Меня зовут Майкл Фогетти, я капитан Корпуса Морской пехоты[1] США в отставке. Недавно я увидел в журнале фотографию русского памятника из Трептов-парка[2] в Берлине и вспомнил один из эпизодов своей службы.
История эта произошла лет тридцать назад в Африке. Мой взвод после выполнения специальной операции получил приказ ждать эвакуации в заданной точке, но в точку эту попасть мы так и не смогли.
В районе Золотого рога, как всегда, было жарко во всех смыслах этого слова. Местным жителям явно было мало одной революции. Им надо было их минимум три, пару гражданских войн и в придачу один религиозный конфликт. Мы выполнили задание и теперь спешили в точку рандеву с катером, на котором и должны были прибыть к месту эвакуации. Но нас поджидал сюрприз. На окраине небольшого приморского городка нас встретили суетливо толкущиеся группки вооружённых людей. Они косились на нас, но не трогали, ибо колонна из пяти джипов, ощетинившаяся стволами М-16[3] и М-60[4], вызывала уважение.
Вдоль улицы периодически попадались легковые автомобили со следами обстрела и явного разграбления, но именно эти объекты и вызывали основной интерес пейзан[5], причём вооружённые мародёры имели явный приоритет перед невооруженными. Когда мы заметили у стен домов несколько трупов явных европейцев, я приказал быть наготове, но без приказа огонь не открывать. В эту минуту из узкого переулка выбежала белая женщина с девочкой на руках, за ней с хохотом следовало трое местных нигеров (извините, афро-африканцев). Нам стало не до политкорректности. Женщину с ребёнком мгновенно втянули в джип, а на её преследователей цыкнули и недвусмысленно погрозили стволом пулемёта, но опьянение безнаказанностью и пролитой кровью сыграло с мерзавцами плохую шутку. Один из них поднял свою G-3[6] и явно приготовился в нас стрелять, Marine Колоун автоматически нажал на гашетку пулемёта, и дальше мы уже мчались под всё усиливающуюся стрельбу. Хорошо ещё, что эти уроды не умели метко стрелять. Мы взлетели на холм, на котором собственно и располагался город, и увидели внизу панораму порта, самым ярким фрагментом которой был пылающий у причала пароход.
В порту скопилось больше тысячи европейских гражданских специалистов и членов их семей. Учитывая то, что в прилегающей области объявили независимость и заодно джихад, все они жаждали скорейшей эвакуации. Как было уже сказано выше, корабль, на котором должны были эвакуировать беженцев, весело пылал на рейде, на окраинах города сосредотачивались толпы инсургентов[7], а из дружественных сил был только мой взвод с шестью пулемётами и скисшей рацией (уоки-токи[8] не в счёт). У нас было плавсредство, готовое к походу, и прекрасно замаскированный катер, но туда могли поместиться только мы. Бросить на произвол судьбы женщин и детей мы не имели права. Я обрисовал парням ситуацию и сказал, что остаюсь здесь и не в праве приказывать кому-либо из них оставаться со мной и что приказ о нашей эвакуации в силе и катер на ходу. Но к чести моих ребят, остались все. Я подсчитал наличные силы… Двадцать девять морпехов, включая меня, семь демобилизованных французских легионеров и 11 матросов с затонувшего парохода, две дюжины добровольцев из гражданского контингента.
Порт во времена Второй мировой войны был перевалочной базой, и несколько десятков каменных пакгаузов, окружённых солидной стеной с башенками и прочими архитектурными излишествами прошлого века, будто сошедшие со страниц Киплинга и Буссенара, выглядели вполне солидно и пригодно для обороны. Вот этот комплекс и послужили нам новым фортом Аламо. Плюс в этих пакгаузах были размещены склады с ООНовской гуманитарной помощью, там же были старые казармы, в которых работали и водопровод, и канализация; конечно, туалетов было маловато на такое количество людей, не говоря уже о душе, но лучше это, чем ничего. Кстати, половина одного из пакгаузов была забита ящиками с неплохим виски. Видимо, кто-то из чиновников ООН делал тут свой небольшой гешефт. То есть вся ситуация, помимо военной, была нормальная, а военная ситуация была следующая…
Больше трёх тысяч инсургентов, состоящих из революционной гвардии, иррегулярных формирований и просто сброда, хотевшего пограбить, вооружённых, на наше счастье, только лёгким оружием от маузеров 98[9] и Штурмгеверов[10] до автоматов Калашникова[11] и Стенов[12], периодически атаковали наш периметр. У местных были три старых французских пушки, из которых они умудрились потопить несчастный пароход, но легионеры смогли захватить батарею и взорвать орудия и боекомплект. Мы могли на данный момент им противопоставить: 23 винтовки М-16, 6 пулеметов М-60, 30 китайских автоматов Калашникова и пять жутких русских пулемётов китайского же производства, с патронами пятидесятого калибра[13].
Они в главную очередь и помогали нам удержать противника на должном расстоянии, но патроны к ним кончались прямо-таки с ужасающей скоростью. Французы сказали, что через 10 - 12 часов подойдёт ещё один пароход и даже в сопровождении сторожевика, но эти часы надо было ещё продержаться. А у осаждающих был один большой стимул в виде складов с гуманитарной помощью и сотен белых женщин. Все виды этих товаров здесь весьма ценились. Если они додумаются атаковать одновременно и с юга, и с запада, и с севера, то одну атаку мы точно отобьём, а вот на вторую уже может не хватить боеприпасов. Рация наша схлопотала пулю, когда мы ещё только подъезжали к порту, а уоки-токи били практически только на несколько километров. Я посадил на старый маяк вместе со снайпером мастер-сержанта[14] Смити - нашего радио-бога. Он там что-то смудрил из двух раций, но особого толку с этого пока не было.
У противника не было снайперов, и это меня очень радовало. Город находился выше порта, и с крыш некоторых зданий территория, занимаемая нами, была как на ладони, но планировка города работала и в нашу пользу. Пять прямых улиц спускались аккурат к обороняемой нами стене и легко простреливались с башенок, бельведеров и эркеров…
И вот началась очередная атака. Она была с двух противоположных направлений и была достаточно массированной. Предыдущие неудачи кое-чему научили инсургентов, и они держали под плотным огнём наши пулемётные точки. За пять минут было ранено трое пулеметчиков, ещё один убит. В эту минуту противник нанёс удар по центральным воротам комплекса: они попытались выбить ворота грузовиком. Это им почти удалось. Одна створка была частично выбита, во двор хлынули десятки вооружённых фигур.
Последний резерв обороны - отделение капрала Вестхаймера - отбило атаку, но потеряло троих человек ранеными, в том числе одного тяжело. Стало понятно, что следующая атака может быть для нас последней, у нас было ещё двое ворот, а тяжёлых грузовиков в городе хватало. Нам повезло, что подошло время намаза, и мы, пользуясь передышкой и мобилизовав максимальное количество гражданских, стали баррикадировать ворота всеми подручными средствами. Внезапно на мою рацию поступил вызов от Смити:
- Сэр. У меня какой-то непонятный вызов и вроде от русских. Требуют старшего. Позволите переключить на вас?
- А почему ты решил, что это Русские?
- Они сказали, что нас вызывает солнечная Сибирь, а Сибирь, она вроде бы в России…
- Валяй, - сказал я и услышал в наушнике английскую речь с лёгким, но явно русским акцентом…
- Могу я узнать, что делает United States Marine Corps на вверенной мне территории? - последовал вопрос.
- Здесь Marine First Lieutenant[15] Майкл Фогетти. С кем имею честь? - в свою очередь поинтересовался я.
- Ты имеешь честь общаться, лейтенант, с тем, у кого, единственного в этой части Африки, есть танки, которые могут радикально изменить обстановку. А зовут меня Tankist.
Терять мне было нечего. Я обрисовал всю ситуацию, обойдя, конечно, вопрос о нашей боевой «мощи». Русский в ответ поинтересовался, а не является ли, мол, мой минорный доклад просьбой о помощи. Учитывая, что стрельба вокруг периметра поднялась с новой силой, и это явно была массированная атака осаждающих, я вспомнил старину Уинстона, сказавшего как-то, «что если бы Гитлер вторгся в ад, то он, Черчилль, заключил бы союз против него с самим дьяволом…», и ответил русскому утвердительно. На что последовала следующая тирада:
- Отметьте позиции противника красными ракетами и ждите. Когда в зоне вашей видимости появятся танки, это и будем мы. Но предупреждаю: если последует хотя бы один выстрел по моим танкам, всё то, что с вами хотят сделать местные пейзане, покажется вам нирваной по сравнению с тем, что сделаю с вами я.
Когда я попросил уточнить, когда именно они подойдут в зону прямой видимости, русский офицер поинтересовался, не из Техаса ли я, а получив отрицательный ответ, выразил уверенность, что я знаю, что Африка больше Техаса и нисколько на это не обижаюсь.
Я приказал отметить красными ракетами скопления боевиков противника, не высовываться и не стрелять по танкам в случае, ежели они появятся. И тут грянуло. Бил как минимум десяток стволов, калибром не меньше 100 миллиметров. Часть инсургентов кинулась спасаться от взрывов в нашу сторону, и мы их встретили, уже не экономя последние магазины и ленты. А в просветах между домами, на всех улицах одновременно появились силуэты танков Т-54[16], облепленных десантом. Боевые машины неслись как огненные колесницы. Огонь вели и турельные пулемёты, и десантники. Совсем недавно казавшееся грозным, воинство осаждающих рассеялось, как дым. Десантники спрыгнули с брони и, рассыпавшись вокруг танков, стали зачищать близлежащие дома.
По всему фронту их наступления раздавались короткие автоматные очереди и глухие взрывы гранат в помещениях. С крыши одного из домов внезапно ударила очередь, три танка немедленно довернули башни в сторону последнего прибежища полоумного героя джихада и строенный залп, немедленно перешедший в строенный взрыв, лишил город одного из архитектурных излишеств. Я поймал себя на мысли, что не хотел бы быть мишенью русской танковой атаки, и даже будь со мной весь батальон с подразделениями поддержки, для этих стремительных бронированных монстров с красными звездами мы не были бы серьёзной преградой. И дело было вовсе не в огневой мощи русских боевых машин… Я видел в бинокль лица русских танкистов, сидевших на башнях своих танков: в этих лицах была абсолютная уверенность в победе над любым врагом. А это сильнее любого калибра.
Командир русских, мой ровесник, слишком высокий для танкиста, загорелый и бородатый капитан, представился неразборчивой для моего бедного слуха русской фамилией, пожал мне руку и приглашающе показал на свой танк. Мы комфортно расположились на башне, как вдруг русский офицер резко толкнул меня в сторону. Он вскочил, срывая с плеча автомат, что-то чиркнуло с шелестящим свистом, ещё и ещё раз. Русский дёрнулся, по лбу у него поползла струйка крови, но он поднял автомат и дал куда-то две коротких очереди, подхваченные чётко-скуповатой очередью турельного пулемёта с соседнего танка. Потом извиняющись мне улыбнулся и показал на балкон таможни, выходящий на площадь перед стеной порта. Там угадывалось тело человека в грязном бурнусе и блестел ствол автоматической винтовки. Я понял, что мне только что спасли жизнь. Черноволосая девушка в камуфляжном комбинезоне тем временем перевязывала моему спасителю голову, приговаривая по-испански, что вечно синьор капитан лезет под пули, и я в неожиданном порыве души достал из внутреннего кармана копию-дубликат своего Purple Heart[17], с которым никогда не расставался, как с талисманом удачи, и протянул его русскому танкисту. Он в некотором замешательстве принял неожиданный подарок, потом крикнул что-то по-русски в открытый люк своего танка. Через минуту оттуда высунулась рука, держащая огромную пластиковую кобуру с большущим пистолетом. Русский офицер улыбнулся и протянул это мне.
А русские танки уже развернулись вдоль стены, направив орудия на город. Три машины сквозь вновь открытые и разбаррикадированные ворота въехали на территорию порта, на броне переднего пребывал и я. Из пакгаузов высыпали беженцы, женщины плакали и смеялись, дети прыгали и визжали, мужчины в форме и без, орали и свистели. Русский капитан наклонился ко мне и, перекрикивая шум, сказал: «Вот так, морпех. Кто ни разу не входил на танке в освобождённый город, тот не испытывал настоящего праздника души, это тебе не с моря высаживаться». И хлопнул меня по плечу.
Танкистов и десантников обнимали, протягивали им какие-то презенты и бутылки, а к русскому капитану подошла девочка лет шести и, застенчиво улыбаясь, протянула ему шоколадку из гуманитарной помощи. Русский танкист подхватил её и осторожно поднял, она обняла его рукой за шею, и меня внезапно посетило чувство дежавю. Я вспомнил, как несколько лет назад в туристической поездке по Западному и Восточному Берлину нам показывали русский памятник в Трептов-парке. Наша экскурсовод, пожилая немка с раздражённым лицом, показывала на огромную фигуру Русского солдата со спасённым ребёнком на руках и цедила презрительные фразы на плохом английском. Она говорила о том, что, мол, это всё большая коммунистическая ложь и что, кроме зла и насилия, русские на землю Германии ничего не принесли. Будто пелена упала с моих глаз. Передо мною стоял русский офицер со спасённым ребёнком на руках. И это было реальностью и, значит, та немка в Берлине врала, и тот русский солдат с постамента в той реальности тоже спасал ребёнка. Так, может, врёт и наша пропаганда о том, что русские спят и видят, как бы уничтожить Америку.
Нет, для простого первого лейтенанта морской пехоты такие высокие материи слишком сложны.
Я махнул на всё это рукой и чокнулся с русским бутылкой виски, неизвестно как оказавшейся в моей руке.
В этот же день удалось связаться с французским пароходом, идущим сюда под эгидою ООН и приплывшим-таки в два часа ночи. До рассвета шла погрузка. Пароход отчалил от негостеприимного берега, когда солнце было уже достаточно высоко. И пока негостеприимный берег не скрылся в дымке, маленькая девочка махала платком оставшимся на берегу русским танкистам. А мастер-сержант Смити, бывший у нас записным философом, задумчиво сказал:
- Никогда бы я не хотел, чтобы Русские всерьёз стали воевать с нами. Пусть это непатриотично, но я чувствую, что задницу они нам обязательно надерут. - И, подумав, добавил: - Ну, а пьют они так круто, как нам и не снилось… Высосать бутылку виски из горлышка и ни в одном глазу… И ведь никто нам не поверит, скажут что такого даже Дэви Крокет[18] не придумает.
Корпус морской пехоты США (англ. United States Marine Corps (USMC), US Marines) является составной частью вооружённых сил США. Вместе с ВМС США корпус подчиняется военно-морскому министерству США. Численность Корпуса морской пехоты оценивается в 200 000 человек. Благодаря тому, что части морской пехоты традиционно обучены, организованы и экипированы специально для действий за пределами своей территории, они издавна рассматриваются как силы быстрого реагирования.
Тре́птов-парк (нем. Treptower Park) - знаменитый берлинский парк, расположенный в восточной части города на берегу Шпрее в районе Альт-Трептов в округе Трептов-Кёпеник, парный расположенному в западной части Берлина Большому Тиргартену.
M16 (официальное обозначение - Rifle, Caliber 5.56 mm, M16) - американская автоматическая винтовка калибра 5,56 мм, разработанная на базе винтовки AR-10 и принятая на вооружение в 1960-х годах.
M16 и её варианты до настоящего времени остаются основным вооружением американской пехоты. Это одна из наиболее распространённых моделей стрелкового оружия в мире - было выпущено более 8 миллионов экземпляров.
М60 (официальное обозначение - Machine gun, 7.62 mm, M60) - американский единый пулемёт, разработанный в послевоенные годы и принятый на вооружение Армии и Корпуса морской пехоты в 1957 году. За недостатки конструкции и внешний вид получил прозвище «Свинья» (the Pig).
Несмотря на то, что с 1980-х годов начался процесс вытеснения М60 более совершенными пулемётами, такими как M240 бельгийской разработки, это оружие до сих пор выпускается и довольно широко используется, хотя и преимущественно на «вторых ролях».
С точки зрения конструкции в основном представлял собой гибрид двух систем немецкой разработки периода Второй мировой войны - автоматической винтовки FG 42 (автоматика перезаряжания с газовым двигателем) и пулемёта MG 42 (лентопротяжный механизм).
Основной изготовитель - компания «Сако Дифенс».
Пейзане - крестьяне (фр.).
HK G3 (нем. Gewehr 3 - Винтовка 3) - немецкая автоматическая винтовка, принятая на вооружение армией ФРГ в 1959 году. В 1995 году ей на смену пришёл автомат калибра 5,56 мм НАТО HK G36.
Уоки-токи - портативная радиостанция для связи на небольшие расстояния.
Mauser Gewehr 98 (Маузер 98) - магазинная винтовка образца 1898, разработанная немецкими конструкторами, братьями Вильгельмом и Паулем Маузерами.
Винтовка Маузер 98 состояла на вооружении многих армий мира вплоть до конца Второй мировой войны и получила репутацию точного и надёжного оружия.
Благодаря таким особенностям, как высокая точность, сила боя и надёжность, винтовка до сих пор широко используется в качестве базы для охотничьего и спортивного оружия.
StG 44 (нем. SturmGewehr 44 - штурмовая винтовка 1944 года) - немецкий автомат, разработанный во время Второй мировой войны.
7,62-мм автомат Калашникова (АК, индекс ГРАУ - 56-А-212, часто неверно называют АК-47) - автомат, разработанный Михаилом Калашниковым в 1947 и принятый на вооружение Советской Армии в 1949 году.
Послужил основой для создания целого семейства боевого и гражданского стрелкового оружия различных калибров, включая автоматы АКМ и АК74 (и их модификации), пулемёт РПК.
STEN - английский пистолет-пулемёт, созданный в 1941 году в качестве более дешёвой альтернативы американскому пистолету-пулемёту Томпсона.
Пятидесятый калибр - калибр 0,50 дюйма, или 12,7 мм. Речь идёт о крупнокалиберном пулемёте ДШК, принятом на вооружение РККА в 1938 году под обозначением «12,7 мм крупнокалиберный пулемёт Дегтярёва - Шпагина образца 1938 года» (ДШК, Индекс ГАУ - 56-П-542).
В 1946 году под обозначением ДШКМ (Дегтярёв, Шпагин, крупнокалиберный модернизированный, Индекс ГАУ - 56-П-542М) пулемёт был принят на вооружение Советской Армии.
Ма́стер-сержа́нт (англ. Master Sergeant, аббревиатура «MSG») - воинское звание сержантского состава вооруженных сил США, а также некоторых других стран.
В армии США это звание занимает восьмую ступень воинской иерархии, находится выше звания сержанта первого класса и ниже звания сержант-майора.
В сухопутных войсках, морской пехоте и военно-воздушных силах США, первый лейтенант - второе звание младшего офицерского состава, равнозначное российскому старшему лейтенанту. Воинское звание находится между вторым лейтенантом и капитаном.
Т-54 - советский средний танк. Принят на вооружение Советской Армии в 1946 году, серийно выпускался, постоянно модернизируясь, с 1947 года. С 1958 года выпускалась его модификация под названием Т-55, приспособленная к боевым действиям в условиях применения ядерного оружия. В 1961-1967 годах он в основном был сменён в производстве танком Т-62, созданным на его базе, но на ОЗТМ выпуск Т-55 продолжался вплоть до 1979 года. Также в ряде стран выпускался сам Т-54, либо его модернизированные или приспособленные к местным условиям варианты.
Т-54 экспортировался и стоит на вооружении во многих странах, использовался в большинстве послевоенных локальных конфликтов. Танк стал известен своей высочайшей надёжностью и простотой, высоко оценивавшимися многими экспертами. По оценкам специалистов, продолжит оставаться в строю в течение многих лет.
Пурпурное сердце (англ. Purple Heart) - военная медаль США, вручаемая всем американским военнослужащим, погибшим или получившим ранения в результате действий противника.
Дэвид Крокетт, более известный как Дэви Крокетт (англ. Davy Crockett; 17 августа 1786 - 6 марта 1836) - американский путешественник, офицер и политик, ставший персонажем фольклора США. Прославился как охотник и как рассказчик-юморист. Многие черты других легендарных героев также приписываются ему.
Народные байки, автор неизвестен
