«Но от всех чудовищ жутких я тебя поклялся уберечь.
Я не сплю вторые сутки, я точу алмазами свой меч.
Набираю из под крана, как учила ты, живой воды.
Я готов к смертельным ранам, но вопрос - готова ли к ним ты».
(с) Перекресток – Пожары и дожди
С четверга созревала на этот текст. Сейчас происходят мучительные преждевременные роды. Не хочу больше носить его в себе.
Юмора не будет, предупреждаю сразу моих удивительных подписчиков (целых 37 лапочек).
Сходила я к психологу, назовем её Марина. Регалий и специализаций у Марины - приличный список (гуглила потом, после визита). Основное направление - детская психология, гештальт-терапия.
Первоначально обратилась к ней по поводу ребенка. В двух словах: органы опеки и попечительства порекомендовали заручиться поддержкой детских психологов, пока идут судебные процессы с родственниками на предмет установления графика их общения с моим ребенком. Суд, в первую очередь, будет смотреть на психологическое заключение, при вынесении решения. Не суть.
Марина, понаблюдав нас на нескольких групповых игровых занятиях (меня, ребенка, кусок бывших родственников в лице папаши ребенка), и, вникнув в сложившуюся ситуацию, предложила мне профессиональную помощь. Никакой конкретики, кроме сухих фактов изложенных выше, она не получала. Сказала лишь, что напряжение во мне зашкаливает.
Ну, а что я? Я за любой кипиш, кроме голодовки.
Как я себе представляла предстоящую беседу: от меня - скомканный пересказ текущих печалек, от неё - невнятные слова утешения, обобщённые рекомендации по выходу из кризиса. «Денег нет, но вы держитесь», в таком вот ключе. Я ошиблась.
Ни о чём текущем Марина не спрашивала меня вообще. Никакого разбора полётов, в стиле: «а он?», «а ты ему?», «вот сука!». Никакого анализа межличностных отношений, психологических выкладок на непонятном языке, фаллических символов и пр.
Меня попросили нарисовать на листе А4 цветными карандашами мой идеальный мир. Где мне хорошо, спокойно и безопасно. Где меня любят и ждут, мир, созданный мной и под меня. Пока только мир, без меня. Я появлюсь там позже, поэтому нужно оставить место.
Я нарисовала большой пузырь синим карандашом в центре листа. Вокруг него схематично – полянку, ёлочки, цветочки, солнышко, радугу. Яркая и красочная психоделика. Даже с треугольным мухомором в углу, я заморочилась.
Марина поинтересовалась, всё ли мне нравится в этом мире, готова ли я там оказаться. Готовность означала – изображение себя в мире. Птичкой, рыбкой или камушком. Получилась улитка. Улитка в пузыре.
На этом этапе мне было интересно импровизировать и любопытно, как Марина интерпретирует мои изображения. А никак. Марина просто вела беседу о мире и улитке. Точнее высказывала свои впечатления от происходящего по ходу творческого процесса, а так же задавала вопросы, на которые нельзя было ответить односложно.
М: Почему улитка?
Я: Всё своё ношу с собой. Ни к чему не привязываюсь. Ни за что не держусь.
М: Что это за шар?
Я: Это энергетический щит улитки.
М: Зачем он нужен?
Я: Защита от физических воздействий.
М: А раковина недостаточно прочная?
Я: Прочная, но улитка маленькая. Её может унести хищная птица, а энергетический щит, не даст возможности это сделать.
М: А как же взаимодействовать с улиткой? Щит не мешает?
Я: Улитке нет. Любые взаимодействия – только по взаимному желанию с улиткой.
М: А улитка хочет взаимодействовать?
Я: Не часто.
М: Может чего-то не хватает в этом мире? Или кого-то?
Я дорисовываю дорогу, по которой улитка ползёт в сторону солнца.
М: Кто рад улитке? Кто встречает её?
Я: Пока никого одушевлённого.
М: Мир же волшебный, в нём всё может быть живым: ёлки, солнце, цветы.
Я: Ну ок, все они улитке рады.
М: А что бы они сказали улитке, когда она появилась? Ведь раньше её не было.
Я: Дарова, ветошь. Чё, как ты в целом?
М: И всё? Вот представьте, что Вы – солнце, поприветствуйте улитку.
Я: Привет, улитка. Удачной дороги. Я буду освещать тебе путь, а так же с интересом наблюдать твои приключения.
М: А у улитки будут приключения? Неприятности?
Я: Да будут, как без них.
М: Что, например?
Я: Водоём, обрыв или завал на дороге.
М: Т.е. опять всё неодушевлённое?
Я: А одушевлённые неприятности улитку не достанут с её щитом.
М: Кто будет сопровождать или помогать улитке в пути?
Я: Никто. Ей и так хорошо.
М: Почему улитка не просит помощи?
Я: Потому, что привыкла справляться сама. И никому не быть должной или обязанной.
М: А если кто-то захочет просто помочь улитке? Например, елка захочет своими лапами смахнуть мусор с дороги перед улиткой, чтоб ей было проще ползти?
Я: Зачем елке это делать? Что улитка может дать елке взамен? Ничего. Поэтому улитка обойдёт препятствие.
М: А если елке скучно, ей не сложно помочь маленькой улитке, она и своих подруг дальше попросит, чтоб тоже помогли?
Я: А потом найдётся елка, которая вместо того, чтоб убрать мусор, накидает своих иголок на дорогу. Не все елки одинаково полезны… И вообще, откуда мусор на дороге в моём мире?
М: Ну, а солнце? Оно же сказало, что будет наблюдать.
Я: Оно просто зритель.
Тут, до меня медленно начинает доходить, что с какого-то хера, даже в моём идеальном мире, я ни с кем не хочу контактировать, и чем больше Марина пытается меня к этому подтолкнуть, тем сильнее я сопротивляюсь.
М: Улитка маленькая, такая смелая в своём путешествии, мне так хочется ей помочь, прикрыть её в ладонях, ведь внутри у неё всё такое ранимое и нежное, но она не подпускает. Чего улитка боится?
Я: Что ранят. Улитке хорошо одной, когда под ракушку никто не лезет грязными руками.
М: Улитке хорошо, в её мире?
Я начинаю подвисать, жевать губёхи, и всеми силами пытаюсь не всхлипывать. Смотрю на улитку под кривой радугой, а вижу всю глубину моего внутреннего пиздеца.
Я: Нет, улитке тяжело.
Марина даёт мне салфетки. Блядь, ведь я думала, что это банальное преувеличение: кушетка и слёзы у психологов. Даже подругам не плачусь. Живу по принципу тараканов: они нас дустом, а мы плодиться. Не буквально. Т.е. диверсифицирую жизнедеятельность: быстрее, выше, сильнее.
Марина даёт мне новый лист бумаги. Просит обвести карандашом одну ладонь, добавить узоры внутри, потом раскрасить так, как хочется. Повторяю первоначальный контур несколькими дополнительными, которые от слоя к слою упрощаются, заканчиваясь каплей в центре ладони. Раскрашиваю радужным градиентом. Наружная граница фиолетовая, затем синяя, голубая так далее, капля в центре – красная.
М: Какой палец Вам нравится больше всего?
Я: Большой.
М: Почему?
Я: Он отдельно от всех. Он самый ровный (удобнее обводить было), он самый функционально важный, он один может достать все другие пальцы.
М: А теперь Вы – большой палец. Скажите, чем вы лучше других, теме же словами.
Я: Я отдельно от всех. Я самая ровная и функционально важная. Я одна могу всех достать.
Вот тут, как боженька смолвил…
М: Как другим пальцам без Вас? – Марина закрывает другим листом большой палец на рисунке.
Я: Они справятся. Не так успешно, как со мной. Но вместе вполне смогут быть.
М: А как Вам без них? – закрывает 4 других пальца.
Я: У меня тогда нет смысла. Могу только показывать палец вверх, делать вид, что всё хорошо. И трогать обрубки фаланг. А больше ничего, - тут опять начинаю безудержно плакать. Слёзы брызгают как у клоуна, раз за разом протираю очки. Перед Мариной стыдно, в горле ком. И салфетки стремительно заканчиваются.
М: В каком состоянии Вам наиболее комфортно?
Я: Когда я одна. Не нужно под кого-то подстраиваться, от кого-то зависеть, о ком-то заботиться или беспокоиться. И бояться остаться одной тоже не нужно. Если ты и так одна, - слова выпихиваю практически физическими усилиями, и ною.
Сейчас пишу – не ною. Збс всё. И ответы я свои помню, и кажутся мне они очень здравыми и логичными.
Но пока я ныла, Марина рассказывала мне про закон сообщающихся сосудов и мантру гешталистов. «Я — это Я, а Ты — это Ты. Я занят своим делом, а Ты — своим. Я в этом мире не для того, чтобы соответствовать твоим ожиданиям, а ты — не для того, чтобы соответствовать моим. Если мы встретились и поладили — это прекрасно. Если нет — этому нечем помочь». Мантра мне понравилась. Только понять бы: это я не с теми «лажу» или ладить не умею? И то и другое одинаково неприятно.
От изобразительного искусства перешли к модному нынче Плейбеку.
М: Пришёл волшебник и превратил Вас в..?
Я: Давайте по традиции уже: в улитку.
М: Хорошо, улитка, эта комната – твой мир. Куда ты поползёшь? – Марина посоветовала мне, чтобы лучше войти в образ, реально поползать улиткой по ковру. Но, у меня же энергощит на воздушной подушке, так что я в нём продефилировала в угол и присела там, в позе васнецовской Алёнушки.
М: Почему Вы заняли это место?
Я: Спина закрыта. Вся пути подхода ко мне - перед глазами.
М: А кто может подступиться?
Я: Птица.
Марина попросила меня встать, переместиться в другой угол и представить себя птицей.
М: Что Вы за птица?
Я: Хищная. Чайка.
М: Где Вы? Вы одна?
Я: Я на воде. Одна. Охочусь.
М: На кого?
Я: На рыбу.
М: Успешно?
Я: Вполне.
Марина показывает на угол, в котором была я.
М: Смотри, чайка, там улитка сидит.
Я: Вижу. Сидит.
М: Хочешь её съесть?
Я: Неа. Мне хватает рыбы.
М: Полетели к улитке.
Перемещаемся, Марина просит махать крыльями, для образа, я уверяю, что в этом нет необходимости, уже приплыли пешком.
М: Что будите делать с улиткой?
Я: Тюкну клювом.
М: Тюкайте.
Я: Тюк, - делаю невнятное движение носом.
М: И, что с улиткой?
Я: Нет больше улитки. Я её разбила.
М: Зачем? Съесть?
Я: Нет, просто посмотреть, что будет, - третий приступ молчаливой истерики.
М: О, улитка проснулась, да?
Я: Да, улитку жалко, - перефразировала я Шурика из «Кавказской пленницы», захлёбываясь соплями.
М: Так, раз улитка вернулась, давайте спасать. Лезьте под стол, - я полезла, ну а что, уже собственно, терять? Под столом ныть сподручнее, чем стоя. Залезла. Марина ходит по комнате, размахивая руками, голосом отыгрывает чайку, кличет улитку. Сделала пару кругов на бреющем, подлетела к моему столу. Походила рядом. Меня начало натурально потряхивать. Потом она несколько раз очень сильно (как мне показалось), постучала кулаком по столу. Я почти перестала дышать. Было страшно.
Да, бред и сюр. Одна женщина сидит под столом, другая, изображая чайку, стучит кулаком по столу. «Сиди, я сам открою».
А мне было жутко холодно и беспросветно страшно. Я не часто испытываю такие эмоции, поэтому хорошо их запомнила.
Чайка улетела ни с чем, Марина помогла мне вылезти. Снова присели. Подводим итоги. Точнее Марина подводит, а я пытаюсь перестать ныть.
М: В стрессовых ситуациях, Вы научились прятать себя в броню. Очень хорошо и очень эффективно. В двойную броню. Каждая, из которой ещё и многослойная, как рисунок ладони. Вы прячете себя от других за маской холодной вежливости или сарказма. Я смогла оценить это ранее: при первой встрече, в спокойной ситуации, в игровой, рядом с раздражителем (отец ребенка). Это очень прочная и очень хорошая конструкция. Проблема в том, что Вы её не снимаете. Это как доспехи. В бою – могут спасти жизнь, но дома в них житья нет. Тяжело, неудобно, изматывает. Вы – не просто ранимая улитка, а очень, по-моему, израненная. Или недолеченная. У Вас всё ещё болит. Я не ожидала, что так сильно. В Вас очень много ресурсов, которые Вы, практически без остатка и зазря, тратите на милитаризацию. А что ещё усугубляет условия: Вы не признаёте помощи, не просите о ней, и, по-моему, уже даже не ждёте.
Я ушла от Марины оглушённой и разбитой. Выводы, которые сделала она, ничем меня не удивили. Это всё я «догнала» ещё в процессе нашего творческого вечера, потому так и развезло на сопли. Но Марина, по-моему, просто помогла мне поговорить с самой собой. И услышать себя.
Моя стерилизованная кошка, Барабулька, воспитывает пушистый кукольный носочек и орёт дурниной, когда не может его найти. Каждый сходит с ума по-своему.
Спасибо, что дочитали.
