Теперь уже в очень далеком 1982 году отец получил работу, а вместе с ней и комнату в семейном общежитии, далекого таежного города Тюменской области… Так я оказалась в раю, а вернее в Урае))) Это было просто ошеломительное счастье: городок, который можно оббежать за пару-тройку часов, куча друзей, река, тайга и бесконечная воля!!!
Там же я пошла в 1 класс. Тяги к знаниям я особой не проявила, но раз надо – значит надо. Путь в школу с лихвой компенсировал нудную школьную повинность. Сначала, мимо заброшенных сараюх, я двигалась по пыльной дороге из бетонных плит, сквозь щели которых пробивался очень красивый ковыль, потом непременно сворачивала в сторону старого кладбища. На нем давно никого не хоронили, дух скорби и печали подвыветрился, а глаз «радовали» интереснейшие памятники, каких не увидишь на обычном кладбище. Были здесь и миниатюрные буровые вышки, и памятник из лопасти вертолетного винта, и кресты с редкими, устаревшими именами… Что тут говорить? Крайне занимательно!!!! Далее маршрут пролегал по улочке так называемого Старого Урая, сквозь вереницу частных домишек. Там жила моя самая близкая подружка Альбина. Здесь же я и встретила ЕГО, Аполлона собачьего мира, а в миру просто - Шарика!
Хоть я и не помню миг нашей первой встречи, но однозначно, это была любовь с первого взгляда.
Тогда все собаки делились на три категории – чейная, ничейная и домашняя, что было абсолютно верно ( не считая правил русского языка). С ничейными все понятно, домашние – это те , кто проживал в хозяйских домах и квартирах. Чейные же – это те, кто состоял на довольствии у хозяина, имел миску, имя и ошейник, но в дом никогда не пускался, а находился практически всегда на свободном выгуле. В основном это были лайки, они валялись в пыли у домов своих «хозяев» от охоты до охоты, или просто до походов в тайгу по грибы-ягоды со своим человеком. Таким был и «мой Шарик». Чисто формально это была чейная собака дяди Игоря, тот жил в доме напротив семьи Альбинки…
На чем держалась эта детско –собачья дружба сказать сложно, но скорее всего пес был крайне польщен таким обилием внимание к своей особе. С моим появлением он был регулярно вычесан и обглажен. Все косточки, шкурки и несъеденные школьные котлеты, причем не только мои, но и одноклассников, без тени смущения складировались в портфель между математикой и природоведением и выносились Шарику. Всю начальную школу пёсель ждал меня утром у дома и провожал до самой школы, а после уроков обратно. К концу первой четверти родители прекратили меня провожать, поняв, что с Шариком даже надежней чем с мамой. Та боялась собак (и кладбища тоже), а они будто чувствовали это. Отделить же меня от собак было уже невозможно...
Мама всегда знала, что сейчас появлюсь я. Сначала слышался веселый заливистый лай, потом из-за поворота появлялась свора, а уж потом, нога за ногу шла и дочь.
Шарик был замечательной, очень умной собакой. Он с удовольствием играл во все человеческие игры, сопровождал нас с Альбинкой во всех затеях, ловко забирался по деревянной лесенке на чердак сарайки, на сеновал, и так же ловко спускался. А как сладко было впиться пальцами в густющую собачью шкуру и вдыхать, вдыхать терпкий запах псины….
Радость от каникул всегда омрачалась расставанием с псом. На зимние и летние мы уезжали к бабушке , в Ярославль. А по приезду обратно я первым делом мчала к Шарику, он был тут же заглажен до изнеможения, я – вылизана до мокроты. В те минуты на свете не было существ, счастливее нас.
Конечно, я пыталась отбить право собственности на эту чудо-собаку у дяди Игоря. Если честно, то он особо и не сопротивлялся. Но, к неимоверной радости родителей и коменданта общаги, Шарик наотрез отказывался даже войти в подъезд. Все попытки затащить его в нашу комнату потерпели крах.
Как закончилась жизнь Шарика, я не знаю. После начальной школы меня отправили к бабушке, учится на «большой земле». В Урае я после этого оказалась все 1 раз, в 5 классе.
Еще долгие годы отец сообщал мне ,что видел его, что пёс жив и иногда приходит к нашему подъезду….
