Корабль + Траулер

Иногда случается так, что одно судно за время своей службы может неоднократно поменять не только владельцев, но и страны, роли, предназначения. О причудливой судьбе одного из таких кораблей и пойдёт речь ниже.

В июне 1917 года на верфи Chantier Augustin Normand в Гавре для французского военно-морского флота заложили корабль под названием Lamproie. В то время на основе рыболовных траулеров был создан проект Gardon. Это были патрульные суда для действий в прибрежной зоне. Выбор таких кораблей в качестве основы для проекта основывался как на высоких показателях их мореходности, так и на срочной необходимости. Продолжалась Первая мировая война, и командование французского флота не могло исключать диверсий со стороны Австро-Венгрии или Германии.

Все девять построенных единиц имели в длину 49,5 м, ширину 7,6 м и осадку 3,3 м. Проектное водоизмещение составляло 654 тонны. Энергетическая установка мощностью 550 л.с. состояла из одной паровой машины тройного расширения, работавшей на один винт. Пар подавался от одного котла Бельвилля со смешанным угольно-нефтяным отоплением. Эти котлы ранее предназначались для так и недостроенного впоследствии линкора Flandre типа Normandie. Максимальная скорость составляла 11 узлов. Вооружались корабли одним 100-мм и одним 47-мм орудиями.

Lamproie был спущен на воду в январе 1918 года, а вступил в строй после различных проволочек только 8 сентября того же года. Первая мировая закончилась 11 ноября, так что практическая надобность в переделанных траулерах стала сомнительной. Тем не менее Lamproie находился на действительной службе до 1 мая 1919 года, патрулируя атлантическое побережье Франции.

Содержать значительный флот разорённая войной Франция не могла. Первым делом было решено избавиться от наименее полезных кораблей. Все суда типа Gardon попали под вывод из строя. Lamproie был разоружён, выведен из эксплуатации и 17 июня 1919 года прибыл в порт Рошфора. Там его выставили на продажу. Корабль стоял на приколе почти год. Но 4 мая 1920 года Lamproie и его систершип Goujon были выкуплены компанией Lascaret & Dupuis.

Вскоре бывшее патрульное судно прибыло в Марсель, где началось его обратное переоборудование в грузовой пароход. Это обходилось довольно просто и дёшево благодаря тому, что конструкторы не только брали за основу конструкцию рыболовного траулера, но и не особо её изменяли.

С 1920 по 1934 год Lamproie активно работал в качестве рыболовецкого судна. Однако вследствие экономического кризиса — «Великой депрессии» — фирма разорилась, и бывший патрульный корабль снова оказался выставлен на продажу. В том же году его купил бельгийский аристократ барон Байенц с целью переоборудования в яхту.

Барон оплатил услуги верфей Марселя, на которых траулер был основательно модернизирован. В частности, паровой двигатель был заменён на дизельный такой же мощности, демонтированы краны и устройства для ловли рыбы, изменена планировка внутренних помещений, проведена их отделка и т.д. Кроме того, бельгиец переименовал судно в White Diamond и зарегистрировал в Великобритании, хотя де-факто яхта так и оставалась на Лазурном берегу Франции. Какие-либо подробности об истории White Diamond с момента окончания работ и до конца 1937 года не известны.

В конце 1937 года яхтой заинтересовалось правительство Италии. На апрель 1938 года намечалась свадьба короля Албании Зогу I Скандербега III на венгерской графине Геральдине Аппоньи. Итальянцы, поддерживавшие албанцев и стремившиеся установить максимально тесные связи с ними, задумали подарить королю личную яхту. Их выбор и пал на бывший французский патрульный корабль.

Впрочем, заключить сделку к свадьбе не успели. Покупка состоялась только в июне 1938 года. Яхту привели в Италию, где дали ей громкое имя Albania, усовершенствовали под «королевский» уровень и передали королю Зогу I. У Албании военно-морской флот хотя и был, но совсем незначительный. Королевская яхта вошла в его состав не только в качестве одного из крупнейших кораблей, но и в качестве флагмана. Впрочем, долго флот она не возглавляла: уже в апреле 1939 года Италия оккупировала Албанию и реквизировала все корабли.

Яхта Albania вернулась в руки итальянцев, переименовавших её в Illiria и переклассифицировавших во вспомогательную канонерскую лодку. На неё поставили вооружение в виде двух 13,2-мм пулемётов. 1 июня 1939 года лодка вошла в состав Королевского итальянского флота и приступила к службе на Адриатике. Во время Второй мировой войны Illiria не только патрулировала побережье, но и служила в качестве транспорта между метрополией и побережьем Далмации.

Когда 8 сентября 1943 года правительство в Риме перешло на сторону союзников, Illiria находилась в Сплите. Канонерская лодка смогла без помех со стороны верных немцам частей прибыть в Бриндизи, где её продолжили использовать в качестве сторожевика. В феврале 1944 года корабль перешёл в Таранто. Там с него сняли оба пулемёта и использовали сперва как транспорт, а затем и вовсе поставили на прикол.

После окончания Второй мировой войны Illiria, как трофейный корабль, подлежала возвращению Албании. Но по неизвестным причинам она так и осталась в составе итальянского флота. Формально корабль находился на активной службе как канонерская лодка, но де-факто продолжал стоять в Таранто. В 1949 году Illiria исключили из списков флота, но сей факт никак не отразился на её службе. Она продолжала стоять там же, где её оставили в феврале 1944 года. Вспомнили о бывшей королевской яхте только в 1958 году. Но к тому моменту что-либо восстанавливать на ней уже смысла не было, и 1 июня Illiria продали на слом одной итальянской фирме.

Так закончился извилистый путь судна, успевшего побыть французским патрульным кораблём и рыболовным траулером, яхтой богатого бельгийца под британским флагом, королевским кораблём и флагманом военно-морского флота Албании и, наконец, итальянской канонерской лодкой и транспортом. И вся эта история изобилует странными поворотами, происходящими на фоне главных исторических событий первой половины XX века.

Материал подготовлен волонтёрской редакцией «Мира Кораблей»

Автор: Даниил Ли.

Ну чё, котаны, техногенка?

Сегодня очередное кораблекрушение, БАТМ «Дальний восток» (в девичестве "Стенде"). Давно хотел о нём написать, ибо тема лично мне близкая, эту кухню я повидал изнутри. Так что присаживайтесь поудобней, сейчас я расскажу, как это всё работает.

Летом недоброй памяти четырнадцатого года я с голодухи завербовался на рыбообработку на траулер (не «Дальний восток», но плюс-минус похожий). Вам что-нибудь говорит слово «крюинг»? В общем, в моря обычно вербуются через крюинговое агентство. Это такой посредник между моряком и судовладельцем. Оно подыскивает кадры для работодателей и работу для моряков соответственно. Именно крюинг сделает вам документы матроса за неделю, даже если вы выросли посреди Сахары, и моря в глаза не видели, и подберёт подходящую вакансию. На рыбообработку набирают вообще любого, кто готов работать, работа собачья, зарплаты невеликие, так что и работает там, скажем так, ни разу не элита. Но это ещё полбеды. Как человек, который ВНЕЗАПНО матросское образование (а не просто документы) за плечами имеет, я дико охуел, едва попав на борт. Ни с какими действиями по аварийному расписанию меня не ознакомили, ни к какой аварийной команде не приписали. Где находятся спассредства, я выяснял сам, а матчасть судна была в таком состоянии, что у меня волосы зашевелились везде. Большинство же моих коллег были набраны вообще с улицы, и такими сложными вопросами просто не заморачивались. Крашеный на десять слоёв суриком РТМ последний раз видел капремонт, подозреваю, ещё до моего рождения. Офицерский состав вызывал острое желание взять и уебать, а пухленький, пидороватого вида капитан, по слухам был родственником кого-то из судовладельцев. Во всяком случае, ни как рыбак, ни как моряк профессионализмом он не блистал. В общем, траулер был типичным представителем лучшей части рыболовецкого флота в Охотском море.

«Дальний Восток» же относился к худшей части. Это значит, что владельцы экономили вообще на всём. Траулер не просто был ушатанный – он вообще не соответствовал нормам и в море выходил за откаты соответствующим проверяющим. Для ещё большей экономии часть команды набиралась по иностранным крюиговым агенствам. То есть если у нас моряк платит фиксированную, вполне посильную, сумму крюингу наперед за помощь с трудоустройством и оформлением документов, то какой-нибудь филиппинский/малазийский крестьянин тамошнему агентству просто продает свою жопу в аренду на определённый срок и прав там никаких не имеет. Их там сгоняют в загон и практически продают в рабство на срок действия контракта тому судовладельцу, кто готов за них платить. Квалификация у них никакая, зато стоят они недорого, кормить их можно практически помоями и ропщут они значительно меньше, чем «зажравшиеся» отечественные кадры, которым то душ подавай хотя бы раз в несколько дней, то корми не протухшей капустой. Поскольку мало кто из них владеет хотя бы английским, общение обычно идёт через их локального бригадира. Дёшево, сердито, для конвейера практически идеально. Звериный лик капитализма во всей красе.

Что меня больше всего удивляло в этом бардаке, так это уникально малое количество катастроф при такой концентрации распиздяйства. Лично я отпахал полтора месяца до истечения договора (покойный «Дальний Восток», кстати, тогда видел у берегов Камчатки), сошел на берег, сплюнул и зарёкся связываться с рыболовным флотом, даже если буду с голоду помирать. А полгода спустя увидел в новостях репортаж о крушении «Дальнего Востока»…

Теперь, когда вы представляете себе атмосферу дальневосточной рыбодобычи, вы без труда поймёте причины катастрофы. Ушатаный, не имевший права выходить в море траулер с командой, набранной где попало, вел добычу посреди зимнего(!) Охотского(!) моря (пусть дата второе апреля вас не смущает, в тех широтах это ещё полноценная зима), что же могло пойти не так? Для пущей оптимизации процесса траление велось поочередно обоими тралами (пока один с уловом на палубе судно вымётывает второй). При сильной волне перегруженное судно, взяв на левый борт трал со 130 тоннами рыбы потеряло остойчивость, перевернулось и затонуло около четырёх часов ночи (чему также поспособствовали малое количество топлива и вырезанные для увеличения объёма трюма водонепроницаемые переборки). Кто сказал «экономия»? Набранный с миру по нитке экипаж не умел не то что в БЖС, но даже в элементарный русский, а поскольку учения там отродясь не проводились, многие не сумели найти ни гидрокостюмы, ни спасжилеты (которых всё равно на всех не хватало). 63 человека сумели спастись, 69 – не сумели.

По итогам расследования посадили пятерых: экс-капитана (ибо действующий погиб при крушении), двух замов директора компании-судовладельца (один сразу попал под амнистию, впрочем, бог шельму метит – он помер через год), начальника отдела безопасности мореплавания, сертификации, наблюдения за флотом "Сахалинрыбвод" (за халатность) и государственный инспектор морского отдела Северо-Восточного территориального управления Федерального агентства по рыболовству (за взятку). Получили они по шестерочке в среднем. Компанию оштрафовали на 6,25 млн рублей за гастарбайтеров на борту (да, они там ещё и нелегально были!), бурление постепенно улеглось. До следующего раза. Сколько таких корыт по-прежнему бороздит просторы Охотского моря, и когда утонет следующее – не знает никто…

P.S. Траулер, на котором я плавал, сгорел через год на рейде в Совгавани. Никто не погиб.

Автор: Даниил Ли.
Оригинал: https://vk.com/wall-162479647_282651

Пост с навигацией по Коту

Подпишись, чтобы не пропустить следующую техногенку!

Все остальные техногенки здесь: pikabu.ru/@Cat.Cat/saved/1426045

_______________

Аббревиатуры из текста:
БАТМ - Большой автономный траулер морозильный

РТМ - Рыболовный траулер морозильный

БЖС - Борьба за живучесть судна

Более полувека назад в водах Бристольского залива Берингова моря, что у берегов США, произошла трагедия: утром 19 января 1965 года наряду с экипажами трех средних рыболовных траулеров "Севск", "Себеж", "Нахичевань" из Беринговоморской промысловой экспедиции море забрало 24 моряков с СРТ-423 "Бокситогорск", приписанного к Находке. Несмотря на борьбу, люди оказались бессильны перед ледяной пучиной. Выжил лишь один человек. Всего погибло более ста рыбаков с четырех кораблей.

11 февраля 1965 года в газете "Правда" появилась небольшая, но страшная заметка:

"Соболезнование Центрального Комитета КПСС и Совета Министров СССР. В результате жестокого шторма, сопровождавшегося морозами до -21°C и интенсивным обледенением, 19 января сего года погибли находившиеся на промысле в Беринговом море средние рыболовные траулеры "Бокситогорск", "Севск", "Себеж" и "Нахичевань". Центральный Комитет КПСС и Совет Министров СССР выражают глубокое соболезнование семьям погибших на своём посту моряков советского рыбопромыслового флота".

Официальная заметка не раскрывала масштаб трагедии, но рыболовы Сахалина и Владивостока, откуда в свой последний промысел уходили указанные траулеры, прекрасно знали поименно всех 106 человек, бесследно пропавших в холодных водах Бристольского залива. Здесь стоит упомянуть, что в том роковом шторме погибли экипажи шести японских рыболовных судов – о них мы не знаем вообще ничего.

Роковое заблуждение

Каждую зиму и весну, начиная с 1959 года, в район островов Прибылова много лет подряд выходили суда Беринговоморской экспедиции. Это были крупнейшие в мире операции рыбодобывающего флота, в которых одновременно принимали участие до двухсот кораблей. В Беринговом море рыболовную деятельность по вылову сельди вела Беринговоморская промысловая экспедиция, состоящая из Камчатской, Сахалинской и Приморской рыболовных флотилий. В тот злополучный день несколько десятков судов находились непосредственно в Бристольском заливе у берегов США.

18 января 1965 года часть судов, закончив сельдевой промысел в северной части Бристольского залива, двинулась к югу, где промысловая разведка обнаружила камбалу. Переход на юг сопровождался сильным волнением моря и порывистым ветром, отчего брызги волн, обильно падающие на надстройки судов, тут же замерзали при большой минусовой температуре. На судах началось обледенение корпусов, надстроек, тросов, такелажа и рыболовного оборудования.

Обледенение

Бывалые моряки знали, что при сильном обледенении, из-за скопления на борту судна больших масс льда выше ватерлинии у судна меняются характеристики остойчивости – способности судна восстанавливать своё пространственное положение по крену и дифференту после "возмущающего воздействия", то есть, обычной качки. При запущенном случае обледенение может привести к опрокидыванию судна, так называемому оверкилю. Способ борьбы с этим явлением только один – физическое устранение льда, иначе говоря его скалывание и выбрасывание за борт.

А теперь представьте себе обстановку, которая царила на борту промысловых судов, шедших по Бристольскому заливу 18 января 1965 года: температура воздуха до -21°C, порывы ветра до 35 м/с, сильный шторм силой до 10-12 баллов с волнами в несколько метров высотой.

Руководство Беринговоморской промысловой экспедиции, оценив складывающуюся обстановку, дало указание всем судам отойти севернее, к самой кромке сплошных льдов, где можно было избежать больших волн, а, следовательно, и серьезного обледенения.

Капитаны и штурманы рыболовных судов Беринговоморской экспедиции проявили своё высокое мастерство судовождения – практически все ее суда сумели отойти севернее и укрыться от непогоды, прижавшись ко льдам.

Вечером 18 января на кораблях прошла перекличка, капитаны по радио докладывали об обстановке. В числе других в эфире отметились капитаны средних рыболовных траулеров "Нахичевань", "Себеж", "Севск" и "Бокситогорск". Сыпались доклады об обледенении, но паники не было – люди считали, что справляются с ситуацией. Тем более что многие экипажи уже не раз сталкивались с такой проблемой и думали, что справятся с ней и на этот. Но судьба распорядилась иначе.

Шторм

Ночью шторм усилился, и в полной мере это ощутили на себе те, кто еще не успел подойти к спасительной кромке льда. Анатолий Антоненко, молодой капитан среднего рыболовного траулера "Севск", в какой-то момент осознал, что на борту его судна ситуация выходит из-под контроля, и по радио попросил помощи у Михаила Дворянцева, капитана среднего рыболовного траулера "Себеж", который находился от него неподалёку. Эта просьба не выглядела криком о помощи. Очевидно, Антоненко решил подстраховаться, и на случай катастрофы иметь рядом другое судно, которое могло бы подобрать экипаж.

Михаил Дворянцев на "Себеже" был капитаном нештатным — штатный перед выходом заболел, и руководство Невельской базы тралового флота попросило Михаила, опытного капитана, выйти в море на "Себеже". Дома у Дворянцева осталась супруга и четверо детей. "Себеж" пошел к "Севску". А в это время рыболовные суда, спешившие на север к спасительной кромке льда, продолжали быстро обрастать льдом – волны и сильнейший ветер в совокупности с 20-градусным морозом делали своё дело.

Экипажи судов отчаянно боролись с обледенением, но динамика была не в их пользу – траулеры с каждым часом все больше и больше теряли свою остойчивость, и уже с трудом могли противостоять качке. Лёд нарастал со скоростью 2-3 сантиметра в минуту (10-15 тонн в час). Для судов, длина которых не превышала 40 метров, а водоизмещение было не более 500 тонн, это было критически опасно.

"В ту ночь порывы ветра достигали ураганной силы – до 35 м/с. Резко упала температура. Руководство Беринговоморской промысловой экспедиции вечером 18 февраля передало на все суда радиограмму о штормовом предупреждении, — вспоминал уцелевший участник той экспедиции Игорь Пудов. – Всем промысловым судам предписывалось спешно идти на север, к границе сплошных льдов. Но в то же время категорически запрещалось заходить в ледовые поля — у многих траулеров корпуса были уже старые, истонченные".

"Мы работали без перерыва 36 часов, — рассказывал Иван Бирюк, бывший в экспедиции третьим помощником капитана СРТ "Повенец". – Лед нарастал на глазах. Управление нашим судном обеспечивали четыре человека, остальные двадцать два члена экипажа окалывали лед. У многих были сильно обморожены руки, лица, но люди с палубы не уходили".

Помимо опрокидывания от потери остойчивости, государственная комиссия, которая позже расследовала обстоятельства гибели судов, пришла к заключению, что могло иметь место разрушение корпусов судов от воздействия льдин, которые под натиском сильнейшего ветра, буквально носились по поверхности воды. А так как многие суда были порядком изношены, а их корпуса были истончены, то такая версия вполне имела право на существование. Один сильный удар ледяной глыбы мог иметь эффект попадания в борт судна боевой торпеды – со всеми вытекающими (вернее будет сказать – втекающими) последствиями – затопление отсеков, крен, и при нарушенной из-за обледенения остойчивости – оверкиль.

"Обычно я регулярно пересаживался с судна на судно и таким образом утром 18 января перешел на борт "Бокситогорска", – вспоминал Игорь Пудов — Вечером, уже после капитанского часа, начальник промысловой экспедиции Пахомов попросил меня перебраться на СРТ "Полесье", который повредил винт и стоял во льдах в ожидании буксира. Я предложил сделать это на следующий день, когда "Бокситогорск" подойдет к борту плавбазы сдавать выловленную рыбу. А когда сверили координаты, то оказалось, что плавбаза "Николай Исаенко" уже на горизонте. Погода позволяла, и капитан "Бокситогорска" Павел Козлов, не швартуясь, высадил меня на флагманскую плавбазу. Во время этой операции румяный и жизнерадостный старпом Анатолий Самухин весело заметил: "Федорыч, куда торопишься? Вот заловимся, тогда и пересядешь". Это было около 19 часов 18 января".

Всю ночь бушевал сильнейший шторм. Невозможно себе представить то отчаяние, которое охватило людей, находящихся на рыболовных судах, стремительно обрастающих глыбами льда – усилия по его удалению, которые прилагали моряки, не могли покрыть прироста обледенения. Все это видели и прекрасно понимали, что так долго продолжаться не может. Очевидно, что люди работали за пределом своих сил, слишком уж ясные были ближайшие перспективы.

Один спасенный

Утром 19 января начался капитанский час, который вёл Николай Павлов — капитан-директор плавбазы "Николай Исаенко". В эфир выходили капитаны судов, докладывали о том, как прошла ночь, о своих проблемах, о происшествиях.

И в этот момент через треск эфира пробился встревоженный голос капитана траулера "Уруп" Геннадия Панфилова: "На моих глазах только что перевернулось судно. Видимость плохая, чуть сам в него не врезался! Как поняли? Прием".

Все оторопели. Ведь каждый прекрасно понимал, в каких условиях прошла штормовая ночь, и вот… кто-то… Павлов запросил подробности, и спустя какое-то время "Уруп" подошел ближе к перевернувшемуся судну. Совершив разворот вокруг виднеющегося в море киля, капитан "Урупа" доложил, что ясно видит на борту судна название "Бокситогорск" и двух человек, находящихся на корпусе судна. Штурман "Урупа" отметил координаты места трагедии: 58°32" северной широты и 172°48" восточной долготы.

"Держатся за киль", — добавил в эфир капитан "Урупа".

СРТ-423 "Бокситогорск" были приписан к порту Находка, на его борту находилось 25 человек во главе с опытным капитаном Павлом Козловым. И экипаж, и капитан считались опытными моряками и были на хорошем счету среди рыболовов. Но, тем не менее, "Бокситогорск" оказался в перевернутом положении.

Средний рыболовный траулер СРТ-300

"Судно развернуто по ветру, нос притоплен. Людей смыло, вижу их в воде, попробую поднять, – доложили с "Урупа", и чуть позже добавили, – выхватили из воды одного человека, второго не видно".

Спасенным оказался старший мастер добычи Анатолий Охрименко. Чуть позже удалось поднять тело матроса Валентина Ветрова. Остальные 23 человека из экипажа "Бокситогорска" навсегда пропали в ревущей морской стихии.

Из воспоминаний Анатолия Охрименко:

"Еще 18 января мы ловили рыбу. Окалывались, выходили на палубу повахтенно. Машина работала на малых оборотах, держались носом на волну. Вечером пошли в лёд. К утру 19-го ветер усилился, лёд разметало, а потом нас вынесло на чистую воду. Порывы урагана были настолько сильные, что нас клонило на борт не столько волной, сколько ветром. Но судно держалось против зыби, хорошо слушалось руля. На вахте стоял второй помощник Александр Огарь, очень опытный, хороший штурман.

Без пятнадцати восемь утра мы впятером забежали в кают-компанию попить чаю. Только я налил стакан, как почувствовал: судно резко легло на левый борт. Не успело выровняться – вторая волна положила его ещё круче. Больше "Бокситогорск" не поднялся. Мы бросились из кают-компании. В коридоре я увидел боцмана Александра Новикова. Из-за сильного крена он лежал на переборке, я крикнул ему "Прыгай!", ухватился за поручни, подтянулся и вылез на борт.

Пришёл в себя, когда траулер опрокинулся, но был ещё на плаву. Я лежал на днище, ухватившись за киль. Рядом увидел матроса Николая Козела. Через минуту из воды где-то около фок-мачты вынырнули ещё двое. Кок Хусанов и матрос Булычев. Они не могли подплыть к судну, потому что работал винт. Два раза волна накрывала меня, на третий смыла с киля. Когда осмотрелся немного, вокруг никого не было. Только слышал, как кто-то кричал.

Видимость была очень плохая, потому что от сильного мороза над водой стелился пар. Случайно натолкнулся на небольшую льдинку. Забраться не смог, потому что она переворачивалась, да и сил уже было мало. Кое-как уцепился за неё, так и держался. Руки уже не слушались, голова обледенела, и я почти ничего не видел. Вдруг кончился снежный заряд, и я заметил корпус траулера буквально в сотне метров от себя".

Из воспоминаний старшего мастера добычи траулера "Уруп" Анатолия Журбы:

"Утром 19-го, в тот самый момент, когда команда завтракала, был замечен какой-то плавающий предмет. С трудом разобрали – днище перевернутого судна, а на нём человек. Объявили тревогу: "Человек за бортом!". Увеличили обороты двигателя до предела. Добрались почти вплотную до опрокинутого судна и здесь уже заметили людей в воде. Волнение одиннадцать баллов, ветер ураганный. Еле-еле смогли подойти к тому, кто был ближе. Подняли его на борт. Нас отнесло от "Бокситогорска". Порой машины не справлялись ни с ветром, ни с волной. Но за бортом люди… Мы сделали всё, что могли, и даже больше, чем всё. Мы трижды подходили вплотную к корпусу опрокинутого судна. В любое мгновение волна могла нас бросить на него, и тогда…. Тогда бы я не рассказывал всего этого. Спасти удалось только одного".

Японские рыбаки

Когда плавбаза "Николай Исаенко" прибыла в район катастрофы, среди волн десятибалльного шторма "Бокситогорск" еще виднелся из воды. Капитан-директор Николай Павлов принимает решение подойти к гибнущему судну с наветренной стороны, развернуться к нему лагом и прикрыть своим корпусом от наката сильнейших волн. Очевидцы вспоминали, что разворот огромной плавбазы проходил буквально на пределе её возможностей – крен достиг двадцати градусов, и на мостике было слышно, как в столовой полетела с полок посуда. Завершив циркуляцию, плавбаза встала рядом с перевернутым "Бокситогорском", но что-либо сделать не получилось – задрав корму, в 12.39 по местному времени траулер быстро ушел под воду.

В газете "Рыбак Приморья" после трагедии было опубликовано письмо В. Зайцева, который стал очевидцем тех событий:

"Меня отправили в экспедицию, в ремонтную группу на плавбазу "Советский Сахалин". Когда на каком-нибудь добытчике отказывало оборудование, нашу ремонтную группу высаживали туда. В январе 1965-го погода в Беринговом море стояла отвратительная, и работы у нас было много: на добытчиках штормами заливало электродвигатели траловых лебедок. Наша плавбаза, конечно, тоже попала в тот дичайший шторм. Страшное дело! Вода беспрерывно набегала на палубу и тут же превращалась в лед. Носовые ванты, все выступающие части на палубе превратились в ледяные глыбы. И это на огромной плавбазе! Трудно представить, что вытворял шторм над утлыми траулерами. И вот, помню, наша плавбаза застопорила ход, и мы увидели у самого борта киль перевернувшегося СРТ, который периодически накрывала очередная волна. А через пару часов подошли еще к одному перевернутому кверху килем траулеру.

Ни людей, ни досок или бочек вокруг погибших судов не было видно, все поглотили вода и лед. Уже потом мы узнали, что всего погибло четыре траулера.

Остальным повезло, и некоторым — не без помощи нашей плавбазы, которые она прикрывала высоким бортом от ветра, пока они обкалывались. А когда шторм, наконец, утих, снабжали добытчиков своим хлебом, потому что им было не до выпечки. И еще я знаю, что сразу после шторма многие рыбаки стали подавать заявления о списании на берег".

Далее очевидец говорил, что наблюдал второй траулер вверх килем. Возможно, что речь шла об одном из шести японских рыболовных судов, которые так же погибли в этот день в Бристольском заливе.

Суда Невельской базы

Люди, наблюдавшие трагедию "Бокситогорска", которая развернулась на их глазах, еще не знали истинного масштаба драмы, которая разыгрывалась в эти минуты в Бристольском заливе. В этот день перестали выходить на связь еще три средних рыболовных траулера Невельской базы тралового флота – "Севск", "Себеж" и "Нахичевань", последним руководил Владимир Огурцов.

Очевидно, что их постигла та же участь – обледенение, потеря остойчивости, оверкиль. Кроме как внезапным опрокидыванием нельзя объяснить отсутствие сигналов бедствия с этих судов. Катастрофа развивалась настолько внезапно, что сообщить о своём бедственном положении, у экипажа просто не оказалось времени.

Руководство экспедиции оповестило все суда об отсутствии связи с тремя судами, после чего начались поиски. Там же из воспоминаний капитана СРТ "Мирах" Александра Плостина:

"Все было хорошо, рыба, как мы, рыбаки, в шутку говорим, "сама в тралы лезла". Сдача на плавбазы была без проблем, если бы не навалившаяся на нас трагедия. <...> На капитанском часе начальник объединения экспедиции дал команду всему флоту начать поиски, так как четыре судна – три сахалинских СРТ "Севск", "Себеж" и "Крым" и находкинский "Бокситогорск" – не вышли на связь. Сахалинский СРТ "Шератан" заметил по носу черный предмет, подойдя вплотную увидел плавающий кверху днищем СРТ и на льдине человека. Его подняли на борт, отогрели в душевой, и он рассказал, что СРТ "Бокситогорск", зайдя во льды, стал крениться на борт. Сам он, боцман и повар находились в кают-компании. Когда судно стало уходить под воду, он с боцманом успел выпрыгнуть через кормовую дверь за борт (судно немецкой постройки с открытой кормой).

Первое время держались за бортовые кили перевернутого судна, когда их смыло волной, подплыли к плавающей льдине. Он, как потом выяснилось, тралмастер, вылез на льдину, а боцман утонул. Судно с экипажем, продержавшись некоторое время на воздушной подушке на плаву, утонуло".

Здесь так же оставим на совести автора воспоминаний неточности в названии судов, но картину он рисует весьма впечатлительную. После того, как шторм стих, поисковая операция развернулась на полную мощь: пропавшие суда искали не только "рыболовы" Беринговоморской экспедиции, но и корабли Советского военно-морского флота, а так же авиационные и морские силы Береговой Охраны США.

Днём 20 января в воде были обнаружены спасательный круг с "Севска", доски, которые применяются в трюмах СРТ, бочки с надписью "Себеж", ящик лампочек с надписью "Напор" ("Себеж" вёз их для передачи "Напору"), ящик для продуктов, который стоял на верхнем мостике "Себежа". "Нахичевань" исчезла без следа.

Зеленым отмечено место промысла, синим — примерный район, где моряки прижимались ко льдам

В памяти и камне навсегда

В это время и в Находке, и в Невельске люди уже знали о произошедшей трагедии – ведь так или иначе каждый житель этих портовых городов был связан с рыболовным флотом. У кого-то там работали родственники, у кого-то друзья или просто знакомые. Перед управлением Невельской базы тралового флота собрались вдовы погибших моряков.

Поиск судов, потерпевших бедствие, продолжался до 12 февраля, после чего начальник Невельского УТФ сообщил, что суда официально признаются погибшими. После этого сообщения у многих людей надежда на чудо угасла, оставалось лишь смириться с таким поворотом судьбы. Трагедия стала огромным горем для всех, кто был как-то связан с этим событием.

В архиве города Невельска хранится письмо Ирины Санжаревской из Харькова, ее муж работал на СРТ "Нахичевань". Молодая женщина с мольбой просит продолжать поиски, не веря, что навсегда лишилась мужа. А в конце горького послания приписка: "12 июля у нас родилась дочь Оленька, а Женя её так и не увидел".

Но семьи погибших не остались без внимания: управлением Невельской базы тралового флота вдовам погибших моряков были выделены квартиры в новых домах по улице Рыбацкой. Кроме того, семьям погибших был предложен выезд на материк в любую точку страны (кроме городов-героев). Однако пенсию по потери кормильца молодым вдовам пришлось добиваться через суд почти два года.

***

Если и вправду верно, что святыми становятся те, кто уходит за грань бытия в день Крещения Господня, то души погибших 19 января рыбаков обрели вечный покой.

В 1967 году в Невельске был установлен мемориал "Памятник экипажам судов "Севск", "Себеж" и "Нахичевань", погибшим 19 января 1965 года на трудовом посту", а в 1979 году на горе Лебединой в Находке открыли мемориал "Скорбящая мать", у подножья которого высечены имена моряков, погибших на траулере "Бокситогорск". Каждый год 19 января местные жители двух городов собираются у мемориалов, чтобы отдать дань памяти погибшим морякам Беринговоморской экспедиции.

https://primamedia.ru/news/563434/