Оговорюсь сразу: Владимир Набоков педофилом не был. Его гроб (при всем уважении) должен уже крутиться со скоростью смерча Даулатпур-Сатурия от количества фальсификаций, преследующих Владимира Набокова даже после смерти.
Пункт первый: не читайте книгу, но сделайте к ней обложку, как для «дамских» романов. Если книга на самом деле не нежная история любви Эдварда Каллена и Беллы Свон, а страшный психологический триллер с похищением, убийством, сокрытием улик и сексуализированным насилием над двенадцатилетней девочкой – это не ваша проблема. Читатель сам разберется. У вас, как у книгоиздателя, еще полно работы. Именно это и произошло с «Лолитой». Но не сразу.
Публикация противоречивого романа автора-эмигранта само по себе дело нелегкое: как рекламировать такую сложную книгу? Как создать визуальное оформление книги так, чтобы отразить истинный смысл текста и при этом не привести в ужас читателя? Без вмешательства писателя – никак. А писателя (в нашем случае), честно говоря, и не очень волнует, хотите вы, чтобы он вмешался, или нет, он все равно вмешается: исследователь Стивен Блэквелл в интервью The New Yoker[1] подчеркивал, что Набоков желал контролировать свой «общественный имидж». Гиперопека творческого «Я» не знала границ: нужно было знать, насколько достоверны и художественны по отношению к оригинальному тексту переводы на другой язык; нужно было передавать авторскую позицию в СМИ без прикрас и искажений, даже если для этого требовалось переписать собственное интервью или оскорбить репортёра в прямом эфире. И конечно, нужно знать, что художник-иллюстратор изобразит для твоей книги. А лучше – объяснить самому, написав издательскому дому (удивительно, что с таким подходом Набоков не дошел до создания авторских обложек). В 1958 году Набоков написал своему будущему издателю Уолтеру Дж. Мильтону об обложке к своему роману:
«I want pure colors, melting clouds, accurately drawn details, a sunburst above a receding road with the light reflected in furrows and ruts, after rain. And no girls. … There is one subject which I am emphatically opposed to: any kind of representation of a little girl. If we cannot find that kind of artistic and virile painting, let us settle for an immaculate white jacket (rough texture paper instead of the usual glossy kind), with LOLITA in bold black lettering..»[2]
Категоричное заявление Набокова о том, что на обложке не должно быть девочек, повторялось раз за разом в письмах к множеству изданий, занимающихся публикацией «Лолиты». Набоков отказывался объективизировать маленького ребенка и использовать образ растленяемой девочки в качестве рекламного символа – даже если Лолита была вымышленной, она все еще являлась реалистичной репрезентацией жертвы сексуализированного насилия.
Издательство «Olympia Press», выпустив первый тираж романа в 1955 году, решило проблему создания этичной визуализации гениальным образом. На обложке не было не только девочек, там совсем ничего не было: художники-иллюстраторы написали на пастельно-зеленой обложке название, автора, аннотацию – и все.
Но, когда казалось бы, все сделано по велению автора, идея книги уже была превратно воспринята первыми читателями…потому что была опубликована в очень неподходящей серии Traveller's Series – по сути, сборнике низкопробных, подчас эротических книжечек. «Лолита» была фантомом, преследующим американских издателей 50-х годов, чем-то настолько непристойным, что место ей нашлось лишь среди жалких бульварных романов. Издательство Viking Press отклонили просьбу Набокова о печати, а их представитель в письме автору заявил, что «мы все окажемся в тюрьме, если эта вещь когда-либо будет опубликована». Набоковская «Лолита» - это продолжение русской литературной традиции многоуровневнего построения текста, с героем, история которого рассказана другим, а предыстория к этой истории написана третьим, и все это лишь персонажи в авторской игре…традиции «масок, мистификаций и квазимистификаций с авторскими подписями». Он состоит из двух текстов: «Лолиты. Исповеди Светлокожего Вдовца» Гумберта Гумберта и предисловия к ней Джона Рэя.
Оказавшись среди «грязных» историй, сама «Лолита» ненароком становилась грязной, а невнимательный пуританин не ощущал многослойности и не искал среди искаженных видений больного Гумберта Гумберта истинный образ Лолиты – не нимфетки, а испуганного маленького ребенка. По привычке ожидая в таких книжных сериях плоских текстов, читатели не поняли прием «ненадежного рассказчика» и поверили в то, что «Лолита» – история о роковой любви нимфетки-соблазнительницы и несчастного мужчины. То есть, поверили Гумберту.
Но вернемся к обложкам. Художники-иллюстраторы со всего мира сохраняли минималистическое визуальное оформление книги, иногда разбавляя сплошной одноцветный фон абстракциями и орнаментами. Тенденция «Мы уважаем волю автора» в дизайне сохранялась почти семь лет, но случается выход экранизации «Лолиты» от Стенли Кубрика. Новая интерпретация текста поп-культурой, и вот уже политика книгоиздателей касательно запрета на изображения сексуализованных женских тел и образов маленьких девочек на обложках начинается меняться. И меняется, надо сказать, совсем не в лучшую сторону.
В интервью Бернару Пиво, Набоков сказал: «Лолита — не "чертовка", она бедная девочка, которую совратили (…). Интересно задаться вопросом, как вы, журналисты, это делаете, — о проблеме смехотворного искажения общественностью образа нимфетки, героини, созданной мною в 1955 году. Мало того, что они абсурдно преувеличили ее извращенность, — ее внешность, ее возраст (Лолите 12 в книге, а не 16), иностранные издатели подвергли изменениям абсолютно все. Они создали образ фигуристой молодой женщины со светлыми волосами, которую представляют себе дураки, никогда не читавшие моей книги (…). Образ нимфетки существует лишь в безумной голове Гумберта».
Исследователь творчества Владимира Набокова Дитер Э. Циммер создал онлайн-музей «Covering Lolita»[4], где вы можете увидеть около двухсот обложек книги из сорока стран (причем архив до сих пор пополняется). А еще – проследить, как визуальное представление "Лолиты" искажалось в массовой культуре, все дальше и дальше отходя от объективной реальности оригинального текста. Когда Берт Стерн делает фотографию шестнадцатилетней актрисы в солнцезащитных очках-сердечках и с леденцом во рту для промо к фильму, этот образ начинает так часто встречаться на обложках к книге, что в массовом сознании начинает подменять собой канонический. Пытаясь сделать сексуальные аспекты книги менее шокирующими и более приемлемыми для читателя, маркетологи и книгоиздатели…открыто сексуализировали ребенка.
На многих обложках, закрепляющих в массовом сознании ошибочный образ Лолиты как юной соблазнительницы, присутствуют изображения из голливудской экранизации книги — версии Кубрика 1962 года со Сью Лайон в главной роли и версии Адриана Лайна 1997 года.
[2] «Я хочу чистых (прим.мое: «pure» так же используется в значении «непорочный») красок, тающих облаков, солнечного сияния над дорогой, идущей вдаль, и светом, отражающимся в бороздах и колеях, оставшихся после дождя. И никаких девочек…Я категорически против любого образа маленькой девочки на обложке. Если мы не сможем найти подходящую импрессионистическую (прим. мое: «virile» на рубеже XX веков использовалось для описания маскулинного импрессионизма американских художников , см.: Worley, M. P. The ‘Virile’ Style in American Art Padlock Icon / M. P. Worley // G&RL. – 2016) живопись для обложки, пусть она будет абсолютно белая (грубая жесткая текстурная бумага вместо глянцевой), на которой черными жирными буквами будет написано «ЛОЛИТА».
[3] Письмо Набокова первому американскому издателю «Лолиты» , компании «Сыновья Г.П. Патнэма», 1 марта 1958 г.., приводится по книге Bertram, J. Lolita - The Story of a Cover Girl: Vladimir Nabokov's Novel in Art and Design / J. Bertram. – Los Angeles : Print, 2013. – 256 с.
[4] Covering Lolita : сайт. – URL: https://www.dezimmer.net/Covering Lolita/LoCov.html
