Фашизм

Нам всем известны преступления РОА и тех русских коллаборационистов перешедших на сторону Гитлера в годы Великой Отечественной войны. Помимо РОА коллаборационисты служили в частях СС, в отрядах местной полиции, выполняя за немцев «грязную работу». Однако, в общественном дискурсе мало уделяется внимание тем русским эмигрантам, философам, исследователям, которые сотрудничали с нацистами до Второй Мировой войны. Находясь в Германии они не просто поддерживали НСДАП, но и работали в министерстве пропаганды Геббельса. О них подробнее в данной статье.

Философ, романтик, фанат Муссолини и Гитлера

Иван Александрович Ильин - философ, покинувший страну в 1922 году на «философском пароходе». Вскоре после прибытия в Германию, он активно занялся политикой. В 1923 году он начинает работать в Русском научном институте, данную организацию сначала финансировало министерство иностранных дел Германии, а после прихода к власти нацистов помощь осуществляло министерство пропаганды и просвещения Третьего Рейха. В институте помимо Ильина работали знаменитые эмигранты: Бердяев, Изгоев и другие. В 1920-х гг. в русской антисоветской эмиграции превалировала идея о безбожности СССР. Н. Бердяев в 1924 году написал работу «Новое средневековье», в которой он развивал идею о том, что возникновение СССР ведет к упадку общественного сознания и социальной системы во всем мире в целом. И. Ильин придерживался такой же точки зрения, однако, разность позиций Ильина и Бердяева заключалась в том, что Бердяев считал, что СССР эволюционно переживет сам себя в процессе внутреннего разложения и покаяния народа за грехи советов, а Ильин был убежден, что социализму необходимо дать бой или же «противиться злу силою». Это весьма показательный момент для оценки последующей деятельности Ильина и Бердяева. Если Бердяев переработает свои прежние взгляды, откажется сотрудничать с нацистами, а в 1947 году и вовсе получит советское гражданство, то Ильин станет воспевать фашизм в Италии и нацизм в Германии и станет напрямую работать в университете, финансируемым министерством пропаганды Геббельса.

Ильин понимал фашизм, как необходимый инструмент для борьбы с левыми правительствами или как он сам называл «угрозой социальной анархии». Наблюдая за действиями итальянского дуче Муссолини, Ильин пишет свое произведения «Письма о фашизме», в которых он рассуждает на данную проблематику. Приводим его цитату с определением фашизма:

«Русские патриоты, интересующиеся фашизмом, должны понять и раз навсегда усвоить, что фашизм есть ставка на качество (прим. А.В.). Без этого он не победил бы в прошлом. Если в будущем это изменится, то он выродится и повлечет свою страну в пропасть. Так будет повсюду. Или качественный отбор удастся: и тогда в стране начнется расцвет; или же качественный отбор не удастся, и тогда страна пройдет через стадии гражданской войны и революции.»

В той же статье Ильин предостерегает «русских патриотов», что опора лишь на одну партию - есть зло, в фашистской Италии делают опору не на партию, а на корпоративное государство:

«Тот, кто знает Италию и видел фашизм, видел его в жизни и на деле, кто побывал в его стихии, — идейной, эмоциональной и волевой, — тот не может относиться к такому пониманию иначе, как с презрением и гневом. Ибо это понимание — есть полное непонимание; это есть пошлое и порочное искажение фашистского духа; обезьянья догадка о великом деле; углубление болезни, а не излечение ее. И мы, научившиеся уважать и любить идею фашизма (прим. А.В.), должны своевременно и всячески предупреждать наших русских патриотов, что фашизм совсем не то же самое, что черносотенство, и что партийная диктатура может при известных условиях только ускорить гибель страны.»

В 1928 году Ильин пишет статью «О русском фашизме» (в журнале «Русский колокол», главным редактором которого был И.Ильин в том же номере была помещена и статья небезызвестного Петра Краснова). В данной статье Ильин выводит свою мысль, что белое движение - это ранняя версия фашизма, которая была намного нравственнее, с учетом ее опоры на религию. Однако, и в этой статье, Ильин положительно оценивал фашизм:

«Дело в том, что фашизм есть спасительный эксцесс патриотического произвола. И в этом сразу заложено — и его обоснование, и его опасности.»

Впоследствии после прихода к власти Гитлера, Ильин (уже будучи сотрудником института, финансирование которого обеспечивало министерство пропаганды Геббельса) пишет статью «Национал-социализм и новый дух», в котором восхваляет новую власть в Германии. Ильин отмечает, что европейские мыслители не поняли прогрессивную силу нацистов, их реальные идеи. В список главных заслуг Гитлера Ильин ставил прежде всего:

«Что сделал Гитлер? Он остановил процесс большевизации в Германии и оказал этим величайшую услугу всей Европе. Этот процесс в Европе далеко еще не кончился; червь будет и впредь глодать Европу изнутри. Но не по-прежнему. Не только потому, что многие притоны коммунизма в Германии разрушены; не только потому, что волна детонации уже идет по Европе; но главным образом потому, что сброшен либерально-демократический гипноз непротивленчества. Пока Муссолини ведет Италию, а Гитлер ведет Германию — европейской культуре дается отсрочка. Поняла ли это Европа? Кажется мне, что нет... Поймет ли это она в самом скором времени? Боюсь, что не поймет...

Гитлер взял эту отсрочку прежде всего для Германии. Он и его друзья сделают все, чтобы использовать ее для национально-духовного и социального обновления страны. Но взяв эту отсрочку, он дал ее и Европе. И европейские народы должны понять, что большевизм есть реальная и лютая опасность; что демократия есть творческий тупик; что марксистский социализм есть обреченная химера; что новая война Европе не по силам—ни духовно, ни материально—и что спасти дело в каждой стране может только национальный подъем, который диктаториально и творчески возьмется за «социальное» разрешение социального вопроса.»

Ильин оказал большую услугу Геббельсу, пропагандируя массы и русскую эмиграцию на антибольшевистских лад, который впоследствии будет активно применяться в годы Великой Отечественной войны нацистскими агитаторами. В 1938 году Ильин покидает Германию и переезжает в Швейцарию, нацисты обвиняли его в том, что Ильин имел связи с масонами, однако, в отличие от других диссидентов в нацистской Германии его не заключили в концлагерь Дахау, а спокойно дали покинуть страну. Это было связано с тем, что Ильин имел дружеские отношения с Адольфом Эртом, который вплоть до 1937 года возглавлял Русский научный институт и несмотря на свое отстранение, работал у Геббельса, что и позволило Ильину покинуть страну (а потом этот же друг Ильина в 1942 начал работать в экономическом штабе плана Ост по расчленению СССР).

Швейцарские власти неоднократно проводили расследования в отношении связи Ильина с министерством пропаганды нацистской Германии. Были существенные подозрения, что Ильин, живя в Швейцарии не перестает работать на Геббельса. Хотя данные обвинения не подтвердились, до сих пор данный вопрос является дискуссионным. В годы Великой Отечественной войны Ильин открыто не поддерживал контакты с нацистами или РОА, в основном лишь поддерживая контакты с некоторыми членами РОВС. Этот факт современными поклонниками Ильина воспринимается как своеобразная индульгенция, позволяющая воспринимать Ильина сейчас как оппонента фашизму. Однако, после окончания Второй Мировой войны Ильин пишет статью «О фашизме», в которой он предостерегает своих сторонников не использовать термин фашизм. В качестве основных минусов фашизма Ильин нызывал:

«1. Безрелигиозность. Враждебное отношение к христианству, к религиям, исповеданиям и церквам вообще.

2. Создание правого тоталитаризма как постоянного и якобы "идеального" строя.

3. Установление партийной монополии и вырастающей из нее коррупции и деморализации.

4.Уход в крайности национализма и воинственного шовинизма (национальная "мания грандиоза").

5. Смешение социальных реформ с социализмом и соскальзывание через тоталитаризм в огосударствление хозяйства.

6. Впадение в идолопоклоннический цезаризм с его демагогией, раболепством и деспотией.»

В конце статьи И. Ильин однако добавил, что режимы Франко и Салазара сделали большой прогресс и учли ошибки итальянских фашистов и немецких национал-социалистов.

Надо понимать, что философ Ильин являлся важнейшим инструментом пропаганды нацистской Германии, его статьи активно распространялись и печатались в немецких журналах, а его научная деятельность финансировалась министерством пропаганды Третьего Рейха. Восторженность Ильина фашизмом вначале 1930-х гг. не была случайной. Ильин совпадал с нацистами в идее построения корпоративного государства, отрицания СССР как модернизационного проекта. Но Ильин в отличие от нацистов в Германии и фашистов в Италии делал упор на восстановлении власти аристократией. То есть Ильин критиковал нацистов с тех позиций, что они как и большевики были в сути своей модернистами. Ильин же желал восстановление демократии (иерархизированной и сословной), но при полном восстановлении статуса старой аристократии, которая должна возвыситься над демократическими институтами. Подобная критика фашизма и нацизма будет проявляться в работах итальянского ультраправого философа Юлиуса Эволы (основные его труды выходили в 1960-1970-х гг.), который также критиковал фашизм за тягу к модернизму.

Казаки на службе пропаганды Рейха

П. Краснов и А. Шкуро - деятели белого движения, после поражения в Гражданской войне, покинувшие Россию и переехавшие в Германию. В эмиграции Краснов начал писать романы, в которых прослеживались ностальгические мысли по прошлым имперским временам. В одном из таких романов «Понять-простить», Краснов пишет гневный абзац:

«Русская водка! — значит, осталось же что-то русское. Не все Третий Интернационал, не все большевики! И искусство русское осталось. Изгаженное большевиками, жидами и футуристами, приноровленное служить их целям, насмехаться над Русью, показывать ее загранице в уродливом виде, с неврастениками-царями, прокутившимся дворянством и голытьбой интеллигентской... Пошлые, красные малявинские бабы, грязный, развратный лубок, сизые носы картошкой, песни улицы, да, — для заграничного потребления это хорошо. Гонит предпринимателям монету. Дает возможность победителю насладиться здоровым смехом... Les popes, les moujikis, la wodka, la Katjenka... (Попы, мужики, водка, Катенька... (фр.)) Ax, как хорошо! Ces vilains sauva-ges» (Эти мерзкие дикари (фр.))

П. Краснов после прихода к власти нацистов активно их поддерживал в публицистике. Так, в 1940 году по случаю взятия Парижа немцами, Краснов написал:

«Нам не стыдно, а гордо идти в победоносную германскую гитлеровскую национал-социалистическую армию. Русское имя нам нужно доблестью, дисциплиной и победами.»

В июне 1941 г., когда нацистская Германия напала на СССР, Краснов попросил у Геббельса выступить по радио с обращением к советскими солдатам. С того времени Краснов часто выступал на русскоязычном радио в Берлине.

«Я прошу передать всем казакам, что эта война не против России, но против коммунистов, жидов и их приспешников, торгующих русской кровью.»

Краснов не только оказывал пропагандистские услуги нацистам, но и напрямую участвовал в формировании казачьих частей, которые впоследствии воевали против РККА.

Краснов помогал создать в 1942 оккупационную коллаборационистскую газету «За Родину», которая располагалась сначала во Пскове, а затем была перемещена в Ригу. На страницах данной газеты печатались антисемистские статьи, призывы поддержать немецкую армию. Главным редактором газеты являлся Анатолий Стенрос, который перешел на сторону немцев после битвы за Москву (он находился в оккупированном поселке в Подмосковье). Примечателен факт, что Стенрос впоследствии начал сотрудничать с партией НТС (о них подробнее чуть позже)

Краснов после окончания Второй Мировой войны был представлен перед судом и казнен в Москве в 1947 году.

Атаман Шкуро в отличие от Краснова не обладал способностями писать длинные романы. Шкуро прославился тем, что агитировал казаков воевать за Германию против СССР с лозунгом: «Хоть с чертом, но против советов». Атаман Шкуро помогал формировать казачьи отряды в составе СС. В 1945 году атаман выдвинул безумное предложение устроить казачий рейд по советским тылам дабы застопорить советское наступление, но план не был одобрен. Шкуро также как и Краснов был приговорен к расстрелу в 1947 году.

История одной «нейтральной» партии

Партия «Народно-трудовой союз русских солидаристов» была создана 1 июня 1930 года в Белграде. Партия позиционировала себя как солидаристская - все классы в обществе должны объединиться ради благосостояния родины и корпоративистская - социальные и экономические отношения должны регламентироваться корпоративными отношениями, где интересы рабочих представляют государственные чиновники, а интересы бизнесменов сами бизнесмены. Русские фашистские партии в то время создавались (преимущественно) в Маньчжурии под крылом Японии. Российская фашистская партия, лидером которой являлся Константин Родзаевский не скрывала, что ее поддерживало японское правительство.

НТС же тогда репрезентовала себя как третью силу, которая одновременно противостоит большевизму и нацизму. На сайте партии остались интересные заметки, что НТС не симпатизировала итальянскому фашизму или германскому национал-социализму, зато с большим интересом наблюдала за португальским фашизмом. Однако, в программе партии 1942 г. «Схема трудового строя» содержатся интересные строки:

«Единственное средство избавления России от коммунистического рабства, от сталинской диктатуры, от режима вечного террора и насилия — полное и безусловное уничтожение большевизма. Борьба с большевизмом не может быть приостановлена никакими обстоятельствами, даже войной. Напротив, в обстановке войны (прим. А.В.) легче и скорее организуются народные массы для борьбы с большевизмом, для участия в Национальной Революции.

В уничтожении большевизма и в построении Новой России — цель Национальной Революции. Национальная Революция — это единственный путь освобождения народов России от большевизма.»

Так ли НТС была нейтральна? Современные исследователи ответают на данный вопрос отрицательно. Несмотря на то, что официально деятельность НТС была запрещена в Германии, ее деятельность не запрещалась на оккупированных нацистами советскими территориях. В обстановке войны члены НТС проникали в города, призывали советских граждан не бороться против немцев. Члены НТС в городах Центральной России устраивали представления с национальными русскими инструментами, тем самым, пытаясь завлечь граждан на свою сторону. Деятельность НТС не просто немцами не запрещалась, но активно поощрялась, потому как партия являлась полезным инструментом для агитации и пропаганды.

Интересен факт, что перебежавшие на сторону Германии советские генералы Михаил Меандров и Федор Трухин вступили в НТС и являлись активными членами организации, даже несмотря на официальный запрет. Генералы перебежчики поддерживали генерала Власова и состояли в РОА, тем самым они налаживали контакты между двумя организациями.

После окончания Второй Мировой войны члены НТС пригодились американским пропагандистам, которые стали их использовать для ведения передач по Радио Свободе и по Радио Свободной Европы. Советские диссиденты, такие как А. Солженицын вдохновлялись НТС и печатались в главном журнале НТС «Посев»

Выводы

Как мы выяснили, многие русские эмигранты в 1930-1940-х гг. активно шли на контакт с нацистской Германией, помогая ей не только военными средствами, но и пропагандистскими. В нашу статью, мы поместили материалы лишь про тех людей, чья деятельность была непосредственно связана с нацистской пропагандой. Например, мы не поместили материал про писателя Ивана Бунина, который в эмиграции проводил последовательную антисоветскую агитацию, но не состоял в контактах с Геббельсом, а 22 июня 1941 года нобелевский лауреат записал в свое дневнике:

«Великое событие — Германия нынче утром объявила войну России — и финны и румыны уже «вторглись» в «пределы» ее. После завтрака (голый суп из протертого гороха и салат) лег продолжать читать письма Флобера, как вдруг крик Зурова: «Иван Алексеевич, Германия объявила войну России!» Думал, шутит. Побежал в столовую к радио — да! Взволнованы мы ужасно. Да, теперь действительно так: или пан или пропал».В нынешнее время нужно детально изучать деятельность.»

Иван Бунина или Зинаида Гиппиус, которые с надеждой ждали прихода «третьей силы» в Великой Отечественной войне не озвучивали свои надежды публично в нацистских или коллаборационистских газетах. Однако, мы считаем, что нужно глобальнее и последовательнее изучать политический путь русских политических эмигрантов их деятельность и непосредственное влияние их агитации на антисоветскую пропаганду нацистов в годы Великой Отечественной войны.

https://vk.com/@-215793153-russkie-nacisty-na-sluzhbe-gebbel...

#comment_348561608

Во Второй мировой войне в составе войск СС (Waffen SS) нацистской Германии не было создано ни одной части, имевшей бы статус «польской». Некоторые авторы, преимущественно польские, ошибочно используют этот факт для утверждения: «Поляки в СС не служили». На самом деле это не соответствует действительности. Поляки, а, вернее, граждане Речи Посполитой не были редкостью в рядах преступного «черного ордена» нацистов. При чем речь идет не только об этнических немцах из Польши, так называемых "фольксдойче" (Volksdeutsche).

Не ставя под сомнение вклад Войска Польского (в особенности Народного, сражавшегося вместе с Красной Армией) в разгром гитлеровской Германии и мужество польских борцов-антифашистов, нельзя забывать и о многочисленных коллаборационистах - пособниках нацистов в этой стране.

Специфика гитлеровского оккупационного режима в Польше в 1939-44 гг., жестко разграничившая поляков и немцев по принципу «побежденные»-«победители», не создавала предпосылок для появления в собственно польской среде коллаборационизма, как политического явления (что, впрочем, не исключало наличия крайне широкого круга лиц, сотрудничавших с оккупантами ради "шкурных" интересов).
Однако нельзя сбрасывать со счетов тот факт, что предвоенная Польша являлась многонациональным государством (речь здесь идет не только о больших украинской, белорусской, еврейской и немецкой диаспорах), и межэтнические отношения в ней были далеки от идеальных. Наряду с поляками, в Речи Посполитой проживали такие самобытные славянские народы, как силезцы, мазуры, кашубы и гурали. Наиболее интересны в данном случае два последних, как в значительной степени осознающих свою этно-культурную и историческую самостоятельность. Именно на их поддержку сделали ставку власти "третьего рейха", проводя в покоренной Польше свою политику: «Разделяй и властвуй».

Итак, кашубы (самоназвание: Kaszеbi, нем.: Kschuben) это самобытная западнославянская народность, проживающая на северо-западе Польши, в Поморье, и ведущая род от древнеславянского племени поморян.

Кашубский язык родственен языку лужицких сорбов (самого крупного славянского меньшинства Германии), а также отчасти – чешскому и словацкому. Более 50% кашубов придерживаются католицизма, но велика и евангелическая община. По состоянию на 1939 г. на территории Польши, согласно германским данным, насчитывалось не менее 200 тыс. кашубов; официальная польская статистика приводила в три-четыре раза меньшую цифру. Исторически кашубы были тесно связаны с Германией, особенно с Ганзейскими городами, а ранее – и с Тевтонским орденом. Жизнь у моря делает этот народ отличными моряками и рыбаками, поэтому германские торговцы и мореплаватели охотно нанимали их на свои корабли. Польша же, у которой до Новейшего времени не было сколько-нибудь значительного флота, могла предложить свободолюбивым кашубам только панское ярмо.
Непростая ситуация сложилась и в предвоенной Польше, власти которой применяли метод «кнута и пряника», чтобы ассимилировать независимых поморских славян. Варшава всячески подавляла национальное самосознание кашубов и одновременно поощряла «записавшихся поляками». Несомненно, при этом активно полонизировалась, т.е. "ополячивалась" часть местной интеллигенции, особенно люди, желавшие получить доступ к государственным должностям и военной службе (значительная часть офицеров польских ВМС в 1939 г. были этническими кашубами). С другой стороны, активно действовала культурно-политическая организация Кашубско-Померанский союз («Матица Кашубская»), боровшаяся за сохранение этнической самобытности и гражданских прав кашубского населения и поддерживавшая тесные связи с диаспорами в Германии и Вольном городе Данциг. Сильно было среди кашубской молодежи «сокольское» национально-спортивное движение.

Значительная часть кашубов рассматривала Германию как более выгодный вариант подданства, чем Польшу, и потому приветствовала оккупацию 1939 г. Предоставив кашубам статус «граждан рейха», нацистское руководство рассчитывало на их последующую «естественную германизацию», однако на первых порах не препятствовало определенному кашубскому культурно-просветительскому подъему. В ответ некоторые прогермански настроенные кашубы спешили доказать свою верность новым хозяевам, вступая в различные нацистские политические и трудовые организации. Местная молодежь проходила службу в вермахте (особенно в кригсмарине) на общих основаниях (впрочем, процент "уклонистов" и "откосников" среди нее был очень высок, что вызывало сначала раздражение, а с началом гитлеровской агрессии против СССР и репрессии германских мобилизационных органов). В то же время уже в 2 сентября 1939 г. именно на территории Поморья гитлеровцами был создан первый в Польше «идеологический концлагерь» - «Штуттгоф» (Stutthof), в который были брошены, в частности, многие тысячи полонизированных и/или антифашистски настроенных кашубов.

Можно предположить, что с 1939 по 1941 гг. кое-кто из придерживавшихся нацистских взглядов молодых кашубов сумел попасть в ряды СС «в общем порядке» - как любые другие "подданные рейха". Однако первый зафиксированный призыв кашубских добровольцев в действовавшие на Восточном фронте полевые части «черного ордена» относится только к сентябрю 1941 г. Тогда в Данциге и Поморье был проведен целевой набор новобранцев «арийских национальностей» для подготовки пополнения изрядно потрепанной в России в составе группы армий «Север» элитной дивизии СС «Мертвая голова» (SS-Totenkopf-Division, впоследствии 3.SS-Panzer-Division Totenkopf). Согласно данным польского историка С.Мазуркевича, среди прошедших суровый отбор на призывном пункте «Данциг» кандидатов в эсэсовцы, были и «около 50 кашубских парней, в основном из числа студенчества» (Mazurkiewicz S. Antologia zdrady narodowej i polskiej kolaboracji 1939-1945. Krakow, 1999). Учитывая основательную подготовку молодого пополнения войск СС на этом этапе войны, оказаться на фронте они могли не раньше зимы 1941-42 гг., когда дивизия «Мертвая голова» была вовлечена в тяжелейшие бои на Ленинградском направлении в знаменитом Демянском котле. Вполне вероятно, что почти все кашубские "добровольцы" заслуженно нашли свою могилу в снегах России.

Впрочем, из воспоминаний жителей польской столицы, переживших Варшавское восстание и бои за город при освобождении польской столицы войсками Красной Армии в сентябре 1944 г., следует, что среди подразделений 3-й танковой дивизии СС «Мертвая голова», сражавшихся в варшавском предместье Прага, «были солдаты-кашубы, говорившие по-польски, но к людям они относились даже более безразлично и презрительно, чем немцы» (Ostrogowska E. Warszawskie Dzieci. Warszawa, 1974). Были ли это ожесточившиеся за годы кровавой и беспощадной войны на Восточном фронте новобранцы 1941 г., или этнические кашубы, пополнившие ряды дивизии позднее поодиночке или мелкими группами, остается только догадываться. Очевидно одно: в составе одного из самых элитных соединений войск СС выходцы из Польши были отмечены, как минимум, в 1941 и 1944 гг.

Другая дивизия СС, в которой воевала большая группа кашубских добровольцев, наоборот, относится к числу сформированных незадолго до падения "третьего рейха" в отчаянной попытке гитлеровцев задержать мощное наступление Красной Армии на Берлин. В январе 1945 г. до нескольких сот преимущественно 17-19-летних курсантов из кашубских областей польского Поморья, проходивших подготовку в тренировочных лагерях СС на территории Германии, влились в состав сформированной в городе Курмарк 32-й добровольческой гренадерской дивизии СС «30 января» (32. SS-Freiwilligen-Grenadier-Division «30. Januar»).
Дальнейший путь этого в значительной степени импровизированного соединения, пролегший через тяжелые бои на Одере и под Берлином, где оно фактически было ликвидировано советскими войсками как боевая единица, известен. Остатки дивизии предприняли кровопролитный прорыв на Запад, чтобы избежать советского плена, который после всех зверств, совершенных "черным орденом" на советской земле, сулил эсэсовцам только заслуженное возмездие. Очевидно, что молодые кашубы полностью разделили бесславную судьбу дивизии и в основном были убиты или пропали без вести в феврале-мае 1945 г.
После войны власти Народной Польши развернули в Поморье широкомасштабную кампанию по выявлению лиц, подозреваемых в сотрудничестве с гитлеровцами. Местные энтузиасты-краеведы полагают, что в результате действий польских органов внутренних дел тысяч людей, отнюдь не все из которых были причастны к коллаборационизму, отправились за колючую проволоку лагерей или в принудительное изгнание. К примеру, почти все кашубы-евангелисты, считавшиеся "за немецкую веру" «основными приспешниками оккупантов», были вынуждены эмигрировать в Германию.

Однако назвать кашубов «виновной национальностью» (по примеру «большого брата») в Варшаве, к счастью, не решились, памятуя о заслугах кашубских моряков польского ВМС, активно действовавшего в составе британского Royal Navy, о страданиях узников «Штуттгофа» и вообще о том, что большинство кашубов относились к нацизму так, как должен относиться нормальный человек - с неприятием. Польские историки подсчитали, что в 1939-45 гг. в Поморье до 12 тысяч кашубов погибли от рук нацистов.

Гурали (самоназвание: Gorali) – славянская народность, проживающая на юге Польши в горных районах Бескид, на Подгалье и в Силезии. Кроме того, большие гуральские общины живут в Словакии и Чехии. Гуральский язык, делящийся на малопольский и верхнесилезкий диалекты, ближе всего к словацкому. В основном католики по вере (есть и евангелисты), гурали этнически ближе всего к словакам (имеется и влашское влияние), однако предпочитают подчеркивать свою самостоятельность. Как типичные жители гор, они отличаются горячим нравом, делающим их хорошими солдатами, а свободолюбием и приверженностью своим традициям гурали сродни поморянам-кашубам. Накануне Второй мировой войны их численность оценивалась различными источниками от нескольких сот тысяч до 2 млн. человек . Отношение официальной Варшавы к этому национальному меньшинству было примерно аналогичным, как и к кашубам. Однако в данном случае полонизаторам из Варшавы противостояла не столько малочисленная гуральская интеллигенция (большинство гуралей были обычными крестьянами), сколько сплоченность верных заветам старины сельских общин.

С началом немецкой оккупации нацисты предоставили гуралям ряд приоритетных политических и культурных прав по сравнению с поляками. Гитлеровцы пошли на это, отчасти желая заручиться поддержкой еще одних противников концепции «Польши от моря до моря», отчасти же - чтобы показать расположение к своему новому союзнику – Словакии, на которого исторически ориентировались гурали.

Вероятно, был учтен и чисто практический момент: эти отважные горцы представляли собой прекрасный человеческий материал для горно-егерских частей (гуральская национальная шапочка даже является головным убором польских горных стрелков), однако главной проблемой здесь стал языковой барьер. В отличие от кашубов, большинство из которых хорошо владели немецким и легко «размешивались» в немецких взводах и ротах, малограмотные крестьяне из Бескид и Подгалья охотнее шли на службу в армию Словакии, где приказы отдавались на хорошо понятном им языке. Немцам же пришлось бы формировать чисто гуральские подразделения, да еще во главе со славяно-говорящими офицерами. До тех пор, пока дела у "третьего рейха" шли неплохо, к реализации таких трудоемких проектов немцы, исполненные двойного - тевтонского и нацистского - презрения к "неполноценным славянам", приступали не часто.

Относительно немногочисленные гурали, симпатизировавшие гитлеровцам и сумевшие освоить немецкий, поступали добровольцами в вооруженные силы оккупантов и, в частности - в войска СС, в личном порядке. К примеру, когда весной 1943 г. 4-я Полицай-гренадерская дивизия СС (4. Polizei-Panzer-Grenadier-Division) несла оккупационную службу на юге Польши и на территории протектората Богемия и Моравия, в ее действовавших в горных районах частях были служащие-гурали, использовавшиеся качестве проводников и впервые носившие официальный статус «польских добровольцев СС» (SS-Polnische-Freiwillingen). Жестокая ирония судьбы, заведомо унизившей коллаборационистов, заключалась в том, что в "третьем рейхе" гуралей как раз считали самостоятельным народом, а в войсках СС они оказались «поляками» (затем – «словаками»). Когда летом 1943 г. дивизия была переброшена в Югославию для борьбы с партизанами, горцы-проводники были переданы в состав полиции.
Уже в качестве «словацких добровольцев», то есть переведенных из вооруженных сил Словакии, в октябре 1944 г. (после подавления гитлеровцами Словацкого национального восстания) группа гуралей была задействована при формировании одной из самых «многонациональных» дивизий войск СС - 31-й добровольческой гренадерской (31.SS-Freiwilligen-Grenadier-Division, «Bohmen-Mahren»). Как отмечает историк дивизии Р.Пенч, «значительное число воинственных горцев из Польши» влились в ее состав наряду с венгерскими и словацкими «фольксдойче», венграми и словаками, хорватами и чехами, и даже отдельными боснийскими мусульманами (Pencz R. The History of the 31st Waffen-SS Volunteer Grenadier Division. - England, Helion & Company. 2002). При условии того, что о численности крупнейших этнических компонентов этой дивизии существуют весьма примерные данные, остается только предполагать, сколько именно гуралей в ней могло быть. Дивизия вела ожесточенные оборонительные бои с частями Красной Армии в южной Венгрии и в Силезии, и в конечном итоге была наголову разгромлена советскими танковыми частями в мае 1945 г. в районе населенного пункта Кенинггратц на территории "протектората Богемия и Моравия" (Чехия). Уцелевшие солдаты и офицеры дивизии оказались в советском плену, откуда поляки-рядовые были репатриированы в целом к 1946 г. - в распоряжение фильтрационных органов Народной Польши.

Показательно, что в отношении гуральского меньшинства репрессии со стороны польских властей после окончания войны были относительно недолгими и коснулись, опять же, в первую очередь евангелистов, часть которых была вынуждена выселиться в Словакию. Видимо, в Варшаве решили, что с "темных пастухов" из Бескид и Подгалья спрос невелик.
Опять же существенным противовесом немногим гуралям, перешедшим на сторону врага, были тысячи их земляков, отважно сражавшихся против гитлеровцев в составе Войска Польского в сентябре 1939 г. и на Западе, в Народном Войске Польском плечом к плечу с Красной Армией и особенно - в партизанских отрядах в отрогах родных гор.

______________________________________________________Михаил Кожемякин.

Фотография Марии Кузьминой с сыном Валерием. Кемерово, 10 мая 1943 года. Она отправила её Павлу Семёновичу, командиру подводной лодки «Щ-408», но он так и не успел её получить.

Он никогда не увидел, как подрос его сын. Никогда не прочитал этих слов, написанных дрожащей рукой на обороте снимка. Не прижал к груди это письмо, пахнущее домом, родными. А ведь он так ждал. Так мечтал об этом моменте. "Много бы я отдал хотя бы за одно мгновение встречи с моим Валеркой", — писал он жене. Но судьба распорядилась иначе.

В мае 1943 года подводная лодка «Щ-408» отправилась в свой последний поход. Прорваться сквозь минные заграждения и сети, заполненные взрывчаткой, было почти невозможно. «Щука» шла, задыхаясь от нехватки воздуха, пробираясь сквозь стальные сети, под прицелом десятков кораблей противника. Кузьмин и его команда знали: назад пути нет. Только вперёд.

Когда повреждённая подлодка вынужденно всплыла, её уже ждали. Финские и немецкие корабли открыли огонь. Два часа отчаянного боя. Два часа против артиллерии противника. Снаряды разрывали корпус, но «Щука» дралась до последнего. Они не сдавались.

А потом был приказ: «Погружаться».

Но Кузьмин знал, что их ждёт внизу. Он знал, что лодка уже обречена. Что воздуха не хватит, что повреждённые аккумуляторы не позволят уйти далеко. Но он также знал, что немцы готовы были взять его экипаж в плен. И он не дал им этой победы.

«Щука» ушла под воду и не вернулась. Они выбрали смерть, но не предательство. Они задраили люки и остались на дне Балтийского моря, в 2 километрах от места боя. Они погибли, но не сдались.

Сегодня их называют «Балтийским Варягом». Но официальных наград ни Павел Кузьмин, ни его экипаж так и не получили. Их подвиг не стал легендой. Их именами не пестрят учебники. Но это можно исправить. Мы можем добиться, чтобы капитан-лейтенант Кузьмин был удостоен государственной награды за своё мужество, за свою верность присяге и за свой подвиг.

Подпишите петицию. Это наш долг перед теми, кто выбрал Родину вместо жизни. Это наш шанс сказать «Спасибо» тем, кто уже не услышит этих слов. На основании результатов сбора голосов по этой петиции со своей стороны подготовлю инициативу о присвоении капитан-лейтенанту Кузьмину и его команде соответствующих наград.

Справедливость должна восторжествовать.

Петиция: http://balticvaryaghero.ru/

Искренне ваш, А.Н. Ржаненков

Семейный архив П.В. Кузьмина

Письма:

Источник фотографий: https://balticvaryag.ru/shch-408/komandir/

Об этом заявил основатель музея Владимир Мелихов после очередного обыска на территории учреждения. По его словам, сотрудники правоохранительных органов изъяли несколько книг, а также зафиксировали демонстрацию нацистской символики на предмете в одной из экспозиций музея в Подольске, посвященного истории казачьего стана в Италии в 1945 году.

Примечательно, что подобные музеи проработали в России много лет. Комплекс в Еланской был открыт в 2006 году, а в Подмосковье — в 2010 году. Создатель утверждает, что за это время он прошел через 15 обысков и более чем 600 судебных заседаний по различным обвинениям. Закономерный результат на фоне включения в экспозицию материалов, освещающих историю коллаборационизма в Великой Отечественной войне и биографии отдельных лидеров коллаборационистских соединений, в том числе генерал-лейтенантов Балабина и Власова, воевавших на стороне нацистов.

Наиболее известным скандалом вокруг музея стала установка бронзового памятника донскому атаману, генералу Русской Императорской армии Петру Николаевичу Краснову, который в годы войны занимал должность начальника Главного управления казачьих войск Имперского министерства восточных оккупированных территорий нацистской Германии. Основной функцией управления была вербовка казаков в подразделения вермахта и поддержание среди жителей лояльности оккупационным властям. Впоследствии Краснов был взят в плен и передан Советскому Союзу, где предателя приговорили к высшей мере наказания.

Левые активисты и неравнодушные жители много лет боролись с учреждением и требовали, как минимум, демонтировать памятник пособнику Третьего Рейха, а также пресечь ознакомление школьников с мемориалом. Тем не менее, на судах авторы музея отбили все обвинения неприкосновенностью частной собственности. Мелихов апеллировал к тому, что на своей земле может делать все, что захочет и памятник оставался на месте.