Мистика + Проклятие

Перейти и послушать песню >>>>>
Жанр: post-symphonic с элементами романса и баллады.
Озвучка: Suno ai 4.5 на режиссёрском промте.

Под заточеньем стен в зеркале луны
Зловещий дух заброшенного дома,
Блуждающе, вихрúл порошею в тени
Под шумы гроз и яростного грома.

И ни одна душа ступить была невмочь,
Порога скверна — дьявольский запрет.
Таила горечь правды чародейка ночь,
Он ею в тьму укутан был уж сотни лет.

Обрядов зла и проведений тайных,
жертвой стала новая семья
— узники петли и троп бескрайних,
не знавшие истории жилья.

И был ли — зверь, иль — человек мирской,
Нечистый рвал границы мирозданья.
Посмевших нарушать его покой,
безжалостно вёл он на закланье.

Под заточеньем стен в зеркале луны
Дух вековечный — стражник анфилады,
Поборник зла, отступник без вины,
За злодеяния ждал свою награду.

Женщина. Жуткая женщина. Она стояла прямо на лестничном пролёте, загородив собой проход. Её неестественно вывернутые суставы, частые странные подëргивания заставляли сердце сжиматься, а дыхание вовсе замереть. Было не ясно - представляет она какую-то угрозу, или нет, в любом случае проверять, а тем более подходить к ней, совсем не хотелось. Спутанные чёрные волосы полностью закрывали голову, свисая длинными сальными прядями, местами сбиваясь в лохматые комки. Было не понятно - видит она их, или нет. Они даже не понимали, с какой стороны у неё лицо. Предполагали, что там, где грудь, но уверены не были.
-----------------------------------------
- Ты уверен, что это место подойдёт нам для ночëвки? - настороженно спросил Ваня, недоверчиво глядя на полуразрушенное здание.
Старинная бетонная постройка возвышалась перед ними на три этажа, по среди глухого леса, как далёкий отголосок цивилизации, давно потерявшийся во времени. Левая часть её практически развалилась, а там, где должен был быть угол здания пророс могучий дуб, раскинув свои ветви на остатки крыши.
- Не, ну а что такого? - пожал плечами Митька, окидывая взглядом остальных. - Скоро гроза начнётся. Ковыляли мы весь день. Судя по карте, идти ещё около восьми часов. Палатку разбивать не хочется. А здесь и крыша над головой, и спать сухо будет, и, думаю, ни кто не запретит нам прямо там костёр разжечь. Что скажете, девчонки?
Лида посмотрела в тёмные провалы давно разбитых окон. Затем взглянула на стремительно чернеющее небо. Немного потрепала свои белые кудри и, пожав плечами, направилась к входу.
- А я с Ваней согласна. - Голос Вики прозвучал испуганно. Её большие карие глаза, почти чёрные, стали ещё больше, рассматривая массивную железную дверь. - Не хочется мне что-то туда входить. Тем более оставаться на ночь. Откуда здесь вообще это здание? Мы километров пятьдесят прошли от ближайшей дороги. На карте ни одного населённого пункта в радиусе не меньше. Вас это не смущает?
- Нет. - Скептически сказала Лида, задумчиво катая ногой осыпавшуюся со стены мозаику. - Видео же, что постройка советских времён. Их много так побросали, в своё время. У нас же в пригороде почти такая же стоит, но туда ты, почему-то, ходила спокойно. Мы даже ночевали там как-то раз. Что сейчас то не так?
- Не знаю. - Ответил Ваня за свою девушку, однако, голос его звучал как-то надломлено. - У меня почему-то холод по спине бежит от одного только взгляда на этот дом. Ощущение, что изнутри на нас кто-то...
Раскат грома заглушил последнее слово Ивана. Вика нервно поëжилась.
- Ну, давайте, решаем. - Нетерпеливо сказал Митька, перекатываясь с ноги на ногу. - Двое "за", двое "против". Я ни кого не хочу тащить туда силой, но и разделяться не хочу. Так что давайте, сладкая парочка. Решать вам. Разбиваем мы сегодня палатки, или просто будем кайфовать у костра в этих царских хоромах.
Ваня ещё немного помялся, глядя на Вику, которая, едва заметно, мотала головой, явно не желая приближаться к дому ближе хоть на шаг.
Резкий ливень обрушился на путников стеной резко, неожиданно. Сверкнула яркая вспышка молнии, совсем рядом, за ней тут же прогрохотал оглушительный гром вперемешку с хрустом ломающейся древесины.
Немного поморгав, приходя в себя от ослепительно яркого света, они едва успели увернуться от падающего на них того самого дуба.
Это помогло принять решение незамедлительно. Скрипнули многострадальные навесы двери, которая подалась, на удивление, легко, а спустя мгновение раздался металлический лязг. Створка закрылась, погрузив друзей в кромешный мрак. Частые вспышки молний на миг освещали помещение, выхватывая из темноты обшарпанные стены с облупившейся краской, сбитые ступени, из которых местами торчала ржавая арматура, перекошенные перила.
- Что ж, - заговорил Митька тихим дрожащим голосом, который тут же разлетелся эхом по пустым коридорам, многократно усилившись, - стало быть, ночуем здесь. Когда дождь немного стихнет, мы с Ванькой пойдём за дровами. Благо, сейчас их нам тут свалило более, чем достаточно.
- Нет! - твёрдо возразила Вика, испуганно осматриваясь, - нас одних вы не оставите. Без костра можно обойтись. У нас спиртовые горелки есть и фонарики. Поужинаем и спать ляжем. Быстрее время пройдёт.
- Ну, ладно. - Нехотя согласился Митя, не смотря на то, что и внутри него поселилось колючее чувство тревоги.
Яркие жёлтые лучи суетливо заметались по зданию. Аккуратно поднявшись на второй этаж они обнаружили просторный холл, где и решили обосноваться на ночлег. Тут же расстелили спальные мешки, разогрели тушëную кашу с мясом, поставили на огонь воду в большой кружке.
- Согласись, что ты малость перегнула. - Улыбаясь сказала Лида, косясь на съëжившуюся Вику.
- Нет! - твёрдо сказала она, озираясь по сторонам. - Разве ты сама ни чего странного не замечаешь?
- Например? - с интересом спросил Митя.
- Грома не слышно с тех пор, как мы сюда вошли. - меланхолично выдал своё наблюдение Ваня.
И правда странно. Ведь они находились, по сути, в самом центре стихии. Частые молнии постоянно напоминали о себе.
- И окна целые... - выдавила из себя побледневшая Лида, глядя на чистое стекло в оконной раме.
Каша застряла в горле, сдавленным спазмом. Митя выронил тарелку из рук, рассыпав по полу недоеденный ужин. В конце коридора, после очередной вспышки молнии, свет словно замер, освещая всё вокруг бледно-синим. Над деревянной дверью горела лампа. Снизу донëсся леденящий душу крик. Будто кто-то разрывал мужчину на части.
Ребята переглянулись, поняв, что нужно выбираться отсюда немедленно. И запоздалое осознание дало, точно об ухом по голове: "Нас отсюда уже не выпустят".
Но, попытаться, всё же стоит. Всяко лучше, чем сидеть на месте, ожидая неизвестного и точно ужасного конца.
Путь вниз по лестнице им преградила женщина. Она стояла, переминаясь с ноги на ногу. Из под длинного платья, со звонким журчанием, текла струйка мочи, которая противно хлюпала под босыми ступнями.
Оцепенение от страха путники лишь молча наблюдали, как выворачиваются суставы этого существа. Они чувствовали исходящий от женщины могильный холод, смрад гниющей плоти и мочи.
Вика завизжала, что было мочи и кинулась наверх. Остальные, пройдя в себя от громкого звука бросились за ней. Однако женщина, неуловимо быстро, схватила Митьку за ногу и потащила вниз по ступенькам.
Парень даже не успел среагировать, чтобы смягчить удар. Он встретился лицом с холодным бетоном, угодив в свежую мерзкую лужу, тихо пискнул и выплюнул на пол жижу склизкой крови, слюны и несколько зубов.
Призрак притащил его в комнату, где стояла кушетка с ремнями.
- Что... Что вы делаете? - испуганно спрашивал Митя равнодушную женщину, лицо которой по-прежнему было закрыто густыми волосами, чувствуя, как стягиваются кожанные ремни на запястьях и лодыжках. Он надеялся, что последует хоть какой-нибудь ответ, но не было слышно даже её дыхания. - Отпустите, пожалуйста. Я... Я ни кому ни чего не скажу!
Призрак поднëс указательный палец к его окровавленным губам. Длинный жёлтый ноготь скользнул вверх, на секунду замер у наполненного ужасом глаза, а затем с мерзким влажным хрустом погрузился в глазное ябоко.
Митя взревел от боли и отчаяния. Оставшимся глазом он наблюдал, как женщина голыми руками разрывает ему живот и медленно достаëт внутренности, аккуратно складывая их на стол рядом.
Он орал до тех пор, пока сознание не покинуло его, погрузив в холодный вязкий мрак. Однако, даже в этой непроглядной тьме оставалось непреодолимые чувства тревоги, отчаяния и бесконечной боли.
- Вы к кому, молодые люди? Ещё и в таком виде. - спрашивала молодая медсестра в холле на третьем этаже. - У нас график посещений очень строгий. Как и форма одежды. Наденьте халаты, пожалуйста, и снимите обувь. Я подойду к вам через пару минут.
Девушка указала на вешалку с белоснежными халатами и спешно удалилась куда-то в глубь коридора, не дожидаясь ответа.
Просторный светлый этаж, скромное убранство. Это не было похоже на заброшенный дом, или больницу...
- Да это бред какой-то! - выкрикнул Ваня, не понимая, что происходит.
Лида уже перебирала какие-то бумаги на столе, за которым сидела медсестра, в надежде узнать хоть что-нибудь об этом месте.
- Комаров Иван Сергеевич. - Вслух прочитала она, с ужасом в глазах смотря на Ваню. - Тысяча девятьсот восемьдесят пятого года рождения, диагноз острый психоз, рекомендации по лечению и профилактике...
Вдруг, прямо над её ухом раздался, сначала тихий плач, а затем влажный хлюпающий хрип, словно кто-то захлëбывался за её спиной. Лида резко обернулась, но ни кого не было.
- Да это ж срань полная! - возмущëнно крикнул Ваня, смотря на подруг, явно пребывавший не в себе - эта больница до восемьдесят пятого и не дожила даже! Откуда вообще здесь моя карта? Я в психушке даже не был ни разу!
- Это какое-то наваждение... - пропищала Вика, тихо всхлипывая, выбирая рукавом слёзы на щеках. - откуда вообще врачи и пациенты в разрушенной больнице? Я говорила, что не стоит сюда входить!
- Так к кому вы пришли? - вновь раздался строгий голос медсестры за спиной девушки.
Вика даже вздрогнула от неожиданности.
- К Комарову... - выдавила из себя Лида, часто сглатывая, будто пытаясь проглотить ледяной ком, застрявший в горле.
- А почему вы до сих пор не в халатах и... в обуви? И кто вам давал право рыться в документах?!
Лицо девушки резко исказилось, став мертвенно-бледным, а последние слова прозвучали уже нечеловеческим голосом, а чем-то похожим на рык дикого зверя. Вика попятилась назад, но та резко схватила её за горло мощной хваткой.
Наваждение тут же отпустило путников. Теперь, в полумраке, была видна разруха и запустение. Тихий плач Вики разносился эхом по проклятой больнице. Затем послышался влажный хруст. Вика пошатнулась, тщетно пытаясь сделать хотя бы ещё один маленький вдох и упала замертво. Жуткий призрак медленно пережëвывал вырваную гортань, измазавшись в тёплой крови девушки.
Ваня схватил Лиду за локоть и потащил её вниз, где они разбили лагерь. И, не дойдя до него пяти метров, послышался истошный визг, от которого кровь застыла в жилах.
- Кажется, это по мою душу... - испуганно озвучила свою страшную догадку девушка, глядя круглыми глазами на Ваню.
- С чего ты это взяла? - спросил Иван, оглядываясь по сторонам.
Сейчас Лида понимала, что с Ваней что-то не так. Уж слишком спокойно он себя ведёт. Может быть смирился? Или страх закончился? Сменился адреналином? А, может быть, он и правда умом тронулся?
Взяв фонарик из рюкзака, девушка тут же направила яркий луч Ване в лицо. Безумное лицо. Он даже не поморщился, не моргнул. Его сальный взгляд то и дело бегал по широким бёдрам девушки, по длинной тонкой шее, по круглым ореолам, выпирающих из под футболки, сосков. Она не любила лифчики и он знал об этом. Вязкая слюна стекала по его подбородку и Лида быстро поняла, какой оборот принимают события. И он понял, что она догадалась. Напряжение в штанах росло, а сознание уплывало куда-то в небытие.
Ваня сделал широкий резкий шаг в сторону девушки, с лёгкостью повалил её на спальный мешок, схватил за волосы и с силой ударил затылком об бетонный пол, тут же принявшись стягивать с неё штаны с трусиками. Он не хотел портить её красивое молодое лицо, оно его возбуждало.
Девушка завизжала. Протяжно, отчаянно. Все попытки отбиться от крепкого молого парня были бесполезны. От запаха его тела начало тошнить. Пот и слюни капали на оголëнный плоский живот измученной, страхом и отчаянием, Лиды. Раздался глухой треск рвущейся ткани, звон бляшки... Она с ужасом наблюдала, как он снимает свои штаны, не в силах больше ни пошевелиться, ни говорить, ни кричать.
- Разве так можно обращаться с женщиной? - послышался отвратительно скрипучий мужской голос за широкой спиной Ивана.
- Отвали! - резко бросил он, доставая напряжённый член. - Не твоё дело, как я с ней обращаюсь.
Вдруг его грудь разорвалась и перед лицом Лиды возникла синюшная рука, сжимая в кулаке ещё бьющееся сердце. Её облило тёплой кровью практически полностью. Но она не замечала даже металлического привкуса во рту.
Рука внезапно исчезла. Сердце упало Лиде на грудь. Тело Вани бесшумно грохнулось на спину, скривившись в неестественной позе. Девушка, молча, вырубилась.
-------------------------------------------
- Что-то мне не хочется туда заходить. - недоверчиво говорил Сергей, глядя на пустые глазницы чёрных окон.
Высокий дуб застилал своими пышными ветвями темнеющее небо.
- Да брось! - насмешливо сказала Ленка толкая его в плечо. - Из всех шестерых ты один в трусы сикнул! Пошли давай. Тем более скоро дождь пойдёт, смотри, какое небо грозное!
- Ладно, - сдался Сергей, не став спорить со своей молодой женой.
Компания обосновалась на третьем этаже в просторном холле. Оттуда было лучше всего лицезреть силу стихии.
Пока компания готовила место для ночлега и нехитрый ужин, Лена с любопытством рассматривала папки из журнального столика, который обнаружила в углу.
- Что интересного там есть? - с явным ехидством спросил Сергей, разворавчивая спальник.
Вдруг Лена побелела, глаза её округлились, а взгляд то и дело метался то в папку, то на своих спутников.
- Левое крыло, - начала она читать дрожащим голосом, - Демидова Лидия Павловна, тысяча девятьсот двадцать седьмого года рождения. Диагноз - острый психоз, мания преследования, беспричинные вспышки агрессии. Особо опасна. Держать под замком и пристальным наблюдением. Умна, хладнокровна. Рекомендации к лечению, профилактике...
- Ну, и что? - пожал плечами Сергей. - Была и была. Нам то что? И чего ты такая бледная?
Лена передала ему папку и он тоже стал белым, словно мел. С фотографии в карте больного на них смотрела Лида. Та самая Лида, которая, по сути, и привела их сюда. Та самая, которая сейчас стояла где-то в тени, спрятавшись от десятка глаз, хищно улыбаясь.
Откуда-то снизу донёсся дикий крик и толпа в панике, побросав вещи, бросилась наутëк, в надежде покинуть это жуткое место, но они даже не подозревали, что ожидает их внизу...

Продажа классической музыки на нашей площадке — редкий случай. Не трека или джингла, скомбинированных в приложении, а авторской оратории там, кантаты, симфонии и т.п.

Хотя площадка позволяет разместить любую запись и даже в каталоге есть рубрика "Классика", но мы реально столкнулись с таким объявлением впервые! За восемь лет — первый раз. И сразу какая-то "Соната боли и распада", уныло-взрывная на слух, как наша полужизнь. Но абсолютно профессиональная и уникальная по всем критериям. (Композитор приложил файл записи на полчаса и сами ноты, которые алгоритмы проверяли больше часа.)

Из музыки вылезало, что болевой синдром, не знаю уж про распад, явно одолевал автора. Играя собственное произведение, он часто отрывал пальцы от клавиш, сходя на тишину и взрываясь после на минуты непрерывного исполнения. От этого гула звенело в ушах и долго стучало в темечке, до следующей паузы..
В нотах всё это было указано, только мы тут не чтецы партитур, а гаранты сделки. В рамках этого предложения мне показалось, что сделка не состоится. Совсем и никогда.

Но рынок не всегда предсказуем. Появляется крупный заказчик, который ищет необычную мелодию для рекламы. Из всей сонаты он возьмёт, может, секунд пятнадцать, однако произведение покупает на корню. Жалкая для большого бренда сумма в четверть миллиона рублей, выставленная автором, выплачивается сразу. Композитор получает деньги и сливается с площадки.

Истекает гарантийный месяц сделки и начинается тарарам. Мы получаем претензию от юристов бренда-покупателя. "Партитура нечитаема, трек пустой; правообладатель на связь не выходит"...
И что прикажете делать? Берём их юристку, нашего юрисконсульта и едем искать этого Бетховена. Подключили ещё безопасников по аутсорсу.

Находим музыканта у мамы в деревне в изысканном состоянии: маэстро сочиняют-с, медитируя на лугу под тополем. Телефон выключен, они уже месяц новое пишут...
По колено в снегу идём на таран, достаём из сугроба анемичное бескровное созданье в одеяле, на манер туники перекинутое через пальто, с обмороженным багровым носом. Все кричим на него, перебивая ветер.

Писклявый слезокапный композитор, хватаясь за тополь, начинает стонать. Он же проклят! Что ни напишет — всё исчезает со временем в чужих руках! В его нет. Вот дома лежат ноты и не портятся, так сказать. А как продаст что или просто передаст другим сыграть — пиши пропало. Но он надеялся, проклятье на трек не перейдёт, ведь запись же электронная!..
В сумбурной логике перекатами вернулись в дом, пересняли ноты (все фотографировали), скинули проверенную музыку на свои носители.

И вечерком я увидел своими глазами, если музыку можно увидеть, как дойти от боли до распада. Чтоб точно выразить ощущения после.. Фотка с нотным листом открылась и тут же стала бледнеть. Значки исчезали, словно стираемые ластиком, будто из них выпивали краску или нажали на фильтр "размыть до прозрачного". Так же было и с остальными листами. Трек грузится, но не проигрывается. У всех одно и то же. Я ждал уже любых последствий, но компания отозвала даже претензию к ресурсу.

Парнишку этого сходил послушал после, выбрался, прости господи, в консерваторию.. Те же впечатления, как в сугробе: безликое тощее оно, пальцы уже сводит от игры, а какие его годы! Произведения все перекликаются и похожи на клиническую смерть, арктическую тоску и "мёртвую зыбь в семи частях" сразу.

Но что за сила за ним, когда он исполняет эти непрерывные конвульсии, стучащие и гремящие, бросающие в адские жар и озноб! Какое-то исступление охватывает слушателей, дамочки в фиолетовых буклях дышат лишь в паузы, во время же каскадов игры бледнеют, как те ноты.

Композитор ими не пользовался, к слову. Нотами. Как поставил что-то в начале на фортепиано, так и не перевернул ни разу. Из глубин это поднимается в нём и туда же уходит. Потому что запоминать такие партии — реально опасно для жизни.

Он был мужчина того распространенного типа, кто в обществе никогда не упоминал супругу. Не снимая кольца, не смущаясь, даже о семейной поездке говорил «я ездил минувшим летом в Кабардинку».

Так «якал» не только на корпоративах, но и в гинекологии, куда частенько сопровождал самых разных спутниц. Почти каждая из них в больничном коридоре говорила, что можно же ее бросить, детей у вас нет, имущество невеликое - суд поделит...
Он не соглашался, лишь утешал, понимая тяготу момента: мол, ничего бы у нас не вышло, я староват, а у тебя вся жизнь впереди. Вероятно, считал себя в эти минуты чуть не человеком чести, мучеником результатов случайных связей.

Впрочем, он был не таким уж плохим. Просто очень уставшим и запутавшимся. С женой он впервые решил развестись в тридцать с хвостиком, тогда загулял - беспутно, надолго - и испугался сам себя. Понял, что в юности не хватило этой бесшабашности. Спокойно и честно поговорил с женой.

А она, всегда рассудительная, порядочная и образованная женщина, его прокляла... Обычными словами, коротко и ясно. Потом встала с кресла и добавила, покрываясь пятнами, как при скарлатине: «Ты не имеешь права на пошлое потребительство. Выкидывать будешь девок своих и их отродье. Со мной, свинья, будь любезен жить и делать всё, что положено нормальным супругам. Вынудишь меня на еще один такой разговор - отравлю».

И тягомотный брак вроде продолжился, как тысячи других несчастных браков чужеродных партнеров, однако оброс неприятной чертовщиной. Он на подкожном уровне принял силу того проклятия - стоило ему к какой-то женщине ощутить больше, чем влечение, его начинало тянуть домой. Хотя там не было ничего и никого, вызывающего привязанность или простое привыкание. Но тянуло так, что он не раз бегом бежал от дальней парковки до подъезда.

Ему думалось, что он запуган от неведения, ведь избавляются как-то от подобного. Но куда-то сунуться было тоже страшно - он ничего не понимал в сферах, находящихся глубже и дальше морального популизма. Однажды подошел к монашенке в переходе, дав предварительно на храм, и начал мямлить нечто про «смуту в душе». А монашенка непонятного возраста всмотрелась в него и сдержанно сказала: «Ты мне не кайся. Ты поищи, в чем твой грех, да исправь, если можно». И пошла, а его деньги, он видел, так целой бумажкой и положила на картонное ложе местного бомжа.

Как-то на работе девочки из ИТО тараторили про женщину, которая раздает наследство своей родственницы. Та была известная «вещая женка», никакой награды за услуги никогда не брала, а помогала по личному выбору - если считала нужным. Ясновидящая и пророчица, занималась целительством, белой магией... И вот наследница раздает ее вещи согласно завещанию - тем, кто придет, достанется то, за чем они пришли.

Он зашел в обычную квартиру, уже пустую, находящуюся как будто в состоянии ремонта. Только тут в одной комнате было очень много женщин, стоявших в очередь в другую комнату, к племяннице умершей тети Наташи.

Когда он попал в маленькую спаленку, почти продремав час ожидания, то ощутил вдруг покой. Словно мама его, маленького баловника и любимца, спать укладывает под голубоватый свет абажура с рыбками... И он, стараясь не упустить воспоминание, вдруг четко изложил суть своей проблемы.

Уставшая неприметная женщина всё выслушала и выдала ему две белых плиточки 10х10 см с рисунком под гжель. Это, говорит, изразцы со старинной купеческой печки. Их тете Наташе ее мама оставила - на них есть заговор. На одном - хороший, на другом - худой. Вы дома положите их так, чтобы жена случайно разбила. Если можно проклятье снять, то хороший изразец цел останется...

Он включил логику и спросил, теряя из виду маму и уплывающих рыбок, «применяли» ли их раньше. Да, говорит, вот та купчиха-вдова, чья печка была, выбрала две случайные плиточки и нашептала на них, что свекор к ней сватается. Если он виноват в смерти сына - то пусть ответит. Если нет - то пусть она ответит за свое проклятье. Так свекор вскорости напился, полез на печь и упал на утварь: ухват, кочерга, штыри разные для дымохода. Затылок ему пробило, а упал вперед, на печку. Все изразцы послетали, два остались. Один треснул, другой нет. Купчиха треснувший заменила и те же слова сказала - чтобы помнить и свой грех.

Он спешил домой и размышлял, в ритм ногам, что хорошего конца у этой истории быть не может...
Удачно подложил жене пакетик с артефактами, на раковину, прям под локоть. Когда изразцы упали на пол, еще упрекнул ее, что подарки исторические не ценит, сюрприз расколотила. Жутко нервничая, открыл пакет - один пополам и с кусочками, другой без повреждений. Ужинал, бряцая вилкой и ожидая освобождения. Изразцы тайком сунул в диван.

В ДТП через пару недель попали вместе. Он - с последствиями, с серьезной инвалидностью. Она - ни царапины.

В одной маленькой деревне есть место, которое местные обходят стороной после заката. Это старый лес на окраине, где каждую ночь поднимается густой туман. Но этот туман необычный — сквозь него можно услышать странные звуки и увидеть силуэт огромного ежа, покрытого светящимися шипами.

Однажды пожилая учительница решила срезать дорогу через этот лес. Когда она проходила мимо старого дуба, из тумана раздался свистящий звук, будто воздух начал рваться на части. Перед ней возник еж — большой, колючий и совершенно неподвижный. Его глаза внезапно загорелись красным светом, а шипы начали издавать странный скрип, словно кто-то потихоньку раскручивал старые ворота.

Она попыталась обойти его стороной, но еж повернулся к ней. В следующее мгновение она услышала голос, говорящий на древнем языке: "Где лошадка?" Её передёрнуло от страха — казалось, что этот вопрос задают уже много веков.

Местные рассказывают, что этот еж связан с проклятием Чингис хана. Говорят, однажды великий хан потерял свою любимую боевую лошадь именно в этих краях. Он вызвал шаманов, которые создали специального хранителя — именно того самого ежа. Теперь этот ёж бродит по туману и ищет ту самую лошадь, которая исчезла много лет назад.

Чем глубже ты входишь в туман, тем больше вероятность встретить этого странного существа. Если он спросит про лошадь, лучше не отвечать сразу. Те, кто пытался ответить, часто слышали только свой собственный эхо и чувствовали острую боль от шипа, который внезапно оказывался в их одежде или даже коже. После такой встречи люди начинали видеть странные вещи: призраков лошадей, шаги без следов и даже свои же собственные тени, которые двигались самостоятельно.

Говорят, что те, кто кололся... шипом ежа, иногда забывали, как добраться домой, потому что каждый раз видели новые тропы в тумане.

По легендам, эта история началась с проклятия Чингис хана. Он хотел, чтобы никто не нашёл его потерянную лошадь, и теперь только ёж знает, где она находится. Возможно, он будет охранять эту тайну до тех пор, пока кто-то не ответит правильно на его вопрос.

А вы бы рискнули встретиться с этим ежом? Или предпочли бы обойти туман стороной?