Весной, с первыми лучами солнца, в лесу первыми оттаивают змеи и медвежье говно.
Если с первыми всё предельно ясно, то ко второй субстанцией есть вопросики.
Медленно, даже вяло, ползущая полусонная змея Соня обтекала коряги и камни, подыскивая себе самый тёплый, чтобы хорошенько погреться на пока ещё скупом солнышке. И пока она полузажмурившись ползла по лесной поляне, то не заметила как влезла в оттаявшее медвежье говно.
- Твою мать,- выругалась от брезгливости Соня.- Вечно так. Каждую весну одно и тоже. Не пройти, не проехать. Нет, хватит, я его укушу. Найду берлогу и выпрысну весь свой яд, чтобы эта сволочь никогда больше не проснулась.
Такую вот месть задумала змея Соня.
Михал Потапыч пока ещё спал и пакля - заглушка из коры, кедровой шишки и мёда мирно покачивалась в его заднице, не давай всему накопленному за прошлый год вырваться наружу. Просыпаться было ещё рановато, первые лучи солнца хороши только для змей, а ему, лесному хозяину, можно погодить.
Соня ускорилась и вот уже она нашла берлогу своего обидчика. Берлога вздымалась от могучего дыхания огромного животного. Возможно, в эту самую минуту, Михал Потапычу снилась Большая медведица или кусты с малиной.
Соня решила не отступать и стала искать какое-нибудь отверстие в берлоге.
Довольно быстро ей это удалось и она стала просачиваться внутрь.
- Господи, какая вонь,- выругалась вслух Соня.- Меня сейчас стошнит.
И чтобы этого не случилось, она слегка прикусила свой хвост. Лёгкий ядовитый укол впрыснул небольшое количество яда в организм. Холодок, покалывая, пробежался по спине. Голова стала тяжёлая. Глаза заволокло пеленой. И последнее, что смогла подумать Соня: "вот дура, змея кусающая себя за хвост".
После этого она уже не могла двигаться. Онемение расползалось по всему её телу. Она ещё была жива, когда хозяин берлоги внезапно резко повернулся и пробка, которая так надёжно и прочно держалась всю долгую зиму, выпала. И на полуживую Соню вывалилось всё недопереваренное из чрева хозяина леса, который прямо на глазах стал худеть, худеть, худеть. А потом проснулся, видимо от того, что его ослабший организм подал сигнал "Миша, пора подкрепиться".
И Михал Потапыч, зевая и покачиваясь, разворошил свою берлогу выбираясь наружу.
Резкий солнечный свет слегка ослепил его и в ответ Михал Потапыч издал грозный рык.
А змея Соня осталась погребенной в берлоге и никто про неё не вспомнил, потому что змеи, по природе своей, ничем хорошим не славятся.
