Рецензия + Спойлер

Антиутопия мертва: "1984" - прочитайте уже другую книгу, или хотя бы прочитайте эту. Часть 1: Начало

ВМЕСТО ВВЕДЕНИЯ

Это я из недалёкого, относительно начала написания основного текста, будущего, когда дочитал публицистическую часть «1985» Энтони Бёрджесса.

Тут необходимо небольшое отвлечение и пояснение о том, что это вообще такое. Существует две книги под названием «1985» (есть ещё роман Евгения Бенилова, но я вообще практически ничего о нём не слышал): первая, за авторством венгерского писателя и диссидента Дьёрдя Далоша, является прямым продолжением 1984 (хотя, учитывая, что она начинается со смерти Большого Брата, у меня есть серьёзные сомнения в том, насколько автор понимал, что писал Оруэлл); вторая, та самая работа Энтони Бёрджесса, которая состоит из двух частей: публицистической (около 80 страниц анализа как произведения Оруэлла, так и его самого, а также вероятных источников вдохновения. Не скажу, что я согласен со всеми тезисами, но Бёрджесс жил во времена, когда роман писался, был участником и очевидцем многого, что видел и описывал сам Оруэлл, что в купе с достаточно нетривиальным анализом делает его работу такой же обязательной к ознакомлению при анализе «1984», как работу Исаака Дойчера) и художественной (роман самого Бёрджесса, он отказался от продолжения романа Оруэлла, вместо чего, используя тот же метод и концепцию, провернул с Британией 1978 года те же манипуляции (сохранил и утрировал тенденции), что и Оруэлл с 1948. Сфокусировав внимание на растущем влиянии профсоюзов (когда-нибудь нужно будет поговорить и об этой части, но не сегодня)).

Так вот, в этой книге есть интересные мысли по анализу «1984», некоторые уникальные, некоторые — альтернативный взгляд на уже отмеченные обстоятельства. И очень хотелось бы их включить, но дочитал я её тогда, когда этот блок уже был дописан, так что, чтобы не переписывать этот текст ещё раз, мне придётся здесь достаточно кустарно и в отрыве от основного текста вывалить всё, что стоило изложить из этой работы до этого момента, так что сейчас будет много цитирования книги Бёрджесса. В дальнейшем я постараюсь вводить ссылки на Бёрджесса в общем виде и менее концентрированно.

Итак, давайте разберёмся и с ещё одним взглядом на вопрос. Энтони Бёрджесс, публицистическая часть книги «1985». Часть «1948: Интервью со стариком» начинается с громогласного заявления: «Книга Оруэлла по сути своей комична». Воображаемый интервьюер задаёт много уточняющих вопросов, чтобы осознать это, и получает много нетривиальных ответов.

Вы помните первые рецензии?

Да, по большей части они были тепловато-похвальные. Только Бертран Рассел распознал, какая это редкость, философский роман. Остальные писали, дескать, вареная капуста и тряпичные половики даются мистеру Оруэллу убедительнее тоталитаризма. Отчасти это верно: Оруэлл был известен как своего рода комический поэт захудалого и убогого. «Фунты лиха в Париже и Лондоне» и «Дорога на причал Уиган» – это же отличные скетчи для кабаре. Оруэллу всегда хорошо давались кухни рабочего класса...

Он прекрасно уловил атмосферу 1948-го. Серость будней, усталость и лишения. В них ничего не было трагичного. В то время весь трагизм приберегался для нацистских концлагерей. И русских лагерей тоже, но о них думать не полагалось. Следовательно, твои собственные беды были комичны.

Вы хотите сказать, если что-то не трагично, то оно комично?

В искусстве, пусть и не в реальной жизни. Давайте расскажу вам про 1949 год, когда я читал книгу Оруэлла про 1948-й. Война закончилась четыре года назад, и нам не хватало опасностей – фугасных бомб, например. Можно мириться с лишениями, когда у тебя есть роскошь опасности. Но теперь у нас были лишения худшие, чем в годы войны, и с каждой неделей они как будто становились все тяжелее. Мясной паек сократился до пары ломтиков жирноватой солонины. Выдавалось одно яйцо в месяц и, как правило, оказывалось тухлым. Вареная капуста стала пахучей основой британской диеты. Сигарет было не сыскать. Бритвенные лезвия исчезли с рынка. Помню, один рассказ того времени начинался словами: «Это был пятьдесят четвертый день нового бритвенного лезвия» – вот это комедия. Последствия немецких бомбежек были видны повсюду, и в воронках весело росли камнеломка и вербейник. Все это есть у Оруэлла.

Вы хотите сказать, что «1984» всего лишь комическая картина Лондона конца Второй мировой войны?

В целом, да… ». А Неделю ненависти помните? Герой книги Уинстон Смит не может подняться к себе в квартиру на лифте, поскольку отключили электричество, – мы все к такому привыкли. Но электричество в романе отключено в рамках экономии при подготовке к Неделе ненависти – типичное правительственное non sequitur. Так вот мы тогда прекрасно знали, что такое организованная ненависть. Когда я был в армии, меня посылали на курсы в Школу ненависти. Вел их подозрительно молодой подполковник – дружок того влиятельного садиста, а? Нас учили ненависти к врагу. «Давайте, ребята, ненавидьте, бога ради. Посмотрите на эти картинки зверств гуннов. Уж, конечно, вам хочется перерезать гадам глотку. Плюйте на свиней, давите сапогом». И прочая кровожадная чепуха.

Что бы это не было одним лишь цитированием, давайте подводить вот такие промежуточные итоги. Бёрджесс заявляет, что все лишения «1984» — это реалии послевоенной Британии. Оруэлл не конструирует будущее на основе настоящего, он переносит настоящее в будущее без особых изменений.

Далее подмечается интересное противоречие, которое многие не замечают:

И я полагаю, противоречие в той части книги тоже полагается считать комичным?

Противоречие?

Электричество отключено, но телеэкран выкрикивает статистические данные в пустой квартире. Трудно принять мысль о двух независимых сетях энергии.

Далее идёт размышление на две важные темы: во-первых, с точки зрения Бёрджесса, экраны из «1984» — это опять же не идея Оруэлла, а адаптация реально существующего в обществе непонимания природы ТВ (яркий пример — то, что, со слов Бёрджесса, люди, например, стеснялись переодеваться перед телевизором); во-вторых, эти следящие телеэкраны — не такие страшные, как может показаться, дело в том, что страшна сама идея того, что за вами могут постоянно следить, но эти экраны, как, к слову, и стеклянные дома из «Мы» — это гипербола, обычая незаметная прослушка или скрытая камера, о которой вы не знаете (в отличие от гигантского, разговаривающего с вами телевизора), не то что менее эффективна, она более эффективна, так как вы о ней не знаете (и сама книга это демонстрирует).

Телевидение вторгалось в дома. Первые послевоенные программы были скорее дидактическими, чем развлекательными. Экран был для лиц крупным планом, а не для маленьких фигурок из старых фильмов. Перестройка зрения, которую мы сегодня воспринимаем как должное, поначалу давалась непросто – я говорю про способность воспринимать наполеоновскую битву на карманном приборе. Телевизор в углу гостиной был глазом и вполне мог на вас смотреть. Он был членом семьи, но также и агентом огромной корпорации. Помню, как многие стеснялись перед ним раздеваться.

Вы считаете это комичным? Послушайте:

«Конечно, никто не знал, наблюдают за ним в данную минуту или нет. Часто ли и по какому расписанию подключается к твоему кабелю полиция мыслей – об этом можно было только гадать. Не исключено, что следили за каждым – и круглые сутки. Во всяком случае, подключиться могли когда угодно. Приходилось жить, – и ты жил, по привычке, которая превратилась в инстинкт, – с сознанием того, что каждое твое слово подслушивают и за каждым твоим движением, пока не погас свет, наблюдают».

Нет, не комичным, но совсем не таким пугающим. Истинное вторжение в частную жизнь – что вообще возможно попасть под электронное око. Старший Брат не идет за Уинстоном Смитом на кухню или в туалет – во всяком случае, в жилом доме «Победа». (И если уж на то пошло, на мой взгляд, неправильно, что ему позволено жить одному в собственной квартире. Не лучше ли был дортуар с полицейским громилой на кровати у входа?) В постели, в темноте можно думать какие угодно мятежные мысли. Телеэкран – не истинная опасность, не большая, чем прослушка для тех, кто знает, что происходит. Он – метафора смерти частной жизни. Важное тут то, что телекран нельзя отключить. Это как навязчивая рекламная музычка, вечное напоминание о присутствии крупных корпораций, государства, анти-«я».

С локациями всё тоже интересно:

Вот уж точно. А как насчет Министерства любви, Министерства правды и так далее?

Ну, за Министерство правды вполне можно счесть Дом радиовещания, в котором Оруэлл работал во время войны. Штаб-квартиру Би-би-си. Остальные министерства должны только походить на этот прототип. В Министерстве любви имеется ужасная комната, в которой происходят самые страшные вещи на свете, – комната 101. Из комнаты 101 в подвале Дома радиовещания Оруэлл вел пропагандистские передачи для Индии. Неподалеку от Дома радиовещания находился и все еще находится паб под названием «Джордж», излюбленное местечко служащих Би-би-си. Сэр Томас Бичем окрестил его «Липучкой», поскольку там вечно застревали его музыканты. Прилипло и само название. Так вот, в «1984» описывается место с дурной аурой, кафе «Под каштаном», где в конечном итоге оказывается в ожидании пули со своим гвоздичным джином Уинстон Смит. Кафе – тот самый паб, хотя у «Под каштаном» есть что-то от клуба «Мандрагора», где подавали джин неведомого происхождения и можно было сыграть в шахматы. Как ни странно, плохая аура у «Джорджа» появилась после смерти Оруэлла. Это был как раз такой паб, где можно было выпить с Диланом Томасом, Луисом Макнисом или Роем Кэмпбеллом, а придя туда в следующий раз, услышать, что они умерли. Помните, какую именно песню слышит с телеэкрана Уинстон Смит, когда потягивает свой джин и решает шахматную задачку?

Под раскидистым каштаном

Продали средь бела дн

яЯ тебя, а ты меня…

У нас это всегда ассоциировалось, разумеется, не с теми неприятными словами, а с королем Георгом VI в его роли вожатого скаутов. Песенку даже превратили в танец, как «Прогулку по Ламбету», и она была ужасающе и буколически невинна. Оруэлл взаправду отравляет будущее, когда подсовывает издевательский «желтый тон», как он назван в романе. Совсем не смешно.

Подводя некий итог этому блоку Бёрджесс заявляет:

Но вы бы сказали, что в остальном его книга лишь преувеличение дурных времен, ничего больше?

О нет, гораздо больше, но сразу оговорюсь, что Оруэлл на самом деле не предсказывал будущее. Романы создаются не из идей, а из сенсорных данных, и, на мой взгляд, важно тут как раз воздействие этого романа на чувства. Я про джин, от которого идет «противный, маслянистый запах, как у китайской рисовой водки» (откуда Уинстону знать, как пахнет рисовая водка? Тут вмешиваются вспоминания самого автора, еще недавно служившего в бирманской полиции.). Нехватка сигарет, и единственные сигареты в пайке называются «Победа», эту самую марку выдавали во время войны нашим солдатам, воевавшим за границей, – спорадически. Обман чувств при помощи скверной пищи, выпивки и табака, грубой одежды, дегтярного мыла, тупых бритвенных лезвий, ощущение, что ты неопрятен и грязен, – все это было взаправду, только и ждало, чтобы его перенесли в художественное произведение. Это было скверное время для тела. Ты молил о хлебе насущном минимального комфорта, а тебе протягивали камень прогресса.

После чего идёт длинный разговор о том, как настоящий «английский социализм» пришёл к власти, каковы его истоки, причины его триумфа, как он протекал и главное как он соотносился с книжным АНГСОЦем

Прогресс. Это приводит нас к ангсоцу, так?

Да. Разорванный плакат на улице, полощущийся на ветру, и на нем одно слово: «АНГСОЦ». Английский социализм. Помню, как английский социализм пришел к власти в 1945 году, – это была сокрушительная победа левых. На открытии парламентской сессии пели «Красное знамя». Песня заглушала «Боже, храни короля», «Правь, Британия» и «Страна надежды и славы». Уинстон Черчилль, лидер военного времени и глава консервативной партии, был сперва поражен, что страна отвергла его, человека, который вывел ее через долину тени на солнечное нагорье сравнительной победы, а позднее заговорил о предательстве. Оправдание того, что его отвергли, кроется в самом изумлении: он как будто просто не мог взять в толк, что происходит.

Почему главного героя зовут именно Уинстон Смит?

Мы до этого дойдем. Тема довольно каверзная. Равнозначен ли английский социализм ангсоцу? Считал ли так сам Оруэлл? Он ведь хотел прихода социализма. Мы все этого хотели. Говорили, что английский социализм победил в 1945 году благодаря голосам военнослужащих. Сложнейший механизм был создан на кораблях и в военных лагерях по всему миру, чтобы позволить британским военнослужащим осуществить свое избирательное право. Очень мало кто воздержался от голосования. Очень многие (даже те, кто, как я, был воспитан в традициях консерватизма и кто позднее к ним вернется) без раздумья проголосовали за лейбористов.

Почему?

Уинстон Черчилль сам приложил к этому руку. Офицерский состав его любил, но он не пользовался особой популярностью у рядовых. У него было много качеств народного героя: эксцентричность, дар говорить скабрезности и грубый юмор, манера речи более простонародная, чем у ряда лейбористских лидеров, хотя на деле это был аристократический налет прошлой эпохи. Он мог потреблять бренди и сигары в больших количествах. Но неразумно было с его стороны курить сигары, когда он посещал военные части. Кое-кто из нас тогда душу продал бы за затяжку сигаретой «Победа».

А помимо сигар что с ним было не так?

Он слишком любил войну. К выборам 1945 года многие из нас носили форму почти шесть лет. Нам хотелось все бросить и вернуться (а большинству вообще начать) к настоящей жизни. Черчилль разглагольствовал об опасностях слишком ранней демобилизации. На Восточную Европу опустился «железный занавес»; русский союзник вернулся к своей былой роли большевистской угрозы. Мы, простые солдаты, ничего не смыслили в новых процессах международной политики – во внезапных переменах курса. Мы считали русских нашими великими собратьями в борьбе против фашистской диктатуры, и вдруг Россия стала врагом. Мы были достаточно наивны, чтобы воображать, будто для крупных государственных деятелей, как и для нас, война необходимая, пусть и болезненная интерлюдия. Мы не знали, что крупные государственные деятели считают войну аспектом постоянной политики. С нас было довольно Черчилля. Он плакал, когда мы его отвергли.

Но Оруэлл явно им восхищался. Иначе не назвал бы в честь него своего героя.

Нет, нет и нет. Многим американским читателям «1984» казалось, что имя Уинстона Смита – символ благородной свободной традиции, утраченной навсегда. Но ничего подобного не было. Тут снова комедия. Имя «Уинстон Смит» комично и вызывает смех английских читателей. Оно намекает на нечто неопределенное, на политическое дилетантство, у которого не было ни единого шанса против современных профессионалов.

Но ведь неприятие Черчилля явилось самой малой из причин победы социализма в 1945 году? Разве в годы войны не проводились обязательные занятия по гражданскому праву? Разве не это подтолкнуло военнослужащих желать смены правительства?

До некоторой степени. Большая часть населения Англии никогда политикой не интересовалась, но во время войны действительно предпринимались шаги для внедрения обязательного политического образования, особенно в армии: еженедельные собрания, на которых под руководством взводных командиров обсуждался тематический материал, поставляемый Армейским бюро текущих событий (АБТС)…

Если ты приходил в армию умеренным радикалом, то к выборам 1945 года становился уже радикалом отъявленным. В двух словах итог этому при мне подвел один валлийский сержант: «Когда я призвался, то был красным. Теперь я, мать вашу, пурпурный». Если бы английская коммунистическая партия выставила больше кандидатов, состав первого послевоенного парламента оказался бы очень и очень интересным.

Только и всего? Английская армия привела к власти лейбористов потому, что не любила Черчилля и ей не нравилось, как ею руководят?

Нет, дело было в гораздо большем. Среди английских солдат бытовала своего рода утопическая мечта: им необходимо было верить, что они сражаются за нечто большее, чем поражение врага. Они защищали не правое дело от неправого, а неправое – от много худшего. Современная война нарушает функционирование гражданского общества и облегчает восстановление, а не переустройство. Строительство с нуля, которое гарантировало бы давно откладываемую социальную справедливость, – вот что было мечтой войны 1914–1918 годов с ее лозунгом «Страна, пригодная для жизни героев», но эта мечта так и осталась неосуществленной. Демобилизованные солдаты в трущобах или домах для инвалидов, без работы и без надежды, жалели, что не погибли на Сомме. Такого больше не повторится, сказали англичане, и действительно, – оно не повторилось. В 1945 году, возможно, впервые в истории, простые англичане получили то, о чем просили.

Дальше Бёрджесс позволил себе немного трактовать Оруэлла

Оруэлл получил то, что просил?

Оруэлл был истинным социалистом и был только рад видеть, что к власти, наконец, пришло правительство социалистов.

Но его реакцией стал пугающий роман, в котором английский социализм гораздо хуже и немецкого нацизма, и своей русской разновидности. Почему? Что пошло не так?

Не знаю. В английском социализме, который пришел к власти в 1945 году, не было ничего от ангсоца. Конечно, была жажда власти, равно как и коррупция, неэффективность, стремление к контролю ради самого контроля, угрюмое удовольствие от закручивания гаек «политики строгой экономии». Британский радикализм так и не сумел избавиться от своих пуританских корней, а возможно, того и не желал. Типичной фигурой послевоенного социалистического правительства стал сэр Стаффорд Криппс, министр финансов. Это был мрачный приверженец прогресса без радости, про которого Уинстон Черчилль однажды сказал: «Господь без благодати». Простые люди видели в нем предмет насмешек. В честь его окрестили чипсы, и в пабах спрашивали пакеты «сэров стаффсов».

Но ничего смешного в нем не было, а британский пуританизм был слишком косным и ожесточенным, чтобы отмахнуться от него со смехом. Пуританизм 1984 года, который доходит до своего предела (даже сэр Стаффорд Криппс не мог отменить секс), многим обязан 1948 году. Как я и говорил, рука об руку со строгой экономией шла нахальная бюрократия, которая становилась тем наглее, чем ближе находилась к простым людям, как, например, в местных офисах выдачи продовольственных карточек, но никакого Старшего Брата не существовало. Многие из первых читателей книги Оруэлла в Америке предположили, что перед ними едкая сатира на лейбористскую Англию; несколько британских тори поглупее даже потирали руки, злорадствуя, сколько Оруэлл принесет голосов тори. Но никто из них как будто не понимал – а ведь это лежало на поверхности, – что Оруэлл убежденный социалист и таковым останется до самой смерти. Парадокс того, что английский социализм пришел в ужас от английского социализма, так и остался неразрешенным, и разрешить очень и очень не просто.

То есть в его английском социализме было больше английского, чем социализма.

Красиво сказано, и в этом есть изрядная доля истины. Свою страну он любил гораздо больше своей партии. Ему не нравилась тенденция более ортодоксальных социалистов жить в мире чистой доктрины и игнорировать реалии унаследованной, национальной традиции. Оруэлл ценил свое английское наследие – язык, полевые цветы, церковную архитектуру, «Оксфордский мармелад Купера», невинную непристойность открыток со взморья, англиканские гимны, горькое пиво, отменную чашку крепкого чаю. Вкусы у него были буржуазные, а сам он хотел стать на сторону рабочих.

Но он не отождествлял себя с рабочими. Ужасно, что он как будто винил рабочих в своей неспособности влиться в их ряды. Я говорю про тотальное осуждение пролов в «1984»…

Не забывайте, он был сыт по горло и утратил надежду. Он пытался любить рабочих, но не мог. В конце концов, он был выходцем из правящего класса, он учился в Итоне, он говорил с аристократическим акцентом. Когда он призывал своих собратьев-интеллектуалов по среднему классу спуститься на ступеньку и принять культуру горняков и фабричных рабочих, он говорил: «Вам нечего терять, кроме произношения». Но сам-то он не мог его «потерять». Сердцем он был за справедливость для рабочего класса, но не мог принять рабочих как реальных людей. Они были животными – благородными и могучими, как конь Боксер из «Скотного двора», но, по сути, из иного теста, чем он сам. Он боролся со своей неспособностью любить их путем отчаянного самоотречения: вынудил себя скитаться по трущобам Парижа и Лондона, провел несколько месяцев в аду, плодом которых стала книга про «Причал Уигана». Он жалел рабочих – или животных. А еще он их боялся. В его произведениях силен элемент ностальгии – по жизни рабочего класса, которой он не мог жить. И эта ностальгия превратилась в неуемную тоску по дому. А она, в свою очередь, смешалась с другой ностальгией.

Вы имеете в виду ностальгию по прошлому? По смутному английскому прошлому, коего не вернуть. По диккенсовскому прошлому. Это подпитывало его социализм. Социализму следует отвергать прошлое как зло. Его взгляд должен быть целиком и полностью устремлен в будущее.

Вы правы. Оруэлл воображает невозможно уютное прошлое – прошлое как своего рода кухню, где с балок свисают окорока и пахнет старой собакой. Как социалисту ему следовало бы относиться к прошлому настороженно. Как только начнешь тосковать по доброму полицейскому, чистому воздуху, шумным вольным речам в пабе, по семьям, члены которых держатся заодно, по жареном мясу и йоркширскому пудингу, по буйству старого мюзик-холла, не успеешь оглянуться, как станешь ломать шапку перед сквайром. Этому прошлому приходится противопоставлять настоящее – настоящее с его политическими догмами, вооруженными полицейскими, выдохшимся пивом, страхом перед прослушиванием, рыбными сосисками. Помните героя «Глотнуть воздуха»? Он откусывает от такой дряни и говорит, что ощущение такое, будто у тебя на языке современный мир. Оруэлл, кажется, боится будущего. Он хочет противопоставить ему прошлое, точно прошлое было реальным миром с неподдельными предметами.

Мы не можем судить насколько эта трактовка верна, но местами, в частности, когда речь заходит о страхе будущего о том, что Оруэлл больше был англичанином, чем социалистом (какая неожиданность, никогда такого не было (второй интернационал) и вот опять) – звучит правдоподобно (для меня правдоподобно звучит и аналогия отношения Оруэлла к рабочим, по одной простой причине – он действительно изображает людей максимально несубъектными, что через образы животных в «Скотном дворе», что через образы пролов в «1984»).

Ну и дальше мы возвращаемся к началу: нелепости и комичности:

Вообразите: группа интеллектуалов вокруг «Нью стейтсмена» захватила не только Великобританию, но и весь англоговорящий мир. Поскольку Англия, или Взлетная полоса I, оказывается всего лишь придатком Америки, следует предположить, что олигархи из «Нью стейтсмена» сначала одержали верх в Соединенных Штатах и уж затем, наделенные властью, вернулись домой. Не может быть ничего абсурднее, и Оруэлл это понимает. Была великая ядерная война, но после нее большая часть викторианского Лондона еще стоит – опять же абсурд. Сохранились смутные воспоминания о политических чистках в пятидесятые годы, но личные воспоминания Уинстона Черчилля – да и практически всех остальных – имеют оттенок тускнеющего сна. Абсурд. Всех как будто охватила амнезия, даже когда они не практикуют «самостоп». Своего рода отражение это находит в нашей готовности признать, что мы не знаем и что нам нет дела до того, как совершилась революция. Это просто необходимый прием, чтобы привести к власти интеллектуалов. Абсурдно, комично. Я возвращаюсь к тому, с чего начал.

Так, по-вашему, в «1984» нет ничего «тысяча девятьсот восемьдесят четвертого»? Что все уже было в 1948 году и только ждало своего часа?

В каком-то смысле да. Достаточно было импортировать в Великобританию то, что в реальности существовало лишь в газетах или официальных заявлениях, – пытки или концентрационные лагеря. Интеллектуальный тоталитаризм следовало реализовать средствами художественной литературы. Но романы действительно пишутся на основе повседневного опыта, и недовольство Уинстона Черчилля вызвано тем, что вызывало недовольство и у нас: грязные улицы, ветшающие здания, тошнотворная еда в заводских столовых, правительственные лозунги на стенах…

Лозунги вроде «СВОБОДА – ЭТО РАБСТВО» или «НЕВЕЖЕСТВО – ЭТО СИЛА»?

У нас они тогда были не совсем такие. Те, что вы назвали, чистой воды нацистская Германия. Но помню, что, когда я только-только демобилизовался и вернулся домой из-за границы, на первом же правительственном плакате мирного времени, какой я увидел, была изображена осунувшаяся горюющая женщина в черном, а подпись под ней гласила: «НЕ ПУСКАЙ СМЕРТЬ НА ДОРОГИ». Разумеется, кто-то зачеркнул лозунг и подписал ниже: «ОНА ГОЛОСОВАЛА ЗА СОЦИАЛИСТОВ». Мы привыкли к плакатам, которые вывешивало Министерство информации, по большей части топорным, далеким от тонкой двусмысленности плакатов ангсоца: «ВАШЕ УСЕРДИЕ, ВАШЕ ТЕРПЕНИЕ, ВАШЕ УПОРСТВО ПРИНЕСУТ НАМ ПОБЕДУ». «Вы» и «мы» – понимаете? Неудивительно, что все мы стали чертовски пурпурными. «БУДЬ КАК ПАПА, ДЕРЖИСЬ МАМЫ». Это едва не вызывало бунт среди работающих матерей. Лозунги стали частью британского образа жизни. Оруэлл не дал нам ничего нового.

Разве предостережение не было новым?

Какое предостережение? Он говорил нам лишь то, что сказал Англии эпохи Кромвеля Мильтон: держитесь за свои свободы. Возможно, Оруэлл даже этого не сказал. Он играл в интеллектуала, создавая действующую модель утопии или какотопии. Скорее он хотел показать, как далеко можно зайти, прежде чем рухнет тщательно выстроенная структура. А ведь он уже заставил животных разыграть Октябрьскую революцию. Еще одна игра. Он изображал из себя Свифта de nos jours[5]. Стройте собственное жуткое будущее, развлекайтесь. Все сработало, и Оруэлл должен быть доволен. Но удовольствие не имеет никакого отношения к политике.

Продолжение

ВВЕДЕНИЕ

Ещё 2 года назад в свет вышел российский анимационный сериал-антология «Антология русского хоррора: Красный состав» — явно вдохновлённый проектом «Любовь, Смерть и Роботы». В то время я посмотрел первую серию, основанную на работе Александра Грина «Крысолов», и написал эссе «НЕ адаптация «Крысолова»», потом я посмотрел вторую серию, основанную на работе Алексея Толстого «Семья вурдалака», и диссонанс между оригиналом и экранизацией заставил меня отложить текст в долгий ящик (а там ещё и другие дела навалились…). И вот, разбирая свои черновики, я вновь натыкаюсь на «Красный состав» и понимаю, что время пришло.

Итак, наливайте ароматный кофечай и давайте разбираться, что так и что не так с «Антологией русского хоррора».

«Семья вурдалака»

Оригинал. Если вы не читали «Семью вурдалака», то я рекомендую этот рассказ к ознакомлению, тем более что он совсем небольшой.

Если кратко, то суть такова: находясь на балу, маркиз д’Юрфе, один из участников дипломатического конгресса, рассказывает приключившуюся с ним много лет назад историю. По пути в Молдавию он, будучи дипломатом, остановился на некоторое время в одной сербской деревне. Приют он нашёл в доме с типичным патриархальным укладом: глава семьи – старик Горча, его дети, сыновья Пётр и Георгий и дочь Зденка, жена Георгия, их сыновья – жили под одной крышей.

К тому моменту, как наш герой прибыл в их дом, шёл десятый день, как Горча отправился в горы в погоне за разбойником, терроризировавшим местных, и всё бы ничего, но сам Горча строго приказал, что коли он на десятый день не воротится – заказать по нём молебен, а коли возвратиться хоть часом позже – вогнать ему кол в сердце – не он это уже будет, а вурдалак.

Вся проблема в том, что Горча ушёл в восьмом часу, а вернулся на десятый день, сразу после первого удара колокола, отбивавшего восьмой час, с раной в груди в области сердца.

Однако никто, кроме старшего сына – Георгия, не верил, что перед ними уже не их близкий, а мертвец, вернувшийся с того света. Это позволило ему некоторое время пробыть в доме. Да, под надзором и при дежурстве, но этого было достаточно, более того, Пётр и Зденка спрятали кол. Это позволило Горче убить и обратить одного из сыновей Георгия, прежде чем тот упокоил отца и похоронил с колом в сердце. После этого герой покинул деревню, а вернувшись через полгода, попал в пристанище нечисти: внук Горчи вернулся, и матери не хватило духа прогнать мальчика на кладбище – она впустила его, и он обратил её, она вернулась и забрала младшего сына, далее мужа, и так, пока вся семья не обратилась. Маркиз едва унёс ноги из дома, загнав насмерть коня.

Эта история тягучая, она долгая, она рассчитана на нагнетание атмосферы опасности (хотя стоит признать, что некоторая наивность персонажей этому мешает, Горча выдал свою природу намного раньше (даже если забыть про собаку и рану в сердце – он отказался перекреститься, что для люда того склада ума – верный признак; действия героя в финале вообще глупость, не должен был он туда возвращаться) и по уму никто не должен был быть против того, чтобы старика упокоили. И она держится на семейных чувствах. То, что вурдалак выглядит и ведёт себя как родной и важный тебе человек, делает проблемным его убийство, ты хочешь верить, что твой близкий жив, и какая разница, что он пришёл несколько позже назначенного (тем более, что граница времени не такая явная). Да и скажите матери, потерявшей ребёнка, чтобы она этого ребёнка прогнала, когда он плачет под окном. И экранизация берёт всё это и выбрасывает в мусорку…

Экранизация. Маркиз тут также дипломат… правда, не совсем под стать времени – он хвастлив, задирист, и в целом он больше похож на гусара из анекдотов, чем на человека, которому можно доверить дипломатическую миссию.

События происходят не в течении нескольких дней, а за одну ночь, половины персонажей нет (остался только старик, Георгий, его жена, один сын и Зденка).

Вместо гнетущей атмосферы и аккуратных действий вурдалаков – мясорубка. Зачем-то есть сцена, где Маркиз прибыл в трактир, и там история повторяется.

И главное, сами вурдалаки – это ну прям монстры. Это не вернувшиеся мертвецы, сохранившие облик умерших.

Ну да ладно – это сюжет. А что с технической стороной вопроса? Мне этот стиль напомнил смесь старых мультиков про Скуби-Ду и дешёвой флэш-анимации.

Как вы понимаете, мне не понравилась эта серия, но есть альтернативные мнения, например, @LyublyuKotikov в своей рецензии «Рисованный русский хоррор: «Любовь, смерть и вурдалаки» — разбор анимационной антологии «Красный состав»», критикуя первую серию, хвалит вторую (причём, по своей сути, за те же аспекты).

Критика серии «Дочь крысолова»:

«А вот в короткометражке нет места подобным вопросам. Тут всё до неприличия просто: есть крысолюди и есть Крысолов. Естественно, главному герою не повезло — он оказался в эпицентре решающего боя… Всё, что дальше — сплошной экшн с вкраплениями боди-хоррора, которые вызывают лишь лёгкое отвращение, но никак не страх. Чувство сопереживания главному герою в такие минуты сводится к минимуму. Да, мы желаем ему удачи в его битве с демоническим злом, но по факту — это всего лишь механическая мышеловка, аккуратно выполняющая свою функцию. И даже если она сломается, на её месте поставят новую. В безумной мясорубке нет места эмпатии. Поэтому герою Грина мы можем сопереживать, пробираясь с ним сквозь мутный кошмар, а вот герою Брайсона и Джеффкоута уже нет. Да, анимационный аттракцион получился ярким, несмотря на обилие серых цветов, но незапоминающимся».

Похвала серии «Семья вурдалака»:

«Действие одноимённого рассказа Алексея Толстого занимало несколько дней, в то время как мультипликационная версия «Семьи вурдалака» ограничивается лишь одной длинной (13 минут, кхм) ночью. Драматизму повествования такое сужение временных рамок идёт лишь на пользу – угроза выглядит более реальной, враг не ходит вокруг да около, потихоньку попивая кровь, а наводит суету в лучших традициях тех серий «Любовь, смерть и роботы», где сюжет умещался в одном предложении, а куда важнее была раскадровка экшн-эпизодов – помните те истории про вампиров в подземелье или робота-медведя на секретной базе? Вот нечто подобное ждёт нас и тут. Сюжет «вурдалак хочет напиться крови, но, чтобы он вошёл в дом, его должны впустить добровольно» предельно прост, хотя поначалу и даёт нужного напряжения.»

«Можарово»

Оригинал. А вот и новинки. Оригиналу за авторством иноагента всего 18 лет. До этого я его не читал, но, забегая вперёд, должен признать, что произведение хотя бы стоит той бумаги, на которой было написано (тем более, что бумаги оно потребовало немного).

Сюжет прост. В России вся жизнь сосредоточена в 7 мегаполисах, от которых в соответствии с госпрограммой в всю остальную Россию идут гуманитарные поезда. В одном из таких, отправленном из Москвы, едут в том числе журналисты, которые должны осветить, что же происходит в остальной России, вот только на некоторых станциях, в том числе в Можарово, запрещено покидать вагоны, открывать окна, брать или что-то давать местным жителям.

Журналист Васильев не совсем понимает, зачем такие правила и предосторожности, тем более, что внятно объяснить ему ничего не могут. И когда он видит на перроне детей, стариков, инвалидов и простых попрошаек, хотя у него самого стол ломится от еды, он не выдерживает и пытается выйти. Сотрудники поезда не дают ему этого сделать, и лишь когда поезд всё отгрузил и тронулся, он узнал тайну: всех этих людей видел и слышал (через толстенное стекло) только он, стоящие рядом сотрудники видели что-то другое; в одном из вагонов всё же открыли дверь – за три минуты в вагоне не осталось никого живого.

И вот, зная политическую и общественную активность автора, понятно, что речь тут о разрыве между Москвой и ещё парой мегаполисов, которые хорошо себя чувствуют, и провинциями, которые в лучшем случае чувствуют себя хуже, а некоторые умирают. Но тут стоит признать мастерство автора – из-за того, что тут есть какой-то мистический элемент и того, что все эти образы индивидуальны, прямо проговаривается, что они призваны вызвать сочувствие и заставить открыть дверь, из-за того, что они нереальны – социальный подтекст не выдавливает художественное произведение. Это не политическое заявление, это художественное произведение с социальным подтекстом.

В других аспектах мастерство автора не столь велико. Не хватает деталей: «Что это за твари?»; «Зачем там отгружают гуманитарку?»; «Являются ли эти твари причиной, по которой люди сгруппировались в мегаполисы?»; «Почему они уничтожают перегородки внутри вагонов, но не могут проникнуть в вагон сами и их нужно пустить?» и так далее.

Экранизация. Авторы экранизации заостряют историю. Москва не просто мегаполис, который живёт, — она отгородилась стеной.

Итак, тут вся группа едет в одном поезде, перед Можарово есть остановка Крошино, где уже есть странности (и тут прям в лоб говорят всё про необычность людей, да, в рассказе тоже понятно, что сопровождение не видит того же, что герой, но тут мы имеем и визуальную составляющую).

Оригинальный социальный подтекст страдает. Правда, с одной стороны, поднимается вопрос неумения власти общаться с людьми: вокруг стены выросли сотни теорий заговоров, слухов и прочего, и так как власти страдают х****й вместо того, чтобы всё объяснить, это лишь усугубляется. А с другой стороны — тут, в отличие от оригинала, власть прям демонизируется: сначала вам дают мелочи, по типу отсутствия решёток, сопровождающих и фразы «отгрузили без мяса». И да, в итоге людей тупо скармливают монстрам, что убивает и оригинальный подтекст, и возможные другие подтексты. Просто зло ради зла. Нашего героя спасает лишь то, что он сдружился с проводником и тот не выпустил его. И вот, узнав правду, герой… стал ведущим на ТВ и предлагает всем желающим «узнать правду» (вот это единственный посыл, который тут можно найти — «ууу, нам всё врут и только и хотят нам зла»).

Знаете, если бы не идея со злым злом, которое без объяснений творит зло, я бы сказал, что экранизация улучшила оригинал, добавив деталей и конкретики, но тут, исправив один косяк, они создали два новых.

Но то, что история стала объёмней — факт (наверное, потому, что тут впервые не сжимали большой рассказ в маленький хронометраж, а растягивали маленький рассказ на больший хронометраж). Персонажи обросли мясцом, характером и подробностями.

Графически это «Спецагент Арчер», только пониже качеством.

Упомянутая ранее рецензия не столь сдержана в оценке как оригинала (там это чистой воды критика властей, без рассмотрения как художественное произведение), так и в отношении экранизации (продолжают настаивать на том, что изменения в истории не влияют на изначальный подтекст):

«Стоит отметить, что экранизация в составе антологии достаточно верна первоисточнику, но вот финал мультфильма всё же вызывает больший трепет своей натуралистичностью и детализацией. В рассказе главный герой лишь сталкивается с последствиями можаровского ужаса, а читателю предложено самостоятельно придумать, с чем же столкнулась пресса в этой богом забытой глуши. Другой отличный от оригинального сюжета референс – прозрачная отсылка на Клайва Баркера и его «Ночной поезд с мясом». Пожалуй, именно этот финальный твист деморализует сильнее всего и делает «Можарово» из антологии глубже и интереснее быковского оригинала. А уж этика главного героя в финале мультфильма, пожалуй, расстраивает больше, чем все ужасы российской глубинки вместе взятые.

Другой неоспоримый плюс именно анимационной версии – персонажи. В рассказе мы почти ничего не знаем ни об одном из трёх действующих лиц – есть журналист Васильев, инспектор состава Кошмин и безымянный проводник, из диалогов которых мы узнаём экспозицию…

Комфортный безопасный мирок гуманитарного поезда выступает в истории на контрасте с мрачной болотной хтонью провинции, где разрушенные сельские дома и угрюмые люди ощущаются как самые настоящие зловещие мертвецы истории. Каждый, кто когда-нибудь путешествовал по России поездом, знает эти периодические остановки и людей на перронах, пытающихся продать вам втридорога какую-нибудь чепуху.

(Я ездил не так давно, и ситуация не такая удручающая, как вы пытаетесь показать)

В «Можарово» такие люди на перроне – главное зло, будь то бабушка-божий одуванчик или на первый взгляд безобидные дети. А впрочем, дети ли?.. Каждый видит в Можарово своих призраков прошлого, которые найдут отклик в сердце и чувстве вины. А там только поддайся жалости и открой двери…

(Нет, это не люди – это призраки, монстры, это важно.

И отчаянный протест Васильева, что, дескать, власть прячется от собственного народа за стеной, кажется по-настоящему злободневной и пророческой, ведь любой народ имеет предел терпения и способен обратиться против своих господ. И зачастую мистическая подоплёка тут совершенно не нужна.

(Да, историю (ОРИГИНАЛЬНУЮ) можно трактовать так. Более того, это очевидная трактовка, но это трактовка. А в истории у нас – монстры, призраки, которые показывают то, что вы хотите видеть. Это мистика.)

«Лесной царь»

Оригинал. Антология РУССКОГО хоррора включает перевод баллады Гёте.

В центре сюжета баллады — диалог отца с сыном, скачущих на коне через лес в непогоду вечерней порой. Сын, судя по всему, болен, и ему кажется, что его манит к себе лесной царь (непонятно, это бред от болезни или действительная сверхъестественная сила); отец объясняет ребёнку, что это всё ему мерещится. Сын кричит, что лесной царь нагнал его. Когда они наконец приезжают домой, отец обнаруживает, что ребёнок мёртв.

Экранизация.

Киберпанк. Лёша живёт бедно и не согласен с позицией отца, который говорит, что нужно жить по совести, а не ради денег. Он погружается в VR (авторы даже не поленились сделать две графики – трёхмерную для VR и двухмерную для реальности) игру, которая оказывается «майнером» и постепенно его убивает (причём важно отметить, что одна из причин проблемы – очки старые, и их система безопасности просто не обнаруживает такие «майнеры»). Отец бежит с сыном на руках, но соседи закрывают двери. Он выбегает на улицу (за что получает штраф) и вызывает скорую. Денег на скорую не хватает, но за стукачество можно сделать скидку, но так как наш герой живёт по совести, то сойдёт и пальто. Врач говорит, что снятие очков убьёт Лёшу.

А у Лёши тем временем обучение в «игре» с Лесным царём. Что интересно, царь говорит в стихах и сулит богатство и успех.

При этом в игре вещи, которые «дают деньги», обозначены квадратом, а те, что «отбирают» – кругом, и этим «игра» подталкивает игрока к действиям, которые она хочет, и нам не проговаривают, что игра заманивает героя, нам показывают это действием – он отдаёт щит, вместо брони, которая тратит деньги, но имеет функционал, берёт что-то похожее на «тело манекена», что даёт деньги за приобретение, а после отдаёт и меч – тем самым персонаж сам отдаёт то, что «может его защитить»). Это же проговаривает и врач. Говоря, что всё зависит от парня – он может как сохранить себя, так и своими действиями постепенно превратиться в NPC, после чего его сознание будет выгружено в даркнет (к слову, это очень хорошо обыгрывает искушения из оригинальной баллады, а ещё отлично резонирует с тем, чему Лёшу учил отец – «ты же не хочешь, чтобы твоими действиями управляли?».

В какой-то момент Лёша пытается сопротивляться, и отец успевает привезти его в больницу, но чтобы туда попасть – нужен датчик здоровья, устанавливать который он отказался не так давно. Воля парня продержалась недолго, и он подчинился правилам игры и стал очередным манекеном. Сразу после его смерти на ближайшем экране запускается реклама кукол «Царский двор» – тех самых, в которые превратился Лёша.

Итак, как и прошлые серии, эта мало общего имеет с оригиналом, но, несмотря на это, данная серия лучшая во всём сериале.

Для начала — это первая серия, в которой реально нормальный графон (ещё неплохой был в первой серии, но тут прям хорошо).

Далее, тут есть хороший внятный сюжет, который обыгрывает мотивы произведения Гёте, но является полностью самостоятельным.

Также немало подкупает тот факт, что авторы заморочились и написали стихи для Царя.

И внезапно тут у нас с обозначенной рецензией сошлось мнение. Но есть у меня пара вопросов:

Анимация перенимает главные сюжетные элементы — отца, сына, Лесного царя и спешку, аккуратно перенося их в недалёкое и безрадостное будущее.

Недалёкое!?

Свободолюбивый отец (кто сказал, антиваксер?) борется за жизнь своего ребёнка…

Никто. Даже в контексте выхода сериала. Более того, вы приравниваете мракобесие и в целом правильный посыл отца — будь собой. А уже авторы нам дают другой посыл: за то, чтобы быть собой, часто приходится платить.

Авторы рисуют мрачную картину повсеместной цифровизации и последствий внедрения социального рейтинга для граждан, что чётко отделяет от общества успешных, богатых, здоровых и относительно свободных людей второсортных люмпенов, которым не полагается посещать определённые публичные места и даже оказание медицинской помощи, если отсутствует справка о вакцинации.

Я бы понял аналогию с ОМС (хотя любая аналогия ложна), но почему вакцина?

«Красному составу» явно не хватает лоска его западного собрата, «Любовь, смерть и роботы»: тут и анимация попроще, и практикуется в основном архаичное 2D, и сюжеты более одномерные, с уклоном в экшен и без какой-то рефлексии.

Ну ладно, про общую простоту «Красного состава» я спорить не буду, хотя и в ЛСР достаточно пустых серий, просто их там всего не шесть, но что за претензия к 2D?

Дальше идёт куча похвал серии с которой не поспоришь.

«Князь»

Оригинал. «Беспросветные» Дмитрия Тихонова – ещё один относительный свежак в историческом антураже – некая условная битва русской дружины с врагом.

Боец Ёрш чудом выжил в битве с врагом. После битвы его нашли свои, но оказалось, что умереть в бою – не худшая судьба. Он и ещё несколько выживших – Вышат и Головня – спаслись благодаря тому, что у степняков это место считается проклятым и в темноте они не рискнули прийти и добить их, но место неспроста проклято – четвёртый выживший, Ставр, пропал без следа: вещи и конь на месте, а самого и след простыл. Он – суженный сестры Ерша, так что уходить без него он отказался, а товарищи бросить одного не смогли. В его поисках группа столкнулась с нечистью – Вышат погиб в темноте, Головня тронулся умом и вскоре тоже был убит за доли секунд. Сам Ёрш перед смертью понял, что ошибался – кочевники не были жестоки, они из жалости добивали раненых, обречённых врагов на проклятой земле.

Экранизация. Вместо исторического сеттинга у нас тут нео-средневековье и постапокалипсис (авторы явно вдохновлялись «Безумным Максом»). Ну, допустим, хотя стоит сразу отметить, что в оригинальной истории сеттинг был очень важен даже для механики мира и возможностей сторон: твари – сверхъестественные сущности, а значит возможность их умерщвления, особенно обычными средствами, под вопросом, более того, сами средства умерщвления достаточно примитивные и не очень эффективные – мечи, копья и луки, в то же время в экранизации есть огнестрел, который вполне должен справиться с какими-то мутантами, появившимися после апокалипсиса.

Стороны поменялись местами: тут рать без единого шанса вырезала условных степняков-мутантов и безжалостно их расстреляла (а в оригинале-то была даже какая-то серая мораль: степняки, конечно, добивали выживших, но делали это, чтобы те не умирали в муках от лап чудовищ). Возвращаясь, они попадают в засаду другой группы и вынуждены прорываться через «проклятый туннель». Главный герой повздорил со своими из-за того, что проникся сочувствием к пленной. После резни перед тоннелем и внутри него только наш герой покинул тоннель, и степняки во главе со спасённой им пленницей пропускают его как избранного богами. Он возвращается домой.

Это тот случай, когда от истории осталось одно название. Но давайте смотреть объективно. Сеттинг в целом неплох, я хотел бы, чтобы перед нами была не копирка с «Безумного Макса», но самобытный мир нео-средневековья в России, но ладно. История пустая – просто резня. Визуал спорный: монстры и общие планы выглядят неплохо, но люди и крупные планы им вообще не удаются.

Страха вообще нет. Ну ладно страх — его тут вообще ни в одной из историй нет, «Лесной царь» и «Можарово» хотя бы способны были вызвать неуютные ощущения и жуть. Здесь же нет и этого, в частности из-за того, что половина истории происходит в темноте на черном фоне.

Ну и уже традиционные цитаты моего заочного оппонента:

«А если рассказ умудрился попасть аж в два тематических издания, то почему бы его не перевести в формат короткометражного мультфильма? А то, что эта короткометражка будет смотреться совсем не страшно на контрасте с остальными представителями анимационной антологии, это уже дело десятое и вообще придирки зрителей. Вы же видите — мы сняли свой мультфильм по «страшному» рассказу. Какие могут быть претензии?»

Т.е. эта история менее страшная, чем «Крысолов»? Или тем более чем «Семья вурдалака»? В котором также спокойно рубятся все монстры? Такая же спорная графика? Нет, она такая же нестрашная, как и все остальные.

«Гробовщик»

Упоминали мы Александра Сергеевича в контексте «Семьи вурдалака», а вот и до самого него дошли – повесть «Гробовщик».

Оригинал. Гробовщик Адриан Прохоров с двумя дочерьми переезжает на соседнюю улицу и открывает свою похоронную лавку. Сразу по переезду его приглашает на празднование годовщины свадьбы сосед, немец по имени Готлиб Шульц. Адриан соглашается и в назначенное время отправляется с дочками к соседу.

Гости долго распивают пиво, после чего один из гостей поднял рюмку и воскликнул: «За здоровье тех, на которых мы работаем, наших клиентов!». Один из гостей поддел Адриана: «Пей, батюшка, за здоровье своих мертвецов». Это разозлило гробовщика; придя домой, он раздражённо объявляет, что позовёт к себе праздновать новоселье мертвецов, которых хоронил. Он лёг спать, однако вскоре его разбудили и позвали подготовить к похоронам умершую женщину.

Адриан вернулся домой поздней ночью и заметил у своей калитки человека в треуголке, который хотел войти в дом, и пригласил его войти. В его доме ходили люди. Он вошёл и увидел сидящих за столом пирующих мертвецов. Человек с улицы пояснил, что они откликнулись на его приглашение.

Один из мертвецов, от которого остался только скелет, подошёл к Адриану, обрадованный встрече, и обнял его и упомянул о нечестном случае, когда гробовщик продал ему гроб более низкого качества, но тем не менее не постеснявшись взять полную сумму. Адриан со страхом оттолкнул скелет, тот упал и рассыпался. Все мертвецы, возмущённые его поступком, стали укорять его.

На этом месте Адриан проснулся – всё это было пьяным сном гробовщика.

Экранизация. Вольный пересказ истории с прямыми мета-отсылками на повесть Пушкина. Добавили предысторию Адриана, заострили его конфликт с соседями и превратили сон в быль. Также Адриан добровольно принял смерть на празднике мертвецов и стал их королём, который раз в год выводит мертвецов из могил, чтобы напомнить всем живым, что люди смертны.

Итак, как и всегда, с оригиналом общего мало (хотя это одно из наиболее дословно экранизированных произведений), но, в отличие от «Князя», тут поменяли один смысл на другой, но смысл остался – история не превратилась в бездумную резню. Визуальная составляющая более чем хороша, да, своеобразна, но запоминающаяся и креативная.

И в отношении этого произведения моё с оппонентом мнение совпадает. Хорошая, наверное, одна из лучших серий. Не «Лесной царь», конечно, но более чем неплохо.

Общие итоги.

Отношение к первоисточникам. Никакая из серий не является даже близко дословной экранизацией, только около половины серий сохраняют оригинальные посылы или предлагают равнозначные, а половина с этим не справляется.

Визуал. Я всё понимаю – это не ЛСР с достаточно большими бюджетами, но им буквально не хватило денег даже на 6 серий. Поэтому они вложили большую часть бюджета в «Крысолова» и «Лесного царя», в «Гробовщике» выкрутились оригинальным стилем, а три оставшиеся серии снимали за доширак.

Аналог ЛСР. К слову про сравнения с ЛСР. Вот очевидно, что это отголосок их успеха, но такое ощущение, что они не смогли уловить одну из важных граней ЛСР и антологий вообще – разнообразие. Мало того, что они ограничили себя только хоррорами (которые чаще всего не страшные, да и основываются чаще всего не на ужастиках («Лесной царь» — баллада, «Гробовщик» — скорее сатира, «Семья вурдалака» — готический рассказ… откровенный хоррор тут только «Беспросветные» и «Можарово»), в то время как ЛСР позволяли себе и хоррор, и научную фантастику, и комедию, и социальные комментарии, и просто красивые истории, так ещё и эти ужастики они редуцировали до одних лишь сцен бодрой нарезки монстров. Да, в ЛСР тоже есть такие серии, только там в первом сезоне 18 серий и из них 6 являются мясорубкой в той или иной мере. А тут из 6 серий – 3 это тупое рубилово.  «Крысолов», «Князь» и «Семья вурдалака» отличаются только графикой.

Но, несмотря на всё это, я должен сказать, что хотел бы видеть второй сезон. Проект нормальный, не шедевр, но и сказать, что потраченного времени мне жаль – нельзя (особенно если не полениться и ознакомиться с первоисточниками – два по цене одного). Половина серий – хороши, на уровне того же ЛСР. Добавить разнообразия и бюджета,  а также сконцентрироваться на идеях, а не на резне, и будет отличный продукт, который без сомнений можно будет рекомендовать людям.

Для ленивых жоп: фильм - дрянь.
Спойлеров практически нет, потому что спойлерить нечего, предсказуемость сюжета примерно 146%.

Решил кино посмотреть. Кинопоиск внезапно предложил "Резидента" с Аароном Экхартом. Порой такие боевики бывают динамичными и интересными - Джейсон Стэтхэм (я старовер, не пишите мне про Стейтема) доказал это.

Но! Придумать красивую и умную историю для боевика про суперагента — это слишком сложно, особенно после «Борна». В данном случае вообще не заморачивались с сюжетными ходами: шаблон на шаблоне. Агент мстит после смерти жены, ведь в разведке окопался предатель… Какая новизна!

Думается, что изначально фильм должен был длиться часа 2, может быть 2 с половиной, но, видимо, на предварительных просмотрах фокус-группа кидала в экран помидорами и потому фильм урезали до 1:32. Сложно себе представить, что же вырезали, если в итоговом варианте осталась настолько неинтересная малозначительная херня…

Что есть в фильме:

- Вялый и неубедительный Аарон Экхарт, который, когда злится, рычит как лев с несварением. Здесь Аарон Экхарт — еще одна попытка снять стареющего мужчину в роли крутого агента (не дают покоя лавры старика Нисона в «Заложнице»).

- Плохой актер Алекс Петтифер, который никогда не был хорошим актёром и никогда не станет, разве что продолжит косплеить Стаса АйКакПросто).

- Скучный положительный герой-афроамериканец, имени которого запоминать не стоит — Оскар в категории «герой, который нужен для расового разнообразия».

- Сын, которого надо спасать. Актёр в роли сына в этом фильме вообще рудимент…

- Взявшаяся буквально с неба подруга мертвой жены, которой преданный суперагент начинает верить через 10 секунд общения и потом пафосно говорит о том, что его жене повезло работать с такими сотрудниками… В её роли Ольга Куриленко, которая еще недавно блистала в боевиках самого высокого класса и вдруг её занесло в этот сэконд-хэнд.

- Плохие драки. Очень плохие дракие. Стыдные драки, потому что видно, что дерущиеся актёры делают сцены лениво да и вообще задубели. Хотя вышеуказанные актёры и в других фильмах вполне себе удачно играют роль брёвен…

- И конечно плохой русский в исполнении актёра, похожего на Дмитрия Певцова в «Бандитском Петербурге».

Плохой русский — само собой тоже агент, но опять же плохой, потому что русский. У плохого русского есть наколки на руках, которые в американской съемочной группе наверное считают очень страшными, и которые издалека похожи на тюремные (но на самом деле ими не являются — просто татуировочная лепнина какая-то).

У плохого русского есть вставные зубы, толстая цепь на шее и щетина — так, по мнению американских киноделов выглядят русские спецагенты… Шапку-ушанку надо было еще добавить и несколько фраз на ломаном русском: «Иван, я Валентин, мы с тобой спецагенты, иди ко мне, исполни свой долг!»… Ой, кажется, это другое кино.

Если бы плохой русский был в этом фильме рьюсским варьюом в закьонье — он еще мог бы соответствовать своей внешности. Но тут вышла какая-то глупая клюква.

Такой шпионский боевик для 2024 года — стыдный стыд. Со времен Фомы Киняева (Вновь привет Джейсону Борну) прошло 22 года, а прогресса нет… Русский злодей здесь — Харон Тарамов. Нормальное русское имя, чего вы?)

А, и канеш - хэппи-энд!... Папа говорит сыну - стреляй из гранатомёта, а то нас убьют! Сын-программист - попадает в машину плохого русского и убивает его. Странно. что они не потрахались после того как убили всех злодеев. Обычно американцы в кино так делают.

Чего в фильме нет:

- Хороших актёров, интересного сюжета, драмы, прорисованных характеров, логики…

Ни один из актёров не вызывает ни симпатии, ни сочувствия, ни вообще каких-либо чувств…

Оценка 2 из 10 только потому, что есть фильмы еще смешнее. Типа «Красного воробья» и прочей мазюки…