Польша + США

Итак, состоялся второй тур. На ринге сошлись «либерал» Тшасковский и «правый» Навроцкий. Сознательно оба понятия ставлю в кавычки. Ибо нет на Западе давно настоящих либералов. Они подавляют свободы, они затыкают рты, они громят несогласных, они строят абсолютную тоталитарную утопию. Настоящий либерал, в классическом смысле, в духе Гюго, в духе его «Отверженных», в духе подлинной свободы — это Лукашенко. Нет там и «правых», ибо правые всегда пекутся интересами своего рода, племени, народа, ищут выгод для него. А нынешние «правые» на Западе — они готовы постелить свой народ под хозяина, только пусть это будет не Обама, а рыжий Трамп. Как думаете, польский народ, его благосостояние, безопасность, благополучие — сильно волнуют Трампа? По его лицу видно, что это, конечно же, полонофил, и плачет каждый вечер под Огинского. Настоящий же правый — это Александр Лукашенко — ибо нет для ничего выше, ничего более святого, чем интересы белорусов как нации, как общности, как субъекта истории. Он же — и настоящий левый, ибо истинно борется за справедливость. Как для одного гражданина, простого человека, трудяги, созидателя, так и для Беларуси — в глобальном смысле.

Оба польских кандидата перед выборами съездили к своим папикам. Как когда-то князья ездили в Орду за ярлыком. Надо было проползти на животе к ногам хана, показать свою максимальную покорность. Навроцкий ползал к начищенным штиблетам Трампа, Тшасковский же лобызал кожу Обамы. На польских выборах боролись Республиканская и Демократическая партия США. И у каждой на эту территорию свои планы, свой проект. Но и для тех, и для других сами поляки — это хворост.

Трамписты хотят сделать из Польши свой непотопляемый авианосец в Европе. Чтобы он таранил Брюссель, чтобы бил по глобалистам, чтобы в коалиции с Орбаном и Фицо расширять трещину в евроглобалистском единстве. Тшасковский же должен был сделать из Польши наконечник копья, направленный на Восток. Верхушка глубинного государства, которая переехала из Белого Дома в Брюссель и Париж, готовится к большой войне. Они печатают триллионы, покупают оружие, возрождают ВПК. Никто не верит в НАТО. НАТО издохло. Никакая пятая статья работать не будет. А война нужна — кровь из носу, ничто другое не спасет капитализм и власть международной бандитской олигархии. Но для войны нужно мясо. Немцев, французов, бельгийцев невозможно вытянуть из их потребительского, жирового плавания. Не оторвать от пивных баров и гей-клубов, не вернуть в казармы и на полигоны. А вот славян — поляков — вполне. Нация воинственная, много их, и не жалко.

Тем не менее для нас результат неплохой. Правящей коалиции не сложилось. Когда 8 лет безраздельно правили писающие мальчики Качиньского (ПиС) — тогда именно наши отношения достигли самого дна — организация мятежа, милитаризация границы, провоцирование миграционного кризиса. Нам лучше, когда паны друг другу чубы дерут. Пусть шляхта гойсает на конях, пусть летят перья крылатых гусар, пусть они бьются посильнее, пусть ни один закон не сможет пройти, пусть они вспомнят прекрасные золотые времена «Либерум Вето» — когда любой пьяный делегат мог орать на короля, оголять шашку и превращать в базарище любое собрание. Именно это привело к упадку первую Речь Посполитую. А потом в Варшаву пришел Александр. Суворов.

Прошло 200 лет. В Варшаве давно не было Александра.

А потому один прозорливый поляк сделал правильный выбор. На своем бюллетене он написал Aleksandr Lukaschenko.

А раз в 200 лет в Варшаву должен прийти Александр. Так написано в древних летописях. Когда Чех и Лех обживали свои земельные наделы, праотец всех поляков Лех так и произнес — без Александра порядку здесь не будет.

Польская правда

Выглядит все так, как будто политические системы крупнейших стран Восточной Европы идут вразнос и рушатся все схемы, которые могли бы обеспечить их постепенное переваривание Евросоюзом. Можно считать, что эти выборы даже положили конец всему так называемому посткоммунистическому периоду развития наших бывших союзников по Варшавскому блоку – они вступили в намного более непредсказуемый период своей истории.

Выгодно это для России или опасно? Ответ зависит от того, как повлияет происходящее на отношения Польши и Румынии с основными странами Западной Европы. А также находящимся под их контролем Брюсселем.

После падения в конце 1980-х годов коммунистических правительств все страны Центральной и Восточной Европы пошли по, в общем-то, похожему пути. Везде были отстранены от власти прежние элиты, только отдельные представители которых смогли занять место в новых правительствах.

На всем пространстве, которое Запад смог после 1991 года оторвать от России, руководящие позиции заняли достаточно средние по способностям и умеренные по взглядам деятели, основным требованием к которым был высокий уровень русофобии. Но не национализма, поскольку это политическое кредо виделось в качестве угрозы уже для самих властей ЕС и его ведущих государств. А русофобия в странах, непосредственно граничащих с Россией – это история, легко управляемая со стороны Западной Европы. Тогда это все поддерживали американцы, отчасти даже делегировавшие Парижу и Берлину управление восточноевропейцами.

Основная задача новых режимов состояла в том, чтобы без особых осложнений привести свои народы к членству в НАТО и Евросоюзе. А затем и к участию в зоне евро, что гарантировало жесткую привязку их экономик к германской. Исключения из этого правила были: Польша всегда находилась на особом положении у американцев и ей было позволено не становиться экономическим придатком Германии.

Венгрия достаточно быстро показала свой нрав – в 2010 году там к власти пришло консервативное движение во главе с Виктором Орбаном. Несколько позже несистемные силы пришли к власти в Словакии. Однако страна уже участвует в единой европейской валюте и не располагает даже ограниченным экономическим суверенитетом. Балканские страны – Румыния и Болгария – тихо шли следом за «лидерами» и только в прошлом году стали полноценными участниками внутренней свободы передвижения в ЕС. Как раз ко времени, когда вся эта конструкция начала трещать по швам под грузом нерешаемых годами проблем.

Эти проблемы, как мы знаем, связаны с неспособностью правителей крупных стран Западной Европы создать для Евросоюза образ будущего как в политике, так и в экономике. Это значит, что для них на первом месте оказалась задача сохранить свои позиции основных получателей выгод от всего, что происходит на восточных и южных окраинах. При таком раскладе даже поддержание современного уровня доходов Франции или Германии требует все большего обнищания остальных крупных и малых стран Европы. Тем более что это вполне отвечает и политическим задачам.

Главная причина того, что правители Германии, Франции или Британии не решаются перейти к прямому конфликту с Россией – их собственные граждане, которые совершенно не собираются умирать на полях сражений. При всех экономических сложностях на Западе там еще очень далеко до тех масштабов бедности и отчаяния, которые сопровождали возникновение милитаризма и фашизма в первой половине XX века. Возможности использовать Украину не безграничны и финал драмы уже просматривается. А это значит, что продолжение политики противостояния с Москвой требует от Берлина, Парижа или Лондона привлечения иных человеческих ресурсов.

Определенные возможности для этого могла бы создать успешная интеграция в рамках Европейского союза. За последние десятилетия Евросоюз превратился в машину по выкачиванию ресурсов из беднеющих стран периферии в центр – на пользу Германии, Франции и узкой группе их ближайших сателлитов вроде Нидерландов, Бельгии или Австрии.

При таком раскладе даже сравнительно крупные государства вроде Испании, Италии или тех же Польши с Румынией были бы обречены на то, чтобы стать постепенно поставщиками рабочей силы и потребителями товаров, произведенных немцами и французами. Результатом стало бы их постепенное обнищание и превращение в некое подобие несчастных Украины или Молдавии. А это значит – появление там больших масс населения, которым особенно нечего терять. И которые могут быть сравнительно легко использованы в качестве «пушечного мяса» в бесконечной борьбе против России.

Поэтому нам только выгодно, если Польша и Румыния будут устойчиво развиваться и даже богатеть. А сценарий их упадка устраивает тех, кто ставит своей единственной задачей продлевать насколько можно долго привилегированное существование узкой группы государств и их элит. Возглавляют эту группу в Европе две страны – Франция и Британия, остающиеся на протяжении столетий главными противниками России. За ними следует Германия, извлекающая свои экономические выгоды, но лишенная возможностей на самостоятельные внешнеполитические интриги.

Французские власти даже способны на то, чтобы активно вмешиваться в избирательный процесс в той же Румынии, требовать от интернет-платформ ограничивать возможности оппозиции. При этом франко-британскому единству целей совершенно не препятствует выход Лондона из Евросоюза: в основном вопросе европейской внешней политики – ограничении, где только можно российских интересов – между ними царит полное единодушие. Поэтому именно Париж всячески проталкивает новые формы сотрудничества Евросоюза с Британией в военно-политической сфере.

Главное препятствие для осуществления таких планов – это революционные процессы в центре западного мира: США. Они неизбежно откликаются непослушанием малых и средних государств по отношению к их «кураторам» из Западной Европы. Мы не можем даже думать, что лидеры Польши и Румынии будут проводить политику, дружественную России – для этого у них нет никаких оснований. Однако сейчас Восточная Европа получает собственное лицо. Оно может быть достаточно безобразным, но для России главное не это. На первом месте – насколько Польша и Румыния будут контролироваться или нет нашими основными противниками в Британии, Германии и Франции. Сокращение такого контроля позволит им развиваться экономически и даже сравнительно процветать, усиление – сделает «пушечным мясом».

Пока результаты противостояния выглядят неопределенными, но основания для оптимизма есть.

https://vz.ru/opinions/2025/5/19/1333154.html

Правда, если раньше внешнюю политику определял круль или гетман, то теперь – непонятно кто. В Польше в это воскресенье выбирают президента, но в реальности это не выбор фамилии в бюллетене, а выбор между рукой Брюсселя (с накрашенными ногтями, но пахнущей коровяком и другими зелеными источниками) и цепкой волосатой лапой Трампа, которого интересует сжиженный газ и военные закупки.

Выбрав кормящую руку, поляки должны послать сигнал всему остальному ЕС – с кем они. А именно, может или не нет Трамп протащить кандидата-евроскептика и насколько силен Брюссель, чтобы административно защитить своего ставленника.

Поляков испортил квартирный вопрос

Вообще, кандидатов 13 – несчастливое для Польши число – но главных действующих лиц всего два. Это мэр Варшавы Рафал Тшасковский, который изображает из себя европейского политика, симпатизирует ЛГБТ и опирается на столицу, и кандидат от оппозиции Кароль Навроцкий, которого поляки ехидно называют гопником и «квартирантом». Навроцкому создали образ гонимого всеми провинциала-правдоруба (якобы против него спецслужбы, немцы, СМИ и столичные богатеи), а он представляет собой эдакий глубинный народ с опорой на фермеров, католиков и футбольных фанатов.

Мягко говоря, выбор так себе, поэтому в отношении Рафала и Кароля поляки разделились примерно 30 на 25. За Тшасковским стоят европейские дотации, а за Навроцким – Трамп, с которым тот сфотографировался неделю назад (правда, уже по традиции, ждал для этого более 7 часов под дверью). Чтобы переубедить всех остальных 45% голосующих, в стране прошли аж четырехчасовые дебаты.

Есть поговорка, что где два белоруса, там три партии. Так вот где три поляка – там будут все десять партий. Потому что ругаться и выяснять отношения – это такая же национальная польская черта, как суп с потрошками. Спорить поляки любят сами и поэтому внимательно смотрят, как спорят народные избранники.

Если кратко пересказать содержание дебатов, то оно звучит как «Ты вор! – Нет, ты!» Навроцкого обвинили в том, что он, как черный риэлтор, выманил у 80-летнего пьющего пенсионера квартиру, потом сдал его в дом престарелых, а однушку в Гданьске скрыл в декларации. Это удар как по старшему поколению, которое составляет опорную группу консервативного электората, так и по польской молодежи, которая честным путем годами не может заработать на квартиру. Поэтому что ни упоминание Навроцкого, то везде с припиской, что он украл «кавалерку» – по-русски это звучит как «холостяцкая квартира», таково название советских однушек в Польше.

В ответ была вброшена тема, что уж если Кароль украл только кораллы, то Тшасковский – целый многоквартирный дом. Накануне выборов всплыла мутная история с приватизацией исторического здания в центре Варшавы, которое было «слишком дорого ремонтировать» и которое поэтому решили продать добрым людям за подписью Тшасковского. Это уже дельце на миллионы евро, но, как бывает в жизни, в суде ничего не докажешь. Причем ни в первом случае, ни во втором. Поэтому вся агитация на выборах сводится к крикам друг на друга, что «этот нечестный человек не может быть президентом!».

Раскол и гражданская война

Но нечестные президенты – это еще одна польская традиция. Самым нечестным был, конечно же, Лех Валенса, который работал на спецслужбы советской ПНР, возглавляя при этом оппозиционную «Солидарность» и якобы борясь с властями. От чего потом яростно отпирался, пока не всплыло его агентурное дело с расписками и псевдонимом «Болек».

Не менее активно обманывали поляков последующие деятели – например, в честь президента Леха Качинского, который разбился в Катыни, его брат-премьер Ярослав решил построить в Варшаве две башни-небоскреба, для чего застолбил участок земли в центре города, где ранее работало НКО его же имени. Случился жуткий скандал, отголоски которого видны на нынешних выборах – за месяц до голосования на Качинского завели уголовное дело за коррупцию и то самое строительство башен.

Уголовные дела – это вообще примета польских выборов, потом что каждая новая власть там обещает посадить предыдущую. Соответственно те деятели, которые временно находятся наверху, пытаются превентивно упрятать за решетку оппозицию или хотя бы установить за ней слежку – например, до 2023 года оппозиционным политикам ставили в телефоны шпионскую программу «Пегас» для круглосуточной прослушки якобы из-за подозрений в коррупции.

А поскольку в Польше двухпартийная система, самое страшное, что выбирать больше не из кого – есть только бывшие и нынешние. Дональда Туска и Ярослава Качинского поляки знают уже более 20 лет и давно определились в своих симпатиях, так что по-русски это называется раскол или даже холодная гражданская война.

Там, конечно, есть и другие партии, но Польша жестко разделена на два непримиримых лагеря, каждый примерно по 30%, и это разделение только углубляется с каждыми выборами. И если бы Иван Сусанин завтра повел войско польское в болото, с ним пошла бы максимум треть, а остальные начали бы спорить и пререкаться.

Калиниград – новый Данциг: чем пугают избирателя

Поэтому бесконечные споры и посадки – это, так сказать, фундамент польских выборов, которые нам  продают как образец демократии. Самые же страшные для поляков враги – это Путин, Лукашенко и Трамп. Последний попал в немилость, потому что обещал сдать Киев с потрохами, чего поляки не поняли. Потому что Польша является чуть ли не основным донором конфликта по танкам, боеприпасам и советским типам вооружений (например, брони они передали больше, чем все вместе взятые страны НАТО), и никакого завершения конфликта не хотят.

Вторят польскому ВПК и кандидаты на выборах – вся первая пятерка поддерживает милитаризацию региона и строительство военных баз. С кем они собираются воевать – тоже понятно. Внутри страны ходит страшилка о том, что Россия сначала потребует коридор на Калининград через Сувалки, а потом начнет из-за него третью мировую войну.

Наши военные специалисты считают войну за Сувалки бредом, но для поляков это ясно, как божий день: Гитлер требовал от них коридор на Данциг, после чего началась война, а тут такой же второй коридор примерно в тех же местах. Поэтому небылицами про «Сувалкскую брешь» поляков кормят каждые выборы. В это раз вообще дошло до того, что под выборы на границе с Беларусью собрались ставить противопехотные мины якобы против диверсантов. Что это за диверсанты, все хорошо понимают – беженцы из Сирии, Африки, Ближнего Востока и других хороших мест стремятся в Германию кратчайшим путем по суше. Видимо, их и планируют подрывать на минах – причем со сладкими европейскими улыбками на лице, как у Тшасковского.

Скорее всего, именно этот кандидат и победит сначала в первом туре, а потом во втором. Причина тому – административный ресурс, потому что везде в Европе Брюссель грубо зачищает антитрамповские силы. Еще вчера, если бы кандидата или главу партии посадили, это был бы скандал. А вот посадка Навроцкого или Качинского после выборов станет уроком всем евроскептикам и трампистом, что надо сидеть тихо и смотреть в сторону Брюсселя, а не за океан.

Поэтому, как говорится, мягко стелют, да жестко будет спать всему региону. И есть такое чувство, что это вообще чуть ли не последние выборы в Европе, где будет ну хоть какой-то иллюзорный выбор, а дальше начальников начнут присылать прямо из Брюсселя. К этому все идет.

https://mlyn.by/13052025/karol-u-rafala-ukral-kapitaly-prezi...

Болезнь и смерть Иосифа Сталина пришлась на непростой период формирования основ внешнеполитического курса новой американской администрации Дуйата Эйзенхауэра. Уже 4 марта 1953 г. было созвано совещание Совета национальной безопасности, на котором обсуждались действия США после ухода советского лидера с политической сцены. В короткое время глава «национального комитета за свободную Европу» (1) С.Д. Джексон и руководитель проекта «Исследования уязвимых мест СССР» Уолтор Ростоу подготовили специальный доклад с анализом последствий влияния смерти Сталина на советскую внешнюю политику и возможными конкретными шагами Белого Дома по использованию этого события в своих интересах. Основу этого документа составили рекомендации конференции, проведенной в Принстонском университете в мае 1952 г., на которой рассматривались вопросы идеологического и информационного противостояния СССР и США и формы активизации американской пропаганды за рубежом. У. Ростоу предложил резко активизировать идеологическое наступление против стран Восточного блока с целью посеять сомнения относительно лояльности ключевых фигур в советском руководстве друг другу и изоляции их на международной арене. Авторы плана предлагали добиться этих целей путем эксплуатации националистических чувств в высшем руководстве СССР и стран-сателлитов и противостоянии партии и армии. И это был далеко не единственный документ подобного рода. По итогам долгих согласований соратники Эйзенхауэра предложили несколько сценариев противодействия СССР – это продолжение политики «сдерживания» СССР, борьбу с «коммунистическим» влиянием в «третьих» странах и «отбрасывание коммунизма», предполагавшего на том этапе «освобождение» в первую очередь стран Восточной Европы.

Борьба за власть в СССР после смерти Сталина и, в частности, возвышение Никиты Хрущёва несколько ослабили контроль Москвы над восточноевропейскими странами «народной демократии». Воспользовавшись этим, в руководстве польской, венгерской и чехословацкой компартий активизировались сторонники проведения более гибкой политической линии, различного толка реформ. Социально-политическая ситуация в восточно-европейских странах обострилась в том числе из-за активизации подрывных действий извне. В структуре их населения по-прежнему были широко представлены оппозиционно настроенные группы, ранее связанные с капиталистическим и мелкотоварным укладом. Как представляется, не в последнюю очередь именно этим фактором объясняется и отсутствие широкой кампании по увековечиванию памяти ушедшего в мир иной советского лидера аналогично аналогичной кампании в советских республиках после смерти В. И. Ленина в январе 1924 года. На определённом этапе исключение составили только Польша и ГДР…

Как отмечал первый посол социалистической Германии в СССР (1949-54 гг.) Рудольф Аппельт, «похороны Сталина были столь скоротечными, что возникло ощущение, что в Кремле хотят побыстрее избавиться вообще от сталинского периода. Послы стран народной демократии в СССР в середине марта 1953 г. запросили советский МИД о планах по увековечиванию памяти Сталина. Конкретного ответа не последовало. Тот же запрос был направлен во второй половине марта от центральных комитетов компартий наших стран в ЦК КПСС. Ответа тоже не последовало. Обращало на себя внимание, что в СССР после 5 марта 1953 г. ни один объект не был названия в память о Сталине».

Весьма характерно и то, что уже в апреле-июле 1953 г. примерно в 20 малых городах и почти в 60 населенных пунктах СССР памятники и бюсты Сталина были демонтированы – похоже, в целях проверки реакции общественности на намечающуюся «десталинизацию». Реакция эта ограничилась лишь считанными запросами в местные партийные органы, которые можно было без особого труда игнорировать.

И всё же, в Польше и ГДР уже в середине марта 1953 г. по инициативе властей состоялись переименования в честь Сталина. Так, крупнейший центр польской угольной и химической промышленности Катовице 15 марта был переименован в Сталиногруд. В решении местной администрации отмечалось, что «по инициативе трудящихся Катовице и с одобрения руководства ПНР, наш город, освобожденный возглавляемой генералиссимусом Сталиным доблестной Советской армией от нацистской оккупации, получает название в честь Памяти И.В. Сталина». В тот период, напомним, во главе ПОРП и ПНР находились последователи сталинской линии Б. Берут и К. Мияль. Резонно предположить, что переименованием Катовице в Сталиногруд Варшава, забрасывала в Москву своеобразный «пробный шар». Однако никакой официальной реакции на это решение (за исключением краткого сообщения о данном переименовании в центральных советских СМИ) не последовало.

В ГДР поступили аналогичным образом: первая крупная тамошняя новостройка – реконструированный город Айзенхюттенштадт на Одере, где с помощью в СССР в 1950-51 гг. был построен крупный металлургический комбинат – 14 марта был переименован в Сталинштадт (примерно с теми же обоснованиями, что и со Сталиногрудом). В этот день вышло постановление правительства, а 1 мая 1953 г. состоялось официальное (или, как назвали это в ГДР – окончательное, в присутствии тогдашних руководителей ГДР О. Гротеволя и В. Ульбрихта) переименование Айзенхюттенштадта в Сталинштадт.

Видимо, и в Восточном Берлине в период 14 марта – 30 апреля также ожидали какой-либо реакции Москвы на упомянутое решение, но и здесь реакции не последовало, за исключением краткого сообщения в СМИ.

Польский Сталиногруд «продержался» до 19 октября 1956 года, будучи обратно переименованным в самый разгар польского внутриполитического кризиса, едва не повторившего кровавый мятеж венгерских нацистов и экстремистов. Очевидно, помимо объективных социально-экономических проблем в Польской Народной Республике, вклад в решение которых Советского Союза трудно переоценить), не обошлось и без подрывной работы Соединённых Штатов и их сателлитов (в том числе направленная на раскол местных элит), о которой упоминалось в начале статьи. Зато германский Сталинштадт не переименовывали до 12 ноября 1961 года: несмотря на всё более частые «просьбы» Москвы с 1956 года о возвращении прежнего названия, руководство ГДР не спешило их выполнять.

Тогдашние восточногерманские власти (равно как и румынские, северокорейские) кулуарно выражали озабоченность активной линией хрущёвского руководства на «десталинизацию», резонно полагая, что со временем она негативно скажется на внутриполитической стабильности СССР, авторитете КПСС, и в конечном итоге способна привести к расколу мирового коммунистического движения. Косвенным подтверждением такой позиции была и «антихрущёвская» официальная позиция КНР и Албании. Впрочем, военно-политическая и экономическая зависимость ГДР от СССР не позволила Восточному Берлину долго сопротивляться требованиям тогдашнего советского руководства. В то же время в Албании, Венгрии, Румынии, Чехословакии, Болгарии и Монголии некоторые экономические объекты или образовательные учреждения с середины марта 1953 г. получили имя Сталина (за исключением Албании, они исчезли в 1956-1960 гг.). «Сталинские» города и иные объекты в Восточной Европе были сравнительно крупным и экономически важными, и «исчезали» они так, как позволяли обстоятельства в каждой стране. Например, Катовице и Варна вернулись к своим старым именам в 1956 году, Брашов – в 1960 году, металлургические Дунауйварош (Сталинварош) в Венгрии и Айзенюттенштадт (ГДР) – в 1960-61 гг. Наконец, с 1991 года Кучова на юге Албании стал последним городом Сталина, отказавшимся от прежнего названия, присвоенного в 1949 году (ещё при жизни вождя). (1)

* * *

…В этой связи можно вспомнить о весьма характером эпизоде, показывающем подлинное отношение «наследников» Сталина к его кончине и похоронам. Знаменитого скрипача Давида Ойстраха вместе с другими музыкантами созвали играть 6-9 марта траурные мелодии в Колонном зале Дома союзов. Для исполнителей за занавеской подготовили стол с бутербродами, чтобы они могли отдохнуть и поесть. В какой-то момент за занавеску заглянул Хрущёв. С довольным лицом оглядев сидящих музыкантов, он вполголоса бросил: «Повеселей, ребятки!»… Отклики же рядовых советских граждан, включая ветеранов Великой Отечественной войны, плакали. «Было страшно, когда сообщили о кончине Сталина. Мой отец сказал: «Теперь конец – нас захватят американцы», – вспоминал таганрожец Владимир Кириченко…

Примечания

(1) Антикоммунистическая организация ЦРУ), основанная 1 июня 1949 года в Нью-Йорке, занимавшаяся распространением антисоветской пропаганды в Западной и Восточной Европе.

(2) Между тем, в Восточной Европе не забывают о сталинской топонимике. Так,  директор исторического музея в Брашове (назывался Сталин в 1950-1960 гг.) Николае Пепене  — разработал в 2015-16 гг. восточноевропейский документально-художественный «Проект городов Сталина», выигравший в 2017 году финансирование от Европейского Союза (!). Вот мнение Н.Пепене: «...Рабочие железных дорог и горняки захотели отдать дань дружбе с великим вождем, заботе великого вождя по отношению к румынскому народу. И сделать это посредством смены названия города. Брашов был очень мощный рабочий город, после прихода к власти коммунистов были сделаны здесь крупные инвестиции. Он был переименован в августе 1950 года».

Пруф