«Это же естественно! Язык развивается!» — так обычно отвечают те, кто не видит проблемы в нашествии английских слов. Но давайте на минутку остановимся и спросим себя: а точно ли это развитие? Или нас просто убедили, что всё именно так и должно быть? "Кринж" — новое чувство или старое под новой вывеской? Да, слово кринж(от англ. cringe — "съёживаться") действительно передаёт особый вид неловкости — когда за кого-то настолько стыдно, что хочется провалиться сквозь землю. Но разве раньше в русском языке не было способов описать это чувство? Было:
-"Испанский стыд" — когда стыдно не за себя, а за другого человека.
- "Передёрнуло" — эмоциональная реакция на что-то настолько глупое или нелепое.
- "Жесть" — ситуация, после которой остаётся только сбежать.
Получается, вместо того чтобы развивать свою лексику, мы просто берём готовое слово из другой культуры. Потому что оно «звучит круче», «моднее» или «короче».
Мы сами выбираем англицизмы… или нам их навязывают?
На первый взгляд кажется, что да — мы свободны в выборе слов. Но стоит присмотреться повнимательнее:
-Кино и сериалы: большая часть контента, который мы потребляем, англоязычная. Мы привыкаем слышать слова вроде флекс, лука или чилл как нечто родное.
- Соцсети: алгоритмы активно продвигают тренды, пришедшие из западной культуры. Сами слова типа трэнд или инфлюенсер уже давно стали частью нашего обихода.
- Работа и бизнес: корпоративный мир буквально пропитан англицизмами — дейли, дедлайн, коучинг, онбординг.
Часто эти понятия можно легко перевести, но никто даже не пытается. Так что выбора у нас, как оказывается, совсем немного. Нам просто показывают одни слова чаще других — и со временем они кажутся единственно верными.
"Хотите, чтобы вас цитировали? Станьте сильнее!"
Звучит красиво, но это не совсем честный аргумент. Мощная экономика — не гарантия сохранения языка. Зато примеры других стран показывают, что дело вовсе не в масштабе, а в желании:
Китай несмотря на глобализацию, активно заменяет английские термины на свои собственные.
Германия несмотря на высокий уровень знания английского среди населения, немцы активно сопротивляются заимствованиям в повседневной речи и особенно в официальных документах. Лингвисты даже создают специальные комиссии, чтобы придумывать новые слова для современных реалий — например, Fernseher (телевизор) вместо TV, или Datenschutz (защита данных), вместо того чтобы брать прямой эквивалент из английского.
Испанский язык под угрозой влияния английского — особенно в латиноамериканских странах. Но в самой Испании существуют мощные институты, такие как Королевская академия испанского языка (Real Academia Española), которая регулярно обновляет словарь, предлагая адаптированные или переведённые варианты новых слов, вместо бездумного копирования английских терминов.
Япония страна, где глобализация давно стала частью жизни, но местный язык не только сохранил свою уникальность, но и активно развивается. Японцы часто создают свои собственные заимствования — wasei-eigo (японизм из английского), например: - salaryman — офисный работник; - komuteru от commuter — человек, который ездит на работу из пригорода. Это не просто копирование — это переработка чужих понятий под свой язык и культуру.
Видите закономерность? Чтобы защитить язык, не обязательно быть мировым лидером. Нужно просто ценить его.
Что происходит на самом деле?
За каждым англицизмом стоит не просто удобство — а смена мышления. Когда мы говорим лукап, а не образ, чекап, а не проверка, флексить, а не хвастаться — мы начинаем думать не на русском, а через призму другого языка. Это не призыв к тотальному запрету заимствований. Английские слова могут быть полезны, если они действительно заполняют пробелы в языке.
Проблема в другом: когда мы заменяем ими всё подряд — получается не обогащение, а размывание родного языка. Если мы хотим, чтобы русский оставался живым, богатым и выразительным — пора начать задумываться над каждым словом. Не оправдывать заимствования, а выбирать их осознанно. И помнить: есть много слов, которые родились здесь, до нас — и их тоже стоит услышать.
