Югославия

Танковые части вооруженных сил предвоенной Югославии ведут свою историю от взвода бронеавтомобилей, сформированного в составе армии Королевства Сербия в 1917 г. в период ее действий в составе сил Антанты на Салоникском фронте. В этом подразделении насчитывалось два пулеметных бронеавтомобиля «Пежо» и два «Мгебров-Рено» (по другим данным – только два «Рено») французского производства. В 1918 г. они хорошо зарекомендовали себя в ходе марша через Сербию, а некоторые из них дошли вместе с сербскими войсками до самой Словении.

Ориентируясь на французскую военную школу, в межвоенный период военное командование Королевства Сербов, Хорватов и Словенцев (сокращенно - Королевство СХС; с 1929 г. – Королевство Югославия) приняло для обозначения бронетанковой техники аналог французского термина «char de combat» - «боевая машина» (bornа kolа). Отлично осознавая перспективность этого рода оружия, югославский генералитет с 1919 г. вел весьма интенсивные переговоры с французской стороной о поставках танков и обучении личного состава. В результате уже в 1920 г. первая группа югославских военнослужащих прошла подготовку в составе 303-й танковой роты 17-й французской колониальной дивизии, дислоцированной в оккупированном Антантой Стамбуле, и вплоть до 1930 г. на учебу во Францию неоднократно направлялись группы офицеров и унтер-офицеров. В 1920-24 гг. армия Королевства СХС получила от французов в рамках военного займа, а так же безвозмездно несколько партий подержанных легких танков «Рено» FT17, как с пулеметным (так называемый «женский» вариант), так и с пушечным (так называемый «мужской» вариант) вооружением. Сербский военный историк Душан Бабац оценивает общее количество танков в 21 машину, его коллега Далибор Денда полагает, что их было несколько меньше. В любом случае, FT17 поступали разрозненными партиями, находились не в лучшем техническом состоянии и использовались преимущественно для подготовки кадров в интересах планировавшегося развертывания бронетанковых частей. Первый опыт создания отдельного подразделения был предпринят в 1931 г., когда 10 остававшихся «на ходу» танков были сведены в «Роту боевых машин» (Сеta bornih kola), дислоцированную в историческом центре сербской военной индустрии городе Крагуевац. Однако изношенность техники, особенно гусениц и ходовой части, в условиях отсутствия запчастей привела к тому, что уже в июле того же года роту расформировали, а боевые машины передали в состав пехотной и артиллерийской школы в Калиновике. Остальные уныло ржавели на складах, пока не были разобраны на запчасти для новых танков, появившихся у югославских военных в 1932-40 гг.

В 1932 г. на основании военного соглашения Польша передала Югославии 7 легких танков FT17 и партию запасных частей, которая пришлась обветшавшему танковому парку Королевства весьма кстати. Продолжая интенсивные переговоры с Францией об оказании «балканскому союзнику» безвозмездной военной помощи, югославское правительство сумело в 1935 г. заключить договор о поставке еще 20 FT17, в т.ч. и усовершенствованной модификации M28 «Рено-Кегрес», который был выполнен французской стороной до 1936 г. При условии, что стоимость даже такого заслуженного «ветерана», как «Рено» FT17 на европейском рынке бронетанковой техники того времени превышала 150 тыс. франков, предпреимчивые югославы провернули весьма выгодную сделку!
Оснащенные четырехцилиндровым двигателем «Рено 18», двухместные легкие танки FT17 могли развивать по пересеченной местности скорость до 2,5 км/ч (М28 – вдвое больше) и имели броневую защиту 6-22 мм. Примерно 2/3 из них были вооружены 37-мм орудиями SA18, остальные несли пулеметное вооружение – 8-мм «Гочкисы». Разумеется, в условиях современной войны они были, мягко говоря, малоэффективны, и годились разве что для поддержки пехоты против не имеющего тяжелого оружия противника (партизан и т.д.). Однако во второй половине 1930-х, когда Югославия считала своим основным вероятным противником Венгрию (против которой королем Александром I Карагеоргиевичем активно сколачивался военно-политический альянс, известный как «Малая Антанта»), и такие боевые машины могли показаться вполне адекватными: парк бронетехники мадьяр был не многим лучше.
Югославские FT17 имели стандартную французскую темно-зеленую окраску, и только некоторые М28 получили трехцветный камуфляж «Малой Антанты» - зеленые, «шоколадно-коричневые» и «охристо-желтые» пятна.
Увеличение числа танков позволило в 1936 г. сформировать в армии Югославии «Батальон боевых машин» (Вataljon bornih kola), организованный по «тройному» принципу – три танковых роты (четвертая – «парковая», т. е. вспомогательная) по три взвода по три танка в каждом. Третий взвод каждой роты составляли усовершенствованные FT17 М28. Один танковый взвод был также придан штабу, один – «парковой» роте, а каждая танковая рота располагала «резервным» танком. Командирами рот были назначены прошедшие танковую подготовку во Франции капитаны Д. Зобеница (впоследствии – командир батальона), Б. Небреклиевич и Л. Терзич. Всего в батальоне насчитывалось 354 человека личного и офицерского состава, 36 танков, 7 легковых и 34 грузовых и специальных автомобилей и 14 мотоциклов с колясками.
«Батальон боевых машин» находился в непосредственном распоряжении Военного министерства (в военное время – Верховного командования югославской армии), однако его подразделения были разбросаны по всему королевству: штаб, 1-я и «парковая» роты – в Белграде, 2-я рота – в Загребе (Хорватия) и 3-я рота – в Сараево (Босния). Специальных уставов для танковых войск в Югославии не было, боевая учеба велась по французским наставлениям и регулярно – только в 1-й роте. Танки предполагалось использовать исключительно для «сопровождения пехоты», чем их боевая роль сознательно ограничивалась – распространенное заблуждение в европейских армиях предвоенного периода! Тем не менее, в сентябре 1936 г., когда батальон был продемонстрирован публике и иностранным наблюдателям на военном параде в Белграде, он, согласно воспоминаниям современников «вызвал ажиотаж».
В 1936 г. появился документ, обусловивший дальнейшее развитие бронетанковых сил Югославии – Положение о мирновременном и военном составе армии (Uredba o mirnodopskoj i ratnoj formaciji vojske). Согласно ему, предполагалось в ближайшее время сформировать два батальона средних танков (всего 66 машин), еще один легкий батальон и эскадрон «легких кавалерийских танков» из 8 машин. В 1938 г. предполагалось развернуть уже семь танковых батальонов (всего 272 машины) – по одному для каждой армии, и батальон тяжелых танков (36 машин) в подчинении Верховного командования. В перспективе каждый танковый батальон должен был получить четвертую «дополняющую» танковую роту.
В рамках проекта преобразования одной из двух югославских кавалерийских дивизий в механизированную в 1935 г. были начаты переговоры с Чехословакией (также членом «Малой Антанты») о поставке «легких кавалерийских танков» - проще говоря, танкеток. С чешским заводом «Шкода» был подписан договор о займе в размере 3 млн. динаров, в качестве части которого в Югославию в 1937 г. было доставлено 8 танкеток «Шкода» Т32. Имеются сведения, что капризные югославы потребовали, чтобы стандартные образцы этой боевой техники были доработаны специально для них, максимальная броневая защита увеличена до 30 мм, усилено вооружение и т.д., что и было исполнено пунктуальными чехами. В 1938 г. в Югославии были проведены испытания Т32, получивших официальное наименование «скоростный кавалерийских боевых машин» (brza konjicka borna kola) и они составили отдельный эскадрон подчиненный непосредственно командованию кавалерии. До февраля 1941 г. он дислоцировался совместно с танковым батальоном близ Белграда, а затем был передан кавалерийскому училищу в Земуне. Вполне современные для конца 1930-х гг. чешские танкетки, имевшие неплохую скорость и несшие вооружение из 37-мм орудия «Шкода» А3 и 7,92 мм пулеметом «Зброевка-Брно» М1930, обслуживались экипажем из двух человек. Все они были окрашены в трехцветный камуфляж «Малой Антанты».

В армии Югославии эскадрон этих легких боевых машин стал, пожалуй, наиболее подготовленным и широко использовавшимся в предвоенные годы бронетанковым подразделением. Специально для Т32 генштабом Югославии в 1938 было издано «Руководство по применению броневых подразделений в кавалерии» (Uput za upotrebu oklopnih jedinica u konjice). Этим документом, ставшим по сути единственным в Королевстве Югославия чисто «танковым» уставом, предусматривалось широкое применение танкеток. Они могли быть использованы для разведки и действий во фланг и тыл неприятеля, захвата ключевых пунктов до подхода главных сил, авангардно-дозорной службы (в последнем случае вперед высылался один взвод из двух машин, а остальные несли боевое охранение на флангах или составляли огневой резерв). Фронтальная атака неприятеля предполагалась только в случае наличия фактора внезапности. Предлагалось извлекать максимальную выгоду из низкого силуэта машин, их относительно легкого веса, высокой бронебойности 37-мм орудия А3 и т.д. Эскадрон танкеток, который мог похвастаться самыми вышколенными в армии экипажами, был задействован во всех крупных маневрах Югославии предвоенного периода. В частности, в сентябре 1940 г. они были на понтонах переправлены через реку Сава на Аде Циганлии близ Белграда; эти маневры посетил молодой король Петр II Карагеоргиевич, лично опробовавший боевую технику на ходу.

В 1938 г. были, наконец, заложены оперативно-тактические основы применения югославских танковых частей. Изданное генштабом «Руководство по применению броневых подразделений и обороне от боевых машин» (Uput za upotrebu oklopnih jedinica i odbranu od bornih kola) содержало, впрочем, всего 12 страниц, посвященных действиям бронетанковых частей, из более, чем 100, однако это было начало. Под явным влиянием французской военной доктрины, на танки возлагалась вспомогательная роль в обеспечении операций пехоты и кавалерии: сопровождение и огневая поддержка, разведка и преследование отступающего неприятеля, функции борьбы с боевыми машинами противника и т.д. Учитывалась и специфика балканского ТВД – немало внимания уделялось особенностям координации действий танков и пехоты в гористо-лесистой местности. В наступлении предполагалось действие таковой части в двух эшелонах, при чем второй имел функцию маневренного резерва. Изредка выделялся и третий эшелон для «обеспечения развития успеха». Наступающая на направлении главного удара пехота получала танковую поддержку из расчета одна рота боевых машин на батальон, а на второстепенных направлениях пехотному батальону предписывалось придавать взвод танков.
Военные власти Королевства Югославия накануне Второй мировой войны хорошо отдавали себе отчет в недостаточности и несовершенстве имеющейся в их распоряжении бронетехники. В связи с этим предпринимались энергичные попытки получить партию более современных танков. По аналогии с основным поставщиком бронетехники Францией, выбор был сделан в пользу «Рено» R35, поступивших на вооружение французских войск взамен устаревших FT17. В начале 1940 г. югославская военная делегация после длительных препирательств (похоже, основным принципом королевских стратегов был: «обороноспособность задешево») сумела заключить договор о поставке в кредит партии из 54 «Рено» R35, ранее состоявших в бронетанковом резерве французских вооруженных сил. В апреле того же года машины прибыли в Югославию. Падение Франции под ударами войск нацистской Германии освободило югославов от необходимости выплачивать кредит; однако вскоре им самим предстояло «платить по счетам» совсем иного рода…

R35, вооруженный 37-мм орудием и 7,5-мм пулеметом М1931 (боекомплект – 100 снарядов и 2,4 тыс. патронов) и оснащенный четырехцилиндровым двигателем «Рено», являлся относительно неплохой машиной для своего класса: «легкий танк сопровождения». Он мог развивать по пересеченной местности скорость 4-6 км/ч, а броневая защита от 12 до 45 мм. была способна более-менее успешно выдержать попадание 37-мм снаряда – основного калибра тогдашней противотанковой артиллерии. Экипаж состоял из двух человек, при чем сложность заключалась в том, что командир, на которого ложились также функции стрелка-наводчика, наблюдателя, а, если танк был радиофицирован – и радиста, должен был быть прямо-таки универсальным специалистом, в то время, как на должность механика-водителя можно было подготовить любого гражданского водителя. Впрочем, малая маневренность и мелкокалиберное вооружение делали R35 заведомо слабейшей стороной в дуэли с германскими Pz.Kpfw.III и Pz.Kpfw.IV, несшими соответственно 50-мм и 75-мм орудия и обладавшими отличными ходовыми качествами.
Новые «Рено» вошли в состав сформированного в 1940 г. «Второго батальона боевых машин» (Drugi bataljon bornih kola) армии Королевства Югославия, который возглавил один из нескольких профессиональных офицеров-танкистов страны майор Данило Зобеница. Уже имавшийся батальон FT17 соответственно получил наименование «Первого» (Prvi bataljon bornih kola). Тем не менее, в наименовании батальонов имелась известная путаница (сербский военный историк Душан Бабац считает, что к 1941 г. батальон R35 получил номер «Первый»), выразившаяся, к примеру, в том, что R35 получили бортовую эмблему части в виде белой «пылающей гренады», в которую была вписана черная цифра «1». Во избежание недопонимания, сами югославские военные предпочитали именовать танковые батальоны просто «Старым» и «Новым». «Новый» батальон впервые был применен в гарнизонных учениях 9 сентября 1940 г. на Торлаке близ Белграда, в ходе которых на башни его танков была нанесена белая горизонтальная опознавательная полоса. Не успевшие толком освоить свои машины, югославские танкисты действовали на маневрах довольно осторожно и, по свидетельству современника, «ничего особенного не показали, зато и не облажались».

В декабре 1940 г. были «высочайше» утверждены новые штаты танковых батальонов, единые для обоих. Батальон отныне состоял из штаба (51 солдат и офицеров, 2 легковых и 3 грузовых автомобиля, 3 мотоцикла); трех танковых рот по четыре взвода, по три танка во взводе плюс один «резервный» на каждую роту (в каждой 87 солдат и офицеров, 13 танков, 1 легковой и 9 грузовых и специальных автомобилей, 3 мотоцикла); одной «вспомогательной» роты (143 солдат и офицеров, 11 «резервных» танков, 2 легковых и 19 грузовых и специальных автомобилей, 5 мотоциклов). Бортовыми эмблемами рот в обоих батальонах были наносившиеся белой краской круг – для 1-й, квадрат – для 2-й и треугольник – для 3-й. В эти фигуры синей краской вписывались эмблемы взводов – пиковый туз для 1-го, червовый туз – для 2-го, бубновый туз – для 3-го и трефовый туз – для 4-го. В целом это очень напоминало маркировку, принятую во французских бронетанковых частях. На фотографиях встречаются также порядковые номера, нанесенные белой краской на башнях или на лобовой броне FT17 из «Старого» батальона и на башнях R35.
27 марта 1941 г. «Новый» танковый батальон сыграл важную роль в государственном перевороте в Королевстве Югославия, который совершила группа высших офицеров во главе с генералом Д. Симовичем. Пробритански и просоветски настроенная часть югославской политической элиты выступила под широко поддержанным сербами лозунгом «Лучше война, чем пакт» (Bolje rat njego pakt) против союза с гитлеровским Третьим рейхом и свергла прогерманское правительство принца-регента Павла и премьер-министра Д. Цветковича. Танки R35 под командой активного участника военного заговора майора Данило Зобеницы вошли в Белград и установили контроль над районом зданий Министерства армии и флота и генштаба, а также взяли под охрану резиденцию поддержавшего переворот молодого короля Петра II «Бели двор». Фотографический материал тех дней свидетельствует, что на башнях боевых машин батальона майора Зобеницы мелом были нанесены патриотические девизы «За короля и отечество» (ЗА КРАЉА И ОТАЏБИНУ), что показательно – кириллическими буквами (кириллица считалась в Югославии отличительной чертой «сербства»). После переворота майор Зобеница «ушел на повышение» во флигель-адьютанты короля Петра, и батальон R35 фактически встретил начало войны «бесхозным».

Еще одним подразделением боевых машин армии Королевства Югославия являлся взвод бронеавтомобилей, закупленных в 1930 г. и приданных кавалерийскому училищу в Земуне. Эти машины, которых, вероятно, насчитывалось всего три (2 французских «Берлие», модификация неизвестна, и 1 итальянский SPA), имели в Югославии классификацию «авто-пулемет» (automitraljez) и предназначались для огневой поддержки и сопровождения кавалерийских частей и несения разведывательно-дозорной службы.
Основу личного и офицерского состава югославских бронетанковых частей составляли военнослужащие «титульной нации» королевства – сербы. Встречались среди танкистов также хорваты и словенцы – представители народов, имеющих богатые индустриальные и мастеровые традиции. Македонцы, боснийцы и черногорцы, уроженцы наименее технически развитых территорий Югославии, были редкостью.
Югославские танкисты носили стандартную армейскую серо-зеленую униформу М22. Головным убором при «служебной и повседневной» форме одежды для личного состава являлась традиционная сербская пилотка – «шайкача», для офицеров существовали варианты с кепи характерной формы («касекет»), пилоткой и летней фуражкой. Приборным цветом для военнослужащих танковых батальонов был «общевойсковой» красный, для членов экипажей танкеток и бронеавтомобилей – кавалерийский синий. В 1932 г. для танкистов был введен отличительный знак для ношения на погонах в виде небольшого силуэта танка FT17, изготовлявшегося из желтого металла для нижних чинов, и из белого металла – для офицеров. Рабочую и походную форму одежды танкистов составлял серо-зеленый комбинезон и танковый вариант стального шлема модели Адриана М1919 французского производства. Со шлемом носились специальные пылезащитные очки с кожаной оправой.

К моменту начала агрессии гитлеровской Германии против Королевства Югославия в составе югославских вооруженных сил находилось 54 легких танка R35, 56 устаревших танков FT17 и 8 танкеток Т32. «Новый» танковый батальон (R35) дислоцировался в городе Младеновац к югу от Белграде в резерве Верховного командования, кроме 3-й роты, которая была переброшена в Скопье (Македония) в подчинение Третьей югославской армии. «Старый» танковый батальон (FT17) был рассредоточен по целой территории страны. Штаб и «вспомогательная» рота находились в Белграде, а три танковых роты были распределены между Второй, Третьей и Четвертой югославскими армиями соответственно в Сараево (Босния), Скопье (Македония) и Загребе (Хорватия). Эскадрон танкеток был дислоцирован в Земуне близ Белграда с задачей противодесантной обороны находившегося там военного аэродрома и прикрытия оперативного направления на Белград со стороны Срема.
Боевая готовность бронетанковых частей и состояние техники едва ли могли быть признаны удовлетворительными. Старая техника давно выработала свой ресурс, новая еще не была толком освоена экипажами, тактическая подготовка подразделений оставляла желать много лучшего, обеспечение боевых машин горючим и боеприпасами в ходе боевых действий не было отлажено. Наибольшую боеготовность демонстрировал эскадрон танкеток Т32, однако, по злой иронии судьбы, на протяжении всей скоротечной компании он так и не получил бронебойных снарядов к своим 37-мм орудиям.
6 апреля 1941 г. войска нацистской Германии начали вторжение в Югославию, действуя с территории Австрии, Болгарии, Венгрии и Румынии. В последующие дни развернули наступление союзные им итальянские и венгерские войска, а болгарская армия начала сосредотачиваться на исходных рубежах для вступления в Македонию. Югославская монархия, раздираемая национальными и общественными противоречиями, оказалась неспособной противостоять удару и рухнула подобно карточному домику. Правительство утратило контроль над страной, командование – над войсками. Армия Югославии, считавшаяся самой мощной на Балканах, в считанные дни перестала существовать как организованная сила. Многократно уступавшая противнику по уровню технического обеспечения и мобильности, неадекватно руководимая и деморализованная, она потерпела чудовищное поражение не только от боевого воздействия противника, но и от собственных проблем. Солдаты и офицеры хорватского, македонского и словенского происхождения массами дезертировали или переходили к врагу; военнослужащие-сербы, оставленные командованием на произвол судьбы, также расходились по домам или самоорганизовывались в иррегулярные отряды. Все было кончено за 11 дней…
На фоне чудовищной катастрофы Королевства Югославии некоторые ее бронетанковые подразделения пали жертвой всеобщего хаоса и паники, но другие продемонстрировали твердую волю к сопротивлению, неоднократно вступали в бой с превосходящими силами захватчиков и порою даже достигали некоторого успеха. После пилотов-истребителей югославских ВВС, прославившихся за эти несколько трагических дней своей отчаянной храбростью, танкисты, вероятно, могут считаться вторым родом оружия армии королевства, более-менее адекватно выполнившим в апреле 1941 г. свой воинский долг.

Согласно югославскому военному плану «R-41», штаб Первого («Старого») батальона боевых машин и вспомогательная рота должны были с началом боевых действий передислоцироваться из Белграда в район Велика-Плана (центральная Сербия) и там дождаться подхода 2-й и 3-й танковых рот батальона. Ваполняя этот приказ, командир батальона майор Станимир Мишич с подчиненными подразделениями прибыл в назначенный район. Однако потому, что до 9 апреля ни одна из рот так и не появилась, он принял решение присоединиться к потоку отступающих войск и беженцев, двигавшемуся в направлении Боснии. 14 апреля близ сербского города Ужице майор Мишич и его подчиненные сдались в плен передовым частям немецкого 41-го механизированного корпуса.
Наиболее упорный отпор противнику из всех подразделений «Старого» танкового батальона оказала 1-я рота, дислоцированная в Скопье (Македония). Согласно плану командования Третьей югославской армии, танки и личный состав роты в ночь на 7 апреля были погружены в железнодорожный эшелон и переброшены в район Струмицы. Оттуда они своим ходом двинулись на соединение с частями Шумадийской пехотной дивизии, занимавшей оборону близ населенного пункта Струмичко Поле. К 10.00 7 апреля рота, потеряв на марше один танк из-за технической неисправности, заняла оборону в районе сел Пирово и Страцин близ болгарской границы. Отступавшие части Шумадийской дивизии к этому времени уже отошли с оборонительных позиций на окрестных холмах, и 12 устаревших танков FT17 оказались единственным препятствием на пути наступления германского 40-го армейского корпуса. Около 13.00 расположение югославских танков было обнаружено разведывательными дозорами тогда еще бригады «Лейбштандарт-СС Адольф Гитлер» (Leibstandarte-SS Adolf Hitler), однако командир роты, явно растерянный сложившейся ситуацией, отдал приказ огня не открывать. Вскоре последовал налет германских пикирующих бомбардировщиков Ju-87 «Штука», в ходе которого рота понесла серьезные потери в технике и живой силе, а ее командир пропал без вести (по некоторым данным – бежал). Но затем командование принял на себя 27-летний поручик Чедомир «Чеда» Смилянич, который, решительно действуя уцелевшими танками и импровизированным отрядом пехоты (составленным из «безлошадных» танкистов, технического персонала роты и группы прибившихся к ним солдат-сербов из других частей), вступил в огневой бой с авангардом эсэсовцев, наступавшим по дороге Владаново - Удово. Храбрым танкистам удалось задержать продвижение многократно превосходящего противника на несколько часов. Однако их маломощные средства вряд ли были в состоянии нанести немцам существенный урон: общие потери «Лейбштандарта-СС» в югославской кампании не превысили нескольких десятков человек. В свою очередь, противотанковым средствам эсэсовцев удалось уничтожить еще несколько FT17, а их пехота и бронетехника начали обходить опорные пункты югославов. Поручик Смилянич был вынужден отдать приказ об отступлении, совершенном, к чести его подчиненных, в полном порядке.
8 апреля, двигаясь в колоннах разгромленных югославских частей, остатки 1-й роты «Старого» танкового батальона пересекли югославско-греческую границу близ села Кременица. 9 апреля в ходе боя близ населенного пункта Лерин 4 уцелевших танка роты, оставшиеся без горючего, были окопаны и применены в качестве неподвижных огневых точек. Вероятно, тогда все они были уничтожены или захвачены гитлеровцами. Поручик Смилянич был взят в плен и пробыл в немецких лагерях до мая 1945 г.; по некоторым данным, после войны он жил в СФРЮ.
2-я танковая рота «Старого» батальона, расположенная в Загребе (Хорватия), в ходе войны так и не покинула места дислокации. Когда 10 апреля 1941 г. боевые отряды хорватской нацистской организации «Усташа» (усташи) с подходом частей вермахта установили контроль над хорватской столицей, танкисты 2-й роты, среди которых было немало хорватов и словенцев, не оказали сопротивления. Они сдали свою технику немецким офицерам, после чего военнослужащие-хорваты перешли на службу образованному под патронажем оккупантов «независимому государству Хорватия», военнослужащие-словенцы отправились по домам, а военнослужащие-сербы стали военнопленными.
3-я рота танков FT17, дислоцированная в Сараево (Босния), с началом войны согласно плана «R-41» была по железной дороге отправлена в центральную Сербию в район города Аранджеловац, в распоряжение Унской пехотной дивизии. По прибытии на место 9 апреля, рота была рассредоточена для укрытия от налетов немецкой авиации в районе населенного пункта Орашец и на три дня предоставлена сама себе и циркулировавшим паническим слухам. Затем командир дивизии отдал танкистам приказ совершить ночной марш в район Аранджеловац - Лазаревац для прикрытия отступления одного из пехотных полков. В ходе выдвижения танки роты «сожгли» почти все остававшееся в баках горючее, и рассвет застал их в районе населенного пункта Рудник, где они вынуждены были остановиться, так и не установив контакт с пехотой. Командир танковой роты запросил у штаба Унской дивизии дозаправки, однако получил ответ, что все запасы ГСМ «уже захвачены немцами». Вероятно, это стало последним аргументом, сломившим его волю. Последовал приказ снять замки с танковых орудий, демонтировать пулеметы, заправить остатками горючего грузовики и, оставив боевые машины, отступать в направлении боснийской границы. Существует версия, что один из танковых взводов не подчинился пораженческому приказу и на последних литрах бензина двинулся навстречу неприятелю. Однако в районе города Топола он попал в засаду и был расстрелян немецкой противотанковой артиллерией. Косвенным подтверждением этого героического, но бесполезного жеста служит известная фотография из времен Апрельской войны, запечатлевшая сожженные танки FT17, застывшие на дороге в походном порядке, на корпусах которых отчетливо видны пробоины от бронебойных снарядов…

Отступая на грузовиках, оставшийся личный состав роты прибыл на станцию Брдянска-Клисура, где стал свидетелем впечатляющего зрелища: то самое горючее, которого только что не хватило их танкам, слитое из железнодорожных цистерн, по свидетельству очевидца «образовало целое озеро, по поверхности которого плавали мусор и разные предметы». Легко представить себе забористую сербскую брань, последовавшую по адресу командования! Остатки дисциплины после этого окончательно рухнули, и командир роты вскоре распустил своих подчиненных «по домам с личным оружием». Группа военнослужащих 3-й танковой роты «Старого» батальона, которую возглавил фельдфебель (narednik) Матович, действуя в пешем строю, несколько раз вступала в перестрелки с передовыми отрядами вермахта и после капитуляции Югославии примкнула к четникам (сербским партизанам-монархистам).

__________________________________________________________________М.Кожемякин.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.

Журналист Семён Ерёмин, выпускник 2005 г. факультета журналистики Ставропольского государственного университета (ныне СКФУ), мой однокурсник, талантливый, умный, смелый человек. Погиб на Донбассе в апреле 2024-го от прицельного взрыва дрона. С 2014 года работал корреспондентом в горячих точках. В последние годы работал военкором в "Известиях". Наверное, единственный из нашего выпуска, ставший настоящим Журналистом. Это невосполнимая потеря для всех. Надеюсь, его гибель не будет напрасной, и Россия добьётся своих целей на СВО. Семён был очень крутой мужик и по-настоящему чтил свое Отечество. Ему было всего 42 года. Вечная память!