Красота + Очарование

Одиночество прекрасно (неотразимо притягательно, очаровательно) своей кажущейся, мнимой недостижимостью. Одиночество прекрасно, как мечта, как то, чего нет. Человек, желающий одиночества (=«смерти»), самим этим желанием набивает ему всю ценность, красоту, привлекательность.
Одиночество прекрасно его не-имением. Для человека, желающего, но не имеющего одиночества, оно прекрасно.

Как только человек обретает одиночество, так сразу одиночество перестаёт быть прекрасным. И тогда, чтобы сделать одиночество снова прекрасным, человек сам лишает себя одиночества. И чем сильнее человек лишён одиночества, тем одиночество в его глазах (в его мнении, в его желании, в его мечтах) прекраснее.

На самом деле человек не может лишить себя одиночества (=«смерти»). Одиночество – неотъемлемое свойство всякого человека. Но, пребывая всегда в одиночестве (=в «смерти»), человек от скуки смертной погружается в сновидение (=в «жизнь»), в котором видит «себя» в окружении «других» людей и прочих мерзких (=мёртвых) тварей.

Чем прекрасно одиночество? Тем, что в одиночестве (=на Небе, в счастливом небытии) ты можешь смотреть сновидение о твоей (насквозь воображаемой) жизни на Земле. Из этого сновидения ты можешь в любой момент проснуться (=«умереть») и обнаружить твоё вечное одиночество – твою вечную смерть.
Обнаруживая твоё неотъемлемое, вечное одиночество, ты лишаешь себя всего прекрасного. Непосредственно в самом одиночестве (=в "смерти") нет ничего прекрасного. Вся прекрасность - смотреть на одиночество со стороны.

В чём состоит твоя жизнь на Земле? В том, что при любом направлении твоего внимания ты видишь своё одиночество (=свою "смерть") со стороны.
Прекрасность одиночества - прекрасность "смерти" при взгляде на неё со стороны. Ты радуешься или огорчаешься тому, что "смерть" (=счастье) для тебя пока ещё только пред-стоит.

Всю жизнь на Земле (=в собственном сновидении) ты только и делаешь, что любуешься (восхищаешься, ужасаешься) своему одиночеству, которого у тебя, якобы, нет. Но постепенно ты всё же осознаёшь своё вечное одиночество - погружаешься обратно в одиночество, в твою вечную "смерть". И этим самым избавляешься и от всего прекрасного, и от всего ужасного.

В "смерти" (=в одиночестве) нет ни ничего прекрасного, ни ничего ужасного. Всё прекрасное и ужасное - в недостижимости одиночества (в недостижимости "смерти"), в отсутствии (в дефиците, в желании) одиночества. Чем больше ты желаешь, но не имеешь одиночества, тем оно (одиночество) прекраснее (очаровательнее, притягательнее, восхитительнее).

«Когда поймешь умом, что ты один на свете,
И одиночества дорога так длинна,
То жить легко и думаешь о смерти,
Как о последней капле горького вина.

Вот мой бокал, в нем больше ни глотка
Той жизни, что как мед была сладка.
В нем только горечь неразбавленной печали,
Оставшейся на долю старика.

Бокал мой полон, но друзей не стану
Я больше угощать питьем своим.
Я их люблю, дай боже счастья им.
Пускай они пьют воду из под крана...»

Чем, например, мужчина восхищается, любуется, прельщается в прекрасной женщине? Своей "смертью" - своим одиночеством. Красота "смерти" спасает мужчину от "смерти" - от одиночества. Совокупление мужчины с женщиной лишает женщину (="смерть" мужчины) красоты, и мужчина обретает искомое одиночество.

"Ты ушла рано утром, чуть позже шести,
Ты ушла рано утром, где-то чуть позже шести.
Бесшумно оделась, посмотрев на часы,
На пачке "LM" нацарапав: "Прости".
*
Я искал тебя здесь и там, и думал: "Свихнусь!"
Я не нашёл тебя ни здесь и ни там -
Всё, теперь точно свихнусь..
О, гитара и струны - священный союз,
Когда кидает любовь, начинается блюз…"

пожалуйста, просто остановись на секунду и посмотри на радугу в посёлке Татарстана♡

Обидеть – влюбить в «себя», очаровать, приворожить, заколдовать, загипнотизировать. Обидеться - влюбиться. Простить – разлюбить.
Все, на кого мы обижены – наши любовники, к которым мы привязаны "любовью", независимо от того, хотим мы этого или не хотим. Все, кто любят нас, обижены нами. Все, кого мы любим, обидели нас. «На обиженных воду возят».

Они обидели нас «красотой», которую мы разглядели в них, но которой они, как правило, не видят в себе. Мы любуемся красотой, привязаны к красоте, которая при этом не наша. Мы можем только смотреть, как лиса на виноград, но не можем ею обладать. Чтобы простить, необходимо обладать, а это практически никогда невозможно.

Если кто-то видит в нас некую красоту, то мы сами этой красоты в себе видеть не можем. Мы можем увидеть красоту только в «других». В результате красотой все так или иначе восхищаются, любуются, но никто ею не обладает. Красота неуловима, как «неуловимый мститель».
С красотой можно распрощаться - она может исчезнуть, пропасть, раствориться, но красоту невозможно простить - невозможно ею обладать. Всем приходится быть в положении вечно голодной лисы.

«Голодная кума Лиса залезла в сад;
В нем винограду кисти рделись.
У кумушки глаза и зубы разгорелись;
А кисти сочные, как яхонты горят;
Лишь то беда, висят они высоко:
Отколь и как она к ним ни зайдет,
Хоть видит око, да зуб неймет.
*
Пробившись попусту час целой,
Пошла и говорит с досадою: «Ну, что́ ж!
На взгляд-то он хорош,
Да зелен — ягодки нет зрелой:
Тотчас оскомину набьешь».

В этом смысле красота - это самый настоящий мираж, иллюзия, призрак, привидение,. Чтобы увидеть красоту, мы должны сами её нарисовать на пустом месте. Мы - творцы той красоты, которой восхищаемся.
Мы (получается) не можем простить себя за то, что (случайно, непроизвольно, ненамеренно) нарисовали её на горе (=на "любовь") себе.

Мы не можем простить красоту за "любовь" (за отравление "любовью"), которую она в нас вызывает. Красота - яд! Адам вкусил красоты и в тот же "день" умер. Дурной пример заразителен.
«Споткнувшись о любовь, можно подняться без труда, но погрузившись в нее, уже не выбраться». Вечная нам память, вечные муки, гореть в аду - гореть в "любви" к миражу! Вечный "праздник непослушания", вечный выходной в этом Гробу Господнем.

Именно "любовь" и красота надёжно укрыли нас от "бога" в гробу этого мира - сделали дьяволом, падшим ангелом (Пигмалионом), преклонившимся перед красотой своего собственного творения (Галатеи).

"Твой волшебный мир чистый, как алмаз,
Чтоб увидеть все, не хватает глаз.
И любой из нас входит в город твой,
Преклонив главу перед красотой..."

Как же мы можем простить красоту (Галатею) за это святотатство - за кражу у нас (у Пигмалиона) рая? Никак и никогда. Будем дуться на неё "как мышь на крупу".
Красота нас погубила и продолжает безжалостно губить. Будем мстить. "Око за око, зуб за зуб".

"Отлетела листва, у природы - свое обновленье,
И туманы ночами стоят и стоят над рекой.
Твои волосы, руки, и плечи твои - преступленья,
Потому что нельзя быть на свете красивой такой.
*
Эти желтые листья в ладони свои собираешь -
Отсверкали они и лежат на холодном лугу.
И ты сердцем моим, словно листьями теми играешь,
И бросаешь в костер, не сжигай только нашу мечту.
*
Я боюсь твоих губ, для меня это - просто погибель.
В свете лампы ночной твои волосы сводят с ума.
И все это хочу навсегда, навсегда я покинуть,
Только как это сделать - ведь жить не могу без тебя."

Мужик страшен (=страстен =очарован) в той мере, в какой вос-хищён (поражён) женщиной - лицезрит женщину. Лицо мужика – это застывшая маска ужаса (страха), который охватывает человека при виде (так называемой) «женщины».

Иначе говоря, "женщина" – это (та самая) медуза Горгона. Мужчина смотрит на монстра, который называется «женщиной» и невольно, непроизвольно, спонтанно становится лицом этого монстра.
Непосредственный, прямой (проникновенный, пронзительный) взгляд на женщину (=медузу Горгону) обращает всё живое в камень.

И, наоборот, женщина (монстр) смотрит на мужчину и становится лицом мужчины.
Иначе говоря, вся внешняя (явная) «красота» женщины – это внутренняя (тайная) красота мужчины. А вся внешняя (явная) монструозность мужчины – это внутренняя (скрытая) монструозность женщины.

Таким образом, "женщина" - чрезвычайно мерзкая сущность, которая неким чародейством - (колдовством) крадёт внутреннюю "красоту" у мужчины и напяливает её, как маску, на "себя".
Лицо мужчины показывает женщине всю её чудовищно-отвратительную (омерзительную) внутренность, её насквозь гнилую душу. Лицо женщины (напротив) показывает мужчине его внутреннюю красоту.

В результате мужчина купается в более-менее красивых лицах женщин - купается в собственной красоте. Но при этом женщина, спрятавшись в мужской (=от мужчины) красоте, остаётся чрезвычайно опасным для мужчины чудовищем.

Женщине же приходится плескаться в мордах медвежьих - в собственной внутренней грязи. Её окружает мир монстров, который она для "себя любимой" проецирует изнутри наружу.

"Скажи мне кто твой друг, и я скажу кто ты".

=Скажи мне, как выглядит твой друг (пришли его фотографию, образ жизни и прочее), и я скажу как (на самом деле) выглядишь ты. Твоё (любого человека) лицо - не то, каким его видят другие люди на твоей голове. Твоё лицо - то, какими ты видишь лица людей вокруг тебя.

"Женщина" в полном соответствии со своей внутренней (=настоящей) сущностью, любит купаться в собственном дерьме - в собственных испражнениях, которыми она и питается. Именно поэтому любое сборище женщин - это всегда гадюшник.