Из воспоминаний ветерана 246 сд 29 Армии Калининского фронта военфельдшера Моисеенко Н.А.
Апрель 1942 , окрестности около станции Панино ,Ржевский район , Калининская область .
Конец апреля 1942 застал нас в обороне недалеко от железнодорожной станции Панино .
Батальонный санбат решили расположить в домике у опушки леса: более подходящего места для сбора и обогрева раненных на тот момент времени найти было трудно .
К обеду с передовой пришли несколько подвод: на телегах расположилось пятеро «тяжелых» и десять солдат с ранениями различной тяжести. Один из вновь прибывших , подняв кулак, грозно погрозил кому –то невидимому , очевидно расположившемуся на небосклоне.
Подняв глаза к небу вижу хорошо известный фюзеляж немецкого авиационного разведчика , зависшего над нашей опушкой.
Эта чертова «рама» * всю дорогу над нами «висит» ! – ругаются на самолет противника раненые . Пока санитары суетились с приемкой вновь прибывших , помогаю отвести лошадей на коновязь , располагавшуюся позади дома . Лошади долго шли по разбитой сырой дороге и изрядно устали . Одна из них смотрит на меня своими огромными , почти человеческими глазами . У неё на передней ноге небольшая кровоточащая рана , которая доставляет ей ощутимое беспокойство. Беру пузырек йода и заботливо обрабатываю глубокую ссадину. После этого , вынимаю из сумки бинт и накладываю на рану небольшую повязку . На оголовье лошади замечаю небольшую бирку с трогательным именем «Аза » .
Ах ты , Аза , труженица , страдалица ! Потрудилась ты сегодня , поранилась !-разговором и лаской стараюсь сгладить жалящее действие йода.
Снова бросаю взгляд в небо – «рама» , похоже , прилипла к вершинам сосен . Летчик изучает всю сетку дорог и наши беспорядочные перемещения.
Настойчивость немецкого авиаразведчика вызывает у меня неприятные предчувствия.
В санбате много работы , поэтому долго размышлять у меня просто нет времени .
Набегавшись за день мы собираемся вечером в домике около небольшой печки. Апрель доживает свои последние дни , однако в лесу все ещё очень сыро , а ночевка под открытым небом может привести к сильной простуде . К нам , волей случая, заехал Распопов с Курасовым . Они возвращались из штаба полка , и на обратном пути решили навестить нас. Последний раз мы виделись с Распоповым в январе 1942 , когда измученный и обмороженный я с трудом добрел до деревни Воскресенское. С тех пор прошло немало времени по фронтовым меркам . Мы вспоминаем первые бои на Адреевских высотах, события осени 41 в Ножкино и Кокошкино , бои за Красново , наше успешное зимнее наступление на участке Заречье -Буконтово и жестокую бомбежку в Железново , гибель двух полков нашей дивизии в Мончаловских лесах . Перечисляем живых и погибших сослуживцев . Кстати , товарищ политрук , - неожиданно обращается Левков к Распопову ,- а вы помните , что через два дня – Первое Мая?
Может вы знаете , как столь горячо любимый простыми советскими гражданами праздник будет отмечаться в нашей дивизии ?
Распопов хлопнул себя по лбу и весело рассмеялся: Ну вот , поймал ты меня ! А если серьезно , то полит. отдел побеспокоился , чтобы праздник прошел достойно : и с точки зрения пищевого довольствия , и , возможно , культурной программы . Пока больше ничего добавить не могу . Дороги , сами знаете, в каком состоянии , однако , будем надеется на лучшее.
Наш разговор был прерван звоном лопнувшего оконного стекла и комьями земли , влетевшими в комнату. Пол дома заходил ходуном, воздух пропитался противным запахом разорвавшейся взрывчатки .
Все на улицу ! Артналет ! Берите тяжелых и все на улицу!
Снаряды крошат лес , превращая многометровые стволы лесных исполинов в мелкую щепку. От частых разрывов в воздухе висят клубы пыли , мелкие щепки и хвоя забиваются в глаза и уши .
Через полчаса , когда всем кажется что артналет разнес в клочья весь санбат , бомбардировка неожиданно заканчивается. Мы встаем с земли , стряхиваем с себя пыль и с удивлением обнаруживаем , что наш домик практически не пострадал .
Вся опушка перекопана многочисленными воронками , рядом более трех десятков деревьев превратились в уродливые пни , большая часть гужевого транспорта тоже разбита.
И посреди всего этого безумия стоит одна совершенно целая армейская медицинская телега с высокими бортами , на которой сегодня утром привезли тяжело раненых.
На конюшне пусто – животные оказались умней нас : почувствовав неладное они сбежали в лес. Неожиданно моё внимание привлекло слабое движение рядом с невысоким заборчиком , примыкавшим к коновязи . Соблюдая осторожность тихо приближаюсь к ограде.
Моему взору предстает весьма необычное зрелище : окопавшись по всем правилам фортификационного искусства , на дне небольшого овражка лежит , вытянувшись практически во весь рост, наша лошадь ! Голова её прикрыта передней ногой , из которой сочиться кровь. Невысокая изгородь , хотя и пробита в нескольких местах мелкими осколками , служит хорошим укрытием для находящегося на дне овражка «новобранца» с копытами .
По характерной ране и сбившейся повязке на ноге лошади я узнаю свою старую знакомую .
Грустные , почти человеческие , глаза снова смотрят на меня .
В её взгляде немой вопрос : Что же это было , Николай?
Почему люди так поступают с нами , лошадьми ? Неужели такова плата за наш тяжелый труд?
Подхожу , помогаю Азе подняться. Она вся дрожит , как испуганный подросток , долго блуждавший по лесу , и , наконец , по счастливому стечению обстоятельств , снова нашедший дом и родных . Лошадь жмется ко мне , явно показывая всем своим видом , что нуждается в моей помощи и защите .
Глажу её по голове . целую в большие , плачуще глаза.
-Ну что ты , милая, все уже позади, не бойся!
Она неотступно следует за мной весь следующий день, пока нам не пригоняют новые телеги и лошадей . Уходящая вечером на передовую за раненными Аза не выходит у меня из головы . Мне кажется , что совершаю преступление , отправляя на передовую несовершеннолетнюю родную сестренку …
Мне остается лишь верить , что с ней ничего не случиться . Война приучила нас к смерти . Ежедневно она показывает нам , что на её полях нельзя заводить друзей или привязываться к кому –либо . Она то и дело испепеляет нас гибелью знакомых и отнимает силы смертью любимых. Стирает с лица земли места и строения , которые служат нам домом , защищают наши жизни , принимая на себя воздействие её разрушительного жала . Выживание , спасение свой собственной и чужой жизни превратилось в нечто обыденное , как хождение на уроки по математике или русскому языку в средней школе . Иногда инстинкт самосохранения действует быстрее и точнее ,чем разум. Время от времени возникает ощущение , что мы все стали частью бесконечной бойни , в которой обе враждующие стороны становятся то карающим мечом, то жертвой .
Порой в голове навязчиво крутиться один и тот же вопрос: - чем я отличаюсь от механического орудия судьбы , обслуживающего каждый день ненасытную прорву войны? Что заставляет оставаться меня человеком , способным любить на этом бесконечном празднике смерти? И ответ находиться сам собой . Я Верю. Каждый день верю в то что мы выстоим в этой безумной мясорубке и враг ,рано или поздно , сломает свои зубы о наше упрямство . Мы выстоим , а потом восстановим страну и будем жить как и прежде . Вера это мое персональное оружие , мой щит который я беру с собой каждый день, приходя в учебный класс с грозным номером 1942 .
; Моисеенко Н.А . Ветеран 908 сп 246 сд 29 Армии Калининского фронта .