, доставая блокнот и ручку. – Такое записать надо. Глядишь, пригодится где.
- Себе-то пизденку не уродуй, - благодушно улыбнулся Веня.
- Да вот еще. Я ж не ебанько какая, - фыркнула Настя. – Так, операция… и что за операция? Давай все детали, как кукурузу создавали. Грязь, кровища, боль. Уф!
- Да нет там, деталей этих. Просто все. Надрез делается, шарик под кожу загоняется и все. Пока не заживет там все… - Веня замолчал на минутку, чтобы снова глотнуть коньяку. А я удивленно осмотрела лица съемочной группы, которые прекратили разговоры и тоже слушали эту без сомнений охуительную историю. – На мне все, как на собаке заживало. Вот и увлекся.
- И сколько у тебя шариков этих? – осторожно поинтересовалась я.
- Кто ж помнит, - пожал плечами Веня. – Может сорок, может пятьдесят.
- И что? – ехидно улыбнулась Настя. – Много баб-то повелись на початок?
- Да парочка только. И то, интереса ради.
- Орали, поди, от удовольствия? – не унималась она.
- А как же. А остальные… ну, больше нос воротили. Дикостью называли.
- Долбоебом? – подсказала Настя, вызвав у меня улыбку. Веня не обиделся. Только согласно кивнул.
- И долбоебом кликали тоже.
- А чего ж ты не вытащил-то шарики эти? – не утерпел Олег. От выпитого он осоловел, зато развязался язык. Судя по всему, Веня нечасто рассказывал о том, как меж его ног появилась кукуруза.
- Привык уже, - просто ответил Веня. – Поначалу, да, были мысли всякие. Да денег не было, чтобы вытащить все. Сидельцу ж работу найти, это еще постараться надо. Так, перебивался по мелочи. То на вокзале грузалем, то на складах подсобником. Там проворовался, на вторую ходку пошел, а как вольную получил, так одумался. Жизнь-то вот она. Сначала тянется, как сопля из носа, а после тридцати раз… и побежала, как мандавошка.
- Поэтичные сравнения, - усмехнулась Настя. – А к Семе ты как забрел? По объявлению?
- Ага, - кивнул Веня. – В газете, значит, объявление было. По нему многие пришли. Семен Витальич всех принял, жизнь новую дал.
- Да ну что вы, Веня. Будет вам, - прогудел с дивана режиссер. Коньяк неплохо дал ему в голову и сейчас Сема напоминал растекшегося слизня. Весьма довольного слизня, замечу. – Хорошие жы-ы-ы вы-ы-ы лю-ю-ди…
- Так, не отвлекайся, - перебила Настя. – Давай дальше. Жуть, как интересно, как ты первый раз кукурузу в вареник макнул.
- Нет в тебе благолепия, - мотнул головой Веня. – Злая, што собака.
- Ну а хули, - пожала плечами девчонка. – Не мы такие, жизнь такая. Так, что там дальше-то? История на миллион, отвечаю.
- Первой у меня Катерина Львовна была. Отыгрывали мы, значит… дай Бог памяти.
- Сказка была, - ответила за него Настя. – Ебанамат какой-то сказку заказал.
- Сказку? – удивилась я.
- Ага. Пусть тебя это не удивляет. Нам такое порой заказывают, что волосы не то, что дыбом встают, с головы съебаться хотят поскорее. У Семы вон почти съебали в закат. Озеро в лесу, но скоро пустынь будет… Но там невинно все было. Типа Катя Львовна – это злая царица, которая свою падчерицу сжить со свету хочет. По сюжету она падчерицу в лес отправила с графом Кукурузо. Он лесничего играл. Ну и велела ему ее убить, а в доказательство сердце принести. Ну, сама знаешь, сказки эти ебанутые. Только вот клиенту другая сказка нужна была. Типа злую королеву наказать надо. Так и написал, мол, пусть лесничий ее выебет. Жестко так, чтобы больше падчериц в лес не отправляла.
- Угу. И мы в лес поехали. Натуру снимать, - кивнул Олег. – Комаров там, сука…
- Эт точно, - хохотнула сценаристка. – Вене так кукурузу накусали, что она раза в два больше стала. Отсняли они там пару сцен, падчерица барону Маису минет оформила, и мы обратно поехали.
- Семен Витальич с домом культуры договорился, чтобы нас на чердак пустили. Там окно такое старое, большое было. Сделали из чердака башню, где злая королева обитала. Там и отсняли… хм, сцену наказания.
- Катя Львовна потом неделю в раскоряку ходила, - рассмеялась Настя. – Говорят, мол, «выебали, как лимон». Вот это как раз тот случай. Что Веня, что Катя Львовна… оба так в роль вжились, что аж менты заехали. Вахтерша перепуганная вызвала.
- Угу. Хорошо, что отснять все успели. Менты только на допсцены успели, когда мы болтовню и прочее снимали. Пояснили им, что кино, хуе-мое и все такое. Отвязались.
- Лютое трахелово было, точно тебе говорю, - подмигнула мне Настя. – Я даже протащилась, настолько круто все вышло. Прикинь, королева у окна стоит, тут дверь в типа-башню выбивает с ноги лесничий, заходит, достает из штанов пульсирующий, шишковатый хуй, а потом из бедняжки начинает бесов выебывать. Брутально, что пиздец. Катя Львовна верещит, жопой вертит, а кукуруза… ох, бля. Дымится натурально! Дикое зрелище. Жаль, порно-Оскара нет. Этот фильм точняк главную номинацию бы взял.
- Ты это видел? – спросила я улыбающегося Марка. Тот отрицательно мотнул головой.
- Нет, я позже гораздо пришел. Но о том фильме наслышан.
- Золотой век кинематографа, - прослезилась от смеха Настя. – Эх, побольше бы таких ебанаматов, сказки заказывающих.
- Есть уже, - пьяно пробасил из своего угла Сема. – Лика тебе утром заявку скинет.
- Ну, наконец-то. Банальщина для цивилов – это ж дико скучно. То ли дело сказки.
- А посмотреть можно? – спросила я, заставив остальных рассмеяться.
- Нужно, - ответил за всех Марк. – Может, и тебе роль найдется. Не напрягайся. Лицом там посветить, пару реплик сказать. Ну и с остальными актерами познакомишься. Надо только Насте вдохновение поймать и историю сочинить.
- Базара ноль, - ответила та, хватая со стола блокнот. – Будет вам история. «Внемлите, люди, сей нехилой былине»…
- И так всегда, - пояснил все еще улыбающийся Марк.

Домой я вернулась под утро настолько уставшей, будто всю ночь мешки тягала. Шумело в голове, ныло между ног, болела спина, но забавное в том, что меня это ни капли не напрягало. Холодный борщ, которым я позавтракала, оказался необычайно вкусным, а выкуренная на балконе сигарета хоть немного разгрузила голову. Улыбнувшись показавшемуся на горизонте солнцу, я смяла в пепельнице окурок и с чистой совестью отправилась спать.
Сны мне снились странные и похотливые. То меня трахал Марк, каждую минуту спрашивая, удобно ли мне, то на сказочной башне, как флюгер, вертелся Веня, указывая своей «кукурузой» направление ветра. У подножия башни в старой закопченной печке Валя пекла пирожки и сетовала, что муки не хватает, а печка язвительно ей отвечала голосом Насти. Потом это все сплелось в единый разноцветный клубок клякс, и я окончательно уснула с улыбкой на лице, еще не догадываясь, что порно с этого дня станет частью моей жизни.

Глава четвертая. Человек маленького роста.

Заработанное закончилось быстро. Это поначалу казалось, что сумма приличная, а так… лекарства купила, врачей подмазала, холодильник по мелочи затарила, бытовуху купила и все. Еще и братец себе выклянчил, мол, работу нашел, на дорогу надо на первое время. Пиздеж, конечно. Я прекрасно понимала, что он ничего и не искал, а деньги, скорее всего, были прожраны с дружками в тот же день.
Много раз я себя ругала за то, что мои яйца в какой-то момент скукоживались до размера изюма и я не могла отказать Петеньке. Ну а если рядом находилась мама, то это становилось и вовсе непосильной задачей. Эти два манипулятора чесали языками так складно, будто родились в цыганской семье, промышляющей гипнозом и разводами, а не у обычных пролетариев.
Мама вернулась из больницы в конце августа. Врачи прописали ей суровый постельный режим и полное отсутствие стресса. О последнем в грубой форме было сказано братцу, но у того в одно ухо влетело, через жопу вылетело. Все, как и всегда. Тут же полезли и новые проблемы.

Маме прописали хуеву тучу лекарств, какие-то уколы. Впереди маячил четвертый курс института, снова практика в средней общеобразовательной школе, а семейный бюджет составлял три корочки хлеба и засохший презерватив, который умный Петенька выбросил не в мусорное ведро, а спрятал за унитазом. Солнечный ребенок, что еще о нем сказать. Ожидаемо, что все чаще и чаще мои мысли возвращались к съемкам порно, а в голове постоянно крутились слова Семы о том, что за более привычное миру порно оплата в разы больше. Голос разума вместе с совестью в эти моменты почему-то помалкивали или полузадушено попискивали, особенно ни на что не влияя. Как раз тогда мне позвонил Марк и пригласил на съемочную площадку. Снимали сказку по заявке очередного клиента, о которой я уже успела позабыть. Но не Марк. Он-то помнил все, что кто когда-либо говорил или делал. Не человек, а компьютер. Конечно же, я согласилась приехать на площадку, надеясь, что смогу принять правильное решение.

К дому культуры я приехала в полдень субботы. Невыспавшаяся, злая и голодная. Голодная потому, что Петрушка сожрал остаток борща, который я оставила себе. Братец приперся утром после попойки и не придумал ничего лучше, как ополовинить холодильник. Мама, конечно же, его простила. Бедное дитятко оголодало, отощало, да и не дело братика голодом морить. А борщ чо? А ничо. Новый сваришь.
К счастью, на площадке меня тут же напоили чаем и сунули тарелку с внушительным таким куском пирога с капустой. Валя, как обычно, наготовила гору всего, за что я была ей особенно благодарна. Расправляясь с пирогом, я то и дело слышала веселое хмыканье Марка, пьющего кофе рядом. Сам Марк был разодет, как настоящий принц. В тугих черных лосинах, подчеркивающих спрятанного в них аспида, белой рубашке с пышными оборками и с фиолетовым беретом на голове, кокетливо сдвинутым набок. Валя даже чье-то разноцветное перо умудрилась воткнуть в берет, так что вид у Марка был по-настоящему сказочным и… каким-то слишком уж притягательным. Однако похотливые мысли о Марке, о вкуснейшем пироге с капустой и тому, где брать ебучие деньги, чтобы не окончить существование в канаве, мигом исчезли, когда на кухню вошел гном. Настоящий гном, головой достающий мне до локтя, в зеленом с красным подбоем жилетике, мешковатых коричневых штанишках и в роскошном, остроконечном красном колпаке. Марк, глядя на мои вытаращенные глаза безмолвно давился смехом в углу кухни, а вот гном… Гном вежливо поклонился и протянул мне маленькую ладошку, которую я боязливо пожала.

- Знакомьтесь, - уняв веселье, улыбнулся Марк. – Это Женя, снималась у нас в том месяце.
- Сергей, - представился гном. Голосок у него был скрипучим и искаженным, а черные глазки-пуговки внимательно осмотрели меня с головы до ног. – Сергей Мальцев. Хотя, по воле нашей любимой Настеньки, сегодня я – Румпельштильцхен.
- Ну, у тебя хотя бы имя нормальное, - вздохнул Марк и тут же пояснил, заметив мой удивленный взгляд. – Принц Ларри. Очень приятно. Наследник всего Тринадцатого королевства.
- И самый грозный ебака. Однажды выебал дракона, который крал невест, - вставила Настя, заходя на кухню с кружкой, на которой был изображен логотип группы «Opeth». Эту группу очень уж котировала моя подруга Лира и что-то мне подсказывало, что Настя с Лирой тоже очень хорошо знакома. – Привет, Женька.
- Привет, - улыбнулась я. – Значит, сказку снимаете.
- Ага. После перерыва продолжим. Я вот за кофейком забежала, а тут вы, - проворчала Настя, двигая бедром гнома. – Отойди, Половинкин. Дай мне залиться кофеем. Черней чернейшей черноты бесконечности.
- Настя… - поморщился Марк, но Сергей неожиданно рассмеялся и мотнул головой.
- Да, ладно, - хмыкнул он. – Все мы знаем, что Настенька наша язык без костей имеет.
- И без совести, - добавила та, наливая в кружку кипяток. Глотнув кофе, она поставила ноутбук на стол и, раскрыв его, задумчиво угукнула. – Ага… Сейчас по плану… по плану… а, вот. Избавление принцессы Лады от проклятия. А нечего было в пизду проклятую кочерыжку Румпельштильцхена совать. Уснула мертвым сном, бедняжка. И только принц Ларри и его целебный хуй…
- Проклятая кочерыжка? – рассмеялась я.
- Ага, - кивнула Настя. – Короче, секи сама. Румпельштильцхен – тот еще говнюк. Все Тринадцатое королевство терроризирует. В общем, хер у него обладает коварной особенностью. В волшебный сон погружает, а оприходованная им принцесса такие порно-сны видит, что в итоге чахнет и помирает.
- Охуительная история, - согласилась я, заставив Настю просиять.

Купить мои книги можно на Литрес.
И в сообществе ВК.