- Ну, сколько раз их можно притаскивать? Ну, раз! Ну, два, наконец! Но чтоб три?! Да еще подряд. Это просто ни на что не похоже. Жульничество какое–то.
- Может, ты их арканом как–нибудь ловишь?
- Арканом, правильно, - соглашается Евдокимов и смеется.
А видно всем по лицу - врет.
- Ты расскажи, Евдокимов, прием, нам его тоже знать нужно. Ну, расскажи.
- Не могу, - говорит Евдокимов, - секрет производства.
- Ну, тогда знаешь что?! Не танкист ты, а чучело! - Pебята, помогавшие Евдокимову переобувать правую гусеницу, начали расходиться от его машины.
Евдокимову стало неудобно, он помахал перчаткой и сказал:
- Ладно, так уж и быть, слушайте. Папироска у кого хорошая есть?
Прислонился Евдокимов спиной к башне, ногу картинно выставил и, помяв в пальцах папироску, объяснил, как–будто никто этого не знал:
- «Языка», ребята, добыть это дело очень сложное и чрезвычайно трудное. Но, спрашивается, как его достать, если я танкист, и стоит мне из машины мизинец высунуть, так немцы из пулемета и по мизинцу сажать будут? - Евдокимов помолчал и сказал:
- Как его добыть, вот в чем вопрос?!
Он принял еще более гордую позу, потом спрыгнул на землю и сказал:
- Так вот вы здесь подумайте, а я схожу в столовую, заправлюсь, как следует, и кто своим умом дойти не сможет, объясню.
Евдокимов хотел уйти. Но вы знаете наших ребят. Чахоточных, нужно прямо сказать, среди них нет. Самый хилый полуось свободно выжимает.
- Евдокимов, - сказали ему ребята хладнокровно, - если ты из себя героя строишь, так мы тебе сейчас такие почести воздадим…
И, окружив Евдокимова, ребята стали его подбрасывать в воздух.
Если б Евдокимов летчик был, так ему эти пируэты в воздухе, может, и приятны были бы. Еле вырвался из братских рук, бедняга. Отбиваясь, тяжело дыша, он сказал:
- Ладно, и пошутить нельзя. Слушайте, черти! - И присел возле дерева.
Ребята почтительно окружили Евдокимова. Некоторые даже блокноты вытащили, чтобы записать.
- Ну так вот, - переведя дух, сказал Евдокимов, - как я этих немцев ловил, дело очень простое. Как получу задание на разведку боем, после подавления огневых точек подмечаю, где немецкие автоматчики прячутся, и дую туда на полном газу. Понятно, те от меня в щели прячутся. А я на щель - прижму ее брюхом танка, чтобы немцы вылезти не могли. А потом потихоньку нижний аварийный люк открою и вытягиваю фашиста из щели за уши в танк. Есть, конечно, которые не хотят сразу идти, так я ему цып–цып и пару раз из ТТ. Так и подсаживать после этого не надо, немец, как из погреба, в машину вскакивает. Жмурится от света и извинить за задержку просит. Бывают, конечно, случаи, когда их по трое в щель забиваются. Тогда, конечно, можно и выбрать, который получше. Всех в машину забирать не рекомендую, и так тесно… Ну вот и вся механика, - закончил свои секрет Евдокимов.
Ребята рассмеялись и все сразу пришли в восторг.
И захотелось им снова воздать почести товарищу, но Евдокимов ухватился за дерево и стал кричать.
Ребята все–таки оторвали его от дерева и, подняв на руки, торжественно отнесли в столовую.
А Евдокимов, которому этот триумф пришелся не по душе, все–таки кричал, что теперь, если он чего нового выдумает, то никому больше рассказывать не будет.
Евдокимов хоть и гордый, но все–таки хороший, душевный парень. И никогда ничего от своих товарищей скрывать не станет.
Обед в этот день был удивительно вкусный. А может, это показалось, потому что у всех в этот день было очень хорошее настроение.
«Годы огневые», Вадим Михайлович Кожевников, 1972г.
