С-34 ушла из Севастополя 2 ноября 1941 г., когда по городу уже била тяжелая артиллерия немецкой 11-й армии Эриха фон Манштейна, а в воздухе постоянно «висели» самолеты люфтваффе, действовавшие с захваченных гитлеровцами крымских аэродромов.
Переход в Поти, в ходе которого «тридцать четвертой» не раз приходилось укрываться на глубине от атак с воздуха, занял почти двое суток. 4 ноября 1941 г. капитан 3-го ранга Хмельницкий привел свою лодку на новое место базирования. Настроение экипажа, две ночи наблюдавшего за кормой зарево горящего Севастополя, вполне очевидно, было не лучшим.
Однако времени на рефлексии не оставляла война, и подводники немедленно начали готовиться к новому боевому походу. Единственное «неофициальное» свидетельство об экипаже С-34 относится как раз к краткому периоду пребывания лодки в Поти. Моряки, имена которых стоят безличными шеренгами в бюрократических ведомостях личного состава и безвозвратных потерь, на мгновение обретают плоть и кровь в послевоенных воспоминаниях одного из офицеров 1-й бригады ПЛ – Григория Рядового, переведенного осенью 1941 г. с подплава старпомом на плавучую базу подлодок «Волга». Еще с предвоенных лет старшего лейтенанта Григория Рядового и помощника командира С-34 Виолета Душина связывала крепкая дружба; спустя почти 30 лет Рядовой сразу опознает друга своей военной молодости на блеклой фотографии мертвого советского подводника из болгарских архивов... «Накануне 7 ноября ребята с С-34 раздобыли немного грузинского вина и пригласили меня, - вспоминал Григорий Ефимович Рядовой в беседе с сотрудником Института истории БКП Николаем Белоусовым, - Мы спели несколько любимых песен, побеседовали и разошлись: такое было время, не до праздников было. Ребята готовили лодку к походу…» Экипаж «тридцать четвертой» накануне ее рокового выхода, согласно архивным данным, насчитывал 48 человек, включая 6 командиров, политрука, военфельдшера и 40 старшин и краснофлотцев. Известны воинские звания, должности согласно боевому расписанию, года рождения и партийность всех подводников. Существует кочующая из публикации в публикацию о С-34 версия, что ее экипаж был плохо подготовлен. Создатель фонда поддержки памятников советским воинам в Болгарии В.И.Казаков даже упоминает, что некоторые пришедшие на лодку резервисты служили срочную в кавалерии. Бессмысленно отрицать многочисленные недочеты в обучении кадров советских подводников в предвоенные годы. Однако версия о направлении на подлодки кавалеристов представляется фантастической. Как известно, в первый год войны резервистов на подплаве было не так много, и те – в учебных подразделениях. Анализируя призывной возраст (колебался от 19 до 22 лет) и срок действительной воинской службы в РККФ в предвоенные годы, можно выяснить, какой процент экипажа успел получить более капитальную боевую подготовку мирного времени. В 1938 г. уходили «в Красной Армии Республике служить» призывники 1916-17 г/р, в 1939 г. – 1918-19-20 г/р, в 1940 г. – 1920-21 г/р. Историки утверждают, что призывы 1938-40 гг. не успели уйти в запас к началу Великой Отечественной войны, а весной 1941 начали демобилизоваться призывники 1915 г/р. Примем в расчет также, что на подлодках должности командиров отделений (торпедистов, радистов, электриков, мотористов, артиллеристов и трюмного) и старших специалистов могли занимать старшины-сверхсрочники РККФ, которые были на несколько лет взрослее остальных краснофлотцев. Даже поверхностное рассмотрение списков экипажа позволяет выявить только одного очевидного призывника 1941 г. – 19-летнего кока краснофлотца Сергея Куликова, а те несколько человек из личного состава, которые по возрасту могли бы быть резервистами (1910-14 г/р), по занимаемым должностям и воинским званиям (в основном – главные старшины), скорее всего, являлись сверхсрочниками. Остальные краснофлотцы и старшины с С-34 – подводники действительной службы в возрасте 20-25 лет, успевшие прослужить на подплаве от года и более. Словом, если экипаж С-34 и имел недостаточную подготовку, то это являлось в 1941 г. общим моментом для советских подводников, а не его собственной проблемой. К тому же три боевых похода и бой с румынскими кораблями у мыса Шаблер никак не позволяют назвать его «неопытным». На высоком уровне находилась и «партийная сознательность» экипажа, что немаловажно для советского флота: среди 48 человек было 8 коммунистов и 30 комсомольцев. Если после безрезультатного октябрьского похода «тридцать четвертая» и перестала числиться среди лучших советских лодок на Черном море, то уж никак не была она среди худших.
Советские подводники (К-22, Северный флот) за чтением газеты, 1941. Некоторые краснофлотцы сочетают повышение политграмоты с чисткой картошки.
8 ноября 1941 г. С-34 покинула рейд в Поти и вышла в свой четвертый боевой поход – навстречу судьбе. Ей была поставлена боевая задача на патрулирование позиции №22 у берегов Болгарии, знакомой по предыдущему походу. Вскоре на базе в Поти приняли радиограмму, в которой С-34 сообщала об успешном движении в намеченный район патрулирования. Согласно данным военно-морского историка К.Стрельбицкого, «из центра Черного моря она дала первую радиограмму, потом вторую, но обратного движения уже не было». «Тридцать четвертая» замолчала навсегда, и для штаба Черноморского флота это безмолвие было столь же красноречиво, как последние слова шекспировского Гамлета: «Дальнейшее – молчанье»… Впрочем, в страшном ноябре 1941 г. там навряд ли кто-нибудь вспомнил о Шекспире… 11 февраля подводная лодка С-34 была исключена из состава флота со стандартной формулировкой: «Срок автономности истек, на связь не выходит, признана погибшей». В 1942 г. командира безвестно канувшей в пучину Черного моря «эски» Якова Моисеевича Хмельницкого посмертно наградили орденом Боевого Красного Знамени, вероятно, и за бой 7 сентября 1941 г. у мыса Шаблер, и за его жуткую гибель в пучине, и просто потому что советской военной пропаганде были нужны черноморские герои-подводники…
…Утром 15 ноября 1941 г. болгарские рыбаки, искавшие сорванные вчерашним штормом сети на берегу в местечке Царски Плаж к югу от приморского городка Созопол, заметили в волнах прибоя тело человека, облаченного в резиновый гидрокостюм и маску «наподобие противогазной». О жуткой находке было немедленно сообщено властям. Сбивчивые описания вызвали спешную мобилизацию сил местной полиции и тревожные рапорты по инстанциям: провинциальные стражи порядка в Болгарском Царстве первоначально решили, что речь идет о трупе боевого пловца. А раз имеется погибший диверсант, то неподалеку вполне могут оказаться его выжившие товарищи: память о десантировании на побережье болгарских коммунистов была еще свежа. Однако прибывший на место печальной находки из Бургаса капитан 2-го ранга Болгарского флота Неделчев, осмотрев погибшего, однозначно заявил: «Это подводник в спасательном снаряжении». Знакомый с германскими аналогами советского аппарата ИСА-1М, капитан уточнил: «Аппарат типа дрегеровского», и не совсем компетентные в морском деле полицейские ошибочно перенесли это название на найденное оборудование. Тревоге был дан отбой. Эксперты болгарской полиции с помощью морских офицеров приступили к работе.
Офицеры и чиновники болгарской полиции, период Второй мировой войны.
«15 ноября 1941 года к 10 часам недалеко от города Созопол был выброшен из моря труп матроса красного флота СССР , - записал в протоколе осмотра пунктуальный чиновник. - Погибшему на вид около 22 лет, рост средний, цвет волос - русый, выбрит, одет в тонкий резиновый костюм, в резиновые ботинки, на голове - резиновая маска, смонтированная к дрегеровскому аппарату. Рубашка имеет № 349-312 СССР и советскую эмблему - серп и молот. На брюках у него вышита от руки коричневыми нитками фамилия Терехов и номер - 33». В карманах погибшего среди разной хозяйственной мелочи было обнаружено две плитки шоколада – дефицитного в СССР продукта, изредка попадавшего в рацион подводников и очень ценившегося ими. Возможно, шоколад являлся «аварийным пайком» и был захвачен спешно покидавшими гибнущую субмарину моряками? На основании этой находки один из присутствовавших при осмотре трупа морских офицеров, капитан-лейтент Миныков, сделал первое предположение: «Погибший был выпущен из торпедного аппарата подводной лодки, потерпевшей аварию в подводном положении недалеко от болгарского берега».
Полиция и местные жители начали прочесывать побережье, и ранним утром следующего дня обнаружили еще одного погибшего подводника в спасательном оборудовании. «16 ноября к 7 часам на расстоянии около 800 метров западнее первого трупа выброшен ещё один труп, тоже матроса флота СССР, - значится в документе. - Второму погибшему на вид около 27 лет, рост средний, цвет волос - черный, волосы густые, выбрит, одет в лёгководолазный костюм, как и первый, номер 36414009, на голове также резиновая маска, смонтированная к дрегеровскому аппарату. В кармане - печатный бланк, заполненный от руки химическим карандашом: "Список личного состава ПЛ С-34 по состоянию на 31 октября 1941 года"». Таким образом болгарским властям стало известно название погибшей подлодки. Врач, осмотревший погибших, сделал заключение, что смерть обоих наступила примерно за один-два дня до их обнаружения, следовательно, предположительная дата гибели С-34 была определена как 13-14 ноября 1941 г. Конкретного заключения о причинах смерти подводников сделано не было, так как вскрытия не проводилось.
Тела советских моряков были сфотографированы для полицейской отчетности – сначала на месте обнаружения в полном спасательном оборудовании, затем – со снятыми масками и гидрокостюмами, в свитерах и форменных брюках; кителей на погибших не было. Импровизированная комиссия, созданная полицейскими органами Болгарии при участии военных моряков, 17 ноября 1941 г. пришла к заключению: «Судя по обмундированию, по гидрокостюмам, по татуировкам на руках и на груди, по советским эмблемам, по плиткам шоколада… это члены экипажа подводной лодки, потерпевшей аварию в подводном состоянии недалеко от города Бургас, в северной части Бургасского залива. Они погибли после отчаянной попытки выйти из аварийной подводной лодки. При них не было обнаружено документов, удостоверяющих личность, кроме вышитой надписи на одежде светловолосого, более молодого матроса: «Терехов-33»… Одежда вместе с дрегеровскими аппаратами отправлена в дирекцию полиции».
Как водится, страшная находка близ Созопола вызвала к жизни немало слухов. Местные жители шепотом рассказывали друг другу, что на берегу был найден еще живым третий молодой советский матрос. Якобы его доставили в госпиталь в Бургасе, однако врачи были уже бессильны помочь бедняге, и он вскоре умер. Другие рассказывали, что, наоборот, подводник выжил, и его где-то прячут то ли власти, то ли подпольщики-коммунисты. Оставим эти версии любителям конспирологии или тем, кто не хочет расставаться с надеждой, что хоть один из экипажа С-34 вновь увидел солнце… Документально или логически существование третьего возвращенного морем с «тридцать четвертой» не подтверждается.
Пока шло разбирательство, согласно воспоминаниям местного старожила Ангела Тамова, тела двух погибших подводников были положены в здании расположенного неподалеку от места их обнаружения небольшого кирпичного заводика. Когда официальные процедуры были закончены, рабочие под руководством полицейских вырыли неподалеку неглубокую яму, положили в нее погибших, засыпали негашеной известью и закопали. Кем было принято решение о таком спешном погребении советских моряков, неизвестно, но можно предположить, что исходило оно от местных полицейских или гражданских властей. Болгарские военные соблюли бы, по крайней мере, формальные правила воинского захоронения: именно так они хоронили пилотов Союзников, сбитых над Болгарией в 1943-44 гг. Пока не удалось найти сведений и о том, уведомлялись ли советские дипломатические представители в Софии об обнаружении на болгарском побережье мертвых граждан СССР. Очень возможно, что официальной ноты не было вовсе: обе стороны решили не накалять и без того натянутые отношения из-за «каких-то двух трупов»…
Над местом последнего успокоения С-34 и ее экипажа на долгие годы опустилась пелена забвения. Погибшая подлодка внезапно всплыла из глубины безвестности, когда в 1968 г. сотрудник Института Истории Болгарской коммунистической партии (БКП) Николай Белоусов, работая над полицейскими архивами времен войны, неожиданно натолкнулся на дело об обнаружении близ Созополя в далеком ноябре 1941 г. тел двух советских подводников. Несмотря на то, что лишнее напоминание о гибели у болгарских берегов во время Второй мировой войны советских экипажей подплава не совсем укладывалось в официальную концепцию советско-болгарской дружбы, этот историк сделал все возможное, чтобы неизвестные «матросы красного флота СССР» из полицейского протокола обрели имена. Данные советских военно-морских архивов и свидетельства ветеранов (в первую очередь – бывшего офицера 1-1 бригады ПЛ ЧФ Г.Е.Рядового) позволили установить, что речь идет именно о моряках с С-34, и младший из погибших это боцман Фрол Терехов, а старший – помощник командира Виолет Душин.
На основании анализа сопоставления района патрулирования «тридцать четвертой» и места обнаружения тел ее членов экипажа, а также состояния морских течений в данный период года, исследователи попытались сделать заключение о возможном месте ее гибели. Учитывая тот факт, что мертвые подводники были найдены на большом расстоянии - около 20 морских миль (около 33 км) - от южной границы позиции №22, напрашивается вывод, что в своем последнем походе лодка уклонилась из района патрулирования к юго-западу, ближе к болгарскому побережью. Болгарская комиссия 1941 г. была права в своих выводах: субмарина погибла где-то у северной границы Бургасского залива, близ мыса Эмине. Вопрос о том, почему «тридцать четвертая» опасно приблизилась к берегу, наверное, останется открытым навсегда. Была ли это ошибка в счислении при выходе на позицию, или ее командир капитан 3-го ранга Хмельницкий сознательно пошел на риск, ища встречи с противником с тем, чтобы «спасти лицо» экипажа после «никакого» октябрьского похода? Результат оказался роковым – С-34 вошла в полосу минных заграждений: болгарского S-39 восточнее Бургаса и румынского S-16 восточнее мыса Эмине. Относительно даты гибели подлодки существуют различные версии, от 11 до 14 ноября. Болгарские моряки и летчики в этот период о боестолкновениях с советскими подлодками не докладывали, значит, вероятнее всего, С-34 подорвалась на мине. Нельзя исключить и версию аварии, вызванной технической неисправностью или пресловутым «человеческим фактором»: от этого не застрахованы даже самые опытные экипажи.
Кадр из худ. фильма "Командир счастливой "Щуки" (СССР, 1972).
Темные воды Бургасского залива до сих пор хранят тайну «тридцать четвертой», однако очевидно, что ее гибели предшествовала отчаянная борьба экипажа за свой подводный корабль и за жизнь. Возможно, агония растянулась на много ужасных часов. Во всяком случае, прошло достаточно времени, чтобы было принято решение о выходе из лодки в спасательном снаряжении, и подводники успели облачиться в него. Приказ с наибольшей вероятностью был отдан командиром С-34 Яковом Хмельницким: согласно боевому расписанию, и старпом, и боцман, тела которых были позднее обнаружены на болгарском берегу, находились вместе с ним на центральном посту, т.е. в отсеке, где сосредоточено управление субмариной. Скорее всего, старший лейтенант Душин и главный старшина Терехов покинули лодку через торпедные аппараты. Менее вероятен вариант выхода через люк одного из отсеков, предварительно заполненного водой – он связан с гораздо большим риском, и такое могло произойти только в случае, если надежды на спасение лодки уже не оставалось. Но целый ряд обстоятельств указывает, что Виолет Душин и Фрол Терехов пытались выйти из лодки для проведения каких-то экстренных ремонтных работ под водой, а не для собственного спасения.
Во-первых, помощник командира и боцман – самые «надежные» люди военно-морского экипажа, на которых держится его дисциплина и работоспособность. К тому же, согласно специфике исполняемых ими обязанностей, оба они – универсальные специалисты, обязанные разбираться в работе всех боевых частей и служб команды, всех механизмов, технических средств и вооружения корабля. В час, когда жизнь лодки и людей висела на волоске, командир мог поручить самое опасное и ответственное задание именно им.
Во-вторых, по неписаной, но нерушимой флотской традиции, в случае эвакуации с лодки, старпом и боцман были бы последними, не считая командира. Что бы не утверждали некоторые современные публицисты либерального толка, живописующие отдельные примеры малодушия командования Красной Армии и пытающиеся возвести их в систему, мужество и высокий дух товарищества советских подводников несомненны. Душин и Терехов не покинули бы борт, пока этого не сделали бы все уцелевшие краснофлотцы. Жестокая хроника подводной войны Второй мировой свидетельствует, что последние с аварийной лодки, как правило, выйти не успевали, да и об обнаружении тел других подводников на болгарском побережье не сообщается. Эвакуация, следовательно, выглядит менее вероятной, чем попытка подводного ремонта. «Аварийный паек» - плитки шоколада, найденные на теле боцмана, могут иметь простое объяснение. Зная, что никакие служебные запреты не остановят корабельных сладкоежек от того, чтобы стащить и слопать редкое лакомство (своеобразное проявление матросской лихости), главный старшина Терехов нашел ему самое надежное хранилище - в бездонных карманах своих клешей. А когда он облачался в гидрокостюм перед роковым выходом из лодки, его мысли были слишком поглощены предстоящим заданием, чтобы вспомнить о каких-то «шоколадках» и достать их. Старпом Душин ведь тоже забыл выложить бывший при нем служебный документ…
В-третьих, на основании рапорта болгарского капитана 2-го ранга Неделчева (который, к сожалению, не был найден первым исследователем гибели С-34 Н.Белоусовым в оригинале), в «служебной записке» для штаба Болгарского флота упоминается, что трупы советских моряков были «изранены». Полицейские протоколы вообще умалчивают о телесных повреждениях, а на нечетких фотографиях из архивов ран на телах В.Душина и Ф.Терехова не заметно. Разве только смутно просматривающиеся ссадины и повреждения на руках - у боцмана, похоже, разбита правая кисть, у старпома, возможно, сломан палец. На уровне гипотезы можно предположить, что капитан Неделчев сообщал своему начальству именно об израненных руках погибших, а при составлении дальнейшей документации сработал бюрократический «испорченный телефон». Тогда старлей Душин и главстаршина Терехов могли получить эти травмы именно когда из последних сил работали в ледяной воде, уже не чувствуя боли в коченеющих пальцах…
По мнению экспертов, наиболее вероятная проблема, которую должны были устранить выпущенные из лодки на глубине в аппаратах ИСА-1М Душин и Терехов – наматывание минрепа на гребной винт лодки. Подводники должны были обрезать трос и отпустить мину, но, к сожалению, это им не удалось. Отважных моряков или унесло от лодки течением, или кислород в баллонах закончился, прежде, чем они успели выполнить задачу. Наиболее вероятной причиной гибели их обоих стала баротравма легких при выходе с большой глубины – в предполагаемом районе она превышает 50 м., либо кислородное отравление, т.к. чистый кислород, применяемый в аппарате ИСА-1М, опасен при глубоком погружении. Скончались В.Душин и Ф.Терехов еще на глубине, иначе, выплыв на поверхность, они сорвали бы маски, а на трупах таковые были надеты…
Словом, отчаянная попытка проведения экстренных работ под водой не увенчалась успехом, и С-34 стала железной гробницей для 46 оставшихся в ней членов экипажа… Установить точную причину затопления лодки могло бы помочь обнаружение на дне Черного моря ее обломков. Но из всех советских субмарин, погибших у берегов Болгарии, она одна остается не обнаруженной до сего дня. Летом 2010 г. болгарским дайверам из клуба «Black Sea Dive Odessos» (Одессос – древнее название Варны) показалось, что они приблизились к разгадке тайны С-34: у внешней границы Бургасского залива ими была обнаружена погибшая подлодка, разломленная пополам и глубоко ушедшая в подводный грунт. Предварительный осмотр вызвал к жизни сенсационную новость: «тридцать четвертая» наконец найдена! В район подводной находки отправилась российская поисковая экспедиция «Поклон кораблям Великой Отечественной» (руководитель Константин Богданов). В сентябре того же года последовало разочаровывающее опровержение. Партнеры экспедиции - болгарские специалисты из команды «Black Sea Technical Diving» обследовали обнаруженные обломки, провели их обмеры и пришли к однозначному заключению: это германская подлодка времен Первой мировой войны, вероятнее всего – UB-7, погибшая в 1916 г. Предполагаемым местом гибели С-34 исследователями на данный момент считается точка 42°31,915' северной широты/28°03,885' восточной долготы, находящаяся на расстоянии 33 километров по пеленгу 57° от места, где в ноябре 1941 г. были найдены погибшие подводники. Там с помощью гидролокатора на глубине 62 м было обнаружено препятствие, по размерам схожее с подлодкой.
Болгарские дайверы осматривают найденные летом 2010 г. обломки подлодки.
Не меньше загадок и гипотез окружают место последнего успокоения двух членов экипажа «тридцать четвертой», которых свинцовые волны зимнего Черного моря вынесли на болгарский берег. Когда в 1969 г. в Народной Республике Болгария было принято решение установить памятник погибшим в годы войны советским подводникам, местом для монумента было выбрано удобное естественное возвышение неподалеку от места обнаружения в ноябре 1941 г. тел старшего лейтенанта Виолета Душина и главного старшина Фрола Терехова. У подножия обелиска надлежало захоронить останки подводников. Могила советских моряков была легко обнаружена: ее место было хорошо известно местным жителям, из года в год они возлагали на нее цветы, а в православные дни поминовения усопших на едва заметном холмике аккуратно появлялись ракия (фруктовая водка) и поминальные яства...
Захоронение было вскрыто, однако в нем обнаружили лишь небольшие фрагменты человеческих останков. Возможно, еще до сентября 1944 г., пока Болгария официально являлась союзником гитлеровской Германии, местные власти тайно перезахоронили «красных матросов», чтобы их могила не становилась местом поклонения противников режима. В беседе с одним из болгарских офицеров в период своей работы в Болгарии мне довелось услышать и другую версию: якобы в 1942 или 1943 г. болгарские военные моряки, возмущенные унизительным обращением властей с телами своих советских коллег, эксгумировали их и похоронили в море с отданием воинских почестей. Не исключено, что останки лейтенанта Душина и старшины Терехова были перезахоронены в 1944 г. воинами вступившей в Болгарию Красной Армии, однако в суматохе наступления надлежащие документы не были оформлены, и время безжалостно стерло с лица земли «фанерную память со звездочкой». И, наконец, самым простым объяснением может служить негашеная известь, которую щедро «сыпанули» в могилу в ноябре 1941 г. – со временем она могла растворить почти все органические материалы.
Тем не менее, урна с обнаруженными фрагментами останков была заложена в постамент монумента, и вскоре над Черным морем взвился стройный металлический обелиск. Он был выполнен в самобытной аллегорической манере, не совсем традиционной для эпохи господства социалистического реализма. Многие из повидавших этот памятник, независимо друг от друга, сходились во мнении: он напоминает отчаянное стремление душ погибших в глубине наверх, к свету, к солнцу…
Памятник погибшим советским подводникам близ Созопола (Болгария).
С падением социалистического строя в Болгарии памятник погибшим подводникам отнюдь не был забыт: к нему приносили букеты полевых цветов отдыхавшие неподалеку компании болгар и туристов из России, а общественные организации болгарско-российской дружбы несколько раз проводили там торжественные мероприятия. Впрочем, средств у администрации общины Созопол в 1990-е – начале 2000-х гг. едва хватало на то, чтобы пару раз покрыть монумент свежей краской-серебрянкой, и обелиск постепенно ветшал. Восстановление мемориала советским морякам началось только в 2009 г., когда Фонд поддержки памятников советским воинам в Болгарии, созданный жителем Рязани В.И.Кузнецовым, смог собрать средства на его ремонт. Активное участие в воссоздании памятника приняли также местные власти и предприниматели. 28 июля 2010 г. состоялась церемония открытия обновленного памятника. В его комплекс теперь входят пять гранитных плит, на которых увековечены имена членов экипажей всех советских подлодок, погибших у берегов Болгарии в годы Великой Отечественной войны. Это – С-34 (погибла 13-14.11.1941 восточнее мыса Эмине, предположительно на минах), Щ-211 (погибла 14-22.11.1941 восточнее мыса Акбурну на минном заграждении, по другим данным - потоплена румынскими кораблями), Щ-204 (потоплена, наиболее вероятно, 6.12.1941 в результате атаки болгарского или германского самолета к юго-востоку от Варны, есть версия поражения артогнем болгарских сторожевых кораблей), Щ-210 (погибла 15-28.03.1942 восточнее мыса Шаблер на минном заграждении) и Л-24 (погибла в декабре 1941 г. на минах близ мыса Шаблер). Кроме того, как полагает болгарский историк Стефан Бошнаков, 15 октября 1941 г. болгарским самолетом при атаке на конвой Варна-Шабла могла быть потоплена подлодка М-58, согласно советским данным, значащаяся подорвавшейся на мине в румынских водах.
У берегов Болгарии навсегда оборвались жизни почти двух с половиной сотен советских подводников-черноморцев. Даже в их посмертных историях слишком много этих: «вероятно», «скорее всего», «по имеющимся сведениям», а на памятниках им выбиты не точные, а предположительные даты гибели… Таков удел подводников на войне. Тайну их предсмертной борьбы хранят мрачные морские глубины. Море было их судьбой, их полем чести. Оно стало их могилой. Поэтому рассказ о недолгом, честном и трагическом боевом пути черноморской подлодки С-34 хотелось бы закончить прекрасными строчками поэтического реквиема Андрея Вознесенского:
Возложите на море венки.
Есть такой человечий обычай -
в память воинов, в море погибших,
возлагают на море венки…
Возложите на море венки.
В нем лежат молодые мужчины.
Из сирени, из роз, из жасмина
возложите живые венки.
(А.Вознесенский)
_______________________________________________________________________Михаил Кожемякин
Л И Т Е Р А Т У Р А:
1. Платонов А.В. Энциклопедия советских подводных лодок. 1941-1945. М.-СПб., 2004.
2. Платонов А.В. Советские боевые корабли 1941-1945 гг. Часть 3. Подводные лодки. СПб., 1997.
3. Морозов М.Э. Подводные лодки ВМФ СССР в Великой Отечественной Войне 1941-1945 гг. Летопись боевых походов. Часть 2. Черноморский флот. М., 2003.
4. Платонов А.В., Лурье В.М. Командиры советских подводных лодок 1941-1945 гг. – СПб., 1999.
5. Ковалев Э. А. Короли подплава в море червонных валетов. Хроника начального периода советского подводного плавания. 1918–1941 гг. М., 2006
6. Капитанец И. Война на море 1939-1945. Военно-морское искусство во Второй мировой и Великой Отечественной войнах. М., 2005.
7. Ванеев Г.И. Черноморцы в Великой Отечественной войне. М., 1978.
8. Вторая мировая война на море. Ред.-сост. Тарас А. Е. Минск, 2003.
9. Чонев Ч. Военноморският флот на България. София, 2005.
10. Бошнаков С., Богатырев С. Болгарская авиация против советских подводных лодок. / «Авиация и время», 1/2001.
11. Тодоров И. Българските кораби. София, 1981.
12. Руге Ф. Война на море 1939-1945. М., 1998.
И Н Т Е Р Н Е Т – Р Е С У Р С Ы:
http://www.deepstorm.ru/DeepStorm.files/memory/s-34.htm
http://diver05.narod.ru/4.htm
http://www.deepstorm.ru/DeepStorm.files/17-45/c IX-b/S-34/S-34.htm
http://submarine-at-war.ru/boats/s34.html
http://oosif.ru/gibel-pl-s-34-12-yanvarya-1942-goda#
http://www.ntv.ru/novosti/206590
http://www.bulgar.in/news/society/1584/
http://divemir.com/2010/09/ub-7/
