Бронетехника + СССР

Практически единственное танковое сражение Советско-Финской (Зимней) войны 1939-40 г., известное также как бой у полустанка Хонканиеми и закончившееся впечатляющей победой советских танкистов из 35-й легкотанковой бригады, изучено достаточно хорошо. Несколько менее известен второй случай боевого столкновения советских и финских танкистов у станции Перо, однако завершился он так же - верх одержали экипажи 20-й тяжелой танковой бригады РККА.

В отечественной военно-исторической литературе этим эпизодам посвящено несколько исследований, которые легко можно найти и в электронном виде, так что здесь особое внимание будет обращено на документальный и фотографический материал, относящийся к этим событиям.

Однако сначала - краткая справка о бронетанковых силах сторон, сошедшихся в горячей схватке на заснеженных и ледяных просторах от Карельского перешейка до Баренцева моря.

В РККА. Для наступательных действий советским командованием была привлечена весьма внушительная группировка танковых частей и соединений.
Только в составе 7-й армии, наступавшей на Карельском перешейке - самом "жарком" направлении Зимней войны - действовали 10-й танковый корпус и 20-я тяжелая танковая бригада, которые изначально планировалось применять в качестве самостоятельных оперативных соединений, а также три танковые бригады и десять отдельных танковых батальонов, распределенных для поддержки стрелковых дивизий.

В боевой состав 8-й армии, действовавшей севернее Ладожского озера, была включена 34-я легкотанковая бригада, и, кроме того, на 8-ю, 9-ю и 14-ю армии приходилось до семнадцати отдельных танковых батальонов.

Всего на начало боевых действий в войсках РККА на советско-финском ТВД насчитывалось более двух тысяч танков (данные различных источников несколько разнятся - 2 019, 2 289 и даже 2 998). При этом танковый парк был весьма разнообразен. Тяжелые танковые подразделения были укомплектованы трехбашенными средними танками Т-28 и тяжелыми пятибашенными Т-35.

В танковых бригадах и батальонах имелись легкие танки БТ-7 и БТ-5 различных модификаций. Самым распространенным советским танком этой компании был легкий Т-26, тоже в большом разнообразии вариаций. Кроме того, в войсках первоначально имелось большое количество малых плавающих танков Т-37 и Т-38. Боевое применение превосходного тяжелого танка КВ-1 (вопрос об участии в "Финской войне" КВ-2 остается открытым) и ряда других опытных образцов носило ограниченный и по сути экспериментальный характер, хоть и навело на противника "шок и трепет" (а "горячие финские парни" вообще-то не из пугливых!).

Насыщение танками советских стрелковых дивизий РККА, которым предстояло наступать на хорошо оборудованные оборонительные позиции финнов, было достаточно высоко. На каждую дивизию по состоянию на 30 ноября 1939 г. предполагалось иметь танковый батальон в составе 54 (по другим данным - 57) машин. По опыту боевых действий, которые показали низкую эффективность в зимних условиях малых плавающих танков Т-37 и Т-38 (которых приходилось до двух рот на "дивизионный" танковый батальон), директивой Главного Военного Совета РККА от 1 января 1940 г. в стрелковых дивизиях было установлено иметь батальон из 54 легких танков Т-26, в т.ч. 1 роту "химических", т.е. огнеметных танков (15 машин). На стрелковый полк приходилось по роте из 17 танков Т-26.
Впрочем, с учетом потерь и неизбежного во фронтовых условиях недокомплекта, это предписание не всегда выполнялось. Например, на две стрелковых дивизии сражавшейся в Заполярье советской 14-й армии в начале войны приходилось всего 38 танков.

Наиболее распространенной боевой задачей советских танкистов в Зимней войне было сопровождение и огневая поддержка наступающей пехоты с неизбежным преодолением под огнем заградительных инженерных сооружений финнов. В ходе боев советские танкисты дрались смело и мужественно (как и во всех остальных своих кампаниях - иначе они просто не умели!), часто демонстрировали хороший уровень профессиональной подготовки, хотя бывали у них и прискорбные "косяки".

Потери в технике и в личном составе в советских бронетанковых частях были очень велики - вероятно, более 3 000 машин. Советские танки выходили из строя от прицельного огня финской артиллерии по заранее пристрелянным подступам к укрепленным районам и позициям, подрывались на минных полях... Опасен был в ближнем бою и хладнокровный злой финский пехотинец, вооруженный противотанковой гранатой или бутылкой с "коктейлем Молотова" (кстати, считается, что это название вошло в обиход именно во время Зимней войны с легкой руки финских армейских острословов).

Несколько менее половины всех потерь приносили технические неисправности и чрезвычайные ситуации, не связанные с боевым воздействием противника. Однако грамотно налаженные в РККА эвакуационные и ремонтные мероприятия позволяли своевременно вытягивать в тыл, восстанавливать и возвращать в строй большую часть потерянных машин. Например, в 20-й тяжелой танковой бригаде за время боевых действий из 482 выбывших из строя танков безвозвратно оказались потеряны только 30 выгоревших на поле боя и 2 захваченных финнами.

В Вооруженных силах Финляндии. Президента государственного комитета обороны Финляндии (с 1931 г.) и верховного главнокомандующего (с 30.11.1939) Карла Густава Маннергейма, бывшего кавалергарда российской Лейб-гвардии и флигель-адъютанта Николая II, военного до мозга костей и корней усов, никак нельзя упрекнуть в пренебрежении оборонным строительством. Однако в 1920-30-хх гг. правительство и большинство депутатов Сейма (парламента) Финляндии систематически срывали программы финансирования оборонных мероприятий, и Маннергейму приходилось развивать вооруженные силы страны исходя из печального принципа: "обороноспособность задешево".
Бронетанковая техника Финляндии была детищем или, вернее сказать - жертвой именно такого положения вещей.
В 1919 г., когда в Финляндии только завершилась кровопролитная гражданская война между местными красными и белыми (победили белые) и страна еще находилась в состоянии войны с Советской Россией, генерал от кавалерии Маннергейм, командовавший молодой Финской армией, инициировал заказ во Франции 32 легких танков "Рено" FT-17 и FT-18. К июлю того же года "французы" были доставлены в Финляндию - 14 в пушечном варианте и 18 в пулеметном. Для своего времени это были хорошие боевые машины поддержки пехоты, прошедшие испытание огнем Первой мировой войны. Свою удивительную прочность они доказали на финской службе, на которой им довелось состоять вплоть до Зимней войны.

За это время первоначально сформированный (в 1919 г.) танковый полк из соображений экономии средств был свернут сначала в батальон (1925), затем - в отдельную роту (1927). Соответственно сокращена была и подготовка танковых экипажей. Машины изредка ездили на учениях, почаще - на парадах, а большую часть времени ржавели в ангарах, даже не получая должного технического обслуживания.
Относительно адекватную программу строительства бронетанковых войск Маннергейму удалось "пропихнуть" только в 1938 г. (по некоторым данным - годом раньше), когда у знаменитой британской фирмы «Виккерс-Армстронг» было заказано 38 (по другим данным - 33) легких танков "Виккерс" 6-тонн, наиболее "модных" в 1930-е гг. в странах, не имевших собственного танкостроения, машин.
Дооборудовать и вооружить «Виккерсы» предполагалось уже в Финляндии. Тридцать три 37мм орудия Бофорс обр.1936 г. (выпускались в Финляндии по лицензии) для танков были заказаны на государственном артиллерийском заводе VTT, прицелы Цейс TZF и приборы наблюдения предстояло закупить в Германии, а радиостанции «Маркони» SB-4a для командирских машин - в Италии.

Однако фатальное невезение продолжало преследовать и эту программу. Из-за задержек в производстве машин и орудий к ним, а также аннулирования Германией контракта на поставку танковой оптики из 28 добравшихся до Финляндии "английских коробок" к началу боевых действий Советско-Финской войны только 10 находились в боеготовом состоянии и проходили испытания.

Не лучше обстояло дело и с обучением танковых экипажей и подразделений. Только в октябре 1939 г. имевшуюся в составе вооруженных сил бронероту переформировали в бронебатальон в составе пяти рот. Но кадров катастрофически не хватало, и 1-я рота была сформирована только 5 декабря 1939 г., когда боевые действия с СССР уже шли вовсю. К тому же она получила на вооружение 14 старых танков «Рено», т.к. только ими финские танкисты успели овладеть хорошо. 2-я рота также состояла из 14 антикварных «французов».
По довольно отрывочным данным, подтверждаемым, тем не мене, фотоматериалами Советско-Финской войны, эти роты были брошены на оборону т.н. линии Маннергейма на Карельском перешейке. Там старые финские FT-17 и FT-18 использовались преимущественно в качестве неподвижных огневых точек и, скорее всего, вскоре практически все были уничтожены или захвачены Красной армией. Во всяком случае, на советских пропагандистских фотографиях запечатлены победоносные красноармейцы, осматривающие трофейные "Рено", а неизвестным финским фотографом в первое послевоенное лето был заснят почти целый FT-17, брошенный в лесу и окруженный буйной зеленью...

3-я и 5-я роты фактически являлись учебными и располагали в разное время одна - 2-3 танками «Виккерс» без вооружения, другая - 12-16 «Виккерсами» в таком же состоянии. Единственным относительно боеготовым подразделением была именно 4-я рота, укомплектованная лучшими экипажами и по состоянию 22 января 1940 г. располагавшая 6 вооруженными танками «Виккерс». По мере довооружения боевые машины передавались в 4-ю роту. К 10 февраля1940 г. рота получила уже 16 вооруженных машин и худо-бедно закончила боевое слаживание.
Ставить под сомнение личное мужество финских танкистов нет оснований ("Да, враг был храбр. Тем больше наша слава!" К.Симонов). Однако очевидно, что их тактическая и техническая подготовка, проводившиеся в спешке на фоне развивающихся боевых действий, мягко говоря, оставляли желать много лучшего.

Танковый бой 26 февраля 1940 г.
В конце февраля 1940 г. финская 4-я танковая рота под командой капитана И.Куннаса наконец получила приказ выдвигаться на фронт. На позиции на Карельском перешейке она прибыла в составе 13 легких танков "Виккерс".

Первая боевая задачей роте была поставлена 26 февраля 1940 г. - поддержать контратаку частей 23-й пехотной дивизии в направлении полустанка Хонканиеми (ныне Лебедевка), занятого войсками советской 123-й пехотной дивизии при поддержке 112-го танкового батальона 35-й легкотанковой бригады. Для выполнения приказа выдвинулись восемь танков "Виккерс", однако два из них по дороге отстали из-за технических неисправностей и в бою не участвовали.
Остальные шесть двинулись вперед боевым порядком, но финская пехота почему-то за ними не пошла. То ли она не успела получить соответствующего приказа, то ли, необученная взаимодействию со столь редким в рядах армии страны Суоми "зверем", как танк, попросту "тормознула".
Экипажи "Виккерсов", скорее всего, не ориентировались на местности, не имели разведданных о положении противника и двигались фактически наугад.

В этом хаотичном натиске они неожиданно натолкнулись на три советских танка Т-26, на которых выдвинулись на рекогносцировку командиры рот 112-го танкового батальона. Противники находились на очень близком расстоянии друг от друга и, вероятно, сначала приняли неприятельские танки за свои - Т-26 и финский 6-тонный "Виккерс" действительно очень похожи. Первыми сумели оценить обстановку советские танкисты, которые приняли бой и в считанные минуты расстреляли все шесть финских танков из своих 45-мм пушек.
Только одну из подбитых машин финны потом смогли эвакуировать, однако восстановлению она уже не подлежала и пошла на запчасти.

________________________________________________________________________М.Кожемякин.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЮЩИМ ПОСТОМ.

НАЧАЛО СМ. ВЫШЕ.

Нельзя полностью исключить фактор удачи, однако это боестолкновение выявило существенное преимущество опытных боевых советских экипажей, во главе которых к тому же стояли кадровые командиры (три командира рот на три танка!) над необстрелянными и недоученными финскими танкистами. Двукратное численное преимущество финнов было сведено на нет решительными действиями воинов РККА. Впрочем, согласно воспоминаниям участника того боя ст. лейтенанта В.С.Архипова (тогда - командира роты 112-го тб 35-й лтбр, впоследствии - дважды Героя Советского Союза, генерал-полковника), в столкновении танков у полустанка Хонканиеми могло участвовать значительно больше советских экипажей.

Вот эти воспоминания, содержащие весьма интересный, хоть и вызывающий ряд вопросов рассказ об описываемых событиях:
«25 февраля авангард 245-го полка — 1-й стрелковый батальон капитана А.Макарова с приданной ему нашей танковой ротой, — продвигаясь вдоль железной дороги на Выборг, овладел станцией Кямяря, а к исходу дня — полустанком Хонканиеми и близлежащим поселком Урхала.
Пехотинцы вырыли окопы в снегу и в них посменно отдыхали. Мы ночевали прямо в танках, в лесу. Дежурили повзводно, замаскировав машины на просеке. Ночь прошла спокойно, и, когда на дежурство вышел танковый взвод лейтенанта И.И.Сачкова и стало светать, на меня навалилась дремота. Сижу в машине, на своем обычном месте, у пушки, и не пойму, то ли во сне, то ли наяву думаю о том, что вырвались мы далеко вперед, связи с соседом справа нет. А что есть? Есть хорошая позиция: слева низина — болото под снегом или озеро заболоченное, а справа насыпь железной дороги и несколько сзади нас, близ полустанка, переезд. Там тылы батальона — санчасть, полевая кухня... Двигатель танка работал на малых оборотах, вдруг перестаю его слышать. Уснул! С усилием открываю глаза, а в уши врывается рев танкового мотора. Нет, не наш. Это рядом. И в этот момент танк наш сильно дернуло...
Так, с происшествия, начался первый и последний бой с танками противника. Вспоминая его сегодня, прихожу к выводу, что он был одинаково неожиданным и для нас, и для врага. Для нас потому, что до того дня, до 26 февраля, мы вражеских танков не встречали и даже не слышали о них. Это первое. А второе — танки появились у нас в тылу, со стороны переезда, и лейтенант Сачков принял их за свои, за роту Кулабухова. Да и немудрено было спутать, так как легкий английский танк «Виккерс» был внешне похож на Т-26, как близнец. Только пушка у нас посильней — 45-мм, а у «Виккерса» —37-мм.
Ну а что касается противника, то, как выяснилось вскоре, у него слабо сработала разведка. Командование врага, разумеется, знало, что вчера мы овладели полустанком. Мало того, что знало, оно готовило контратаку на полустанок и в качестве исходной позиции наметило рощу между низиной и насыпью железной дороги, то есть место, где мы, танкисты и стрелки капитана Макарова, провели эту ночь. Вражеская разведка просмотрела тот факт, что после захвата Хонканиеми, посадив на броню штаб батальона и до сотни пехотинцев, мы уже в сумерках продвинулись еще на кило-метр-полтора севернее Хонканиеми.
Итак, танк наш дернуло ударом извне. Я откинул люк и высунулся из него. Слышал, как внизу сержант Коробка вслух выразил свое мнение о механике-водителе задевшего нас танка:
— Вот шляпа! Ну я ему!..
— Не нашей роты машина! Нет, не нашей!— уверенно сказал радист Дмитриев.
Танк, задевший нашу гусеницу своей (наша машина стояла сбоку просеки, замаскированная ельником), удалялся. И хотя я знал, что это может быть только танк из роты Кулабухова, тревога как бы кольнула сердце. Почему — в этом я разобрался потом. А тут я видел вокруг утреннюю рощу, падала изморозь, и, как всегда, когда вдруг потеплеет, деревья стояли в снежном кружеве — в куржаке, как говорят на Урале. А дальше, у переезда, в утреннем туманце виднелась группа пехотинцев. Гуськом, одетые в полушубки и валенки, они шли к лесу с котелками в руках. «Кулабухов!», — подумал я, рассматривая танки, которые появились на переезде и стали медленно обгонять пехотинцев. Один из стрелков, изловчившись, поставил котелок на броню танка, на мотор, и поспешал рядом, крича что-то товарищам. Мирная утренняя картина. И вдруг я понял причину своей тревоги: на башне удалявшегося от нас танка была синяя полоса. Таких опознавательных знаков советские танки не имели. И пушки на танках были другие — короче и тоньше.
— Сачков, танки противника! — крикнул я в микрофон. — По танкам — огонь! Бронебойный! — приказал я Дмитриеву и услышал щелчок закрывшегося затвора пушки.
Башня танка, первым обогнавшего наших пехотинцев, слегка развернулась, пулеметная очередь прошлась по лесу, по ближним кустам, ударила в крышу моего башенного люка. Мелкие осколки порезали мне руки и лицо, но в тот момент я этого не почувствовал. Нырнув вниз, припал к прицелу. В оптике вижу пехотинцев. Срывая из-за спины винтовки, они кидаются в снег. Сообразили, на чьих моторах грели котелки с кашей. Ловлю в перекрестие правый борт «Виккерса». Выстрел, еще выстрел!
— Горит! — кричит Коробка.
Рядом гремят выстрелы танков Сачкова. Вскоре к ним присоединяются и другие. Значит, вступил в дело и взвод Наплавкова. Танк, который нас задел, встал, подбитый. Остальные вражеские машины потеряли строй и как бы разбрелись. Конечно, сказать о танках, что они паникуют, нельзя — паникуют экипажи. Но видим-то мы только машины, которые бросаются то в ту, то в другую сторону. Огонь! Огонь!
Всего в этот день в районе полустанка Хонканиеми было подбито 14 финских танков английского производства, а три машины мы захватили в исправности и по приказу командования отправили железной дорогой в Ленинград."
(В.С.Архипов. Время танковых атак. М., 2009)
Количество уничтоженных финских танков автор показывает гораздо больше, чем осталось стоять в снегу у Хонканиеми. Однако нельзя исключить, что в горячке боя советские танкисты "подбивали" каждый из финских танков по нескольку раз.
О рекогносцировке трех советских командиров рот на трех Т-26 в тексте нет не слова. Наоборот, автор пишет, что в бою участвовали другие подразделения его танковой роты.

А вот как описано боестолкновение 26 февраля 1940 г. в оперативной сводке 35-й легкотанковой бригады:
"Два танка "Виккерс" с пехотой вышли на правый фланг 245-го пехотного полка, но были подбиты. Четыре "Виккерса" пришли на помощь своей пехоте и были уничтожены огнем трех танков командиров рот, шедших на рекогносцировку".
В журнале военных действий бригады мы встречаем некоторые другие подробности событий:
"26 февраля 112-й танковый батальон с частями 123-й стрелковой дивизии вышел в район Хонканиеми, где противник оказывал упорное сопротивление, неоднократно переходя в контратаки. Тут подбито два танка "Рено" и шесть "Виккерсов", из них 1 "Рено" и 3 "Виккерса" эвакуированы и сданы в штаб 7-й армии". Здесь упоминается, что в бою финнами были применены не только новые "Виккерсы", но и старые "Рено". Более того, в списке отправленных в штаб армии трофеев фигурирует один из них, что не оставляет сомнений в правильности оценки противника командованием 35-й бригады.
Остается выяснить, в каком качестве участвовали в бою финские "Рено" - как огневые точки или на ходу. И кем они были выведены из строя. Увы, ответов пока нет.

Финские источники рисуют несколько иную картину боя, приукрашенную в свою пользу (оно и понятно!), зато подробно описывают судьбу каждого из подбитых финских экипажей.

Версия первая:
"Виккерс № 644, командир капрал Расси. Танк застрял, экипаж его покинул. Уничтожен советской артиллерией.
Виккерс № 648, командир лейтенант Миккола. Уничтожил два танка противника, пока танк не загорелся от прямого попадания. Командир остался жив.
Виккерс № 655, Командир фельдфебель Юли-Хейккиля. Танк уничтожен противотанковой пушкой противника, экипаж погиб.
Виккерс № 667, командир младший сержант Сеппяля. Уничтожил два танка противника, пока не был уничтожен сам.
Виккерс № 668, командир старший сержант Пиетиля. От попадания противотанкового ружья взорвался мотор, выжил водитель рядовой Саунио, остальные погибли.
Виккерс № 670, командир младший лейтенант Вирниё. Уничтожил один танк, мотор загорелся, экипаж добрался до своих".

Версия вторая:
"Танк с номером R-648 был подбит огнем нескольких советских танков и сгорел. Командир танка был ранен, но сумел выйти к своим. Трое остальных членов экипажа погибли.
«Виккерс» R-655, перейдя через железную дорогу, был подбит и оставлен экипажем. Этот танк удалось эвакуировать, но восстановлению он не подлежал и впоследствии был разобран.
«Виккерсы» R-664 и R-667 получили по нескольку попаданий и потеряли ход. Некоторое время они вели огонь с места, а затем были оставлены экипажами.
«Виккерс» R-668 застрял, пытаясь свалить дерево. Из всего экипажа уцелел только один человек, остальные погибли.
«Виккерс» R-670 также был подбит".

И отдельно о судьбе экипажа "Виккерса" R-668:
"Один из танков с тактическим номером R-668 потерял ход наехав на дерево. Танкист младший сержант Сало погиб с топором в руках, пытаясь разрубить дерево. Командир танка ст. сержант Пиетиля приказал покинуть машину и выскочил из неё с автоматом, но был застрелен. Покинувший танк рядовой Алто попал в плен, и только танкисту, рядовому Саунио удалось добраться до своих".
При уничтожении экипажа этого танка, уже по советским данным, отличился лейтенант Шабанов из 1-го б-на 245-го стрелкового полка, огнем из винтовки уложивший одного из финских танкистов (вероятно, командира) и с бойцами своего взвода взявший в плен другого.
Итак, финская версия событий содержит несколько небезынтересных моментов.
Во-первых, утверждение, что часть "Виккерсов" была поражена советской артиллерией и противотанковыми ружьями позволяет предположить, что финские танкисты в бою 26 февраля 1940 г. были окончательно дезориентированы и так толком и не успели разобраться, с кем сражаются.
Во-вторых, поведение экипажа R-668, сначала пытавшегося под огнем "вырубаться" из дерева топором, а потом полезшего «пешком» в ближний бой с советской пехотой, свидетельствует о безрассудной храбрости, но никак не о высокой подготовке.
В-третьих, непонятно, где находился командир 4-й финской танковой роты капитан Куннас, когда под Хонканиеми дрались и погибали его подчиненные. Среди фамилий командиров танков, участвовавших в том бою, его нет.
И, наконец, утверждение финской стороны об уничтожении пяти советских танков, вероятнее всего, основано либо на рапортах выживших экипажей (которым в сумятице боя действительно могло показаться, что они кого-то подбили), либо просто на желании представить фиаско своих танкистов в не столь катастрофическом свете.
Все танки РККА вышли из этого боя целыми и невредимыми. Вероятнее всего, единственной советской потерей стал ст.лейтенант В.С.Архипов, легко раненный пулеметной очередью с финского танка, когда неосторожно высунулся из люка.

Интересна судьба трех финских "Виккерсов", эвакуированных Красной армией с места сражения в качестве трофеев.
Известно, что один из них после окончания Зимней войны был перевезен в Москву и стал экспонатом Музея Красной армии, а два экспонировались в ленинградском Музее революции на выставке "Разгром белофиннов".
"Виккерс" с тактическим номером R-668 впоследствии проходил испытания на танковом полигоне в Кубинке. Логично предположить, что это был именно "московский" музейный экспонат.
Испытывавшийся на полигоне в Кубинке трофейный "Виккерс" R-668, заснятый в разных ракурсах:

Куда более драматично сложилась судьба "ленинградских" "Виккерсов". Об этом мы встречаем рассказ опять же в мемуарах В.С.Архипова:
"Потом я их видел — они стояли во дворе ленинградского Музея революции в качестве экспонатов. А после Великой Отечественной войны я «виккерсов» там уже не нашел. Сотрудники Музея рассказали, что осенью сорок первого года, когда началась фашистская блокада города, танки были отремонтированы и отправлены с экипажами на фронт".
Известно, что один из них поступил в 377-й отдельный танковый батальон, действовавший с весны 1942 г. на Карельском фронте.

Танковый бой 29 февраля 1940 г.
Оставшиеся в строю после разгрома 4-й финской танковой роты "Виккерсы" на протяжении трех последующих дней продолжали воевать, поддерживая свою пехоту.
29 февраля 1940 в ходе ожесточенных боев за станцию Перо произошло второе и последнее из известных столкновений советских и финских танков в Зимней войне. Два "Виккерса" - R-672 и R-666 - были брошены финским командованием на поддержку контратаковавшей пехоты. В ходе атаки они внезапно вышли на двигавшиеся навстречу советские танки 91-го танкового батальона 20-й тяжелой танковой бригады и были подбиты огнем с хода.

Журнал боевых действий 91-го тб 20-й ттбр свидетельствует:
"Во время атаки станции Перо в одном километре северо-западнее Вяракоски с хода были расстреляны два танка «Виккерс»".
Рапорт командира финской 4-й танковой роты об этом бое, в свою очередь, гласит:
"29.02 40 г. В 14.00 русские при поддержки танков начали атаку на станцию Перо (ныне Перово - М.К.). В этом районе вел бой 2-й взвод в составе двух танков. С советской стороны в этом бою вели огонь танки БТ-7. В критический момент гусеница танка сержанта Лаурила была перебита. Экипаж защищал танк от русских, но потом покинул его. К своим вышел только сержант Лаурило, остальные трое пропали без вести."
Похоже, у финских танкистов снова была проблема с идентификацией противника (если они его вообще видели): в составе 91-го танкового батальона РККА в этом бою действовали средние танки Т-28, 76-мм орудия которых и разделались с "Виккерсами".
Добавим, что экипаж второго пораженного "Виккерса" успел покинуть машину в полном составе и спасся.

Бой у станции Перо только подтверждает все выводы, которые можно сделать из более знаменитого столкновения у Хонканиеми. Более высокий профессионализм танковых экипажей РККА в Советско-Финской войне 1939-40 гг. при встрече с финскими танками буквально не оставлял последним шансов.
К сожалению, таких эпизодов было немного, и на долю советских танкистов выпала в основном опасная и неблагодарная повседневная боевая работа при прорыве сильной финской обороны "на той войне незнаменитой".

Противотанковые укрепления линии Маннергейма:

Честь и слава танкистам Красной Армии, обломавшим "зубы финского дракона"!

________________________________________________________________________Михаил Кожемякин.

История ЦАХАЛ (или АОИ - Армии Обороны Израиля) насыщена и терниста. Сложившаяся ещё со времен Войны за Независимость ситуация с регулярными перебоями в снабжении государства военной техникой приучила израильских оборонщиков к бережному использованию любых машин. Наладить производство собственной бронетехники - невероятно сложная и ресурсозатратная задача, на реализацию которой требуется много времени. Закупки боевых машин за рубежом также осложнялись множеством политических и бюрократических нюансов. А молодой стране, практически все соседи которой стремились её уничтожить, были жизненно необходимы танки. Многие образцы броневого и танкового вооружения и техники, имевшиеся у ЦАХАЛ, были многократно модернизированы, что приводило к созданию вполне боеспособных единиц на базе морально устаревших. Ярчайший пример - M-51 Super Sherman. Когда же дальнейшая модернизация становилась невозможна — танки переоборудовали в САУ, самоходные миномёты, БТРы или эвакуационные машины. В ходе боёв неизбежны потери, которые сокращали и без того небогатый парк боевой техники. Но порой боевые действия наоборот вели к пополнениям.

В ходе арабо-израильских войн ЦАХАЛ удавалось захватывать значительное количество трофейной техники у противника. Арабские страны являлись союзниками и партнёрами СССР и регулярно получали военную помощь оттуда. Значительную часть бронетанковых войск арабов составляли советские танки Т-54/55, которые хоть и не блистали характеристиками, но были массовыми и недорогими. Только в ходе Шестидневной Войны 1967 года, которая закончилась победой ЦАХАЛа, израильтянам достались богатые трофеи, в том числе огромное количество танков Т-54/55. Около 200 из них были либо в исправном состоянии, либо имели незначительные легко устранимые повреждения и могли быть использованы по назначению. ЦАХАЛ не могли себе позволить утилизировать или поставить на хранение такое количество боеспособных танков, пусть и не удовлетворяющих израильским требованиям. Так началась программа адаптации и модернизации, а в последующем и серьёзной переделки трофейных арабских (советского происхождения) танков, продолжавшаяся более 40 лет и серьёзно повлиявшая на бронетанковую доктрину ЦАХАЛ. Поскольку отношение к трофейным танкам было не слишком приязненное, им дали общее название «Тиран» (не в честь острова на выходе из залива Эйлат в Красном море, а в значении «жестокий правитель»), а всю программу именовали Ti-67, где 67 является отсылкой к году Шестидневной войны, в ходе которой и были захвачены первые «Тираны».

Что представляли из себя исходные танки, доставшиеся израильтянам от арабов? Т-54/55 - общий индекс для двух советских средних танков Т-54 и Т-55. Средними они являлись по советской классификации, по западным же стандартам они вполне соответствовали ОБТ - основному боевому танку, так как имели броню и вооружение от тяжёлого танка и подвижность на уровне крейсерского. Т-54 был разработан КБ Уралвагонзавода под руководством А.А. Морозова на базе Т-44, который в свою очередь являлся наследником и эволюцией Т-34. Работы велись ещё в годы Второй Мировой, а на вооружение первый вариант Т-54 был принят в апреле 1946 года. Серийный выпуск был развёрнут с типично советским размахом, сразу на трёх заводах, с пиком производства в более чем 2600 машин в год; всего успели собрать более 20 тысяч единиц. Танк имел классическую компоновку с кормовым МТО и экипаж из четырёх человек. Противоснарядное дифференцированное бронирование (лоб корпуса - 100 мм, борт - 80 мм, корма - 45 мм, башня - 200/160/65 мм) было установлено под рациональными углами и для своего времени давало превосходную защиту. Размещение топливного бака и большей части боеукладки в носу, справа от мехвода, резко снижало живучесть танка в случае пробития брони. Двигатель В-2-54 (по сути тот же, что и на Т-34, только расположенный не вдоль, а поперёк корпуса) имел мощность 520 л.с. и разгонял танк до 50 км/ч по шоссе и 20-25 км/ч по пересечённой местности, правда трансмиссия советского типа «Ни шагу назад!» не позволяла двигаться задним ходом быстрее 7.5 км/ч, потому танк не был способен быстро выйти из-под огня. Пять обрезиненных катков большого диаметра на борт, широкая цельнометаллическая гусеница с однопальцевыми траками и удачное соотношение ширины к длине машины обеспечивали неплохую манёвренность и среднюю проходимость, правда ходовая часть без поддерживающих катков была шумной и требовательной к корректному натяжению гусениц. В литой полусферической башне (таковой она стала на модификации Т-54-3 обр. 1951 года и более поздних) устанавливалось 100-мм нарезное орудие Д-10Т, более чем мощное для своего времени (пробивало 125 мм стали с 2 км). Компактный размер башни снижал силуэт танка, но также ограничивал углы наведения орудия, не оставлял места для большого количества снарядов в боеукладке первой очереди и значительно ухудшал условия работы троих членов экипажа. С пушкой был спарен пулемёт винтовочного калибра, на крыше башни монтировался крупнокалиберный зенитный пулемёт. Отсутствие стабилизатора орудия и значительная продольная раскачка танка после остановки снижали точность огня. Простота и невысокое качество приборов наблюдения и прицелов также не способствовали точности боя и ситуационной осведомлённости командира. В эксплуатации танк был не требовательным, мог обслуживаться техниками невысокой квалификации, однако простым в ремонте не был - на замену и центровку двигателя могло уйти более суток.

Работы по созданию Т-55 были начаты в 1957 году в инициативном порядке под руководством Л.Н. Карцева. В мае 1958 года он был принят на вооружение, и индивидуальный индекс получил только из-за бюрократических интриг. Из-за определённых обстоятельств принять якобы новый танк было проще, чем модификацию уже существующего. А Т-55 являлся по сути ничем иным, как очередной модернизацией Т-54, отличий было немного. У Т-55 возросла мощность двигателя на 60 л.с.; были установлены баки-стеллажи, позволившие увеличить возимый боекомплект и запас топлива; установлена термодымовая аппаратура, создававшая дым методом впрыска топлива в выхлопную систему; добавлен компрессор для запуска двигателя, автоматическая система пожаротушения и гидропневмоочистка прибора наблюдения мехвода. Также танк лишился зенитного пулемёта, так как самолёты стали быстрее и пулемётный огонь по ним стал неэффективен. Но самое важное нововведение - система защиты от оружия массового поражения. Советская доктрина подразумевала активное использование тактического ядерного оружия с последующим наступлением через заражённую местность, и потому экипажи танков следовало защитить, дабы они смогли выполнить поставленную задачу и дожить до конца наступления. Для этого танк был герметизирован, у него убрали вентилятор на башне и установили фильтровентиляционную установку, обеспечивающую подачу очищенного воздуха экипажу. Установили нагнетающие насосы, создающие избыточное давление в танке, и компоненты брони, защищающие от нейтронного излучения (противорадиационный подбой). Работало это так. Непосредственно в момент ядерного взрыва счётчик рентгеновского излучения мгновенно регистрирует поток гамма-излучения, выдаёт исполнительный сигнал на цепь пиропатронов уплотнительных устройств обеспечения герметизации корпуса и башни, обесточивание основных цепей питания и остановку двигателя (что должно предотвратить повреждение оборудования от электромагнитного импульса ядерного взрыва). Защита экипажа от воздействия ударной волны ядерного взрыва обеспечивается прочностью и жёсткостью корпуса и башни. После прохождения фронта ударной волны включается фильтровентиляционная установка, непрерывно подающая в заброневое пространство танка очищенный воздух и создающая избыточное давление, препятствующее проникновению радиоактивной пыли. Для защиты от быстрых нейтронов броня с внутренней стороны дополняется противорадиационными синтетическими материалами, замедляющими и поглощающими нейтроны. Всё это в теории позволяет защищать экипаж от поражающих факторов ядерного взрыва (таких как радиоактивное заражение местности, нейтронное излучение), а также химического и биологического оружия.

Наверняка отличить Т-54 от Т-55 визуально можно было по наличию грибка вентилятора на крыше башне (у Т-54 он есть, у Т-55 нет) и по характеру сварного шва между носовыми бронеплитами (у Т-54 он ступенчатый, у Т-55 прямой). Существенных улучшений боевых характеристик Т-55 перед предшественником не имел, однако был современней и намного больше отвечал советским требованиям из-за наличия системы защиты от ОМП. Потому заводы переключились на выпуск более нового образца, и весьма преуспели в этом занятии. До 1979 года было выпущено 23600 Т-55 разных модификаций. Эти машины постепенно заменяли в частях Т-54, которые сдавались на хранение, передавались в учебные части и продавались или дарились странам соцблока, а также союзникам и партнёрам. Со временем, когда в самом Союзе стали появляться более совершенные танки, начал свою экспансию по миру и Т-55. В странах Восточной Европы, Африки, Ближнего Востока и Азии эти танки получили очень широкое распространение, редко какая война или вооружённый конфликт второй половины XX и начала XXI века проходили без их участия. В арабских странах, таких как Египет, Сирия, Ливия, Ливан, Ирак и Иран Т-54/55 составляли основу или значительную часть бронетанковых сил. Соответственно все эти танки принимали активное участие в арабо-израильских войнах и периодически доставались в виде трофеев Армии Обороны Израиля.

Порядка 200 захваченных в 1967 году танков Т-54/55 имели хорошее состояние и составили базу для программы Ti-67. Уже в 1967-68 годах было принято решение о принятии техники на вооружение израильской армии. Для удобства танки переименовали. Машины Т-54 теперь именовались Tiran 1, Т-55 обозначили как Tiran 2. Сменившие хозяев машины получили новые тактические обозначения, часть из них были перекрашены и прошли необходимый ремонт. В целом эти танки остались неизменными.
Шестидневная война не была последним открытым столкновением стран. В последующих войнах ЦАХАЛ неоднократно захватывали новые танки Т-54/55 и принимали их на вооружение. По разным данным, к середине семидесятых трофеями стало около 350-400 таких танков. Основная часть этой техники превратилась в Тиранов. По мере эксплуатации трофейных танков разрабатывались разные проекты модернизации, предусматривавших замену различного оборудования или установку новых устройств. Все подобные проекты сохраняли название Тиран, а отличать их предлагалось по цифрам и дополнительным литерам.

Танки Тиран 1 и Тиран 2 представляли собой Т-54 и Т-55 без каких-либо доработок. Однако достаточно быстро в ЦАХАЛ начали переделку техники в соответствии со своими пожеланиями и нуждами. Результатом этого стало появление проектов Tiran 4 и Tiran 5. Проект с тройкой в названии отсутствовал. Автором проекта модернизации трофейных советских танков являлся Аркадий Тимор - советский танковый офицер, участник тяжелейших боёв по прорыве блокады Ленинграда, после войны возглавлявший танковый ремонтный завод. В середине 1950-х был обвинён в антисоветской деятельности. Отсидев в тюрьме, смог выехать в Польшу благодаря жене имевшей польское гражданство, а оттуда уехал в Израиль. Позже благодаря ему появился ТБТР Ахзарит.

Танк Тиран 4 выполнялся на основе Т-54 с некоторыми изменениями, не затрагивавшими основные элементы конструкции. Так, на башне установили новый люк заряжающего, открывающийся назад. Перед ним разместили турель с пулеметом M1919A4. Часть танков также получила дистанционно управляемый крупнокалиберный пулемет M2 над орудием. На башне части машин устанавливался 60-мм миномет для применения осветительных или дымовых мин. Также на башне появились новые крепления антенны. На корме башни установили крепления под пару емкостей для воды. Позже там разместили полноразмерную корзину. Подобная корзина появилась на корме корпуса. Со временем Тираны 4 получили новые надгусеничные полки с ящиками и креплениями для имущества. Схожим образом переработали танки Т-55 или Тиран 2, в результате чего появился Тиран 5. Таким образом, танки четвертой и пятой модели имели максимальное сходство, а их различия, главным образом, определялись разницей проектов Т-54 и Т-55. Модернизации Тиран 4/5 выполнили в конце шестидесятых годов. Они упростили эксплуатацию техники в специфических условиях Ближнего Востока, а также обеспечили унификацию с другими танками ЦАХАЛ. При всем этом, тактико-технические характеристики не изменялись.

В начале семидесятых годов, незадолго до Войны Судного Дня, танки Тиран 4/5 прошли более серьезную модернизацию, направленную на повышение боевых качеств. 100-мм пушки Д-10Т перестали устраивать ЦАХАЛ из-за своих невысоких характеристик, устаревших снарядов и проблем с логистикой советских 100-мм снарядов. Тираны получили более мощное вооружение. Также предусматривалось обновление средств управления оружием. В боевом отделении поместили новую установку с 105-мм нарезной пушкой Sharir – израильской версией орудия M68 от американского танка Patton. Вместе с орудием использовались новые прицельные устройства. Укладки боевого отделения переделали под 105-мм унитарные выстрелы. Также предприняты различные доработки, связанные с повышением технических и эксплуатационных характеристик. По названию орудия модернизированные танки получили индекс ש (Sh или Ш, буква «шин» на иврите), означает Сильный (Шарир). К началу войны 1973 года часть парка средних танков успела получить новые пушки, но прочие машины сохранили прежнюю комплектацию. В дальнейшем модернизация продолжилась, и доля носителей 105-мм пушки выросла. Во второй половине семидесятых предпринимались новые попытки модернизировать имеющиеся танки. Выполнялась замена смотровых приборов, в том числе с применением современной аппаратуры ночного видения. Изменялись емкости для хранения и перевозки имущества, внедрялись новые светотехнические устройства и т.д. В разное время пересматривался состав вооружения и их систем управления. На башне танков могло помещаться от одного до трех пулеметов винтовочного и крупного калибра. Некоторые машины сохраняли M2 над пушкой, тогда как на других его переносили на один из люков экипажа. Несколько раз осуществлялась модернизация прицелов, вычислителей и т.д. Часть танков получила инженерное оснащение – тралы или бульдозерные отвалы. К концу десятилетия танки Tiran 4/5 Sharir получили динамическую защиту Blazer.

В 1973 году арабские государства впервые использовали в бою новый грозный дар страны советов - средние танки Т-62. По результатам Войны Судного дня часть такой техники в хорошем состоянии досталась Израилю. Как и во время прошлых конфликтов, ЦАХАЛ не стали разбрасываться трофеями и использовала их в свою пользу. Танки Т-62 были приняты на вооружение под названием Tiran 6. Эти машины прошли примерно ту же адаптацию, что и Тираны 4/5 (пулемёты, радиостанции, канистры для воды, ящики ЗИП), пушку на них не меняли. Ввиду сравнительно небольшого количества захваченных Т-62 (200—300 штук) было произведено не более 100 экземпляров Tiran 6.

В восьмидесятых годах Израиль решил выйти на международный рынок. Танки Т-54/55 стоят на вооружении нескольких десятков стран, и многие из них могли бы заинтересоваться израильским проектом модернизации под названием Тi-67S. Модернизированный танк оснащался двигателем Detroit Diesel 8V-71T мощностью 609 л.с. и гидромеханической трансмиссией. Корпус и башню усилили динамической защитой Blazer. Для стрельбы из 105-мм пушки использовалась новая система управления огнем Matador на основе западных компонентов. Экспортный Тиран получил стабилизатор вооружения фирмы HR Textron Inc., теплоизоляционный кожух пушки, новую командирскую башенку, пассивные ночные приборы командира, наводчика и механика-водителя, новые органы управления танком (штурвал), новые ящики для снаряжения и т.д. За счет новой оптики и смотровых приборов танк мог работать днем и ночью. Насколько известно, ни одна страна не пожелала модернизировать свои Т-54/55 по израильскому проекту. Как и множество других вариантов модернизации старых советских танков, Ti-67S не оправдал надежд.

Средний танк (или основной боевой, тут как больше нравится) Tiran 4 Sharir представлял собой израильскую модернизацию советского Т-54 (в большинстве своём - Т-54-3 образца 1951 года) без существенных изменений конструкции. Имел классическую компоновку с расположением отделения управления спереди, боевого отделения с вращающейся башней в середине и моторно-трансмиссионное отделение в корме корпуса. Экипаж из четырёх человек включал механика-водителя, расположенного в отделении управления, а также наводчика, заряжающего и командира танка, имевших боевые места в башне. Длина машины с пушкой вперёд составляла 9 м, длина корпуса - 6.2 м, ширина - 3.27 м, высота - 2.218 м. Боевая масса составляла 35.5 тонн.

Бронезащита Tiran 4 не претерпела никаких изменений и оставалась на уровне Т-54. Для конца 1940-х и 1950-х годов она была более чем достаточной, защищала от всех сплошных и каморных бронебойных снарядов того времени. Толстые лобовые бронеплиты (100 мм) были расположены под углом 60° и 55°, что обеспечивало приведённую толщину бронирования в 180-200 мм. Борт корпуса защищался 80-мм бронёй, корма - 45-мм, днище имело толщину 20 мм. Корпус изготавливался методом сварки из стальных катанных бронеплит, башня же была литой. В лобовой проекции она имела переменную толщину от 160 до 200 мм, в бортовой - от 85 до 160 мм, в кормовой - от 56 до 65 мм. Крыша башни представляла из себя две катанных 30-мм бронеплиты, которые приваривались встык под некоторым углом друг к другу. Литые командирская башенка и погон люка заряжающего крепились на болтах. К моменту появления Tiran 4 Sh широкое распространение получили кумулятивные боеприпасы и ПТУР, против которых советская броня образца 51 года была бессильной. Также танк имел низкую противоминную стойкость. Расположение топливного бака и значительной части боеукладки в носу корпуса справа от мехвода представляло большую опасность в случае повреждения основной брони и снижало живучесть машины.

Основное вооружение Tiran 4 Sharir - 105-мм нарезная пушка Sharir, выпускавшаяся в Израиле по лицензии американская М68, которая в свою очередь являлась копией очень удачной британской пушки Royal Ordnance L7. Углы вертикальной наводки были ограничены в пределах -4 … +17° малым пространством внутри башни, что сильно усложняло ведение стрельбы в холмистой местности. Небольшая скорость поворота башни, составлявшая 10° в секунду, тоже налагала свои ограничения. Боекомплект составлял 34 снаряда, чего недостаточно для затяжного боя, притом 20 из них располагались в носу корпуса, их было неудобно извлекать, что замедляло перезарядку. Пушка могла вести огонь следующими снарядами: M392A2 — подкалиберный снаряд с бронепробитием до 296 мм на дистанции в 500 метров. Благодаря массе 4 кг и высокой начальной скорости 1478 м/с снаряд без труда пробивал большинство танков противника и при этом имел неплохое заброневое воздействие; M393 — бронебойно-фугасный снаряд (HESH) с максимальным бронепробитием до 127 мм на любой дистанции; M456 — кумулятивный снаряд с бронепробитием в 400 мм, серьёзным недостатком являлась чувствительность взрывателя к различным мелким препятствиям – заборам, кустам и т.д.; М416 — дымовой снаряд.

Вспомогательное вооружение включало спаренный с орудием 7.62-мм пулемёт М1919А4 с боекомплектом в 3000 патронов и такой же пулемёт с боезапасом 1000 патронов, установленный перед люком заряжающего. Иногда ещё один пулемёт монтировался и перед люком командира. Некоторые машины могли иметь 12.7-мм пулемёт М2 в дистанционно управляемой турели над пушкой, к нему полагалось 250 патронов. На части машин слева от командирской башенки устанавливался 60-мм миномёт SOLTAM для ведения огня дымовыми, осветительными и осколочными минами. Каждый из членов экипажа имел пистолет-пулемёт Uzi с запасом патронов и несколько осколочных гранат. Прицелы и приборы наблюдения были обновлены по сравнению с Т-54, командир получил бинокулярный прибор ночного видения. Слева на башне имелся прожектор.

В движение танк приводил советский дизель В-2-54 мощностью 520 л.с. Удельная мощность составляла 14.6 л.с./т. Механическая коробка передач имела 5 передач для движения вперёд и одну заднего хода. Тиран разгонялся до 51 км/ч по шоссе и 20-25 км/ч по умеренно пересечённой местности, скорость заднего хода ограничивалась 7.5-8 км/ч. Запас хода по шоссе составлял 290-320 км, по пересечённой местности не превышал 250 км. На правой надгусеничной полке располагались три дополнительных ёмкости для топлива, подключённые к топливной системе системой патрубков. Их использовали на марше, в бой предпочитали вступать с пустыми ёмкостями, так как они пробивались даже стрелковым оружием. Подвижности танка хватало для обычных тактических манёвров, но было недостаточно для стремительного сближения с врагом или ухода из-под огня.

Танк имел независимую торсионную подвеску катков, что позволило конструкторам снизить вес, сократить высоту и улучшить ходовые качества. Ходовая часть каждого борта состояла из 5 опорных литых металлических катков с обрезиненными ободами и гидравлическими амортизаторами на первом и последнем катках. Ведущие колёса задние, зацепление гусениц цевочное. Поддерживающих роликов не было, верхний обвод гусеницы двигался по опорным каткам. Широкая цельнометаллическая гусеница набраная из 90 однопальцевых траков оказывала давление на грунт 0.81 кг/см², что позволяло неплохо передвигаться по рыхлым грунтам. Благодаря большой ширине и незначительной длине корпуса, танк имел хорошую манёвренность, с другой стороны имела место существенная продольная раскачка при остановке. Тиран преодолевал подъём 30°, стенку высотой 0.8 м (меньше, чем другие танки из-за низкого расположения направляющего колеса), ров шириной 2.7 м, брод глубиной 1.4 м без подготовки.

Средние танки семейства Ti-67 начали службу в конце шестидесятых годов, и это определило их дальнейшую судьбу. Они участвовали во всех основных конфликтах следующих десятилетий, начиная с Войны на истощение 1967-70 годов. Затем в ходе Войны Судного дня (Yom Kippur) было задействовано 146 израильских танков Ti-67. В ходе боя за египетский город Суэц, защитниками Суэца было выведено из строя 10 израильских Тиранов. В ходе войны было убито 52 и ранено 150 танкистов трофейных машин. Затем Тираны использовались в ходе Ливанской войны 1982 года, а небольшое количество танков наиболее поздних модификаций воевали в Ливане до 2000 года. При этом роль Тиранов никогда не была значительной. Этому есть целый ряд причин. Во-первых, ЦАХАЛ получили всего несколько сотен танков на иностранной базе, и это ограничивало потенциал такой техники. Потери во время боев сокращали ее численность, а строительство израильских танков Меркава или закупка новых западных образцов уменьшали ее долю в войсках. Во-вторых, ощущались логистические проблемы и дефицит комплектующих, для ремонта повреждённых машин приходилось снимать детали с других танков, что не могло продолжаться бесконечно. В третьих, база танков Т-54/55 морально устарела, их бронирование не могло защищать от более совершенных бронебойных боеприпасов, не говоря уж о ПТУР и кумулятивных снарядах. Оставляла желать лучшего и подвижность. Ну и в четвёртых, сами экипажи не слишком любили эти танки из-за тесноты и отвратительной эргономики, шумности, духоты и ещё ряда причин. Тем не менее, Тираны всех модификаций активно использовались и вносили свой вклад в борьбу с противником. На них готовили танковые экипажи в учебных частях, они широко применялись во второй линии и на менее опасных участках фронта. Оборудованные бульдозерными отвалами и тралами Тираны активно использовались инженерными подразделениями. Наконец, во время манёвров и тренировок Тираны играли роль танков противника.

Активная эксплуатация Тиранов продолжалась до начала восьмидесятых годов, когда доля новой техники выросла до желаемых значений. Перестроенные Т-54/55 стали отправлять на утилизацию или на перестройку по иным проектам. Одним из главных результатов этого стало появление тяжелого БТР Ахзарит. Часть бронемашин без переделки продали третьим странам, в частности 12 Тиранов отправились в Уругвай. Однако подобные события не привели к полному отказу от устаревшей техники. Тираны разных версий оставались в частях и на хранении вплоть до начала XXI века. На 1991 сообщалось о наличии в частях 350-370 танков поздних модификаций. К настоящему времени все они списаны ввиду полного морального и физического устаревания, значительная часть перестроены в ТБТР, БРЭМ и прочие вспомогательные машины.

История танков семейства Тиран демонстрирует логичный и бережливый подход к сохранению и использованию трофейной бронетехники. Машины, пригодные к дальнейшей эксплуатации, сохранялись и обновлялись в соответствии с требованиями новых хозяев. Все это позволяло усиливать бронетанковые части ЦАХАЛ и обеспечивать преимущества перед противником – в том числе чтобы захватывать новые трофеи. Со временем Израиль смог организовать массовое производство собственной техники с высокими характеристиками, и только после этого трофейные Тираны начали выходить из эксплуатации. Однако созданный на их базе тяжёлый бронетранспортёр заложил основу для целой плеяды подобных машин на разных базах, а также концепцию их боевого применения, которая сильно изменила доктрину ЦАХАЛ. Но об этом позже.

Представлена модель Tiran 4 Sharir раннего типа с бульдозерным отвалом. Танк модифицирован из Т-54-3 образца 1951 года. Относится к раннему типу - не имеет миномёта и забашенной корзины, несёт один зенитный пулемёт. Машина из состава инженерных войск второго эшелона, Война Судного дня, Синайский фронт, октябрь 1973 года. Модель фирмы MiniArt, масштаб 1/35.

Обзор набора, заметки о сборке и покраске модели тут:

Tiran 4 Sharir с бульдозерным отвалом (1/35 MiniArt). Заметки по сборке

При написании статьи использованы материалы из источников:

https://ru.wikipedia.org/wiki/Т-54

https://ru.wikipedia.org/wiki/Т-55

https://ru.wikipedia.org/wiki/ТИ-67

https://wiki.warthunder.ru/Tiran_4S

https://topwar.ru/164012-tanki-semejstva-tiran-trofei-na-pol...

На этом пока всё, в следующем посте займёмся сборкой действующей модели электроинструмента в масштабе 1/1! Потому подписывайтесь, а также заходите в мою группу Вконтакте, где можно обсудить лично всякие вопросы и даже заказать изготовление модели (https://vk.com/warminiarts). А сейчас - благодарю за внимание и хорошего времени суток!