Детство в СССР + Собака

Детство в СССР — это не только пионерские галстуки и школьные модели. Это целый мир свободы, где главной площадкой для приключений стал двор. Мир, где синяки и ссадины были такими же обычными спутниками, как конфеты «Барбарис» в кармане или значок октябрёнка на груди. Это была эпоха, когда дети возвращались домой с разбитыми коленками, исцарапанными локтями, но счастливыми глазами. Почему сегодня мы вспоминаем эти моменты с теплой улыбкой, хотя тогда бывало и плакали? Наверное, потому, что полученная травма была не просто болью, а проблемой, приключением, небольшим шагом к взрослению. Мы быстро забывали боль, но помнили, как важно было не расплакаться перед друзьями, и как гордо мы выражали свои "боевые ранения".

Гараж, крыша, высота

Что манило советского ребенка больше всего? Конечно, высота! Любая возвышенность стала вызовом и целью. Гаражи — эти серые бетонные коробки — были настоящим Эверестом нашего детства. Залезть наверх по хлипкой водосточной трубе или по сложенным друг на друга ящикам, как считалось, дело чести.

Почему мы так стремились ввысь? Увидеть желаемый мир с другим ракурсом? Или что-то найти себе и друзьям? Как бы то ни было, падения с сараев, гаражей и недостроенных объектов были чем-то вроде медали за храбрость. "У тебя шрам на колене? Откуда? С гаража упало? Ого, круто!"

Пластыря часто не было. Да и что он, по сути, решил? Пыль сдули (обязательно сквозь сжатые зубы — такой был ритуал), потом бабушка или мама щедро намазывали рану ярко-зеленой жидкостью, которая жгла так, словно туда плеснули кипятком. А потом — вперед, на новые подвиги!

Велосипеды без тормозов и коленки без кожи

У кого был свой велосипед — «Орлёнок», «Кама» или «Школьник» — тот уже автоматически стал героем двора. Не у всех была такая роскошь. Часто катались по очереди, договариваясь «три круга тебе, три мне». А если на великих мероприятиях устраивали гонки или прыжки через самодельные трамплины — тут уж синяки и ссадины были гарантированы.

Мы катались везде: с горками, по лужам, по ступенькам, по узким тропинкам в парке. Тормоза бывало не работали, а иногда их и вовсе не было — тормозили ногами, с юзом на асфальте. Каждый второй (если не первый) падал, но обязательно вставал. Главное правило — не расплакаться перед друзьями.

"Ничего, до свадьбы заживёт!" — говорили взрослые, глядя на содранные в кровь коленки. И ведь правда заживало — быстро и почти без следа. Известно, что у некоторых особо отчаянных велосипедистов на коленях образовывались характерные шрамы. Впрочем, эти «боевые отметки» лишь добавляли уважения в глазах сверстников.

Собаки, которых боялись, но кормили

Отдельная глава советского детства — дворовые собаки. Большие и маленькие, лохматые и гладкошёрстные, злобные и добродушные. Они были частью дворовой экосистемы. «Дружки» — так часто называли этих четвероногих жителей дворов.

Укусы были делом житейским: за то, что дёрнул за хвост, отобрал палку, а иногда и просто так, без всякой видимой причины. После укуса начиналась настоящая драма: столбняк, прививки (и не одна, целая серия!), мама в панике, бабушкины заговоры и травяные компрессы.

Но к счастью — уже через день мы снова бежали и опять кормили ту самую собаку, которая нас укусила. Детская память короткая, тяга к приключениям сильнее всякого страха. К тому же истории о собачьих укусах и последующих прививках добавляли определенный статус среди сверстников: "Я уже уколов от бешенства сделал! А ты?"

Зелёнка — главное средство медицины

Если бы было нужно выбрать символ советской домашней медицины, им, конечно же, стала бы зелёнка. Этот ярко-зелёный раствор был настоящей панацеей: от пореза, укуса, ожога, синяка — от всего! Флакончик с зелёнкой имелся в каждом доме, в каждой сумочке заботливой мамы, в каждой аптечке.

Мазали зелёнкой обильно, не экономя — так, что она стекала по коже, пачкая одежду и всё вокруг. И обязательно «дули», чтобы не щипало. Этот ритуал сопровождался словами: «Потерпи немножко, сейчас пройдёт». И действительно проходило! Возможно, не столько от лечебных свойств препарата, сколько от самовнушения и заботы близких.

Зелёные ноги, локти, лбы — всё это было признаком активного, «боевого» детства. И если ты приходил в школу с зелёным пятном на лице, тебя не дразнили — наоборот, с уважением расспрашивали: "Где успел? На стройке? На велике катался?"

Кто нас лечил и как мы выживали

Первую помощь обычно оказывала мама — с ваткой, йодом, той же зелёнкой, с подорожником, приложенным к ране, с компрессом из капустного листа. В школе была медсестра, которая могла заклеить ссадину пластырем или смазать зелёнкой царапину. Бабушки давали свои советы, основанные на многолетнем опыте: «Поплюй на ранку, быстрее заживет» или «Приложи мёд с солью, к утру всё пройдёт».

Удивительно, но мы действительно выживали — без страховок, без паники, без повышенной осторожности. «Само пройдёт» — это был главный принцип того времени. И проходило! Организм молодой, сильный, закалённый в играх на свежем воздухе.

Главное не заплакать, даже если больно. «Мальчики не плачут», «Будь независимой, ты же девочка» — эти фразы мы слышали постоянно. И становились сильнее — может быть, не всегда физически, но точно морально.

Что мы вынесли из этого детства

Что дало нам это "травматическое" детство? Прежде всего — закалённость, крепкие нервы, крепкий иммунитет и неизменное чувство юмора. Мы научились не бояться боли, преодолевать страхи и не сдаваться.

Мы вынесли главное: не страшно упасть — страшно не попробовать. Попытайся залезть на дерево, надо прокатиться с той крутой горки, я должен перепрыгнуть через тот овраг - всё это были цели, которые мы себе ставили. Жизнь дана для приключений, шрамы — это просто история на нашем теле.

И, конечно, теперь мы сами говорим своим детям: «А я в твоем возрасте с гаража падал — и ничего! А ты из-за такой мелочи плачешь». Круг замкнулся, поколение сменило друг друга, но детство всегда остается временем открытий, проб и ошибок.

Заключение

Да, детство в СССР не всегда было безопасным по современным меркам. Но оно было настоящим — искренним, живым, полным впечатлений. В каждом шраме — целая история, в каждой ссадине — приключение, которое мы пронесли через годы.

Мы выросли не в стерильном мире антисептиков, а в мире, где каждое падение делало на нас сильнее.

И, может быть, именно поэтому мы с такой теплотой вспоминаем те времена. Не потому, что тогда было легче или лучше, а потому, что мы были настоящими — со всеми нашими синяками, шрамами и зелёными пятнами на коленях.

via

Занимался оцифровкой, нашел старые фотки полувековой давности, когда небо было голубое, трава зелёная, а собаки не сутулые.

"Я его ласкаю, я его ласкаю

Встань! Встань!

Он меня не слышит.

Он лежит не дышит!"

Такие строчки доносились из кассетного приёмника "Карпаты":

Эх! Помню каждую кнопочку на нем!!! И шесть батареек размером с детский кулак!

Играл "Сектор газа" и мне представлялась следующая картина. Упал рыцарь, сраженный вражеским мечом, а его друг, пытается поднять товарища, но все тщетно! Я был слишком мал и глуп! Смысл песни мне стал понятен значительно позже!

Мы, как всегда, сидели на лавочке и планировали день. «Планировали» - громко сказано, конечно. Все зависело от желания бабушек-дедушек. Кого-то могли заставить таскать воду для поливания огорода или для вечерней бани, кого-то забирали в лес, в поле на сено или вообще на ферму работать. Но пока ничего не предвещало серьезных дел. И мы просто наслаждались полуденной жарой в тени огромного тополя.

Шарик был с нами. Огромная рыжая собака неизвестной породы. Формально она принадлежала Сашке с Сергеем, так как будка стояла у них во дворе. Но жил Шарик везде, где хотел и ел тоже. Он был псом полка. Любили его одинаково. Добродушный, ласковый, дружелюбный. Много всплывает подобных слов при воспоминании об этой собаке. Его считали своим «пацаном». С ним можно было даже бороться, валяясь в траве. Он приносил брошенную палку, он мог «умереть», картинно раскинув лапы по команде… Он многое мог. Даже улыбался, когда ему говорили. Мы заботились о нем всегда. Когда приходили из леса, вытаскивали из него клещей. Когда оставались кости после еды, обязательно относили и Шарику. Половина новорожденных щенков в деревне имели что-то общее с ним. Может Букет (один из щенков Найды) тоже от него? По крайней мере, рыжие пятна у него были. В общем, первый парень на деревне! Сидим, по-прежнему играет «сектор» и тут Сашка говорит:

- Смотрите, что я вам сейчас покажу!

И начинает теребить между задних лап у Шарика. Тогда действия Сашки не казались чем-то пошлым.

- Я его ласкаю… - заржал вдруг Володька, цитируя песню.

Шарик, чувствуя возбуждение, начал мотать головой, не понимая, что происходит. Все увидели, как видоизменился орган пса. Шарик вскочил и куда-то потрусил. Не понял он заботы со стороны своих двуногих братьев. Смеялись все. Побегав где-то в стороне, Шарик вновь прибежал к нам, но уже лег в стороне.

Безделье спешило приобрести новые формы, но тут раздался крик Володьки.

- Смотрите, там дед Леша с ружьем!

Зрение Володьки тут не причем. Просто дед Леша всегда выезжал с ружьем. Оно было надежно спрятано в глубине телеги под доской. Часто по ночам он возвращался через лес и иметь с собой оружие было необходимостью.

Дед Леша приходился каким-то родственником Сашке с Сергеем. То ли брат их бабушки, то ли еще кто… Заядлый охотник. Дома у деда висели разные рога, шкуры… Мы иногда бывали у него. Очень много баек травил про охоту. Нам, детям было все это безумно интересно.

- Побежали к нему! – предложил Сашка. – Попросим взять с собой.

И вот такой толпой – я, Сенька, Гришка, Сашка, Володька, Вовка и Костик, мы направились к деду Леше. Шарик решил не отбиваться от стаи.

Выезд в сторону леса находился как раз посредине деревни. Добежав до перекрестка, мы остановились. Дед Леша ехал в нашем направлении. Ждем… Телега поравнялась с нами.

- Дел Леша, возьми нас с собой! – Сашка проявил инициативу.

Дед остановил коня. Засмеялся.

- Мешать мне толькі будзеце! – незлобно ответил дед Леша.

- Неееет!

- А ты на охоту? – Сашка решил уточнить.

- На охоту я ў ноч пайду! В соседнюю дзярэўню к куму еду…

- Ааааа, - разочаровано протянул Сашка. – А мы думали…

- Малыя вы яшчэ па ахотах хадзіць! Садзіцесь да балота давязу… Можа птушку саб’ем якую.

Мы вскарабкались на телегу, и конь пошел.

- Н-но!!! – дед щелкнул пугой и животное ускорило шаг.

Шарик бежал следом, высунув язык. Мы едем на охоту! Я рукой нащупывал под сеном дуло ружья. Металл внушал некий страх и уважение. На всякий случай, я плотнее прикрыл оружие подстилкой и убрал руки подальше…

До леса было буквально десять минут. Потом через лес до болот еще минут тридцать… Всю дорогу слушали рассказы про охоту на диких кабанов, волков, лосей и прочих уток. Перебивали, задавали вопросы… Особенно впечатляли истории про кабанов и их живучесть после прямого попадания.

Шарик не отставал.

Вовка мучал вопросами типа «рога у лося вы топором срубаете или пилой?», «а кровь у кабанов вы пьете после убийства?», «а правду говорят, что заяц может отбросить уши, если за них схватить?», «а если не отбросит, то задними лапами может вспороть живот тому, кто его держит?», «а шкуру с живых зверей снимать пробовали?»

- Слезаем! – дед Леша остановил коня и спрыгнул на землю. – Впереди болото по левой стороне дороги. Туда не забегать!

И грозно посмотрел на всех нас. Мы дружно закивали.

- Я пойду первый, - начал инструктаж дед Леша. – Вы следом. Тихо! Не говорить! Не кричать! Никаких звуков вообще!

Вовка в это время возился с Шариком, пытаясь забрать у пса свой кед. Он не слышал про болото.

- Все понятно? – уточнил дед.

- Да! – еще раз хором ответили мы. А Вовка в это время выламывал палку в придорожных кустах.

Дед Леша привязал коня, повесил сумку и ружье на плечо и сказал:

- Пойдем!

Болото выглядело как огромный луг, с лужицами воды. Росли ивы, березы, редкие кусты. Солнце заливало все пространство между деревьев и ничего не было страшного в этом месте.

Дед Леша шел и внимательно всматривался вглубь леса, периодически поднося палец к губам, намекая на то, что мы должны вести себя потише. Но это относилось в основном к Вовке, который продолжал возиться с Шариком, давая погрызть свежесломанную палку. Шарик утробно рычал и пытался вырвать ее из рук нашего друга.

Шли мы недолго. Вдруг что-то зашумело сзади, и я от неожиданности вскричал:

- Птица!!!

Дед резко обернулся и, присев на корточки, неуклюже завалился на одно колено. Ружье уже было наготове.

Мы ошиблись. Это Вовка бросил свою палку. В сторону болота. И Шарик кинулся за ней.

- Стоооой, сабака!!! – закричал дед, отбросив осторожность.

Но было поздно. Шарик в несколько прыжков преодолел расстояние в десяток метров, глядя в ту сторону, куда полетела палка.

Было видно, как пес попадает в воду, отпрыгивает к деревьям и продолжает бежать. Все брюхо уже мокрое, скорость начинает заметно падать. Шарик остановился и заскулил. Потом несколько раз гавкнул в сторону палки, как бы говоря: «Не нужна ты мне! Черт с тобой!» И начал перебирать лапами, выискивая твердую почву.

Мы смотрели, как зачарованные. Дед тоже молчал и было видно, как он лихорадочно соображал. Вовка сел на землю и обхватил голову руками. Он все вдруг понял…

- Что ты наделал, дурак! – лишь спросил Гришка.

Шарик пытался идти, лапы вязли… Вдруг он резко ушел вниз! Зеленый ковер под ним расступился и волной пошла вода в стороны. Пес начал пытаться плыть, вращая головой в разные стороны. Он совершенно растерялся. Тина и трава мешали и было видно, что они запутывают лапы Шарику.

Дед Леша начал кидать длинные палки в сторону собаки. Но их было мало….

- Пацаны! Ищите палки! – закричал он, скидывая сумку на дорогу, а ружье подвесив на высокий сук. – Вон в той стороне сухостой! Валите, что можете!

Мы бросились в указанное место. Высохший молодняк ели поддавался легко. Валили, тащили к болоту. Хватали все, что валялось на земле. Дед Леша кидал то, что мы носили, крест-накрест в болото, делая себе путь к тонувшему Шарику. Тщетно! Палки скатывались, тонули, расползались… Ничего не получалось!

Шарик месил воду с тиной и травой, двигаясь в разные стороны, сопротивляясь погружению. Мы с надеждой смотрели, ожидая чуда.

- Шарик!!!- кричал Вовка. – Плыви к деревьям!!! Плыви!!! Там земля!!! Пожалуйста, плыви!!!

И бегал он вдоль болота по дороге, всеми своими действиями показывая, что нужно делать – махал руками, тыкал пальцами и выпучивал глаза.

Шарик устал. И, как показалось, смирился со своей участью. Он не понимал, почему земля – уже не земля. Он мотался в болотной жиже из стороны в сторону, вскидывая лапы, но уходил все ниже и ниже…. Одна палка, брошенная Сашкой, плюхнулась под носом у пса, и он тут же навалился на нее, пытаясь вытащить лапы…

- А ну брысь, каму сказал! – крик деда отвлек нас от Шарика.

Дед Леша снял ружье с дерева.

- Бягите к колесам и сидите там!!!

Мы вдруг поняли, что он задумал.

- Хутчэе!!!

Шарик лежал мордой на толстой палке и смотрел в нашу сторону, продолжая дергаться под толщей жижи.

Мы побежали к телеге. Осознание потери четвероного друга еще не пришло, но на душе вдруг стало так тоскливо! Опять вспомнилась Найда. Опять глупая смерть забирает верного друга! Нечестно так!

Раздался выстрел, и я остановился (как, впрочем, и все). И почти сразу резкий визг вперемешку с лаем. Нам всем вдруг стало больно! Я успел увидеть, что Шарика не убило выстрелом. Была кровь и вроде с черепа съехал кусок шкуры с ухом. Возможно, мне показалось… Но пес ушел в болото живым и покалеченным, заходясь в вое от боли.

Мы все встали возле телеги и молчали. Вовка чувствовал свою вину. Но никто его уже не трогал…

- Эх вы! – сказал подошедший дед. – Надзелалі дзялоў! Што мамкам гаварыць будзем?

Он сложил ружье под настил телеги, придавил сумкой. Вовка, отвернувшись к дереву, стоял и плакал. Никто его не пытался утешить.

- Залезайте! Отвезу вас к полю. Далей сами…

Молча доехали. Я часто оборачивался назад. Шарика больше не было… И никогда не будет.

Эпилог.

Дед Леша – даже не собирался охотиться, как потом выяснилось. Просто хотел показать, как выглядит охота, точней, предварительная ее часть. Рассказывал, что даже ружье было незаряженным и пришлось спешить, чтобы успеть убить собаку. Чтоб не мучилась. Отсюда и такой ужасный промах….

Я - это я….